Я думал, вы в опасности, а вы — в драме.
Александр Андерсон «Элизиум. Аликс и монеты»
С Рейнгардским замком было что-то не так. Это ощущалось сразу, ещё на въезде в город, будто странная энергия растекалась от замка по улицам, как река. Она текла и текла вместе с людскими голосами, разговорами, суетой. Ещё когда мы с Фреей ехали по людным улицам, я всё никак не мог понять, что же не так. И только когда мы подъехали к замку совсем близко, до меня наконец дошло. Я ещё ни разу не видел в Рейнгарде столько людей и солнца. Это было противоестественно. Но тем не менее — прекрасно. Когда мы въезжали в Рейнгард впервые, лил дождь. Башни замка возвышались над городом тёмно-серыми силуэтами, нагонявшими только тоску. Но сегодня они казались лёгкими, как акварельный набросок на белоснежном листе. Будто любой порыв ветра мог сорвать Рейнгардский замок с земли и унести его в небо. Внутри же царило необычайное оживление. По коридорам сновали слуги и придворные. Все здоровались, раскланивались, улыбались и бежали дальше. Мы делали то же самое, периодически переглядываясь, словно спрашивая друг друга: «Мы точно не свернули где-то не туда?» В одном из коридоров нас перехватила Аин и повела дальше, весело рассказывая, что у них тут происходит и как они готовятся к приёму в честь Равноденствия. Судя по всему, она весьма активно вовлеклась в организационный процесс. По крайней мере слуги то и дело подходили к ней, чтобы уточнить что-то. А мы с Фреей чувствовали себя здесь всё более неуместно и странно. Всё это оживление вселяло в меня совершенно непонятную тревогу. Но сейчас вроде прошло. Сейчас — это когда до приёма около суток, до отъезда из Рейнгарда двое, а мы сидим в просторной гостиной и изображаем нормальную жизнь без всякой там необходимости спасать мир. Я стараюсь убить время (раньше, чем оно убьëт меня), Фрея что-то читает, Анс, Аин и Райн закопались в чертежи, схемы и расчёты, словно изобретают Звезду смерти, а Фриг обеспечивает нам музыкальное сопровождение, играя на арфе. Последние несколько дней мы вообще о нашей великой цели не говорим. Игнорируем проблему? Отчасти да. Но на самом деле, какой толк вечно думать о предназначении, если дата отъезда от этого всё равно не сдвинется? Лучше подумать о более приятных вещах, пока есть время. Я стёр шпиль башни архитектурной академии, который явно завалился влево. Как и сама башня. Хорошо, что их магические чернила совсем не оставляли следов на бумаге, потому что стирал и перерисовывал я уже раз в пятый. Архитектурная академия, больше похожая на готический собор, разве что не такая давящая, не давалась мне без боя. Храм Эрны — округлое сооружение с куполом из жёлтого стекла, покорился куда быстрее. Если подумать, была в этом какая-то злая ирония. Или тонкий намёк от судьбы. Но я таких намёков не понимал, потому продолжил упорно вычерчивать восьмигранную башню. Вскоре я перешёл к детализации и проштриховке теней. Вырисовывая узоры на каменной кладке академии, я всё не мог перестать думать о нашем с Фреей разговоре, случившемся, когда мы проезжали мимо. Огромная круглая площадь с фонтаном в центре, на востоке — храм Эрны, напротив — академия. Фрея остановила коня, поглядела вверх на развевающийся на одной из башен флаг Рейнгарда: серо-голубое полотно, на нём герб — два скрещенных меча на фоне тёмного силуэта птицы с расправленными крыльями. — Ты ведь говорил, что учился на архитектора, что тебе это нравилось… — начала Фрея, немного неуверенно, словно собираясь за что-то извиняться. — Просто я подумала, что если ты не сможешь вернуться в свой мир… если так получится… — она тряхнула головой, будто злясь на собственную нерешительность, и обернулась ко мне. — Ты мог бы учится здесь. Это лучшая архитектурная академия в стране. Правда, придётся начать с первого курса… — Если только меня возьмут, — усмехнулся я. — До этого же взяли. И ты говорил, что хорошо учился. — Может, я учился в какой-нибудь провинциальной академии, куда всех берут? А тут лучшая в стране, — я пожал плечами и поехал дальше. — Подожди, я точно помню — ты говорил, что учился в большом городе. Не пытайся меня запутать! — весело крикнула мне вслед Фрея. На самом деле — это было бы здорово. Лучше, чем можно себе представить. Мне безумно хотелось узнать, как обучают архитектуре здесь, в магическом мире. Какие у них стили. Насколько автоматизированы процессы. Из чего они строят. Укрепляют ли строения магией. Всё это можно было узнать и из книг, но кроме знаний о магии сейчас в голову уже ничего не вмещалось. А лучшая в стране архитектурная академия — это слишком хорошо. Так хорошо, что больно даже думать об этом. Больно и страшно. Потому что, как вообще можно строить планы на будущее, когда вокруг тебя умирает мир? — Замри! — приказал голос Фреи, и я послушно застыл с занесённой над рисунком рукой. Удовлетворившись результатом, я собирался смахнуть картинку с листа. Фрея поднялась с кресла, отложив книгу, и встала рядом, внимательно вглядываясь в рисунок. — Не стирай, — сказала она. — Тебе не жалко разве? Я посмотрел на скетч «Вид с подоконника Рейнгардского замка». Какие-то здания были детализированы сильнее, какие-то остались просто подштрихованными силуэтами. В паре мест были проблемы с перспективой. Но вот храм и академия в итоге вышли неплохо. — Не особенно, — всё же ответил я. Мне все говорили, что я ужасно отношусь к своим работам. Они могли валяться где попало. Иногда я мог