В небе радостно
Да высоко —
Мёртвый соловей
Обернулся соколом.
Немного нервно «От земли»
Дорога до Урадерна вышла долгой и утомительной. Наш отряд разросся до целого каравана с тремя большими каретами, в которых ехали Сейлан, её муж, фрейлины и прислуга, и десятком стражников, эти кареты охранявших. Радовало, что хоть Сивиз путешествовал налегке, да и из сопровождения у него были только Нарро и Сирин. По пути Сивиз и Сейлан игнорировали, практически отрицали, существование друг друга. Это было лучше открытой конфронтации, но всё равно нервировало. А вот фрейлины Сейлан Сивиза очень даже замечали. Заговаривать не решались, но активно бросали взгляды и обсуждали. Большую часть пути я, к счастью, ехал в отдалении от них, но всё равно за время дороги до меня успело долететь некоторое количество дворцовых сплетен, которых я предпочёл бы не знать. Но больше всего фрейлины раздражали не этим, а тем что буквально преследовали Сейлан. Каждый раз, как она собиралась подойти ко мне и поговорить, кто-то из фрейлин неминуемо возникал рядом с ней, и мы расходились, так и не начав разговор. Чаще всего нам мешала Ильва, которая и без Сейлан пугающе часто искала моей компании. Кроме карет нас замедляло движение в гору. Чем дальше мы отъезжали от Рейнгарда, тем меньше встречалось болот и реже становились леса. Зато на пути попадалось всё больше холмов, и перепады высот были всё ощутимее. Кареты серьёзно притормаживали на подъёмах так, что хотелось ускорить их хорошей магической волной. В довершение всего полпути нас преследовала Рейнгардская погода. За четыре дня нас дважды накрывало грозой, а холодный ветер и вовсе дул не переставая. Мне начинало казаться, что этот их сезон штормов уже начался. А значит, всё, конец, придётся ждать, пока Третья снова явится за мной и предложит мне телепорт до… вообще-то, я толком не знал, куда она собирается меня забрать. Может быть, в самое сердце Моркета. Но это, как ни странно, пугало меня меньше, чем перспектива встречи с леди Йарн. А мы с ней встретимся. Потому что это невежливо, быть в Урадерне и не посетить Соколиный замок — резиденцию местного лорда. Настолько невежливо, что нас не выпустят из гавани, пока мы не нанесём визит. Ради этого мы специально выехали заранее. Радовало лишь то, что задержимся в Соколином замке мы всего на ночь. За эту ночь я надеялся не лишиться головы. А то вот даже Аин признала, что она у меня симпатичная, обидно будет потерять. — Не нервничай ты так, — повторила Фрея уже раз в десятый. До Урадерна оставалось не больше полудня пути, и моя тревожность начинала зашкаливать. — Легко тебе говорить, это не твою голову леди желает видеть отделённой от тела, — заупрямился я. — Не стоило рассказывать ему, — вздохнула Фрея, осуждающе посмотрев на Аин. — Да не бойся, твой магический щит без помощи Сивиза она с одного удара не пробьёт, — заверила меня Аин, — а вообще можешь поулыбаться ей при встрече, вдруг ей нравятся парни помоложе. — Настолько нравятся, что она держит целую коллекцию их заспиртованных голов, — добавил Анс. — Понимаешь, что ты тоже в таком случае в зоне риска? — спросила Фрея. — Ляжешь на полке со мной рядышком? — спросил я, улыбаясь Ансу. — Формально, я старше неё. — Уверен, что успеешь ей об этом сказать? — Приедем — узнаем, — пожал плечами Анс. Не то чтобы этот разговор меня сильно успокоил, но мне стало чуть-чуть легче оттого, что мы не обсуждаем судьбу мира, а шутим дурацкие шутки. Пусть даже это шутки о моей возможной смерти.***
Самой выматывающей оказалась последняя часть пути. Полдня мы поднимались в гору. Серпантин дороги петлял то вправо, то влево, фрейлины жаловались, что их укачивает, и просили ехать помедленнее. Я уже был готов пересажать их на наших лошадей, но, скорее всего, именно этого они и добивались. Так что приходилось терпеть и наслаждаться пейзажами. Чем выше мы поднимались, тем лучше становился обзор. На открытых горных террасах мы видели леса, красно-золотым морем устилавшие низины, и горные реки, текущие вниз по склонам. Пару раз мы видели оленей. Они останавливались немного посмотреть на нас так же заинтересованно, как мы на них, а потом убегали обратно в лес. Урадерн показался примерно в тот момент, когда мне уже было всё равно, что леди Йарн, возможно, отсечёт мне голову, лишь бы эта дорога закончилась. А стоило мне увидеть этот город, как я и думать забыл о любых опасностях. Дома будто вырастали прямо из белёсой горной породы как сталагмиты и спускались к пляжу, за которым начиналось море. Оно тянулось вдаль, заполняя собой горизонт, и втекало прямо в небо, так что граница между ними была едва заметна. Скопления домов словно распахнутые крылья полукругом охватывали две скалы, различимые в туманной дымке облаков. Сначала я подумал, что это и есть весь город, но мне сказали, что отсюда виден только центр. Остальной Урадерн тянулся по обе стороны от гор вдоль всего побережья, постепенно распадаясь на отдельные деревеньки. Та часть города, которую мы видели сейчас — считалась самой респектабельной. Здесь же расположился Соколиный замок. Он занял целый остров, находившийся ровно посредине распахнутых крыльев. Сам замок отсюда был неразличим, зато можно было увидеть скалу, поднимавшуюся на краю острова. Аин сказала, что