Шёл по небесам, был весёлым и простым. Знаешь, я и сам будто умер молодым, Верил в чудеса, они превратились в дым. Так бы и сгорел, если бы не ты. Обними, если хочешь любить меня, Прогони, если сможешь любить другого. Но не знаю, как буду без тебя — Без тебя фигово, без тебя фигово. _____________________________ ОСТ к главе: NЮ (Юрий Николаенко) — «Без тебя фигово»
За ночь я ни разу не сомкнул глаз: перед взором стояло лицо Акинэ и то, с каким безразличием она убивала невинных Богов и их орудия. Не знаю, что ею тогда двигало: страх перед Валаамом, переживания за родных, нежелание снова чувствовать боль наказания или… Верность новому хозяину? Когда ко мне приходила эта назойливая мысль, я отчаянно старался прогнать её, ворочаясь с бока на бок. Ну не может моя Акинэ делать это по собственной воле! С её рассудком всё в порядке, и она наверняка помнит, в какой кошмар Бог Алчности превратил её жизнь шестнадцать лет назад: Хиёри убили по его указке, а когда Валаам получил желаемое, то сделал из нового орудия рабыню, которой не разрешалось даже слова сказать без его ведома. А уж про вырезанное на бедре имя «Кинха» и бой с Риотто я даже вспоминать не хочу — настолько это было ужасно! Не могла она всё это забыть! Просто не имела права! Уверен, у всего происходящего есть разумное объяснение, и я его найду, только вот времени очень мало: даже если Акинэ лишь марионетка в руках безжалостного ублюдка, я должен как можно скорей вытащить её, ведь такая работа наверняка с каждым днём накладывает на её характер всё больший отпечаток. Но что, если она прониклась новой жизнью? Если, в порядке бреда, представить, что Валаам нашёл к ней иной подход, не избивая, не угрожая и не запирая её на две недели без еды и воды? Разве стала бы тогда Акинэ, словно послушная собачка, смиренно идти на поводке, потому что сегодня хозяин угостил её молоком, а не палкой? «Какая чушь!» — шёпотом произнёс я, садясь в постели и потирая зудящие от усталости глаза. Невозможно в такое поверить! Я знал Хиёри больше семнадцати лет и пятнадцать из них прожил с ней под одной крышей, и она никогда не проявляла агрессии. Даже наоборот: всегда пыталась решить конфликты мирно, а когда кто-то ругался, и вовсе порой закрывала уши, только бы не слышать ужасные слова, которые даже лучшие друзья могут сказать друг другу в пылу гнева. «Ты должен ей доверять! — снова произнёс я, будто сказанные вслух слова имели большую силу. — Она всё та же Акинэ!» Я был до предела вымотан, но бессонница не давала шанса хоть немного отдохнуть, поэтому поднявшись, я направился на кухню, в надежде, что кофе поможет взбодриться и настроиться на нужный лад. Налив чашку дымящегося и ароматного напитка и сев за стол, я начал перебирать все возможные варианты развития событий, пытаясь представить исход каждого в мельчайших деталях: чем это грозит, каковы будут последствия и что я могу сделать, чтобы их избежать. И самое главное, как мне забрать Акинэ в ближайшее время, при том, что все козыри у Валаама. Блефовать? Боюсь, в таких играх Бог Алчности даст мне немалую фору и пытаться провести его нет смысла. Наверно, стоит ещё раз поговорить с друзьями — наверняка в их светлые головы придёт хоть какой-то план.***
На часах было меньше восьми утра, когда я обзвонил Бишамон, Эбису и Кофуку (последняя долго бурчала, что её разбудили в такую рань), предложив встретиться сегодня в районе девяти. Мне не терпелось рассказать им о случившемся, хотя присутствовал определённый страх того, что друзья не примут новую Акинэ и её, скажем так, работу. Но выхода не было: я должен быть честным с теми, от кого ждал помощи. Местом собрания был выбран замок Биши, потому как Юкинэ давненько подумывал встретиться с Казумой: как раз на время разговора отвлечём два орудия, которым слышать его совсем ни к чему. Что касается остальных — Эбису частенько покидал дом один, ни у кого не отпрашиваясь, а Дайкоку, по словам розоволосой Богини, будет оставлен в храме под предлогом накопившихся дел (представляю, как он возмутится). Но, помимо прочего, мы будем упоминать о том, что Хиёри не забыла прошлое и своих родных, а знать о секрете Бога могут лишь сами Боги, поэтому иного выхода нет. Конечно, жаль, ведь некоторые шинки обладают весьма незаурядным умом и недюжинной сообразительностью, но этот мозговой штурм нам придётся одолевать вчетвером. Когда часы показали без десяти девять, мы с Юки переместились в Такамагахару, очутившись посреди широкой дороги, мощённой гладким крупным булыжником. В отличие от затянутого туманом и окутанного моросью Токио, сегодня больше напоминавшего город из фильма ужасов, на Небесах, как всегда, светило солнце, заливавшее строения тёплыми лучами. Краски здесь были такими сочными и яркими, что поначалу рябило в глазах, но всё же этот вид завораживал. Эх, как бы хотелось скорей переехать сюда, ведь у меня недостроенный храм неподалёку. Только вот со всеми треволнениями и свалившимися на голову бедами продолжить работы по возведению особняка, о котором я так мечтал, не представлялось возможным. Да и, откровенно говоря, даже если бы время и силы позволяли, возводить храм без Акинэ я не желал: всё очарование нашего домика в Токио в том, что мы построили его вместе, втроём. Стены, пол, окна, крыша… да даже самые мелкие детальки пропитаны нашей энергетикой! Там я ощущаю уют, теплоту, счастье... ведь это не одно из бездушных зданий, что появляются в мегаполисе, как грибы после дождя — это знак того, что я нужен людям и своей семье. Поэтому сначала я вызволю Аки, а после обязательно продолжу строительство! И закончу его во чтобы то ни стало! Наш храм нарекут самым красивым в Такамагахаре, и все будут восторгаться его великолепием! — Ято, ты чего застыл? — из приятных грёз меня вывел голос Юкинэ, который с недоумением смотрел, как я стою посреди двора Бишамон и пялюсь в одну точку. — С Акинэ что-то? В его голосе слышался испуг, ведь мы понятия не имели, где она и что делает: возможно, в этот самый момент она на очередном задании, рискует жизнью. — Нет, с ней всё отлично… вроде. Просто задумался. Не обращай внимания, — тряхнув головой, я попытался прогнать представшие перед взором картинки светлого будущего и сосредоточиться на цели визита. — Надо послать за хозяйкой. — Уже! — паренёк кивнул в сторону дверей замка, из которых как раз выходили Бишамон и Казума. — С тобой точно всё в порядке? Ты рассеянный какой-то. — Точно, не беспокойся, — я постарался искренне улыбнуться. — Чем сегодня планируешь заняться? Мне не хотелось, чтобы Юки думал, будто я потерял контроль над ситуацией. Вчера я поведал ему о том, что увидел, правда, попытался преподнести всё так, словно не удивлён. Но вот мальчик скрыть смятения не смог: он испытал шок, узнав, что Акинэ теперь не только владеет холодным оружием, но постоянно применяет его на практике, и далеко не в благих целях. — Ещё раз попытаюсь научиться применять сумрак*, — ответил парнишка, слегка загрустив: это заклинание не давалось ему уже много лет, хотя остальные он таки смог выучить, причём довольно быстро. — Уверен, всё получится! Ты молодец! Приобняв Юкинэ, я постарался вложить в объятия то, чего не смог бы выразить словами: что всегда верю в него, что благодарен за то, что этот мальчик так дорожит мной, что никогда не подводит и готов отдать за меня жизнь... — Так, харэ прижиматься! — он отпихнул меня, исподлобья смотря на идущие к нам орудия Бишамон во главе с Казумой. — Чё за телячьи нежности? — А что не так? — я усмехнулся, сделав шаг назад и смерив взглядом надутого паренька, который, будучи дома, совершенно не брезговал семейными обнимашками. — Боишься испортить репутацию большого и грозного священного сосуда? — Ой, иди уже, а! — сложив руки на груди, мой шинки возвёл глаза к небу, как бы спрашивая у него «за что мне такой идиот-хозяин?» Я не обижался. Юки был подростком, а для них (особенно мальчиков) важно казаться старше, быстрее, сильнее, чем они есть на самом деле. Каждый ребёнок стремится поскорей стать взрослым, вот только если другие рано или поздно достигают цели, моему пареньку это не светит. Увы, он навсегда останется таким, какой есть сейчас, и, думаю, где-то глубоко внутри, его это ужасно беспокоит. — Встретимся через пару часов, — я махнул рукой, сделав вид, что его слова меня ни капли не тронули. — И удачи! Дожидаясь прихода Эбису и Кофуку, я стоял в тени, облокотившись на кирпичный забор, ограждающий территорию замка, и мечтал о том, что сегодня всё изменится. Это глупо, по-ребячески, но я верил — друзья смогут уцепиться за ту ниточку, что я не увидел: возможно, кто-то из них смог нарыть на Валаама компромат, или есть артефакт, способный разрубить узы, связывающие любимую и её нового хозяина… Я был бы рад какому угодно варианту, самому маленькому шансу вернуть счастливую Акинэ, чего бы для этого ни пришлось сделать. Я на всё был готов.***
