Предначертанная случайность

Я все еще никак не могла прийти в себя. Адреналин, ранее бурливший в крови, стал меня медленно отпускать, оставляя после себя сплошные неприятные ощущения и неприятный дискомфорт, как осадок или напоминание о моем легкомыслии. Сама виновата, что пришла в это место, наплевав на предупреждение взрослого человека. Если бы не поддержка брата, который меня подбадривал, силясь успокоить, я бы окончательно расклеилась, лишь по истечению получаса придя в себя. Я стала слишком мягкой. Куда же улетучилась моя непоколебимая выдержка, которой я так гордилась? — Пойдем домой. — брат повторил фразу уже более настойчиво. Кажется, когда он говорил об этом в первый раз, я не услышала. Но мне не на столько плохо, что я абсолютно не могу соображать. Я четко знаю, как должна поступить сейчас. Я ведь обещала торговке вернуться в скором времени за своими вещами. Если этого не произойдет, мою вылазку в город можно считать совершенно бессмысленной. Подойдя к бочке, чуть не споткнувшись об выступающий камень, я с трепетностью забрала свое кольцо. Мои руки до сих пор были ослабевшие, не позволяющие крепко сжать руку в кулак. Чувствую себя малоподвижным Буратино из дерева. Вернувшись обязательно несколько раз вымою кольцо с мылом. После того, как его потрогали разные непонятные, немытые микробные детишки из трущоб, страшно представить, сколько теперь вредоносных бактерий водят хороводы на моей драгоценности. Сунув кольцо в нагрудный карман, я повернулась к брату. — Стаси, пойдем, у меня есть еще одно незавершенное дело… Торговка словно только и поджидала, когда же я вернусь. — Ты все-таки нашла своего брата. — улыбнулась торговка апельсинами, возвращая мне мой рюкзак, в дополнение со связкой спелых фруктов, о которых мы и договаривались. Анастасий без лишних слов расплатился за мою покупку, пожелав женщине хорошей торговли. — Чего же ты не сказала, что тебе так хотелось апельсинов? Наверное, несколько килограмм взяла. — попричитав, брат водрузил мой рюкзак себе на плечо, выровняв шлейки. Связку апельсинов он мне тоже не доверил нести из-за их тяжести. — Это было необходимо для одной цели, без которой я бы не смогла вернуть украденную вещь. Мы отправились обратно тем же путем, каким в прошлый раз вышли на торговую площадь. Анастасий знал четкую дорогу, которую по пути я старалась запомнить, изучая выделяющиеся ориентиры: статуи, деревья необычных форм, постоянные торговые лавки или необычные дома. Брат ни на шаг не отходил от меня, часто интересуясь, хорошо ли я себя чувствую. — Стаси, не волнуйся, не надо над мной так трястись, я же не древняя ваза из прошлых эпох, которую можно просто взять и случайно разбить. — Ты еще более хрупкая, чем ваза. Да и она хотя бы постоянно остается на одном месте, поэтому охранять и заботиться о ней не составляет никакого труда. — хмыкнул принц. — Ты же постоянно так и норовишься нарваться на приключения. В этом плане ты такая же, как и я. Мы определенно родственники. Он точно желал отвлечь меня от происшествия своими разговорами, мне это было понятно. Хотела сделать близким людям приятно, а по итогу заставила лишь волноваться. Мне показалось, что добрались мы до дворца слишком быстро. Подозреваю, в один прекрасный момент брат немного срезал путь, воспользовавшись своей магической силой. Смолчал, не стал предупреждать. Прошли мы через одни из главных ворот. Возвращаться и искать расщелину было бы слишком долго. Пришлось бы обходить дворец, с другой стороны. Защита замка устроена так, что выйти беспрепятственно ты можешь, а вот что войдешь обратно тем же ходом — не факт. Стражи вытянулись по стойке смирно. Чары Лукаса все же рассыпались, стоило мне переступить порог, судя по недоуменной реакции некоторых людей, которые думали, что принцесса в это время кукует в своей комнате, занимаясь рукоделием. Интересно, няньки спохватились, что меня вот уже несколько часов не было в комнате? Мне это конечно на руку, но их что, не смутило, что ребенок столько часов спит? Им не захотелось убедиться, что со мной все хорошо, вдруг мне нездоровится? Очень надеюсь, что мама не заходила, она ведь разволновалась бы, точно подняв на ноги дворец. Мы с ней редковато видимся. Реже, чем