записать что-то на рисунке, если под рукой не было бумаги. Начать рисовать что-то поверх другой работы. Просто взять и выкинуть стопку рисунков, чтобы место освободить. Да я как-то даже окна изрисованными листами протирал. Никогда жалко не было. Некоторые мои знакомые говорили, что я просто бессердечная машина для рисования. Почти как принтер. На самом же деле меня просто больше интересовал процесс, чем результат. — Тогда отдай мне, — Фрея выхватила листок раньше, чем я успел дать согласие. — И зачем он тебе? Она свернула листок и убирала в карман. Их эту волшебную бумагу можно было спокойно распрямить, не оставляя загибов. Мечта. — На память. — Да они идеально подходят друг другу! — воскликнула Аин. Мы с Фреей переглянулись, а потом посмотрели на неё. — Идеально, да. Но только если ты хочешь всё взорвать, — возразил Анс. — Это будет контролируемый взрыв, понимаешь? Кон-тро-ли-ру-е-мый! — Аин перегнулась через стол, чтобы быть поближе к брату. — При взаимодействии солярита и стеллума выделяется очень много светлой энергии, как раз то, что нужно для нейтрализации. — Надеюсь, ты понимаешь, насколько сложные и точные расчёты нужны для поддержания постоянной цепочки контролируемых взрывов? Потому что при малейшей ошибке реакция либо угаснет, либо выйдет из-под контроля и уничтожит весь механизм. А ещё нужна система постоянной подачи материалов, — продолжал Анс нарочито спокойным голосом, что только больше распаляло Аин. — И ни солярит, ни стеллум у нас не добывают, — сказал Райн так, будто они тут вели совершенно спокойную беседу, и он в упор не замечал конфликта. — Закупать их довольно дорого. Особенно для однократного использования. — Поэтому, тратить на взрывы те материалы, которые можно использовать повторно — двойное расточительство, — подытожил Анс. — Отлично! Все против меня, — Аин рухнула обратно на стул и недовольно скрестила руки на груди. — По-моему, они ссорятся, — заметил я, опасливо глядя на троицу изобретателей. — Аин и Анс? — переспросила Фрея. — Не думаю, что они это умеют. — Тогда что они сейчас делают? — Ты когда-нибудь спорил сам с собой? — спросила Фрея, и я кивнул. — Тут то же самое. За всё то время, что я их знаю, ни разу не видела, чтобы они по-настоящему ссорились, хотя спорят они довольно часто. Я снова бросил взгляд в их сторону. Аин и Анс уже совершенно спокойно что-то обсуждали. В конце концов мне действительно стало интересно, что там у них происходит, и я переполз на другой край подоконника, чтобы быть поближе к конструкторскому столу. Как я понял, они пытались сделать фильтр, который бы чистил воду от моркетской энергии, как от обычного загрязнения. Но проблема крылась в том, что никак не получалось придумать, где взять достаточное количество светлой энергии для нейтрализации тёмной. — Но если просто, например, всё время подзаряжать соляриум даже от Вечного древа, это истощит и его. А если истощить Вечное древо — всё станет намного, намного хуже. Да и подобная подзарядка занимает много времени. Взрывы эффективнее. — И в первую очередь они подорвут бюджет Рейнгарда, — голос у Райна был совершенно убитый. Мне стало его искренне жаль. Всё же хорошо, что я не правитель. Просто спаситель мира, ага. — А моркетскую энергию обязательно именно уничтожать? — все взгляды тут же обернулись в мою сторону. Я почувствовал себя несколько неловко. Но раз уж начал нести бред, надо закончить. Бред должен быть полным. — В смысле возможно ли не уничтожать энергию, а задерживать в неком… мусоросборнике, а потом сливать обратно в какой-нибудь разлом. Повисла напряжённая тишина, нарушаемая только музыкой. Фриг так и не оторвалась от арфы, но заговорила первой. — Между прочим, может сработать, — сказала она, выдав быстрый перебор, и убрала руки от струн, позволив звуку заполнить комнату и угаснуть. — Если сделать, как Дей выразился, «мусоросборники» с использованием того же соляриума, то они действительно смогут задерживать в себе моркетскую тьму. И тратить свою энергию будут куда медленнее, — рассуждал вслух Анс. — Только «сливать» тьму обратно в разломы довольно опасно. — Зато дёшево, — Аин развела руками. — Многие наши маги уже довольно хорошо научились взаимодействовать с Моркетом так, чтобы он не сожрал их. — Такой метод совершенно не уменьшает количество моркетской тьмы в целом. Но в краткосрочной перспективе — это, возможно, лучшее, что мы можем, — сказал Райн, делая какие-то пометки. — Зачем вам, собственно, долгосрочная перспектива? В смысле мы же в обозримом будущем либо победим Моркет, либо умрём, — напомнил я. — Я уже и забыла, какой ты оптимист, — улыбнулась Фриг, снова начав перебирать струны. — Но всё же радует, что ты говоришь «мы», — наши с Фреей взгляды снова встретились. — Так умирать одному грустно. — Я скорее говорила про победу, — Фрея вздохнула. — Позитивная мотивация явно не мой конёк, — процитировал я. Фриг вдруг ойкнула, и мы все синхронно обернулись к ней. Неправильный оборванный звук повис в воздухе, словно выпав из мелодии. Фриг поднесла руку к лицу и озадаченно посмотрела на указательный палец. — Струной порезалась… как-то, — ответила она на взволнованный взгляд Анса. Сама Фриг его волнения не разделяла. Она лишь пожала плечами и слизнула кровь, потом быстро заживила рану. Но к инструменту уже не притронулась.***