— Ну нихрена себе! — это был первый возглас после того, как я поведал друзьям события вчерашнего дня: Богиня Бедности явно не ожидала такого поворота истории и отреагировала соответствующе. — Серьёзно?! Убила четверых? — неверяще переспросил Эбису, прикрыв рот кулаком. — И ты её отпустил? — А у меня был выбор? — руки дрожали от прокрученных воспоминаний и вновь разгоревшейся тревоги, что Акинэ могла по-настоящему привязаться к Валааму. — Или я силком должен был её домой тащить? От мысли, что я обязан был заставить Акинэ сделать что-либо, мороз шёл по коже. Никогда прежде я не отдавал ей приказов, если не считать того момента, когда пришлось грубо убедить её подняться во время боя с Риотто, но то была крайняя мера. Что же касается вчерашнего дня — я не видел необходимости пытаться показать кто тут главный и доводить до наивысшей точки кипения и без того горячий спор. — Разумеется, не должен был, — подала голос Бишамон, как всегда выглядевшая беспристрастной и рассудительной. — Но тебе не стоило так срываться. Можно было попытаться действовать дипломатично. — Ты серьёзно?! — не выдержал я, поднимаясь с деревянного стула. — Да я еле мог себя контролировать! Думаешь, легко увидеть такое? — Ято, успокойся, друг. Она не это имела в виду, — Эбису тоже поднялся, положив руку мне на плечо, но я скинул её, уйдя в другой угол небольшой, но уютной комнатки, находившейся почти под самой крышей замка Богини Войны. — Вот только посмотрел бы я на неё, если бы Казума решил сменить хозяина** и предал её. Она бы тоже вспомнила, что такое «дипломатичность»? — Непременно! — Бишу бесило, когда кто-либо сомневался в ней. — И отпустила, будь это его желанием, вот только речь сейчас не об этом. Она строго посмотрела на меня, напоминая для чего мы собрались здесь. Это слегка отрезвило. — Да, прости, — я снова уселся на отведённое мне место и обвёл друзей виноватым взглядом. — Просто мне казалось — хуже ситуация стать не может, но с каждым днём Валаам всё больше меня удивляет! — На то он и самый богатый Бог в поднебесной! — Кофуку поджала губы, точно боялась моей реакции. — Говорят, даже все сокровища Аматерасу не идут в сравнение с состоянием Бога Алчности. — Да-да, поэтому ни о каком выкупе речи не идёт. Этот вариант давно откинут, — буркнул я, покачав головой. — Надо действовать силой, ведь здесь-то мы можем помериться, верно? Я был уверен: если бы точно знал, что Акинэ ничего не угрожает, встретившись с Валаамом, убил бы его не задумываясь, не дрогнув и не колеблясь. Наплевать, что официально он чист перед небесами и эти действия могут повлечь за собой серьёзные последствия — зато буду уверен, что ещё на некоторое время огражу семью от его тирании. — Один на один ты, безусловно, победишь, — пришёл на подмогу Бог Торговли. — Вот только представится ли случай? Как правильно заметила Кофуку, у Валаама куча денег и, соответственно, связей, и то, что ему разрешено иметь всего одно орудие не означает, что он беззащитен. — Верно! — закинув белокурые локоны на плечо, Биша начала заплетать их в косу, при этом смотря куда-то вдаль. — И, если верить твоим словам, Ято, у нового хозяина Акинэ куча наёмников, вступящихся за него, если потребуется. Да ещё и непонятно, как отреагирует на такой ход сама Хиёри. — В смысле? А как может? — не понял я, вскинув брови. — Считаешь, она решит защитить его?! От меня?! — Не исключаю такую возможность, — Богиня Войны перевела на меня полный сожаления взгляд. — Он угрожал её семье, ты же сам говорил. Она, возможно, встанет на их сторону. — Но я тоже её семья! — снова не выдержав, я повысил голос, чувствуя нарастающую обиду. — И она любит меня! — Как и их, — вставила Кофуку. — Ещё когда Ики была человеком, я подметила, как дороги ей родители. Хиёри никогда не спорила с ними, всегда приходила домой вовремя, носила отцу ужины, если тот задерживался на смене, интересовалась мнением мамы, любила рассказывать о том, как многому её научил брат. Такую связь нарушить крайне сложно! — И к чему ты клонишь? Они для неё важней меня? Пожалуй, это было несколько эгоистично, но мне хотелось верить, что я самый важный и главный в её жизни, что дороже меня никого нет и быть не может, что ради меня она пойдёт на всё, ведь и я, в свою очередь, готов был умереть за неё. Да, родители, брат (а теперь ещё и сестра) — это важные люди, но они остались в прошлом! Увы, как бы горько и прискорбно это ни звучало, Хиёри погибла, а для Акинэ приоритеты должны быть совсем иными. — Нет, Ято, — отвечая на мой вопрос, нищебожка наклонила голову вбок, — вот только ты — Бог, и можешь постоять за себя. А они — люди, невинные и беззащитные. Понимаешь? Она встретилась взглядом с Бишей и Эбису, будто желая убедиться, что её точку зрения разделяют. — Но мы не в силах защищать их постоянно! — сев на стул, облокотившись на колени локтями и закрыв лицо руками, я старался оставаться рассудительным и спокойным. — Даже если я смогу (с помощью вас, конечно) круглосуточно охранять её родителей, то остаётся брат, сестра, подруги, дальние родственники и их семьи! Род каждого из этих людей может продолжаться сотни лет! Но на месте Аки неразумно отдаться в руки Валааму и подчиняться ему из-за этого вечно, так? Все замолчали, то ли раздумывая над моими словами, то ли не решаясь ответить. — Думаю, ты как раз-таки неправ, — прошептала розоволосая Богиня, заставляя меня поднять голову. — Бог Алчности наверняка рассчитывает на её вечную привязанность. Никогда не думал, что способность Хиёри так сильно любить может стать проблемой. Раньше я верил, что это её дар и наслаждался им, буквально упивался! Мне казалось, нет ничего прекрасней улыбки, расцветавшей на губах Акинэ после нашей особо долгой разлуки, её крепких, но одновременно с тем нежных и трепетных объятий, которыми она показывала силу чувств, и её взгляда: доверчивого, чистого, порой немного наивного, но доброго и открытого. Он лучше всяких слов рассказывал о её любви, о том, что она не предаст, не обманет и будет верна до конца… Вот только теперь этот дар внезапно стал проклятием и для неё, и для меня. — Значит, есть лишь один способ всё закончить, — прошептал я в ужасе от того, что собираюсь сказать. — Мы силой заставим Валаама отдать Акинэ, а после я увезу её и Юкинэ подальше отсюда. Скорее всего, в другую страну. — И ты считаешь, это остановит Бога Алчности? — спросил Эбису, слегка нахмурившись. — Рано или поздно, он сможет выйти на тебя, и история повторится. К тому же так ты не защитишь родственников Хиёри: думаю, с ней или без неё, он выполнит угрозу чисто из принципа. — Знаю, — выдохнул я, заставив Кофуку открыть рот. — Но она мне важней всех на свете. Клянусь, я бы всё сделал, чтобы защитить и её, и их, но, если приходится выбирать — для меня всё очевидно. — Но она возненавидит тебя, Яточка! — с ноткой истерики отозвалась нищебожка. — Зато будет свободна! — крикнул я, перебивая Кофуку. — Хотя если есть иные предложения — буду счастлив послушать! Если бы кто-то из присутствующих владел какой-то дополнительной информацией, которой мы не располагали до этого и которая могла решить проблему, ею бы уже поделились. Поэтому было очевидно — нового плана у нас нет. Мне было безумно жаль родственников Хиёри… да я вообще любил людей! Знаком ли был с ними или нет, верили ли они в меня или никогда не слышали о таком божестве — неважно! Я готов был помогать всем и каждому, но сейчас был вынужден так поступить. Всем сердцем я верил и надеялся, что после утраты Кинхи Валаам потеряет интерес ко всему, что с ней связано или, на крайний случай, подумает, что лучше оставить её прежнюю семью в живых для будущего шантажа. Но вероятность этого была столь мала, что рассчитывать на счастливый исход не стоило. Я, можно сказать, сознательно обрекал их на смерть и полностью отдавал себе отчёт о последствиях такого выбора. — Если ты так решил — я с тобой, друг, — первым меня поддержал Эбису, протянув ладонь для рукопожатия. — Сделаю всё, что смогу. — И я рада утереть нос этой сволочи, а уж если удастся засадить его за решётку — буду просто счастлива! — Биша обняла себя руками, слегка вздрогнув. — Мне не по себе, когда такой, как он, может прийти за Казумой или кем-то из клана «Ха». — Спасибо, вам обоим, — я улыбнулся, переводя взгляд на нищебожку. — А ты что скажешь? Честно сказать, я думал она самая первая ринется в бой, стараясь защитить подругу, которой так дорожила. Но, вопреки обыкновению, розоволосая Богиня не произносила ни слова, отколупывая с ногтей пунцовый лак. И лишь когда тишина стала гнетущей, а молчание собравшихся буквально вынудило её оторваться от столь упоительного занятия, Кофуку, поёрзав в кресле, всё-таки решила высказаться. — Яточка, — начала она таким тоном, будто я был