История одних переговоров

— Полторы недели до переговоров —

      Ради путешествия в Иву Итачи отложил в сторону маску АНБУ, сменил свой серый жилет на зелёный джонинский и взял команду чунинов. Последнее было сделано для того, чтобы уже в Скрытой Скале рассредоточить внимание тамошних шиноби: приди Итачи один, это из-за его репутации и выглядело бы внушительней, и все взгляды были бы исключительно на нём. А так удастся не только передать послание Шисуи, но и разведать побольше. Тем более команду он взял одну из лучших для сбора сведений.       С тех пор, как обнаружила свою беременность, Юхи Куренай оставила миссии, и её команда находилась в подвешенном состоянии: то и дело реформировалась, перетасовывалась, но неизменно возвращалась в прежнее состояние. Инузука Киба, Хьюга Хината и Абураме Шино составляли крепкую связку идеально дополняющих друг друга разведчиков, и Пятый Хокаге никак не мог подобрать им соответствующего капитана на смену Куренай. При этом и внутри самой команды не имелось подходящего лидера: Киба был слишком порывист, Хината сомневалась в своём праве командовать, а Шино имел тенденцию к слишком сложному выражению мыслей, особенно когда волновался. Принял над ними командование Итачи отчасти для того, чтобы посмотреть, не подойдут ли эти молодые шиноби в его отряд.       Однако первостепенной оставалась задача переговоров и разведки в Иве. Учитывая гибель Цучикаге, о которой сообщали шпионы, но пока не говорилось официально, а также потерю Ивой одного из джинчурики, Итачи был готов к любому раскладу, включая запрет на вход на территорию Страны Земли.       На пограничном посту их в самом деле задержали.       — Для шиноби других деревень границы временно закрыты, — сообщил начальник заставы, умудрённый сединами воин со шрамом на правой щеке.       — Мы прибыли с посланием от Хокаге, — в свою очередь уведомил Итачи. — Полагаю, это может быть рассмотрено как особый случай.       Старый шиноби взглянул на него с неприязнью.       — Границы закрыты, — повторил он. — Можете оставить нам письмо Хокаге, мы переправим его в Иву.       — К сожалению, мы не можем пойти на подобный шаг, — вежливо возразил Итачи. — У нас инструкции. Вы понимаете.       — И всё равно не пропущу, — отрезал старый шиноби. За дискуссией, развернувшейся у дверей заставы, из окон и со стен уже наблюдало по меньшей мере полдюжины шиноби. Киба, принюхавшись, насчитал поблизости три полные команды.       Смутить Итачи ничто из этого не было в состоянии.       — Тогда, пожалуйста, сообщите в Иву о том, что мы здесь. Я предпочту, чтобы Цучикаге принял решение, желает он выслушать нас или нет.       Старый шиноби уставился на него с подозрением, но Итачи остался непробиваем. В конце концов начальник заставы мелко кивнул.       — Сообщу. Где вы будете?       — По пути сюда есть небольшая деревня. Мы задержимся там до новостей от вас.       Старый шиноби снова кивнул и проводил взглядом коноховцев, когда те направились прочь от заставы.       — Ёритомо-тайчо, — к нему присоединился один из подчинённых. — Какие указания?       — Возьми людей и проследи за ними, — стальной взгляд сверлил удаляющуюся спину капитана из Конохи. — Сохраняйте дистанцию, ни в коем случае не вступайте в контакт и опасайтесь гендзюцу.       — Есть, — последовал лаконичный ответ, и шиноби испарился, а Ёритомо-тайчо вернулся внутрь заставы, где составил доклад и доверил самой быстрой птице.       В Ивагакуре известие о послах Хокаге на пороге вызвало бурю эмоций и один сердечный приступ от самого впечатлительного члена совета. Когда старика унесли из зала и все желающие обсудили его шансы выкарабкаться на этот раз, слово взял Кацушиге:       — Появление шиноби Конохи сейчас может означать лишь одно: они проведали о том, что мы потеряли главу деревни.       — Или что они вдохновились нашим совместным боем против Акацуки, — добавил Дейдара вполне сдержанно, но подбородок для порядка вскинул, подчёркивая: да-да, именно он, Дейдара, сражался против Акацуки! Даже захватил одного, пока все остальные клювами щёлкали. — Может, Хокаге хочет скооперироваться, чтоб их добить.       — Тревогу вызывает то, что он уже выбрал себе соратника: Суну, — проговорил Масамуне, капитан корпуса разведки. — Хокаге и Казекаге ведут совместную операцию, и не удивлюсь, если они уже заключили пакт против нас.       — Даже если и заключили — чего сразу против нас? Мне кажется, сейчас Акацуки в фокусе интересов.       Старые советники посмотрели на Дейдару, как на идиота. Кацушиге пригладил усы и заблеял самым своим паскудным тоном:       — Потому что наша деревня сейчас находится в шатком положении, Дейдара. Новый Цучикаге ещё не назначен, кроме того, мы лишись одного из биджу. И пусть мы старались это скрыть, весть уже наверняка распространилась. Соседи сочтут нас ослабленными и расценят этот момент как наиболее удобный для атаки.       — Если не пустим коноховцев, покажем себя слабаками. Они решат, мы не хотим, чтобы они видели состояние деревни, потому что оно очень плохое. Вот только, когда я в последний раз видел Иву со стороны — а это было не далее как два часа назад, — выглядела она такой же монолитной, как обычно, — Дейдара нехотя улыбнулся, вспомнив кое-что. — Да, мы потеряли Пятихвостого, а Третий Цучикаге мёртв. Но если тренировки с ним у Монумента Камня и научили меня чему-то, так это тому, что не важно, какой именно камень покоится на постаменте. Важна идея, мм.       