хотелось бы, ведь она по-прежнему живет с тётей Грэтти в Рубиновом дворце, который я просто называю «Холодный дворец», потому что там живут те люди, которых при королевском дворе особо видеть не хотят. Обычно это всякие наложницы, которые мозолят глаза императрице, но против законов империи она, как бы ей все не нравилось, пойти не может. Будь ее воля, она объявила бы закон, что законная жена может спокойно расправляться с любовницами мужа. Стоило нам оказаться во внутреннем дворике, как я практически физически ощутила обжигающий праведный братский гнев. Повернув голову в сторону огромной статуи льва, я невольно взглотнула. Опершись об золотую лапу, стоял Клод, с прищуром сверлящий нас укоризненным взглядом. Он был похож на выжидающего хищника, а глаза от гнева словно потемнели. — Кажется, мы с тобой крупно влипли. — адресовав непринужденную улыбку Клоду, пробормотал брат сквозь зубы. — Прости, что втянула тебя в это. — так же ответила я. — Чего вы там топчитесь на месте, может наберетесь духу и подойдете сюда, поближе ко мне? Клод, действительно словно хищник чуял нашу неуверенность. Но мы все же стали приближаться ближе, как он и просил. Клоду вскоре надоело наблюдать за нашей медлительностью, и он сам подскочил ко мне, хорошенько встряхнув за плечи. — Евангелина де Эльджео Обелия, живо объяснись, что это за умышленный побег? — Брат, успокойся, это всего-навсего прогулка. Не горячись понапрасну. — заступился за меня Анастасий. Клод одарил его грозным взглядом, переведя взгляд снова на меня. — Я почувствовал что-то неладное, кинулся тебя искать, весь извелся переживаниями, а ты прохлаждалась все это время с Анастасием. — с упорным неистовством отчитывал меня Клод. — Прости. Не хотела тебя отвлекать от важных уроков. — пробормотала я, пытаясь пустить в ход все свое имевшееся обаяние, хотя мне было сложно сосредоточиться на этом в такой обстановке. — Но все же, ты могла меня хотя бы предупредить. Неожиданно его взгляд зацепился за ворот одежды. Я только сейчас вспомнила, что нельзя было поворачиваться к нему этим боком. Теперь менять положение поздно. — А это еще что? — нахмурившись пуще прежнего, он осторожно, но быстро, отдернул воротник. Его глаза тут же недоуменно округлились при виде моего пореза. — Как это произошло? Я отступила на пару шагов, прикрывая царапину. — Ничего смертельного, просто случайно оцарапалась. — Не лги мне. Невозможно случайно оцарапать шею в таком закрытом месте. Клод стал надвигаться на Анастасия, желая схватить его за грудки. — А ты в это время куда смотрел? — он сжал руку в кулак до побеления костяшек. Было видно, что еще немного, и он бросится на старшего брата с кулаками. Анастасий тактично промолчал, без тени страха глядя на своего младшего брата. — Значит, не станешь говорить. Я так и думал. — он отступил на один шаг. — Что ж, Лина, пойдем, мы сами во всем разберемся. Без посторонних ушей и глаз. Шли мы молча. Брат сбавил шаг лишь когда увидел что я не поспеваю за ним. Мы зашли в мои покои. Как я и думала, со времени моего ухода в комнате ничего не изменилось, все осталось, как и было, кроме одеяла, которое было приоткрыто. Брат отдернул шторы, пропуская в комнату красноватый свет закатного солнца. — Ты на меня все еще злишься? Паренек не ответил на этот вопрос, лишь коротко кинул: — Садись на кровать. Мне не оставалось ничего другого, как послушно устроиться на кровати, дожидаясь своей участи. Плащ я сняла, поморщившись, когда ткань вскользь задела рану. Опустившись рядом со мной, Клод закатал рукава своей рубашки, поставив возле небольшую серебристую емкость с водой. Намочив в этой воде белый платок, брат стал осторожно промывать мою рану. — Может было бы проще вызвать лекаря? Мне казалось, что брат решил наказать меня безмолвием. Насупившись, он продолжал осторожно стирать кровоподтеки. Рана неприятно пощипывала, от чего я мягко прикусила внутреннюю сторону щеки, превратившись в само терпение. — И как бы ты ему все объяснила? Ты ведь знаешь, что в таком случае про то, что ты без разрешения покидала дворец, прознали бы и император, и императрица, потому что лекарь отчитывается лично перед ними. И уж поверь, они способны вытянуть правду из