Лейси смяла в руках подол тёмного и невзрачного платья служанки. Она терпеть его не могла, но сейчас оно подходило ей под настроение. Унылое, слишком закрытое, каким-то невероятным образом ухитрявшееся скрадывать все достоинства фигуры. В таком платье разве что жалость вызывать. Впрочем, именно это Лейси и было нужно. Ведь она шла просить прощения. Нарро нашёлся около кабинета главного лекаря. Он стоял в коридоре, недалеко от двери. Привалился к стене, прижавшись к ней виском и напряжённо смотрел в окно, выходившее во внутренний двор. Словно ждал, что из пруда вот-вот выпрыгнет озёрная дева и боялся её пропустить. На приближение Лейси он никак не отреагировал, хотя вряд ли не услышал. Пришлось осторожно позвать: — Нарро? Он с явной неохотой выпрямился и развернулся к ней. На лице его застыло выражение полной незаинтересованности, словно Лейси была чем-то неодушевлённым. — Слушай, то, что произошло вчера, — начала она, но поняла, что у неё стали путаться мысли, — в общем, я не хотела. Ты же понимаешь, да? И леди ничего такого не хотела, просто на неё столько всего навалилось. А метка рода и у меня есть, смотри. Она дотронулась до вензеля под глазом. Чёткие, уверенные линии, выведенные рукой леди Сейлан. Лейси даже нравилась эта метка, она будто связывала её с леди, да и смотрелась красиво. Чего Нарро так упрямился? Всё равно его господин снимет её, как только соизволит явиться. — Ничего не скажешь? — спросила она, когда они с Нарро с минуту промолчали, просто глядя друг на друга. — Можешь идти, — холодно бросил Нарро. — Но я же извинилась! — Ты не извинилась. Ты сказала, что тонкая душевная организация твоей госпожи важнее моей свободы. Я тебя понял, теперь можешь идти, — он отчеканил каждое слово так, словно только каким-то чудом сдерживался, чтобы не обрушить на неё целый поток незаслуженного гнева. — Да причём тут твоя свобода вообще? Никто тебя на цепь не сажал. Для таких, как Нарро свобода вообще была любимым коньком. Они вечно садились на него и ездили по нервам окружающих, к месту, но чаще без него. Война за Пустые земли уже лет семь как закончилась. Кочевые племена офо отползли куда-то вглубь материка, а недрэ получили полную свободу от своих прошлых владельцев. Но их всё равно вечно что-то обижает и ущемляет. Даже само название «недрэ». Хотя что такого? Слово как слово. — Ты меня связала, — проговорил Нарро спокойно, но у Лейси по спине почему-то пробежал холодок. — А твоя госпожа поставила на мне метку против моей воли. Я ей записная книжка, чтобы на мне расписываться? Лейси не нашлась, что ответить. Где-то глубоко внутри она будто бы даже была согласна с Нарро, но громкий навязчивый голос в голове твердил, что он много себе позволяет. — Ты!.. Она просто хотела… Она была вынуждена так поступить! Из-за сэра Сивиза. Нарро хмыкнул. — Зря ты так её отстаиваешь. Сейлан всё равно никогда не будет ценить тебя как человека, — от этих слов Лейси против воли сжалась, — полезная вещь, не более. Как только ты перестанешь быть ей полезна, она выкинет тебя и забудет. — Будто Сивиз не сделает того же самого с тобой, — мстительно ввернула Лейси. — Сделает, — Нарро даже в лице не изменился, — но мне плевать. Я изначально не рассчитывал на большее. А вот ты хочешь, чтобы твоя любимая госпожа признала тебя. Только этого никогда не случится, пока ты тряпкой стелешься ей под ноги. Попробуй выкинуть туман из головы, может, тогда что-то выйдет. Лейси вспыхнула. А она ещё извинялась! Теперь же в груди поднялась кипящая злость. Наверно, такая же, какая заставила леди Сейлан поднять на него руку. Ведь проклятый недрэ был прав. «Нет. Госпожа ценит меня, дорожит мной. А вот Нарро для Сивиза — просто красивая безделушка». Лейси не могла его ударить, но что-то внутри толкало её, настаивало, что нужно сделать больно иначе. — Мне тебя действительно жаль, — Лейси постаралась, чтобы в её речи был отблеск тона леди Сейлан, — ты только на словах такой независимый. На самом деле у вас, у недрэ — это в родовой памяти прописано. Вы не можете не служить кому-то, — Лейси с наслаждением отметила, как что-то в лице Нарро от этих слов поменялось, — хотя какая это родовая память, вы же все безродные. Ни отцов, ни матерей своих не знаете. Только хозяин и есть. Вот ты и бегаешь за Сивизом, глаз с него не сводишь. А он птицу свою ценит больше, чем тебя. — На твоём месте я бы не был так уверен. Лейси перевела взгляд, очень медленно. Сначала она подумала, что ей показалось. Ну мало ли. В этом замке чего только не причудится. А потом нервный смешок вырвался сам собой. Потому что из кабинета лекаря действительно вышел Сивиз. — Я очень ценю Нарро, и то, что вы с Сей устроили, меня очень огорчило, — продолжил Сивиз, подходя к Нарро ближе и приобнимая за плечи. Правда тот почти сразу привычным движением вывернулся из объятий. — Но о вчерашнем я погорю лично с сестрой. Всё, что могла сделать Лейси — стоять, слушать и задаваться одним единственным вопросом — как Сивизу каждый раз удаётся заставать всех врасплох? — И прости мне мою невежливость. Доброе утро, Лейси, рад видеть, что ты всё так же прекрасна и предана моей сестре, как и раньше. Так что будь добра, скажи своей госпоже, что я готов увидеться с ней в любое удобное для неё время. Та учтивость, с которой Сивиз обращался даже к ней, служанке, всегда покоряла и обескураживала её. Нет, конечно, Лейси злилась на него за обращение с госпожой. Но всерьёз ненавидеть или даже недолюбливать Сивиза Стормланна было невероятно сложно. Лейси согнулась в вежливом поклоне, развернулась и чуть ли не бегом бросилась к комнате госпожи. Всё же хорошо, что она решила извиниться. Такая удача, как встреча с Сивизом, явно значит, что боги на её стороне.***
