Нельзя тренировать сокола и ждать, что он не станет охотиться.
Ли Бардуго «Шестёрка воронов»
Кое-что важное о кораблях: всё, что показывают в фильмах о морских приключениях — чёртово враньё. Никаких морских чудовищ, тайных островов, пиратских кораблей, с которыми бы мы сражались в огромном водовороте… Ни-че-го. Любой адекватный человек только обрадовался бы этому, но адекватная часть меня сдохла от скуки уже в начале второго дня путешествия, а сейчас шёл третий. Мне уже безумно надоело валяться в каюте, шататься по палубе, болтать с командой, снова шататься по палубе. Со скуки я был готов начать двигать мебель, но тут схема простая — что не прибито, то приварено. Ещё меня раздражала замкнутость здешнего пространства. Хотя вроде бы, как человек, проживший последние три года в комнатках метр на полтора, мог и привыкнуть. Но там за окнами всегда была огромная наружность с домами, улицами, площадями, а тут вода, вода и ах да, как я мог забыть, снова вода. Так что да, я был согласен на пиратов или на любой другой движ, потому что иначе куда-то двинет уже моя кукуха. — Ты собираешься взглядом дырку в потолке прожечь? — спросила Фрея, падая на табуретку около моей кровати. — Возможно. Думаешь, у меня получится? — воодушевлённо спросил я и сузил глаза, делая свой взгляд более направленным и грозным. — У тебя — точно получится, — Фрея вздохнула, — но этот корабль ещё нужен нам целым. Я прикрыл глаза, как бы говоря: «Ну ладно, так уж и быть, не буду ничего уничтожать». Хотя я уже давненько ничего не уничтожал. Если считать с момента отправления из Рейнгарда, то больше недели. А если всё же учесть уничтожение нервных клеток леди Йарн, то что-то около трёх дней, проведённых в открытом море. В любом случае для меня это уже слишком долго. Ещё чуть-чуть и точно сорвусь. Рейнеке, будто почувствовав мои намерения, решил переползти с моей груди к Фрее. Он вообще плотно оккупировал её колени. Как по мне, это было нечестно. Мог бы хоть немного солидарности проявить. Может быть, я тоже на коленки хочу, но держу же себя в руках. Рывком сев на кровати, я скрестил ноги и посмотрел на Фрею. Ответом мне был весьма усталый и несколько тоскливый взгляд. Фрея явно завидовала моей активности, потому что её, как она сама говорила, начинало укачивать от одной мысли о движении. Морская жизнь ей совершенно не шла. Сейлан в этом плане составляла ей компанию. Хотя, если судить по тому, как над ней суетилась Лейси, она была чуть ли не при смерти. На самом же деле при смерти были только близнецы. То есть на самом деле они, конечно, не умирали, но выглядели, мягко говоря, не очень и страдали от кошмаров. И всё равно не позволяли над собой суетиться. Вот так и выходило, что лучше всех себя чувствовали я и Сивиз. Было даже что-то ненормальное в том, что умираю не я. К такому жизнь меня не готовила, так что я не совсем знал, как себя вести. Поэтому умирал от скуки. Сивиз, судя по всему, тоже. Но он мог доставать Нарро, который в целом неплохо себя чувствовал. А мне доставать было некого, друзьям и так плохо. Поэтому я доставал сам себя и жутко от себя устал. Все тараканы в моей голове были на грани гражданской войны. — Знаешь, — сказал я, внимательно глядя на Фрею, — я тут кое о чём уже довольно долго думаю… — Пожалуйста, нет, — в её голосе было неподдельное страдание. — Да я ещё ничего не сказал. — Когда ты о чём-то думаешь дольше тридцати минут, твои размышления так или иначе приводят к катастрофе. — Да быть такого не может! — Я припомнил все свои идеи, закончившиеся разрушениями. — Когда я отсёк себе кусок ауры, мне хватило тридцати секунд размышлений. — Звучит так, будто ты этим гордишься. А это было именно так. — В общем, я думал об Абелоун, Третей и Сердце, — сказал я, и Фрея честно попыталась сосредоточиться, хотя из-за постоянной качки ей явно было тяжело. — Главный вопрос: если Абелоун и Третья не заодно, то почему Третья может управлять Моркетом даже лучше, чем Абелоун? — А Абелоун и Третья не заодно? Некоторые считают её Избранницей Тёмной богини. — Противоположности смотрятся красиво. Поэтому, по логике, раз у Эрны есть свой Избранный, то и у Абелоун должна быть своя Избранная. На этом и строятся слухи. Но на самом деле у них с Абелоун разные цели. Как минимум потому что Третья хочет спасти мир, а не уничтожить. — С чего ты это взял? — Фрея недоверчиво нахмурилась. — Она сама мне сказала. — И ты ей поверил? — Фрея посмотрела на меня так, будто решала: шучу я или реально сошёл с ума. — Ей не было смысла мне врать. Если бы она всерьёз хотела быстро переманить меня на свою сторону, то придумала бы что-то получше. Скорее уж она собиралась меня ускорить, припугнуть и сбить с толку. Поселить в голове нужные ей мысли. «Все твои друзья предадут тебя или уже предали», — сказала Третья. Я смотрел на Фрею, почёсывающую Рейнеке за ушком, и думал, что вот эти слова Третьей уж точно ложь. Зато всё остальное вполне может быть правдой. — Думаю, она действительно хочет спасти мир, но тем способом, который нам не понравится. И получить контроль над Сердцем, скорее всего. Но у Абелоун другие цели, и вопрос про Моркет всё ещё остаётся актуальным. Кто-то считает, что Третья заточила Абелоун, но не знаю, подчинить себе богиню — это как-то слишком. — Анс тоже может управлять Моркетом, хотя он не заодно с Абелоун, — напомнила Фрея. — Возможности Анса по сравнению с Третьей крайне скромны. Это как сравнивать песочницу с пустыней. По крайней мере, если Анс умеет призывать дождь из тьмы я надеялся, что он придержит этот талант при себе. — Я вспомню это, когда снова подвешу тебя вверх ногами. Обернувшись, я встретился взглядом с Ансом и солнечно ему улыбнулся. Он стоял на пороге каюты и выглядел, мягко говоря, не слишком живым. Пройдя внутрь, он тут же рухнул на соседнюю кровать лицом в подушку. «Морская лисица» была не самым большим кораблём, поэтому мы с Ансом делили одну каюту. Правда, Анс проводил здесь не так много времени, говорил, что замкнутые пространства на кораблях его раздражают. Честно говоря, я и сам чувствовал себя здесь как в деревянной бочке, а уж учитывая их с Аин прошлое… — Я думал, ты будешь наверху, — попробовал оправдаться я. — Если бы я остался там чуть дольше, дошло бы до убийства, — ответил он совершенно замогильным голосом. — Лалит? Анс изобразил что-то вроде кивка, так и не удосужившись отодрать голову от подушки. Надеюсь, он там не задохнётся. Какую должность в команде занимала Лалит, мы так и не поняли. Но она была везде и всюду. И худшее — не замолкала ни на секунду. Разговоры сами по себе — это не страшно, но у Лалит была какая-то совершенно исключительная особенность действовать на нервы буквально всем. Даже Фрея от неё пряталась. От греха подальше. — Так о чём вы говорили? Кроме моей немощности пред величием Ан Треас, — из-за подушки голос Анса звучал глухо и не слишком чётко, но вставать он не планировал, судя по всему. Пришлось рассказать ему всё, что я до этого вывалил на Фрею. — В общем, — не выдержал я. — Думаю, есть какая-то штука, магия, артефакт, ритуал или всё сразу, которая даёт права администрирования для Моркета. Ну то есть эм… — Позволяет управлять им в обход Абелоун? — довольно легко перевёл с иномирского Анс. Он сам раньше сказал, что Моркет больше похож не на аморфную энергию, а на сотворённое кем-то заклинание. Чужое заклинание можно было перехватить и направить его против создателя, если знать как. Может, и с Моркетом это работало? — Да, и это вполне может быть тот самый её третий глаз. — Который мы всё равно не знаем, как уничтожить, — напомнила Фрея. — Дело не в этом, — я качнул головой, — а в том, что весь Моркет в принципе может управляться такой же штукой, только побольше. Уничтожим её — уничтожим Моркет. Или с помощью неё запрограммируем Моркет на самоуничтожение. Или ещё что-нибудь, на месте разберёмся. — Отличный план. Ещё приложи к нему карту с точным указанием местонахождения этой штуки и способом уничтожения, и я в деле, — саркастично заметил Анс. Я кинул в него своей подушкой. Но до него она так и не долетела, нити поймали её в полёте и передали Ансу в руку. В итоге он просто накрылся ей сверху. Забавный у него способ организации зоны комфорта. Но на самом деле Анс прав. Это всё были лишь гипотезы без практического применения. Но сейчас меня занимало кое-что другое. Я думал о том, что, согласно легенде, Абелоун расколола Сердце мира, и так появились разломы. Но нигде не говорилось, что Моркет создала именно она. Могла ли она тоже просто создать для себя права управления? Могла ли она встроить управляющий артефакт в Сердце? Могло ли само Сердце быть управляющим артефактом? Этих мыслей и так уже было слишком много для одной моей головы, но я думал ещё и о другом. О том, почему Третья просто не пришла и не взяла Сердце себе. Зачем ей нужен был я? Если бы она знала, что не сможет управлять им, то попыталась бы действительно переманить меня на свою сторону. Но ей нужно было что-то другое. — К Сердцу мира тоже инструкции не приложено, но ты почему-то не возмущаешься, — сказал я подушкам, под которыми была голова Анса. — Потому что Сердце — не моя проблема. Готов поспорить, если бы не подушки, он бы улыбался своей этой холодной улыбкой тёмного чародея. Кстати да, ещё мне нужно было как-то понять, что вообще делать с этим их Сердцем мира. Потому что тактика «ну, на месте разберусь» нравилась мне всё меньше и меньше. О боги, я что, становлюсь ответственным? Это ко мне от Фреи переползло? Ужас какой. Можно мне от этого таблетки? — Сердце — наша общая проблема. — Голос Фреи всё ещё был слабым и усталым. Кажется, я совсем вымотал её своими теориями. — И давай, Дей, договаривай, что ты там ещё ни надумал. Она правда, что ли, мысли читать умеет? Надеюсь, нет, потому что