скала называется Сокольей высотой. Из всех этих названий было ясно, что морских соколов здесь просто обожают. Вроде как они даже были официальным символом города. По крайней мере, пока мы петляли по извилистым улочкам, я мельком увидел этих птиц на паре флагов. Настоящие соколы тоже то и дело проносились над головами. Как я понял, они охотились на других морских птиц. Но на одного там роскатта они, возможно, тоже были не против поохотиться. Поэтому Рейнеке провожал каждую птицу грозным и злым взглядом. Даже на флаги поглядывал недовольно. Сам город после притихшего и погрузившегося в уныние Рейнгарда казался неестественно оживлённым. Жители прогуливались по улицам или спешили по делам, торговали. В общем, вели самую обычную жизнь и совершенно не подозревали о несчастьях, настигших Сторград и Рейнгард. Я им даже завидовал. Беззаботность местных, солнце и приятный морской ветер смогли заставить меня забыть о том, что с каждой минутой мы всё ближе к Соколиному замку и леди Йарн. Но всё же, когда мы проехали мимо порта и свернули на дорогу, ведущую к острову, тревога вернулась, и я понял, что мысленно повторяю одну фразу: «Поскорее бы это закончилось». Хотя ничего ещё и не началось. На самом деле я не думал, что леди Йарн всерьёз собралась отсечь мне голову (но и возможности этого не исключал). Тем не менее — кто захочет встречаться с человеком, который заранее был настроен против тебя? Когда мы въехали на длинный мост, соединявший материк с островом, моё желание повернуть Беса и ехать куда угодно, только не сюда, просто зашкалило. У Соколиного замка были свои крепостные ворота, обрамлявшие весь остров по периметру. Тяжёлая решётка этих ворот поднялась и опустилась за нашими спинами. Я почувствовал себя птицей, которую только что поймали в клетку. Подобным образом себя ощущал не я один. Из всех, кого я мог видеть, в лице не изменился только Сивиз. Он, как и всегда, выглядел так, будто всё вокруг идёт в точности по его плану вплоть до самых мелких деталей. А вот Нарро, ехавший рядом с ним, помрачнел. От него волнами исходило тревожное напряжение, словно он ждал атаки и готов был атаковать в ответ. Потом Нарро, видимо, решил не привлекать к себе внимания и снизил градус до обычного уныния. За крепостными воротами начиналась дорога, мощёная светло-серыми камнями. По бокам дороги, сжимая её между собой, тянулись высокие декоративные кусты, поддерживаемые тёмно-синей деревянной решёткой. Сквозь ячейки решёток свешивали головы отцветающие синие розы с шипастыми стеблями. Сами кусты были настолько высокими, что полностью закрывали обзор как в лабиринте. Я начинал думать, что в этом замке многовато стен. В конце дороги виднелась часть замка и полукруглая площадь перед ним. Синевато-серый камень наводил на воспоминания о предштормовом море. Когда мы подъехали ближе, я увидел, что на широком балконе над главным входом кто-то стоит. Я пригляделся и чуть не вздрогнул — это была леди Айрен. Полминуты мой мозг лихорадочно соображал, как здесь могла оказаться тётушка Райна. А потом до меня дошло, что всё гораздо проще — леди Айрен и леди Йарн оказались близнецами. Женщина на балконе стояла, облокотившись на перила и подперев голову рукой. Рукава тёмно-синего камзола, наброшенного на плечи, развевались на лёгком ветру. Вся её поза не выражала ничего, кроме праздного любопытства. И я бы поверил, что леди Йарн действительно нет до нас дела, если бы не её взгляд. Холодный и цепкий взгляд сокола, с высоты выслеживающего добычу. Чувствуя его, я тоже поднял голову и без страха поглядел в ответ. Хотелось напомнить, что леди Йарн здесь не единственная хищная птица. Поймав мой взгляд, леди Йарн улыбнулась, медленно кивнула в знак приветствия и, взмахнув камзолом словно плащом, ушла с балкона. Что ж, можно сказать, что предварительное знакомство состоялось. В огромном и пустом холле нас встретили только слуги. Один из лакеев вышел чуть вперёд и сказал, что им приказано сопроводить нас по комнатам, а после леди Йарн ожидает нас в банкетном зале. «Надеюсь, в качестве гостей, а не блюд», — уныло подумал я.***
Комнаты, в которые нас проводили, оказались даже чрезмерно большими. Можно сказать, что на ночь я снял полноценную четырёхкомнатную квартиру. Невозможность использовать это пространство меня несколько раздражала. Зато вот Рейнеке всё устраивало, он взглядом дал мне понять, что у него будет отдельная комната, из которой я могу скрыться и не отсвечивать. Впрочем, когда я вышел из ванной, это вредное животное уже переползло на мою кровать. Делая вид, что всё изначально так и было задумано. Нет, Рейнеке мог сто раз выглядеть как помесь хорька с лисой, но в душе он определённо был котом. Но неуютно в Соколином замке было не только ему. Никто не сказал этого вслух, но по какой-то причине мы впятером (считая роскатта, конечно же) всё же собрались в одной из моих комнат. — Есть что-то ещё, что я должен знать о леди Йарн, чтобы повысить свои шансы на выживание? — спросил я, обводя взглядом Фрею, Аин и Анса. — Грязные слухи? Теории заговора? Темы самых жарких дискуссий? — За кого ты нас принимаешь? — делано оскорбилась Аин. — За бентийцев, — ответил я. Если что-то я успел понять об этой стране: здесь у каждого жителя было своё мнение