— Две с половиной недели до переговоров —
Суна оживает к ночи. В летние месяцы, когда солнце жарит особенно яростно, в середине дня невозможно обнаружить ни единого гражданского на узких улочках, а шиноби покидают дома лишь по приказу. Дежурство в эти часы считается едва ли не худшим (сразу после одномоментного пересыхания всех колодцев оазиса и встречи с ядами Четвёртого), что может случиться с шиноби в деревне. После того, как два месяца назад на джинчурики было совершено покушение, Казекаге приказал усилить охрану. Это означало, в первую очередь, более частые дежурства. По большей части задействованы были чунины и генины, давая более сильным шиноби сберечь силы на случай, если повторная атака всё-таки случится. Также много работы свалилось на АНБУ: как в поддержании барьеров и участившемся сканировании деревни, так и наблюдении за тем, чтобы те самые генины и чунины не отлынивали от обязанностей. Как хороший капитан, Юура не оставлял своих подчинённых страдать в одиночку. Закрыв лицо тканевой маской — поднявшийся ветер носил песок, словно поставивший себе цель забраться в лёгкие каждого человека на пути, — Юура обходил посты на высоких стенах деревни. Он всегда начинал с главного прохода и, сделав круг, возвращался к нему же; ритуал повторялся каждые шесть часов. Кое-кто из подчинённых АНБУ качал головой и советовал капитану побольше времени уделять отдыху. Впрочем, знали, что впустую тратят слова: отдых для себя Юура не признавал. За это, наверное, Казекаге и назначил его главой АНБУ. Солнце едва-едва начало клониться к западу. Обливаясь потом, Юура заканчивал обход: принимал короткие доклады АНБУ, безмолвно кивал и продолжал путь по верхнему ярусу ступеней-стены. Мыслями он уже находился в запланированном на вечер заседании совета деревни, где предстояло назначить команды на миссии до В-ранга включительно. Казекаге такими мелочами не занимался, оставлял на попечение совета. Кое-кто из старейшин ворчал, но Юура считал, что лучше Четвёртый употребит время на создание новой или переоснащение старой боевой марионетки, которая послужит селению, чем будет возиться с мелкой бюрократией. Наушник его рации внезапно разразился шипением. — Юура-тайчо! Мы засекли источник мощной чакры, приближающийся к деревне. Юура нажал кнопку микрофона, закреплённого на тканевом ошейнике. — Это не?.. — Нет. Чакра не принадлежит никому из наших шиноби. — Где? — Главная дорога. — Первый пост, приём, — переключив канал, позвал Юура, ускоряя шаг. Вылезший было навстречу Джуичи, отвечавший за девятый пост, удивлённо окликнул его, но Юура только указал на ухо. АНБУ нахмурился и сунул в собственное наушник. — Первый пост на связи, — ответил после короткой заминки Таканори. — Сенсоры докладывают о приближении к деревне сильного источника чакры. Видишь? — Ветер поднял песок, не разобрать. Доложу, как только увидим. — Жду. Всем постам: готовность. Баки, — вновь сменив канал, позвал Юура, оставляя позади десятый пост. — Одинокий источник мощной чакры, приближающийся к деревне, да? — отозвался дежуривший в резиденции джонин. — Да. Будь готов к мобилизации в деревне. — Само собой. А это точно не?.. — Сенсоры бы отличили, я думаю, — сварливо бросил Юура. Сканированием занимались АНБУ, и в способностях каждого из них Юура был куда больше уверен, чем в талантах того же Баки. На линии почувствовалась заминка. — Здесь Раса-сан. — Держи его в курсе, — потребовал Юура, минуя одиннадцатый пост. Ещё один — и он у главного входа в деревню. — Юура-тайчо, видим цель! — Кто? — Судя по одежде, Акацуки. Юура запнулся на ровном месте. Яростное полуденное солнце словно впилось в него сильней. К счастью, в голове почти мгновенно всплыл протокол действий. От этого стало легче. — Всем: со стороны главных ворот приближается один Акацуки! — настроившись на общую частоту, сообщил Юура и перешёл на бег. — Капитаны в деревне: обеспечить сохранность колодцев! Усилить барьер! Известить совет! Начать эвакуацию гражданских и учеников академии в убежища! Команды на стенах: приготовиться к отражению атаки! Генинам вернуться в деревню и помочь с эвакуацией! — Есть! Отняв руку от кнопки микрофона, Юура резко затормозил: главный проход, расщелина в массиве стены, разверзся перед ним, и он резко повернул ко внешнему периметру. Подбежав к краю, Юура взглянул вниз, оценивая диспозицию групп на ярусах: первый снаряжён ловушками на случай попытки врага вскарабкаться, на втором и третьем позиции АНБУ, четвёртый и пятый занимали чунины. Стены первого уровня лизали волны носимого ветром песка. В их глубине выделялась приближавшаяся чёрная тень. — Юура-тайчо, — материализовавшийся рядом Таканори протянул компактный бинокль, и Юура, кивнув, прижал его к глазам и навёл на цель. Увиденные лично, грозные алые облака развеяли слабую надежду. — Готовьтесь к бою, — негромко проговорил Юура, возвращая АНБУ бинокль. Таканори кивнул и спустился на три яруса ниже, где выстроились остальные АНБУ. В те мгновения ему вспомнилась мать, её усталая улыбка и морщинистые руки. Этими руками она гладила сына по короткому ёжику бурых волос, когда тот, разбитый, возвращался с очередной миссии S-ранга; ими же она клала сладости на могилы мужа, брата, родителей. Вставая в ряд с сокомандниками, Таканори про себя вознёс короткую молитву предкам. Силуэт в чёрном плаще приближался через бурю, легко придерживая за край соломенную шляпу — жест показался неожиданно человечным Цубусе, одному из чунинов на четвёртом ярусе. Позади него Мацури подгоняла генинов, стоявших в дозоре, прочь со стены, её звонкий голосок дрожал. В отдалении Цубуса слышал вой сирен — вся Суна готовилась к атаке. — Сенсорная команда, приём, — вызвал Юура, стоя на самом