***
Бамбуковые палки больше не могли сослужить нам добрую службу, ведь сегодняшний, третий по счёту день тренировок, был последним шансом подготовить Аки к бою. Поэтому накануне вечером я раздобыл две катаны, которые и взял на поляну. Любимая крайне удивилась такому исходу и даже немного испугалась, но я решил оставаться беспристрастным к её эмоциям и вёл себя, как настоящий учитель. — Тебе нужно понять, что оружие, — начал я, вручая ей клинок, — твой защитник! — А ты кэпом заделался? — язвительно спросила она, вынимая его из ножен и проводя пальцем по обратной стороне лезвия. — Я как бы в курсе. — Вот именно, что нет, — я был холоден и пропускал колкости мимо ушей. — Позавчера ты сказала, что боишься меня: мол, стоять напротив Бога Погибели — занятие рисковое, но на деле ты юлила с ответом, возможно, не признаваясь в сути даже самой себе. — В какой ещё сути? — опустив катану, она сглотнула ком в горле, похоже, предчувствуя очередную нотацию с моей стороны. — В такой, что страх ты испытываешь не ко мне, а к клинку, что держишь в руках! Мои слова гулким эхом отозвались где-то в горах — казалось, даже ветер затих, чтобы Аки наверняка услышала ответ. — Бред, — она усмехнулась, но по дрожи в губах я понял, что попал в точку. — Смысл бояться куска металла? — Это у тебя надо спросить, — слегка вздёрнув подбородок, я смерил её взглядом, отметив, что Хиёри держит катану на отдалении, не прислоняя к ноге даже эфес, будто тот был змеёй и мог ужалить. — Возможно, ты боишься, что, если этот «кусок металла» в твоей руке — скоро будет бой, из которого ты можешь не выбраться целой? — В смысле? Понурив плечи, Аки сделала шаг назад: даже на расстоянии несложно заметить, как участилось её дыхание, а вспотевшие пальцы перестали крепко сжимать рукоять. Я попал в точку, но признается ли в этом моя ученица? — Ты не воспринимаешь меч, как продолжение себя, как часть своего тела. Для тебя это чужеродный, опасный и, возможно, даже ненавистный предмет, который тебе поручили хранить и с помощью которого ты выполняешь те мерзкие задания, что даёт тебе ублюдок, называющий себя твоим хозяином… Мысль о Валааме и том, какое применение он нашёл для моей Хиёри, кольнула, но раз уж я решился не выказывать никаких эмоций, постарался заглушить нарастающий гнев, полностью отдавшись разговору. — Возможно, у тебя в голове даже существует некая параллель, — продолжил я. — До этого в твоём мире клинка не было, и всё шло отлично, а сейчас он почти всё время за спиной, и жизнь пошла под откос. Разве нет? — Я… я… Любимая явно была в шоке: то ли от моей проницательности, то ли от полного осознания правды, поэтому говорить не решалась, чем я и воспользовался. — Но меч не виноват в том, что ты его так воспринимаешь. Он лишь оружие в твоих руках — куда ты его направишь, туда оно и повернётся, — я очень старался, чтобы мои слова не звучали так, будто я вдалбливал прописную истину нерадивой студентке, но не знаю, помогало ли это. — Да, возможно, этот артефакт не самая прекрасная вещь на свете, но не будь всё так, как оно есть, его можно было бы использовать в мирных целях, помогая сохранять жизни, а не отбирая их. Или я не прав? — Эм… — Аки чуть повернула лезвие, похоже, вглядываясь в своё отражение. — Да… возможно. — А значит, можно сделать один из самых важных выводов за эти три дня, — я улыбнулся от радости, что Хиёри не стала противиться. — Оружие — охранник, защищающий тебя от беды. Если он с тобой — есть шанс выбраться из любой передряги! Если ты можешь обхватить пальцами эфес клинка — не всё потеряно, и выход есть! — Но он может не больше, чем я, — любимая покачала головой. — Если я не поверну меч в верном направлении, он не защитит меня, даже находясь в руке. — И с этим не поспоришь, ты права! Но важно то, как именно ты его воспринимаешь: он твой союзник или враг? И если ты сможешь понять это — победишь. Вытащив катану из ножен, я поднял её перед собой, приглашая Акинэ к бою. — Доверяй клинку, как я доверяю тебе или Юкинэ, когда вы превращаетесь в орудие, — подняв вверх три пальца, я начал по одному загибать их, давая отсчёт до старта. — И уйми страх: дрожать может лишь сердце, но в руках всегда должна быть твёрдость!***
