***
Пальцы леди провели по холодным камням, задевая их обломанными ногтями, обводя линии магической формулы. — Ты сказала, что этого не произойдёт, — голос великого лорда, отражаясь от стен пустой комнаты, обрушивался на неё отовсюду. — Я предполагала, — поправила леди. — Но ты ошиблась. На это ей нечего было возразить. С помощью связи с пентаграммой барьера леди удалось создать «окно» — заклинание, позволяющее видеть то, что далеко от тебя. Раньше такие окна можно было открыть легко, но теперь подобная магия забирала слишком много сил, чтобы пользоваться ей хоть когда-то, кроме экстренных случаев. Сквозь окно леди видела, как солдаты гвардии по приказу лорда отчаянно сражаются с моркетскими тварями у самых границ города. Пока преимущество было на их стороне, но разломов становилось всё больше, твари выпрыгивали из них одна за одной, выбирались из леса. Безликие и голодные, они не ведали страха. Они бросались на мечи и заклинания, рассыпались пеплом и дымом, чтобы вскоре собраться вновь. Они обтекали гвардейцев, как река обтекает камни. Их целью был барьер. — Что-то могло спровоцировать их? — Руэйдхри напряжённо вглядывался в каждую моркетскую тварь, будто это помогло бы ему понять, что ими движет. — Их действиями управляют, и вы прекрасно знаете кто, — слова Фэя прозвучали неожиданно жёстко, — милорд. Шаги Фэя были так же беззвучны как и всегда, так что его появление легче было заметить по движению воздуха. Лёгкий порыв прохладного ветра при открывании двери, а после снова удушливый мрак темницы. — Она не должна была вернуться, — проговорил лорд. — Но она здесь, и нам придётся с этим считаться, — Фэй говорил спокойно, словно то, что сейчас происходит — не атака на столицу, а досадное недоразумение, не более того. Леди прикрыла глаза. Пока она могла касаться руками линий формулы, она могла чувствовать барьер, стены за ним и землю, в которую он упирался. Она могла закрывать разломы. Нырять в каждый, чувствуя как тьма разрывает её изнутри, как бесчисленный хор голосов воет в её голове. Она могла отдавать разломам свою кровь и свою силу, утолять их голод на время, заставлять скрыться и уползти. Но её мягко оторвали от ледяных плит пола, поставив на онемевшие ноги. Если бы Фэй не придержал её за талию, то она бы упала назад, а так, лишь прислонилась спиной к его груди. — Что ты делаешь? — леди посмотрела на него с искренним непониманием, но бирюзовые глаза смотрели на неё с совершенно нечитаемым выражением. — Вы просили помочь, и я помогаю. Его пальцы бережно сжали запястье леди, обычно прохладные сейчас они казались обжигающего горячими. Только проследив глазами за движением, леди поняла, что её руки сделались серыми точно пепел. — Я просила помочь не мне, — решительно продолжила она. — Вы не уточняли, миледи. Леди перевела взгляд на лорда, но он всё ещё вглядывался в окно, вовсе не замечая их. — Разорвите связь между Фриг и барьером, — потребовала леди, привлекая к себе внимание. Алые глаза Руэйдхри обожгли её. — Нет. — Взгляд лорда переместился на посох, установленный в центре формулы. Камень в его навершии сиял и переливался как живое пламя. — Артефакту нужен хранитель. Леди вновь посмотрела в окно. Картинка то размывалась, то вновь обретала чёткость. Моркетских тварей становилось всё больше, они явно начинали теснить гвардию к барьеру. Некоторые разломы открывались прямо под ногами гвардейцев, словно проглатывая их. Хорошо, если хотя бы половина смогут после этого вернуться. — Это может убить её! — А падение барьера может убить весь город. Лорд отвернулся, устремив взгляд в окно. Леди хотела продолжить спор, кричать, приказывать, но слова так и не сорвались с губ. В глазах Руэйдхри застыло отражение бессилия. Он понимал: если барьер рухнет, разломы начнут открываться внутри города, в совершенно случайных местах на всей огромной его территории. Жертв будут сотни. — Фриг сильная, — сказал лорд с такой явной болью в голосе, что и у леди сжалось сердце. — Сильная и умная. Она сама разорвёт связь, если поймёт, что на грани. Руэйдхри на мгновенье прикрыл глаза, собираясь с мыслями, а после бросил последний грозный взгляд в окно, и несколько тварей отшатнулись, словно почувствовав его. После лорд развернулся и уверенной поступью направился к двери. — Я помогу Фриг сражаться за наш город и вас — он остановился, лишь чтобы посмотреть на Фэя и леди, — прошу о том же. — Только за этим мы здесь, — бледно улыбнулась леди, поражаясь внезапному смирению лорда.***