ребёнком, которому объясняли как важно есть кашу по утрам. — Я очень тебя люблю, ты же знаешь! И Хиёрин обожаю, но… Мне кажется, некрасиво поступать с ней так. Каждый имеет право на выбор, пойми! Если эти люди важны для неё настолько, что Аки готова отдать жизнь и свободу — это её решение. Ты должен смириться и уважать это, ведь если поступишь иначе… — Хватит! — перебил я, поднимая ладонь. — Я уважаю Акинэ и её желания, но разве плохо, что хочу спасти ту, что так люблю? Я так много раз почти терял её… — Вот именно! Ты терял! — Кофуку встала, уперев руки в бока. — А уверен ли, что сейчас пытаешься защитить её, а не себя? Ведь если Хиёри навсегда останется с Валаамом, больно будет, в первую очередь, тебе! Она умничка и ко всему приспособится, я уверена, а вот сможете ли вы с Юки спокойно жить без неё? Впервые за долгое время Кофуку показала зубы, наотрез отказываясь примкнуть к решению остальных. По обыкновению, она готова была поддержать любую затею друзей, какой бы абсурдной и опасной она ни была, поэтому её теперешний настрой немного сбивал с толку. — Она не понимает, что творит, — всё ещё пытаясь переманить подругу на свою сторону, проговорил я. — О нет, дорогой мой. Скорее всего, она всё очень даже хорошо понимает! Помни: она не твоя вещь. Не уподобляйся Валааму, не решай, как ей жить. Уверен, в словах подруги была доля истины: будь ситуация иной, я действительно был бы не вправе решать за Хиёри что-либо, но сейчас был убеждён, что поступаю правильно. — А если она придёт за Юкинэ? Я должен отдать его на блюдечке, так что ли? — мне жутко не хватало Акинэ, но я был в ужасе от того, что могу потерять и священный сосуд. — Валаам ещё в сентябре почти забрал его, не сделав это лишь потому, что я подоспел вовремя. — Глупости! Хиёри любит мальчика и почти считает сыном — она не станет вредить ему и сделает правильный выбор, — не унималась Богиня Бедности. — Я уверена, что… — В том то и дело! — перебил я, почти окончательно теряя терпение. — Ей придётся делать выбор! И каково тогда будет Акинэ? На каждой стороне весов кто-то родной и любимый! Думаешь, это груз ответственности за чью-то жизнь не раздавит её? — Я… — Кофуку смутилась: похоже, она до конца не понимала, насколько серьёзно обстоят дела, и думала, я приукрашиваю. — Довольно! Я избавлю её от этой муки, — тон моего голоса был чуть более резким, чем требовалось, но я хотел прекратить эту ненужную полемику. — Пусть Хиёри меня ненавидит, проклинает, бросит, да хоть убьёт, но я сделаю то, что должен! Бишамон права, рано или поздно Бог Алчности может решить, что все наши орудия будут неплохо смотреться в его рядах, а я не могу это допустить. — Согласен! — снова поддакнул Эбису, выглядевший сейчас особо серьёзным. — Тем более такая работа опасна в первую очередь для самой Акинэ: неизвестно кто станет её противником завтра и как сильно она может пострадать. Об этом думать я совершенно не желал, но всё же каждую минуту прислушивался к ощущениям, доносящимся через расстояние: было страшно почувствовать боль Хиёри, её ужас, отчаяние… Она постоянно рисковала жизнью, и в случае чего я ведь даже не мог помочь… — Простите, но я не хочу в этом участвовать, — вердикт нищебожки повис в воздухе, точно грозовая туча. — Толку-то от меня всё равно мало, я только всё испорчу, но даже если бы могла… Она не договорила, но все и так поняли её точку зрения. И хоть помощи Кофуку мы и так не ждали (не хотелось бы навлечь на себя ещё большие неприятности во время выполнения операции), но, если бы каждый из собравшихся поддержал мой план — было бы легче. Теперь же я ощущал некое сомнение, чёрной каплей въевшееся в белое полотно моей решительности: помимо мыслей о том, что я поступаю правильно, появилось пресловутое «а вдруг?». Что, если розоволосая Богиня права? «Ты сам отдал меня ему! Я просила тебя, умоляла убить Валаама! А ты хотел, чтобы я жила!» — именно эти слова Аки прокричала мне в лицо вчера, открыто давая понять, что если бы не моё прошлое решение — ничего этого бы не случилось. И её… не было бы… — Спасибо за откровенность, уважаемая Кофуку, — как сквозь туман, донеслись до меня слова Биши, — только надеюсь, ты не будешь препятствовать? В тоне Богини Войны слышалась сталь: похоже она не на шутку беспокоилась за Казуму, легенды о котором ходили по всему пантеону Такамагахары. — Разумеется, нет, — спрятав выпутавшуюся прядь волос за ухо и подтянув спустившиеся гольфы, Кофуку сделала шаг к двери, — однако дальше присутствовать здесь не хочу. Надеюсь, вы меня поймёте. Особенно ты, Ято. Она окинула меня тоскливым взглядом, прежде чем сдвинуть засов и выйти в коридор. Нас осталось трое, и в масштабах нашего плана — это чертовски мало. Нам противостоял настоящий змей: изворотливый, хитрый, умный — он наверняка не побоится прибегнуть к самым гнусным приёмам, надавить на болевые точки каждого из нас, стараясь вывести из строя. Нас могла ждать война, вот только готовы ли мы к ней?***
По итогу того дня было решено, что первостепенная задача — выпытать у Акинэ адрес её нового дома, причём так, чтобы она ничего не заподозрила: если почует малейшую опасность и поймёт, что я собираюсь пожертвовать её родственниками — сразу уйдёт и вряд ли когда-нибудь появится. Поэтому я обязан сделать это исподтишка, вскользь, и чем точнее будет информация — тем лучше. Далее, следуя плану, мы начнём наблюдать за Валаамом: много ли Богов и орудий ночуют в доме, как часто Бог Алчности остаётся один, сколько у него постоянной стражи, как рано он просыпается и как поздно ложится — в общем всё, что могло помочь нам застать его врасплох. И когда информации будет достаточно, мы назначим день Х — возьмём этого ублюдка в тиски и заставим снять с моей любимой чёртов ошейник. Правда, Эбису сразу предупредил: может возникнуть ситуация, что Валаам наотрез откажется идти на уступки, думая, что мы не посмеем жертвовать Хиёри. Тогда мы будем вынуждены пойти на риск и прикончить Бога Алчности, надеясь, что связь, о которой он говорил, не столь страшна для Акинэ и не убьёт её, вопреки предостережениям врага. Я очень боялся её гибели и не был готов к этому: не представлял, как смогу нанести решающий удар противнику, понимая, чем это может грозить. Но Бишамон, точно читая мысли, постаралась утешить, что в случае необходимости всё возьмёт на себя, дабы избавить меня от груза вины. Глупо! Я в любом случае буду чувствовать ответственность, что бы ни произошло и кто бы ни помогал мне в этом деле. Но если Валаама убьёт Богиня Войны — это и вправду будет лучше. Не уверен, что смогу поднять оружие, по сути, против любимой. Но чего ещё я с ужасом ждал — нашей встречи. Я был дико зол на Аки, ведь она обманывала меня: притворялась белой и пушистой, а сама была волком в овечьей шкуре. Я боялся, что не смогу сдержаться и снова начну ругать её, что было бы крайне неосмотрительно: важно внушить Хиёри, что всё произошедшее для меня — шелуха и я нисколько не сержусь. Только тогда она почувствует себя в своей тарелке и сможет открыть секрет, что был мне так необходим.***
Абсурдно прозвучит, но сейчас я радовался, что Аки появлялась у нас крайне редко. Судя по прошлому, я сделал вывод, что если мы виделись недавно, значит, следующая встреча произойдёт нескоро. Я мог успокоиться, всё взвесить и осмыслить, решить, что и как должен говорить, придумать наводящие вопросы, что помогут мне понять, где она сейчас обитает. Мне очень нужно было это время, которого, как я рассчитывал, у меня было предостаточно! Но, похоже, Вселенная решила иначе, и уже через два дня Акинэ стояла на нашем пороге, тем самым выбив почву у меня из-под ног: я только-только смог расслабиться, выбросив из головы дурные мысли, а она появилась, как снег в июле, неожиданно. И я не сдержался, показав гонор. Обида захлестнула новой волной, да так сильно, что первые минуты я горел желанием закрыть дверь перед её носом и не видеть ещё несколько недель. Но вспомнив о конечной цели, я пустил свою шинки в дом, при этом даже не стараясь переступить через собственные эмоции. Хоть и ненамеренно, но я чуть не прогнал её, одумавшись в самый последний момент: слова Аки о том, что она считает себя каким-то отбросом, не имеющим права находиться рядом со мной, отрезвили. Я осознал, что творится у неё в душе, и в свою очередь тоже попробовал донести, что чувствую. Страх — вот что меня разъедало! И ощущение это не было первобытным, а наоборот, пугало многогранностью: я боялся, что Акинэ погибнет, переживал, что она могла переметнуться на сторону Валаама, ужасался, с какой беспощадностью она убила невинных. Хотя, конечно, всего этого объяснить я не мог, поэтому постарался сделать упор на том, что враньё, сокрытие трудностей или утаивание проблем для нас недопустимо. Мы семья и обязаны доверять друг другу во чтобы то ни стало!***