любого. — добавил брат. — Я тебе расскажу, что произошло, если ты обещаешь, что не станешь резко реагировать. — не выдержала я. — И не станешь рассказывать маме, ей и без того проблем хватает, а у тети Грэтти может случиться сердечный приступ на нервной основе. Брат перевел взгляд на мои глаза, опустив платок. Он слишком прозорливый, от него ничего не утаить. — Обещаю молчать. Никто об этой истории больше не узнает. Ты ведь знаешь. — проговорил брат, приложив ладонь к ране. Царапина резко запекла, а из-под ладони мальчика стали просачиваться лучи золотистого света. — Не думала, что ты и такое умеешь. — удивленно моргнула я, проведя пальцами по абсолютно гладкой коже, на которой я рассчитывала нащупать хотя бы рубец. — Когда я хочу, я могу все. Для меня нет ничего не возможного, тем более, рана была слишком мала, поэтому много сил прикладывать не пришлось. Да и особого мастерства не надо. Как и было обещано, я рассказала все. Как разминулась с Анастасием и столкнулась с девчонкой «торговкой» на площади, и про то, как после оказалось, что эта девчонка была вовсе не торговкой, а искусной воровкой. Поведала о том, как возвращала свое кольцо, про стычку, в ходе которой получила свое первое боевое ранение… Брат очень внимательно меня слушал. Я следила за тем, как на его лице сменялись эмоции, выражая то удивление, а то и неприкрытый ужас. Наверняка он меня и гуляющей в районе трущоб представить не мог. Это просто никак в голове не укладывалось. — Вот и все. В конце концов мы с Анастасием вернулись во дворец. После угощу тебя апельсинами и чаем. (Все вещи Анастасий наверняка оставил у себя на хранение, чтобы был повод еще зайти ко мне.) Тут же меня заключили в крепкие объятия. — Больше не подвергай себя опасности. Если бы ты погибла, я бы этого не перенес. — прошептал брат, после уткнувшись лицом мне куда-то в область плеча. — Я постараюсь, Клод. Мягко улыбнувшись, я обвила брата руками, прижимаясь в ответ. Его крепкие объятия превратились в ласковые и трепетные. Клод был теплым, но ладони по-прежнему оставались прохладными. Многие думают, что у людей с холодными руками такое же холодное сердце. Это совсем не так. На деле, чем холоднее руки, тем пламеннее сердце человека. Клод такой же человек. Пусть внешне он и будет казаться спокойным, и даже порой безразличным, внутри души он переживает настоящий шквал эмоций, которые не все способны прочувствовать. Сердце остается пламенным до тех пор, пока оно под гнетом ужасных событий не обретет плотную броню из льда с примесью металла.

***

Спустя пару недель я смогла добиться у императора официального разрешения на посещение разных мест в городе. Конечно, условием было то, что ко мне приставят стражу, без которой я не могу покинуть стен дворца. А произошло все так… Был глубокий, теплый вечер. После очередной игры с Лукасом в имперские шахматы, которыми он меня мучал на протяжении нескольких дней, я отправилась к кабинету императора. По вечерам он обычно не принимал важных гостей, поэтому я решила этим и воспользоваться. Меня не прельщала идея постоянно сбегать, боясь что кто-то может про это узнать. Многого я все равно бы не потеряла: если мое прошение встретит отказ, я смогу, как и прежде, пользоваться разломом, попытав счастье получить одобрение в следующий раз. По большей части, мне хотелось испытать императора, и его расположенность к своей персоне. В этот промежуток времени происходила смена часовых, поэтому какое-то время никого из стражей не будет поблизости. За многие годы в империи не нашлось такого самоубийцы, который покусился бы на императора в его собственных покоях. Род Обелия славится своей особой магией, с которой мало кто мог сравниться из ныне живущих. Пожалуй, действительно на данный момент нет никого сильнее императора. В прошлом, безусловно, я бы назвала сильнейшим Лукаса, но сейчас он растерял свои основные силы, хоть и не собирается в этом признаваться. Следующим по силе станет Клод. Его магия будет в стократном размере превосходить Афанасия, а также Анастасия. Себя я в расчет вообще не беру, мне перепала лишь щепотка силы, которую даже стыдно кому-то демонстрировать. Дверь в покои императора была приоткрыта, а через просвет можно