Весь класс удивлённо смотрел на Кролеву, что неожиданно для всех вскочила с самым неожиданным заявлением. Шокированней всех был Волкодав.
А она ни на кого не смотрела. Девочка обняла себя за плечи, опустив взгляд вниз, ей было сложно дышать, горло будто сдавило, кружилась голова, грудная клетка болела, а сердце бешено колотилось.
Что это за воспоминания? Чьи? Откуда?
Кто-то начал говорить, Юля ничего не слышала, чувствуя, что ей становится хуже. И дико болела шея.
— М-мне нужно в медпункт… — сдавленно пробормотала она, схватила портфель и выбежала из класса. В коридоре стало ясно, что до медпункта в таком состоянии она не дойдет — и она завернула в туалет, на ходу бросая портфель и опираясь на раковину. Даже скорее врезаясь в неё. На глаза наворачивались слёзы, живот собирался вывернуться на изнанку, её знобило и потряхивало, она еле стояла. И все мысли перекрывал
страх. Липкий, иррациональный, детский и такой невыносимый. Страшно, безумно страшно, будто те воспоминания она пережила только что, будто они продолжаются, будто именно сейчас она умрёт.
Дрожащими руками она включила воду, ничего не видя. Слёзы пошли от такого отчаяния и паники, она попыталась их смыть, попадая и на волосы, и на одежду, потом медленно съехала под раковину, сжимаясь в комочек и начиная рыдать.
Почему так страшно? Почему впервые в жизни настолько страшно?
Наверное, прошло минут десять, прежде чем она более-менее оклемалась. Она кое-как поднялась, выключая воду и взяв свой рюкзак, и побрела на четвёртый этаж.
— Василиса Александровна?.. — тихо постучав, заглянула она. Врачиня сидела за столом, а рядом на углу сидел Август и мучался над домашкой.
— Да? — подняла она голову, и, видимо, девочка выглядела так плохо, что психологиня вскочила, подбегая с обеспокоенным выражением. — Господи, что случилось? Что-то болит? Тебя кто-то обидел?
Берг тоже поднял голову, а потом приподнялся, взволнованно смотря на нее.
— Н-не знаю… — пробормотала Кролева.
— Садись-садись… — она подвела её к ближайшей койке, усаживая. — Август, можешь сделать чай?
Берг быстро закипятил электрический чайник, налил заварки и разбавил кипятком, положил туда мёд, и все это впихнули Юле. Она хлебнула его — тёплый, немного сладковатый с привкусом мёда и трав, очень приятный и успокаивающий.
— Ну, что случилось? — ласково, но с беспокойством спросила Василиса Александровна, садясь рядом.
— Не знаю… — вздохнула зелёноглазая. — Я просто… Ну… В классе есть парень, который со мной флиртует… Он, кажется, пытался меня поцеловать… А у него есть клыки, небольшие… И я… — она подобрала колени под себя. — Вспомнила… Или не знаю, может, я не вспомнила, я не помню такого… Но кто-то… Кто-то с огромными клыками… — она недолго молчала, собираясь с силами. — П-пил мою кровь… — она уткнулась в колени, сжимая кружку и снова начиная дрожать. Врачиня начала осторожно гладить её по плечу.
— И что случилось?.. — вставая на корточки перед ней, спросил Август.
Кролева глубоко вздохнула, отпила ещё чаю и продолжила:
— Мне поплохело… Я сначала вскочила и попросила меня пересадить, а потом выбежала и спряталась в туалете… А потом пошла сюда…
— Вот как… — произнесла психологиня. — Ты можешь описать симптомы, пожалуйста?
— Ну… Было сложно дышать, сдавило горло, болела грудь… Ещё кружилась голова, живот скрутило… Знобило и ещё была дрожь… Очень сильно колотилось сердце, и в туалете я не могла перестать плакать… Было очень страшно, но я не понимала, почему… И ещё болела шея… Будто меня правда укусили…
— Паническая атака? — посмотрел на Василису Александровну медбрат.