краю верхней площадки стены. Взгляд его чёрных глаз быстро скользил по рядам шиноби, цеплялся за механизмы и фуины ловушек. — Вы уверены, что противник один? — Позитивно. — Ладно… Не ослабляйте бдительность. До сих пор Акацуки всегда действовали по двое. — Принято. Выключив микрофон, Юура глубоко вздохнул. В следующую секунду вновь напрягся: от ощущения давящей чакры за спиной. — Подонок, я смотрю, не торопится, — выплюнул Раса, остановившись рядом с ним на краю площадки. — Он явно очень в себе уверен, раз приближается на виду и даёт нам время подготовиться, — проговорил в ответ Юура, всматриваясь в завесу песка. Та стала понемногу опадать: ветер слабел, и это было одновременно благом и нет. — Полагаю, у него есть чёткий план действий. — Тогда наша задача — этот самый план нарушить, — заявил Раса и пронзительно свистнул, привлекая к себе внимание. Шиноби на ярусах повернулись, и Раса подал знак активировать первую волну ловушек. На короткий момент Юура поймал себя на желании всадить коллеге по совету кунай в широкую спину. — Посты со второго по двенадцатый, не ослабляйте бдительность, — прикоснувшись к передатчику, напомнил он. — Не исключено, что есть и второй Акацуки, заходящий с иной стороны. — Есть! — Ну же, сволочь, подойди ближе… — прошептал Раса, поднимая руку, чтобы дать сигнал. Его вперившиеся во врага глаза расширились. — Баки, что с эвакуацией? — спросил Юура. — Ещё пятнадцать минут, — отрапортовал джонин, замялся на миг, добавил: — Юура, мы не можем установить местоположение Гаары. Юура вздрогнул. В шорох песка и вой сирен в деревне ворвался свист — это ловушки пришли в действие, туча сенбонов залила подходы к деревне. Завеса песка скрыла атаку, но и замедлила, чуть сбила с курса сенбоны. Вовремя среагировав, нукенин отскочил назад — его шляпа слетела, открывая серые волосы, нездорово бледное лицо и большие очки, ловившие блики солнца. — Это… — Якуши Кабуто, — даже в голосе Расы промелькнуло волнение, вызванное пониманием перспектив. Прикусив губу, Юура коснулся передатчика. — Всем, Акацуки идентифицирован как Якуши Кабуто, нукенин Конохагакуре, использующий Эдо Тенсей, запретную технику воскрешения мёртвых… Ветер стих, с шорохом опустился на землю песок. В резко наступившей тишине до АНБУ на втором ярусе донёсся приятный голос: — Шиноби Суны! Меня интересует джинчурики Однохвостого, Гаара. Выдайте его, и я уйду без боя. Таканори нахмурился и открыл было рот, но раньше рядом с ним соткался Юура-тайчо. — Нукенинам нет веры! — громко ответил Юура. Таканори приметил вену, бьющуюся на виске главы АНБУ. — А по моим сведениям, веры нет Суне! — на грани серьёзности и шутки откликнулся Акацуки. Таканори скривился, товарищи по обе стороны от него изготовились, а чунины на верхних ярусах возмущённо загудели. — Но да ладно, это мелочи, детали, как и вы сами. Где, позвольте спросить, хозяин механизма? — И в самом деле… — пробормотал себе под нос чунин Цубуса. Свист ветра прекратился, и теперь громкий обмен репликами между главой АНБУ и нукенином слышали все на стене. Мацури влепила Цубусе сильную затрещину. — Какие мы сами шиноби, если будем сваливать всё на Казекаге-сама?! — воскликнула девушка, сжимая кулак. — Этот нукенин один! Мы победим его! Чунины согласно загалдели. Двумя ярусами ниже АНБУ обменялись мрачными взглядами. — Капитан, — тихо окликнул Таканори. — Стоит отправить чунинов в селение, иначе мы их с таким настроем быстро потеряем. Юура не повернул головы. — Наверху Раса-сан, он проследит, — и добавил, повысив голос: — Ты зря забрёл столь далеко в пески, Якуши Кабуто! Они станут твоею могилой! — Я сомневаюсь в этом! — вежливо откликнулся нукенин. Его взгляд скользил по ярусам, словно что-то, кого-то выискивал. — Впрочем, я наслышан о замечательных могилах, которые Скрытый Песок роет своим же шиноби… — Закрой свой грязный рот! — не выдержав, заорала Мацури. — Если сам не знаешь о верности, не ставь других вровень с собой! Юура, не сдержавшись, цокнул языком. Таканори поджал губы; правда, убрать бы этих детей подальше… — Готовьтесь завалить проход в деревню, — тихо скомандовал Юура подчинённым. Он тянул время, с гулко бьющимся сердцем ожидая сообщения Баки об окончании эвакуации, но даже больше — об установлении местоположения Гаары. Скорее всего, джинчурики укрылся сам, быть может, в хорошо защищённых мастерских Четвёртого, куда доступа нет почти ни у кого. Об альтернативном раскладе, при котором Кабуто — лишь средство отвлечения, Юура не хотел, но думал. Коснулся передатчика: — Сенсоры, просканируйте деревню. Найдите Гаару. — Уже делаем, — прозвучал лаконичный ответ. — Подумать только! Даже Суна под началом Скорпиона Красных Песков бережёт деток от правды жизни… — Кабуто улыбнулся, концентрируя чакру. Он любил разрушать ложные убеждения, наслаждался распространением знания. — Полагаю, вам будет лучше услышать её от эксперта, — заметил он и сложил печати. В тот же момент песок пришёл в движение. Кабуто молниеносно отпрыгнул, лишь на секунду коснулся ногами земли и поспешил уйти так далеко, что со стен уже нельзя было различить алые облака на его плаще. Песок же, взметнувшийся, обвил нечто большое, выросшее из-под земли, но практически мгновенно задымился, обратился стеклом и был разбит ударом изнутри. Юура позволил себе облегчённый вздох. — Гаара… Впрочем, секундой позже его облегчение сменилось чистым ужасом, когда Юура разглядел врага. Выступив из тени прохода, ведущего в деревню, Гаара сощурил глаза. Он специально затаился, полностью скрыв чакру, в виду врага, чтобы улучить момент и провести неожиданную атаку: это поле боя выгодно ему. Однако просчитался со временем — сенсей будет очень, очень разочарован. Для Гаары это