насчёт того, как ей стоит управлять. Каждый шаг каждого правителя обсуждался, анализировался и подвергался критике во всех слоях общества. Вероятно, поэтому Фриг так старалась поддерживать иллюзию собственной неуязвимости. — В республике к ней в целом неплохо относятся, — задумалась Фрея, — хотя многие считают её излишне жёсткой. Она любимица Урадерна, но не всей страны. — Острее всего её критикуют в Альбисе, — продолжил Анс, — за, собственно, историю с его освобождением. Я весь обратился во внимание. В той книге, где я читал про историю войны за Пустые земли, было сказано, что Йарн освободила город за считанные дни, тогда как эльфийская армия не могла добиться этого десятилетиями. Но какую именно чудодейственную тактику применила Йарн, не говорилось. — Этим не гордятся ни Альбис, ни Бентская республика в целом. — Фрея вздохнула, нервно расплетая волосы и заплетая их снова. — Йарн провела операцию без согласования, но освобождение города как результат никто не смог не принять. Многие посчитали, что её действия оправданы, другие просто стерпели, потому что не знали, был ли другой выход. Я уже начал догадываться, какого рода история меня ждёт. И когда мне всё рассказали, на душе не осталось ничего, кроме тягостного тоскливого чувства. — И несмотря на это, она первый рыцарь Бентской республики? — спросил я, глядя на Фрею. — За тобой нет таких сомнительных решений, и волшебный меч Рейденса у тебя, а не у неё, так почему? Фрея помолчала, глядя в окно на медленно опускающееся к кромке воды солнце, а потом всё же ответила: — Потому что, даже несмотря на это, я недостаточно хороша.***
Сероватый дым поднимался от трубки тонкой струёй. Сивиз сделал глубокую затяжку и выдохнул в открытое окно. Нарро прислонился виском к спинке кресла, поворачивая голову и бросая на Сивиза недовольный взгляд. Он ненавидел запах табака, но всё равно не уходил. Одиночество в Соколином замке нервировало его больше, чем вредная привычка Сивиза. В Соколином замке на самом деле довольно сложно не чувствовать себя одиноким и незащищённым. Он не был так запутан, как Сторградский, но в то же время будто состоял из одних только стен, дверей, замков и решёток. В замковом саду между решётчатыми изгородями росли розы, шиповник и тёрн. Других растений Йарн просто не признавала. А за садом, под скалистым обрывом начиналось море, беспрерывно штормящее почти половину года. На фоне этого парящие над головой соколы, гнездящиеся на пике Сокольей высоты, уже не доставляли никакого дискомфорта. — Они все так боятся моей матери, это забавно. — Слова вместе с дымом улетели в окно. Но в полупустой комнате они всё равно прозвучали преувеличенно громко. Раньше эта и ещё четыре смежные комнаты принадлежали Сивизу. Теперь же в них не осталось ничего, что напоминало бы о его присутствии и о нём прежнем. Это было скорее хорошо, чем плохо, но сейчас безликую комнату затапливала холодная серость. Солнце попадало сюда на рассвете, на закате оставались лишь тени. — А не стоит бояться того, кто одним взглядом умеет дать понять, что хочет тебя убить? — довольно ядовито поинтересовался Нарро. — Я тоже так умею, — повёл плечом Сивиз. — Но все думают, что это часть заигрывания. У тебя не тот образ. Сивиз сделал особенно глубокую затяжку. Нарро всё же закашлялся. Сирин, сидящая на спинке его кресла что-то сочувственно проклёкотала. Он протянул руку и погладил перья Сирин. Она потёрлась о его пальцы. Сивизу всегда казалось забавным, что все, кому он нравился, побаивались его птицы, а с Нарро всё было наоборот. — Думаешь, мне стоит над этим поработать? — Да, — ответил Нарро, прокашлявшись, — потому что именно из-за твоего образа поползли те беспочвенные слухи, из-за которых твоя мать хочет меня убить. — Ты прав. Слухи должны хотя бы обрести почву. — Ты так заботишься обо мне, — протянул Нарро, и в его голосе было столько яда, что хватило бы отравить всё море вокруг Урадерна. — Хочешь, я позабочусь о тебе иначе? — Хочу, чтобы под тобой разлом раскрылся прямо сейчас, больше ничего не хочу, — Нарро ему улыбнулся. Но даже если бы он метнул в Сивиза ножом, угроза бы вышла менее явной. — И хватит столько курить. Это вторая трубка подряд, я понимаю, что ты нервничаешь, но… — Я не нервничаю, — перебил его Сивиз, — я жду, когда она придёт сюда, и злюсь. — А уж я-то как злюсь, — слова, сказанные низким женским голосом, пронеслись по комнате как порыв жалящего ледяного ветра. Йарн имела обыкновение появляться неожиданно, эффектно и без стука. — Оставь нас. Она махнула рукой в сторону Нарро, но он лишь поднялся, чтобы склониться в вежливом поклоне, и не сдвинулся с места. Йарн леди Урадернская, героиня Вольного города и первый рыцарь Бентской республики обернулась, чтобы смерить Нарро тем самым взглядом, который заставлял других усомниться в желании существовать. На лице Нарро не отразилось ничего, кроме вежливого безразличия. Сивиз прекрасно знал, что Йарн мечтала избавиться от него вовсе не из-за слухов. — Нарро, — позвал он, и взгляд, сделавшийся упрямо-тревожным тут же метнулся к нему, — пожалуйста. Нарро едва заметно поджал губы, но снова вежливо поклонился. И всё же, прежде чем исчезнуть из комнаты, он обменялся с Йарн взглядами, обещавшими другому самую жуткую из смертей. — И