Более мы не прерывались, занимаясь, пока солнце не село за горы. И хоть даже после этого у нас ещё оставалась пара часов, пришлось остановиться, потому что с Аки начало происходить что-то странное: ранее она без труда парировала почти любой удар и даже нанесла мне пару царапин, но как только поляну поглотили сумерки, она словно начала поддаваться, оставаясь целой лишь потому, что я останавливал клинок в миллиметре от её тела. — Акинэ, ты чего расслабилась? — не выдержав спросил я, без усилий выбив катану из её ладони. — На жалость к себе времени совсем нет. Я знаю, ты устала, но… — Дело не в этом, — прервала она, поднимая взгляд на небо, окрашенное в сине-бордовые краски. — Просто, когда солнце снова взойдёт, я буду либо победителем, либо… Она поёжилась, и я, наконец, понял, что она боится надвигающегося боя: до него оставалось менее десяти часов (моя шинки вчера обмолвилась, что начало в три часа утра), и, похоже, любимую накрыл мандраж, обычно посещающий перед особо важными событиями. — Ты выиграешь! — сейчас я не просто обнадёживал её, а был действительно уверен в своих словах. — На ринге вряд ли будет кто-то под стать мне, но даже если и так — не сомневайся, и такого кренделя ты без труда уложишь на лопатки. — А почему тебя тогда до сих пор не уложила? — подняв бровь, спросила она. — Потому что жалела! Думаешь, я не заметил? — сделав вид, что напуган, я поднял клинок на уровень глаз. — Пару раз ты меня чуть не вспорола до самой груди! — Да конечно, — с сарказмом прошептала она, всё-таки улыбнувшись. — Будь я твоим настоящим соперником… — Да-да, я давно удобрял бы почву этой замечательной полянки, — не дав Акинэ снова перейти к самобичеванию, я подошёл к любимой и крепко обнял её. — Ты справишься! Я уверен! — А можно мы пойдём домой? — волнуясь, спросила она, прижимаясь губами к моему плечу, отчего звук вышел приглушённым. — Юкинэ, наверно, обиделся, что мы не брали его на обучение и так толком не пообщались. Это была правда: мальчик все три дня уговаривал взять его на тренировку, но я был уверен, что Акинэ начнёт отвлекаться на зрителя, и отказывал ему, правда, всеми силами стараясь объяснить, почему делаю именно так. — Нет, он всё понимает, но ты права — думаю, в дальнейшей тренировке нет смысла, — поцеловав Хиёри в макушку, я отстранился, наблюдая, как она вкладывает меч в ножны. — Давай собираться.***
Спустя полчаса мы уже сидели на кухне, ещё раз проговаривая выводы, сделанные во время тренировок. Кажется, Аки это немного успокаивало — возможно, она потихоньку осознавала, сколь огромную работу проделала, и что её рост за эти три дня был колоссальным. Юкинэ же слушал нас, затаив дыхание, изредка спрашивая, что мы имеем в виду под той или иной фразой. И хоть объяснение ему этой темы было пустой тратой времени, я не скупился на слова, потому как понимал — пареньку хочется чувствовать себя в гуще событий. — Может, при случае, как будет время, и меня фехтованию обучишь? — спросил он, когда я напоследок напомнил Акинэ не лезть на рожон и стараться по максимуму вымотать противника, прежде чем подходить к нему на расстояние вытянутого клинка. — Я бы тоже хотел уметь… — Юки, ты же знаешь, я не фанат этой твоей идеи, — положив руки на стол и соединив их в замок, я посмотрел на мальчика, улыбка которого