было весомым поводом не облажаться; быть может, и самым. — Гаара, — рядом соткался Таканори, один из АНБУ. — Ты должен вернуться в селение и укрыться. — Нет, — просто, но решительно ответил Гаара и выступил вперёд. Песчинки ласково перекатывались по коже, нашёптывая, что именно стоит сделать со врагом. Голос Шукаку и внутренний голос самого Гаары слились в этот раз воедино. — Ты не знаешь противника! — Таканори подался вперёд. Дерьмо, ещё один ребёнок — но этот слишком важен. — Это Шакутон-но-Пакура, героиня Третьей мировой войны!.. — Как и мой учитель, — ровно перебил его Гаара, впиваясь взглядом в куноичи. Та временно бездействовала, осматривая высокие стены Суны. — Я знаю, кто такая Пакура. Вернись на рубеж… и передай командирам, чтобы не вмешивались, пока я сам способен сражаться. — Гаара… — Таканори запнулся. На ум пришёл Сасори, каким АНБУ знал кукловода на полях Третьей мировой: отрешённый на вид, что-то про себя калькулирующий, не желающий чужого вмешательства в бой, который считал своим. — Я передам, — пообещал Таканори. Сдержать улыбку было невозможно. — Удачи. Гаара кивнул, и Таканори отпрыгнул обратно на стену. Что-то яркое, нестерпимо жгущее ударило в бок. Таканори не успел даже вскрикнуть — лишь образ матери мелькнул перед глазами в последний раз, и тело АНБУ иссохло, лишившись влаги, и рухнуло в песок. Юура дёрнулся — сердце обожгло калёным железом. — Чёрт! — охнул кто-то из АНБУ, но другой шикнул, и вновь спецотряд погрузился в молчание. Ужасно терять товарища, с которым только с утра в раздевалке обсуждал хорошеньких девчонок. На вершине стены Раса цыкнул, когда техника Пакуры зацепила АНБУ. В отличие от многих прочих, Раса доподлинно знал, на что способна эта бестия, как и то, что у неё есть причины ненавидеть Скрытый Песок. Ещё и этот дрянной мальчишка проигнорировал приказ не высовываться!.. Взвесив все «за» и «против», Раса приготовился к бою. Собравшийся под ногами песок плавно опустил его на землю, впереди линий защиты. — О-о… — протянула Пакура, рассматривая его. — Стало быть, ты ещё жив, Раса? — Всё ещё, — мрачно подтвердил он. — Пакура, ты — героиня деревни, пример для многих куноичи, включая твою ученицу Маки, мою дочь. Не разрушай этот образ своими действиями после смерти. — Смерти, в которой повинна деревня, — Пакура стиснула кулаки. — Ты помнишь, Раса, как нас троих: меня, тебя и Сасори — Третий провозгласил героями перед всей Суной? Помнишь, как ликовала толпа, а Карура плакала от счастья в первом ряду? — Конечно, — Раса против воли вспомнил тот ясный погожий день за год до конца кровавой войны, когда Третий представил селению новых героев, новых идолов и пример. Как Третий, лишь краем губ улыбнувшись ему самому, заявил, что хочет именно Сасори видеть на посту Казекаге после себя. Пакура как будто прочла его мысли. Скривилась. — Мы словно бы помним разные дни. Но это не ново: ты всегда стремился ко власти, готов был на всё ради её достижения. Даже пожертвовать собственным сыном. — У Гаары сильный ген. Риск оправдал себя, мальчик стал сильным джинчурики. — Сасори-сенсей позаботился об этом, — заявил, подойдя ближе, Гаара. Он не собирался оставлять сражение этому человеку. — И сейчас мой долг — запечатать тебя, Пакура-сан. — Отойди назад, — прорычал Раса, величественно махнув рукой. — Я сражусь с ней. — Не сдвинешься с места — не придётся, — бросила Пакура, выглядевшая так, словно прислушивалась к чему-то. — Он хочет, чтобы я задержала любого, кто придёт на помощь джинчурики. С тобой, — она повернулась к Гааре, — он хочет сразиться сам. Гаара кивнул. — Я принимаю вызов. — Вернись в деревню, мальчишка! — зашипел на него Раса. — Я не обязан тебя слушаться, советник, — отрезал Гаара всё тем же покрытым коркой льда тоном. — Пакура-сан, — вновь обратился он к куноичи. — Не знаю, принесёт ли это облегчение твоей душе, однако Сасори-сенсей говорил мне, что считает решение Третьего и совета пожертвовать тобой ради налаживания отношений с Киригакуре крупным просчётом. Чуть смежив веки, Пакура усмехнулась. — Этот мальчишка кукольник… Я полагаю, в итоге он стал большой шишкой. — Он является Четвёртым Казекаге, — произнёс Гаара, и тень гордости за наставника проникла в его ровный тон. Раса потемнел лицом. — Вот оно как… — проговорила Пакура и вдруг поморщилась. — Иди, парень. Тот человек тебя ждёт. — Не смей! — осадил Раса. Гаара проигнорировал его. Кивнул Пакуре и прошёл мимо неё навстречу своей смерти.— День переговоров —
— Итак, биджу, — продолжил Хокаге, не встретив возражений. — Нам доподлинно известно о захвате Однохвостого Суны и Пятихвостого Ивы. Кроме того, были сведения о потере Таки Семихвостого и захвате Утакаты, сбежавшего из Кири джинчурики Шестихвостого. Считаю, резонно предположить, что последние два случая также дело рук Акацуки. — Мои источники сообщали, что в Такигакуре причастным к захвату джинчурики Семихвостого считают Какузу, их собственного нукенина, ликвидированного не так давно Конохой, — подтвердил Казекаге, и от других Каге не укрылось, как переменился его голос, взгляд: пропала отстранённость, сменившись мстительной заинтересованностью. Цучикаге она удивила. Хокаге именно на неё и рассчитывал. — Четвёртый Мизукаге ещё жив, значит, Трёххвостый на месте, мм, — сказал Цучикаге. — Известно что-нибудь про джинчурики из Кумо? — Даже если их захватили, Райкаге приложит все усилия, чтобы это скрыть, — заметил Хокаге задумчиво. — С другой стороны, никаких признаков волнения на территории Молнии, повышенной активности их шиноби нами не наблюдалось. Я склонен предполагать, что джинчурики Кумо не тронуты. — Пока, — подчеркнул Казекаге и пояснил: — Акацуки известно, что Суна и Коноха их