Глаза открыть удалось с трудом. Тупая боль билась в виске, а тело занемело от неудобной позы. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, а из-за полутьмы в комнате ещё и не видел почти ничего. С запахами, звуками, температурой тоже всё было неясно. Расклад был так себе. — Ну наконец-то ты очнулся. — Женский голос раздался откуда-то из-за границы моего поля зрения. — Я боялась, что ты вовсе в себя не придёшь. Да я вне себя, если уж на то пошло. — Возможно, стоило быть поосторожнее? — спросил я настолько ядовито, насколько вообще мог в такой ситуации. — Я ожидала, что избранник самой Эрны окажется чуть крепче. — Я ожидал, что рука леди Стормланн окажется чуть легче. Судя по тому, как раздражённо и надменно она хмыкнула, леди Сейлан Стормланн надеялась остаться инкогнито. В таком случае, ей стоило быть аккуратнее и быстрее. Потому что за мгновение до того, как получить по голове рукоятью кинжала, я успел увидеть её. Словно в пелене тумана — бледная тонкая рука и холодные злые глаза такого нежного василькового цвета. Я никогда не забываю женщин, которым удаётся меня вырубить. Если учесть, что Сейлан уже третья, то мне пора начинать вести список. — Так о чём вы хотели поговорить? — Я вёл себя так спокойно, будто мы встретились на званом ужине. Хотя на самом деле мне хотелось как минимум сильно встряхнуть её за плечи и узнать, какого чёрта эта идиотка творит? И где Рейнеке? Кто вообще дал ей грëбаное право поднимать руку на моего роскатта? В культурном бэкграунде леди явно не хватало фильмов про Джона Уика, иначе она была бы осторожнее с животными. То, что роскатта не было в комнате, не добавляло мне спокойствия. Но эмоциональность сейчас явно будет играть против меня. — Собственно, о твоей избранности я и собиралась побеседовать. Она вынырнула из неестественно густой и вязкой тени. В голове тут же всплыли неприятные ассоциации с моркетскими тенями. Надеюсь, она хотя бы не одержима. Когда я увидел Сейлан, комната тоже начала обретать чуть более конкретные очертания. Она была узкой, тесной, без окон. Только голые каменные стены и пара тусклых светильников на них. Очертания настенных ламп были до странного нечёткими, словно на них наложили размывающий фильтр. Скорее всего, Сейлан окутала всё пространство не лучшим по качеству мороком, желая не дать мне разглядеть и запомнить ничего конкретного. Простая повязка на глаза справилась бы с этим лучше. Остальные ощущения тоже начали приходить в норму. Было холодно и влажно. Возможно, меня затащили в подвал. Я попробовал хоть немного изменить неудобную позу, но путы держали крепко. Всё та же похожая на кружево магия оплетала меня с головы до ног, словно паучий кокон. — Вам не кажется, что беседовать о моей избранности стоит напрямую с богиней? Если вам нужен посредник для общения, обратились бы в храм. Лицо Сейлан дрогнуло от раздражения. Она нервным жестом поправила собранные в пучок волосы. — Не думаю, что мне это нужно. Потому что я считаю, что твоя избранность не имеет к богине ни малейшего отношения. — Да? Интересно. Продолжайте. Она опешила. Выражение совершенного непонимания исчезло так же быстро, как и появилось. Но стало совершенно очевидно — моё спокойствие выводит и выбивает её куда больше, чем могла бы явная агрессия. — Продолжать будешь ты, — сказала Сейлан угрожающе-властным тоном. Выходил он у неё, честно сказать, на троечку. — Я хочу узнать всё. О планах великого лорда, о том, зачем он устроил этот фальшивый конец света, зачем делает вид, что Моркет пробудился. И о том, зачем ему ненастоящий избранный. Я с трудом сдержал истерический смех. Вот только теорий заговора мне не хватало. Именно в тот момент, когда мои друзья в опасности. Когда интуиция буквально кричит мне о том, что происходит нечто страшное. Когда я мог хотя бы попробовать что-то сделать. Когда я сам не уверен ни в чём. Я вынужден сидеть здесь с какой-то ненормальной и доказывать ей, что я стопроцентно настоящий, самый достойный из всех достойных и самый божественно одобренный избранный. То есть ровно то, что сам отрицаю. Какая нелепая ирония. — А чтобы у тебя не было соблазна соврать мне… — Сейлан потянулась к ножнам, висевшим на поясе брюк, и вытащила кинжал. Серебристое лезвие было волнистым, словно змеиное тело. Тёмно-синий камень в эфесе тускло мерцал. Изящная витая гарда как вихрь обвивалась около рукояти, защищая руку. Кинжал был выполнен в той же технике, что и меч Фреи. Дол тоже был выложен камнем, но напоминающим не малахит, а аквамарин. Такой же полупрозрачный, будто стеклянный. Камень сплавлялся с металлом так органично, что не было видно границы. От дола вниз и в стороны по лезвию словно дорожки от капель на стекле растекались тонкие аквамариновые полосы. Сейлан повернула лезвие боком, для кинжала оно было довольно длинным. Приложив ладонь к долу и подойдя чуть ближе, она приставила острие точно над сердцем и без лишних слов ввела кинжал мне в грудь по самую рукоять как иглу в вену. Меня уже не первый раз протыкали магическим мечом, так что я мог сравнить ощущения. Клинок Фреи почти не ощущаешь. С каждым разом он тревожит всё меньше и меньше. Он не угроза, просто небольшое напоминание о том, что ты снова пропустил довольно сильный удар. Кинжал Сейлан впился в тело яростным холодом, пробирающим до костей. Ещё не совсем боль, но обещание, настоящая клятва причинить тебе невероятные страдания при любом неосторожном вдохе. Я приложил все силы, чтобы держать лицо и делать вид, что ничего необычного абсолютно точно не произошло. Сейлан это не понравилось. — Клинок Стормланнов умеет чувствовать ложь, — сказала она, внимательно глядя мне в глаза, словно надеясь увидеть затаённый ужас, — солжёшь, он