погасла, как свеча на ветру. — Да и ума не приложу, зачем тебе это? Ты и есть мой клинок… даже два. А что касаемо умений шинки, так ты ими овладел почти полностью. — Да, но Акинэ тоже катана для тебя, однако это не помешало ей научиться драться на мечах, — возразил Юки, надувшись: похоже, он думал, я считаю его маленьким мальчиком и именно поэтому не доверяю серьёзное оружие. — Это было сделано не по собственной воле, — пришла на помощь любимая, положив руку поверх моих. — Да и далось крайне тяжело, поверь. Я не хотела бы такого испытания для тебя. — Но никто не говорит, что я должен через два месяца стать мастером, как ты, — он закатил глаза, словно бесился, что нам необходимо разжёвывать столь очевидные вещи, — но иногда, скажем, по воскресеньям, я мог бы брать у Ято несколько уроков… для общего развития. Он смотрел щенячьими глазами, надеясь, что привёл веские аргументы и теперь отступать нам некуда, но во мне будто стоял какой-то блок… Я не хотел обучать этому Юкинэ: вдруг, прознав, что и второе моё орудие может убивать, Валаам приложит новые силы к его похищению? Что будет, если и мальчику придётся пройти через всё то, что прошла моя вторая шинки? И сможет ли он… — Давай так: мы вернёмся к этой теме после того, как Акинэ снова окажется дома… в полном смысле этого слова. Тогда, может, уроки тебе даст она, а не я. Я улыбнулся, намекая, что ещё немного, и любимая превысит уровень моих знаний и подготовки. — Почему бы и нет, — поддакнула она, подмигнув. — Мне в радость находиться с вами, ребята. Жаль, в последнее время… обстоятельства не позволяют. Акинэ продолжала улыбаться, но вот глаза её погасли, а чувство обречённости сдавило и мою грудь, точно теперь она лишь старалась создавать видимость счастья, дабы не беспокоить меня и Юки. Но скрыть эмоции от хозяина не так просто… — Надеюсь, мы сможем это исправить, — с грустью произнёс я, вспоминая, что так и не смог добиться от неё приблизительного адреса Валаама, — и тогда устроим пир горой! Пригласим всех: Бишу, Эбису, Тэндзина, даже, хрен с ним, Рэя… Только бы ты снова была дома! Естественно, я не стал упоминать, что после выполнения плана над родственниками и друзьями Ики Хиёри повиснет страшная опасность, поэтому улыбался, делая вид, что произошедшее приравнивается к чуду, а не компромиссу между выбором кому жить, а кому нет. — А Кофуку? — спросила Аки, не сводя с меня подозрительного взгляда. — В смысле? — не понял я сути вопроса. — Ты сказал пригласишь Бишамон, Эбису, Тэндзина и Рэя… А нашу подругу, выходит, забыл? Или что-то случилось? Чёрт! Стараясь не затронуть одну тему, я случайно упустил из вида другую. — И её, конечно! Куда мы без нашего несчастья на ножках! — я постарался незаметно сглотнуть ком, вставший посреди горла. — Просто устал за сегодня и… мозги не варят. Расплывшись в какой-то идиотской улыбке, я лихорадочно придумывал, как сменить тему, но Аки видела меня насквозь. — Вы поссорились? — она перевела взгляд на Юкинэ, будто хотела узнать, представляет ли он, о чём речь, но, когда убедилась, что тот смотрит с таким же удивлённым лицом, снова переключила внимание на меня. — Что ты опять натворил? Признавайся! Я влип! Очень влип! Расскажи сейчас всю правду, Хиёри с меня шкуру спустит и больше никогда не вернётся. Придётся врать… Чёрт, как же я это не люблю! — Она просила меня помочь в одном деле, а я замотался и забыл… — не знаю, звучало ли это убедительно, но времени придумать что-то более правдоподобное не было. — Но я извинился! Честно! — И всё? — любимая заметно расслабилась, но в её голосе всё равно слышался скептицизм. — И сколько она уже так дуется? — Около недели, — продолжал придумывать я, ощущая на коже липкий пот. — Но думаю, она скоро остынет. Так что не парься и… передай мне джем. Да, смена темы была слишком уж очевидной, но, намазывая повидлом печенье, я старался делать вид, что ничего не произошло, что всё идёт так, как и должно быть. Не знаю, как это выглядело со стороны — надеюсь, мне удалось убедить Аки, но теперь я чувствовал ужасную тяжесть: совсем недавно просил её всё мне рассказывать, но при этом сам врал напропалую. Да, это было для её блага, но из головы не шли слова Кофуку: «У каждого должен быть выбор»… Чёрт, хотелось бы знать, что я поступаю правильно!***