ищут. Также, разумеется, нукенины могут предположить, что за ними охотится Ива. Они упустили свой шанс поймать одновременно обоих джинчурики Ивы, застав врасплох. Теперь же, когда противники находятся в состоянии повышенной боеготовности, я считаю, Акацуки пойдёт за более лёгкой добычей. — Я бы не назвал джинчурики Кумо лёгкой добычей, — покачал головой Хокаге. — Двухвостую — может быть, но уж точно не джинчурики Восьмихвостого… — Я слышал, он добился полного контроля над биджу, — заинтересованно проговорил Цучикаге. — Это так, — подтвердил Хокаге, но не стал вдаваться в подробности. — Не думаю, что это кардинально меняет ситуацию, — произнёс Казекаге. — Даже те Акацуки, с которыми мы сталкивались до сих пор, показали себя способными доставить неприятностей. При этом из основного состава мы не видели и половины. — К слову об этом… Ты упомянул, что шиноби, приходившие в первый раз за джинчурики Шукаку, не были из основного состава Акацуки. Что навело тебя на такой вывод? Прежде чем ответить, Казекаге посмотрел на обоих собеседников: въедливо, недоверчиво, что-то про себя решая. Впрочем, в итоге всё же запустил пальцы в карман защитного жилета и положил в центр стола белое кольцо. — Хм, — Хокаге наклонился вперёд. — Выглядит знакомо. Схожее было на руке Какузу, — он поднял взгляд на Цучикаге. — У Хидана было подобное? — Мне в бою до его побрякушек дела не было, да, — буркнул Цучикаге. — Но разве уже в Иве… — К тому времени, как Хидан попал в деревню, конечностей у него не осталось ни одной. Хокаге вскинул бровь. Казекаге усмехнулся с пониманием: — И как прошёл полевой допрос? Информативно? — Я боевик, а не дознаватель, — проворчал Цучикаге и отбросил с лица длинную чёлку. — Чё вообще эти кольца значат? — Согласно моей теории, они отмечают основной состав Акацуки. Внутри заключён сложный фуин, о назначении которого можно только догадываться. Каким бы оно ни было, печать выглядит слишком сложной и чакрозатратной, при этом мастерски компактизированной, чтобы подобных могло быть создано слишком много, а доверено — шушере. Взглядом спросив разрешения, Хокаге взял кольцо, повертел так и сяк; всмотрелся в иероглиф «Нан» на жёлтом поле. — Откуда это кольцо у тебя? Казекаге легко приподнял уголок губ и сменил тему: — Шиноби, пришедшие за моим джинчурики в первый раз, носили плащи с символикой организации, но не кольца. Оба были нукенинами А-ранга, не S. Напрашивается два вывода. Первый: наши сведения касательно того, что Акацуки состоит из десяти шиноби S-ранга, неверны, организация в действительности больше. Второй: новичков Акацуки посылают на околосуицидальные задания, чтобы проверить на профпригодность. Хокаге нахмурился: на ум ярко пришёл образ Кровавого Тумана. Видя отражение мысли в его взгляде, Казекаге мелко кивнул. — Что насчёт нукенинов, напавших на Ивагакуре? — спросил Хокаге у Цучикаге. — Да Рикудо знает. Обоих сенсей разобрал на атомы, — он помрачнел. — Только один исхитрился до этого его отравить. — Стало быть, с уверенностью мы можем говорить об устранении двух, скорее всего, трёх нукенинов основного состава Акацуки, — подытожил Хокаге, отвлекая обоих собеседников от последней реплики Цучикаге. — Какузу, Хидана, если он всё-таки обладал кольцом, и… трофея Казекаге, — он вернул кольцо в центр стола. — Логично предположить, что в основной состав входит и Якуши Кабуто: если не прежде, то после захвата Однохвостого точно. Есть ещё кандидаты? — Можем гадать, — произнёс Казекаге, — а можем допросить Хидана. Или у Цучикаге уже готов для нас список? — Сказал же, я не дознаватель! — вспыхнул Цучикаге, а затем ворчливо признал: — Нам пока не удалось вытянуть из него никакой информации, мм. Он упрямый ублюдок. — Как говорят у нас в клане, на каждого упрямца пыточное гендзюцу найдётся, — умиротворённо заверил Хокаге. Цучикаге мрачно зыркнул на него. — Я чё теперь, ещё и пленником с вами за так должен делиться? — А если не за так? А за благую идею? — Ага, уже подорвался, — Цучикаге упрямо вскинул подбородок. — Пускай лучше Казекаге расскажет, у кого отжал это кольцо, да. И что вызнал у нукенинов, напавших на его джинчурики в первый раз. — Ничего. — Ничего? — Цучикаге хмыкнул. — Ага, я так и поверил! — В самом деле, Казекаге, — максимально нейтрально протянул Хокаге. — С учётом твоей репутации сложно поверить, что ты не вызнал у тех нукенинов всё. Казекаге встретил их пытливые взгляды бесстрастно. — Мой джинчурики… слегка увлёкся на той тренировке. — На тренировке? — повторил за ним Хокаге, тоном прося пояснений. — Пришедшие прямо к тебе нукенины, в бою с которыми не нужно сдерживаться, как с товарищами — это редкая удача. — Хороший сенсей такие не упускает? — слегка улыбнулся Хокаге. Сложив руки на груди, Казекаге уставился на него раздражённо: в словах Хокаге услышал издёвку.— Две недели до переговоров —
Раса ненавидел сложившуюся ситуацию, Юуру и самую чуть — себя. Именно он позволил Гааре сделать те последние шаги, оказаться за спиной Пакуры и направиться к Якуши Кабуто. После этого, стоило Расе двинуться, Пакура открывала огонь — снаряды Шакутона свистели вокруг, и Расе оставалось только прятаться за стенами золотого песка, надеясь, что мальчишка справится. Пока он надеялся, нукенин Акацуки захватывал джинчурики Шукаку. В это время в сдерживании шиноби Суны к Пакуре присоединилось ещё несколько воскрешённых, окруживших деревню. Среди них оказался и Второй Мизукаге, пользовавшийся мощным гендзюцу, действующим на больших площадях, о чём сам и предупредил защитников Суны. Призвав огромного моллюска — тот возвысился до третьего яруса стен, — Мизукаге заявил, что применит гендзюцу, только если кто-то попытается спуститься со стен и присоединиться к бою. То же