тут же разорвёт тебе сердце. Покажешься недостаточно убедительным, получишь порцию не самых приятных ощущений. Понял меня? — Более чем. У меня не было ни малейшего желания играть в её игры. Самым оптимальным решением было бы сжечь эти путы магией, а Сейлан вынести вместе с дверью одной мощной вспышкой. Но с этим были явные проблемы. Я только слышал и читал, о магии, которая может блокировать другую магию, а теперь испытал действие блокаторов на себе. Сначала я не понял, что что-то не так. Особого дискомфорта они не доставляли. Но когда я пытался создать заклинание, ничего не выходило. Энергия текла слишком слабо, медленно. Аура сжалась вокруг меня и застыла, словно капелька янтаря. Вроде как такой эффект вызывали не самые жёсткие блокаторы, но не то чтобы я разбирался. Кстати, их использование, кроме как при задержании преступников, было незаконно. Но на фоне похищения и насильственного удержания — такая мелочь. — Я буду задавать вопросы, а ты отвечай на них так, чтобы я осталась довольна. — Хорошо, постараюсь полностью вас удовлетворить, — я улыбнулся. Она попыталась сделать вид, что не смутилась. — Ты правда избранный? — Что вот так сразу, к главной интриге? Боль вспыхнула резко, словно в ледяную воду окунули. В ответ на неё энергия внутри меня рванулась вперёд так сильно и зло, что чуть не оборвала цепь, на которую её посадило заклятье-блокатор, но сорваться не вышло. Тем не менее, зона, которую занимала моя аура, немного расширилась. И я быстро прикинул, как этим можно воспользоваться. — Я жду ответа. Правда ли я избранный? Отличный вопрос. Сам его себе регулярно задаю. И, отвечая, я ещё ни разу не был «достаточно убедителен». Но сейчас лучший момент поверить в себя. Когда ещё если не под угрозой смерти. — Да, я правда избранный. Сейлан посмотрела на меня внимательно, словно ожидая, что я вот-вот умру. Какая-то часть меня тоже этого ждала. Но нет. Неплохое начало, давайте следующий вопрос. — Тебя избрала сама Эрна? — Откуда мне знать? — тут же переспросил я и быстро продолжил: — Может, они решили это на совете богов общим голосованием. Может, это было единоличное решение. Вы задаёте неправильные вопросы. Она поджала губы, обиженно, почти по-детски, и скрестила руки на груди. — Откуда ты узнал, что ты избранный? — Мне сказали. — Правда? — саркастично спросила она. — Вашему кинжалу лучше знать, нет? Снова вспыхнула боль. Моя энергия рванулась ещё отчаяннее и злее. Освободиться полностью было почти нереально, но главное — аура ещё немного расширилась и едва-едва соприкоснулась с аурой Сейлан. Вряд ли она сейчас это заметит, слишком занята допросом. Дело было за малым, осталось только через это крохотное соприкосновение как-то воздействовать на Сейлан и убедить её, что отпустить меня — лучшее, что она может сделать. Всего-то. — Легенда гласит, что нового избранного можно призвать только на месте гибели Рейденса, — заговорила Сейлан, — но призвать откуда? Почему его нужно призывать? Что ты вообще такое? Не ожидал, что нечто подобное однажды спросят у меня, но, полагаю, такое количество вопросов означало, что я могу ответить на любой. — Меня призвали из другого мира, — сказал я, как нечто совершенно обыденное. Сейлан впилась в меня взглядом, будто после этих слов у меня должны были вырасти рога. Она выискивала любые признаки инаковости, а я лишь продолжал спокойно улыбаться. В конце концов она посмотрела на кинжал, удивляясь тому, как это он ещё не разорвал мне грудь. — Хорошо, — выдохнула она, — допустим. И пока Сейлан не успела отойти, я перехватил инициативу: — Как видите, я говорю чистейшую правду. Я действительно человек из другого мира, которого призвали сюда лишь с одной целью — оживить Сердце. И я выполняю своё предназначение. Поэтому, когда вы обвиняете меня в сговоре с великим лордом, в создании фальшивого конца света, я не могу ничего вам ответить. Я просто не понимаю, о чём вы. Не понимаю, на чём вы основываете свои подозрения. Я говорил так вдохновенно, строил такие честные глаза, что в какой-то момент Сейлан забыла, что должна была держать строгое и надменное лицо. Черты её смягчились, став куда приятнее, подозрительность сменилась вниманием. Я же тем временем пытался вспомнить всё, что слышал о Сейлан. А это на самом деле довольно много. Всю мою компанию она сильно раздражала. Особенно Аин. А когда кто-то раздражает Аин, она готова рассказать тебе об этом человеке всё, чтобы при встрече ты сразу был готов его разорвать. Но такой подход не годится. Я вспомнил слова Фреи о том, что влияние светлой ауры работает в обе стороны. Так что мне предстояло полюбить Сейлан, чтобы она в ответ полюбила меня. — Я понимаю, что семья Стормланнов в первую очередь заботится о безопасности страны, — говорил я, не давая Сейлан до конца опомниться, — о безопасности мира в целом. Всё же вы потомки одного из великих героев. Но если вы продолжите задавать мне вопросы, на которые я не знаю ответов, мы не сможем друг другу помочь. Мне всё ещё хотелось разнести тут всё к чертям, но я затолкал свою злость подальше. Я заставил себя думать, что