— Не тринадцать, а тридцать один, — голос Анса вывел Райна из задумчивости. Он внимательно вгляделся в только что написанную им строчку. В ней определённо не было ни единой цифры. — Четыре строчки вниз, слева, — подсказал Анс, так и не оторвав глаз от восьмигранника, который вычерчивал от руки. Если подумать, эта нечеловеческая внимательность немного пугала. Если подумать чуть лучше, то почему у Анса вообще должна быть человеческая внимательность? Если подумать совсем хорошо, то какая бы она ни была, всё равно пугала куда меньше, чем исходившие от него потоки холода, заменявшие эмоции. По крайней мере так было, пока Анс злился на него из-за Фриг. Но если чувства других существ Райну были понятны, то с Ансом всё было совершенно не так. Его злость не ощущалась злостью. Он будто намеренно убивал в себе эмоции, а на Райна лился лишь мёртвый холод, вызывавший у эмпата едва ли не ужас. Сейчас же чувства Анса больше походили на озёрную воду, спокойные и ровные. Он даже не раздражался, когда Райн допускал ошибки в расчётах. У него не то чтобы были проблемы с цифрами, но когда что-то отвлекало, он вполне мог переставлять их местами или вовсе забывал записывать часть расчётов. А сейчас его что-то отвлекало, и это была вовсе не игра Фриг или Дей и Фрея, изредка начинавшие о чём-то говорить. Нет, все, кто находился в этой гостиной, создавали прекрасный умиротворяющий фон. Проблема была в том, кто был далеко за пределами комнаты, а точнее в утреннем разговоре с ним, который Райн всё никак не мог выкинуть из головы. — Доброе утро, очень рад тебя видеть. Это «тебя» Сивиз едва заметно выделил. Райн бы ни за что не обратил на такое внимания, говори он с кем-то другим, но в разговоре с двоюродным братом он привык подмечать и такие нюансы. — Можешь не утруждаться и не пытаться быть вежливым, я знаю, что ты моей радости не разделяешь. Сивиз сидел в кресле в кабинете Райна, вальяжно закинув ногу на ногу, так будто он не был незваным гостем, тайком пробравшимся на чужую территорию. — Ошибаешься, — Райн прошёл к столу и сел за него, — однако, ты сначала влез в мой замок, потом в мой кабинет и только после пришел говорить со мной, а значит, ты по делу. Улыбка и чувство удовлетворения были ему ответом. «Молодец, Райн, ты учишься меня понимать» — это он подумал? — Но я полагал, что ты уже уладил все свои дела в Рейнгарде. — Надеялся, Райн, ты на это надеялся, — несколько издевательское веселье Сивиза почти звенело в воздухе. Они с Сейлан оба производили слишком много эмоционального шума. Чуть тише, но всё равно заметно слышалась его головная боль. Как раскаты грома она то затихала, то вспыхивала вновь, давила на виски. От этой боли веяло чужой магией. — Лучше не всматривайся в мои ощущения так пристально, возможно, они заразны, — холодная улыбка едва тронула его губы. Райн тут же разорвал ментальный контакт, поняв, что чужая боль действительно тянется к нему, подползает тихо как змея. Значит, Сивиз был в Урадерне и привёз оттуда материнский подарок. Об этом свидетельствовал и бледный, почти заживший след от удара на скуле. — Итак, к делу, — Сивиз расслабленно откинулся в кресле, — я хочу заключить торговое соглашение между Рейнгардом и Альбисом. — И ты имеешь на это право? — Полученное прямо от совета Вольного города и заверенное личной магической печатью его председательницы. Райну не нужно было смотреть на документ и проверять на подлинность печать Аристы ан Альбара, чтобы понять, что Сивиз не врёт. А ещё слишком явно читалось и кое-что другое — это не просто торговое соглашение, иначе откуда взяться такой ядовитой радости? — Это торговое соглашение будет принято без участия Урадерна? Сивиз кивнул. Он стал похож на хищную птицу, заприметившую в траве дичь и готовую вот-вот камнем ринуться вниз. — Разве двум крупным городам нужен посредник, чтобы договориться друг с другом? Нет, конечно, не нужен. Если только два этих города не разделяет море и крупнейший город-порт, в который и прибывает больше половины товаров, ввозимых в республику. А в Урадерне ничего не делается без контроля леди Йарн. По части добычи информации она явно может посоперничать с сыном. Райн понимал, почему Сивиз хочет заключить сделку непосредственно с Рейнгардом. У леди Йарн и Альбиса были крайне сложные отношения, и виной тому — война за Пустые земли. Когда сорок лет назад огромный разлом, в которым раньше были поглащены эльфийские земли, начал медленно сужаться от краёв к центру, те территории, что были ближе к Альбису тут же возвращались под контроль эльфов. Земли же с другой стороны разлома попадали в руки кочевников офо, которые давно искали способы отомстить эльфам, относившимся к ним с некоторым пренебрежением. Территории, попавшие во владения офо назвали Пустыми, и судьба тех, кому не посчастливилось выбраться из разлома на них, была печальна. Подавляющее большинство эльфов после воздействия Моркета были обессилены, а потому либо погибали в пустыне, либо становились добычей работорговцев из числа офо или людей, неважно. Двадцать лет назад силы к тому моменту уже Вольного города Альбиса окрепли настолько, чтобы начать освободительную войну, которая поначалу шла почти безуспешно. Офо хорошо знали пустыню, научились использовать моркетский мрак как оружие и не чурались грязных