— Очень похоже… — задумчиво пробормотала она. — У тебя когда-нибудь они случались?
Юля мотнула головой.
— Нет…
— Могу я осмотреть твою шею?
— Шею?.. — Кролева отставила кружку и оттянула воротник в том месте, где болело. До сих пор там побаливало, хотя никаких ран не было. Врачиня осмотрела и прикоснулась к двум симметричным родинкам, которые защипало.
— Что это?
— Родинки…
По крайней мере, так Юля раньше думала.
Прозвенел звонок.
— Это не родинки, — нахмурилась Василиса Александровна. — Это шрамы.
— Что?
Это не могли быть шрамы. Такие ровные, чуть больше укола иглы. Только две отметины, шрамы такими не бывают, даже если это укус. На коже нет и не было каких-либо следов зубов. Эти родинки у неё, кажется, всю жизнь.
Но Василиса Александровна была уверена.
— Поверить не могу, что твои родители ничего не сказали… — фыркнула она.
— Что? Серьезно ничего не сказали? — удивился Август.
Спросить, что же ей опять не рассказали, Кролева не успела — в медпункт ввалились её подруги, наперебой галдя и спрашивая, как она.
Врачиня быстро встала и преградила им путь.
— Вам двоим нельзя подходить, — она показала на Еву и Арию.
— Что?
Удивились все, кроме Августа.
— Почему это? — первой возмутилась Юля.
Василиса Александровна тяжело вздохнула, что предвещало долгий рассказ.
— Ты слышала про Трансильванское жертвоприношение?
— Что это? — напряглась девочка.
Взгляды подруг не ободрили — наоборот. Они были в шоке и в ужасе. Смотрели сочуствующе и напуганно.
— Она тоже?.. — пробормотала Звёздная, неосознанно прикасаясь к шее.
— Десять лет назад дети до 7 лет начали массово пропадать, — начала Василиса Александровна. — Все просили помощи у Яги Младшей. В конце концов, она нашла их. Их приносили в жертву… — она отвела взгляд вздыхая, голос стал тише. — Выпивали кровь… Кто это был — так и не узнали. Около 20 детей удалось спасти, но многие погибли. Это происходило в Трансильвании, за что этот случай и назвали «Трансильванским жертвоприношением». У спасённых детей есть два небольших шрама на шее — как у тебя. Они боятся клыков и крови, их водят к специалистам, которые помогают побороть этот страх… Поэтому я и сказала — тем, кто имеет клыки, нельзя к тебе подходить, у тебя могут случаться панические атаки.
— Но… Ри и Ева меня не пугают… И оборотни…
Они горячие, как пожар. От них нет холода и страха, только тепло.
По взглядам окружающих Юля поняла, что ляпнула это вслух, и ойкнула.
Василиса Александровна приулыбнулась.
— Ладно… Если всё действительно в порядке, то хорошо.
— К тому же, у меня почти нет клыков… — добавила Невская, и Бесс кивнула.
— И у меня тоже.
Врачиня вздохнула и взяла какой-то блокнотик на кольцах с ручкой, написала, оторвала листок и протянула Юле.
— Когда будешь в Белянке, купи это. Оно успокоит паническую атаку. Пока что, я думаю, Звёздная с тобой поделится…
— Я не пью таблетки, — перебила Алиса. — Я практически ничего не помню, так что у меня не случаются атаки.
— А, вот как…
— Держи, — Август дал Юле упаковку таблеток, которые достал из ящика стола. — И пей что-нибудь успокаивающее.
Кролева кивнула.
Прозвенел звонок, девочки заторопились на урок.
— Передай Селивану Фадеевичу, что тебе нельзя сидеть рядом с обладателями клыков, ясно? — добавила вслед психологиня, Юля снова кивнула и вместе с подругами вышла.