— Будь осторожна, хорошо? — обнимая Аки на прощание, я чувствовал, как пощипывает в уголках глаз. — Не подставляйся… — Я помню, Ято, — прошептала она, глубоко, но прерывисто вздыхая. — Спасибо тебе… за всё. Теперь у меня хотя бы есть шанс. Переведя взгляд на стоявшего неподалёку Сатоши, она кивнула, давая понять, что готова уйти, а после запечатлела на моих губах лёгкий, почти невесомый поцелуй, который, как я понял, был прощальным. Вопрос оставался лишь в том, сколь долго продлится наша разлука. — Береги Юкинэ. И себя тоже, — прошептала она, когда её провожатый оказался рядом с нами. — Я приду, как смогу. Последнюю фразу она прошептала мне на ухо, приподнявшись на носочках, а после, повернувшись, взяла Сатоши за руку. — Пожалуйста, завтра же дай мне знать, что всё хорошо, — обратился я к нему. — Любым способом. — Хорошо. Думаю, это малая плата за то, что ты помог Кинхе, — Сатоши говорил так, будто она была его вещью, которую я починил. Это бесило. — Просто выполнил свой долг. Я же её хозяин, — проговорил я чётко, будто хотел напомнить: на ней только моё имя, а Валаам считается её господином лишь условно. На это он ничего не ответил и, повернувшись к Акинэ, начал диалог, точно меня и не было рядом. — Всё получилось? Ты смогла сделать, что должна? — Думаю, да, — произнесла она, хоть и неуверенно. — Правда, времени было мало, и… — Если Валаам спросит, ограничься первой фразой, идёт? Он сегодня не в духе. Сатоши снова бросил на меня взгляд, как бы давая понять, что хочет поговорить с Аки наедине, но я стоял, как истукан, делая вид, что не понимаю намёки. — Боится, я проиграю? — догадалась любимая, от волнения заламывая пальцы. — Бой в Мэгуро**, а ты знаешь кто там… — Знаю, — Акинэ закрыла глаза рукой, а я в этот момент чувствовал себя ребёнком, что слушает разговор родителей, но ровным счётом ничего не понимает. — Ладно, разберёмся как-нибудь. — С вами будет охрана, так что думай лишь о победе, — Сатоши погладил её по волосам, убирая пряди с лица. — Я с тобой домой не пойду — есть дела, но завтра увидимся на месте. И не засиживайся допоздна с Эми — тебе нужно попытаться хоть немного выспаться. Правда ведь, Ято? На меня, наконец, обратили внимание, но задело то, с какой интонацией друг Валаама это сказал: словно делал одолжение, пуская меня в их разговор. — Непременно, — я улыбнулся, потому как не собирался показывать Акинэ свои истинные эмоции, дабы не тревожить: волнений у неё сейчас и так предостаточно. — А утром подкрепись, как следует. Тебе нужны будут силы. Она не ответила на это, но без звука произнесла: «Я люблю тебя», прежде чем Сатоши перенёс её в дом, адрес которого до сих пор был для меня загадкой. Только вот кое-какое другое местоположение теперь не было тайной: этот оболтус назвал район Токио, где развернули камиринг, а значит, я смогу найти это место.***