передо мной стоит девушка, которая искренне верит, что делает всё правильно и во имя общего блага. В каком-то плане она была куда большим героем, чем я, ведь я думаю об общем благе в последнюю очередь. — Хорошо. Я объясню. Слышал что-нибудь о секте Повелителей теней? — Читал немного, — ответил я. — Это ребята которые, поклоняются какой-то Третьей и верят, что Моркет — лучшее, что может случиться с Фритом. — Да, но дело не только в этом, а в том, что они правда умеют открывать разломы и управлять моркетской энергией. — Но многие маги Бентской республике тоже умеют это делать, — возразил я. Сейлан замялась так, будто собиралась сказать что-то стыдное. Что именно, я поняла даже раньше, чем она открыла рот. — Ваши маги переняли эту технологию у них. Она кивнула, снова скрещивая руки на груди. Несколько раз она нервно притопнула носком высокого сапога. — После войны за Пустые земли леди Хелл каким-то образом узнала секреты их магии и научила этому магов Сторграда. Так что теперь в каждой гвардии есть несколько магов, обученных в Сторграде. Обучать кого-то вне столицы им запрещено. Довольно удобный способ следить за всеми, правда? И показывать всем только ту версию, которую они хотят. Для успокоения Сейлан я на всякий случай кивнул. Осталось подключить мои довольно скромные знания о войне за Пустые земли (лучше бы я о ней почитал побольше), чтобы восстановить полную картину. Воссоздать в голове логику этой теории заговора. И почти совсем окончательно простить Сейлан. — И ты считаешь, что это странно. Леди Хелл смогла заполучить магию управления разломами, а леди Йарн — нет. Хелл могла поделиться ей, а не оставлять только для своих магов, — судя по тому, как оживлённо загорелись глаза Сейлан, я попал в точку. Она даже не заметила, что я перешёл на ты. — А ещё ты думаешь, что, имея такую магию, Сторград вполне мог создать видимость угрозы, потом устранить её и возвыситься за счёт этого. Если знать технологию, то почему бы не создать видимость вторжения Моркета, правда? На самом деле всё было даже логично. Леди Хелл получает технологию, с помощью которой можно открывать разломы. Потом обученные этому люди под предлогом защиты от тьмы направляются во все города, а там сами же начинают создавать угрозу. И вот конец света наступает. Столица якобы призывает героя, он побеждает марионеточных врагов, и все счастливы, а Сторград возвращает монархию, потому что все невероятно благодарны и не могут слова поперёк сказать. Именно так это и видела Сейлан. Она свято верила, что раскрыла теорию мирового заговора и вот-вот свергнет тайное правительство. Если бы в последние пару лет я не наслушался подобных теорий в огромных количествах, может, и поверил бы. Но Сейлан готова была говорить со мной, а не только агрессивно переубеждать. Это заставило почувствовать хоть немного расположения к ней. Я полностью сконцентрировался на этом чувстве, передавая его и Сейлан. «Давай, — думал я, — расслабляйся, я не нападаю, я готов тебя слушать, готов говорить с тобой». — Ты уловил суть, — проговорила она почти отчаянно-радостно. У меня же болезненно сжалось сердце, и на этот раз кинжал тут был ни при чём. — Почти все слепо поверили Сторграду, но моя мама куда умнее всех Флеймстоков вместе взятых. Она разгадала их замысел, а они за это спустили на нас всех собак. Может, они не показывают этого так уж открыто, но я-то знаю, что в Сторграде только и мечтают о падении Урадерна и возвращении полного контроля над страной. Вступать с нами в войну сами они не хотят, потому используют Рейнгард, натравливая его на нас. Мы же лишь хотим освободить страну от диктатуры Сторграда! Это была бы более чем достойная цель, но за всё то время, что я провёл здесь, не заметил никакой диктатуры Сторграда. Большинство решений принималось на совете двенадцати лордов, где единственным преимуществом Сторграда было два голоса вместо одного. Города и принадлежащие им области имели собственный бюджет и могли самостоятельно вести торговлю с другими странами. Уверен, что замечал далеко не все тонкости, но по крайней мере сейчас о какой-то диктатуре вряд ли могла идти речь. Сейлан вдруг показалась мне такой невероятно одинокой. Девочкой внутри осаждённой крепости, вокруг которой одни враги. Но я с трудом одёрнул себя. Потому что это всё светлая магия. Нельзя позволить себе полностью раствориться в эмоциях, так можно из сострадания и правда встать на сторону той, кто ударил Рейнеке, а меня связал и затащил в подвал. — Я хочу задать ещё пару вопросов, — вся надменность исчезла, теперь Сейлан говорила со мной как с равным. — Ты правда сам решил, что сопровождать тебя будут только Фрея, Анс и Аин? Мама была одной из тех, кто настаивал на том, что сопровождать избранного должен представитель от каждого лорда, но великий лорд сказал, что такая команда — твоё решение. Мне было абсолютно плевать, что отрицательный ответ лишь усилит веру Сейлан в её теорию. Собственно, информация о том, что мне полагался выбор оказался, мягко говоря, довольно неожиданной. Но думать об этом не было времени. Нужно как можно быстрее