Наружу изнутри

Пятый. По рассказам выпускников — самый трудный, а на деле пропитанный, как губка, литрами воспоминаний о начале их творческого пути и постоянного сравнений себя былого с собой настоящим. Заключительный и решающий, полный предвкушения, как последние дни их свободной послешкольной жизни перед поступлением в университет. Сентябрь две тысячи восьмого до безумия напоминал сентябрь две тысячи четвёртого, в особенности солнечной погодой, царившей на улице первого сентября. Уваровцы собрались перед входом в Академию заранее, не хотели расстраивать своим традиционным опозданием на собрание Бориса Евсеича, который за четыре года привык ко всему и скорее удивится тому, что они пришли вовремя. Только в тот раз, солнечным утром первого сентября две тысячи четвёртого, они ступили на порог академии совсем зелёными, скромными первокурсниками, а теперь серьезными, взрослыми и перспективными актерами, даже не актёрами, а артистами, курсом, на протяжении нескольких лет яро удерживавшим кубок на звание лучшей мастерской академии, курсом, который безустанно звали участвовать в городских мероприятиях, который не вылезал с корпоративов и при этом неплохо зарабатывал, который с пугающей периодичностью ездил в Москву и более дальние уголки их необъятной на творческие конкурсы, демонстрировал свой талант и каждый раз привозил специальные призы и первые места. Все это было результатом четырёх лет непрерывной работы, титанического труда и вечного, ставшего даже чем-то обыденным, недосыпа, но вызывало те самые эмоции у публики, которые заставляли каждый день возвращаться в мастерскую и творить, творить, творить. И в этом они были похожи, это общее желание сделать каждый концерт и показ только лучше, добавить побольше свойственного им «изюма» и превратить пресную лепёшку в изысканный пирог и было тем, что сделало их настоящей слаженной командой, чего и хотел добиться Уваров и компания, набирая очередной курс юных Лицедеев. Они все изменились, стоило только глянуть на их старые фотографии. И дело было не во внешности, хотя та на самом деле тоже играла огромную роль, чего стоил один Юра с его ныне отсутствующими патлами. Каждый выстроил в себе свой понятие об артисте и максимально ему соответствовал, у каждого были свои принципы, свои причуды, своя навязчивая идея, свой характер и самое главное своя мечта. Каждый насколько смог открыл свою индивидуальность, теперь на собрании вместо кучки запуганных вчерашних школьников Уваров и компания видели артистов, видели живое воплощение бесконечного таланта и желания творить, пока в психушку не заберут от бредовости собственных задумок. Его приветственная напутственная речь в этом году была больше похожа на обращение президента к народу на Новый год, как он сам впоследствии пошутил, мол, мы прошли трудный путь, но впереди будет ещё хуже. Теперь обратной дороги не было. Их ждал театр. Настоящий театр с живыми зрителями, а не загнанными вместо пар студентами из других вузов и приглашёнными друзьями. В последний раз первое сентября вызывало у Ани столько эмоций на первом курсе ещё в Благовещенске, когда она впервые оторвалась от маминой юбки и вкусила взрослой жизни по полной. Сегодня она даже украдкой пустила слезу, а после заливисто рассмеялась от своей же слабости, когда Уваров увидел, что она расклеилась и подметил, что Никитина уже активно тренируется для новой роли. И Музыченко рядом ободряюще потрепал по плечу, как старого товарища. По сути они им и была, всё же с этой недодружбы и началось когда-то. Академия и Санкт-Петербург подарили ей новую жизнь, именно ту, которая снилась ей все пять лет учебы в Благовещенске, о которой грезила ночами, зазубривая скучные статьи из кодексов. Они подарили ей Юру, без