Мне хватило часа для осознания, насколько Мэгуро густо заселён: никаких больших заброшенных объектов на территории этого района нет. Ни заводов, ни складов, ни отмеченных на снос зданий — лишь жилые кварталы, где дома тесно прижаты друг к другу. Камиринг совершенно точно не может проходить вблизи людских построек, и под открытым небом участники драться, естественно, не могут. Оставался один вариант: если такого места нет на поверхности, то может, стоит поискать под землёй? И действительно: копнув глубже я нашёл место, в которым был уверен почти на сто процентов. Правда, я рассчитывал выйти на недостроенную или разрушенную станцию метро, но этот объект подходил намного лучше. Заброшенный противопаводковый резервуар высотой в четыре уровня — это совершенно точно то, что я искал: добраться туда не так просто, никаких звуков на поверхности не услышат, места предостаточно… Вопрос в том, что давала мне эта информация? Конечно, знание конкретного положения ринга немного успокаивало, но если я почувствую, что Акинэ проигрывает, разве смогу что-то сделать? Ведь заявившись туда, лишь подставлю её… Но всё же отчего-то жутко хотелось быть там, видеть бой собственными глазами и сразу знать результат состязания, каким бы он ни был. Возможно, затея крайне глупая, ведь я не позову туда Юкинэ, а являться одному в логово врага беспечно… Но я не мог ничего с собой поделать, поэтому, вооружившись коробкой конфет, отправился в храм, который почти десять лет считал домом.***
— Слушай, я могу помочь, но идея глупая и… немного абсурдная, — Кофуку явно была не в восторге от затеи, хоть теперь и не упиралась так, как во время обсуждения дальнейшего плана в замке Бишамон. — Даже если увидишь, как её ранят, сделать ничего не сумеешь. Одно дело — чувствовать её боль, понимая, что Акинэ где-то там, а другое — видеть её страдания и бездействовать. Ты разве так сможешь? — Я верю, она победит, — упрямо заявил я, хотя своим вопросом подруга попала в яблочко: я действительно боялся стать свидетелем такой картины. — А если проиграет, и Валаам решит с ней покончить, я хотя бы смогу заступиться за Хиёри. — Интересно, как? Без оружия попрёшь на Бога, окружённого охраной? О да, это Аки точно спасёт, — она возвела глаза к потолку и сложила руки на груди. — Не глупи и сиди дома! Ты и без личного присутствия поймёшь исход боя, но при этом избавишь от проблем и себя, и свою шинки. — Но я хочу пойти! — упрямо заявил я, понимая, как по-детски это звучит. — Пожалуйста, просто помоги мне! Обещаю не делать глупостей, но… Мне необходимо это! Я действительно хотел увидеть Акинэ в новом мире, хотя, правильней будет сказать, Кинху. Я желал понять, какая из этих личностей маска, а какая — настоящая, и сделать это мог лишь тогда, когда любимая не знала о моём присутствии. — А если тебя раскроют? — продолжала бомбить вопросами нищебожка. — Сразу станет ясно, что ты встречался с Акинэ, ведь иначе не смог бы узнать о месте и времени боя. — А ты сделай так, чтобы меня даже Юкинэ не узнал, а уж если всё пойдёт не по плану — выкручусь, не маленький. В конце концов, я всегда могу заявить, что пришёл подзаработать, а появление Акинэ на ринге для меня крайне удивительно. — И ни разу не притянуто за уши… — подруга сделала шаг навстречу, сократив расстояние между нами. — Пообещай, что Хиёри это не навредит. — Обещаю, — спокойным тоном ответил я, хотя внутри все задрожало. — Я буду осторожен.***
Мы с Юкинэ остались ночевать у ребят, потому как, по сути, мне и ложиться-то было не нужно: работа по моему преображению займёт не один час. Кстати, своему парнишке я правду пока раскрывать не стал, решив, что всё объясню после возвращения, иначе он с меня живого не слезет, пока не уговорит взять с собой, что недопустимо. Поэтому, стоило ему заснуть, Кофуку усадила меня на стул посреди гостиной и приступила к делу. И когда в районе двух ночи я подошёл к зеркалу, то не узнал парня, что смотрел на меня в отражении: карие линзы скрыли голубизну глаз, сделав их болото-зелёными, парик с короткими русыми волосами менял овал лица, а строгая, несвойственная мне одежда завершала