убедить Сейлан, что я не опасен, и свалить отсюда. Я собрался сказать, что моя рейд пати — настоящая команда мечты, но нет, сам я её не выбирал. Но не смог. Горло сдавило словно обручем. От него по телу расползся холод, затмивший собой даже ледяные укусы кинжала. Сначала я запаниковал, но сделав рваный вдох, понял, в какую ловушку попал. Клятва. «Поклянись, что ни словом, ни делом не опорочишь моё имя и имя моей семьи», — прозвучал в голове голос великого лорда Руэйдхри. Я не могу сказать: «лорд соврал мне и вам», «у меня не было выбора» или что-то ещё. Не мог намекнуть даже на свою скованность клятвой. Мне просто перекрыли воздух. В то же время, фраза с любым другим посылом была бы ложью. А значит смертью. «Да ладно, один раз на экзамене же наговорил на пятёрку, абсолютно не зная темы. Заболтать Сейлан не должно быть сложнее», — попробовал подбодрить себя я. Но это было сложнее. — Я полностью доволен теми, кто окружает меня и не хотел бы видеть рядом с собой кого-то другого, — хотя бы это было чистой правдой. Мне показалось, что этим ответом Сейлан удовлетворилась. Она с уверенным видом взялась за рукоять кинжала и потянула его на себя, собираясь вытащить. Но вдруг что-то в ней изменилось. Глаза стали холоднее, внимательнее, взгляд — острее. Само ощущение от её ауры будто изменилось, как если бы она вдруг стала не совсем собой. Словно почуяв скрытую за правдой ложь, Сейлан вцепилась в неё, как в единственную возможность вывести меня на чистую воду. Когда она открыла рот, со мной будто заговорил другой человек: — И всё же. Изначально сам ли ты отобрал людей в свой отряд: да или нет? — Те, кто сейчас со мной, были слишком хороши, я просто не мог выбрать кого-то другого, — я понадеялся, что Сейлан зацепиться за последнюю фразу, но она пропустила её мимо ушей. Передо мной уже не было ярой фанатки-теоретика, её заменил кто-то расчётливый и холодный. Опасный. Сейлан снова вогнала кинжал глубже, усиливая и так пробиравший меня до дрожи холод. — Да или нет? — повторила она, неотрывно глядя мне в глаза своими, тёмными, как надвигающийся шторм. Ещё минуту назад они были намного светлее. Я судорожно пытался расшатать блок магии, энергия бушевала внутри, но не могла вырваться. Сердце колотилось в агонии, как если бы на иглу насадили ещё живую бабочку и оставили умирать под стеклом. Всё, кроме правды, каралось смертью, но одно короткое «нет» было невозможно выдавить из себя чисто на физическом уровне. Я так уверенно ходил по этой тонкой грани между враньём и честностью, а теперь явно с неё соскальзывал. Прямиком в бездну.***
В кабинете лекаря как и всегда пахло травами, но в этот раз запах душил и кружил голову. Свет настенных ламп казался слишком резким, делавшим чёрные разломы на коже Фриг ещё темнее. Она сидела на кушетке, свесив с неё ноги. Подол платья, который Фриг сама отрезала выше колен одним лёгким движением магии, валялся на полу. Белые ступни, изрезанные чёрным, на фоне тёмно-красного шёлка казались болезненно-худыми и слабыми. Уртика подала Фриг дымящуюся чашку. Та потянулась к ней, схватилась за ручку, но чуть не выронила. Рука Анса накрыла сверху дрожащую ладонь Фриг и помогла донести чашку до рта. Она приоткрыла рот, и уголок губ вдруг лопнул крохотной трещиной. Фриг трясло как от лютого зимнего холода, хотя сама Фрея задыхалась от сухого тепла камина и влажного пара, шедшего от котелков. Осушив чашку парой больших глотков, Фриг отставила её в сторону и подняла глаза на Уртику. В отсветах камина, они пылали ярко, как горящие угли, но под ними уже залегли пепельно-серые тени. — Теплее, — коротко бросила Фриг в ответ на вопросительный взгляд. Уртика нахмурилась, но кивнула. Её тёмно-зелёные глаза, ярко очерченные светлой полоской у края радужки, блуждали по кабинету, не останавливаясь ни на чём. Этот взгляд многое говорил Фрее. Главный лекарь Рейнгарда, возможно, лучший лекарь в стране, совершенно не знала, что делать. — Может, дать ей что-то усиливающее светлую магию? — спросила Фрея, не особенно надеясь подать хорошую идею. — Нельзя, — отрезала Уртика, — мы и так дали ей уже слишком много. Если дисбалансируем её магию ещё сильнее, ни к чему хорошему это не приведёт. — Я вообще-то ещё здесь… — последний звук, перешёл в тихий свистящий стон, и Фриг сильнее сомкнула пальцы на ладони Анса. — Разорви связь с барьером. — В голосе Анса читалась неподдельная паника, и Фрею от этого брала дрожь. — Ты можешь погибнуть, если это не прекратится. Фрея не понимала всех тонкостей работы сторградского барьера, но кое-что всё же знала. Барьер был неразрывно связан с посохом леди Андрейст, он служил проводником для энергии мира, которой и питалась вся магическая формула. Но сколько энергии стоит забрать, может решать лишь хранитель посоха, исходя из состояния барьера. Поэтому всё, что происходит с барьером, хранитель чувствует на себе. При этом энергия мира, до которой может дотянуться посох, тоже не бесконечна. Она иссякает и восполняется, но для этого нужно время. Так что Фриг приходилось отдавать и свои собственные силы тоже. — Это не