То, что происходило дальше я не смог бы предугадать, будь у меня к этому все предпосылки. Я начал тренировать Акинэ для боя на камиринге, дабы та заработала для нового хозяина очередной трофей. Поведай мне об этом кто-нибудь полгода назад, я решил бы, что тому, кто это рассказывает, нужна психиатрическая помощь. Но жизнь умеет удивлять и выкручиваться так, как не может ни одна гимнастка. Мне пришлось пойти на это: я был уверен в своём плане, и без моего согласия — Акинэ ушла бы, не оставив возможности узнать адрес Валаама. Плюс ко всему мне необходимо было защитить её, вот только своими руками, напрямую, сделать это пока невозможно. Ничего не оставалось, кроме как принять её условие и учить Хиёри драться на мечах (как же глупо это звучит!). Оставалась надежда, что, когда мы спасём её, любимая забудет обо всём этом и больше не возьмёт в руки оружие. По крайней мере, для того, чтобы кому-то намеренно навредить…***
— Акинэ, не морщись! Встань так, чтобы солнце стало твоим союзником, а не врагом, — я перекинул бамбуковую палку из руки в руку, разминая кисти. — Ты ведь так не видишь ничего! Это был второй день тренировок. Сегодня на небе снова ни облачка! Молодая травка начала пробиваться сквозь остывшую за зиму почву, получая долгожданное тепло, птицы щебетали и пели удивительные трели, будто здороваясь с чудесным днём, а распускающаяся сакура дарила воздуху приятный аромат, напоминавший мне о том, что какими бы сложными не были времена — весна всегда сменит зиму, стоит только подождать! В этом году сакура вообще начала цвести довольно рано: до конца марта оставалось два дня, а первые бутоны уже красовались на деревьях, яркими пятнами разряжая унылый серый пейзаж ещё не проснувшийся после февральских ветров. Это была одна из причин, почему мы с Аки любили приходить именно на эту поляну: дикие вишни, сливы и яблони здесь не были редкостью, поэтому в начале весны в этом месте можно было насладиться живописными пейзажами, а в июне — вкусными плодами, из которых мы потом делали джем или вино. Сейчас же это место было своеобразным рингом, бой на котором хоть и не мог называться настоящим, но всё же был крайне важен, как для меня, так и для любимой. Кстати, дралась она потрясающе, особенно, если учитывать мизерный опыт, коим она обладала: двигалась прытко, но плавно, подмечала множество нужных для победы деталей (хоть и далеко не все), была довольно сильной и быстрой. А уж после того, как я указал ей на основные ошибки, Аки уже трижды умудрилась выбить палку у меня из рук, чем мог похвастаться далеко не каждый воин. В обучении она шла семимильными шагами, схватывая всё на лету. Я искренне не понимал, откуда в ней такие таланты, пытаясь провести параллель с тем, что при жизни ей нравился бокс, но… Одно дело смотреть на что-то, а другое — это повторять. Кофуку вон обожает фигурное катание, но дай ей коньки, и эта Богиня убьёт и себя, и всех, кто в этот момент находится на льду! Хотя… возможно, именно этот пример неудачный (она и в капипаленде тогда чуть не угробила половину посетителей), но, в общем и целом, ни один человек не может научиться владеть клинком так быстро. А Акинэ смогла! Гордился ли я ею? Безусловно! Боялся ли того, чем это грозит? Ещё бы! Хотя, наверно, к лучшему, что она может постоять за себя, учитывая сложившиеся обстоятельства, вот только от осознания того, как меняется её судьба, мороз по коже. — Слушай, я не могу солнце передвинуть! — запротестовала любимая, останавливаясь и прикрывая глаза тыльной стороной руки. — И ты не даёшь мне сместиться. — Конечно. Ведь не хочу, чтобы меня ослепило. Вот и не поддаюсь, — я ухмыльнулся, поводив плечами, будто наслаждаясь тем, как небесное светило греет спину. — А ещё, похоже, хочешь, чтобы я свихнулась? — Акинэ насупилась, смотря исподлобья. — Совсем нет, — мне было важно, чтобы она сама додумалась до решения проблемы, ведь на ринге меня не будет, и она должна научиться соображать быстро, игнорируя страх и иные раздражающие факторы. — Начни рассуждать и найдешь выход. Глубоко вздохнув, словно пытаясь скрыть возмущение, Хиёри опёрлась на палку и опустила голову вниз. — Чтобы солнце не мешало я должна встать к нему спиной, так? — начала она, всё ещё не поднимая на меня взгляд. — Верно, — поддакнул я, усевшись на землю, чтобы хоть немного видеть её лицо. — Но повернуть тебя нереально, потому как ты тоже не глуп, — продолжила она, покачивая головой, отчего длинные пряди волос упали вперёд, точно фата. — Определённо, — продолжал я спокойным голосом. — И значит… — она взяла паузу, будто боясь сообщить мне о своём решении. — Значит? — поторопил я. — Нужно найти шаманский бубен и вызвать дождь! — она поклонилась, заливаясь смехом. — Та-дам! Всё так просто! — Акинэ! — а я, напротив, злился. — Что? — она не могла унять улыбку, хотя по мне было видно, что время сейчас для этого неподходящее. — Я правда не знаю! — Думай! — я поднялся, твёрдой хваткой взяв палку ровно посередине. — У тебя минута, а после — я нападаю. Медленно начиная отсчёт, я смотрел, как любимая в некотором испуге сделала пару шагов назад, почувствовав серьёзность моих намерений. С одной стороны, она, похоже, не верила в то, что я могу причинить реальный вред, но с другой — ощущала где-то на подсознательном уровне, что сегодня меня лучше не злить, ведь настроение и так не ахти! Я был не в духе начиная со вчерашнего дня, когда любимая упомянула, что в её нынешнем доме есть прислуга и теперь Аки не является частью обслуживающего персонала, как было раньше. На мой вопрос почему так, она ответила, что Валаам «видимо, изменился», заставив снова окунуться в мысли о её преданности новому хозяину. А ещё этот Сатоши, бросивший интересную фразу, что «вечером Валаам, как всегда, будет ждать её у себя» … Что, простите?! Как всегда? И что я должен думать, услышав это? Что она ему вечерний чай приносит? Да и само появление этого мужика ввело меня в ступор: судя по его же словам, он — лучший друг Бога Алчности, который, в свою очередь, если верить Акинэ, запретил ей видеться со мной. Не сходится что-то! Или этот друг на самом деле предатель, или Валаам владеет полной информацией и сейчас пользуется моими умениями, чтобы поднатаскать новое орудие? Возможность того, что меня просто используют, опустошала, особенно если учесть, что делает это не кто-то посторонний, а моя любимая девушка, которую я считал неотъемлемой частью своей семьи. Даже думать об этом больно! — Десять, девять, восемь… — начал я, покачав головой из стороны в сторону, тем самым разминая шею, — семь, шесть, пять… В глазах Аки теперь был настоящий страх. Не понимая, чего я от неё жду, она тоже вооружилась, неуверенно отступая вглубь поляны, будто я мог упустить её фигуру из вида. — Четыре, три, два, один, — я закончил отсчёт и ринулся на неё, решив в этот раз задеть палкой по-настоящему: похоже, чтобы быстро учиться, Акинэ нужен стимул, которого я ей не давал. Я уже было замахнулся, целясь в левый бок, удар по которому был наименее опасен для будущего боя, как она, подняв вверх руку, крикнула «Стой!», на секунду зажмурив глаза и совершенно не защищаясь. — Твою мать, Аки! Ты на ринге так же будешь делать?! — в последнюю секунду отведя удар, я остановился в полуметре от неё, пытаясь заглушить гнев. — Мы тренироваться сюда пришли или… — Деревья! — смотря в чащу леса, она, кажется, меня совсем не слышала. — Я могу отходить туда, и ты, не имея вариантов, устремишься следом. Тогда в тени кроны окажемся мы оба, а значит, шансы уравняются! Подпрыгнув, она хлопнула в ладоши и засмеялась, но увидев выражение моего лица, резко поникла. — Долго думала, да? — закусив губу, Аки подняла голову к небу и глубоко вздохнула, словно старалась набраться сил и скрыть горечь от очередного проигрыша. — Знаю, будь на твоём месте кто-то другой… — Увы, — подтвердил я и без того понятный факт. — Тебе пришлось бы туго. — Прости, — подойдя вплотную, она положила голову мне на грудь. — Прости, Ято. — За что? — не понял я, ведь это всего лишь обучение. — За то, что проиграю... если, конечно, в другом углу ринга не будет стоять слепой калека, — она невесело усмехнулась, обнимая меня за талию, — а тебе снова придётся чувствовать боль. Я не сразу понял, что она имеет в виду не моральные муки, а физические. То есть ей было плевать, что, в первую очередь, она сама будет страдать — она извинялась, что я разделю это вместе с ней? — Глупости, ты справишься! У нас ещё… — День? — она покачала головой, а после снова уткнулась носом в мою толстовку. — Глупо звучит, не находишь? — Совсем нет, — запротестовал я, при этом осознавая, что она права: времени катастрофически мало! — А вот и да! Ну правда, Ято! Давай будем реалистами! — похоже, Хиёри действительно хотела, чтобы я подтвердил, словно она ни на что не способна: кажется, так