было разглядеть силуэты двух людей, которое громко переговаривались между собой. Я хотела постучать, зайти, но мои ноги словно приросли к полу. — Сколько это может продолжаться? — яро разносился голос императрицы. Я была уверена, что женщиной, которая сейчас спорит с императором, безусловно является его жена Татьяна. Ее звонкий, яростный голос ни с каким другим не спутаешь. — Как ты можешь так пренебрежительно к этому относиться? Ее голос срывался на хриплый крик, полный отчаянья. — Татьяна, хочу заметить, что не тебе решать, как мне поступать. Мои решения обжалованию не подлежат. Анастасий должен стать сильнее, если он собирается претендовать на трон… Я хотела придвинуться еще ближе, услышанное меня смогло заинтересовать. Полоска света взметнулась вверх, и я успела вовремя отскочить, спрятавшись за огромной расписной вазой на декоративной колонне с белыми цветами гортензии. Императрица выскочила в коридор в расстроенных чувствах. Мне даже показалось, насколько это было возможно заметить с моего расстояния, что на ее глазах блеснули непрошенные слезы. Следом неспешно вышел император, но не для того, чтобы остановить свою стремительно удаляющуюся жену. — Долго там прятаться собралась? — спокойно задал он вопрос, мазнув взглядом по одной из многочисленных картин. По спине пробежала легкая дрожь, а щеки обжог огонь стыда. — Я только пришла. — зачем-то еще решила оправдаться я, вылезая из-за вазы, надеясь не зацепить ее плечом. Вздернув бровь, мужчина развернулся, возвращаясь в свои покои. Я последовала за ним. — Жаль, что ты застала столь …неприятную сцену. Меня удивляло его невозмутимость и спокойствие. Он только что крупно поссорился со своей женой, а ощущение, словно съел дольку лимона, даже не почувствовав кислоты. Устроившись на своем стуле с высокой спинкой, который своими узорами повторял дизайн трона, император задал вопрос: — Расскажи, как твои дела. Как учеба? — типичные вопросы любого родителя, которые смогли на несколько секунд вогнать меня в ступор. Повисла пауза. Было слышно, как из магических песочных часов, стоящих на столе, пересыпалась рубеллитовая крошка. — Присаживайся, не мнись в пороге. — заметив мое смятение, Афанасий указал рукой на обшитое бархатом кресло. — Я не кусаюсь. — Извините, просто раньше вы никогда не интересовались нашими делами. — мне было неловко смотреть ему в глаза, но приходилось выдерживать на себе этот пристальный взгляд холодных океанов, способный заморозить любого. Я смотрю на императора, своего отца, и вижу абсолютно незнакомого мне человека. Просто чужой дядя, который решил поговорить с ребенком. — Дела государственные порой заставляют забывать о семье. «Я так не думаю. Ты никогда не считал нас своей семьей. Даже законнорожденного Анастасия, который в детстве жаловался на то, что ты не удосуживаешься проводить со своими детьми и часу в день. Хотя бы час в неделю! Мы ведь многого не просили, просто, каплю внимания, ласковых слов, поддержки. Все что тебя действительно интересует, так это как поскорее удрать в очередной поход и найти новых влиятельных союзников». — хотелось выкрикнуть мне, но я лишь сдержанно ответила, выпрямив спину: — Что ж, у нас с братом все хорошо. Учимся исправно, вам наверняка учителя уже докладывали. — Рад этому факту. Все же, я решилась задать тот вопрос, из-за которого я так хотела попасть к императору. — Скажите, отец, можно ли мне беспрепятственно покидать стены дворца? — Зачем это тебе? Во дворце есть все необходимое, а если что-то требуется, просто сообщай слугам. — возникало такое чувство, словно Афанасия нисколько не удивил этот вопрос, так спокойно он его воспринял. Ни единый мускул на его лице не дрогнул. — Мне просто хотелось бы путешествовать. Знаю, что выход в город путешествием сложно назвать, но все же лучше довольствоваться тем, что предлагает нам столица. Вы же не думаете, что мне придет в голову ее покинуть? Пару секунд, которые, казалось мне, тянулись минуты, император внимательно изучал меня, монотонно постукивая указательным пальцем по столу. — Хорошо. Можешь считать это подарком от меня. Ты девочка смышлёная, я уверен, что глупостей не наделаешь. Но учти, что тебя обязательно будут сопровождать. Можешь