что же на этот раз вывело тебя? — Сивиз качнул в пальцах трубку с преувеличенным интересом, рассматривая её. — Я говорила тебе не курить в моём доме, — звук уверенных шагов матери замер рядом с подоконником, на котором Сивиз устроился. «В её доме», — мысленно повторил Сивиз. Он вряд ли уже когда-то сможет вернуться в этот замок как полноправный член семьи. Как наследник уж точно никогда. Его мать скорее восстанет из мёртвых или обретёт секрет бессмертия, чем позволит ему унаследовать не то что Урадерн, хотя бы ложку из фамильного сервиза. Йарн отмахнулась от дыма резким и хлёстким жестом. На её красивом лице застыло выражение глубокого отвращения. И дело было вовсе не в табаке. Конечно, не в нём. — Напомни, почему ты так упорно возвращаешь меня сюда, если само моё существование тебе противно? — Я хочу знать, чем ты занимался в Рейнгардском замке. — Её светлые глаза цвета морской волны впились в него как острые когти. Сивиз почти чувствовал, как рвётся его кожа. — Ты и так знаешь, что я ездил туда забрать своего слугу и проверить, не умер ли ещё Райн от твоей заботы, — ответил Сивиз, не разрывая зрительного контакта. Каждый раз, глядя на Йарн, он понимал, что от неё ему не передался только цвет волос. Чёрные, как корабельная смола, локоны были отличительной чертой Йарн и Айрен. Всё остальное: разрез глаз, резкие черты лица, чётко очерченные скулы и узкий подбородок, пластика движений, даже некоторые жесты — всё это передалось ему от матери. Будто кровь Стормланнов изничтожила чужие гены, не дав и шанса чертам его отца. Даже Сейлан была похожа на неё в разы меньше. Сивиз думал, что будь они одного пола, он был бы точной копией Йарн. Может, из-за этой внешней схожести она и считала, что Сивиз воплотит в жизнь все её амбиции? Станет покорным продолжателем всех её начинаний? Как же больно ей было разочароваться в итоге. Именно из-за этих мыслей он ненавидел смотреть в лицо матери. — Мне больше нет дела ни до Райна, ни до моей слабохарактерной сестрицы, — отмахнулась Йарн, — они безнадёжны. Если хотят прогибаться под Сторград — пускай, я потеряла к ним интерес. — Да, потому что под тебя они не прогнулись, — Сивиз выпустил в комнату очередной клуб дыма. После этой фразы его мог ожидать удар, но Йарн сегодня неплохо держалась. Лишь отвращение на её лице смешалось с презрением во взгляде. — Что ж, раз у вас такая прекрасная дружба против меня, то передай им, что они абсолютно не умеют выбирать друзей, я ведь всё равно узнаю и разрушу все ваши планы, — произнесла она с холодной усмешкой. Конечно, она узнает, подумал Сивиз, но только когда он ей это позволит. Всем птицам, которые могли что-то напеть Йарн, он лично подрезал крылья. — А когда я узнаю, я буду действовать, и ты знаешь мои методы. Я защищу эту страну, даже если мне придётся противостоять собственной семье. Но я в последний раз предлагаю тебе передумать и перестать быть марионеткой Сторграда. — Чтобы снова стать твоей? — Я никогда не использовала тебя. — Её взгляд смягчился, она подошла ближе, положив руку Сивизу на плечо. — Ты знаешь, как сильно я всегда ценила твою помощь. Её руку хотелось оттолкнуть. К её руке хотелось прижаться. — Твой магический талант уникален и незаменим. — Сивиз чувствовал, как вместе со словам, его окутывает и светлая аура, словно дурманя. — Особенно, когда… — Особенно, когда нужно найти лучшие точки для нанесения магических ударов по городу, да, мама? — Он сбросил её руку с плеча. — Ты опять об этом. — Йарн утомлённо вздохнула, словно он жаловался ей на погоду. — Ты прекрасно понимаешь, что без этих ударов по опорным точкам противника город было не взять. Эльфы с их осторожностью не могли вернуть Альбис десятилетиями. А с этой тактикой мы справились за девять дней. — Десятки мирных жителей погибли. — И сотни были спасены, — отрезала она. Каждый раз, заговаривая об этом, Сивиз надеялся найти в матери хотя бы немного раскаяния и сомнений, но никогда не находил. — Мне было семнадцать. — Именно. Много времени прошло, пора отпустить это, — холодно отрезала она, но потом её голос снова стал мягче. Почти таким же, каким в детстве она пела ему колыбельные. — Ты ни в чём не виноват. Так было нужно, ты ведь знаешь, что другого выхода не было. Её аура полностью охватила его теплом. Это было страшной способностью всех светлых магов, они могли ломать твою волю иллюзией любви. Но худшим всегда оказывалось то, что отчасти её слова всё же были правдой. Даже спустя столько лет Сивиз не смог найти ответа на вопрос: был ли другой выход? Другой способ освободить город, не принеся ещё больше жертв и наказав тех, кто прикрывался беззащитными? Он осуждал мать не столько за это решение, сколько за то, что, увидев вместо точек на карте разрушенные дома с телами под завалами, она не почувствовала и капли той ненависти к себе, которую ощутил Сивиз. — И сейчас, по-твоему, тоже нет другого выхода, кроме как развязать войну со Сторградом? В тепло её ауры хотелось укутаться. Но в нём можно было лишь утонуть, чтобы остаться погребённым на дне навечно и никогда не увидеть солнца. — Только если Сторград меня вынудит, — проговорила она так, будто на самом деле ей этого не хотелось. — Я не куплюсь на это снова. — Сивиз усмехнулся. — Признай, ты ведь просто