ей было проще принять поражение и окончательно сдаться... Но она не того напала! — Давай! — поддакнул я, а после, взяв её чуть выше локтей, слегка встряхнул. — Ты победишь! Я в этом уверен! — Бред! — снова начала она, стараясь отвести взгляд. Только я и не думал сдаваться в этом споре. — Нет! И хватит препираться! — не знаю, что мною двигало, но я, не ожидая от самого себя, дал Акинэ пощёчину: не сильно, но достаточно, чтобы отрезвить. — Соберись! — Ты ударил меня?! — закричала она, высвобождаясь из моей хватки. — Офигел?! — Просто дал божественного пинка, — пошутил я, отступая назад, потому как любимая начала закатывать рукава свободной хлопковой рубашки. — Разве не помогло? — Только разозлило! Ты чего себе позволяешь?! — не унималась она, подняв с земли палку, которую я выпустил из рук, дабы встряхнуть её. — В сравнении с тем, что мог бы, это сущая мелочь, — я начинал веселиться, видя, как она пышет гневом, точно милый львёнок, впервые пытающийся рычать. — Ты ещё ножкой топни, ага! Задуманный мною план сработал: Аки перестала зацикливаться на будущем бое, переведя всё внимание на меня. Ей необходима была встряска, а уж вывести кого-то из себя — в этом мне не было равных. — Беги! — прошипела она сквозь зубы и ринулась вперёд с двумя бамбуковыми палками в руках. Я вполне мог увернуться и отнять их, но решил поиграть, делая вид, что очень боюсь эту хрупкую девочку. Мы носились по поляне, как сумасшедшие, иногда на ходу обмениваясь фразами типа «попробуй догони», кидаясь друг в друга комками сухой земли и мелкими камешками, а также временами получая удары по плечу или голове (да-да, получал только я). Кажется, Хиёри впервые за долгое время почувствовала себя подростком, коим она и была: беззаботным, свободным, слегка взбалмошным и легкомысленным, но счастливым… Наконец я видел её настоящую улыбку: не вымученную, не ту, что появляется от очередной саркастичной фразочки, а искреннюю и добрую. Её истинную улыбку, которая буквально расцветает на губах. Жаль только, это ненадолго… — Ладно, остановись! — крикнула она спустя минут двадцать, держась за грудь. — Не могу больше бегать. Дойдя до ближайшей сливы, она плюхнулась на еле заметную травку и, вытерев пот со лба, облокотилась на могучий ствол дерева. — Чёрт, надо больше спать! — с улыбкой проговорила она, заметив, что я намерен сесть рядом. — Раньше я была выносливей. — И побольше есть не помешало бы, — поддакнул я, проводя пальцами по её рёбрам. — Кожа да кости! Она снова засмеялась и постаралась закрыться. Но я был проворней, и сев на ноги Акинэ, продолжил щекотать её, тем самым отрезая пути к отступлению. — Прекрати! Я сейчас лопну! — любимая кричала и визжала, брыкалась и пыталась кусаться, только бы остановить меня. — Пожалуйста! — Как тот шарик в парке? — спросил я, остановившись, потому как вспомнил, что нужно перевести разговор к выяснению адреса её нового дома. — Ага! — икнув, она вытерла проступившие на глазах слёзы, обняв себя руками, точно боялась новой порции щекоток. — Чёрт, так жалко его было! Этот инцидент случился в парке неподалёку от Императорского дворца. Месяц тогда выдался тяжёлым: работы было мало, а ноябрьская погода совсем не жаловала, без перерыва поливая город дождём на протяжении нескольких недель. Акинэ накрыла хандра — ели мы тогда, честно сказать, не слишком хорошо, довольствуясь самой дешевой лапшой, а уж про развлечения и говорить нечего… На них не было средств и времени, потому как я без устали искал новых заказчиков. Но, стоит отдать должное, она не корила меня, не ругала и не обвиняла во всех грехах, понимая, что я делаю всё на пределе возможностей: просто грустила, при этом стараясь скрыть от нас свои чувства за натянутой улыбкой. Поэтому, когда дела пошли в гору, я решил устроить для своих шинки шикарный вечер с кафе, парком и колесом обозрения на закате. В тот день я купил ей самый большой шар, который только продавался в парке — мы ещё смеялись, что он, чего доброго, унесёт Акинэ, поэтому стоит всерьёз задуматься о балласте. Она так радовалась ему, так улыбалась, но… ноябрьский ветер решил напомнить о себе, и наполненный гелием пикачу*** улетел на несколько метров вверх, а после, зацепившись о ветку колючей акации, лопнул, оставив любимую без подарка. — Да уж, и вправду жаль! Хотя, возможно, такие там и сейчас продаются, — я подержал паузу, будто задумавшись. — Вообще давно я в парке не был. А ты? Сердце замерло, ожидая её ответа. — Тоже. Разве что мимоходом, потому как… Ну не до этого сейчас, — она ласково улыбнулась, пожав плечами. — Мне кажется, навестить ближайший сад или сквер время всегда найдётся — это не так долго. Или ты что, живёшь в какой-то глуши? — я засмеялся, переводя разговор в шутку. — Нет, и природы вокруг много, просто если выпадает пара свободных часов, я предпочитаю провести их с тобой. — Значит, добираться до меня не слишком далеко? — сдуру вслух произнёс я. — А зачем тебе это знать? — Аки, кажется, заподозрила неладное. — Я просто поддерживаю разговор. Стараясь придать лицу самое что ни на есть невинное выражение, я уж было решил попробовать подойти к теме адреса Валаама с другой стороны, но вдруг увидел, что Аки погрустнела, точно я снова её обидел. — Ты чего? — испугался я. — Что-то не то ляпнул? — Нет, всё нормально. Дело не в этом, — прошептала она, бросая на меня полный печали взгляд. — Я просто лишь сейчас осознала, что бой будет тридцать первого марта. Интересное совпадение, не правда ли? Честно сказать, я сразу же просчитал эту дату, стоило Акинэ упомянуть сроки для тренировки, но не хотел акцентировать на этом внимание, помня, что в этот день она всегда грустила. — Возможно, — не стал отрицать я, придумывая способ увести любимую от грустных мыслей. — А по мне, вполне символично: злой рок этой даты, похоже, будет преследовать меня всю жизнь, — снова сев ровно, она обняла колени, точно замёрзла. — Только, надеюсь, послезавтра мне всё же удастся выжить. Уж что-что, а вспоминать злополучный день и те далёкие события мне совершенно не хотелось: чувство вины за то, что не уберёг самого дорогого для меня человека, жалило, как шершень, поэтому все эти годы я старался не думать об этом, акцентируя собственное внимание на том, что теперь Хиёри счастлива… Была… — Кстати, помнишь меня прошлую? — вдруг ни с того ни с сего спросила она, смотря куда-то вдаль. — Ту Хиёри, что пряталась под одеялом больничной палаты думая, что к ней забрался полоумный маньяк? Она усмехнулась и ещё сильней стиснула руки, словно это могло удержать её от падения в пропасть уныния и отчаяния. — Да, и очень хорошо! — необходимо было, чтобы она понимала — я не забыл ничего из того, что она сделала для меня и Юкинэ. — А я нет, — голос Акинэ был таким тихим, будто на разговор ей не хватало сил. — Эта девочка точно не моё прошлое, а… героиня ранее очень любимого, а теперь забытого мною фильма. Это когда ты знаешь персонажа вплоть до морщинки, выучил наизусть каждую его фразу, подражаешь ему, живёшь им, любишь… А потом проходит время, и всё забывается: постепенно из памяти стираются детали, события, его голос и привычки, а после и сам герой фильма перебирается на такие далёкие задворки сознания, что ты, может, и мог бы его оттуда достать, но… уже незачем. Она шевельнулась и слегка облокотилась на меня, словно ища поддержки, но я точно оцепенел, потому как услышал в этой фразе иной смысл: Акинэ подтверждает, что изменилась, и говорит об этом открыто. Хотя, возможно, у меня паранойя? — Это нормально, ведь прошло столько лет, — решил ответить я, чтобы Аки не поняла, какое смятение у меня на душе. — Ты многое пережила и уже не можешь быть той наивной школьницей, что была раньше. — Но я хочу, Ято! — она посмотрела на меня с такой тоской и грустью, что сердце готово было разорваться на части. — Хочу снова стать прежней! Ходить в школу, делать домашку, иметь родителей и знать, что впереди целая жизнь! Хотя, когда ты признался в своих чувствах, я была готова забыть прошлое, проститься с человеческими мечтами и фантазиями, наслаждаясь тем, что у меня есть вы с Юкинэ, но теперь… Подступивший к горлу ком, похоже, не дал ей закончить фразу, поэтому я решил перехватить инициативу: — Мы и сейчас у тебя есть! Не важно, как ты далеко, мы всё те же, что и прежде! Мы любим тебя и ждём каждый день, дорожим тобой и очень хотим вернуть! Руки дрожали, а в груди вибрировало так, будто сердце неустанно бьют током. Впервые за долгое время мы говорим так открыто, не стесняясь эмоций и не боясь, что нас подслушают. Поменяв позицию, я теперь сидел на коленях напротив неё, не сводя взгляда с начавших блестеть уголков её глаз. — Не знаю, получится ли, — голос Акинэ был каким-то обречённым, словно сказанное являлось прописной истиной, а не догадкой. — Обязательно получится! Разве ты не веришь в