в моей голове чёртова помойка, даже как-то негуманно по отношению к телепатам. — Я просто подумал о том, что Третья, возможно, знает, где Сердце, но не знает, как его достать. В смысле оно за какой-то дверью или чем-то вроде того. — Которую может открыть только Избранный? — Фрея, погрузившись в мои размышления, перестала гладить Рейнеке, и он обиженно потыкал её руку рогом. «Только Избранный» — звучит красиво, но не реалистично. Всё же никакой метки «одобрено богиней света» на мне не стояло. Дело было в чём-то другом. Вдруг вспомнились слова Фэя о том, что я похож на Рейденса, оброненные случайно в библиотеке. А «похож» для сильфа, это не столько даже про внешность, сколько про… — Дело в ауре. Есть же заклинания, которые распознают их типы и, например, как-то реагируют на определённый? — спросил я, и Анс задумался. Не знаю, как по горе подушек я понял, что он там под ними задумался, но я был в этом уверен. — Такое есть, да. Используется только редко, обычно, чтобы кто-то чужой секретное послание не прочёл или посылку не вскрыл, например. — Обязательно, чтобы открывал сам носитель или можно… ну… выдернуть кусок ауры и эм… приложить? — Что за ужасы вы здесь обсуждаете? — дверь в каюту распахнула Аин. Вид у неё был скорее заинтересованный, чем напуганный. — Выспалась? — обеспокоенно спросила Фрея. Аин неопределённо махнула рукой. Она уверенно прошла внутрь каюты и села на кровать рядом с Ансом, забрав у него одну из подушек. А я лишь тяжело вздохнул и пошёл на третий круг своих объяснений. — Понимаешь, — начала Аин, выслушав весь мой поток мыслей, — аура, отделённая от носителя, — субстанция крайне нестабильная. Как летучий газ. Она очень быстро рассеивается. Её можно только запечатать в чём-то. Чаще всего для этого используют кристаллы. — В моём мече запечатана частичка ауры Витар, — добавила Фрея, и Ани закивала. — Но аура в кристалле отличается от ауры живого существа. Какими-то заклинаниями это распознаётся. А если вокруг Сердца есть такая защита, думаю, она далеко не примитивная. Я задумался. — Ты будто пытаешься придумать способ взлома двери, от которой у тебя есть ключ, — взгляд Фреи так и говорил: «Ты думаешь не о том, Дей». — Я пытаюсь понять ход мыслей Третьей и просчитать возможные риски. Если она захочет отодрать от меня кусок ауры, я должен быть хотя бы к этому готов. — Думаешь, она попытается превратить тебя в марионетку? — уточнил Анс так спокойно, будто речь не шла о выдирании из меня буквально жизни. — Это объективно самый простой способ открыть дверь с помощью меня. Магия ведь сработает, если моя аура будет нецелой? — Вряд ли кто-то проверял, — хмыкнула Аин. — В теории, если заменить около половины ауры туманом, то ты уже будешь не достаточно собой, чтобы сопротивляться, но достаточно, чтобы открыть дверь, — ответил Анс. Надо говорить, что перспектива закончить жизнь марионеткой Третьей меня вообще не устраивала? *** — Знаете, моя мама всегда говорила, что от укачивания хорошо лимон помогает, — заявила Лейси, сочувственно глядя на Сейлан. — И что, мне теперь одни лимоны есть? — Сейлан хотела спросить это раздражённо, но вышло устало. Сегодня корабль качало особенно сильно, так что Сейлан подкосил очередной приступ морской болезни. Лейси же качки словно вообще не замечала. — Да не есть, — замотала головой Лейси, так что её кудряшки выбились из пучка, — нюхать надо! — Ещё лучше, — вздохнула Сейлан. Морской ветер трепал её волосы так, что пряди всё время лезли в лицо. На палубе дышалось чуть легче, чем в каюте, но от одного взгляда на волны начинало тошнить. Поэтому Сейлан смотрела куда угодно, но не на воду. На светлые кремовые доски пола, на лакированные тёмно-красные поручни фальшборта над светлыми резными стойками. А если не таращиться в пол, то можно смотреть, как над головой надуваются от ветра пять ярусов широких парусов. Если смотреть на них достаточно долго, можно даже увидеть, как под действием магии они меняют цвет. От белого на рассвете до тёмно-бордового на закате. «Лисица» была далеко не самым большим кораблём, на котором плавала Сейлан. Ей доводилось бывать на огромных неповоротливых кораблях, похожих на плавучие замки. «Лисица» по сравнению с ними казалась не то чтобы маленькой, скорее юркой и лёгкой. С этим её задранным кверху острым носом, разрезающим волны, и вытянутым корпусом из красного дерева. Время от времени Сейлан переключала своё внимание и рассматривала экипаж и пассажиров. Здешняя команда была странной. Когда смотришь на них впервые — думаешь, что они, вероятно, сбежали из «Дома для психологически неустойчивых». Потом понимаешь, что в принципе половина моряков такие, но команда «Лисицы» всё равно чуть-чуть отличается. Сейлан сама не могла до конца понять, чем именно. Возможно, тем, что этот корабль собрал свой экипаж со всех концов республики, Вольного города и ещё пары-тройки соседних стран. С торговцами всё было проще, с кем-то Сейлан была знакома лично, кто-то просто знал её, так что всем приходилось приветливо улыбаться и кивать. Урадерн называли морской столицей республики, так как же дочь леди Йарн могла дать понять, что совершенно не выносит корабельной жизни? Несмотря на то что Сейлан родилась и выросла в одной из торговых столиц, она всегда считала купцов странноватым народом. Они всегда стремились одеваться богато, даже чересчур, и выглядеть настолько респектабельно, насколько это вообще возможно. Рядом с их расшитыми золотом и серебром одеждами из парчи и шёлка (как вообще можно путешествовать в таком?) Сейлан в её простой льняной рубашке и плотных тёмных брюках казалась чуть ли не нищенкой. — Ещё можно имбирное или мятное масло, — Лейси снова принялась предлагать чудесные средства от укачивания, — или спирт. — Давай спирт. Напьюсь и усну. — А потом от похмелья вас лечить, — нахмурилась Лейси. Корабль качнуло особенно сильно, и девушки столкнулись плечами. Но Лейси тут же отпрянула, будто Сейлан могла её оттолкнуть. Но отталкивать её точно никто не собирался. Скорее уж притянуть к себе и… «И ничего, — зло подумала Сейлан, — потому что у тебя не хватит смелости». Жить с Лейси в одной крохотной каюте оказалось неожиданно тяжело. Раньше она, конечно, тоже всё время была с Сейлан. Помогала ей одеваться, заплетала волосы, приносила завтрак, когда Сейлан не хотелось спускаться. Но тогда между ними была дистанция. Мать, муж, фрейлины, другие слуги — все эти люди смотрели на них, следили, чтобы их отношения не вышли за рамки. Романы со слугами никогда не поощрялись, слишком уж велика была вероятность принуждения со стороны того, кто выше по социальной лестнице. А злоупотребление властью считалось не только тяжким преступлением, но и большим грехом. Но сейчас, на этом корабле, Сейлан оказалась к Лейси слишком близко. Ближе, чем когда-либо к кому-либо оказывалась. Будто какая-то стеклянная стенка, отделявшая Сейлан от мира, вдруг разбилась. Но последний шаг всё равно было сделать страшно. Порежешься осколками. — Почему ты со мной? — спросила Сейлан так тихо, что Лейси могла бы притвориться, будто не услышала. — Чего это вы вдруг? — Лейси отвела глаза, нервно пытаясь заправить вьющуюся прядь за ухо. — Просто ты ведь могла не ехать со мной, я не настаивала. Для Лейси это решение Сейлан было совершенно неожиданным. Сейлан просто сказала ей, что поедет вместе с Избранным и его командой. На это Лейси лишь кивнула с крайне серьёзным видом и спросила, сколько вещей хочет взять с собой леди и сколько можно взять ей самой. Когда же Сейлан сказала, что она вовсе не обязана ехать, Лейси ответила, что не планировала брать отпуск в ближайшее время. И вот они здесь. — Именно потому, что вы не настаивали, я поняла, что вам нужна поддержка, — пылко возразила Лейси, пронзив Сейлан взглядом. А потом снова отвернулась, накручивая прядь волос на палец. — То есть я хотела сказать, что это же моя обязанность — сопровождать вас везде. Отпустив вас, я же места себе не найду. Я же не буду знать, достаточно ли хорошо с вами обращаются. Хорошо ли вы питайтесь. Хорошо ли спите. Стоило ли сказать, что как раз из-за неё Сейлан в последнее время спит не очень хорошо? — А ещё, ну… — продолжила Лейси совсем смущённо. — Только не смейтесь надо мной, ладно? — Ладно, — удивлённо кивнула Сейлан. Порыв ветра раздул её подол, и Лейси недовольно, почти зло рванула его вниз. Потом опомнилась и до смешного чопорно оправила складки на унылом платье горничной. Всё же нужно будет снять с неё это платье. В смысле сказать, чтобы переоделась во что-то человеческое. — На самом деле, я с самого детства мечтала отправиться в путешествие, но никогда никуда дальше Урадерна не уезжала, — сказала Лейси, слегка смущаясь. — То есть в детстве-то я, конечно, мечтала не просто о путешествии. А знаете, оседлать дракона и полететь покорять неизведанные земли. И так, чтобы у меня был какой-нибудь волшебный меч и непобедимая магия. И чтобы все мной восхищались, и бежали за помощью только ко мне. Сейлан тихонько усмехнулась и Лейси перевела на неё взгляд. Сейлан подумала, что она сейчас обидится, но она улыбнулась. — Ну вот, а обещали не смеяться, — с наигранной укоризной сказала Лейси. — Прости. Но мне интересно, что же тебя остановило? — Наверно, я просто поняла, что не особенная, — улыбка Лейси стала грустной. — Мы с леди Фреей выросли вместе, я не рассказывала? Сейлан замотала головой. — Я знала её ещё до того, как она стала леди… В смысле… — Лейси снова сбилась и тяжело вздохнула. — Понимаете, она была обычной. Такой…. очень весёлой. Смелой. Мы друг от друга больше чем на несколько часов не отходили. Вместе мечтали стать великими героинями. Простые сельские девчонки. Лейси ненадолго умолкла и вгляделась в горизонт. Сейлан поняла, что впервые видит её столь сосредоточенной и