самое сказали и другие воскрешённые. Никто так и не пришёл на подмогу исполнявшему свой долг Расе. Никто даже не попытался. В какой-то момент Пакура остановилась и произнесла: — Всё кончено. Золотой песок дёрнулся и опал на землю. В ту секунду Раса утратил контроль над ним. А затем, собравшись, снова атаковал, и Пакура напала в ответ, не давая ему сделать и шага вперёд. В далёком прошлом соратники, не раз прикрывавшие друг другу спины на войне, они сражались в полную силу, и Раса со страхом и ненавистью понимал, что проигрывает. Воскрешённая Пакура обладала, по сути, бесконечным запасом чакры и прочности. Раздробленные песком кости, сплющенные конечности, оторванная голова — ей всё нипочём. А вот Расе одного попадания её техники бы хватило, чтобы проститься с жизнью. — Раса, — вдруг выдавила Пакура. — Отступи в деревню! Раса сплюнул. — Как будто я… — Быстрей! — Пакура разорвала дистанцию. — Иначе присоединишься ко мне! Пять ударов сердца — бесконечных секунд. Закрывшись песком, Раса рванул назад. — Не дыши! — крикнул ему давно мёртвый Мизукаге, и Раса задержал дыхание, не впуская в себя облако отравы, распыляемой огромным моллюском. Лишь оказавшись в полутьме прохода, ведущего в деревню, он позволил себе остановиться и жадно глотнуть ртом воздух. Колени дрожали, и Расе пришлось опереться рукой на прохладную стену. К нему подбежали медики, но Раса отмахнулся, развернулся, устремляя взгляд на противников, так и стоявших посреди песков. Где-то далеко, на горизонте, пропадала из вида чёрная тень. — Готовьтесь к атаке! — запрыгнув на второй ярус, приказал он АНБУ. Те переглянулись и уставились на Юуру. — Мы не станем, — негромко ответил он. — Почему? — прорычал Раса. — Потому что можем таким образом спровоцировать атаку на деревню, — всё так же негромко ответил Юура. Его взгляд впивался в Мизукаге и Пакуру, пальцы механически обводили по кругу, не включая, передатчик закреплённой на шее рации. — Мы обязаны защитить Суну. — Мы обязаны вернуть джинчурики! — Как только это станет возможно, отправим группы, — Юура наконец взглянул на него. — Я уже обсудил это с другими советниками. Они на моей стороне. Глухо зарычав, Раса сложил руки на груди, вовлекаясь в немое бдение. Через некоторое время сенсоры доложили о всплеске чакры в округе — шиноби Суны приготовились отражать атаку. Однако её не случилось; позади воскрешённых возникли гробы, поглотившие их и исчезнувшие. Юура коснулся передатчика. — Что это было? — Предположительно, Эдо Тенсей была прервана, — доложили сенсоры. — Чакра никого из воскрешённых более не ощущается. Юура посмотрел на Расу. Тот в ответ мрачно уставился на него. — Нужно известить Казекаге и собрать команды. Этим они и занялись. Три дня промелькнули, как считанные часы. По следу Якуши Кабуто были отправлены лучшие ищейки Песка, однако пока ни одна из команд не доложила ни о каких подвижках. Акацуки словно испарился, прихватив с собой джинчурики. Данный факт свидетельствовал в пользу того, что Кабуто достаточно умён, чтобы использовать воскрешённых Эдо Тенсей не только в бою. Тем временем за закрытыми дверьми зала советов с каждым днём всё яростнее кипели страсти. Случившееся было серьёзной пощёчиной Суне и требовало реакции, демонстрации силы. На этом особенно настаивал Джоусеки, даже предложил потребовать компенсации от Конохи, выходцем из которой и являлся Якуши Кабуто — одно из самых идиотских предложений, что звучали в тех дебатах. Против него Раса и Юура выступили сообща, однако это был единственный пункт, по которому они соглашались. Надеясь выставить нападение как результат неэффективности Четвёртого, Раса настаивал на том, чтобы незамедлительно сообщить о произошедшем даймё — Юура заявлял, что подобные известия должен коммуницировать Казекаге. Раса желал отправить больше команд на поиски джинчурики — Юура возражал, что они не могут выводить из деревни большую часть бойцов. Любое предложение Расы встречали в штыки. Оно и немудрено, кривился Раса, когда сильнейший после него голос в совете имеет шавка Сасори, а остальные слишком боятся Четвёртого. В итоге совет ополчился на Расу: им нужен был козёл отпущения, чтобы представить Казекаге. Тот появился внезапно — вошёл в зал собраний тихо, как кунай ассасина входит в плоть; его даже заметили не сразу. — Что ж ты сейчас требуешь больше команд на поиски, Раса?! — в очередной раз стучал кулаком по столу Гоуза. — Ты был тем, кто позволил Акацуки сразиться один на один с джинчурики! — Пройти мимо Пакуры не так просто, и вы все об этом знаете! Если бы я сражался не один… — АНБУ и остальные шиноби имели первостепенной задачей защиту деревни. Мы полагали, что ты справишься, Раса-сан. — Такова твоя официальная версия, Юура?! — Уважаемый совет. Каждый в зале вздрогнул, обернулся к источнику холодного голоса. Казекаге стоял на пороге: песок запутался в красновато-рыжих волосах, на бледном лице — леденящее ничего. За это выражение Раса возненавидел его ещё сильней. — Казекаге-сама! — подался вперёд Гоуза. — С возвращением!.. Сасори даже не повернулся к нему. Его холодные карие глаза сосредоточились на Расе и Юуре. — Я хочу знать подробности. Прочие члены совета замялись, опустили взгляды: не решались вякнуть, когда Четвёртый ясно дал понять, что говорит не с ними. Поднявшись из-за стола, Юура обогнул мрачного Расу и опустился на одно колено перед Казекаге. — Я беру на себя ответственность за… — Я сказал, что хочу услышать подробности, — повторил Сасори, и каждый ощутил холодок, прошедший по позвоночнику. Такой тон нынешнего Казекаге — самый опасный. Юура, глядя в пол, заговорил. Пока он докладывал, Раса, сложив на груди руки, хмуро наблюдал за Сасори, пытаясь уловить хоть отголосок