меня? — я взял её лицо в ладони, проведя большим пальцем по нежным губам. — Верю, — наполовину проговорила, наполовину прохрипела она. — Очень хочу домой и так тоскую… Слегка повернув голову, щекой она нежно потёрлась о мою руку, и прикрыв глаза, улыбнулась: кажется, Аки очень не хватало ласки и внимания. — И я. Без тебя… фигово, если честно! — я приподнял уголки губ, всматриваясь в аметистовые глаза. — Обещаю, сделаю всё возможное, чтобы вытащить тебя, а пока… Может, чего-то хочешь прямо сейчас? Чувства нахлынули, и все тёмные мысли отошли на второй план: была лишь моя маленькая, родная и безумно любимая девочка, которая сейчас почти таяла в моих объятиях. — Да, хочу, — она вдруг посмотрела на меня каким-то хищным взглядом. — Тебя! Такого поворота событий я не ожидал. Робко улыбнувшись, не давая времени на раздумье, она крепко обняла, прижимаясь к моему телу своим. — Мне тоже не хватает тебя, Ято, — прошептав это, она расстегнула мою толстовку, и проникая под футболку, провела руками по голой пояснице. — Иногда так хочется снова стать беззащитной и почувствовать, что значит находиться в сильных руках, которые укроют от всех бед и невзгод. После этих слов она переключилась на мои плечи, не то поглаживая их, не то сжимая. Мартовский воздух пробирался под приподнятую одежду и холодил кожу, а кровь же, наоборот, начала закипать от возбуждения. — Что ты делаешь? — спросил я дрожащим голосом, перехватывая маленькое запястье и чуть отстраняясь. — А ты как думаешь? — промурлыкала она, откидывая меня на землю и садясь поверх моих коленей. — Сейчас не время, — если бы моё тело умело разговаривать, то непременно обзывало меня и кричало, что я самый последний остолоп на свете, но я и вправду так считал. — Ты можешь замёрзнуть, да и у нас тренировка, забыла? Выглядело это так, будто я больше убеждал себя, а не её: будь я чуть наглее и менее сдержан, давно повалил бы её рядом с собой, наплевав, что сейчас разгар дня и мы на открытой местности, где может пройти кто угодно… — А как же отдых? В школе нам всегда говорили, что мозг и тело работают лучше, если делать перерывы, — она приблизилась, сев теперь уже на мой пах и начав слегка двигать бёдрами. — Да и нельзя отказывать любимой девушке. Ты разве не в курсе? Поставив руки по бокам от моего лица, она наклонилась, прислонившись губами к моей ключице. — Акинэ. Пожалуйста… — я понимал, что ещё немного и не сдержусь, поэтому попытался привстать, но она аккуратным, но твёрдым движением снова заставила меня опуститься. — Здесь правда холодно! — Боишься простудиться? — ехидно заметила она, находя мои губы, но при этом не целуя, а оставаясь буквально в нескольких миллиметрах от них. — Нет, переживаю я сейчас лишь за тебя, — голос вдруг осип, будто организм намекал «хватит болтать и действуй», но разум пока ещё доминировал над инстинктами. — Поэтому прости. В этот раз действуя уверенней, я всё же смог подняться. Чёрт, я так давно представлял, как снова завладею Акинэ, и вот момент подвернулся, но при неудачных обстоятельствах — всегда так! Я уже было снова взял палку, лежавшую неподалёку, чтобы продолжить занятие, как услышал тихое: — Глупая отмазка, тебе не кажется? — в голосе моей шинки была горечь, будто бы я обидел её, и сидела она теперь спиной ко мне, что настораживало. — О чём ты? — аккуратно поинтересовался я, закатывая рукава кофты: отчего-то стало жарко, только вот причиной были не её возбуждающие игры, а то, что она могла не так воспринять мои мотивы. — Раньше тебя ничего не останавливало, и что-то не помню беспокойства на твоём лице, когда мы занимались этим прямо в парке, — без какого-либо энтузиазма продолжила она, шмыгнув носом. — Если не хочешь меня — так и скажи. Я всё пойму, правда, только не ври. Чёрт! Да что ж у меня всё через… неправильно так выходит! — Было лето, и наступали сумерки, — попытался оправдаться я, хоть звучало это глупо. — Я… Акинэ! Я люблю тебя! Очень-очень! И скучаю! Но при этом боюсь, что послезавтра может случиться. Если ты проиграешь, и Валаам снова сделает больно — это будет моя вина! — С чего это? — спросила она, всё так же не поворачиваясь. — Проиграю я, а значит, мне и отвечать. Она начала водить рукой по лицу, и я догадывался, что Акинэ плачет... хоть и не чувствовал этого. Какой же я чурбан! — Я твой учитель, а значит, твоё поражение — и моё тоже, — подойдя совсем близко, я сел на корточки, положив руки на её подрагивающие плечи. — И, умоляю, перестань думать, что я остыл к тебе. Как и прежде, для меня нет никого прекрасней, сексуальней, обворожительней… — Продолжай, — буркнула она после очередного всхлипа. — Умней, улыбчивей, добрей, хозяйственней, заботливей, грациозней, воспитанней, милей… у меня прилагательные заканчиваются, пожалей! Я ухмыльнулся, ожидая, что она тоже не устоит и хотя бы улыбнётся, но так как Акинэ всё ещё сидела ко мне спиной, я не видел выражения её лица. — Малыш, — упёршись на одно колено, я взял её за плечо, не спеша повернув к себе. — Не плачь, пожа… Но как только сделал это — понял, что стал жертвой хитрой женской уловки: на лице любимой не было слёз, а глаза её были полны похоти, но никак не обиды. И когда пришло полное осознание происходящего, Акинэ снова прижала меня спиной к земле, впиваясь ногтями в плечи. — Порой тобою так легко манипулировать, — прошептала она, облизнув губы. — Ты чего творишь? — я попытался высвободиться, но безуспешно, ведь действовал вполсилы, всё ещё отходя от шока. — Знаешь, многие качества поменялись во мне не в лучшую сторону за последние месяцы, но есть кое-что, несомненно радующее, — хрупкими пальчиками она впилась в меня ещё сильней, отчего воздух с рычанием вырвался из моей груди. — Теперь я всегда добиваюсь своего. Не дав ответить, она проникла язычком в мой рот, моментально поднимая градус нашего общения почти до максимума. — Я люблю тебя, Ято — прошептала она, на секунду прервавшись. — И хочу хоть на миг забыть настоящее и вспомнить каково это — быть счастливой. Сделай это для меня, прошу! Я больше не мог сопротивляться, да это, похоже, было и ни к чему. Если это действительно осчастливит её, то почему я так упираюсь, тем более, что и сам сгораю от нетерпения? Так хотелось сорвать с неё всю одежду и снова упиться прекрасным юным телом, которое для меня и впрямь было самым желанным на свете, почувствовать солоноватый вкус её кожи, ощутить на себе её горячее чарующее дыхание, насладиться нежным, но страстным и вожделенным поцелуем, проникнуться запахом её возбуждения и испытать то непередаваемое чувство единения, когда во всём мире есть лишь она одна. И эта девушка — моя и ничья больше. — Хорошо, но вначале, — я привстал и, сняв с себя плотную толстовку, постелил её на земле. — Так-то лучше! Крепко стиснув её, я прислонился к часто вздымающейся груди, слыша, как трепетно колотится её сердце. Да и моё, если честно, не отставало, только вот его удары были такими сильными, что вызывали боль в рёбрах: я ощущал себя каким-то мальчишкой, впервые оставшимся наедине с девушкой. — Ты, вроде, волнуешься? — игриво спросила Аки, чуть царапая ноготком мою руку, отчего мурашки на коже не заставили себя долго ждать. — Немного. Обхватив любимую за талию, я положил её спиной на толстовку, а сам, перекинув ногу через её бёдра, оказался сверху. Слегка наклонившись и проводя носом по её шее, щекоча кожу этим чувственным касанием, я вызвал новую волну дрожи в её теле, на долю секунды передавшуюся и мне. — Неужели боишься, что потерял навык? — медленно ведя рукой вдоль разреза своей рубашки, она неторопливо расстёгивала пуговицу за пуговицей, пытая меня. — Ну знаешь ли, пока тебя не было, я ни с кем не оттачивал это умение, — закусив губу, я всеми силами держался, чтобы за миг не разорвать эту ненужную сейчас часть её гардероба, — хотя всем предлагал — они чего-то не захотели! — Ах ты… — деланно разозлившись, любимая со всего маха ударила меня по спине, заставив застонать от острой боли, на секунду разошедшейся от лопаток до поясницы. — Не шути так больше! — Неужели ревнуешь? — наслаждаясь видом почти обнажённой груди, которую прикрывал теперь лишь полупрозрачный бюстгальтер, я снова посмотрел Аки в глаза, спуская одну бретельку с её плеча. — Просто даже представлять тебя с другой не хочу, — судя по тону её голоса, она сейчас явно не шутила. — Скажи, что никогда меня не предашь! — Никогда, — на выдохе произнёс я, поддевая пальцем и вторую лямку. — Ты моя единственная! Кажется, ответ её устроил, потому как заметно расслабившись, любимая откинула голову назад и слегка выгнулась, подставляя под поцелуй шею, острые ключицы и мягкую грудь. И я повиновался: схватившись за ворот её рубашки, я чуть приподнял Хиёри, с упоением вдыхая такой приятный и знакомый аромат. Происходящее напоминало какую-то игру, где мы, персонажи, были до