В классе оказалось, что её уже пересадили — на предпоследнюю парту первого ряд, рядом с Мирой Каменецкой, фениксой. Наркисс снова сидел один, а Волкодав сидел с Мситславой Левиной.
— Забавно… Оба оборотня в классе сидят за одной партой, а за ними оба — вампиры… — пробормотала Юля, садясь на определённое для неё место.
***
— Скучно…
Юля фыркнула, услышав реплику Волкодава. Ему хорошо, он освобождён, а её заставляют прыгать, как дурочку, чтобы эта метла взлетела.
— Если тебе так скучно, то попробуй полетать! — крикнула она, на что он показал язык и стал смотреть на тех, у кого успехи в полётах хотя бы были.
Кролева фыркнула, разбежалась и подпрыгнула. Пролетела она очень мало.
За спиной засмеялся златоглазый. Девочке захотелось кинуть эту метлу ему в голову, но она сдержалась.
Глубоко вздохнув, она сконцентрировалась, пытаясь заставить энергию литься в метлу.
Сейчас…
Сейчас у неё получится…
Немного стараний…
Она оттолкнулась и…
Бам-с.
Не вышло.
Она поднялась и, фыркнув, направилась к лавочке, где сидели Ева и Агни, и плюхнулась туда.
— Юль, ну, не унывай, всё получится… — попыталась ободрить её саламандрия.
— Я — бездарность… — опираясь на метлу, проныла Кролева.
— А я тебе давно говорил, — язвительно произнёс Волкодав, сидевший неподалёку.
— Вань! — одёрнул его Женя.
— Не слушай его, — произнесла пепельноволосая, — Всё получится.
— У меня уже больше недели ничего не получается…
— Неделя — не так уж и много! — возразила Тёмная. — Всё будет хорошо!
Юля ответить не успела, потому что отвлеклась на спускавшуюся Полину Белецкую. У той что-то не задалось с приземлением, и она упала с метлы, немного проехав по земле и ободрав колени с ладонями, так как была в шортах.
— Белецкая! Ох, ты в порядке?! — поспешила к ней учительница.
Одноклассница поднялась и отряхнулась, немного зашипев. На коленях были ссадины, из которых текло немного крови.
— Всё в норме, просто колени ободрала…
— Вот потому я и говорю вам носить штаны… Иди в медпункт. Волкодав, проводи её — всё равно не занимаешься.
— Ага… Сейчас… — оборотень поднялся, и Юля заметила, что что-то не так. Он стоял нетвёрдо, его будто качало.
— Вань, ты чего?.. — заметил его состояние Паков.
— Да… В порядке… — пробормотал он, немного согнувшись.
А после грохнулся в обморок.
***
— Мы можем поговорить?
Кролева подняла глаза, по голосу узнав Наркисса. Он немного отвёл взгляд, она тоже.
— Да, конечно…
Они целый день избегали друг друга. Зелёноглазая понимала, что нужно как-то объяснить ему, что случилось, но волновалась.
Так вот как психические травмы ставят крест на личной жизни… Не то, чтобы она хотела проводить подобный эксперимент.
Она отложила книгу, как бы невзначай пытаясь скрыть название, и поднялась. Но Наркисс, очевидно, заметил.
— Дракульщина? — спросил он, приподнимая бровь.
— Что?
— Трансильванское жертвоприношение.
Она вздохнула, отводя взгляд, и кивнула.
— Так вот почему…
— Угу…
Он немного молча постоял и ушёл. Юля грустно вздохнула и вернулась к чтению. Но она никогда не была поклонницей жутких историй, поэтому в итоге поднялась и понесла книгу на место.
Из коридора третьего этажа донеслись тихие звуки скрипки.
Кролева прислушалась. Будто кто-то играет на пробу, вспоминает, как правильно… Оглядевшись и поставив книгу, она направилась к музыкальной комнате.