которого она больше не может и не умеет, без него теперь все другое, и Аня знала, что у Юры все точно так же. Он ни раз ей это говорил, а в последнее время делал это всё чаще и теперь не пытался завуалировать свои чувства под что-то другое. Неважно было, просыпались они с трещащей по швам головой после пьянки, собирали жуков с картошки в огороде, ехали в метро после очередного корпоратива уставшие и замученные с одним только желанием поскорее лечь спать, готовились к экзамену или неистово целовались на кухне посреди ночи, Юра говорил своё «Жить без тебя не могу», и у Ани сердце пропускало несколько ударов подряд. Вышли из академии крепко держась за руку. Могла ли Аня представить, что будет встречаться со своим одногруппником? Да никогда! Тот Музыченко Юрий Юрьевич, как он представился ей в день их первой встречи, постепенно стал ключевой персоной ее жизни, а тогда Аня лишь отмахнулась и рассмеялась его настойчивости. Жизнь будто бы развела руками и обронила «Вот, как бывает». И Никитина была безмерно ей за это благодарна. — Прогуляемся или сразу домой поедем закатывать перцы? — хватается, когда Юра по-джентльменски подставляет ей своё плечо. Погода так и призывала оставить все планы, которые для них подготовила Юрина мама, вчера вечером притащив с дачи два огромных пакета болгарского перца, который нужно было превратить в салат, и посвятить день, или хотя бы утро, прогулке. Туфли правда Никитина выбрала неподходящие, ноги быстро устанут, но по крайней мере выглядела она сегодня потрясающе, Музыченко глаз с неё не сводил, ей даже неловко было от такого количества внимания. Не зря проснулась пораньше и долго не освобождала ванную, всё завивала свои выгоревшие за лето волосы в локоны. — Можем даже пойти посидеть где-нибудь, шиканём в первый и последний раз за месяц, — слишком уж жизнерадостно для своего состояния хрипит Музыченко и прочищает горло, только легче ему от этого не становится. Вчера с выступления Юра пришёл абсолютно без голоса, Никитина сначала подумала, что он прикалывается и разыгрывает её, но, когда он продолжил так разговаривать и с родителями, стало совсем не смешно. И всё дело было в том, что Ане никак не удавалось переубедить Юру, что их песни красивые и без криков и жертвовать своим чудесным голосом ради рок-музыки не стоило. Его крики в купе с холодным пивом и вызвали эту проблему, пусть пиво он и до последнего отрицал. — Позавтракаем не как студенты. — Тебе бы молока с мёдом сейчас и помолчать, а то так и будешь хрипеть и людей пугать. — Евсеич, кстати, так и не понял походу, в чем дело, — пытается засмеяться, но выходит кашель с жутким хрипом, поэтому бросает эту идею. Меняет положение рук и опускает ладонь где-то между Аниной талией и бедром. — Пойдём, когда мы ещё с тобой выберемся в приличное место. Я заплачу. Утроились на летней террасе в небольшом кафе на набережной Фонтанки, благо, дорога не заняла много времени, от Моховой было недалеко и Никитина даже не успела начать жаловаться на неудобные туфли. Если что-то в своей девушке Музыченко и раздражало, то это была эта дурацкая привычка покупать неудобную обувь и месяцами пытаться её разносить, редко успешно. Прохладный освежающий утренний ветерок, бодрящий аромат свежесваренного кофе, ненавязчивая музыка и деловой делающий заказ Музыченко напротив. Красота, как мало нужно было Ане для счастья и душевного спокойствия. Официантка удивлённо и одновременно заинтересованно косится на хрипящего Юру, Анька едва сдерживает смех, когда та записывает их заказ в блокнот и облизывает накрашенные пошло-розовой помадой губы в ответ на Юрину улыбку. Все-таки заказывать нужно было ей, а то подумают, что он какой-то неблагополучный. В чеке по итогу оказывается кругленькая