жути реалистичными, но при этом существовали в каком-то виртуальном мире, где всё было не взаправду. Я не мог поверить, что с Акинэ здесь и сейчас, что она извивается подо мной, ожидая продолжения, и все проблемы остались где-то там, за гранью этой вселенной. — Ты прекрасна! — прошептал я, целуя её шею и двигаясь ниже, к ложбинке, по которой так хотелось провести языком. — И совсем не изменилась. Хотя… разве что немного. Я ухмыльнулся, почти чувствуя повисший в воздухе вопрос: кажется, любимая переживала в какую сторону эти изменения произошли и даже замерла, услышав мои слова. — Стала сильней, — продолжил я, дабы успокоить (я был в этом уверен) уже разбушевавшуюся фантазию девушки. — И это дико сексуально! — Да? — на выдохе спросила она, когда мои губы прикоснулись к её груди, отодвигая в сторону ткань бюстгальтера. — Честно-честно, — повторил я свою коронную фразу, которую частенько использовал при наших спорах. — Никогда не встречал никого лучше. Низ живота скрутило узлом от одновременно приятного, но уже переходящего в ноющую боль возбуждения — как сладостно её томные вздохи вырывались из груди, как она выгибалась мне навстречу, закусывая пухлую губу, как дрожала и податливо льнула ко мне, будто хотела соприкоснуться с каждой клеточкой моего тела! — Это приятно, — еле-слышно ответила она, запустив руку в мои волосы, чуть потянув их на себя. — Ты тоже невероятно красив, Ято! Наверно, никогда не привыкну, как жадно, страстно и в то же время ласково она может произносить моё имя — оно отдаётся резкой пульсацией в висках, вместе с кровью разнося странное жжение от головы до кончиков пальцев. Любимая прикоснулась к моим губам, лаская их немного неуклюже, но при этом страстно, выдыхая мне в рот воздух, наполненный жаркой сладостью. Своей маленькой ручкой она мягко водила по моей спине, иногда еле-еле, словно ненароком дотрагиваясь до разгорячённой кожи, а иногда впиваясь в неё, заставляя меня закусывать губу от резкой смены ощущений. Не желая отдавать ей бразды правления, я начал с поцелуя в щёку, медленно перемещаясь к скуле, обдавая её кожу жарким дыханием. Её ноги то сжимались, соприкасаясь коленями, то расслаблялись, раздвигаясь в экстравагантной позе — Аки была на пределе. Не останавливая ласки, я коснулся мочки её уха, сначала поцеловав, а потом слегка прикусив её, при этом прижав её локти к земле, не давая вырваться. Она уже металась подо мной, только вот я не собирался потакать Хиёри прямо здесь и сейчас, решив помучить: в конце концов я должен был отомстить за то, что она провернула пятью минутами ранее. Поэтому, не торопясь, вдоволь наслаждаясь её неугасаемым желанием, я продолжил выцеловывать дорожку на её шее, слегка присасываясь в том месте, где отчаянно билась голубоватая жилка. Так я вырвал из её уст первый стон, от которого мне самому чуть не снесло башню. — Ято, — Хиёри провела ногтями по спине, и, хоть на мне всё ещё была футболка, я почувствовал острую боль — Аки меня не жалела. — Хватит издеваться! Продолжай! На её висках заблестели бисеринки пота, а то, как горячо ей было там, я чувствовал даже через ткань штанов. Но всё равно и не думал сдаваться, хотя, честно сказать, сейчас я пытал не только её. — Ну ты же сама говорила — нужно отдыхать. Вот и наслаждайся перерывом, — невинно пролепетал я, губами двигаясь к её животу, который тут же напрягся, показывая выступившие под кожей кубики пресса. — Разве тебе не нравится, что я делаю? Задержавшись в районе пупка и обведя языком его ореол, я продолжил спуск вниз, будто бы собирался приступить к кульминации наших игр, но вопреки её ожиданиям, снова вернулся к бархатистой груди, при этом подложив руку под её лопатку и расстегнув, наконец, бюстгальтер, что так мешал наслаждаться ею. — Нравится, очень, — она почти ныла, пытаясь закрыть рот ладонью, дабы приглушить крик, рвавшийся наружу. — Но это слишком приятно! — И чего же ты хочешь? — спросил я, посмотрев в аметистовые глаза, после чего ненадолго прильнул к её губам, раздвигая их, проникая внутрь, с наслаждением находя и посасывая её маленький горячий язычок. — Почувствовать тебя, — прошептала она, чуть отстраняясь, и, не открывая глаз, пытаясь не слушающимися руками расстегнуть ремень моих джинсов, — прямо сейчас! Ох, как же я этого хотел! Наконец, сбросить остатки одежды, расцеловать каждый миллиметр её нагого тела, заставить дышать лишь моим именем и стонать, вместо слов… Но игра есть игра, и я не собирался уступать раньше времени. — Так попроси, — взяв её за бёдра, я с силой сжал их, а после поцеловал ниже живота, прямо в джинсы, при этом выдыхая горячий воздух, дабы она могла почувствовать мои манипуляции даже будучи не до конца раздетой. — Только так, чтобы я поверил. Любуясь, как от воздуха расширяется свод её рёбер, я снова приблизился к груди, слегка вбирая её в рот, посасывая, покусывая. Аки уже беззастенчиво кричала, похоже, наплевав, что нас могут услышать, а я ещё больше распалялся, хотя дальше, казалось, было уже некуда. — Пожалуйста! Ято, пожалуйста! — умоляла она, сжимая в кулачках толстовку. — Продолжай! — Не понимаю о чём ты, — наигранно весело ответил я, слегка стягивая её джинсы. — Чего именно ты хочешь? Прожигающее до костей желание полностью раздеться уже окутывало с головой, заставляя прижиматься к ней всё ближе и ближе, будто было возможно слиться с Аки в прямом смысле этого слова. Но мне необходимо было услышать ответ, поэтому я тормозил себя, до боли стискивая зубы. Отодвинувшись к её коленям, я грубо раздвинул их, устроившись между ног. А после, схватив её за полу-оголённые ягодицы, я чуть приподнял Акинэ, сжав кожу так, что на ней остались небольшие красные отметины, толкаясь к ней бёдрами, дабы хоть немного усмирить уже почти завладевшие мною инстинкты. — Я жду, — дотронувшись языком до открывшейся зоны бикини, я провёл мокрую дорожку до пупка, а после несильно сжал её грудь в обеих ладонях, с наслаждением замечая, как и к без того набухшим горошинкам приливает кровь. — Я хочу тебя, — громко простонала она, подняв руки над головой, будто хотела ухватиться за что-то. — Пожалуйста, сделай меня своей снова! Не знаю, каких конкретно слов я ждал от неё, чтобы продолжить, но, кажется, это были именно они. Ведь я тоже безмерно сильно желал вновь завладеть не только её разумом, но и телом. Молниеносно стянув остатки одежды сначала с себя, а потом с неё, я вернулся в то же положение, с блаженством ощущая, как соприкасаются наши тела. Правда, на секунду показалось, она желает в смущении прикрыться, что было странно: я видел её такой сотни раз, но, кажется, сегодня мы снова вернулись в тот день, когда впервые занимались любовью — я тоже слегка стеснялся, хотя возможно причиной тому была открытая местность, куда без труда могли забрести туристы или помешанные на кемпинге жители мегаполиса. Но, стараясь не думать об этом, а полностью сосредоточиться на той девушке, что так страстно желал, я опустился на один локоть, второй рукой обхватив её правую ногу и закинув её себе на спину. — Я люблю тебя! — прошептал я, поглаживая её волосы, хаотично раскиданные вокруг головы. — Очень сильно! Почему-то я всегда говорил это, когда был счастлив, точно в благодарность за то, что без любви к Акинэ я никогда не почувствовал бы себя столь живым и… полноценным. Она часть меня, которую я искал долгие-долгие годы и которой мне так не хватало! — И я люблю тебя, Ято, — опалив мои губы горячим дыханием, ответила она, закидывая мне на спину и вторую ногу, обхватывая поясницу. — И всегда буду любить. «Хотелось бы верить» — пронеслось в голове, хотя сейчас я совершенно не думал о чём-то плохом. Похоже, мои подозрения засели так глубоко в подкорке, что не отпускали даже в столь интимный момент. Но я старался не поддаваться — важна лишь она и то, что мы рядом, здесь и сейчас! Мимолётно поцеловав её губы, я спустился к ключицам, покусывая и посасывая их нежную кожу, а после, перенеся вес на одну руку, второй прислонился к её промежности, слегка надавливая на чувствительный бугорок. — Ято! — снова громко крикнула она, метаясь подо мной, будто в агонии. На глазах Акинэ выступили слёзы, румянец на щеках запылал и стал ярким, а пересохшие от частого дыхания губы теперь были полуоткрыты, призывая не просто впиться в них, а терзать долгим и страстным поцелуем. — Хм, кажется, кто-то уже заждался? — смотря в фиалковые глаза, я проник одним пальцем внутрь её тела, ощущая жар и влагу, которая липкой паутинкой тут же отпечаталась и на других пальцах, заставляя меня хотеть Хиёри ещё больше. — Ты не представляешь, как… Её голос был таким тихим, точно Акинэ вот-вот потеряет сознание, поэтому я решил не мучить больше ни себя, ни её, тем более, последние остатки самообладания давно погасли, подобно дотлевшей до фильтра сигарете. Снова облокотившись на