его эмоций. Бесполезно. — Это провал, — ровно произнёс Казекаге в конце. — Я был лучшего мнения о механизмах Суны. Раса сжал губы в плотную линию. Юура так и преклонял колено, уставившись на стыки плит пола. — Какие будут распоряжения, Казекаге-сама? — осторожно уточнил Гоуза. — Продолжить поиск Якуши Кабуто. Дать запрос в Коноху на предоставление информации о нём. Перевести селение на режим повышенной боеготовности. Всем фуинщикам приказать создавать печати для сдерживания воскрешённых Эдо Тенсей. Организовать обучение их использованию для всех шиноби рангом не ниже чунина, а также для генинов с установленной предрасположенностью к фуиндзюцу. Я сам прослежу за переоснащением марионеток, — чётко проговорил Сасори и, обведя совет тяжёлым взглядом, вышел из зала. Переглянувшись с опасением, советники спешно заняли свои места за столом: как-никак, приказ озвучен, им предстоит обратить слова в действия. Раса, однако, последовал за Казекаге. Тот успел скрыться в своём кабинете дальше по коридору и, когда Раса вошёл, опускал на стул у стены дорожные сумки. — Совет получил указания. — Этого недостаточно, — возразил Раса. — Мы должны послать дополнительные команды на поиски. — Я не считаю это целесообразным, — скрипнула молния, и Сасори повёл плечами, скидывая покрытый пылью жилет. Тот с глухим звуком рухнул к ногам кукловода и был задвинут под стул. Следя за Четвёртым, Раса отмечал механическую чёткость его движений. Стоять спиной к советнику Сасори ничуть не боялся. Впрочем, этот кабинет — его территория, и Раса бы удивился, узнав, что здесь не скрыты ловушки в каждом углу. В Суне безопасность Каге — забота самого Каге. — Пересмотри решение. Джинчурики… — Мой ученик. Ты правда думаешь, я ничего не сделаю ради него? — Ты ничего не сделал для поимки убийц своего учителя. Это заставило Сасори обернуться. — Осторожнее, Раса. Ты ступаешь по опасной грани. — Я не сказал ничего для тебя нового, Четвёртый, — твёрдо произнёс Раса, не намеренный отступать. — Что у тебя на уме? Между ними повисла тягучая пауза. Раса поймал себя на том, что с радостью сломал бы кукловоду шею прямо здесь же своим песком. Мелькнуло бы удивление в стеклянных глазах? Ходили раньше разговоры, что Сасори доводилось чувствовать железный песок на своей шее — будет ли ощущаться иначе золотой?.. Сасори прекрасно знал, что за желание — тёмное, жгучее — владеет советником. Он и сам бы не отказался пройтись сенбоном по его шее, а после провести пару восхитительных дней, наблюдая, как Раса корчится в судорогах на полу мастерской. Однако пока Раса слишком важен, нужен Суне. Это ничего; Сасори ненавидит, но умеет ждать. За дверью послышались торопливые шаги, которые вскоре сменил взволнованный голос. — Сенсей, ты здесь?! — Входи, Канкуро, — Сасори повернулся к резко отворившейся двери. — Что такое? — Сообщение… — Канкуро осёкся, протянув руку со свитком, и уставился на Расу. — Мы закончили, советник, — произнёс Сасори. Раса не сдвинулся с места. — Если послание важное, его содержание в любом случае должно дойти до совета. На долю мгновения ему показалось, что нити чакры всё-таки протянулись к механизмам скрытых в кабинете ловушек. Уравновешенность вернулась к Сасори как всегда стремительно. — Канкуро, — окликнул он и протянул руку во властном жесте. С опаской поглядывая то на него, то на Расу, Канкуро приблизился и подал свиток учителю. Стоя к отцу спиной, Канкуро позволил себе на миг допустить на лицо смятение, панику, что клубились в его душе. Ему нужно было знать, что всё под контролем, у сенсея есть план, как выручить Гаару. Короткий момент — спокойная поддержка и твёрдость мелькнули во взгляде Сасори. От этого тугой узел в душе чуть ослаб. Четвёртый принял свиток, а Канкуро почтительно отступил в сторону. Раса не заметил их переглядок: куда больше его занимал свиток. Пока Казекаге читал, в кабинете звенела тишина. — Новости об Иве, — в конце концов произнёс Сасори. — Третий Цучикаге погиб. — Что?! — не сдержался Раса. В мире шиноби немного констант, и Третий Цучикаге — одна из них. Был, во всяком случае. — Что произошло? — Акацуки, судя по сообщению, — отозвался Сасори, вновь скользя взглядом по тексту, сведя к переносице брови. — Одна из их команд явилась в Иву за джинчурики Четырёххвостого — Цучикаге погиб, защищая его, в ходе боя убив обоих Акацуки. Однако в то же время другая команда сумела захватить отсутствовавшего из деревни джинчурики Пятихвостого. — Это… — Сасори поднял взгляд на него, и Раса криво улыбнулся, — неплохо. — Верно. Всегда приятно узнать о трагедии в стане врага. — Канкуро, — обратился Сасори к тихо слушавшему ученику. — Найди Темари. Ей предстоит отправиться в Коноху. — Есть! — коротко кивнул Канкуро и вышел. — Что для нас в Конохе? — спросил Раса, пожирая взглядом свиток в руках Казекаге. Какие ещё секреты принесла ему птица? Кто эти секреты для него добывает? Как Четвёртый ухитряется оставаться куда более осведомлённым, чем весь совет Сунагакуре, больше даже, чем Раса, у которого найдутся связи и в столице, и в мелких странах в окрестностях, и даже по шпиону в паре Скрытых Селений? — Всему своё время, советник, — ответил Сасори и скрыл послание в печати на напульснике. На нём таких, мелких, неприметных, полно — ещё одно затруднение, которое стоит учитывать. — Сообщи об услышанном совету сам. Меня ждут более важные дела. На это раз Раса не продолжил спор. Только уже с порога напомнил: — Не заиграйся, Четвёртый. Сасори махнул ему рукой, чтоб поскорее закрыл дверь с обратной стороны. Внутри Раса вспыхнул, но ушёл. Лишь оставшись один, Сасори позволил себе крепко зажмуриться. Гаара… идиот. Не смог усидеть за стеной — считал, что опозорит этим себя, деревню, сенсея? Сасори