Советники обменялись взглядами. Дейдара сделал вид, что не понимает их значения.       Его откровенно бесила эта игра, но разум говорил: горячиться не стоит. Советники считали, что Дейдара не в курсе желаний сенсея касательно его назначения: Роши не стал им сообщать о своём разговоре с подрывником. Уверенные в своём единоличном владении информацией, старики приценивались к Дейдаре, испытывали его и искали, на чём бы подловить. Активнее всех искал Кацушиге, желавший стать Цучикаге с незапамятных времён. Остальной совет был, в целом, скорее на стороне выдвижения Дейдары: никому не хотелось возиться с новыми выборами Каге через пару лет, — однако против действий Кацушиге никто слова сказать не смел.       Так они и теряли время уже почти две недели, прошедшие с возвращения Дейдары в деревню. Согласно законам Ивагакуре, после смерти (случаев добровольного ухода с поста в истории деревни не было) предыдущего Цучикаге совет должен выдвинуть до трёх кандидатур. Если совет не пришёл к единому мнению и кандидатур больше одной, джонины и высшие чины деревни проводили своё голосование.       Так получил номинацию Третий. После гибели Второго совет разделился: половина поддерживала Ооноки, половина — Кацушиге, и именно популярность Ооноки в деревне сыграла решающую роль. И что-то Дейдаре подсказывало, в его случае ситуация повторится с точностью до имени оппонента.       Заручившись же поддержкой деревни, номинант представлялся для одобрения даймё и лишь получив его мог принять титул Цучикаге.       Эффективный на своём посту капитана корпуса подрывников, хорошо известный в деревне, за голосование джонинов Дейдара не волновался: ну не мог он продуть в популярности поучающей всех старой развалине! Добавляла ему очков также воля учителя, которую Роши, по уговору с Дейдарой, готов был начать распространять среди шиноби селения. С даймё, скорее всего, тоже получится договориться: это ископаемое, глухое на полтора уха, мало интересовалось Ивой в последние годы, не доставляет проблем — и, мол, ладно. Кроме того, охраной даймё заведовал не кто иной, как Кицучи, отец Куроцучи, знавший Дейдару с тех самых пор, как тот попал под крыло Третьего. Кицучи обладал немалым влиянием при дворе и уж наверняка не откажется помочь подрывнику умаслить достопочтимого лорда-феодала и склонить в нужную сторону.       Всё, по сути, сводилось к получению номинации от совета деревни. С ней тянул Кацушиге, остальные ему не перечили. Если на то пошло, делегация из Конохи появилась как нельзя вовремя и способна была ускорить процесс.       С советом было покончено только к сумеркам. По итогу коноховцев решили всё же впустить, но с усиленным надзором. Дейдара пообещал, что лично пронаблюдает за коноховским капитаном, а к остальным приставит Куроцучи: у мелкой обаяния, как у биджу чакры, а ума не меньше, чем у советников. Одним из первых его действий на посту, решил Дейдара, станет введение Куроцучи в совет деревни.       Ну, а пока ястреб нёс на границу приказ о сопровождении коноховцев в Иву, Дейдара решил прогуляться по селению: давно ему не выпадало возможности. Последние месяцы и в особенности недели выдались напряжёнными, Дейдара и забыл, когда полноценного отдыхал, расслаблялся. Мысли вечно были заняты корпусом, а теперь вот ещё и Акацуки, и будущим деревни.       Размышления о нём вписались… неожиданно органично в общий пласт интересов Дейдары. Отчасти, наверное, потому, что представлять себя принимающим решения о судьбах тысяч людей оказалось чертовски приятно. Дейдаре нравилась власть над корпусом подрывников — а тут маячила перспектива куда большей.       Ещё привлекательнее была мысль, что, став Цучикаге, Дейдара получит возможность реформировать застоявшуюся, отставшую от времени деревню.       Укрытая низкими облаками от ясности звёзд, она готовилась, как старуха, ко сну. Час был непоздний, но на улицах уже почти никого не осталось: гражданские давно свернули торговлю, закрылись почти все рестораны, детей разогнали по домам, и только редкие взрослые да патрульные попадались Дейдаре на пути. Многие здоровались, хотя бы склоняли головы. Дейдара отвечал кивками, со знакомыми перекидывался парой негромких слов. На этих улицах не стоило повышать голос: стены вокруг высокие, каменные, каменная и земля, а проулки узкие — звук прекрасно разносится по округе. Так, услышав голос Дейдары, окно своего дома распахнул Радзан, один из членов корпуса подрывников, предпочитавших жить в самой Иве, и, высунувшись, позвал капитана на ужин и рюмочку. Запрокинув голову, Дейдара не отказал себе в удовольствии напомнить подчинённому о дежурстве — и захохотал, когда Радзан ошарашенно захлопал ртом.       — Но!.. Нет же у меня завтра никакого дежурства, капитан!       — Повёлся бы и не заспорил — подменял бы завтра Ивао! — весело откликнулся Дейдара.       — У меня жена беременная! — возмутился Радзан.       — Знаю. Как она себя чувствует?       — Нормально. Вчера вот были в госпитале — ирьёнины говорят, наша девочка развивается, как положено…       Освещённое окно дома напротив открылось, и из него показалась лысая голова.       — Вечерочек, сосед, — гражданский средних лет подпёр голову рукой. — Так что ты говоришь, к медикам свою водил?       — Угу, — Радзан смущённо посмотрел на Дейдару, но тот махнул рукой.       — После завтрашней тренировки поговорим.       — Ой! — только тогда заметил капитана подрывников гражданский, встрепенулся. — Здравствуйте, Дейдара-сан!       — Хорошего всем вечера, — бросил Дейдара и побрёл дальше.       В высоких домах горели огни, но во многих — в считанных окнах. Жители Ивагакуре предпочитали ложиться спать рано и вставать затемно, чтобы к послеполуденному времени и пику тепла с как можно большей частью дел было покончено. В Стране Земли в целом климат был ничего, особенно в восточных, приморских, и южных провинциях, но Иву строили с расчётом на безопасность, а не удобство и тем более приятность проживания. Вот и выходило, что пока даймё со двором нежились в столице на побережье, доблестные шиноби Ивагакуре выживали в кольце гор, которое красили разве что водопады — но и их не хватало, чтобы в деревне выживала какая-либо зелень, кроме редких растений в домах, полудюжины видов горных сорняков, дробящих камни, да лекарственных трав в теплице. Дейдара всегда считал, что по унылости пейзажа с окрестностями его родной деревни не сможет посоперничать ни одна другая.       Он шёл по знакомым с детства улицам и думал, насколько иначе они теперь ощущаются. Когда-то им с Куроцучи и Акацучи деревня была лабиринтом, где так замечательно игралось в прятки, и догонялки, и охоту за сокровищами. А порой эту самую охоту они устраивали другим: утаскивали шляпу Цучикаге у старика, или снаряжение у Роши, или свитки с чем-то безусловно важным у Кицучи, а затем прятали где-нибудь в селении и прятались сами. Их рекорд составлял семь часов от выявления пропажи до её возвращения жертвой розыгрыша.       Теперь деревня воспринималась как чёткий план ранжированных локаций. В первый ранг входили здания повышенной важности: резиденция Цучикаге, госпиталь, системы водо- и электроснабжения, лаборатории, штабы корпусов и хранилища библиотеки; во второй — академия, теплицы, жилые строения и склады; в третий — магазины, рестораны, мастерские гражданских. Как шиноби высшего уровня, при атаке на деревню Дейдаре положено было оборонять локации первого ранга. Этим он и занимался во время нападения Акацуки. Вроде как.       Непроизвольно Дейдара сжал кулаки, и рты на ладонях тут же принялись кусать ногти. Если бы среагировал, вышел против нукенинов вместе со стариком, то победил бы. Сенсей был бы жив.       Паскудная мысль полоснула по больному, и Дейдара резко сменил направление.       Штаб корпуса разведки Ивагакуре располагался на самом отшибе, в ограждавших селение с востока горных отрогах, за водопадом. Обладая статусом перманентного допуска, Дейдара, однако, пользовался им нечасто. Отчасти причина заключалась в том, что сложно было представить два подразделения настолько непохожих, как корпуса подрывников и разведки Ивы. Если у взрывателей присутствовала атмосфера творческой свободы при условии чёткого исполнения приказов, капитан разведчиков давил любую инициативу и действовать требовал строго по протоколам. Придурка Масамуне Дейдара на дух не переносил, но старался быть вежливым с коллегой по совету. Тот, благо, на заседаниях вёл себя тихо, как тень, что однозначно способствовало поддержанию нейтральных отношений между ним и вспыльчивым капитаном подрывников.       Однако после того, как захваченный Дейдарой Акацуки был доставлен в деревню, его препоручили отряду допросов, который входил в состав корпуса разведки. Чтобы повидаться с пленным, требовалось войти в их владения.       В тесном пещерном коридоре было влажно из-за вод никогда не прекращающего падение водопада. Пахло подгнившими водорослями. Кривя лицо, Дейдара быстро прошёл к двери из пяти слоёв пропитанного чакрой металла и звучно постучал. Окошко открылось через почти минуту.       — Дейдара-сан? — не то поприветствовал, не то удивился вслух постовой.       — Открывай, Косуке, — Дейдара снова ударил костяшками в дверь.       Лицо постового приняло несчастное выражение.       — Тебе бумаги надо будет заполнить…       — Расскажи мне ещё, что у Сон Гоку четыре хвоста. Открывай, мм.       Окошко с лязгом закрылось, и буквально через минуту Косуке разблокировал все печати и отворил дверь. Замешкавшись, кивнул.       — Где там твои бумаги? — напомнил ему Дейдара, не желавший томиться на пороге всю ночь.       Бросив на него ещё один опасливо-извиняющийся взгляд, Косуке вынул из ячейки стеллажа стопочку форм. Дейдара картинно закатил глаза, но взялся за предложенную кисть.       — Как жизнь? — когда-то давно они учились в одно время в академии, но Косуке — на класс старше. Визуально они знали друг друга, при встречах находили, о чём переговорить.       — С тех пор, как ты доставил Акацуки — тяжко, — пожаловался Косуке. — Масамуне-тайчо требует ото всех повышенной бдительности. Дежурства удвоились.       — Гемор, но нужный, — справедливо рассудил Дейдара, прикидывая, что записать в графу «Нательное имущество». — Эту херь кто-нибудь проверяет?       — Выборочно, — Косуке потрепал вихры на затылке и неловко рассмеялся. — Не пиши совсем уже бред, ладно? Не то мне капитан этот формуляр в такое место засунет…       — Не хочу знать, — оскалился Дейдара, регистрируя сумку глины и мелкое оружие. Перепроверив, правильно ли указал свой идентификационный номер, пододвинул формуляр к Косуке. — Сойдёт?       — Лучше, чем в прошлый раз! — проскользив взглядом по отчёту, обрадовался Косуке.       — В прошлый раз меня не догадались просить старательно его заполнить, — хмыкнул Дейдара и уточнил: — Дорогу я знаю.       — Ну, тогда приятного вечера, — пошутил Косуке, и Дейдара, хлопнув его по плечу, устремился в недра базы корпуса разведки.       Из мрачного коридора, освещённого низко закреплёнными круглыми лампами, дававшими желтоватый свет, расходились ответвления коридоров и двери кабинетов, за которыми чувствовалась пустота. Свернув через пару развилок, Дейдара спустился ниже и, немного попетляв, оказался у входа в секцию с камерами. Там располагался ещё один пропускной пункт, и дежурный в летах явно был осведомлён о приближении Дейдары: заранее извлёк формуляр и писчие принадлежности.       — Да ла-а-адно!..       — Правила, — непреклонно сказал пожилой шиноби, посмотрев на Дейдару, как на проблематичного шкета.       Ещё несколько минут бессмыслицы. В душе плюясь, Дейдара абстрактно описал цель визита, в секции комментариев не преминул уточнить, что такое количество требующих заполнения бумаг считает сущей нелепицей, после чего старик таки открыл ему проход. Саркастично поблагодарив, Дейдара вошёл в тюремный блок. Тот представлял собой длинный каменный коридор с вырубленными в стене по левую руку одиночными камерами. Там содержались преступники только А- и S-уровней, а потому большая часть камер пустовала: фуины на них не были активированы. Лишь третья по счёту камера имела обитателя.       На шаги Дейдары из-за стола в конце коридора поднялся очередной дежурный (и двое его коллег, увидев, кто пришёл, вздохнули с облегчением и подаставали только было спрятанные игральные карты) и подошёл ближе. Совсем молоденький чунин, возраста практикантов в корпусе Дейдары, он поклонился с неподдельным уважением.       — Дейдара-сан.       — Кейджи, — остановившись возле занятой камеры, Дейдара дёрнул в её сторону подбородком. — Дознаватели добились чего-нибудь?       — Всё ещё нет, — отозвался Кейджи кисло, вытянув руки по швам. — Они перепробовали почти все пытки, Дейдара-сан.       — И что он?       — Молится, — вздохнул Кейджи и тоже посмотрел на дверь камены. Фуины на ней мягко светились питавшей их чакрой. — Там, по-хорошему, сильный менталист нужен. Но вы знаете… — он тактично не закончил.       Дейдара и вправду знал. С хорошими менталистами у Ивы не сложилось. Имелась до Третьей мировой парочка приблудивших Узумаки, да и те были по фуин-подчинению.       — Я хочу с ним поговорить.       Кейджи вздохнул и вернулся к столу. Обратно принёс очередной формуляр.       — Я сам всю эту макулатуру ненавижу, — яростным полушёпотом поделился он, пока Дейдара, шипя проклятия, по третьему кругу дублировал одну и ту же информацию.       — Так переводись ко мне в корпус: у нас бумажной работы намного меньше, — посоветовал Дейдара, вручил бумажку Кейджи и махнул на дверь.       Когда фуины были временно деактивированы, она отворилась со скрежетом, открывая взору утлую тёмную камеру. В ней место было только лежанке и ведру для справления нужды. Внутри воняло.       — У нас… логистические сложности, — виновато сообщил Кейджи.       — Нормально, — Дейдаре доводилось нюхать вещи и похуже, поэтому он просто отобрал у чунина свечу и велел закрыть дверь.       — А не ссышь наедине со мной оставаться, Блонди-чан?       Кейджи вздрогнул всем телом. Дейдара повернулся к лежанке.       — А ты всё так же любишь потрепаться, Хидан?       Нукенин хрипло рассмеялся, и Дейдара подошёл ближе, чтобы рассмотреть его. Позади лязгнула дверь.       — У вас тут норм, прям, мать его, дом отдыха, — поведал Хидан, напрягая пресс, чтобы привести себя в сидячее положение. Во время боя Дейдара уничтожил обе его руки и ногу, другая нога пришла в негодность и уже в Иве была ампутирована для удобства обращения; культи были аккуратно перебинтованы. — Пару деньков назад Старый Ебанат-тайчо согнал всех самых косоруких ирьёнинов-новичков и дал им меня препарировать по живому. Ебать больной, скажи? А потом ещё и мне мои органы по очереди показывал, сука.       Во время сражения нукенин не соврал. К огромному удивлению шиноби Ивы, он в самом деле оказался бессмертным и регенерирующим со страшной скоростью, только конечности отращивать не умел. Дейдара краем глаза видел в совете запрос ирьёнинов на его детальное изучение.       — Мне старик Масамуне тоже не нравится, — расслабленно поделился Дейдара. Отступив на пару шагов, он опустился прямо на пол и, прислонившись спиной к стене, поставил свечу рядом и вытянул ноги.       Хидан сузил глаза.       — Так ты привереда? Не всем даёшь?       — Хидан, ну ёб твою мать, мы же так хорошо начали.       — Меня грязные разговоры тоже заводят, — Хидан кивнул на свой пах. — Пососёшь?       — А может, пососёшь сам у себя? Я тебе пару рёбер сломаю — сподручней будет выгибаться, да.       — Какие познания, — хмыкнул Хидан. Поёрзав, он сумел-таки перевернуться сидя и тоже привалиться спиной к стене. Вспоминая, как пластичен и быстр он был в бою, Дейдара на миг даже пожалел Хидана. Больше никогда ему не использовать тайдзюцу.       