прекратится. — На губах Фриг застыла улыбка, больше похожая на оскал раненого животного, решившего, что оно во что бы то ни стало убьёт охотника. — И если рухнет барьер, то погибнуть может весь город. — Ты не должна жертвовать собой, — продолжал настаивать Анс. — Я не жертвую, я сражаюсь, это разные вещи! — Фриг смотрела прямо перед собой, словно видела своего врага, словно бросала ему вызов. И в лихорадочном блеске её алых глаз Фрее виделись отсветы далёкой битвы. — Фрея, скажи что-нибудь! — Анс обернулся к ней, и в его взгляде читалась мольба о помощи. Сейчас ему не было дела до Сторграда, до его жителей. Не будь Фриг в опасности, Анс сражался бы за город отважнее многих гвардейцев, но сейчас… Сейчас он терял самое дорогое, что у него есть. И без раздумий бы отдал тысячи городов на съедение Моркету, только бы Фриг осталась цела. Эта всепоглощающая любовь восхищала и пугала Фрею в равной степени. — Я… — выдохнула она, и собственный голос показался ей задушенным, хриплым. Фриг тоже была для Фреи, если не всем, то многим. После смерти матери она была той, кто протянула ей руку. Кто подняла её на ноги и заставила стоять ровно и гордо. Не чувствовать себя чужой в Сторградском замке. Но в то же время Фрею учили — нет ничего важнее страны и Сторграда. Неважно, что будет с нами, стены города должны стоять. Каждый боец должен знать своё место на поле боя и придерживаться его. Иначе они потеряют Фрит. Фрея должна сражаться. Но если сейчас она применит магию камня, рискует только дисбалансировать магический фон и навредить. Почему-то магия посоха и меча никогда не уживались друг с другом. — Я… — повторила Фрея. Почему сейчас она должна была выбирать между Фриг и Сторградом? Если бы Фрея только могла занять место сестры, всё было бы намного проще. — Я согласна с Ансом. Ты должна разорвать связь. Фриг перевела на неё свой невидящий взгляд, и Фрея продолжила. — Если ты умрёшь сейчас, посох леди Андрейст останется без хранителя. Барьер уже невозможно будет восстановить. А город всё равно останется беззащитным. Но пока ты жива, мы можем создать его заново. Она опустилась рядом с Фриг, обнимая её за плечи. Улыбка Фриг стала чуть мягче. Её израненная дрожащая рука опустилась Фрее на голову, проведя по волосам. — Вы оба слишком рано ставите мне ристеель, это жутко обидно. Анс поднялся с кушетки, чтобы в следующее мгновение опуститься на пол у ног Фриг. — Хорошо, — сказал он, ловя её взгляд. В его словах звучала мрачная решимость. — Если ты такая упёртая, я помогу тебе. — Ну давай, чародей, спаси свою бедную принцессу. — В её улыбке на мгновение промелькнуло что-то такое, почти безумное, опасное. — Ты об этом пожалеешь. — Если мне хватит на это времени. Фрея не знала о чём они, но ей стало страшно. На них обоих словно нашло помешательство. В выражениях их лиц ничего кардинально не поменялось, но появилось что-то такое, чему Фрея не могла дать названия. Но она вдруг подумала, что именно с такими лицами совершают двойное самоубийство. Анс поднёс руку к одной из самых глубоких ран. Казалось, она вот-вот расколет ногу на пополам, как трещина на мраморной статуе. Фрея хотела попросить Анса остановиться, что бы он ни собирался сделать. Но Фриг мягко качнула головой. В этом жесте было столько уверенности, что протест затих, так и не прозвучав. Серебристая нить сверкнула между пальцами, и Фрея поняла, что случится дальше. Она молча сжала дрожащую ладонь Фриг. Нить легко вошла в кожу на одном краю раны, вышла из другого и потянула края друг к другу. Из раны, из разлома прямо на коже Фриг потёк серый туман и чёрная кровь. Она крупными каплями стекала на красный шёлк. Нить сделала ещё один стежок и ещё. Анс протянул Фриг свободную руку, и она впилась в неё ногтями, вряд ли понимая, что причиняет боль. Вряд ли сам Анс замечал это. Он потянул нить, плотнее смыкая края разлома. Кровь потекла сильнее, и Фриг закричала. Руки Анса не дрожали, делая новые стежки. Ногти Фриг уходили всё глубже под кожу. Фрее хотелось плакать от бессилия, но глаза её были сухими.***
Земля иссохла и посерела, как после долгой, многовековой засухи. Зелёные холмы под Сторградской стеной превратились в пустошь. В туманную землю, полную разломов и моркетских тварей. Одна из них, отдалённо напоминающая огромного волка, сейчас скалилась на Руэйдхри Флеймстока великого лорда Сторградского обеими своими пастями на двух вытянутых мордах. По движениям живых существ всегда можно предугадать их следующий шаг. Так хищники всегда пригибаются перед броском. Но монстры, выходящие из разломов, были лишь сгущённой моркетской энергией, и действия их были непредсказуемы. В одно мгновение монстр ещё стоял на месте, а в следующее — сделал стремительный рывок. Руэйдхри оказался лишь чуть быстрее. Меч прошёл сквозь тело без сопротивления. Тело твари распалось на две половины. И тут же срослось вновь. Это было всё равно что разгонять дым, махая мечом. Магия тоже помогала всё хуже и хуже. Сбоку раздался вскрик. Разлом раскрылся прямо под ногами у гвардейца, тьма поглотила его почти мгновенно. Кто-то бросился ему на помощь, но