печальной одновременно. Словно повзрослевшей на несколько лет. — Она была дочерью травницы. В этом есть какая-то злая ирония, ведь как-то раз Фрея сильно заболела. Она выглядела очень худой и бледной, плохо ела и почти всё время спала. Я ходила к ней, но почти всегда она была без сознания. — Лейси всё так же смотрела на волны, а Сейлан даже забыла, что страдает от качки. — А потом меня перестали к ней пускать. Я поначалу обижалась, ведь она обещала, что очень скоро мы снова пойдём ловить пикси. У нас была слишком спокойная жизнь, поэтому я не знала, что от болезней можно умереть. К тому же мама Фреи была невероятно талантливой. Но однажды Фрея исчезла. Я не могла места себе найти. Часами бродила по окрестностям, донимала всех местных, но никто ничего не знал или не говорил. Потом я узнала, что мама Фреи умерла, а её саму кто-то забрал. Дом стоял пустой, но я до заката сидела на крыльце, надеясь, что Фрею привезут обратно. Но она не вернулась. Позже, Великий лорд признал её своей дочерью, а вдобавок она ещё и волшебный меч получила. И обо мне она так ни разу и не вспомнила, и… я разозлилась на неё. Очень сильно разозлилась. Думала, вот она приедет, а я к ней даже не выйду. Пусть знает. Лейси опустила глаза в пол, улыбка на её лице совсем угасла. Казалось даже, что она вот-вот расплачется. — Но она всё не приезжала. Когда обидчик не знает про твою обиду — глупо как-то выходит. Ну, и тогда я решила, что сама съезжу в Сторград. Просто посмотреть. Посмотрела. Случайно её на улице увидела, а она меня не заметила даже. Я человека с такими пустыми глазами никогда в жизни не видела. А ведь после смерти её матери уже больше года прошло. И я поняла, какой была мелочной дурой, так стыдно стало. До сих пор ей в глаза из-за этого смотреть не могу. Повисло молчание, нарушаемое только скрипом корабельной оснастки. Сейлан хотела бы что-то сказать, но не находила слов. Прилив искренности Лейси сбил её с толку, к тому же она совсем иначе представляла себе Второго рыцаря Сторграда. Она невольно протянула руку, чтобы коснуться плеча Лейси, но та резко тряхнула водопадом кудрей, словно сбрасывая меланхолию. Леди поспешно спрятала руку за спиной. — Ещё я поняла, что за любую «особенность» надо чем-то платить, — продолжила Лейси уже спокойным голосом, — а я боюсь этого. Так что лучше найти себе цель поприземлённее. Даже когда леди Ильва в шутку спросила, хотела бы я получить особую силу, я сказала, что нет. Не хочу я ничем платить, у меня и так всего немного. «Странные у Ильвы шутки, — подумала Сейлан. — Да и с чего она вдруг решила поговорить с Лейси?» Ильва была из тех, кто считает слуг существами, не заслуживающими её внимания и времени. Хотя её собственный род не был таким уж знатным, богатым или влиятельным. Из-за этого Ильва всегда общалась только с теми, от кого рассчитывала что-то получить. Было время, когда она собиралась женить на себе Сивиза и через него добраться до правления Урадерном или Вольным городом. Но брат никогда не обращал на неё особенного внимания, хотя она сама, кажется, всерьёз влюбилась. В итоге со злости Ильва распустила слухи про связь Сивиза и Нарро в надежде, что Сивиз ради оправдания начнёт официально поправлять своё двусмысленное положение и обратит внимание на знатных леди. Ильва умела затмевать соперниц, и поэтому не сомневалась в будущем триумфе, ведь очаровать мужчину и женить его на себе — дело нехитрое. Чушь полнейшая. Именно так Сейлан и сказала, когда впервые услышала эту сплетню в кулуарах, не сумев сдержать язык. Только последняя дура могла рассчитывать на успех с таким планом относительно её брата. Со злым удовольствием Сейлан наблюдала за бесплотными стараниями Ильвы и её стайки приспешниц, недоумевая, почему Ильва решила, что с Сивизом что-то столь примитивное может сработать? Но потом поняла: Сивиз настолько мастерски управлял впечатлением о собственной персоне, что Ильва даже не догадалась, с какой опасной птицей решилась играть. Сейлан соврала бы, если сказала, что ей не нравилось наблюдать за тем, как Ильва старается. Простого слуха было недостаточно, чтобы подорвать авторитет брата. К тому же романы со слугами не приветствовались, но и под суд за это не отдают, если у вас всё по любви. В итоге все эти нелепые интриги привели лишь к тому, что Нарро научился исчезать от любопытных горничных, хотя леди Йарн при каждой встрече прожигала его взглядом. Как бы ни старалась Ильва, слух о принуждении и извращённых, связанных с насилием вкусах (о, если бы она хоть немного знала о его настоящих вкусах!) не прижился. Авторитет Сивиза был непоколебим, или скорее, неуязвим как морская волна для крючка. А этот разговор с Лейси… Неужели Ильва снова что-то задумала? Или Сейлан стала слишком подозрительной и накручивает себя из-за пустяка? — По-моему, человек, который не испугался отправиться со мной в путешествие в самое опасное место на свете, достаточно особенный, — сказала Сейлан, очнувшись от раздумий. Лейси мгновенно вспыхнула, а её пальцы стали крутить прядь так быстро, что Сейлан показалось, будто она её вот-вот оторвёт. — Я следую за вами, потому что считаю невероятной. — Голос Лейси стал на несколько тонов выше и заметно подрагивал. Сейлан едва смогла унять дрожь. Нестерпимо захотелось обнять её, просто прижаться, уткнувшись лицом в чужое плечо и стоять так долго-долго. Но Сейлан смогла сказать лишь: — Спасибо. Ведь на самом деле она не считала себя невероятной. Но готова была бороться за это звание. А потом корабль снова качнуло. Сейлан невольно посмотрела на перекатывающиеся за бортом волны, и к горлу мгновенно подкатила тошнота. Если её сейчас вырвет, это точно испортит впечатление от разговора. «Боги, пожалуйста, только не при ней, при ком угодно, только не при ней!» — взмолилась позеленевшая Сейлан. — Если что, я подержу ваши волосы, миледи. — Лейси глядела на неё с нешуточным беспокойством. Это было крайне благородно с её стороны. «Только бы не опозориться!» — мысленно простонала Сейлан. Она отшатнулась и запрокинула голову, глядя в небо. Кружащий в небе морской сокол показался ей стервятником. Но умирать от морской болезни Сейлан не собиралась. Она здесь, чтобы понять, насколько верны идеалы матери, так что какая-то тошнота её не подкосит. Но всё же это была странная морская болезнь. У Сейлан всегда были тяжёлые отношения с качкой, но это как-то уж чересчур. Обычно для таких кораблей заранее создавали заклинания, помогающие облегчить симптомы. Может, местный маг халтурит? Стоило найти его и поговорить. Именно этим Сейлан и займётся. Сразу же. Вот только надо найти в себе силы и сделать шаг. — И давно она так? — Миледи с начала путешествия нездоровится, — вздохнула Лейси, обращаясь к кому-то. Сейлан упустила начало разговора. Она опустила взгляд и увидела перед собой Сивиза. Ну да, если позориться, то ещё и перед братом, чего мелочиться-то? — Мог бы хоть поздороваться, — мрачно сказала она, прерывая разговор. — Господин Сивиз здоровался, вы просто не услышали, миледи, — возразила Лейси. — Доброе утро, сестра, — повторил для неё Сивиз с этой своей улыбкой человека, не страдающего морской болезнью. — Издеваешься? — её голос стал ещё угрюмее. — Разве что совсем чуть-чуть. Боги, если её всё же вырвет, то пусть хотя бы ему на ботинки. — Если пришёл позлорадствовать, то иди дальше, — Сейлан махнула рукой, будто пыталась отогнать муху. От резкого движения у неё закружилась голова. Сивиз, конечно же, и не подумал двинуться с места. — Протяни ладонь, — сказал он. — Ты серьёзно? — Сейлан скривилась. Она-то думала, Сивиз давно забыл об этих фокусах. — Давай же. — Он сам протянул ей руку, предлагая вложить свою ладонь в его. Лейси переводила взгляд с Сивиза на Сейлан и обратно, не понимая, стоит ли ей вступиться за госпожу или постоять в стороне. Сейлан вздохнула и опустила свою руку на руку Сивиза ладонью вверх. Хуже всё равно не будет. Указательным пальцем свободной руки Сивиз надавил на какие-то точки в центре и по краям её ладони, проводя между ними линии. Магические импульсы были настолько слабыми, что Сейлан едва их ощущала. Зато сразу же почувствовала, как ей становится лучше. Сейлан не знала, от кого Сивиз научился этому трюку, но во время морских прогулок в детстве он всегда прогонял её морскую болезнь именно так. Сейлан множество раз пыталась повторить фокус, но у неё так и не вышло. Видимо, давила не на те точки. Сейчас же она, точно как в детстве, с удивлением разглядывала ладонь, будто надеялась увидеть какие-то изменения. — На какое-то время должно хватить. — Улыбка Сивиза была непривычно мягкой. — Спасибо, — едва слышно ответила Сейлан. На мгновение в глазах Сивиза мелькнуло удивление. Помнится, не так давно она не смогла удивить его ударом в спину, зато теперь удивила обычной благодарностью. Кажется, в их братско-сестринских отношениях что-то правда было не так. *** В последние несколько лет Нарро проводил в море чуть ли не больше времени, чем на суше. Он смирился с ограниченным пространством кораблей, привык к качке, мог спокойно спать во время шторма. Но почти полгода, безвылазно проведённые на суше, сделали своё дело. Корабль казался слишком тесным, слишком многолюдным, слишком шумным. Нарро будто не хватало воздуха, голова болела почти постоянно, а ночами его донимали кошмары, содержание которых он рад бы был забыть. В довершение всего Нарро уже начинали раздражать извечные разговоры купцов об акциях, о том, что цены на магические артефакты и заклинания всё растут и растут, но делать их всё сложнее и сложнее. Он подслушивал невольно, а потом просто не мог абстрагироваться. Поэтому он оббегал уже всю палубу, только бы его голову не забивали объёмы продаж и производства. Хотя, может, лучше было бы думать об этом. А не возвращаться