Подрывник прижался затылком к холодному камню. В отличие от советников, с нукенином Дейдаре неожиданно не хотелось собачиться из-за каждой фразы. На некоем глубинном уровне он был… понятным. Возможно, даже похожим.       — Расскажи мне про Акацуки. Где у вас база? Сколько вас осталось?       Хидан оскалился.       — Расскажу за минет, красотка.       — Завязывай. Злой язык скажет, ты в меня влюбился, — Дейдара запустил руку в сумку, извлёк комочек глины и принялся машинально складывать фигурки.       — Как спизднёшь чё-нибудь… — за движениями его пальцев Хидан наблюдал с оттенком тревоги: знал, чем может стать глина в руках Дейдары.       — Расскажи мне про Акацуки. А я в награду скажу нашим пришить тебе новую руку, чтоб ты мог удовлетворить своё нереализованное желание.       — Старый Ебанат-тайчо на это не пойдёт, — уверенно заявил Хидан. — У него херовы протоколы безопасности. У меня, прикинь, даже сортир по расписанию. Приходится терпеть, что всякие пиздюки лапают мой хуй и подтирают жопу.       — Скажи спасибо, что не оставляют спать в собственных моче и дерьмище, — пожал плечами Дейдара. — Но вообще, я серьёзно. Могу добиться трансплантации тебе одной руки.       Хидан резко посерьёзнел.       — Ты совсем отбитый, да?       — Мне это порой вменяют, — признал Дейдара, выминая сову. — Где ваша главная база, Хидан?       Нукенин нахмурился.       — За тобой никто не придёт, — негромко продолжил Дейдара. Сова распалась, стала приобретать очертания коршуна. — Ваши кинули тебя на милость Скрытой Скалы. Однако милости ты здесь не получишь. Мой народ непреклонен и жесток, и разделка живьём через месяц покажется тебе правда что не страшней прогулки на онсэн. С другой стороны, я могу улучшить условия твоего существования, — Дейдара бросил красноречивый взгляд на ведро.       — Нахуй это тебе?       — На тот, что мне нужны Акацуки. Каждый. Все до одного, — Дейдара улыбнулся. — Хочу познакомить их со своим искусством.       Лицо Хидана исказила кривая ухмылка.       — Ты, блядь, ваще больной! — объявил нукенин и резко наклонился вперёд — пошатнулся, едва не завалившись лицом вперёд, и только стальной пресс удержал. — Ты думаешь, я куплюсь на твои посулы и сдам остальных? Ты пиздишь, грёбаный грешник, и божественная кара найдёт тебя!       Скрывая досаду, Дейдара взял свечу и поднялся. В конечном итоге и у полубезумного пса Акацуки оказалось понятие командного долга.       — Ты сам делаешь себе хуже, Хидан. Акацуки не придут за тобой, а у старого ебаната Масамуне-тайчо хватит ресурсов наполнить твою жизнь бесконечными страданиями.       — Боль — очищение от грехов наших, — протянул нараспев Хидан. Хмыкнув, Дейдара шагнул к двери. — Эй, Дей-чан.       Дейдара остановился, обернулся с коротким замиранием сердца.       — Предатель Орочимару, — бросил Хидан. — Этот змеиный хер имеет какие-то мутки с Хокаге. Его на том поймали, поэтому он съебался из Акацуки. Нам он пиздец как портит малину, расхуяришь ему башку — никто плакать не будет.       Зубы на правой ладони клацнули, соскользнув с края ногтей.       Дейдара выразительно кивнул и вышел из камеры. За его спиной Хидан забормотал молитву.       В коридоре подрывника поджидал Кейджи.       — Ну и?.. — жадно спросил он, вновь запечатав проход.       Дейдара вручил ему свечу.       — Огрызается, — как можно более непринуждённо ответил Дейдара. Подумав немного, запустил свободную от глины руку в карман, вытянул тонкую пачку рё и сунул Кейджи. — Знаешь что, приведи ему шлюху. В борделе у южных ворот должны быть блондинки.       — Но зачем, Дейдара-сан? — пробормотал Кейджи, глядя то на деньги в руке, то на капитана подрывников.       — Метод кнута и данго, — сообщил Дейдара и оставил растерянного чунина думать в одиночестве.       К тому времени, как он вышел обратно на свежий воздух, стемнело окончательно. Со скалы, где располагался вход на базу корпуса разведки, открывался вид на деревню: не как с высоты птичьего полёта, конечно, но неплохой. Совсем немного огней горело; Ива засыпала.       Взгляд приковался к самому высокому массиву в пределах стен — резиденции Цучикаге. Прикусив губу, Дейдара решил, что останется в селении этой ночью.       Дверь дома Куроцучи он открыл своим ключом, щёлкнул выключателем в прихожей. Разуваясь, приметил незнакомые сандалии: женские, но слишком элегантные для сестрёнки. Усмешка сама выползла на губы, и Дейдара, оставив сумки со снаряжением в прихожей, прошествовал в гостиную дома.       Там горел свет, и на диване (том самом, для Дейдары личном, где ему довелось провести столько ночей) у чайного столика сидели Куроцучи и незнакомая Дейдаре девица: невысокая, тонкая, светловолосая, редкой в Скале породы. Девушки пили чай и болтали, при этом рука Куроцучи лежала в считанных сантиметрах от колена блондинки. Дейдара привалился плечом к косяку.       — Моё место занято?       Сидевшая к нему спиной блондинка вздрогнула и резко обернулась, и Дейдара получил возможность разглядеть её пышную грудь, милое личико, чуть вздёрнутый носик, никогда не встречавшийся с чужим кулаком, и широко распахнутые зелёные глаза в обрамлении пушистых ресниц. Конфетка, что сказать.       — Ой, Дейдара-сан наконец-то пришёл! — подскочив с дивана, она всплеснула холёными ручками. Тогда Дейдара окончательно утвердился во мнении, что она — не куноичи. — Куроцучи-чан обещала познакомить меня с вами!       — Да, точно, так и было, — натянуло улыбнулась Куроцучи, всем своим видом давая понять, насколько не вовремя подрывник заявился. — Дейдара-нии-сан, это Фукуи Минако, она работает в семейной кондитерской в восточном районе.       — Вам нравятся сладости, Дейдара-сан? — живо спросила Минако. — Я принесла кое-какие, — она указала на столик, где рядом с двумя полными чашками и чайником пристроилась большая коробка, наполненная вагаси всех мыслимых форм и расцветок. Девушка явно рассчитывала произвести впечатление своими кулинарными способностями.       — Не люблю сладкое, — откликнулся Дейдара, старательно скрывая веселье: до того расстроенной выглядела Куро. — Мелкая, есть что из нормальной еды?       — Пошли посмотрим! — преувеличенно бодро предложила Куроцучи. Поднявшись сама, она ласково усадила Минако обратно на диван. — Подожди немножко, Минако-чан, мы скоро вернёмся.       — Хорошо, — хлопнула пушистыми ресницами девушка, и шиноби ушли на кухню.       — Офигенно не вовремя! — едва за ними закрылась дверь, зашипела Куроцучи.       — А мне кажется, вовремя, — Дейдара вымыл руки, по-хозяйски распахнул холодильник и принялся изучать содержимое. — Ты что, мелкая, моим именем девок заманиваешь?       — Хоть какой-то от тебя толк! — огрызнулась Куроцучи, потом вздохнула и присела на разделочный стол. — Дейдара, ну правда. Мне очень хочется.       — Так я ведь не против, Куро. Развлекайся в своё удовольствие! — щедро махнул рукой Дейдара и выудил из холодильника кацудон.       Куроцучи поджала губы.       — Ага, не против он, — пробурчала она. — С твоим приходом у меня ни шанса. На тебя каждая вторая в деревне засматривается из-за них, — Куроцучи картинно скосила взгляд на его руки.       Уже впившийся зубами в свинину Дейдара подавился.       — А они в курсе, что я этими ртами искусство творю? — прокашлявшись, уточнил он. — Опасное такое искусство, мм.       — Ты думаешь, им есть до этого дело? — проникновенно уточнила Куро.       — Я вообще мало думаю о том, что воображает мой фан-клуб, — пожал плечами Дейдара. — Саки как-то пыталась затирать, но я ей рот быстро заткнул…       — Без подробностей! — потребовала Куроцучи.       Дейдара улыбнулся.       — А что до того, что с моим приходом у тебя ни шанса… Спорим? На щелбан?       — А давай! — хохотнула Куроцучи, они пожали руки и вернулись в гостиную. Дейдара — так и не расставшись с блюдом.       — Ой, Куроцучи-чан, я нашла такие замечательные татами! — за время их отсутствия Минако успела распотрошить прежде аккуратно сложенную в углу стопку татами и расстелить их на полу, где и уселась. — Идёмте сюда, так привычнее и удобнее!       — Меня всё устраивает, да, — заявил Дейдара и спланировал на свой любимый диван, ещё хранивший тепло девичьих тел. Поставив тарелку с кацудоном на столик рядом с чашками и вагаси, Дейдара расстегнул форменный жилет и потянулся.       Минако следила за его движениями, игрой мышц под водолазкой с нескрываемым предвкушением. Пользуясь тем, что она отвлеклась, Куроцучи уселась рядом с девушкой, чуть ближе, чем было бы прилично.       — Ну-с… откуда вы две знаете друг друга?       — Куроцучи-чан иногда заходит к нам в кондитерскую, — охотно поведала Минако. — Ей нравится узнавать больше по разные сладости, и я рассказывала…       Дейдара не удержался и иронично поглядел на Куро. Та испепелила его взглядом в ответ.       — …так, слово за слово, я узнала, что Куроцучи-чан близко знакома с вами, Дейдара-сан, — Минако прикусила пухлую губку. — Вы знаете, в деревне многие восторгаются вами.       — Наслышан, — ухмыльнулся Дейдара.       — Я просто не могла упустить шанс познакомиться с вами, — Минако бросила на него кокетливый взгляд из-под ресниц. — Вы понимаете, выразить вам свою признательность за то, что вы защищаете нашу деревню.       Целый ворох острот крутился на языке, но Дейдара сдержался. Вместо этого он вскинул бровь.       — Это круто, конечно, но с чего бы мне тратить на тебя время, Мина-чан?       — Что? — хлопнула она ресницами: не ожидала такой реакции.       — С чего ты взяла, что единственная хочешь… выразить мне свою признательность? — любезно пояснил Дейдара. — Я к сестрице чисто похавать зашёл, а так у меня ещё уйма планов на вечер, да.       — Пла?.. — Минако оборвала себя на полуслове. Её личико на мгновение приняло обиженное выражение, которое очень быстро, впрочем, сменилось задумчивым, а после стало и вовсе коварным. — И неужели нет способа заставить вас задержаться, Дейдара-сан?       Дейдара указал на кацудон.       — У тебя есть время, пока я не закончу с едой. Убеди меня задержаться.       Растянув пухлые губы в улыбочке, Минако сделала движение в его сторону.       — Эй, Мина-чан, я ем, — напомнил ей Дейдара. Минако осеклась, удивлённая, и Куроцучи аккуратно прикоснулась к её плечу, потянула к себе.       Развернувшись к ней, Минако поняла, что Дейдара имеет в виду. На мгновение стало страшно — вот поэтому девочкам из хороших семей и говорят не засматриваться на шиноби! — но и изведать обещанные молвой и воображением ласки трёхротого гения хотелось. Поэтому Минако взяла себя в руки и сама придвинулась ближе. Куроцучи положила ладонь ей на затылок, мягко массируя кожу головы. По спине Минако пробежали сладкие мурашки.       