сумма, но раз Юра обещал заплатить за всё самостоятельно, то она не будет ему мешать. — Я думала, что Полина уйдёт в академ, — возвращение недавно ставшей матерью одногруппницы стало новостью дня. У Ани не укладывалось в голове, как Полина собирается совмещать воспитание ребёнка и последний курс учебы, в то время как у Ани едва хватало времени на учебу и Юру, которого она то и дело обделяла вниманием. — Малой такой клёвый, на неё даже больше похож, чем на мужа, — улыбается своим мыслям, пусть никогда особой любовью к детям и не отличалась. Впервые ловит себя на мысли о том, что когда-нибудь и у них будут дети, и ей становится страшно интересно, на кого они будут похожи больше, на неё или на Юру. — Ну, она умеет совмещать, ты же помнишь, как она на первом курсе умудрялась и учиться, и работать на двух работах, — от горячего напитка голос звучит яснее и не так надрывно, но ненадолго, стоило Юре засмеяться и всё возвращается на свои места. Официантка, плавно покачивая слишком уж округлыми бёдрами, обтянутыми неприлично короткой юбкой, приносит основной заказ и, Ане не показалось, подмигивает Музыченко. — Смотри-ка, подействовал твой брутальный сорванный голос, — Никитина смеётся и пододвигает к себе сырники. Выглядят аппетитно, за своими сборами она совсем забыла о еде, а когда вспомнила, то Музыченко уже проспал всё, что можно было, поэтому уже в маршрутке решили перекусить в академическом буфете либо же дотерпеть до обеда и поесть дома. Но судьба оказалась к ним более благосклонна и им наконец заплатили за мероприятие, оплату за которое задерживали уже несколько недель и ребята даже не надеялись её получить. Поэтому Юра и расщедрился. — Может приударишь, она явно не против провести с тобой пару ночей? — приподнимает бровь, в очередной раз подстебывая Юру тем, что девчонки к нему липли, как мухи на липучку. Тот едва кофе не подавился от такого расклада, слишком уж явным был флирт девушки, ещё и собственная напротив не прекращала издеваться. — Аня, блин, — начинает возмущаться, но Никитина находит идеальную фразу, чтобы закрыть ему рот и тот использовал его по назначению. — Вот именно, что блин, — указывает вилкой на его тарелку и улыбается. Жалко же еду, остынет и будет невкусно. — Приятного аппетита, дорогой, уверена, твои блинчики приготовлены с любовью, и никакого яда в них не подмешали. Анины сырники были не очень, не спас их даже джем, с которым они подавались. Юра, когда был в хорошем романтичном расположении духа и просыпался раньше её, готовил их гораздо вкуснее. Может Аня отнеслась так предвзято из-за открытого флирта официантки, ее слишком длинных ног и короткой юбки, а может в свои сырники Музыченко действительно добавлял щепотку любви, и поэтому Ане они нравились гораздо больше любых других, даже мамочкиных. Откровенно говоря, Юра готовил гораздо вкуснее её, пусть и делал это редко. Её мужчина у плиты — что-то невероятное, чувствовала себя не девушкой студента-клоуна и по совместительству восходящей рок-звезды, а как минимум бизнесмена и солиста какой-нибудь крутой и знаменитой группы, и что живут они не в Гатчине у родителей, а в собственной квартире в Питере. Мечты-мечты, вот бы случилось чудо и они осуществились. Отвернулась в сторону реки и мечтательно прикрыла глаза. В голове почему-то снова возникло возвращение Полины на учебу. Рисковая женщина, поберегла бы себя, и так первые месяцы скакала наравне с остальными, лишь бы Уваров не заметил ее интересного положения, а потом слегла с угрозой на месяц и оттуда ушла в декрет. Как оказалось, ненадолго. Как бы поступила Аня на ее месте? Наверное, так же, сейчас начиналось самое интересное за всю их студенческую жизнь и пропускать не хотелось. Дети всегда казались чем-то таким