к мыслям о том, почему Сивиз всё же бросил его одного. Присмотр за Сейлан — это отличная цель, оправдавшая себя в конце концов. Но в планах Сивиза всегда было двойное, тройное дно. Нарро сам не знал до конца, хочет ли на него проваливаться. У Сивиза не было секретов от Нарро. Довольно самонадеянное заявление, но полгода назад Нарро был в этом уверен. Сейчас же он знал — Сивиз что-то от него скрывает. И это безумно злило. — Ну и лицо у тебя, малыш. Планируешь кого-то убить? Нарро так задумался, что и не заметил, как к нему подошёл один из матросов. Он приветственно хлопнул Нарро по спине, да так от души, что мог сломать позвоночник. Судя по голосу и силе удара это был Бьёрн. — Да. Одного шрин нро скит, — ответил Нарро, как только к нему вернулась способность дышать. Бьёрн неодобрительно покачал головой. Он не переносил ругательств, особенно той дикой смеси, что получалась при сочетании офо с лирейским. — И не называй меня «малыш». Звучит ужасно. — Твоя ругань звучит ужасно, но как скажешь, малой, — улыбнулся Бьёрн. Он был такого высокого роста, что Нарро едва-едва доставал ему макушкой до плеча. Про ширину этих плеч и говорить не стоило. Рядом с Бьёрном Нарро выглядел как чахлая веточка на фоне могучего дуба. Но этому могучему темноволосому мужчине едва перевалило за тридцать, а значит, Нарро был даже старше него. Если не делать поправку на особенности эльфийского взросления. В любом случае он имел право требовать к себе хоть немного уважения. А ещё мог сказать, что его ругань звучит прекрасно, потому что у него вообще нет акцента. На офо не так-то просто ругаться без акцента, между прочим. С командой «Морской лисицы» они плавали далеко не в первый раз, так что Нарро знал всех от первого до последнего матроса, а они знали его. Обычно команды кораблей, на которых Нарро плавал, держались несколько отстранённо и не трогали чужих слуг. Или не трогали конкретно Нарро, потому что знали, что он не просто слуга. Но команда «Лисицы» была на редкость дружелюбной. Возможно, даже чересчур. — Часом, ты не про господина Сивиза? — В голосе Бьёрна, несмотря на насмешливый тон, слышалось лёгкое неодобрение. Ведь ему нравился Сивиз. Конечно, всем нравился Сивиз. Какая-нибудь из его масок уж точно да. Да и для слуг ругать хозяев за глаза считалось дурным тоном. Но, во-первых, всё тоже самое (и даже хуже) Нарро мог и говорил Сивизу в лицо. Во-вторых, они уже выплыли за территорию Бентской республики, и значит, сменили статусы «хозяин» и «слуга» на «начальник» и «подчинённый». А ругать начальство — дело святое. — А что, тут кто-то ещё заслуживает называться… эм, носителем некторого количества отходов в голове? — Нарро со скучающим видом постучал пальцами по фальшборту. Цензурный перевод — вот что звучало по-настоящему ужасно. Надругательство над языком. — А ну, дык милые бранятся… Нарро так выразительно положил руку на рукоять ножа, что Бьёрн осёкся и примирительно замахал своими ручищами. А потом положил их Нарро на плечи, развернул и повёл куда-то в сторону. — Это похищение, — флегматично заметил Нарро. — Это приглашение, малой. Приглашение пойти и выпить в кой-то веки с культурными людьми. — Будто обычно я только и делаю, что пью с некультурными. — А так где ты в Урадерне других-то сыщешь? Сразу было понятно, что Бьёрн родом с северных окраин, они там все недолюбливали Урадерн. В принципе большая часть команды «Морской лисицы» были либо уроженцами Вольного города, либо прибыли из глубины Бентской республики. Даже удивительно, что Йарн отпустила Сейлан плыть на таком корабле. — На работе пить нельзя, — напомнил Нарро. Бьёрн продолжал подталкивать его вперёд, а сам Нарро не особенно сопротивлялся. Проще было согласиться, чем спорить с матросом, который решил с тобой выпить. — Так мы не на работе, вахта не наша. — Я на работе. — За морем следишь, шоб не буянило? — усмехнулся Бьёрн. — Вроде того, — выдохнул Нарро. Стоило признать, что большую часть дня он ходил и пялился на воду с разных ракурсов, пытаясь понять, что же его так нервирует. — Оно, может, и правильно, — с неожиданной задумчивостью сказал Бьёрн, — море ноныча странное. Каждый год сезон штормов всё раньше и раньше, так думали, оглянуться не успеешь и вообще в море не выйдешь. Мы в этом году больше на рейс и не собирались уж, а тут говорят, мол сезон штормов запозднится. Как вот специально для вас. Чай господин твой с Хозяином дорог договариваться научился? Моряки обычно называли Фолкора не иначе как «Хозяин дорог» и считали его своим главным покровителем. И да, если бы Нарро узнал, что Сивиз правда с ним договорился, он бы не удивился. — Ну да, недельная задержка сезона штормов в обмен на новый храм в Вольном городе — отличная сделка. Бьёрн рассмеялся его штуке, вроде и искренне, но всё равно как-то не совсем радостно. — Думаешь, что это не к добру? — спросил Нарро. — Ох, малой, сам не знаю, — Бьёрн даже остановился и задумчиво почесал затылок. — Пробабка моя говаривала — ничего просто так в этом мире не делается, а она у меня шибко умная была. Вот и думаю я, к добру это али ко злу. Радоваться бы должно, а я чёй-то всё тревожусь. Ажно в голове от этих мыслей всё путаться стало. Сегодня вот забыл, как капитана зовут. А завтра, что? Имя родной жены не вспомню? Было странно услышать, что такой могучий и весёлый человек как Бьёрн вдруг тревожится ни с того ни с сего. Нарро не знал, насколько была права Бьёрнова прабабка, но вот он сам знал — у тревоги всегда есть причина. Пусть не очевидная, но есть. — Лесное дитя! — раздался откуда-то спереди радостный оклик. Среди других матросов Нарро тут же нашёл взглядом Уну. Это была женщина чуть за тридцать с волосами, выкрашенными в ярко-синий у корней, перетекавший в зелёный к концам. Нарро она нравилась — то ли из-за тёплой улыбки, которую не портил даже заметный шрам, около правого уголка губ, то ли из-за того, что она метала ножи почти так же хорошо, как он сам. А ещё она всегда называла Нарро «лесное дитя», хотя это было неправильно. Назвать так можно было только настоящего эльфа, родившегося в Истинном лесу, прячущемся за горами Дракньей смерти. Нарро же сомневался, что даже в том выпавшем периоде жизни видел Истинный лес, но поправлять не стал. — Лесное дитя, смурной ты какой-то, давай… так, а зачем бишь мы здесь? — Уна вдруг нахмурилась и рассеянно огляделась по сторонам, будто начисто позабыла, где находится. — Чтобы напиться! — с радостью подала голос Лалит. Она была второй помощницей капитана и отвечала за команду. Сейчас она, видимо, собиралась ответственно контролировать попойку. Что ж, похвальное погружение в коллектив. Такому профессионализму можно только завидовать. — В этот раз я тебя точно перепью! Лалит вскочила и, упёршись одной ногой в бочку, угрожающе ткнула пальцем в сторону Нарро. Он сделал вид, что не замечает её. — Эй! Я к тебе, вообще-то, обращаюсь. Ты… как там тебя… — Она задумчиво потёрла висок кончиком тонкого гибкого обезьяньего хвоста. — Ну… мальчик господина Сивиза, да, ты, слышишь меня?! Нарро бы кинул в неё ножом, но это расценивалось бы как нападение на члена экипажа, даже если бы нож её не задел. Пришлось снова просто проигнорировать. Бесило однако страшно. Лалит отличалась тем, что помнила всё про всех, но именно его имя она решила забыть. И что это ещё за «мальчик господина»? Нарро у Сивиза не грелкой для кровати работает. — Вы опять соревнуетесь? — уточнил Нарро у Бьёрна. Матросы расположились в самом дальнем углу главной палубы, ближе к носовой части корабля и подальше от капитанской каюты. Оккупировав один закуток, они натащили туда всякого хлама, не прибитого гвоздями к полу. Вместо стола использовали ящик и несколько сдвинутых бочек, на которые положили широкую доску. На этой доске стояло с десяток бутылок «Морской погибели», и Нарро подозревал, что это едва ли половина запаса. Матросам на «Лисице» позволялось пить столько, сколько захочется, если они не буянят, не мешают пассажирам и исправно выполняют обязанности. — Конечно, соревнуемся! — весело отозвался Бьёрн и снова хлопнул Нарро по спине, так что пришлось сделать несколько шагов вперёд. — Отказываюсь. Нарро ненавидел все эти соревнования, но матросы «Лисицы» считали своим святым долгом устроить подобный хотя бы раз за рейс. — Эй! Эй! Эй! — Лалит прыгала и махала руками, чтобы привлечь чьё-то внимание. Сначала Нарро подумал, что она опять хочет бросить ему вызов, но она смотрела на кого-то другого. — Ты, да ты… Э… э-эм… Её руки безвольно упали по швам. Лалит глубоко задумалась. Нарро обернулся, чтобы узнать, кого это она так энергично зазывала. Оказалось, что мимо них проходил местный корабельный маг. Теперь он замер и вопросительно смотрел на Лалит своим единственным здоровым глазом. Что случилось со вторым, Нарро не знал, когда они с Сивизом в первый раз плыли на «Лисице», один глаз мага уже скрывался под повязкой. — Как же тебя?.. — с неподдельным отчаянием в голосе протянула Лалит. Нарро начал подозревать, что она основательно поднабралась ещё до начала «соревнования». — Эгил, — подсказал Нарро. Маг обернулся и посмотрел на него более чётким и сфокусированным, почти колючим взглядом, а потом снова повернулся к Лалит. — Точно, Эгил! — продолжила она как ни в чём не бывало. — Мы собираемся напиться, присоединишься? — В отличие от тебя у меня есть дела. Мне ещё нужно… в общем, нужно, — с этими словами он развернулся и ушёл. Нарро под шумок попробовал сделать то же самое, но его совершенно бесцеремонно ухватили за воротник и вернули на место. — Куда собрался? — басовито рассмеялся Бьёрн. — Туда же? — Нарро стрельнул взглядом в ту сторону, где ещё маячила светлая макушка Эгила. — Это вряд ли, — Уна хитро улыбнулась ему, откашлялась и поглубже вдохнула. Нарро знал, что сейчас начнётся, все