не можешь жить без сражений? Не думаешь, что это трагично? Её аура отстранилась. И волна обжигающего холода обрушилась на Сивиза следом, разбив его, словно корабль о скалы. — Скажи мне об этом, когда научишься жить без тайн. Бросив это, Йарн, резко развернувшись, направилась к двери. Даже её каблуки стучали по паркету с особенной раздражённой интонацией. — Ты пожалеешь о том, что вовремя не выбрал правильную сторону. Сивиз затянулся так глубоко, что чуть не закашлялся. — Мам, — выдохнул он, — мир правда разрушается, разваливается на части у нас на глазах, и уничтожение Сторграда или Рейнгарда только усугубит этот процесс. Всё, что ты делаешь, лишь приближает нас к концу. Леди Йарн не обернулась, даже не замедлила шага. Она крутанула дверную ручку и бросила: — Я тебя предупредила. — Я тебя тоже, — едва слышно сказал Сивиз захлопнувшейся двери. Чужое тепло коснулось плеча, но в этот раз в нём не было ничего магического, просто Нарро прижался своим плечом. Когда хотел, он умел появляться мгновенно и совершенно бесшумно. — Я не понимаю, зачем ты каждый раз говоришь с ней. — Тон Нарро был ровным, но вот взгляд тяжёлым и тёмным. — Может, надеюсь, что однажды она услышит. Она же всё-таки моя мать. — Она просто пытается сломать тебя. — Глаза Нарро вспыхнули злостью и одновременно с тем ярким жёлто-зелёным огнём, словно сжёгшим разом всю серость. — И она не смеет!.. Сивиз прервал его, коснувшись рукой плеча. — Пусть делает, что хочет. Мне всё равно. Где-то в глубине души он знал, что заслуживает этого. Нарро выдохнул, а потом развернулся и, взяв лицо Сивиза в ладони, заставил смотреть в свои глаза, горящие гневом и неким иным чувством, которому Сивиз не мог дать названия. — Мне не всё равно. Я пообещал, что не дам ей больше использовать тебя и причинить такой же сильной боли. Никому не дам. Он действительно обещал. В тот день, когда Сивиз увидел разрушения, в тот день, когда сам был разрушен этим, почти убит, Нарро пообещал, что это никогда не повторится больше. Сивиз не просил его об этом, его слова не были скреплены магической клятвой и оттого в мире не было ничего, прочнее этих слов. Ничего, чему Сивиз бы верил больше. — И если, чтобы сдержать это обещание, мне нужно будет свергнуть Йарн и упрятать её в самую надёжную тюремную камеру, я сделаю это. — Не сегодня, — улыбнулся ему Сивиз. Нарро прикрыл глаза, успокаиваясь. Когда открыл, они снова были бесцветно-серыми, словно зимнее море после отступившего шторма. — Только потому что ты так хочешь. Он отстранился, чтобы пройти в глубь комнаты и зажечь камин, пламя которого разогнало промозглую серость сгущяющегося вечера.***
Званый ужин проходил на закате. Просторный зал через панорамные окна озарял оранжево-золотистый свет заходящего солнца. Такого же цвета была и вода, которая, казалось, вот-вот перельётся через раму и потечёт по полу из серо-синего камня. Во главе стола сидела леди Йарн, по правую руку — её муж, по левую — Сейлан. Мужем леди Йарн оказался мужчина лет сорока, со светло-золотыми волосами до плеч, в которых уже поблёскивала седина. Вероятно, когда-то он был невозможно красив. Но сейчас его лицо посерело, вокруг его глаз прорезались морщины, а сами глаза, светло-светло-зелёные, казались выцветшими. Его улыбка выглядела приветливой, но изнурённой. — И как вам в нашем мире? Не чувствуете себя незваным гостем? — спросила леди Йарн, отпивая красного вина. «То есть мы вот так сразу и без прелюдий?» — мысленно усмехнулся я. Стол был расположен так, что море находилось прямо за спиной леди Йарн. Закатное солнце высвечивало её силуэт пылающе-красным ореолом. А прямо напротив него сидел я и отчаянно пытался не щуриться от бьющего в глаза света. — Довольно неплохо, я уже успел освоиться, — ответил я. — Довольно неплохо в умирающем мире — это интересно, — улыбка леди Йарн казалась спокойной, но в ней всё равно чувствовалась угроза. Я понял, что прокололся. Воображаемая шкала индикатора, показывающая вероятность моего выживания, поползла вниз, опасно приближаясь к красной зоне. Фрея, сидевшая справа от меня ощутимо напряглась. — Думаю, я свыкся с мыслью, что мне придётся его спасти. — Значит, изначально свою избранность было тяжело принять? Сомнительность и нерешительность — не лучшие черты для Избранного. Раньше я думал, что у Сейлан, Сивиза и Райна довольно цепкие взгляды. Но в сравнении с тем, как умела смотреть леди Йарн, это было такой мелочью. Она буквально раздирала глазами на части, будто желала погадать на твоих внутренностях и так узнать правду. — Это огромная ответственность, и наивен тот, кто сразу же ринется в бой, — я упорно продолжал выдерживать взгляд леди Йарн. — Вы рассудительны, — леди Йарн сделала ещё один глоток вина, — но я видела многих людей, которые прятали за рассудительностью трусость. — Иногда рассудительность вместе с трусостью всё же лучше, чем полное её отсутствие. Судя по лицу леди Йарн, моя шкала выживаемости только что ушла в красную зону. Аин выдохнула и демонстративно отпила из бокала. Я бы последовал её примеру, но мне ничего в горло не лезло. Фрея посмотрела на меня с одобрением и некоторой жалостью. Анс же переводил взгляд с меня на Йарн и обратно с видом сдержанного интереса. Сивиз крайне одобрительно хмыкнул. Сейлан