далеким, будто к ней это и близко не относилось. Никитина явно поберегла бы себя больше, если бы узнала о беременности, слишком много плохих примеров было вокруг. Карьера карьеров, а ставить своё здоровье и здоровье будущего ребёнка под угрозу не хотелось. — Марина с Лехой удивили конечно, — Музыченко уже доел и присоединился к созиданию. Только взгляд его был устремлён не на реку, а на Никитину. Задумалась, брови слегка сдвинула, ветер выбил из прически завившиеся прядки. Не девушка, а произведение искусства. На втором курсе они изучили столько живописи и художников, что Юра спокойно отличить Моне от Гогена, но расслабленная и счастливая Анька все равно оставалась его любимым произведением искусства. Друзья решили жениться. И правильно, чего тянуть, встречались практически с начала учёбы, жили вместе, редко можно было их увидеть раздельно, всё время находились где-то рядом, даже шутка стала ходить, в роде, если не знаешь, где найти Лёшу, найди Марину, и он явно будет где-то рядом. — Он ей предложение ещё весной сделал, просто не трепались особо, — поворачивается и ловит взгляд Юры. Знала бы она, что в его голове сейчас творилось, с ума сошла бы. Он глядел на Аню не отрываясь, пытался разобрать пыльные завалы в своих мыслях и перенести ситуацию на их. Может им тоже следовало бы уже пожениться? Аня однозначно задумывалась о браке, несмотря на возраст, она такая же, как и остальные девчонки и явно хочет замуж. — Мы пойдём, кстати? — Если хочешь, — пожимает плечами. Не то, что ему не хотелось, с ребятами они общались хорошо, особенно с тех пор, как перестали скрываться. Однозначно сказать не мог, Останин мог договориться об очередном концерте и тогда Ане бы пришлось идти на торжество самой, а такой нервотрёпки и подставы она точно не выдержала бы и обиделась. Они едва помирились, снова ругаться Юре не хотелось. В последний раз на свадьбе он был очень давно, ему лет двенадцать было и ничего практически Юра не помнил, кроме постоянного желания побыстрее смотаться оттуда. А потом была свадьба сестры, на которую он не пошёл, за что получил обиду Саши, и та долго с ним не разговаривала. У него были вступительные в академию и развлечения никак не входили в его планы. Понятное дело, что в более зрелом возрасте свадьбе воспринимается по-другому, особенно, когда в твою голову периодически залетают мысли о сочетании себя узами брака со своим партнером. Теперь везде их с Аней звали вместе, и заветное приглашение они получили одно на двоих. Всё-таки решили идти, и настроение, и финансы позволяли. Тут-то и пригодился Анькин подарок на день рождения, с вечера все было подготовлено, новая темно-синяя рубашка и брюки отглажены, Даша была предупреждена, что они завалятся к ней поздно ночью и, возможно, разбудят, и была не против. Торжество, которые изначально планировалось скромным, получилось в точности до наоборот. Элегантный и наконец причёсанный жених, невероятная вечно улыбчивая и с горящими от счастья глазами невеста и куча плачущих обнимающихся подружек, среди которых была и его Анька. Растрогалась, как же без этого. Все было так мило и трепетно, так романтично, так искренне, что даже самый большой скептик поверил бы в любовь. Ловить букет невесты в толпу подружек Никитина не пошла, как бы девчонки ее не вытаскивали и не уговаривали. Юра видел, как она устала ближе к полуночи, аккуратно приклонила голову к его плечу и молча наблюдала за происходящим с немного грустной улыбкой на губах, надула их слегка, так и хотелось прижаться и хоть немного ободрить. Знал, отлично помнил о ее детских мечтах, которые до сих пор находили отражение внутри его взрослой Анюты, помнил рассказы о том, как на вопрос «кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» отвечала «невестой» и просила маму купить хотя бы фату, а когда получала очередной отказ пыталась соорудить платье из тюля, пока мама его гладила. Помнил, что за все свадьбы подруг, когда Аня ещё жила и училась в Благовещенске, она не поймала ни одного букета и окончательно разочаровалась в своих дырявых руках и этой традиции. Букет поймала Агата, которая тут же радостно визжа подбежала к невесте и обняла ее. Значит, следующей замуж выйдет она. Музыченко едва сдержался, чтобы не рассмеяться вслух, когда заметил растерянное выражение лица парня, с которым она пришла. Бедняга, на его месте мог оказаться любой из парней, в том числе и Юра. Пару недель назад по пути с дачи у них забарахлила машина, а до этого её слегка покалечили при попытке угона, к всеобщему счастью оказавшейся неудачной, пришлось подцепить из накопленного несколько купюр на ее починку, таким образом покупку кольца снова пришлось отложить. И дело были не в отсутствии необходимой суммы, нет, за собранные деньги он мог купить Ане такое кольцо, что любая бы позавидовала, дело было в другом. Хотелось иметь материальную подушку, хотя бы минимальную, на саму свадьбу и прочие расходы, чтобы не заставлять родителей влезать в долги ради его неожиданно возникшего желания жениться. Была ещё одна проблема: Аня не носила колец кроме того скромного серебряного, что он ей давным-давно подарил, а в силу того, как давно это было, Юра уже не помнил ни размера, ни ее предпочтений. То кольцо было спонтанной покупкой и тогда ему помогала Саша, сейчас же, когда сестра была в очередной раз беременна, не хотелось беспокоить её по такой, как ему казалось, мелочи и накликивать на себя гнев. Они с Никитиной ни разу не обсуждали две вещи: детей и свадьбу, это мгновенно переводилось в шутку и пресекалось на корню. Казалось, что как только они это обсудят и нафантазируют, все тут же рассыплется и будет не до фантазий. К Дашке приехали около трёх часов ночи, когда все её консервативные соседи-пенсионеры уже спали и видели двадцатый сон, а в парадной многозначительно пахло корвалолом и перегаром. Анька с порога отправилась в душ, о котором прожужжала Юре все уши по дороге, а оттуда поцеловать сидящего на кухне с кружкой яблочного компота и сигаретой Юру и спать. Под подружкино «Посмотрите на них, не нацеловались ещё!» уходит, в проёме показав язык и тихонько пожелав спокойной ночи. Юра привстаёт, аккуратно, чтобы стекло не звякнуло, закрывает за ней дверь, а Даша с него внимательных глаз не сводит, даже отвлеклась от переписывания конспектов. — Разговор есть, — спокойно садится за стол и довольно улыбается, да так, что Даша без слов все понимает. Зайчик-энерджазер внутри неё высоко-высоко подпрыгнул и сделал тройное сальто в полёте. — Да ладно, — тихонько тянет, чтобы Аня за стенкой не услышала, прикрывает рот руками, чтобы радостный писк заглушить, но выходит слишком шумно. В квартире было тихо, Аня сто процентов уже улеглась и, ссылаясь на её усталость, Музыченко был готов поспорить, что уснула глубоким сном, стены, как и во всех старых домах в центре, были толстые, но все равно не хотелось спалиться со своими планами раньше времени. Даша продолжает тихо топать ножками и пищать, Музыченко шикает и постоянно оглядывается на дверь. — Юрка, Юр, а ты колечко уже купил, да? — Поэтому я и хочу поговорить, — улыбается, стушевался, кажется, даже краснеет, непривычно было видеть такого Музыченко. Повезло Аньке с мужиком, внимательный, чуткий, подумает двадцать раз, прежде, чем что-то сделать. — Выручай, а то облажаюсь и с размером, и с кольцом и куплю какую-нибудь фигню. Вы же обсуждаете эту всю ерунду, помоги мне, а то у меня от этих цифр и камней скоро крыша поедет. — Блин, я даже не знаю, — улыбается, подперев