знали. — Жил-был моряк по имени Билл, — затянула Уна глубоким низким голосом с едва заметной хрипотцой. — Или, быть может, Дилл или Гилл, — дружно подхватили остальные, — этого мы не помним! — Только не эта проклятая песня, — почти проскулил Нарро. Он ненавидел «Песню про моряка Билла», все двадцать три её вариации. Бравая компания уселась в закутке, и Нарро почти силой втиснули между бочек. Появилось ещё несколько моряков: они вынырнули буквально из ниоткуда, заслышав любимый мотив, и присоединились к попойке. Точно крысы на запах сыра. — Славным и смелым малым он был! — продолжила Уна, подмигнув Нарро. — Или о нём кто-то так говорил, — продолжил хор, — но мы ему поверим! — Всю жизнь под парусом он проходил. — Палубу драил, скоблил и мыл, такой он был работник! — Только однажды попал он в шторм, — пела Уна, разливая «Морскую погибель» по стопкам, стаканам и рюмкам. Перед Нарро она щедро поставила целую бутылку. Сама она не пила, потому что работала лекарем и формально всегда была на посту, даже в выходной. Поэтому она пела, разливала, контролировала и судила. — Такой, что уж рыбам пойти на корм наш бедный Билл собрался. Нарро закрыл лицо рукой, а матросы громко и местами фальшиво затянули припев: — Ой-ой, ой-ой, к рыбам на корм собрался! Ой-ой, ой-ой, так выпьем же по одной, чтоб наш бедный Билл не сдался! Нарро было глубоко плевать на судьбу Билла, но ужас этой песни состоял в том, что припев могли повторять сколько угодно раз, пока все не выпьют. Один раз они пели одно и то же полчаса к ряду, пока у Нарро не кончилось терпение. Пришлось пить. «Морская погибель» не зря носила своё имя. У неё был сладковато-солёный вкус и горьковатое послевкусие. Она бурлила и пенилась, как заключённый в бутылку шторм, и обжигала горло огнём. Ей легко можно было подавиться, если не уметь правильно пить. Нарро сделал большой глоток из горла под одобрительный гул голосов. Язык немного занемел. — Но вот, видит Билл, среди синих волн чья-то фигура стоит, — снова запела Уна. — У Билла тотчас глаза из орбит, но кто бы тут не испугался? — Взошла на корабль, а Билл весь дрожит. — Матроса любая опасность смешит, а тут Билл почти обосрался! Нарро приложил холодное стекло бутылки к виску. На этом моменте неизвестный автор текста, видимо, решил пошутить, но ум его был тупее развёрнутого угла. — Ой-ой, ой-ой! Так выпьем же по одной, чтоб в чистых штанах Билл остался! Почему-то за чистые штаны Билла матросы всегда пили особенно охотно. Нарро сделал несколько больших глотков. Ему хотелось разделаться со всем этим побыстрее. Но команда ожидаемо застряла на любимом припеве. — Глядит Билл и видит глаза Неблагой! — Ой-ой, ой-ой, ой-ой, ой-ой, ой! На каждое из этих «ой» полагалось выпивать по стопке. Нарро просто залпом выпил около трети бутылки. Матросы одобрительно загудели. Нарро с удивлением отметил, что у него начала проходить голова. — Самой Неблагой? — Самой, говорю, Неблагой! — Один глаз, как смоль, а другой — серебро. — «Жаль, что в ломбард не заложишь его», — наш бедный Билл подумал! — «Тебе эту ночь пережить не дано, корабль уйдёт твой сегодня на дно»! — Так Неблагая сказала! — «Что ж, хорошо, только просьба одна — выпей со мной напоследок вина». — Её бедный Билл наш просит! — «И если смогу я тебя перепить, придётся тебе меня отпустить, и буду я дальше спокойно жить, покуда моря меня носят». — Ой-ой, ой-ой! Так выпьем, выпьем ещё по одной! — Ой-вей, ой-вей! Вино ты скорее в стаканы разлей! — Ой-ой, ой-ой! Так выпей же со своею судьбой! — Ой-вей, ой-вей, о пролитом мимо вине не жалей! — Ой-ой, ой-ой, не выпить столько самой Неблагой! — Ой-ой, ой-ой! Самой Неблагой! Нарро знал, чем кончается песня — Билл всё же перепил Неблагую (моряки не произносили имя Абелоун) и спасся, но он никогда не слышал, чтобы моряки допевали до конца. Обычно этот припев повторялся до тех пор, пока все не попадают под столы. С каждым кругом хор голосов становился всё фальшивее и неслаженнее. Кто-то периодически выпадал, вставляя слова невпопад или забывая вовсе. — Почему ты никогда не подпеваешь, малой? — спросил Бьёрн. Его щёки под тёмной щетиной раскраснелись, а призрак тревоги улетучился из глаз. — Я слыхал, что все эльфы славно поют. — Я из не певчих птиц. — Моя прабабка говаривала, что у тех, кто не поёт, просто так, много печалей на сердце, что они сдавливают им и грудь, и горло. Нарро неопределённо дёрнул плечом. Так уж вышло, что одни птицы учатся петь, а другие охотиться. Он никогда не видел в этом повода для печали. Сделав новый глоток, Нарро качнулся назад на бочке, на которой сидел, и почти лёг на фальшборт, глядя в серовато-синее небо. «Морская погибель» всегда наводила него меланхолию. В голову снова полезли тревожащие вопросы, и даже песня про Билла не могла заглушить их навязчивого звона. «Если он бросил меня так надолго в этот раз, ничего не объяснив, то, что мешает ему оставить меня навсегда в следующий?» «Ну и отлично, ну и пускай». «Даже лучше». «Пусть катится на морское дно». Над головой морской сокол заложил крутую петлю. Нет, не просто морской сокол, а Сирин. Её Нарро мог узнать где угодно и с любого расстояния. Он резко выпрямился и посмотрел вперёд. Невдалеке стояла группа богатого вида торговцев, они что-то оживлённо обсуждали, обступив Сивиза, который явно пытался отделаться от них побыстрее. Нарро усмехнулся довольно злорадно. — Так выпей же со своею судьбой! Сивиз перехватил его взгляд. Нарро отсалютовал ему бутылкой и демонстративно отпил из горла. — Ой-ой, ой-ой! Не выпить столько самой Неблагой! Нарро не знал насчёт Неблагой, а вот Сивиза бы он легко перепил. Жестокая правда заключалась в том, что половины бутылки «Морской погибели» хватило бы, чтобы отправить Сивиза Стормланна в глубокий сон. Сивиз стоял в тени парусов, и его глаза, отражавшие небо, казались синими и холодными. Цвета «Морской погибели». Нарро почувствовал, как печали сдавливают ему горло. Почти не размыкая губ он прошептал остаток песни: «И был наш моряк отважен и смел И перепить Неблагую сумел, Но взгляд её темно-серебряных глаз У Билла в душе никогда не погас. Ой-ой, ой-ой, ты песню пропой. Ой-ой, ой-ой, расстался Билл со своею душой. Ой-вей, ой-вей, Билла ты пожалей. Ой-вей, ой-вей, ты песню пропей. Ведь взяла Неблагая любовь моряка. Черна, как вода, как моря глубока Рана в груди и растёт всё быстрей. Залечит её лишь «Погибель морей». Ему саму бы, наверно, хотелось напиться до почти полной отключки сознания, до выключения всех инстинктов, твердивших об опасности. А потом пойти и целовать Сивиза так долго, насколько хватит сил не уснуть. На утро было бы здорово не помнить вообще ничего и всё отрицать. Но у Нарро была огромная проблема — его сознание обладало исключительной живучестью. Оно научилось выживать под действием таких веществ, по сравнению с которым «Погибель» не крепче морской воды. Именно поэтому он и не любил все эти соревнования. Потому что в итоге в компании весёлых и пьяных людей он всегда оставался единственным трезвым и грустным. Ему пододвинули вторую бутылку. Нарро притянул её за горлышко и поддел пробку ножом. К демонам всё. Может, ему действительно нужно напиться.***
— Господин Сивиз? Он с трудом подавил желание переспросить. Нужно было сконцентрироваться и вспомнить, о чём вообще шёл разговор до того, как он увидел Нарро. У Сивиза Стормланна была отличная концентрация, но Нарро умел выводить её из строя на раз. Например, он мог отсалютовать Сивизу бутылкой, сделать большой глоток, откинув голову назад, а потом облизнуть губы и улыбнуться невыносимо наглой улыбкой. Большие дозы крепкого алкоголя на него всё же действовали, но никогда нельзя было предсказать, как именно. Станет ли Нарро чуть более расслабленным или, наоборот, нервным и подозрительным — это всегда была рулетка. И вот сейчас она крутанулась как надо. А Сивиза взяли в плен торговцы. Ну и где справедливость в этом мире? — Нет, торговые разногласия между Вольным городом и Урадерном так и не решены, — ответил Сивиз, наконец-то собравшись с мыслями. — А я-то думал, что это и была цель вашей поездки, — сказал низенький, округлый как бочонок, мужчина. — Одна из целей, — кивнул Сивиз, — но переговоры не принесли результата. Формально всё так и было. Фактический и он, и Совет Вольного города прекрасно знали, что проще проковырять дыру в стенах Соколиного замка деревянной ложкой, чем договориться с леди Йарн, когда она уже всё для себя решила. Поэтому разговор с матерью закончился пощёчиной и трёхдневной лихорадкой, вызванной её магией. Благо, у Сивиза было множество других дел в республике, иначе поездка выдалась бы совсем бессмысленной. Ещё и с неприятными последствиями. — А я давно тебе говорила, — вступила в разговор пожилая, но статная не по годам женщина, чьи седые волосы были уложены в причудливую причёску, — пока Урадерном правит Йарн, отношения с Вольным городом будут только ухудшаться, а налоги расти. Скоро будет проще и дешевле огибать Урадерн по морю и разгружать корабли в Элвби. — Поосторожнее со словами, — мужчина недовольно нахмурил густые брови. — Леди Йарн отличная правительница, это Совету стоило бы вспомнить, благодаря кому Вольный город получил свой статус. — Истинный урадернец! — всплеснула руками женщина. — С таким и говорить нечего. Сивиз едва удержался от вздоха. Скоро уже никто и не вспомнит, что, вообще-то, лордом Урадерна является его отец, а не мать. Он снова нашёл глазами Нарро. Изрядно захмелевший широкоплечий матрос придвигал к нему новую бутылку. Нарро посмотрел на неё с обречённостью. Так обычно смотрят на работу, которую не хочется выполнять. Со вздохом он всё же взялся за горлышко и ловко вытащил пробку своим любимым ножом. Да, боги свидетели, у Нарро был любимый нож. С узорами из ветвей и цветов