полезшие из разлома твари тут же перекрыли путь. Зубы щёлкнули в паре сантиметров от плеча лорда. В следующий раз они сомкнулись уже на мече и сильно дёрнули его в сторону, чуть не вырвав. Клыки и когти у этих тварей были куда реальнее и осязаемее, чем тела. Магия вспыхнула, огненно-красной волной прокатилась по полю, повинуясь взмаху меча. Несколько моркетских тварей распались туманом. Но Руэйдхри знал, на их место придут новые. Ещё больше, ещё сильнее, ещё голоднее. Его люди гибли. Падали в разломы. Попадали под клыки и когти. Окинув поле боя взглядом, лорд заметил не меньше десятка истекающих кровью тел стражников. От скольких его людей не осталось даже этого? Его личная гвардия пока держалась и продержится ещё долго, но и поток моркетских тварей не иссякал. Взгляд Руэйдхри задержался на одном из гвардейцев, ещё совсем мальчишке. Одна рука его была исполосована длинными рваными ранами, но он будто не замечал этого. Он упрямо пытался оттащить подальше потерявшего сознание мага — измученного, бледного до такой степени, что кожа его казалась сероватой. В их сторону бросилась моркетская тварь, но Руэйхри перерубил её одним ударом пылающего меча. Мальчишка-гвардеец поднял на лорда взгляд, полный удивления и благодарности. Но вместе с тем где-то на дне его глаз тлел ужас и немой, невысказанный вопрос: «Что же происходит? Почему? Почему им нет конца?» На это Руэйдхри Флеймстоку великому лорду Сторградскому нечего было ответить, и он отвернулся. Поле боя было ярко освещено магическим светом, но за пределом этого круга стояла непроглядная тьма. Сколько ещё чудовищ крылось в ней? Сколько ещё могло выйти из глубины Сторского леса, из недр Моркетской пади? Бледная, тускло-серая луна то появлялась, то исчезала с сумрачного неба. Ночь и не думала близиться к концу. — Вы, никак, утомились, лорд? Обратив туманом тело очередной моркетской твари, Руэйдхри резко обернулся. Он не заметил чужого приближения, не услышал шагов, не ощутил присутствия. Ведь ничего этого не было. Тёмная фигура вырастала прямо из разлома за его спиной. Всё её тело было окутано плотным серым туманом, словно плащом. Из-под капюшона струились бесконечно длинные волосы цвета пепла, ярко контрастирующие с кожей, что была чернее угля. Лицо то ли женское, то ли мужское, начисто лишённое каких-либо запоминающихся черт, смотрело на лорда двумя белыми вытянутыми зрачками на чёрных белках. Но по-настоящему жутким был третий глаз на лбу, серый, с красным квадратным зрачком. Это существо было безумно похоже на одну из марионеток Ансельма и в то же время отличалось от них. — Что ты такое? — спросил Руэйдхри, отводя меч для замаха. Существо перед ним, не обратило на это внимания. — Память у людей неужели настолько короткая? — оно говорило, странно искажая слова, словно перекатывая их на языке, меняя тон ничего не выражающего голоса. Каждое слово сопровождало разноголосое эхо. И порядок слов. Так строились фразы на языке офо, не на лирейском, потому, чтобы понять, приходилось напрягать слух и внимание. — Не трать моё время. — В руках у меня время мира все есть. Всё время, пока гончие мои твой город, как оленя на охоте загнанного, рвут. — Как бы им не угодить к нему на рога. Резкий выпад мечом, со свистом разорвавший воздух, заставил существо растаять. Разлететься дымом. Разлом тут же закрылся, но что-то было не так. Присутствие этого существа, раньше не ощутимое, теперь чувствовалось так явно, словно они стояли лицом к лицу. Оно было везде, справа и слева, сзади и спереди, далеко и близко. Руэйдхри усилил щиты. Озираясь, он ожидал удара отовсюду, но даже моркетские твари теперь обходили его, бросаясь только на щит и гвардейцев. — Так бояться меня не нужно, лорд Города Солнца. — Голос обтекал его, обволакивал как шелест листвы, принесённый ветром. — Я пришла, чтобы с теми поговорить, кто правда что-то решает. — Так говори со мной. В этом городе нет слова выше моего. Тени скользили по земле, образуя круг. Сцепив руки, они танцевали вокруг Руэйдхри странный танец. За пределами круга мир становится всё туманнее, всё тише. Только голос и ощущение опасности всё набирали силу. — В городе этом, может, и да, — говорило существо, завывало, почти пело своим ничего не выражающим голосом и ещё на сотню голосов сразу, — но так много мест под солнцем и луной, где слово ваше — всего лишь в кроне древесной листок. Это существо, кем бы оно ни было, погружало Руэйдхри в морок. Отрезало от настоящего мира. Тянуло время. Он попробовал сделать шаг за пределы круга, но ноги словно пристыли к земле. — Слово ваше не ценнее слова Эрны, тёмной её половины или мёртвого божества, живого героя или даже полумёртвой девочки, чьё тело сейчас мои гончие терзают. Не ценнее последних слов, которые ваши люди произносят, прежде чем моими стать. Не тратьте время мира на их страдания, дайте мне с теми говорить, с кем мне есть о чём говорить. Откройте ворота, и я одна войду. — Кто же сам впускает ядовитую змею в свой дом? — усмехнулся Руэйдхри. Он уже прекрасно понял, за кого это существо выдаётся себя, так же, как понял, что