У первых-вторых курсов сейчас был, обед, она просто выскользнула пораньше, а у старших наоборот шёл первый урок. На третьем этаже были кабинеты дополнительных уроков, которые ставили в конце учебного дня, поэтому они были пусты. Дверь в музыкальную комнату была приоткрыта.
Сильно Кролева не таилась — а потом поняла, что зря. Как только дверь скрипнула, все звуки затихли, а, заглянув внутрь, она никого не увидела. Неужели правда музофеи?..
Огромное количество инструментов немного мешало обзору, но, прислушавшись, она ничего особенного не услышала. Чего-то не хватало, но, учитывая, что она была здесь всего однажды, она решила, что это всё её воображение.
Взгляд зацепился за пианино, и она осторожно вошла в комнату, после проводя рукой по крышке. Ещё бы она играть хоть немного умела… В детстве у нее был игрушечный синтезатор, который она успешно сломала.
Воровато оглядевшись, она
украла пианино села за него, поднимая крышку, и едва-едва провела по клавишам. Потом она осторожно немного понажимала их. Мелодия получалась откровенно плохая. Вздохнув, она откинулась немного назад, прикрывая глаза. Как и ожидалось.
Уходить не хотелось. Ха-ха, будто к ней может прийти озарение… Для этого нужно талант иметь…
А ты уверена? Попробуй сделать так…
Она попробовала сыграть так, как ей показалось правильным. И получилось лучше.
Если попытаться так, как она чувствует?..
И она осторожно, тихо заиграла.
Будто кто-то вёл её руки.
Старая, немного печальная мелодия. Такое чувство, что она её слышала когда-то. Музыка о… Расставании и предчувствии скорой встречи…
Кто-то стукнулся и громко ойкнул, и Юля сразу прекратила играть, быстро вытирая глаза.
И почему она заплакала?..
Подскочив, она молниеносно оказалась возле контрабаса, из-за которого пришел звук.
Там сидел Волкодав, потиравший локоть в обнимку со скрипкой.
— Т-ты… Ты что тут делаешь?! — возмутилась она, пытаясь скрыть румянец. Ну, почему из всех людей именно он услышал?!.. По её мнению её игра, может, и была неплохой, но он-то в музыкалке учился!..
— Я первым пришёл, — огрызнулся он, отворачиваясь.
— Это не повод подслушивать!
— Ничего я не подслушивал! Больно надо! Где ты вообще научилась так хорошо играть?..
— Х… Хорошо?
Вся злость Кролевой мгновенно улетучилась, осталось только удивление. Он что, сказал, что она хорошо играет?..
Волкодав посмотрел на нее и хмыкнул.
— Ты сейчас выглядишь так, будто впервые играла…
Юля опомнилась, фыркнула и отвернулась.
— Теперь ты должен показать мне свою игру на скрипке!
— Чего?!
— Да ты же все равно в музыкалке учился…
Златоглазый, недовольно бурча, поднялся с пола.
— Ладно уж… Считай, я отплачиваю долг.
Юля с довольным выражением плюхнулась на фортепианный стул, с предвкушением смотря на него.
— Только… Я давно не играл на скрипке… Не суди строго…
— Да начинай уже, я тоже не великая музыкантка.
Вздохнув, он упер скрипку в плечо, другой рукой держа смычок, и, собравшись с силами, начал играть.
Какая знакомая мелодия…
Спокойная и чем-то похожая на ту, что Юля играла на пианино… Тоже немного печальная… И тоже старая-старая, тоже — будто тот, кто её написал, ждал чего-то.
Или кого-то?
Прервал их звонок.
Волкодав резко прекратил играть, а Юля быстро отвернулась. Ей кажется, или она становится слишком сентиментальной?..
— Я думаю, мне пора, — быстро вскочила она, не смотря на него. — Пока мои подруги меня не обыскались.
Она быстрым шагом вышла, пока он ничего не сказал, но на пороге обернулась:
— Кстати, ты очень красиво играешь!
И после этого убежала.