шиповника на эфесе и тусклым кусочком янтаря в навершии. Именно этим ножом Сивизу чаще всего угрожали. — Вы ведь на моей стороне, господин Сивиз? Седовласая женщина выжидающе смотрела на него. Он снова с трудом удержался от «что?» — Я на стороне Совета и законодательства как Вольного города, так и Бентской республики, — нашёлся он. Так можно было ответить на половину вопросов, если не на большую часть. Сивиз в принципе учил законодательство лишь затем, чтобы ссылаться на него в любой непонятной ситуации. Ну, и говорить Нарро, какой ему грозит срок за те вещи, которые он хочет проделать с некоторыми людьми (с самим Сивизом в частности). — А я повторяю, — настаивал мужчина, — если бы не леди Йарн, не видать бы главе Совета поста, как кончиков своих острых ушей. Часть торговцев одобрительно закивали, другие же, наоборот, возмущённо зашумели. Сразу становилось очевидно, кто из них живёт в Урадерне, а кто прибыл из других городов. — Вам напомнить, что именно он и его жена возглавили армию эльфов и склонили республику к участию в Войне за Пустые земли? — женщина скрестила руки на груди и посмотрела на мужчину сверху вниз. — Да они просто хотели вернуть себе власть, воспользовавшись силами республики! Сивиз прикрыл глаза. В висках нарастала тупая боль, игнорировать её становилось всё сложнее. Эти разговоры начались ещё до того, как война была выиграна. Так что ему казалось, он слышит один и тот же повторяющийся диалог раз за разом. Аргентис ан Альбара действующий глава Совета и его жена Ариста действительно правили Вольным городом Альбисом ещё когда он был одной из эльфийских столиц. Во время трагедии двухсотлетней давности им удалось выжить и увести остатки жителей из уничтоженного города. Из-за этого многие говорили, что Аргентисом и Аристой движет вовсе не благая цель освобождения своей земли и порабощённой нации эльфов. Отчасти это действительно было правдой. Ведь в день трагедии они потеряли детей в разломе. Ими двигало кое-что посильнее жажды власти — надежда. Надежда на то, что во время освободительной войны они смогут найти и своих детей. Сивизу было искренне жаль, что она не оправдалась. Он поднял руку, и все разговоры и шепотки мгновенно стихли. — Полагаю, подобные вещи лучше бы обсуждать без моего присутствия. Все участники дискуссии мгновенно замолчали. Хотя Сивиз надеялся, что они продолжат, а он сможет наконец-то уйти. — А я вот слышала, что в Альбисе недавно произошёл некий инцидент, — мгновенно сменила тему другая женщина, высокая и дородная. Выговор и загорела кожа выдавали в ней уроженку южных окраин. — Говорят, аккурат на Равноденствие город накрыло песчаной бурей, пришедшей из Пустых земель. Она бушевала весь день и всю ночь. А наутро все увидели, что улицы засыпаны песком по колено, точно снегом, а стены домов почернели, словно обуглились. Даже Белый замок стал чёрным как сажа. — Я несколько месяцев не был в городе, так что ничего об этом не знаю, — честно сказал Сивиз, — подобные происшествия и правда случаются. Но охранная магия надёжно защищает город от воздействия моркетской энергии. — Жаль-жаль, — женщина задумчиво покачала головой, но поймав взгляд Сивиза, спохватилась. — Я имела в виду, что надеялась на рост цен защитных амулетов. Торговцы. Никакого сочувствия забесплатно.***
— Я тут ещё вот о чём думаю. Фрея, Аин и Анс мгновенно сделали страдальческие лица. Анс ради этого даже соизволил от подушки оторваться. Или у него просто воздух кончился. — Да ладно вам, — я нахмурился. Это было уже даже не смешно. — Выкладывай, — милостиво разрешила Фрея с трагическим надрывом в голосе. Аин закатила глаза, приложив руку ко лбу. Анс просто обратно уткнулся в подушку, всеми силами изображая труп. Драмкружок, блин. — Я подумал — если магия сейчас нестабильна, не опасно ли нырять в портал целым кораблём? Как я понял, большую часть пути мы будем плыть по совершенно обычному морю, а потом зайдём в некий «магический коридор», который перебросит нас к нужной точке. У меня в голове он работал, как огромный портал. Но если учесть, что у них и маленькие порталы-то сбоят, то всё начинало выглядеть довольно сомнительно. — Коридор — это не портал, — сказала Аин этим своим тоном университетского лектора. Думаю, из неё правда бы вышел классный лектор, кстати. — Портал связывает две точки через подпространство, в котором не существует таких понятий, как время и расстояние. — Как в разломе? — уточнил я. Аин покивала. — Разломы в принципе похожи на порталы. Но портал требует строго упорядоченной энергии. — А разлом — это чистый энергетический хаос, — продолжил Анс. — Третьей каким-то образом удаётся перемещаться в этом хаосе, но как — загадка. — Коридор не задействует подпространство, по сути, это что-то вроде магической артерии земли, там магии настолько много, что возникают искажения. Некоторые из них крайне нестабильны, их мы называем лихими тропами. Другие довольно устойчивы, вот их мы и называем коридорами. Аин сделала несколько круговых движений пальцем. Энергия медово-оранжевого цвета завихрилась в воздухе. Аин сжала её, как тугую спираль, докрутила ещё пару витков и полезла за чем-то в карман. — При таких искажениях пространство обычно сжимается, а время, наоборот, растягивается, замедляясь. Поэтому можно преодолеть целый океан дня за три. — А если время ускорится, а пространство растянется? — Тогда ты можешь шагнуть в лихую тропу на одной стороне улицы, а выйти на противоположной через десять лет, — усмехнулся Анс. К списку опасных вещей прибавился пункт «лихие тропы». — Смотри, — Аин перекинула мне какую-то пустую бутылочку, которую вытащила из кармана. — Это время без коридора, — я кинул ей бутылочку обратно, — а это с коридором. Аин поймала бутылочку, поднесла её к началу спирали и толкнула внутрь. Она рванулась вперёд со скоростью пули. Но пролетев половину спирали вдруг будто стукнулась о невидимый барьер и отрикошетила назад. От удара стекло треснуло, и бутылочка разлетелась на осколки прямо у начала спирали. — Скит! — выругалась Аин. Один из осколков глубоко вошёл ей в палец. Кровь выступила мгновенно и закапала на пол. — Тихо, — Аин тут же пресекла всё, что мы могли бы сказать. В итоге я, Фрея и Анс замерли, напряжённо наблюдая за тем, как Аин выдёргивает осколок из раны так, будто ей вообще не больно. Она отбросила кусочек стекла на пол, потом провела над раной здоровой рукой. Порез осветился оранжевым, кровь стала капать медленнее. Но и всё на этом. — Да что б тебя, — Аин нахмурилась. Теперь свечением затянуло всю руку, а она сама громко и отчётливо произнесла слова исцеляющего заклинания. Кровь всё же остановилась, но рана так и осталась открытой. — Да что такое?.. — Давай помогу? — предложил я, подходя к Аин и опускаясь рядом с ней. — Где ты понабрался этих рыцарских жестов? — удивилась Аин. Только тогда я понял, что встал на одно колено и взял её руку в свою. — От неё, — я кивнул на Фрею. — Учишь мальчика плохому, — покачала головой Аин, пока я залечивал её палец. — Так глядишь, совсем приличным человеком станет. Ха. Не дождётесь. — А корабль так же разнесёт, когда он в коридор войдёт? — спросил я подчёркнуто ехидным тоном. — Забудьте, что я сказала про приличного человека. — Не разнесёт, — ответил за сестру Анс, внимательно наблюдая за процессом лечения. — Скорее дисбаланс энергии просто разрушит коридор или превратит его в лихую тропу. — То есть войдём сейчас, а выйдем через сто тридцать лет со странными улыбками и полным непониманием происходящего? — Вроде того. — Многообещающе. Лечение и у меня выходило хуже, чем обычно. Рана затягивалась медленнее и требовала больше энергии. Я толком не знал, дело во мне или это организм Аин так истощён, что с трудом регенерирует. То, что пребывание на корабле сильно сказалось на них с Ансом магии и общем самочувствии, я уже понял, но если оно и до регенеративных функций организма всего на третий день добралось — дело совсем дрянь. — С коридором ничего не случится, — сказала Фрея так уверенно, что мне стало спокойнее. — Именно, — Аин с довольной улыбкой рассмотрела свой наконец заживший палец. — Этот коридор самый стабильный из всех, к тому же корабль буквально весь напичкан формулами, стабилизирующими магию. Считай, плавучий артефакт. Не знаю корабля, который бы был подготовлен к энергическим перепадам лучше «Лисицы», местный маг знает свою работу. О, и спасибо, кстати. — Да не за что, — отмахнулся я вставая. — Обычно вы с Фреей меня латаете, хоть раз ответную пользу принесу. Она пыталась выглядеть беззаботной, но я видел, что сбои в работе собственной магии её беспокоят. Аин ведь и так уже лишилась возможности использовать магический талант, вдруг её магия совсем иссякнет? Оставалось надеяться, что это временный эффект. И я ни в коем случае не хотел сомневаться в компетенции местного мага, но всё же начинал думать — то, что творилось с Аин и Ансом могло быть не только психосоматикой и последствиями детских психологических травм.***