надавил на глаза через дрожащие веки. Конечно Юура не сдвинулся с места, пальцем не пошевелил ради джинчурики. Его дело — защита деревни, и, ками-сама, почему Сасори решил, что, разделив обязанности, избежит сумбура и перевода стрелок в рядах подчинённых?! Почему посчитал, что Раса обуздает гордыню, а Гаара поведёт себя, как водный запас Сунагакуре: останется недвижим в укрытии и позволит себя охранять лучшим шиноби деревни? Как же люди несовершенны. Ничего им доверить нельзя. С силой проведя руками по лбу, волосам до макушки, Сасори распахнул глаза. Охровая реальность разразилась калейдоскопом красок, вскоре пропавших, и тогда Сасори сел за рабочий стол. Первым делом он написал даймё красивое и пустое письмо, в котором сообщал, что в деревню попробовали пробраться нукенины, однако не были допущены даже к стенам. Также упомянул он о совместной операции с Конохой по отлову Акацуки и, собственно, на её описание потратил две трети свитка: даймё обожает живописные рассказы о суровой реальности шиноби, которые потом приказывает зачитывать при дворе. Сасори не поскупился на изящные метафоры — за них покупал ресурсы для Суны. Покончив с этим, он взял новый пустой свиток и потёр висок тупой стороной кисти. Второе письмо — намного сложнее первого — Темари должна лично доставить в Коноху. И имело оно сразу несколько назначений. Во-первых, обсуждение всё того же прочёсывания подпольных моргов. Хокаге предложил Суне присоединиться к нему, и Сасори на проверку отправил символические две команды, аргументировав необходимостью после первой попытки захвата джинчурики держать ухо востро. Додержались, Шинигами дери. Непроизвольно Сасори соскользнул в размышление: что бы он сам сделал, если бы находился в деревне во время атаки? Для начала, очевидно, выловил и запер бы Гаару в своих мастерских, запечатал вход фуинами и отрядил АНБУ убивать любого, кто туда сунется без разрешения Казекаге. Ещё, по-хорошему, запер бы там же Темари и Канкуро — единственных, кто способен удержать Гаару на месте, не действиями, может, но словами и узами. Затем сам бы вышел к Якуши Кабуто и… …повторил судьбу Третьего Цучикаге? Сасори дёрнул бровями. Цыкнул сам на себя и вернулся к письму. Во-вторых, стоило выразить обеспокоенность ситуацией, созданной Акацуки в Иве. На этом пункте Сасори застрял. Как много сказать? Какими словами? Ни для кого не секрет, что у Песка со Скалой долгая история взаимных чувств, весьма далёких от дружеских. Как сформулировать мысли, чтобы они точно не могли быть восприняты злорадством? Стоит ли Сасори упоминать, что знает он не только о гибели Цучикаге, но и о захвате одного из джинчурики Ивы, и о битве за его тело, которая развернулась между двумя нукенинами, молодым капитаном корпуса подрывников Ивы и людьми самого Хокаге? Что в курсе захвата подрывником пленника? Нет, конечно же не стоит. Лучше ограничиться обеспокоенностью гибелью Цучикаге от рук той самой организации, на которую Казекаге и Хокаге нынче совместно охотятся. Мягко уточнить, нет ли у Хокаге планов на Иву. Ведь рядом с подрывником против нукенинов сражался мальчишка Девятихвостый, а Сасори ещё не забыл его блестящего пассажа о дружбе после того, как бедовый джинчурики явился в Суну вместе с рассеянно ухмыляющимся Джирайей. Усмешка скользнула по губам, но быстро пропала. Толкая речь, Узумаки Наруто трепал по плечу тихо улыбавшегося Гаару. Сасори стиснул кисть в кулаке. Опасаясь повторить ошибки собственного сенсея, он дал Гааре слишком много воли. Но ещё хуже другое: в попытке что-то доказать самому себе угодил в ловушку, в которую Каге нельзя попадать ни в коем случае. — Оружию S-уровня не нужно много привязанностей, зато требуются правильные, — пришли на ум слова, сказанные когда-то давно в этом самом кабинете. — Неужели та же ошибка? — процедил Сасори. — Корпус другой, но начинка… От сердца к кончикам пальцев разливалось холодное, липкое чувство неспособности что-либо изменить. С тех пор, как взял контроль в свои руки, Сасори ненавидел его терять. Однако в данный момент лучшее, что он мог сделать, — это закончить письмо Хокаге, проинструктировать Темари и Канкуро и спуститься проверить, какие из марионеток, хранящихся в мастерской, пригодны для запечатывания воскрешённых Эдо Тенсей. У Сасори не было времени на сантименты. В-третьих, помимо Ивы есть Кумо и Кири — пока неучтённые силы в противостоянии, разворачивавшемся между Скрытыми Селениями и Акацуки. Ни одну из этих деревень Сасори не рассматривал как союзника. Кровавому Туману и его Мизукаге не доверял никто, даже самые отчаянные добряки. Что же касается Кумо, Сасори достаточно хорошо знал Четвёртого Райкаге, чтобы понимать: даже если вся мощь Акацуки обрушится на Кумо, Эй не сообщит об этом соседям. Двое джинчурики Облака являлись лакомым куском, и после произошедшего в Иве Эй наверняка закроет границы и уйдёт в глухую оборону. Всё это — в том случае, если ни Туман, ни Облако не имели связей с Акацуки. Чем больше думал об этом, тем больше Сасори склонялся к мысли, что управляемая дистанционно организация нукенинов с марионеточным лидером во главе, собирающая по миру биджу, вполне вписывалась в представления о внешней политике Кровавого Тумана. После Третьей мировой Кири притихла — но это не могло длиться вечно. В-четвёртых, Сасори не питал иллюзий, что конфликт разрешится бескровно. При самом лучшем раскладе, Акацуки собирают биджу, чтобы затем перепродать тем, кто заплатит побольше — быть может, и прежним хозяевам, если у тех хватит рё. При плохом, Акацуки имеют идеи, как использовать биджу самим — и явно не в мирных целях. Собираются ли они захватывать страны или лишь оказывать давление? Стирать Скрытые Селения