брать мальчишку Феликса, пусть опыта набирается. О его благородстве я наслышан…. Я тут же оживилась, услышав про Феликса. С ним еще возможно договориться, в отличии от грозных охранников. — Я это знаю не понаслышке. — сдержанно улыбнувшись, я дала понять, что мне хотелось бы поскорее уйти… И вот уже я снова вышла в город со своим небольшим отрядом, состоящим из трех человек, включая Феликса, который вышагивал рядом, придерживая руку на серебристом эфесе меча. Даже сейчас лицо мальчика выражало полную сосредоточенность, словно он выполнял миссию особой важности. Конкретных планов на сегодняшнюю прогулку у меня не было построено, хотелось просто прогуляться. Люди с почтением смотрели на меня, не решаясь даже приблизиться. Виной тому являлись мои суровые телохранители, которые шли позади. Рядом я позволяла находиться лишь Феликсу. — Хочу заметить, что ты очень напряжен. Не волнуйся, на меня вряд ли кому-то вздумается покуситься. По крайней мере, сегодняшним днем. — Это моя миссия. Следить за тем, чтобы с тобой ничего не произошло. — все же Феликс оставил эфес в покое, расслабив руку. — Миссия миссией, лучше расскажи, какие места в городе тебя нравятся больше всего… Проходили мы неподалеку от рынка. Я увидела какое-то столпотворение, которое смогло привлечь мое внимание. Оно было небольшим, но довольно плотным и шумным, выделяясь даже на фоне оживленного рынка. Накинув на голову капюшон накидки, я захотела подобраться поближе. — Что там происходит? — спросила я у стоящей неподалеку женщины, державшей в руке большой кувшин. — Демонстрация того, что тех, кто ворует, ждет незамедлительная расплата. — хмыкнула женщина, кинув на меня краткий мимолетный взгляд. — Тебе лучше не смотреть на все это. Поверь мне, там ты не увидишь ничего интересного. — попытался остановить меня Феликс, преградив путь и расставив руки в стороны. Но все эти отговорки только подогревали мой интерес. Изловчившись, я проскользнула под рукой парнишки, пробираясь сквозь толпу поближе к месту, с которого смогу все как следует увидеть. Это оказалось сделать не так просто. С таким же успехом можно проталкиваться с самого начала полностью набитого людьми автобуса в его конец. Приближаясь, я смогла увидеть, как здоровенный, широкоплечий мужчина тащил за цепь худую фигурку. Одежда закованного местами оборванными ошметками свисала вдоль тела. Босые израненные ноги неуклюже ступали вперёд. От увиденного невольно сердце кровью обливалось. — Так тебе и надо, презренная воровка! — по крикам людей я поняла, что этим несчастным человеком являлась девушка. Она шла, а в нее летели палки и камни, оставляя на теле дополнительные синяки и ссадины, которых и без того было полно. Она тщетно пыталась прикрыться руками, чтобы хотя бы защитить лицо. Хорошо присмотревшись, я не поверила своим глазам. Это же была та самая «дикая кошка», как я ее раньше окрестила. Ловкая, самоуверенная девчонка, которая раньше грозилась меня убить из-за одной принадлежности к знати. Во что она превратилась? Теперь это еще более жалкое подобие ее прошлой. Уже не дикая кошка, преисполненная гордости за себя, а ободранная, униженная и избитая дворняжка. Страшное зрелище. Но даже в такой ситуации она проявляла свой скверный характер, когда любой другой смирился бы со своей незавидной участью: она падала, вновь вставала, злобно шипя в сторону своего мучителя, вяло дергая цепь. Она еще не смирилась. Ее еще не сломали. — Прошу, пойдем отсюда. — взмолился Феликс, который оказалось пробрался за мной в гущу людей. — Я же не за себя волнуюсь. Но я стояла как вкопанная, и смотрела на девушку, которая в этот момент рухнула на колени, обагрив камни кровью. Никого не волновало, что это был всего лишь ребенок. Девочку мужчина подтащил к деревянной колоде, оставив ее сидеть на земле. — По нашим законам, тот, кто берет чужое, ворует, должен расплатиться за это, восполнив потерю в полной мере. — зычно проговорил он, да так, что все остальные зрители замолкли. — У меня нет денег. Ни монеты. — сипло выдавила из себя девчонка, опираясь руками об землю, изредка вздрагивая своим худеньким тельцем. Она спесиво вскинула голову, выпятив подбитую губу, сверля взглядом своего обвинителя. — В