методов. Пять лет спустя, когда великим лордом стал Руэйдхри Флеймсток, в войну вступила и Бентская республика. И объеденённые войска застряли в Пустых землях на долгих десять лет, пока командующей отрядами республики не была назначена леди Йарн Стормланн. Тогда-то и расцвела её слава, гениальной воительницы, почти не знающей поражений. Поначалу, что Бентская республика, что Альбис едва ли не боготворили Йарн, но после, когда начал проявляться её деспотичный нрав, общая любовь несколько поутихла. Многие поняли: она отвоёвывала Пустые земли не для эльфов. И их, и Альбис она пришла завоёвывать для себя. Впрочем, иные всё ещё почитали её спасительницей. Йарн давно хотела получить место в совете Альбиса, а после начать рассширять влияние. Но существовал закон, запрещающий главам городов Бентской республики принимать какое-либо участие в управлении другими странами. Однако, леди Йарн официально не являлась главой Урадерна, хотя ей были переданы почти все права этой должности. Она оставила себе такую лазейку, чтобы претендовать на место в совете, но ей отказали. Из-за всех этих юридических тонкостей спор между леди Йарн и Вольным городом и Сторградом, вставшим на его сторону, затянулся и успел стать достоянием общественности. Закон был на стороне Альбиса, поэтому леди пыталась давить на совет с помощью пошлин на ввоз товаров и нескольких подкупленных газет, которые твердили, что под руководством леди Йарн они бы давно вернули себе остатки Пустых земель. Ведь если что-то не покорялось её власти, то она это разрушала. Ей было всё равно, что Урадерн и Альбис союзники. А угрозу Моркета она даже не признавала, считая выдумкой сторградской власти. — Я понимаю, что леди Йарн выкручивает вам руки, но как ты собираешься обойти Урадерн? — Через Элвби. Придётся проплыть дальше вдоль побережья, а потом по рекам вглубь страны. Осенью из-за местных дождей это не составит труда. А потом на лошадях из Элвби сюда. Теряем недели две-три, но экономим очень много денег. «Леди Йарн будет в восторге», — мысленно отметил Райн. Идея была неплохой, но так открыло провоцировать Йарн, одержимую идеей объединения страны и избавления городов от излишней (по её мнению) самостоятельности, было опасно. Товар, предложенный Альбисом, должен быть как минимум жизненно необходим. — И что же вы собираетесь нам продавать? — спросил Райн, уже предполагая, какой услышит ответ. — Солярит и стеллум. Хищная птица сложила крылья и камнем рухнула вниз. Райн почувствовал, как острые когти смыкаются на его шее. «И нам очень кстати нужны именно эти камни, именно сейчас». — Мы давно собирались договорится о такой схеме с Элвби, — словно бы ответил на его мысли Сивиз, — собственно, это одна из причин, по которой я был в разъездах. Но я всё думал, чего же такого особенного Альбис может предложить Рейнгарду. «Такого, чтобы вы не смогли отказаться». — Мы предлагаем вам камни за треть от их рыночной стоимости. Вы же в обмен продаёте фильтры нам с правом последующей перепродажи. А перепродавать эти фильтры они, конечно, собрались Урадерну, который страдает от нехватки пресной воды, не загрязнённой моркетской тьмой, ещё сильнее, чем Рейнгард. Более того, до Райна доходили слухи, будто моркетская энергия, попавшая через реки в море, привела к появлению морских чудовищ в водах около Урадерна. То есть либо леди Йарн всё-таки признает проблему и обрушится на Рейнгард, пытаясь отнять технологию силой, либо весь Урадерн заполонят морские чудовища. Которые тоже накинутся на Рейнгард. Райн даже не знал, что лучше. — А если сам Рейнгард начнёт продавать фильтры, вы, конечно же, тут же поднимете цены на камни. Сивизу не нужно было отвечать, Райн и без слов всё прекрасно понял. Механизм ловушки только что громко щёлкнул. Боль вонзилась в голову Сивиза с особой силой, словно леди Йарн чувствовала, о чём они говорят, но он даже в лице не изменился. — Мог бы хоть сделать вид, что не знаешь о том, о чём тебе знать не положено, — устало сказал Райн. Даже спокойные разговоры с Сивизом выматывали почти так же сильно, как эмоциональные всплески Сейлан. — Я в первый и в последний раз выпустил здесь полетать мою певчую птицу. “Всё же птица у тебя скорее хищная”, — подумал Райн. — От неё же ты должен знать и то, что фильтр ещё не закончен. — Ну, я рассчитываю на тебя, братец. Леди Йарн будет в бешенстве. Райну бы не было дела до настроения тётушки, но проблема крылась в том способе, которым леди Йарн предпочитала решать проблемы. Она могла не только поднять цены на товары, которые покупал Рейнгард, а устроить настоящую торговую блокаду. А в худшем случае леди Йарн бы хватило злости и решительности развязать войну. И даже грядущий конец света не помешал бы ей. Как и то, что Райн был членом её семьи. Она терпеть не могла недовольство ближнего круга, любое инакомыслие она воспринимала как личное оскорбление и предательство. — Думаю, она попробует убить тебя, — спокойно сказал Райн. — О, я надеюсь на это. Вряд ли она попытается сделать это лично, о такой чести я могу лишь мечтать, — Сивиз улыбался, но глаза его были темны как штормящее море. — К тебе подобраться несколько сложнее, но я бы на твоём месте тоже поберёгся. Один раз к нему уже подобрались. Абелоун, конечно, более грозный противник, чем леди Йарн, хотя… — Ненавижу твою любовь действовать чужими руками. Воздух полнился ожиданием скорой мести, как обычно тяжелеет небо от влаги перед штормом. — Зато я