обе руки, я слегка поёрзал, находя правильное положение, а после, надеясь не причинить боли, вошёл в неё, чувствуя, как в голове словно взорвался сноп искр, а удовольствие горячей волной разлилось по каждому сосуду и нерву. Её рот открылся в немом крике, а тело выгнулось дугой, подчиняясь мне беспрекословно. Я двигался плавно, мягко, понимая, что Аки нужно привыкнуть ко мне после столь долгого перерыва, но убедившись, что ей приятно, увеличил темп, заставляя всё новые крики срываться с её губ. Мне тоже хотелось вторить ей, но я держался, наслаждаясь её голосом. Всё же нет ничего более ласкающего слух, чем женские стоны… — Не жалей меня, — вдруг произнесла она, приоткрыв затуманенные глаза и встречаясь со мной взглядом. — Я знаю, ты всегда сдерживался, но сейчас покажи каков ты на самом деле! Я хочу, чтобы ты был собой. Эта фраза сбила с толку, только вот не абсурдностью, а достоверностью. Все эти годы я и вправду контролировал каждое своё действие, боясь переступить черту. До неё я на самом деле порой был чертовски груб в постели и никогда не стеснялся этого, наслаждаясь обществом блудниц, которые порой сами не прочь поиграть в игры пожёстче. С Акинэ же всё иначе: она казалась мне нежным цветком лилии, что необходимо холить, лелеять и всячески беречь. Я не позволял себе в её адрес хоть толику чёрствости, и даже когда она оставалась неправа и всерьёз выводила из себя (что, слава Вселенной, бывало крайне редко), у меня и в мыслях не было поднять на неё руку. Она моё сокровище, ласковый беззащитный котёнок, хрупкий кристалл… сравнений куча, вот только факт остаётся фактом — как бы сильны не были мои непристойные желания, я никогда и ни за что не шёл у них на поводу. — Не нужно, — прохрипел я, останавливаясь, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. — Ты не знаешь, о чём просишь. — Конечно, не знаю, ведь ты никогда не был открыт со мной, — она слегка насупилась. — Даже немного обидно. — Я поступал так, чтобы ты не разочаровалась во мне, — поникнув, я прислонился лбом к её плечу, пытаясь прогнать картины из далёкого прошлого: как плевал на чувства девушек, что проводили время со мной, порой считая их расходным материалом, без души, эмоций, желаний и стремлений — просто красивое тело, на ночь бывшее в моём полном распоряжении. — Поверь, ты не хочешь этого… а я не хочу ещё больше. — Не решай за меня, — начав двигать бёдрами, Акинэ снова разожгла во мне до этого слегка притупившееся желание, — в конце концов, мы всегда можем остановиться. — Но зачем тебе это? — не понимал я, хоть предложение и впрямь было заманчивым: с желаниями, увы, справиться крайне сложно, особенно сейчас, когда она просит об этом, покусывая раскрасневшуюся пухлую губку и ненадолго закатывая глаза, в которых зрачок почти перекрыл радужку, точно наше занятие действовало на Аки круче всякого наркотика. — Просто хочу, — безапелляционно ответила она, жёстко схватив меня за волосы, и оттянув голову чуть назад. — Разве другой ответ важен? Тут я понял, что она стала совсем другой. То, что раньше было лишь неуверенной догадкой, теперь, можно сказать, переросло в неопровержимое доказательство: моя прошлая Акинэ ни за что на свете не попросила бы о таком. Более того, она порой ругала меня за непристойные (в её понимании) предложения и иногда даже называла извращенцем, хотя ничего ужасного сказать в её адрес я бы себе не позволил. А теперь… И пусть я приму тот факт, что она изменилась, но вот в чём вопрос — из-за чего именно? Новая работа? Странно, ведь если она причиняет боль другим, не желая этого, в душе противясь приказам нового хозяина, то разве стала бы просить о жестокости, причём совершенно осознанно? Значит дело в другом. Я не понимал в чём именно, и меня это злило. — Это "да"? — видимо, мой изменившийся взгляд она расценила как согласие, ведь сейчас я был полон не ласки, а еле скрываемой агрессии. — Нет, и если не хочешь продолжать на моих условиях, я… — Нет, нет! Ято, прости! Это было глупо с моей стороны! — она схватила меня за руку, когда я уже собирался было окончательно отпрянуть от неё. — Я не хотела тебя обидеть, просто… Не знаю, что на меня нашло! Я… Не уходи, прошу! Она села, и всё ещё остававшаяся на ней рубашка красиво прикрыла грудь, показывая лишь тонкую полоску кожи, так и манившую к себе. — Я к прошлому возвращаться не буду, — тихо, но строго констатировал я, смотря ей прямо в глаза. — И больше не проси об этом. Не ответив, она просто кивнула, нежно притянув меня к себе. — Ещё раз прости, — потеревшись носом о мою щёку, она сделала вид, что мурчит, издавая довольно похожие на ластящуюся кошку звуки. — Я больше не буду. Огонь ярости, что разгорелся во мне совсем недавно, быстро пошёл на спад, точно его пламени не хватало кислорода. Глубоко вздохнув, я постарался сделать вид, что нескольких последних минут и вовсе не было в моей жизни, хоть это и крайне сложно. — Всё нормально, — убедил я Акинэ, улыбнувшись, — и раз ты так просишь, кое-что я всё-таки могу себе позволить. Кажется, она уже расслабилась и не предвидела, что я могу сделать нечто подобное, поэтому даже вскрикнула от удивления, когда одним ловким движением я перевернул её на живот, а после, обхватив за поясницу, властно, но мягко поставил на четвереньки, коленом раздвинув её ноги. — Ох, вау, — игриво обронила она, желая обернуться через плечо, но я не дал, намотав её волосы на кулак и слегка потянув их на себя, заставляя Акинэ прогнуться. — Этого ты хотела? — спросил я, но в ответ она лишь застонала, что было многозначительней самого громкого «да». Но и на этом она не остановилась: медленно выставив руки перед собой, Хиёри прижалась грудью к земле, выгнувшись в пояснице. Теперь она стояла в позе, выражающей подчинение, и внутри словно что-то перевернулось от представшей картины: от того, как её стройное тело теперь подрагивало от нетерпения, как острые лопатки двигались, когда она шевелила руками, как её таз то приподнимался, то опускался, маня меня… зазывая. Я снова проник в неё, чувствуя, как внутри тесно, горячо и влажно. На миг перед глазами всплыли непонятно мельтешащие пятна ярких красок, застилающие зрение, будто я смотрел, как залпы салюта беспрерывно разрывают черное полотно ночного неба. Запрокинув голову и закрыв глаза, я полностью отдался своим ощущениям: как горит под моими пальцами её кожа, как пахнет её возбуждённое тело, как от моих прикосновений дрожит каждый её мускул, как воздух рвано высвобождается из её груди, сопровождаясь свистом и полустонами. — Ещё, — прошептала она, намеренно стискивая меня внутри себя, и я, навёрстывая темп, проникал глубже, двигаясь жёстче, прижимаясь тесней и ещё сильней сжимая её напряжённые бедра, слегка разводя их в стороны. Спустя пару минут по её телу пробежала дрожь и, приподнявшись, Аки снова прогнулась, отчего локоны её волос упали на спину, красиво переливаясь в лучах солнца. Она закричала от получаемого наслаждения, достигнувшего высшей точки, и я тоже вышел на пик удовольствия, с хриплым стоном стискивая её прохладные от пота плечи. Медленно опустившись, любимая упала на бок почти без сил, пытаясь выровнять дыхание, а я, хоть тоже безумно хотел лечь рядом, поднялся, натягивая одежду сначала на неё, а потом и на себя. — Не холодно? — спросил я, наконец, пристраиваясь сзади неё и обхватывая талию Хиёри, прижимая её к себе. — Нет, даже наоборот, — призналась она, повернувшись так, чтобы наши глаза встретились. — Спасибо тебе. Таких потрясающих эмоций я не испытывала уже очень-очень давно. Прикрыв глаза, она коснулась кончиком носа моей щеки, а после свернувшись калачиком, обняла мою руку, точно мягкую игрушку. Я чувствовал, как ей уютно, как ощущение безопасности приятной негой убаюкивает её, словно колыбельная, а моя ласка согревает, окутывая бархатным теплом. — Рад, что тебе хорошо, — я легонько поцеловал её в ушко, понимая, что Аки засыпает, — только не забывай — нам нужно ещё позаниматься. Она слегка поморщилась, как бы выражая немое негодование, но я бы непреклонен. — Не переживай, я дам тебе отдохнуть. Спи. Дождавшись, когда её дыхание окончательно выровнялось, а тело расслабилось, я поднялся, пройдя к соседнему дереву и выудив из пакета куртку, в которой Аки пришла. Вернувшись, я аккуратно накрыл ею любимую, внимательно всматриваясь в мягкие, нежные и такие знакомые черты, а после поддался желанию и прикоснулся к её волосам, убирая с лица непослушную прядку, провёл рукой по маленьким пальчикам, всё ещё сжимавшим мою толстовку и с ужасом осознал, что, возможно, эта девушка теперь не полностью моя. Хотя… она снова объявила мне о своих чувствах, правда, «люблю» и «верна только тебе» — разные вещи. Оставалось лишь верить ей, но как хочется знать наверняка… Как же хочется перестать сомневаться, что сейчас передо мной Акинэ, а не Кинха…