лицо руками. Как бы она ни пыталась сосредоточиться и действительно подумать о Анькином размере кольца и том, что ей нравилось, не получалось. Так была рада за Юру с Аней, что казалось, щёки лопнут сейчас. — Маринкино ей не понравилось, сказала, что слишком вычурное, слишком камней много, — резко вздыхает и снова, улыбаясь, на Юру смотрит: — Это свадьба на тебя так подействовала? Я раньше за тобой такого стремления жениться не замечала. — Ты же знаешь Аню. Раньше, чем получим диплом, мы все равно не поженимся, — встаёт, долго меряет кухню шагами, видно, что нервничает. — Только, Даш, давай, чтобы Анька ничего не знала раньше времени. Я могу сделать все завтра, а могу через полгода, поэтому не хочется, чтобы информация слилась раньше времени. — Само собой, Музня, — если бы существовал прибор для измерения уровня счастья, то Даша сейчас бы заставила его зашкаливать. Какие конспекты, когда тут такая новость! Она могла бы вырабатывать электричество своим счастьем, а это они ещё даже не поженились. — Я так за вас рада, Юрец, ты представить не можешь! — Могу, Дашка, могу, — поднимается, похлопывает ее по плечу и допивает разом из кружки. Странно, даже в сон не клонило, разговор какой-то уверенности и энергии придал. Значит, он делает всё правильно. — Пойду к Аньке, а то свалится ещё с твоего неудобного дивана. — Эй, нормальный у меня диван! — наигранно возмущается, а через секунду подмигивает с тонким намеком и снова берётся за ручку. — Потише там, как будешь поддерживать, а то бабули мои поймут меня неправильно, испортишь мне репутацию. — Смотри не проболтайся, — уже просунув голову из коридора в дверной проем, шепчет Музыченко. Ему действительно было важно, чтобы Никитина не узнала о его намерении раньше времени. Хотел сделать сюрприз, удивить её, чтобы получить искреннюю, а не заранее подготовленную реакцию. — Могила, — положила руку на сердце и состроила такое серьёзное лицо, которое могла сделать только по-настоящему хорошая актриса. В последних числах месяца компания по предложению Димы собралась на шашлыки в небольшой лес недалеко от Гатчины. Все со своими девчонками, как положено, чтобы вопросов у половинок не возникало, и никто в результате их внезапно нарисовавшегося отдыха не пострадал от ревности. Несмотря на конец сентября, по Гатчине ещё не ударили проливные дожди, которые вовсю терзали мрачный Петербург, вечером пригревало солнышко и в целом погода могла сойти за бабье лето. Некоторые особо закалённые умудрялись до сих пор купаться на местном пляже и даже носили босоножки, Юра, глядя на таких, крутил пальцем у виска, а Аня крутила пальцем у виска, когда тот поздно вечером выходил на балкон курить босиком и в одних трусах. Перед тем, как выехать, все, кто был с правами, вытянули жребий, кто же будет трезвым водителем и Юре несказанно повезло. Дружно посмеялись, выслушали кучу обвинений в несправедливости соревнования в свой адрес и загрузились в их старенькую «семерку». Ехали под ворчание Музыченко друг у друга чуть ли не на головах, Саню, он же Кикир, запихнули в багажник к мангалу и углям и приказали охранять, всю дорогу вместе молились, чтобы не нарваться на гаишников и не схлопотать штраф. Забавно бы вышло, тогда бы Юра точно их поубивал и закопал в том же лесу. Кикир, пусть и был в их компании новеньким, быстро нашёл общий язык со всеми, в особенности с Юрой, и порой понимал того даже получше Димы. С ним можно было договориться, он соглашался на любые авантюры и не кривил носом без повода, как это делал Останин. Идеальный товарищ, Никитина сразу поняла, что с ним будет гораздо проще, чем с Димой. Вопил смешно всю дорогу, все думали, что подпевает ревущей в тачке музыке, но на самом деле несчастному на каждой выбоине