люблю твою честность. Редкое качество в нашей семье. Можно сказать, почти мутация. — Что ж, я оставлю тебя наедине с моим предложением, обдумай его хорошенько. А я пока наведаюсь к Уртике. Он легко вскочил с кресла, при этом боль прошила его висок тупой иглой. Но Сивиз снова будто бы не заметил. Райн не в первый раз задумался о том, сколько боли ему пришлось пережить, чтобы научится так умело её укрощать. — Си, ещё кое-что, — Райн остановил его у самой двери. Сивиз обернулся, смотря на него своим цепким взглядом. — Ты ведь знал, о том, что со мной было? Что я был одержим. Ты видел. Не мог не видеть. Горечь разлилась по комнате запахом полыни. Чужая боль сделалась совсем невыносимой, и Райн неосознанно приложил руку к виску. — Ты смотришь на это не с того ракурса. Спрашивай не о том, видел ли я, а о том, мог ли помочь, не навредив. Дверь за спиной Сивиза захлопнулась, а в воздухе так и горчило его сожаление. В очередной раз воспроизведя разговор в голове, Райн чуть было не исправил «13» на «81» вместо «31». Нужно было сконцентрироваться на работе, но приехавшая родня вносила в его жизнь слишком много хаоса. Законодательный запрет Стормланнам появляться на территории города казался всё заманчивей. Тут уже одним дипломатическим скандалом больше, одним меньше. — Аин, я вижу, что ты прописываешь взрывную формулу, — вздохнул Анс, всё же отрывая взгляд от вычерченных восьмигранников. Их было восемь, абсолютно равной длины, ширины и высоты, на равном расстоянии друг от друга, прямые грани, ни на градус не скривлённые углы. При этом существование линеек Анс не признавал. — Это на случай разгерметизации контейнера, — возразила Аин, делая резкий росчерк вдоль линейки. — Ну, подумай, мало ли, что может случиться, и моркетская энергия польётся прямо в воду или, ещё хуже, на того, что будет транспортировать контейнер. — Да, поэтому давай подорвём его вместе с транспортировщиком. Отравления моркетской энергией ему явно будет мало. — В результате взрыва сгорит только энергия, никто не пострадает, я всё рассчитала! — Ты только что написала плюс вместо минуса. — Что? Где? — Аин тут же уткнулась в свои расчёты. Наблюдать за их спором со стороны было интересно и, как ни странно, довольно приятно. Вообще-то, Райн просто ненавидел ощущать чужие ссоры и распри вокруг себя. Они отравляли воздух дисгармоничностью и нервозностью. Но ссоры близнецов не разрушали пространство вокруг, скорее уж будоражили. Словно Аин и Анс пребывают в радостном шоке от того, что могут не сходится во мнениях. — Просто выдели ей какую-нибудь постройку за чертой города, пусть развлекается, — Анс перевёл взгляд на Райна. — У нас есть два склада, которые уже не используются, давно пора было что-то с ними сделать. Аин отложила перо и наградила их обиженным взглядом, а после и вовсе отвернулась, скрестив руки на груди. Но заинтересованности от неё исходило куда больше, чем обиды. Вероятно, придётся действительно отдать ей склады. Когда она вернётся. Если она вернётся. Если в этом походе с ней ничего не случится. Если Сторград снова не запрёт её в своих стенах. Почему он вообще должен её куда-то отпускать? Почему всё так складывается? Почему из-за его слабости они уже потеряли столько времени? Мысли снова унесло слишком далеко от расчётов, формул и схем. Но Райн упорно постарался приковать своё внимание к бумагам. И ему снова помешали. На этот раз ощущение. Мучительно яркое и несколько тревожное. Ощущение, что он о чём-то забыл. Его принесло с собой приближение тётушки, уверенно шедшей сейчас по коридору в сторону гостиной. Если учесть, что Айрен исправно исполняла роль секретаря Райна, то напомнить ему она собиралась о делах. О чём-то важном и не терпящем отлагательств, но всё равно отложенном. О чём-то, что Райн собирался сделать до того, как понял, что обнаружит в своём кабинете Сивиза. Райн честно пытался вспомнить, но предложение — требование — Си вытеснило из головы все другие важные дела. Так что к тому моменту, как Айрен зашла в гостиную, он всё ещё терялся в догадках. А как только увидел её и вовсе забыл, что ему нужно было о чём-то вспомнить. Всё из-за того, что он давно не видел Айрен такой. Она широким жестом распахнула двери и застыла на пороге, сияющая от падающего на неё солнечного света и внутреннего спокойствия. Белоснежная блузка и светло-серые брюки подчёркивали темноту волос, собранных в небрежный хвост. Айрен всегда одевалась довольно просто, но теперь из её внешнего вида исчезли строгость и траурность. Так она одевалась давным-давно, ещё когда были живы его родители. Ещё когда они с отцом по нескольку раз в неделю вместе упражнялись в фехтовании. Ещё когда Айрен то и дело грозилась отстричь мешавшие ей волосы, а мама её отговаривала. На мгновение Райн позволил себе представить, что всё произошедшее за последние пять лет было дурным сном. Одним из тех, от которых просыпаешься и чувствуешь себя только ещё более усталым, а сердце колотится болезненно быстро. На мгновение Райн позволил себе представить, что вслед за Айрен может зайти мама. Принести с собой тепло и свежесть, как рассветное солнце. Одарить всех своей улыбкой, от которой невозможно оторвать взгляд. Пожелать всем доброго утра голосом, что нежнее пения арфы под пальцами Фриг. Представлять этого не стоило. От этих мыслей было настолько же хорошо, насколько и больно. — Просто скажи мне, о чём я забыл, — попросил Райн, поднимаясь из-за стола. — Даже