побледнела. — Надеюсь, вы не располагаете только вторым при отсутствии первого, — холодно сказала Йарн. — Йарн, пожалуйста, — выдохнул её муж. Леди Йарн повернула голову по-птичьи резко, буквально резанув взглядом по воздуху. Но её муж не испугался, даже в лице особенно не изменился. Но в его глазах, обращённых к жене, читалась некая просьба, которую Йарн проигнорировала. Тогда лорд посмотрел на Сивиза. Но тот лишь едва заметно повёл плечом, как бы спрашивая, что он вообще может сделать? Сейлан потупилась, глядя в стол. Стормланны явно могли общаться без слов. Они постигли высший, недостижимый для других уровень в искусстве семейных ссор. — Итак, как же вы собирайтесь спасти мир? — Йарн снова вернулась к главному блюду, то есть ко мне. Я понятия не имел, что ответить на её вопрос. Сердце мира было настолько загадочным артефактом, что никто не знал ни как оно выглядит, ни тем более как работает. Возможно, это тоже был какой-то кристалл-накопитель, глобальное вместилище энергии. Меня заверяли, что избранность подскажет, что делать. Но не отвечать же леди Йарн: «Сейчас я без понятия, но потом на меня точно снизойдёт». Так я точно без головы останусь. — Я доберусь до Сердца мира и передам ему свою энергию, — сказал я первое, что пришло в голову и звучало убедительно, — в подробности же я не имею права вас посвящать. Леди Йарн многозначительно хмыкнула. Её взгляд стал оценивающим. И это было настолько неприятно, будто она прикидывала за сколько бутылок вина готова сдать меня в первый попавшийся бордель. — Сомневаюсь, что вам хватит сил, — подвела она итог оценки. — Сомневаясь во мне, вы сомневаетесь в решении Эрны, — напомнил я. — Если она действительно хоть как-то причастна к вашему появлению во всей этой истории, — парировала леди Йарн. Солнце за её спиной село, и зал погрузился в фиолетово-алый полумрак. По серовато-синим стенам качались едва заметные водные блики, так что казалось будто мы сейчас где-то на морском дне. — Полагаю, чтобы узнать правду, вам придётся переговорить с самой Эрной. Не завидую богине, если леди Йарн таки добьётся аудиенции. А она может. — У меня есть много способов узнать правду. — И сколько из них приведут к разрушениям? — если Йарн и не ожидала, что я отвечу вопросом на вопрос, то виду не подала. — Любой путь к правде по определению является правым, — в голосе леди Йарн звучали показательное превосходство и нравоучительность. — Так вы рискуете остаться в одиночестве на пепелище. — Это лучше, чем жить во лжи. — Те, кто погибнет из-за ваших поисков, тоже так считают? В тот момент, когда я начал задавать вопросы, я перехватил инициативу. Теперь я сам направлял этот разговор в нужное мне русло. Наверно, я мог бы обратить его в мирно текущую реку, но я уже не мог остановиться и гнал его к водопаду. — Умереть за правду, что может быть почётнее? — Она вскинула голову, в её светлых глазах отражались красноватые отсветы заката. — К тому же я не собираюсь нести смерть, я лишь хочу помочь остальным отделить правду ото лжи. Я подумал о том, что когда человек считает, будто во всём железно прав — это ещё не катастрофа, катастрофа случается тогда, когда он начинает считать святым долгом убедить в своей правоте всех остальных. Алый свет лился на меня из-за её спины, и я захлёбывался в нём и в непередаваемом чувстве скольжения по краю бушующей бездны. Я готов был сделать шаг вниз. — А если вы неправы, леди Стормланн, что если вы ошибаетесь? Скольким придётся заплатить за вашу ошибку? Тишина в зале была такой, какой, наверно, бывает только на морском дне, под сотнями метрами воды без тепла, света и воздуха. Что-то холодное обвило шею. Леди Йарн продолжала смотреть мне в глаза. Я — в её. — Стольким же, скольким придётся заплатить за твою. Леди Йарн действительно была крайне умелым фехтовальщиком и отлично знала, куда стоит бить. Но и я успел кое-чему научиться. Как минимум предсказывать удары. — Я знаю об этом, миледи, поэтому сделаю всё, чтобы не допустить ошибки. Не ради себя, но ради других, я не ошибусь. А в противном случае, первым же поплачусь за это. — Твоя жертвенность достойна Избранного. Но знай, мальчик, за свою правду я тоже готова платить. Платить, но не каяться. Наверное, это тоже что-то вроде семейной черты. — Тогда, полагаю, нам не удастся переубедить друг друга? — спросил я. Сердце в груди стучало на удивление медленно, совсем спокойно, хотя мне казалось, что я был крайне близок к смерти всего минуту назад. — Думаю, так и есть, — кивнула леди Йарн, на мгновение прикрывая глаза. Ощущение неприятного холода на шее исчезло. — Но ты хорошо говоришь и быстро думаешь. Не будь ты ручной птицей Сторградского лорда, я бы позвала тебя к себе. Но я уважаю твою преданность. Так что ты убедил меня как минимум выпустить вас из замка. То есть она до этого не планировала, да? Даже захотелось поднять голову, чтобы проверить, не подвешен ли над ней меч. — Благодарю вас, миледи, — получилось у меня действительно искренне. Остальная часть ужина прошла так же напряжённо. Леди Йарн закидывала меня вопросами о двух мирах сразу, пытаясь, видимо, подловить на лжи. Время от времени Сивиз отвлекал её внимание на себя, сбивая её с мысли и давая мне время подышать. Удивительно, что леди Йарн сдержалась