таком случае лишишься руки, чтобы неповадно было больше зариться на чужие вещи. Правильно я говорю, народ? Люди довольно загалдели. Они всегда были жадными до зрелищ. «Хлеба и зрелищ». — правильно подметил древний поэт. — Я даже предоставлю тебе выбор: распрощаешься с правой рукой или левой? Услышав это, девчонка еще пару раз, из последних сил, дернулась в цепях. Возникают противоречивые чувства. С одной стороны, мне ее жаль, а с другой она сама заслуживает этого. Малолетняя бандитка, которую уже ничего не исправит. Послушаю Феликса, не хочу видеть это кровавое зрелище хотя я и привыкла к виду крови, и знаю, как жутко все будет смотреться. Отвратительное месиво из человеческой плоти с обильно вытекающей кровью, оголенными сухожилиями, и торчащая в разрезе белеющая кость. Мой взгляд зацепился за закоулок в котором стояли знакомые мне оборванцы. Меньший мальчик прижимал к своей груди истрепанную игрушку, обливаясь слезами. Дети постарше удерживали его за плечи, хотя и их глаза были на мокром месте. Если Кошке отрубят руку, что произойдет? Для остальных людей ничего от этого не изменится, а вот эта мелкотня так и окончит свои дни в том ужасе. С одной рукой много не наворуешь, а ведь возможно, что она является единственной кормилицей этих детей, своих возможных братьев и сестер. — Если ты думаешь, что этим все окончится, мерзавка, то ты глубоко ошибаешься. — прошипел мужчина, в которого чертовка исхитрилась плюнуть. — Деньги мне никто не вернет, так что, я сдам тебя в бордель, возместив тем самым денежный ущерб, хотя за тебя многого не дадут. Будет на потеху публике юродивая дешёвка. Силой мужчина вытянул правую руку девочки на колоду, занеся над ней топор. — Остановитесь. — я сама вздрогнула от своего голоса, и жестоких, властных ноток, которые проскользнули в нем, словно электрический разряд. Все глаза устремились ко мне, с некоторым удивлением и недовольством от того, что я прервала шоу. Я стала проходить вперед, и Феликс не посмел мне возразить на этот раз. Девчонка подняла на меня глаза. На ее лице читалось немое недоумение. Она не думала, что кто-то заступится за ее. Мужчина опустил топор, опешив от того, что под капюшоном, который я плавно откинула двумя руками, окажется принцесса. — Сколько вы хотите за нее? — За нее? — мужчина недоуменно ткнул пальцем в сторону девчонки. Я протянула руку, на которую один из подоспевших моих стражников водрузил кожаный мешочек с золотыми имперскими монетами. — Этого хватит чтобы покрыть ваши расходы? — подбросив в руке мешочек, демонстрируя его полноту, я с легкостью кинула его мужчине. Мешочек приземлился рядом с коленями избитой девчонки, звонко звякнув. Пару монет просыпалось, демонстрируя миру профиль императора, набитый на каждой монете. Глаза мужчины удовлетворенно сверкнули. Он кивнул, давая понять, что больше не заинтересован в оборванке. — Она ваша. — без лишних слов мужчина нагнулся, подбирая свою плату. Стражник подошел к девчонке. Она продолжала смотреть прямо на меня, игнорируя всех остальных вокруг. Не думаю, что она меня узнала, ведь в прошлый раз мой истинный облик был скрыт мороком Лукаса, но в ее взгляде читалось недоверие, благодарность и одновременно…прожигающая ненависть. Неужели ее злоба к императорской семье настолько сильна, что даже сейчас, в таком состоянии, она готова впиться мне в горло? Человеку, который спас ее от бессмысленной скорой кончины, и еще более ужасной перед этим участи. — Скажите, ваше высочество, зачем вы это сделали? — спросил Феликс. В отличие от остальных стражей, он не побоялся задать интересующий его вопрос. Ни для кого не было секретом, что жизнь человека можно было продать, купить… Каждый имел свою цену. Просто о таком было не принято говорить вслух. Когда Клод взошел на трон, он искоренил торговлю людьми, но сейчас, при нынешней власти, по-прежнему можно купить что угодно: дворцы, драгоценности, человека. Все зависит от твоих финансов. Когда кошелёк пуст, человек становится рабом тех, у кого он полон. Страшно представить, что жизнь кого-то можно оценить в горсть золотых монет. Люди — не скот, но я не могу ни на что повлиять сейчас, поэтому, играю по правилам этого мира. — У меня с ней свои счеты.