впивались шампура в мягкое место и, как бы тот ни крутился, найти удачную позицию, чтобы спасти свою задницу, не получалось. Ане было просто хорошо, в крови была умеренная концентрация спирта, трезвый Юра с банкой безалкогольного пива переворачивал мясо, напротив трещал костёр, пацаны настраивали непонятно откуда взявшуюся потрёпанную акустику, девочки нарезали очередную порцию овощей, а она сидела на старой поваленной грозой сосне и потягивала винишко из пластикового стаканчика. Просто хорошо. Место, куда они с горем пополам добрались, преодолев несколько сотен метров беспросветных зарослей непонятного происхождения, было трудно назвать лесом: оборудованная и уже полусгнившая беседка, обложенное камнями место для огня и куча мусора вперемешку с листьями вокруг, по которым можно было легко догадаться, что незадолго до них здесь кто-то был и хорошо провёл время. За деревьями можно было разглядеть поле, а судя по комарам и кваканью жаб, которое стало отчётливо слышно ближе к вечеру, неподалёку был какой-то водоём. Запах костра перебивал любые другие ароматы природы, позже к нему добавился пробуждающий аппетит в вечно худеющей Никитиной аромат шашлыка и морально ей стало ещё лучше. Не зря согласилась, хоть её внутреннее состояние и твердило, что лучше бы она посидела дома и побыла в одиночестве. Музыченко выливает остатки своего недопива из банки на мясо. Никитина так залипла на танцующее в мангале пламя, что даже не заметила, как Юра подошёл к ней, присел рядом на бревно и приобнял. Все куда-то разбрелись, шутили, что за грибами, Музыченко съязвил и пригрозил, чтобы без грибов не возвращались. — Замёрзла? — в вечернем свете в его карих глазах отражаются рыжие языки пламени, и создаётся впечатление, что глаза горят. Забавно. Анька тихонько кивает и невольно ёжится. Ей и правда было прохладно, вечер подкрался незаметно, простудиться не хотелось, у них ещё столько работы впереди, аж голова кругом идёт, болезнь испортила бы все планы. На плечах оказывается Юрина старая кожаная куртка, а сам Музыченко остаётся в свитере, не зря Аня уговорила его надеть. — Скажешь, когда захочешь домой, окей? — на ушко, чтобы никто не услышал, хотя теоретически никто услышать и не мог, они на поляне были абсолютно одни. Аня вернулась с пар уставшей, но все равно поехала с ними, обещала ведь, да и Юру оставлять белой вороной в компании, где все по парочкам, не хотелось. Они с девчонками долго сидели в мастерской, шили и репетировали, но расслабиться Ане даже медленные танцы в Юриных объятиях у костра не помогли, усталость давала о себе знать. Кивнула и положила голову ему на плечо. Главное не уснуть, а то Юра не захочет её будить и оставит ребят без шашлыка, а потом пошутит, что это наказание за его безалкогольную вечеринку. Она мужественно продержалась до темноты, а потом ребята и сами засобирались домой. Комары загрызли, мясо и пиво закончились раньше, чем планировалось. Пока Юрка в потемках разводил всех подвыпивших друзей и их девчонок по домам и тратил драгоценный бензин, Аня всё-таки уснула прямо на переднем сидении. Музыченко громко шикал на друзей, хлопавших и без того раздолбанной дверью. Не хватало ещё пару штук выложить на её ремонт, тогда его предложение точно отложится на неопределённый срок. Ближе к одиннадцати остановился возле собственного подъезда и заглушил машину. Опёрся на сидение и глянул на девушку рядом. Все ещё спит, уткнулась в воротник куртки и сопит, только ресницы подрагивают. Будить Аню не хотелось, но и в машине на ночь на останешься. Недолго думая, отнёс на руках, кое-как справился с дверьми, уложил на диван, не раздевая, лёг сам и уснул, как по щелчку пальцев. Теперь и он понял, каково это, быть единственным трезвым на вечеринке.