— Ненавижу пить, — сказал Нарро и сделал большой глоток из горла. — Иногда мне кажется, что ты путаешь ненависть с любовью, — Сивиз усмехнулся, глядя на него. — Ненавижу пить на спор, — уточнил Нарро. Он поболтал бутылкой в воздухе с отвращением глядя на остатки «Морской погибели». Сивиз всё же сбежал от торговцев и трёхчасового (помилуйте, боги) разговора о политике и экономике. Нарро выиграл очередной спор, прошмыгнул между спящими вповалку матросами и теперь сидел на фальшборте рядом с Сивизом. Ногами он цеплялся за резные стойки, а в руках крутил бутылку. Тем не менее, несмотря на качку, Сивиз прекрасно знал, что в море свалится скорее он сам, чем Нарро. — Ты не умеешь расслабляться. Нарро фыркнул так, будто Сивиз сказал о чём-то, что было ниже его достоинства. — То, что меня расслабляет запрещено везде, кроме тех стран, до которых я надеюсь никогда не добраться. Не совсем правда, потому что те вещества, о которых говорил Нарро, его не расслабляли, а попросту отключали. Как сильный удар по голове. А побочные эффекты от них были такие, что и связываться не стоит. — Ты прекрасно знаешь, что я не об этом, а о том, что тебя снова что-то беспокоит. — Меня всегда что-то беспокоит. А вот это чистая правда. Внимание Нарро — как путина, охватывает собой всё пространство и заставляет его реагировать на малейшее колебание. Реагировать и защищаться. Ну или в его случае — нападать. Прежде чем Нарро привык к присутствию Сивиза, он дважды чуть не сломал ему руку, когда Сивиз имел неосторожность случайно до него дотронуться. Потом Нарро привык к его прикосновениям — случайным и нет. А Сивиза привык к тому, что ему в любой момент могут приставить нож к шее. Это было частью их чисто деловых отношений. — Что беспокоит тебя конкретно сейчас? — Кроме того, что я не знаю, куда это деть? — Нарро снова поболтал бутылкой с остатками «Морской погибели». Он никогда не выбрасывал еду и питьё, даже если ему не нравилось или не хотелось. Сивиз забрал бутылку у него из рук. На стекле всё ещё чувствовалось тепло чужих пальцев. — Если затеял игру с Неблагой, готов будь проститься ты даже с душой. Нарро наградил его взглядом, говорившим: «И ты туда же», — но всё равно продолжил: — Поздно о прошлом теперь сожалеть, ведь всё, что осталось — вино или смерть. В одном из вариантов, как считалось, самом старом, песня про «Моряка Билла» заканчивалась именно так. На неопределённой, неясной ноте. Сивизу всегда нравились эти строки. Они звучали, как отличный тост. Он допил всё одним большим глотком. У «Морской погибели» был специфичный солоноватый вкус, за который её иногда называли «вином из водорослей». Недорогой и крепкий напиток, который довольно быстро утащит тебя на дно, если не знать меры. Неутихающий гул в ушах стал только громче, давление на виски будто усилилось. Печально, ведь после прихода Нарро Сивиз почти забыл о боли. — Что ещё? — спросил он, отставляя бутылку в сторону. — Теперь меня беспокоит, не отключишься ли ты. В смысле я не потащу тебя до каюты. Прямо здесь брошу. Так бы он и сделал. А с утра ещё и позлорадствовать пришёл бы. Это тоже было частью их чисто деловых отношений. Шло бы вторым пунктом в трудовом договоре, если бы они удосужились его составить. — Этого всё же будет для меня маловато, если ты только не подсыпал туда яд. — Не надейся, что умрёшь такой лёгкой смертью. Теперь Нарро вертел в руках свой любимый нож. Свет закатного солнца растекался по лезвию алыми полосами, поблёскивал на шипах и тонких сплетениях веточек в узоре, как капли свежей крови. В кусочке янтаря будто время от времени поблёскивал огонёк. Нарро зажал рукоять между двумя пальцами и подбросил. Нож несколько раз крутанулся в воздухе колесом, сверкая на солнце как начищенная монета, а после Нарро так же поймал его, зажав между пальцев лезвие. И снова бросил, поймав за рукоять. Он часто так делал, когда думал. Каким-то совершенно неведомым даже для Сивиза образом это помогало Нарро концентрироваться. Он подбрасывал и ловил нож так же легко и бездумно, как некоторые крутят перо между пальцев. При этом он всё ещё сидел на фальшборте кающегося на волнах корабля. А до этого выпил одни боги знают сколько «Морской погибели». Это можно было бы считать издёвкой над простыми смертными и Сивизом в том числе, если бы Нарро делал это осознанно. — Что-то идёт не так, — сказал Нарро, смотря куда-то в пространство, — на этом корабле я имею в виду. — Собираешься разобраться с этим? — Солнечный луч, отразившись от лезвия ударил Сивизу в глаза, и он сощурился. — А ты нет? — Это не моя работа. — Я думал, у тебя широкий профиль. — Признай, тебе просто скучно, и ты не знаешь, чем себя занять. — Я ищу повод кого-нибудь прирезать. Нарро поймал рукоять ножа, а через мгновение кончик лезвия прошёлся по шее Сивиза от впадинки между ключиц вверх до подбородка. И снова вниз. Медленно. Ровно. Будто Нарро вёл смычком по струнам чужих нервов. — Я всегда открыт к твоим попыткам, ты знаешь. — Сивиз улыбнулся, глядя Нарро в глаза, отливавшие тусклым жёлто-зелёным. Это бы шло третьим пунктом в их договоре: готовность к попыткам. — У вас Стормланнов какая-то болезненная одержимость холодным оружием. — Рассказать тебе ещё про парочку моих болезненных одержимостей? Ветер трепал светло-серые волосы Нарро, они заметно отросли и вились сильнее обычного. Он то и дело отводил их, заправляя прядь за острое ухо. Рубашка раздувалась, открывая тонкие ключицы. Пальцы крепко держали нож, под лезвием которого билась пульсирующая вена. Ставшие неестественно яркими жёлто-зелёные глаза смотрели внимательно, изучающе. Будто могли разглядеть каждую мысль Сивиза. Иногда Сивиз думал о том, каким Нарро был до того, как половина его города упала в разлом. Золотые волосы, кожа, белая, как слоновая кость, светлые струящиеся одежды с узорами из переплетённых ветвей шиповника. Ещё Сивиз думал и о том, каким бы Нарро стал, если бы не всё, что с ним случилось. Плавные, будто слегка медлительные жесты, вежливый, но чуть отстранённый взгляд жёлто-зелёных глаз, спокойное, даже безмятежное выражение лица. Вероятно, это было лучшее будущее из возможных. Но, когда Сивиз думал о таком Нарро, внутри у него ничего не откликалось. Сейчас же его мысли главным образом сосредотачивались на том, что он мог бы поцеловать Нарро в изгиб шеи. Но ради этого придётся напороться на нож. Возможно, у Сивиза правда была некая болезненная одержимость, если это всерьёз начинало казаться неплохой идеей. — Обойдусь, — Нарро отстранил нож от шеи Сивиза и спрятал клинок в ножны. Отклонившись назад, Нарро горизонтально завис над тёмно-алой водой. Нахмуренные брови, упрямый и требовательный взгляд куда-то в небо, едва заметно шевелящиеся губы. Нарро думал о чём-то. Сивиз почти слышал, как его мысли сцепляются одна с другой, как звенья цепочки. Что-то чёткое и целостное выстраивалось в его голове. В то же время его положение виделось до ужаса не устойчивым. Казалось, в следующее мгновение он расслабит ноги и рухнет вниз. Но он качнулся вперёд и легко соскочил с фальшборта. Он что-то задумал — Сивиз был в этом уверен. — И куда ты теперь? — спросил он Нарро в спину. — Охотиться на крыс, я надеюсь.***
У Сейлан Стормланн были проблемы. Давно и довольно большие, как она уже осознала, но сейчас не о них. Сейчас её волновали сапоги и ноги в этих сапогах. Лейси аккуратно скрестила лодыжки и подвинула ноги в сторону, чтобы не мешать Сейлан. Сама Сейлан проследила за каждым жестом. За тем, как высокий кожаный ботинок с серебряной вышивкой чуть приподнимается и опускается сверху на другой. Как едва слышно звякают, соприкасаясь, пряжки на ремешках, перехватывающих щиколотки. Не удержалась, скользнула взглядом вверх, ещё раз отметив, как идеально сапоги облегают ноги Лейси. И как же хорошо, что она наконец сняла это дурацкое платье. В смысле переоделась. — Ну давай же, — почти прошипела Сейлан, снова смотря в пол. Там едва виднелась бледно-васильковая неровная линия. Как бы ни старалась Сейлан, нить спотыкалась на каждом стыке досок, будто её рисовал матрос, страдающий похмельем после ящика омерзительного пойла. Даже в шесть лет Сейлан рисовала аккуратнее. А в шесть лет у неё был такой строгий учитель, что руки начинали трястись от одного его взгляд. Потому Сейлан научилась выводить безупречные формулы даже дрожащими руками. У Сивиза был иной подход — он научился убегать от учителей. Сейлан надавила на перо сильнее, вливая в него побольше энергии, но линия всё равно выходила кривой и едва заметной. Перо явно не предназначалось для письма на досках пола в каюте качающегося корабля. Но выбора не было, потому что Сейлан забыла взять с собой мел, уголь, универсальное перо, предназначенное для любых поверхностей, и хоть что-нибудь подходящее. Зато не забыла взять сапоги для Лейси. Судя по едва слышному стуку каблуков её ноги только что сменили положение. Её совершенно прекрасные ноги, подчёркнутые идеально сидящими сапогами. — Вы точно уверены, что хотите мне их отдать? — спросила Лейси минут десять назад, когда Сейлан вручила ей подарок. — Абсолютно, — кивнула Сейлан, — я ошиблась с размером, когда заказывала их. На самом деле она угадала. Потому что у неё идеальный глазомер. — Они мне немного большие. Всё равно не смогу их носить, так что забирай. Лейси всегда отнекивалась, когда Сейлан хотела ей что-то подарить, так что обман был единственным способом. А ещё это был отличный предлог заставить Лейси надеть наконец что-то нормальное. Сейлан думала, что это отвлечёт её от навязчивой идеи начать проверять энергетический баланс корабля через все формулы, которые ей были известны. Но в итоге теперь у неё две навязчивые мысли. Формулы и сапоги. Точнее, ноги в этих сапогах. — Может, вам помочь? — осторожно спросила Лейси, наклоняясь ближе. Ей явно было некомфортно из-за того, что она сидит на кровати, в то время как её госпожа — на полу подле её ног. Обутых в восхитительные сапоги. — Чем? — Сейлан сдула прядь с лица и уже в десятый раз провела по линии, которая должна была стать внешним контуром круговой формулы. И о боги, почему никто не додумался заключить формулу в прямоугольник? Что за всеобщее помешательство на кругах? — Я могла бы сходить поспрашивать, вдруг у кого-то есть… — Нет, — Сейлан качнула головой. У кого-то точно есть что-то, чем можно рисовать на полу. Но если Сейлан ворвётся в чужую каюту почти ночью и начнёт объяснять, что ей опять что-то кажется и она опять кого-то в чём-то подозревает… Да на неё снова посмотрят, как на излишне нервную и подозрительную дурочку! Она ненавидела