и не метнула в него ножом. Но вот я был ему искренне благодарен. Пару раз в разговор вступала даже Сейлан, стараясь ненавязчиво перевести тему. Получалось у неё не очень, но это было неожиданно мило с её стороны. Только лорд Урадернский так больше и не подал голос. И вот его мне было действительно жаль. Когда всё закончилось, я чувствовал себя выпотрошенным. Леди Йарн словно выпила всю мою энергию вместе с вином. На ужине я не съел практически ничего, но чувства голода не было. Я в принципе уже ничего не чувствовал, кроме сильнейшего желания спать. Удивительно, как я из зала вообще вышел. Думал, меня оттуда вынесут. Вперёд ногами, да. — Неплохая вышла дуэль, — улыбнулся мне Сивиз, вслед за мной выйдя из зала. Вид у него тоже был не самый бодрый. — Я думал, моя мать тебя съест, но ты, оказывается, не так прост. — Иногда я тоже умею выпускать когти, — усмехнулся я. — Но, вообще-то, я пацифист. — Все мы пацифисты, пока кто-то не нападает на нас с мечом. — Было в этой фразе что-то обречённое, что-то с чем я не мог спорить. — Но ты правда хорошо держался. Я благодарно кивнул. Вот так мы с Сивизом Стормланном перешли на «ты».***
Сейлан отстукивала неровный ритм каблуком по паркету, а пальцами вцепилась в подлокотник дивана. Сегодняшней ночью, как и три ночи до этого, она вряд ли сомкнёт глаза. Вряд ли даже дойдёт до постели. Всё равно её там никто не ждёт. Она прекрасно знала, что муж изменяет ей с одной из фрейлин, но Сейлан было всё равно. Она великодушно делала вид, что ничего не замечает, позволяя Эсуджениусу хоть здесь считать себя победителем. Сейлан в принципе много чего знала и про своих фрейлин, и про мужа. Всё же она была Стормланн, а значит, не дурой, как бы другим ни хотелось видеть её таковой. — Как всё прошло? — осторожно спросила Лейси. — Как обычно, — выдохнула Сейлан, — Сивиз был невыносим, мама злилась, отец от этого страдал. Так проходил любой их семейный ужин последние лет десять. Обычно после Сейлан не чувствовала ничего, кроме злости на Сивиза. Но сегодня она попробовала отстраниться и посмотреть на свою семью как бы чужими глазами. Теперь ей хотелось разрыдаться. — А Избранный? — голос Лейси стал ещё тише, словно они говорили о чём-то запретном. — Держался весьма достойно. Хотя я думала, в конце ужина мама всё же вырежет ему сердце, — усмехнулась Сейлан и осеклась. Она впервые сказала что-то такое о матери. Посмеялась над ней, почти упрекнула в излишней жёсткости. Такие фразочки были характерны для Сивиза, но не для неё. Лейси сделала вид, что ничего не заметила. Всё же она была крайне понятливой и очень тактичной. — Вы… вы выглядите грустной, миледи, — всё же сказала она, после недолгого молчания, — могу я что-нибудь сделать для вас? Сейлан понятия не имела, что бы могло помочь ей сейчас. Кажется, она всю жизнь не имела об этом понятия. — Просто посиди со мной. Щёки Лейси мгновенно вспыхнули. Но она одёрнула своё скучное платье горничной и, несмотря на смущение, довольно уверенно села рядом. Сейлан положила голову ей на плечо и замерла в приятном ощущении чужого тепла. Она всё ещё думала об ужине. О словах Избранного. О том говорил ли он искренне или просто притворялся. О словах матери. О том, что нести правду людям — это неплохо, но действительно ли она права? Этим вопросом Сейлан тоже задавалась впервые в жизни, и ей было от этого страшно. — Вы очень боитесь своей матери, миледи? — неожиданно спросила Лейси, но тут же сбивчиво продолжила: — То есть я не это хотела сказать… я… — Ты права, — ответила Сейлан, едва успев задуматься. — Я боюсь. Но не того, что она ударит меня, а того, что разочаруется. Вдруг я не окажусь её достойна. — А что если она окажется недостойна вас? — дыхание Лейси шевелило волосы на макушке Сейлан. Её голос вдруг обрёл ту уверенную силу, которой Сейлан давно не слышала. — Разве такое возможно? — Если возможна гибель мира, то и всё остальное — тоже. — Лейси сжала её руку. — У обоих моих детей какое-то странное пристрастие к прислуге. Сейлан и Лейси отпрянули друг от друга, как только услышали звук шагов матери, но она всё равно успела заметить. Не стоило так ослаблять бдительность, ведь в этом замке не было двери, которая не распахнулась бы перед здешней хозяйкой. — Ты всё не так поняла, — попыталась оправдаться Сейлан. Она чувствовала себя так, будто её застали за чем-то непристойным. — Мне без разницы, милая, — отмахнулась мама, — лишь бы это не вредило твоему браку. Сейлан подумала, что её браку вредит лишь само существование этого брака. — Я хочу поговорить с тобой, — сказала мама, занимая место напротив неё, — а ты кыш-кыш отсюда. Она несколько раз махнула рукой в сторону Лейси, и та, теперь резко побледневшая, всё же бросила вопросительный взгляд на Сейлан и лишь после короткого кивка исчезла. Маме это не понравилось, но она едва показала это. — Ну давай, расскажи мне, правильно ли я поступила, решив отпустить Избранного? — мама улыбнулась даже почти тепло. На самом ли деле маму интересовало её мнение? Каждый раз, когда мама спрашивала её о чём-то, Сейлан чувствовала себя невероятно значимой и в то же время никогда с ней не спорила. Но имела ли её точка зрения смысл, если Сейлан всегда лишь соглашалась? До ужина она уже говорила с Сейлан в надежде