не попытаешься вспомнить? — спросила Айрен с насмешливой улыбкой. Такой улыбки Райн тоже не видел на её лице многие годы. — Я уже сдался. — Ты должен утвердить бюджет замка на месяц с учётом предстоящего приёма. Точно. Это именно то, что он откладывал уже не первую неделю. Приём — ещё одна вещь, которая ужасно сбивала его концентрацию. Хорошо, что Аин взяла на себя часть обязанностей. — И Аин, дорогая, ты не могла бы проследить за рабочими, которые заделывают дыру в потолке гостевого кабинета. По-моему, они не справляются. Если это тебя не слишком отвлечёт. Аин тут же встрепенулась, позабыв про все обиды. — Ничего страшного, нам давно пора было сделать перерыв, — почти пропела Аин. А Райн снова почувствовал, что жизнь проходит мимо него. В какой момент его тётушка начала назвать Аин «дорогая»? И когда появилась дыра в потолке? Последний вопрос он задал вслух. Айрен глубоко вздохнула и ответила: — Минут пятнадцать назад. Сейлан и Сивиз поговорили. — В таком случае, мы обошлись малой кровью. Текст указа о запрете въезда в голове Райна оформлялся всё чётче и чётче.***
Сейлан сидела в кресле, уронив голову на сложенные руки. Мама всегда запрещала ей подобное. Эта поза — поза побеждённого. Стормланны не могут позволить себе такого. Стормланны даже проигрывают с прямой спиной и гордо поднятой головой. Поэтому они до сих пор на плаву, а враги их не сломят. Но Сейлан чувствовала себя проигравшей. Разбитой. Уничтоженной. И виной тому её проклятый брат. Глупо было даже надеяться, что с Сивизом можно поговорить нормально. Он вошёл в кабинет, выделенный для неё, так непринуждённо, словно всё здесь принадлежало ему. Словно Сейлан какая-то простолюдинка, пришедшая к нему с прошением. Но самым ужасным было то, что она сама ощутила себя так. Дома она раз за разом репетировала подобное появление. Спрашивала Эсуджениуса — получается ли у неё. Он говорил, что да. Врал. Сивиз проигнорировал стулья и кресла, прошёл мимо её стола и сел на край подоконника, словно вид из окна занимал его куда больше, чем сестра. — Ты собираешься разговаривать с моей спиной? — Сейлан так и продолжила глядеть перед собой. — Помнится, в последнюю нашу встречу ты пожелала ещё сто лет меня не видеть. Я очень стараюсь выполнить твоё желание, сестрёнка. У Сейлан был выбор, она могла поддаться и обернуться или продолжить рассматривать резьбу на двери. Одна из худших черт Сивиза не в том, что он не оставляет тебе выхода. О нет. Но ты либо играешь по его правилам, либо чувствуешь себя дураком. Подчинение ему — осознанный выбор, никак иначе. Пообещав себе, что обязательно отыграется за это позже, Сейлан повернула стул боком к столу. Сивиз наградил её улыбкой. Но глаз она не затронула, они остались тёмными, холодными и синими. «Лучше бы в них было побольше зелёного», — подумала Сейлан. Это обычно свидетельствовало о хорошем расположении духа брата. Сейлан тут же одёрнула себя. Какое ей дело до его настроения? — Видишь, Сей, я исполняю твои желания, ты же в ответ ни во что не ставишь мои просьбы, — голос его был мягким и тихим. Так вынимают кинжал из ножен, беззвучно, без лишней спешки, чтобы жертва не услышала, не успела даже испугаться. — Если ты о Нарро, то он сам виноват, — отрезала она. — Виноват в том, что у него есть свобода воли? Сейлан подавила желание раздосадованно поморщиться. Сивиз вечно делал из неё какую-то злодейку. — Ты сам оставил мне Нарро. Значит, я могу делать с ним всё, что посчитаю нужным. — Он не твоя игрушка, Сей. Более того, некоторые игры ещё и запрещены международным правом. По спине пробежал холодок. Жестокое обращение со слугами? Он ведь не может обвинить её в этом! Метка рода — безобидное заклинание, а то, что Лейси связала этого недрэ… Сивиз не сможет этого доказать! «Будь честна с собой, он может всё, что угодно». — Я позвала тебя не затем, чтобы говорить об этом. — Я сказал, что готов говорить, но не сказал, что говорить мы будем о том, о чём ты хочешь. Вернее о том, о чём хочет мама. Сейлан хотела возразить, но Сивиз прервал её жестом. — Даже не пытайся. Я знаю, что она верит, будто я что-то задумал против неё, но не понимает что. Именно это она и хочет узнать с твоей помощью. Но у тебя ничего не выйдет. — То есть ты всё-таки что-то замышляешь? — Я всегда что-то замышляю. Я так устроен и не могу иначе, тебе ли не знать, — он пожал одним плечом. Расслабленный жест, как и вся поза — спиной опёрся о стену, одну ногу забросил на подоконник, другую спустил вниз. Но всё это — обманчиво. По его глазам Сейлан видела, что буря ещё только надвигается. Она понимала, что зря поставила метку рода на Нарро. Сивиз не любил, когда кто-то трогает его вещи. Но от одной мысли, что она смогла вывести его из себя, на душе становилось лучше. — Я здесь вовсе не ради тебя, Си, — Сейлан улыбнулась спокойно и уверенно. В конце концов она врала только на половину. — И я могу рассказать зачем, но только если ты сделаешь то же самое. Си едва заметно закатил глаза. Сейлан передернуло — он снова считает себя умнее. И, что бесило больше всего, он прав. — Я здесь, чтобы забрать Нарро, оценить обстановку в городе и немного протестировать прочность нервной системы Райна, — ответил Сивиз. И Сейлан тут же поняла — он не соврал ни единым словом. Её брат вообще нечасто врал, но его правда была фальшивее любой лжи. — Я здесь, чтобы… поговорить с влиятельными людьми, — ответила она в том же тоне. — Ещё я бы хотела обсудить с тобой