это. У Стормланнов было много недоброжелателей. Сейлан привыкла к косым взглядам. Мама учила её вычислять неприятелей в толпе. Определять, насколько противник опасен, за считаные мгновения. Это прекрасные навыки, особенно если использовать их рассудительно и спокойно, пока настоящей опасности нет. Но, когда республика вступила в войну за Пустые земли, Сейлан было восемь, а в двенадцать мама увезла её с собой в Альбис, который тогда ещё совершенно не был вольным городом. Он и город-то напоминал мало, скорее искорёженный его остов, как от погибшего корабля, который море насадило на скалы или выбросило на берег. За те полгода, что Сейлан провела в Альбисе, её пытались убить больше восьми раз. Дважды даже почти получилось. В первый раз её спас Сивиз, во второй — она сама себя спасла, потому что Сивиз бросил её, уехав из Альбиса, сопровождая Фриг Сторградскую обратно в республику. И да, после этого Сейлан правда стала немного нервной и подозрительной. Совсем чуть-чуть. Но Избранный и его компания всерьёз считали её избалованной импульсивной дурочкой. И Сейлан не собиралась давать им новый повод, чтобы увериться в своём мнении. Лейси ничего не сказала, она порылась в сумке, достала оттуда второе перо и села рядом с Сейлан, принявшись тоже что-то чертить. — Ты знаешь формулу? — удивилась Сейлан и только потом поняла, что это, вообще-то, было грубо. — Нет, — нисколько не смутившись ответила Лейси, — но сейчас же мы просто круг чертим, а потом вы подскажете. — Ну да, — Сейлан снова опустила взгляд в пол, пряча совершенно дурацкую улыбку. Теперь они с Лейси сидели рядом, то и дело соприкасаясь плечами и изредка задевая друг друга локтями. Но Сейлан поняла, что руки перестали подрагивать от раздражения и напряжения. Ей было спокойно. — Ты тоже считаешь, что я слишком подозрительная? — спросила Сейлан, когда они наконец вычертили сносный внешний контур. — Ну, — протянула Лейси, разглядывая носки своих совершенно идеальных сапог. Сейлан затаила дыхание, и на этот раз дело было не в сапогах. — Иногда мне кажется, что это я слишком подозрительная. Мне не нравится, когда кто-то на вас косо смотрят. Потом мне начинает казаться, что все на вас как-то не так смотрят. Потом я начинаю раздражаться, когда кто-то другой вообще на вас смотрит и… — она замялась и снова схватилась за перо, — и что там дальше чертить? Сейлан усмехнулась и принялась объяснять, как дальше вычерчивать формулу. Они промучились до вечера. Когда формула была готова, из окошка на неё падало круглое пятно ярко-алого закатного света. Сейлан чувствовала себя измученной, но просто невероятно довольной. Хотя она и выбрала самую простую формулу, но по частоте мерцаний можно было легко понять степень нарушения энергетического баланса. Сейлан запрыгнула на кровать рядом с Лейси и послала в формулу энергетический импульс, активируя её. — И как мы поймём, что что-то не та?.. Договорить Лейси не успела. Формула вспыхнула так сильно, что обе девушки отпрянули, вжавшись в стену. Как только у Сейлан перед глазами перестали плыть цветные пятна, она посмотрела на формулу. От неё поднимался дымок. — Ох, можете не отвечать… — изумлённо выдохнула Лейси. Что-то, демоны возьмите этот корабль, действительно было не так! И Сейлан не имеет права носить фамилию Стормланн, если не разберётся с этим.***
К вечеру я выбрался на палубу в сопровождении своего верного роскатта. Делать на корабле всё ещё было безумно нечего. На палубе не сильно веселее, чем в каюте, но так я хоть наконец уснувшего Анса не разбужу. Можно было бы пойти и подоставать Фрею и Аин, но они в своей каюте уселись играть в местную разновидность шахмат. Я слился ещё на этапе объяснения правил, посчитав, что эта игра не заслуживает моего внимания. Потому что любая игра, которая заставляет меня чувствовать себя тупым, не заслуживает внимания. А вот Рейнеке бы явно предпочёл поваляться на кровати и чтобы Фрея и Аин чесали ему за ушком между ходами. Поэтому то, что он пошёл со мной, я считал наивысшим проявлением роскаттской дружбы. Или он просто хотел обчистить карманы кого-нибудь из купцов. Одно из двух. Впрочем, купцов на палубе было немного. А те, что были так активно обсуждали внешнюю политику Альбиса и его торговые отношения с Урадерном, что приближаться к ним было страшно. Ещё по палубе бродила пара потерянного вида матросов. Они будто начисто позабыли, где находятся, и теперь удивлялись, почему вокруг море. Я пробродил по палубе почти до самого захода солнца. Во время своих хождений едва не наткнулся на Нарро и Сивиза, но успел ретироваться. У этих двоих там явно был какой-то весьма серьёзный разговор. А мешать им — одна из последних вещей, которые я хотел бы сделать. Стать живой мишенью для ножей не лучшее окончание вечера. Стать мёртвой мишенью — худшее из возможных. Когда любоваться волнами уже окончательно осточертело, я собрался пойти в каюту и попробовать уснуть. Но у вселенной на меня были другие планы. Точнее, у капитана Фаррел эс Фаэр были на меня другие планы. Когда дорогу мне преградил старший помощник капитана, первое, что я подумал — у меня проблемы. Ладно, это было второе. Первое — ого, настоящий офо. Как выглядят офо, я знал со слов друзей, так что опознать было несложно. Внешность у старшего помощника капитана оказалась приметная. Кожа его была сильно смуглее, чем у южных эльфов, и будто бы немного серее. Прямой нос, миндалевидные тёмно-серые глаза, коротко стриженные чёрные волосы, открывающие заострённые опущенные книзу треугольные уши. Одно из этих ушей было безжалостно истыкано кольцами пирсинга. Я насчитал не меньше семи колечек. В довершение всего рост у офо был немаленький, а крепко сбитая фигура и широкие прямые плечи выдавали в нём того, кто качал скорее силу, чем ловкость. И вот когда такая личность нависает над тобой и говорит: «Капитан с тобой хотела бы встретиться», — ты тут же думаешь что? Правильно. «У меня проблемы». — Зачем капитану со мной встречаться? — всё же спросил я. И мысленно добавил: «Ведь я пока ещё ничего не взрывал, не ломал и не поджигал». А если Рейнеке правда успел кого-то обчистить, и пострадавший настучал капитану? «Поправка. У меня большие проблемы». — Капитану нужно… — офо замолчал и очень задумчиво уставился куда-то в пространство. Его тёмные брови сошлись на переносице, и он стал выглядеть примерно как я на паре по теормеху. — Я не помню. Или не знаю. Странно. — Нужно так нужно, — я пожал тем плечом, на котором не висел Рейнеке. Офо посмотрел на меня с искренней благодарностью, и я без лишних вопросов пошёл за ним. Потому что ну мало ли, вдруг у них «хотела бы с тобой встретиться» это эвфемизм для «живо тащи сюда свою тушу, иначе я вздёрну тебя на рее, а потом протащу под килем». По пути я готовился всё отрицать, протестовать, оправдываться и возмущаться. В любой из возможных последовательностей. Фаррел оказалась на палубе над капитанской каютой. Она сидела в кресле и неспешно курила трубку, смотря на море, изредка переводя взгляд на корабль — с её места он просматривался почти до самого носа. Мы с её помощником были ей совершенно безынтересны. Офо пришлось откашляться, чтобы привлечь её внимание. Фаррел вздрогнула, чуть не выронила трубку из рук и посмотрела на нас весьма удивлённым взглядом. — Ирек, ты меня напугал, — сказала она, смахнув хвостом в сторону табачный дым. «Так вот как его зовут, — мысленно отметил я, — не помню, знал ли я это раньше». «Так, подождите…» — Но вы же сами к вам Избранного просили привести, — ответил Ирек слегка неуверенным тоном. Кажется, Аин говорила, что про мою избранность будут знать только капитан и её старший помощник. — Да? — капитан рассеянно почесала себя за ухом. — Да, точно. Было такое. А ты, случайно, не помнишь, зачем я просила тебя его позвать? Ирек задумчиво молчал. Фаррел тоже. Ну и мы с Рейнеке вместе с ними. Сюр какой-то. — Честно говоря, это довольно странный разговор, — сказал я, потому что молчание начало затягиваться. Мне даже начало казаться, что Ирек и Фаррел забыли, почему молчат. — Точно! — Фаррел звонко щёлкнула пальцами свободной руки. В её глазах будто зажёгся огонёк некой мысли. — Это всё очень странно. И не поспоришь. Я уже чувствую себя участником абсурдистской драмы. — Именно об этом я и хотела с тобой поговорить, — Фаррел указала на меня трубкой, — тебе не кажется, что на корабле происходит что-то странное? — В последнее время да, — ответил я. В последние несколько минут я в этом буквально уверился. — Я ещё не выжила из ума, посланник светлой богини, и я чую, — Фаррел вздёрнула свой острый нос, — чую, что на моём корабле что-то прогнило. Моя команда лучшая, и за каждого я готова отвечать головой. Но, морские демоны, матросы начали путать север с югом, а швабру с рулевым колесом. Я и мои помощники забываем, куда мы плывём. А когда я хочу со всем этим разобраться, забываю и об этом. — И поэтому вы хотите, чтобы с этим разобрался я? Капитан посмотрела на меня так, будто не узнавала. — С чем разобраться? О демоны. Дело действительно дрянь. — Со странностями на корабле, капитан, — пришёл на помощь Ирек, хотя голос его звучал всё так же неуверенно. — Ах да, — Фаррел снова почесала своё треугольное лисье ухо. — Мне кажется, в моей команде крыса. — Хотите, чтобы я изловил её для вас? — Для меня и для безопасности всех, кто плывёт на «Лисице». Но не жди помощи от меня или моих людей. Мы будем глухи и слепы. Я, скорее всего, забуду об этом разговоре, так что, притащив ко мне крысу, тебе придётся быть убедительным. Я усмехнулся. Что ж, хоть какое-то занятие. — Я буду настолько убедительным, насколько это возможно, капитан. Она кивнула и глубоко затянулась. Отчего-то казалось — когда я уходил, Фаррел эс Фаэр уже забыла о том, что объявила охоту на крыс открытой.