разузнать что-то об Избранном, но не была удовлетворена. О том, что он прибыл из другого мира, мама и так знала от леди Хелл, правда сказала, что не верит «этой лисице» на слово и рада получить подтверждение от Сейлан. Отношения у матери и леди Хелл складывались довольно странные. Они точно не были подругами, но регулярно обменивались информацией. Специфика этого обмена состояла в том, что мама не могла почувствовать, когда леди Хелл ей врёт, слишком та была хороша. А сама леди Хелл, зная это, развлекалась тем, что врала маме так же часто, как говорила правду. — Ты правильно поступила, что отпустила его. Избранный никак не замешан в делах Сторграда. Он ничего не знает, — сказала Сейлан, ощущая внутреннюю дрожь, хотя не врала ни единым словом. Мама нахмурилась, но кивнула. Она была недовольна результатом, но не Сейлан. Сейлан сделала всё правильно. Тут же захотелось обрадовать её, доказать свою значимость. — И ещё, — Сейлан почувствовала, как внутри всё леденеет, — я сумела расположить к себе Избранного. Так что он пригласил меня вступить в свой отряд. Я соглашусь и смогу узнать всю правду изнутри. Те несколько секунд, которые мама смотрела на неё, Сейлан думала, что умрёт. Ей казалось, мама вот-вот скажет: «всё не так», «ты врёшь мне». Она будет разочарована. Она отречётся от Сейлан так же, как от Сивиза. — Ты умница, Сейлан, — мама улыбнулась по-настоящему тепло. А самой Сейлан показалось, что она вот-вот упадёт в обморок от облегчения. Мама села рядом с ней и обняла, тепло её ауры окутывало словно мягкое одеяло в зимнюю стужу. Сейлан уткнулась ей в плечо, чувствуя свежий и терпкий запах её духов. Мама погладила её по волосам таким же прямым и гладким, как у неё самой. Сейлан всегда нравилась эта их схожесть, жалко только, что цвет не передался. Остальными чертами Сейлан пошла в отца. — Я так горжусь тобой. Ты станешь моими ушами и глазами, моим карающим мечом. Я всегда знала, что могу на тебя положиться. Ты моя единственная настоящая радость в жизни, ты понесёшь мою волю и мою правду, — говорила мама мягким убаюкивающим голосом. А Сейлан разрывало на части от круговорота противоречивых чувств.***
Абсолютно вымотанный ужином, я собирался упасть на кровать и уснуть, но в дверь постучали. Причём так тихо, что в четвёртой комнате стук услышал только Рейнеке. Он тут же сорвался с места и побежал проверять, кого там принесло. В коридоре стояла Сейлан. Никогда бы не подумал, что она умеет так деликатно стучать. Мне-то казалось, обычно она выбивает дверь с ноги, если её предварительно не распахнут и красную дорожку не расстелят. Вид у Сейлан был измученный, но решительный. Я без слов пропустил её в комнату, и она, быстро оглянувшись, вошла тут же закрыв за собой дверь. Она щёлкнула задвижкой замка, но посмотрела на него недоверчиво. Потом перевела взгляд на меня. — Ты не против звукоизоляционной магии? Ну ничего себе, леди начало волновать моё мнение. — Если только ты не собираешься меня убивать или пытать, — хмыкнул я. — Не сегодня, — ответила Сейлан и быстрым отработанным движением вывела в воздухе магическую печать. В комнате стало до неприятного тихо, будто за стенами образовалась бесконечная космическая пустота. — Так ты подумала над моим предложением? — Да, — Сейлан поправила ворот рубашки, одёрнула рукава. — Но если это как-то навредит Урадерну… — У меня нет ни малейшего намерения вредить ни твоему городу, ни любому другому, я просто хочу спасти мир так же, как и ты, — спокойно сказал я. Мой тон немного уменьшил нервозность Сейлан. — Но я напоминаю, что это всё ещё очень опасное дело. — Я хочу знать правду, — сказала она со знакомым упрямством, — настолько хочу, что готова рискнуть ради неё жизнью. Когда происходит что-то настолько масштабное, я просто не могу остаться в стороне. Я с трудом удержался от вздоха. Отчасти я её понимал. Но всё же, это не сложный ивент в игре, тут реально можно умереть реальной смертью. Впрочем, втолковывать это ей не в моих интересах. — Поклянёшься? — спросил я. В то, что сама по себе Сейлан неплохой человек, я верил, так же как верил и в то, что её мать оказывает на неё некое воздействие, с последствиями которого я не хотел разбираться. Сейлан нахмурилась, нервно потеребила рукав рубашки. — А ты умеешь составлять магические клятвы? Нет. — Конечно. Я задумался, подбирая наиболее удачную формулировку. — Поклянись, что не будешь мешать моим действиям и действиям моих союзников ни одним из возможных способов или способствовать вмешательству извне, ну и помогать по мере сил и желания. Всё это в рамках спасения мира, конечно. — Неплохо, — лицо у Сейлан было очень сложное, она явно мучительно пыталась найти подвох. Я почти ощущал себя демоном, готовым забрать её душу. — Ладно, — наконец решилась Сейлан, — клянусь. Когда я случайно принёс клятву Сторградскому лорду, мне будто горло ледяным обручем сдавило. Сейчас же всё было наоборот, но ещё более странно. Мне показалось, что прямо в руке возник ключ от замка, я ощутил его вес и холод металла. А в следующее мгновение всё исчезло. Наша клятва была скорее подтверждением доверия Сейлан ко мне. Я не был специалистом, так что Сейлан, вероятно, смогла бы её нарушить, если захотела. И это уже было подтверждение доверия с моей стороны.