Когда Куроцучи поцеловала её, Минако сразу приоткрыла пухлые губки. Их касаться было одно удовольствие, и Куроцучи не отказала себе в неторопливом, ласковом исследовании их изгибов. Сладко — как карамельный сироп.       Наблюдая за тем, как девушки сплетаются языками, Дейдара жевал нарочито тщательно, медленно. Ему нравилось, как Куро краснеет и учащённо дышит, а Минако льнёт к ней, гладит плечи, скользит пальчиками по шее, спине.       Не разрывая поцелуй, Куроцучи легла на спину, утягивая Минако за собой. Та встала на четвереньки, склонилась, целуя Куроцучи, и перекинула шелковистый каскад светлых волос на другую сторону, чтобы те не закрывали обзор Дейдаре. Руки Куро удобно устроились на узкой талии девушки, скользнули дальше, по бёдрам, пока Куроцучи с голодной улыбкой не сжала ягодицы Минако. Она дёрнулась вперёд, выгибаясь со сладким полустоном, и Куроцучи приподнялась, покрыла поцелуями шею девушки. Минако снова застонала, на это раз громче, и покосилась на Дейдару.       — Плохо стараешься, мм.       Минако нырнула вниз, легко боднув Куроцучи в плечо, и уложила её на татами, спустилась к груди. Распустив завязки домашней рубахи, Минако прильнула губами к светлой коже, обвела языком контуры шрамов на рёбрах и животе. На прикосновение к ним Куроцучи вздрогнула и, вцепившись в светлые волосы, дёрнула девушку обратно к груди. Минако зашипела, но не посмела более ярко возмущаться, послушно поцеловала там, куда Куроцучи её направила.       Дейдара наблюдал за этим с растущим жаром.       — Я почти закончил, — негромко заметил он, но Минако услышала, дёрнула бровками в попытке сообразить, как удержать внимание шиноби на себе. Куроцучи пришла ей на помощь, подталкивая вниз.       «Вниз» к другим девушкам Минако никогда не ходила, а потому смутилась, запунцовела. Приметив это, Дейдара демонстративно опустил тарелку на стол — вышло громко. Минако прикусила губку, а затем помогла Куроцучи выбраться из остатков одежды.       Первые прикосновения язычком вышли лёгкими, боязливыми, но по участившемуся дыханию Куроцучи Минако поняла, что всё делает правильно. Думая о том, каких прикосновений хотела бы сама, Минако продолжила выводить круги языком, между делом аккуратно запустив пальчик внутрь Куроцучи.       Куро вскрикнула, выгибаясь. Хотелось закинуть ногу на спину Минако, но Куроцучи боялась нечаянно переломить хребет хрупкой гражданской, а потому только развела ноги шире, в наслаждении почти забыв о том, что рядом сидит Дейдара.       Не забыла о нём Минако: то и дело поглядывала на подрывника в момент особо громких стонов Куроцучи. Откинувшись на спинку дивана, Дейдара беззастенчиво наслаждался зрелищем, но ничего не собирался предпринимать, пока Куроцучи не получит своё. В конце концов, эта карамельная девочка — её добыча.       И она получила: горячая волна оргазма сотрясла её, и Куроцучи со сладким стоном обмякла на татами. Отстранившись от неё, Минако повернулась к Дейдаре. Облизнула влажные губки.       — Я убедила вас, Дейдара-сан?       — Если сосёшь ты так же хорошо, как лижешь… — Дейдара усмехнулся и похлопал по пустому месту рядом с собой.       Приглашать дважды не потребовалось: Минако проворно забралась на диван и занялась возбуждённым членом Дейдары. Сосала она отлично: брала глубоко, не давилась, прекрасно знала, где провести язычком, где подключить пальчики. Запрокинув голову на спинку дивана, Дейдара прикрыл глаза. Как хорошо, однако, вечер обернулся…       — Дейдара-сан, — когда он кончил и чуть отдышался, окликнула его Минако.       — Мм?       — Возможно, теперь вы могли бы…       — О чём ты? — Дейдара лениво разлепил один глаз, устремил смеющийся взгляд на растерявшуюся девушку. Заодно отметил, что Куроцучи нет в комнате, а где-то за стенками приглушённо журчит вода. — Ты ж хотела выразить мне свою признательность за то, что я стою на страже твоего спокойного сна. Я принял твою благодарность, Мина-чан.       — Но!.. — начала было Минако, но Дейдара сбил её с мысли, хлопнув по заднице. — Ох-х!       — Путь к блаженству лежит через самую высокую гору. За один раз через неё не перебраться.       — Ну тогда… — Минако заглянула ему в глаза. — До следующего раза, Дейдара-сан?       — Умная девочка, — оскалился Дейдара. Поднявшись, он поправил одежду, увлёк Минако в прихожую и выставил в лунную ночь.       Захлопнув за девушкой дверь, Дейдара потянулся и распустил хвост.       — Уже всё? — спросила, выходя из ванной, Куроцучи. В коридор повалил пахнущий чем-то цветочным пар.       — Чего затягивать? — проведя пальцами по волосам, Дейдара решил, что всё же пришла пора их вымыть. — Я, кстати, кинул ей возможность продолжения — развлекайся, — он цокнул и вопросил: — И почему девки тащатся от мудаков?       — Не все, — спокойно возразила Куроцучи. — Да и ты мудак ситуационный.       — Как Рикудо спизднул, — хмыкнул Дейдара и прошёл мимо неё в ванную.       — Полотенце возьми зелёное! — напутствовала его Куроцучи.       Когда через четверть часа Дейдара — посвежевший, со влажными волосами, без спросу замотавшийся в один из длинных пушистых халатов, коими сестрёнка обладала в пугающем изобилии, — присоединился к ней в гостиной, Куроцучи баловалась вагаси.       — Готовит она правда неплохо, — сообщила Куроцучи, услышав шаги.       — Сготовила нам впечатлений на всю неделю, — Дейдара рухнул рядом с ней на диван, вытянул ноги. Краем глаза сравнил тот халат, в который закутался сам, с тем, что нацепила Куро, и одобрительно хмыкнул, решив, что его таки лучше. — В деревню в течение двух дней придёт команда из Конохи. Нам с тобой нужно хорошенько их обработать.       — Твоё избирательное мудачество, мой непревзойдённый шарм — обработаем, — откликнулась Куроцучи и вдруг сунула ему в зубы что-то ярко-жёлтое, с цветочком наверху. — Кусь.       — Атфали! — буркнул Дейдара, не разжимая зубов.       — Хотя бы попробовать ты должен! — настаивала Куроцучи, сдерживая смех. — Кусь, Дейдара-нии!       «Кусь» Дейдара сделал: протянув руку, цапнул Куро за бок. Халат поглотил большую часть урона — Куроцучи по-девчоночьи хихикнула, но не сдалась. Перехватив его руку, она с боевым кличем предприняла новую попытку накормить его чем-то жёлтым с цветочком. Стерпеть это дольше Дейдара не сумел и, быстро пересилив Куроцучи, подмял её под себя и защекотал до истерического смеха и мольбы:       — Хва… хватит, ха-ха! Я сдаюсь!..       — Так бы сразу! — отпустив её, Дейдара улыбнулся, вспомнив, и щёлкнул Куроцучи по лбу. — Мы спорили.       — Да знаю, знаю, — пробурчала Куроцучи, потирая лоб.       Довольный собой, Дейдара сел и расслабленно откинулся на спинку дивана. Куроцучи, наоборот, растянулась во весь рост, закинув ноги на бёрда Дейдары.       — Известен состав коноховской команды?       — Капитана на заставе идентифицировали как Учиху Итачи, — отозвался Дейдара, принимаясь механически проминать оказавшиеся у него под руками маленькие ступни. Куро разнеженно мурлыкнула, поощряя. — С ним Инузука, Хьюга и Абураме.       — Все клановые, да ещё и под предводительством гения Учиха, советника Хокаге? — Куроцучи присвистнула. — Если они не принесли предложение союза, я удивлюсь… Немного правее.       — Я тоже думаю, что они с заделом на объединение, хотя бы в отлове Акацуки. Проблема в том, что уже какое-то время Хокаге заигрывает с Суной. А ты знаешь, как старики в совете относятся к Песку.       — Не могу сказать, что они безосновательно не доверяют Суне, но правда и то, что мы сами не без грехов. А что говорит Роши-сан?       — После того, что Акацуки сделали нам, Роши даже с Туманом объединится, чтобы их перебить.       — То есть ты и Роши против Кацушиге с Рокеро и их говорящих голов… — Куроцучи потёрла висок. — Хорошо, что мой отец возвращается в деревню.       — Что? — удивился Дейдара.       — Даймё его отпустил, — пояснила Куроцучи. — Судя по последнему письму бати, нашему феодалу совсем немного осталось, и он, учитывая ситуацию в Иве, разрешил батю от миссии раньше положенного срока.       Дейдара присвистнул. Почти восемь лет прошло с тех пор, как к реликту-даймё в качестве начальника охраны был направлен Кицучи. Эта должность в Стране Земли считалась слишком почётной, чтобы ставить на неё кого ни попадя — вот и назначили сына Третьего Цучикаге. Даймё и его семейство были в восторге. Кицучи с каменной волей принял приказ перебраться в столицу, оставив Куро одну в большом семейном доме под присмотром одного только занятого заботой о целой деревне деда.       — Ну надо же… — Дейдара задумчиво выбил ритм на щиколотке Куроцучи и нашёл потенциальную проблему. — Не слышала, случаем, кого прочат в телохранители нового даймё?       Страдальчески вздохнув, Куроцучи пихнула его ногой в плечо, а после ещё и на себя указала.       — Заебись…       — Разве что в мозг.       — Нам срочно нужно найти жертву.       — Найдём, — пообещала Куроцучи, укладываясь поудобнее. — Хорошо то, что мой батя будет иметь голос при выборе нового телохранителя даймё. По сути, без его одобрения не назначат.       — А он… ну… — Дейдара свёл на переносице брови. — Он поддержит моё выдвижение на пост Цучикаге?       — Я не думаю, что с этим будут проблемы, — взвешивая слова, ответила Куроцучи. — Мне кажется, он знает, что дедушка хотел видеть своим преемником тебя.       — А тебя старик хотел родить ему правнука, насколько я помню, — подзудил Дейдара, за что чуть не получил ногой по носу. — Хах, вот ржачно будет, когда твой батя выяснит, что его дочурке нравятся не брутальные мужики, а грудастые цыпочки!..       — Умолкни! — Куроцучи резко села, пунцовая до корней волос. — Какой из тебя Цучикаге, Дейдара?! Ты даже не можешь вести себя сдержанно!       — Это с тобой я не сдерживаюсь. Не хочу перед тобой притворяться. Несдержанный мудак — зато какой есть.       — Дейдара… — прошептала Куроцучи, да так и замерла. Минуту длилась пауза, а затем Куро раскинула руки в стороны. — Обнимашки?       — Ну ладно, иди сюда, — притворно проворчал Дейдара. Куро усмехнулась и прижалась к Дейдаре, и он заключил её в кольцо рук. Опустив подбородок на макушку сестрёнки, Дейдара негромко сказал: — Если мы не налажаем с коноховскими, номинация у меня в кармане. За голосованием и одобрением даймё дело не постоит.       — Я хочу в совет деревни, — сонно буркнула в сгиб его шеи Куроцучи.       Дейдара погладил её по спине.       — Не поверишь, я уже решил, что это будет одним из моих первых приказов в качестве Четвёртого Цучикаге.