с лица земли, чтобы остаться вместе с лояльным меньшинством единственным шиноби без конкурентов за миссии, или же навязывать миру своё видение, каким бы оно ни было? Сасори немало размышлял об этом в последнее время, однако за неимением достаточного количества данных не торопился строить выводы, чтобы впоследствии не оказаться предвзятым. Свои мысли и опасения по последним двум пунктам он обрисовал легко и пространно — почти как в письме даймё. Это носило стратегический характер: вежливо поддержать выказанное Хокаге дружелюбие, а на основании его ответа, того, чем Хокаге решит поделиться, проанализировать его характер и намерения. Поставив финальную точку, Сасори прикрыл глаза. Они с Учихой перемигивались уже пару месяцев, но продолжаться долго это не могло. Однажды — уже очень скоро — им предстоит встретиться лицом к лицу. К событию такого уровня надлежит подходить во всеоружии. Сасори свернул свиток с письмом. В-пятых, он не просто так сказал, что пошлёт Темари в Коноху, при Расе. Тот ищет, на чём бы прищучить Сасори — и что может подойти лучше, чем оборачивающееся во вред Суне заигрывание с чужаком? Сасори видел взгляд, которым Раса пожирал послание в его руке; видел его истинные чувства, когда Раса предупредил: «Не заиграйся, Четвёртый». О, он бы хотел, чтобы Сасори заигрался. Вот только пока Раса пытался подловить его, Сасори и сам забрасывал удочки. По пути из кабинета он передал оба свитка с посланиями шифровщикам. За разглашение содержания письма к даймё он не слишком-то волновался (всё равно о нём скоро услышит половина столицы и все пригревшиеся под крылом феодала шпионы), а вот послание для Хокаге вручил в руки Сатору. Как и на любом подотчётном Юуры, на нём печатей — как на марионетках Сасори. Половину, собственно, сам кукловод и разработал под нужды АНБУ. Хотя вернее будет сказать: под свои требования к спецотряду. Как он и рассчитывал, возле расположенной в подвале резиденции мастерской его караулили ученики: Канкуро выглядел мрачно предвкушающим, Темари — взволнованной. Впрочем, ни один из них не проронил ни слова, пока Сасори не распечатал вход, не запустил учеников в свою обитель и вновь не укрыл дверь пропитанный чакрой вязью фуинов. Тогда уж Темари не выдержала: — Коноха, сенсей?! Неужели некого отправить вместо меня? Я должна помочь найти Гаару, по крайней мере, быть в деревне, когда его вернут!.. — Что ты должна, Темари, так это сделать глубокий вдох, выдохнуть и подумать, — перебил её Сасори. — Совет не позволил тебе присоединиться к поисковым группам — не разрешу и я, причём по той же причине: твоя привязанность к младшему брату делает тебя слепой. Не ухмыляйся, Канкуро: к тебе это относится в равной мере. — Ну ладно, сенсей! — Канкуро развёл руками. — У тебя есть поручение для Тем, но не для меня! Дай мне сделать то, что должен! Сасори выгнул бровь. — Не знал, что ты научился читать мысли. Кто сказал, что у меня нет для тебя задания? — Но!.. — Канкуро сам себя оборвал, отвернулся и проворчал: — Надеюсь, это хотя бы не усиление приграничной заставы? — Только попроси, — пообещал Сасори. — Однако, быть может, позже. Сейчас я хочу, чтобы ты взял команду толковых и тихих шиноби и охранял Темари на пути в Коноху, держа расстояние. — Нападения от кого ты ожидаешь, сенсей? — нахмурилась Темари. — Зачем ограничивать себя рамками собственного воображения? — откликнулся Сасори. — К чему ожидать нападения от кого-то конкретного, если можно использовать одинокую посланницу с важным письмом для того, чтобы выманить как можно больше любопытствующих и недоброжелателей? — Сенсей! — воскликнули ученики хором. — Тебе мало Гаары — собираешься подставить Темари под удар?! — рявкнул Канкуро. — Да, собираюсь, — Сасори осадил его взглядом, когда Канкуро снова открыл рот. Темари слушала внимательно, молча, хотя щёки её алели от с трудом сдерживаемых чувств. — И именно поэтому посылаю тебя в качестве поддержки — или ты считаешь себя слишком слабым, чтобы защитить сестру, Канкуро? — Нет, — процедил молодой кукловод. — Как и я, — проинформировал Сасори. — Что касается Гаары, в данный момент ни вы, ни я не можем сделать больше, чем уже сделали. Нам остаётся ждать результатов поисковых команд. Это время, я считаю, следует употребить с максимальной пользой. Поэтому ты, Темари, отправляешься в Коноху, ты, Канкуро, прикроешь спину сестры, а я позабочусь о готовности Суны к новому столкновению с Акацуки. Вопросы? У учеников возникло несколько уточнений, но уже через четверть часа Сасори остался один в мастерской. Пройдя мимо длинных стеллажей со свитками, он щёлкнул выключателем — яркий свет разбил уютную полутьму, отвоёвывая у неё большую часть рабочей поверхности. Та, нетронутая, хранила следы прошлого сеанса работы мастера: сваленные друг на друга чертежи, остро заточенные ножом карандаши в одной подставке с кистями, раскрытый многоуровневый ящичек с мелким инструментом, банка стеклянных глаз у стены — они, разноцветные, пялились куда угодно, кроме как на него, вызвав у Сасори усмешку напоминанием о совете, — список подходящих к концу запчастей с капелькой чернил в углу. Сасори не любил беспорядок, но в творческом запале неизменно его разводил. С уборкой ему обычно помогал Канкуро — а в последние годы всё чаще и с созданием хаоса в мастерской, — однако на этот раз Сасори задействовал полдюжины марионеток. Завалы были устранены быстро, детали и инструменты вернулись на места. Затем куклы по мановению пальцев Сасори принесли и сложили пирамидами свитки со стеллажей — хранилища тех кукол, которые, как Сасори предполагал, могут стать пригодны для запечатывания внутри. Извлеча первую и разложив на столе, он занялся проверкой механизмов и фуинов.