этот так называемый конец света. Ты просто не понимаешь, сколько нестыковок в той версии, что предоставил нам Сторград, к тому же я выяснила, что столичные агенты… Си прервал её лёгким взмахом руки. — Не утруждайся, я прекрасно знаю точку зрения матери и то, как ловко она умеет выдавать желаемое за действительное. Подтасовка фактов — её любимый способ управлять. «Ну уж нет, этим здесь занимаешься только ты!» — раздражённо подумала Сейлан. — Я не буду помогать тебе охотится за тенями по приказу матери. Но надеюсь, во время разговора с «влиятельными людьми» ты не будешь приставлять им к горлу фамильный клинок, — в голосе звучала насмешка. — Он остался у матери. — Да, а скачки твоего настроения связаны только с ужасным характером, а не с влиянием кинжала. — Не тебе судить мой характер. Я хотя бы семью не бросаю и не убегаю от ответственности. И от правды, — Сейлан ощутила, что начинает закипать. Они снова переходили на извечную тему. — Когда-нибудь ты вырастешь и поймёшь, что я убегаю вовсе не от ответственности и что нет правды в том, чтобы слепо следовать каждому слову матери, — Сивиз соскочил с подоконника и направился к двери. — А потом ты научишься думать своей головой и поймёшь, что мама вовсе не так умна, как хочет казаться. И это будет самый страшный момент в твоей жизни. — Не смей говорить так со мной и отзываться о маме подобным образом! — Сейлан тоже поднялась со стула, но осталась стоять на месте. — И мы ещё не закончили. — А разве нам есть, что сказать друг другу? — он даже соизволил обернуться. — Я не разрешала тебе уходить, — почти прошипела Сейлан. Она сама не понимала, что так злило её, но ей хотелось, чтобы Сивиз остался и выслушал всё, что она о нём думает. О нём и о его проклятых замыслах. — Не учись у матери подобным фразам, тебе не идёт, — он взялся за ручку двери и повернул. — Ты не будешь игнорировать меня! Она не поняла, как это случилось. Сила вдруг колыхнулась в ней, поднялась волной, шквальным порывом ветра. Острая, гибкая, она ударила точно в цель. Прямо в открытую спину. — Си! Сейлан вскрикнула, кинулась вперёд, чуть не запнувшись о ножку стула. Но было слишком поздно. Сивиз Стормланн не был бы её братом, если бы не смог справится с такой атакой. Одним движением руки он перенаправил поток энергии, уводя его вверх. Треск и грохот раскалывающегося потолка. Белая пыль, от которой Сейлан закашлялась. Спокойный голос Сивиза: — Я никогда не игнорирую тебя, Сей, — прозвучало и обнадёживающе, и угрожающе. — И я всегда на твоей стороне, даже если ты этого не понимаешь. Кроме тех случаев, когда нужно объясняться перед Айрен из-за порчи имущества. Тут уж как-нибудь сама. И Сивиз снова исчез, оставив её одну, как исчезал всякий раз, когда действительно был ей нужен. Спустя полчаса, Сейлан покинула комнату в словно неком трансе, оставив суетящихся слуг. — Дорогая, не стоит так из-за этого убиваться, — Эсуджениус бегал перед ней, словно собачонка, выпрашивающая лакомство. — Сивиз всего лишь… — Всего лишь кто?! — не выдержала она. — Всего лишь самый дорогой для меня человек?! Она сказала это, не подумав, и случайно выдала одну из самых страшных своих тайн. Сейлан ненавидела Сивиза, но любила ещё сильнее. Сильнее, чем кого-либо, даже сильнее матери. Из-за этого она чувствовала себя неблагодарной и бесконечно глупой. — Он не стоит тебя, дорогая. Ты только зря тратишь нервы на хама и грубияна, который тебя не заслуживает, — льстивым голосом пропел Эсуджениус. «Дорогая». Да, она действительно для него «дорогая». Он любит не её, а деньги и власть её семьи. А Сейлан просто подчиняется приказам матери, которая считает, что брак с сыном главы крупного торгового альянса — это выгодная сделка. — Тебе следует прекратить бегать за Сивизом, леди Йарн бы… — Пошёл прочь, — выдохнула она. — Что, прости? — на его лице отразилось изумление. — Пошёл прочь! — крикнула Сейлан, и сила вновь колыхнулась в ней. Обида всего на мгновение вспыхнула в глазах Эсуджениуса, но тут же была погашена учтивой покорностью. Эти качества в него хорошо вбили. В конце концов он был младшим и не самым толковым сыном в семье торговцев, кроме удачного брака таким обычно ничего не светит. Дверь за его спиной ещё не успела закрыться, и в неё поспешила скользнуть Лейси, словно почувствовала, что нужна. Но всё же на мгновение она засомневалась, спросила: — Мне тоже уйти, госпожа? — Нет. Лейси кивнула и плотно закрыла дверь, защёлкнув замок. — Ты тоже думаешь, что Сивиз не прав и не заслуживает меня? Лейси медленно обернулась и склонила голову в вежливом кивке. — Я спросила, что ты думаешь, а не что ты должна думать. Лейси отвела глаза. Посмотрела направо, налево, словно бы по стенам как картины были развешены её мысли. Поджала губы, пытаясь удержать слова. Не удержала. — В последнее время мне кажется, что мои мысли не совсем в порядке, — неожиданно призналась Лейси, — поэтому, возможно, я и сейчас скажу то, чего мне бы не стоило говорить. Но я думаю, что вы не всегда поступаете так, как на самом деле хотите поступать, и не всегда говорите то, что изначально хотите сказать. Сейлан задумалась. Кажется, сначала она хотела извиниться за случай с Нарро. Это было бы неплохим началом разговора. А ещё сказать, что она рада увидеть Си. Даже, возможно, что она по нему скучала. Куда делись все эти слова? Призрачный кинжал Стормланнов вдруг больно кольнул ей сердце, как если бы она была бабочкой, насаженной на булавку.