оно — лишь фальшивка. Ведь настоящая Хозяйка секты Повелителей теней давно мертва. — Вы одну змею в дом всё же впустили, лорд. — Морок немного рассеялся, а голос зазвучал чётче и громче, так что несколько гвардейцев невольно обернулись на него. — Одна змея на груди жены вашей пригрелась. Но вы жене не помогли. Вы её змее скормили. Несколько вспышек пламени рассекли воздух. Но голос не исчез, наоборот, зазвучал ещё громче. Он будто раздавался из каждого разлома. Из пасти каждой твари. Из-под самой земли. — Вы боялись, что леди Хелл Флеймсток, законная хозяйка законная Города Солнца, у вас власть отберёт, когда вы ей надоедите. Поэтому вы её убили и тело змее отдали, клятвой её связав. Ручная змея взбалмошной жены лучше. Существо засмеялось тысячей голосов. Смехом похожим на скрип сухих ветвей, на лязг стали о сталь, на скрежет ржавого железа. Фигура в тёмно-сером плаще вновь возникла перед Руэйдхри. Тонкие почти белые зрачки хищника смотрели прямо в его глаза. Третий глаз прищурился. — С чудовищами лучше договариваться, пока они предлагают. Пока первая ваша дочь ещё может дышать. Пока вторая ваша дочь о том ещё не узнала, чем обернётся клятва ей данная. Пока настоящее имя вашей немёртвой жены ещё не произнесено. Пока у ваших людей ещё есть шанс. Это существо могло угрожать чем угодно, но оно выбрало правду. Хотя не должно было знать даже о существовании этих тайн. Чёрная, монолитная тень леса пришла в движение. Вся разом хлынула к городу, скалясь тысячей тысяч пастей, сверкая бесконечным множеством туманно-серых глаз. Лес завыл, так отчаянно громко и леденяще, как воют только посреди самой тёмной и длинной ночи самой голодной зимы. И в этом вое лорд различил лишь одну фразу: — Открой врата, лорд. Существо подняло чёрную ладонь с серыми отросшими ногтями. Пальцы едва заметно перебирали по воздуху, словно пытались нащупать в нём что-то. — Открой врата, пока я сама это не сделала! — рука сжалась в кулак, и Руэйдхри чуть не оглох от звенящего треска, словно посреди пустой залы рухнула хрустальная люстра. По барьеру прошла крупная чёрная трещина, а у великого лорда перехватило дыхание. — Открой врата!***
— Да или нет? — повторила Сейлан. От клинка по всему телу растеклась холодная боль. Это очень-очень мешало думать. Особенно, когда думать пытаешься быстро. Я не знал, как ещё выкрутить этот вопрос. Сам ли я набирал свой отряд? Да какая ей к чёрту разница?! Нужно же было уцепиться за такую мелочь. И вот теперь из-за лжи лорда, из-за данной ему клятвы, из-за одержимости Сейлан я здесь умру? Серьёзно? Вот так просто? А потом Сейлан обвинят в убийстве избранного и казнят? Или решат, что плохой из меня избранный, раз умер от руки не какого-то там хтонического чудовища, а фанатичной леди? А потом что? Призовут нового избранного? Или это уже всё? Конец света, Апокалипсис, Рагнарёк? Вопросы бились в голове как обезумевшие птицы, мешали сосредоточиться даже больше, чем боль. Её-то после сумрачных ран, после приступов я уже научился терпеть. — Я жду. Сейлан перехватила рукоять поудобнее и принялась поворачивать. Медленно. По часовой стрелке. Будто я был механической игрушкой, которую можно завести, чтобы она заговорила. Это ощущалось уже почти совсем как настоящая боль от настоящего лезвия. Так горячо и холодно, что стало трудно дышать. Теперь если бы у меня был ответ на её вопрос, я бы всё равно не смог выдавить из себя ничего, кроме крика. — Если так и продолжишь молчать, я… Резкий и звонкий щелчок раздался где-то у её уха. Сейлан вздрогнула, её глаза удивлённо расширились. Она собралась обернуться, резко, рефлекторно, но так и замерла на середине движения. Потому что ей приказали. Я не смог сказать, чей это голос, он будто шёл отовсюду сразу и отдавался эхом прямо внутри головы. Тело Сейлан словно сковало льдом, она смотрела в стену остекленевшим взглядом, по которому было понятно — она уже не здесь. Если этот кто-то, кто отдавал ей приказы, пришёл спасти меня, то пока я был скорее напуган, чем рад. — Убери кинжал и отойди, — ещё один холодный приказ из-за спины Сейлан. Она подчинилась беспрекословно. Клинок выскользнул из раны почти безболезненно и тут же скрылся в ножнах, потом Сейлан сделала шаг назад. — Дальше, — ещё шаг, — к стене. Сейлан сделала ещё несколько широких шагов, пока не упёрлась спиной в каменную кладку и не замерла, прильнув к стене, прямая и оцепеневшая, словно статуя. Я ожидал, что теперь увижу своего таинственного… эм… спасителя? Но не увидел никого. Лишь темноту. Но стоило всмотреться внимательнее, я понял, что эта темнота немного иная. Она словно бы шла рябью или чуть смазывалась так, если бы за ней было что-то ещё. Например, рука, вынырнувшая вдруг из пустоты и мрака как из-за невидимого занавеса. Смуглая кожа при здешнем освещении казалось сероватой. Рука приподнялась, вцепившись в кусок темноты, как в ткань, и потянула, сдёргивая капюшон. Пара флуоресцентно-ярких жёлто-зелёных глаз смотрела на меня не отрываясь. В другой руке, тоже вынырнувшей из тьмы, тускло сверкнуло лезвие ножа. Тут я понял, что окончательно запутался.