образ, делая меня совершенно непохожим на себя. — Вау! — вслух произнёс я, поворачивая голову, дабы убедиться, что парик надежно закреплён. — Ты превзошла саму себя! — И это не забудь! — игнорируя мою похвалу проговорила Кофуку, подавая мне старомодную коричневую шляпу, как ни странно, отлично сочетавшуюся с твидовым пальто, рукава которого были мне чуть длинноваты. — Она как раз будет немного закрывать лицо. — Супер! — искренне заметил я, надевая новый аксессуар. — У тебя явно талант! — Скажешь тоже, — засмущалась подруга, слегка розовея. — Каждая девушка это умеет! А вот по поводу своего лексикона задумайся — если тебе придётся говорить, коси под Эбису или Тэндзина, а то разоблачат тебя быстрее, чем начнётся бой. — Спасибо за наставления, мадам. Я вам крайне признателен! — я чуть поклонился, не пряча улыбки. — Переигрываешь! — засмеялась Кофуку, но тут же зажала рот рукой, после того как я приложил палец к губам: не хватало ещё, чтобы Юкинэ проснулся и увидел меня в таком виде. — Осталось понять, как туда попасть, — почти прошептал я, снова поворачиваясь к зеркалу и застёгивая пальто на все пуговицы. — Резервуар под землёй, и хоть я знаю его примерное местоположение, где вход в него — вопрос на миллион. — Ну у тебя ещё час, хотя, честно сказать, я не сильно расстроюсь, если ты не попадёшь на трибуны, — нищебожка пожала плечами и начала кусать ноготок указательного пальца. — Мне отчего-то кажется, ничего хорошего тебя там не ждёт… — Тогда почему согласилась? — не понял я, ведь подруга могла отказать. — Потому что, повторюсь, у каждого есть выбор. Ты сделал этот и, в случае чего, как взрослый мальчик, будешь за него отвечать, — кивнув головой в сторону двери, она дала понять, что я готов. — Удачи! — Из твоих уст это пожелание звучит весьма забавно, — накинув на плечи клетчатый шарф, я обнял Кофуку, снова убеждаясь в том, как мне… всем нам с ней повезло. — Но спасибо! Выйдя за дверь, я переместился к художественному музею Мэгуро возле которого, по моим расчётам, мог быть вход в подземный резервуар. Я не знал, что меня ждёт, но был убеждён — то даже если увижу что-то неправильное, что-то, что мне не понравится — пусть. Зато буду знать правду!***
Ещё чуть-чуть, и я бы опоздал: на воображаемые трибуны, которые на самом деле являлись уровнями резервуара, я попал примерно за десять минут до начала, потому как пришлось повозиться, чтобы пройти охрану. Легенду придумал на ходу — не знаю, как всё так вышло, но в итоге меня пропустили, хотя, стоя перед теми бугаями я, честно сказать, уже просчитывал план отхода. Помещение, если его можно так назвать, по сути, было просто огромной подземной ямой, со всех сторон окружённой бетоном и подкреплённой колоннами для устойчивости. Этот резервуар напоминал переход или станцию метро, только безлюдную и пропахшую сыростью — не зря эта постройка была создана для скапливания в себе грунтовых и талых вод, а сейчас, в период начала весны, когда снег только-только растаял, то тут то там, стояли островки луж, отражавшие свет включенных на верхнем уровне прожекторов. Я находился прямо над воображаемой ареной и прекрасно видел огромный ринг, расчерченный белой краской, и два квадрата, синего и красного цвета, с которых должны стартовать участники. Акинэ пока не было, зато зрителей набежало хоть отбавляй. Это было и хорошо, и плохо: с одной стороны, я спокойно затерялся среди огромного числа собравшихся, чьи разговоры и крики отскакивали от бетонных стен, с гулом проходя по коридорам резервуара, но с другой — Аки и без того нервничала, а такое количество свидетелей наверняка заставит её беспокоиться ещё больше. Да чего скрывать — у меня самого сердце готово было выскочить наружу, а когда на арене внизу появилось несколько фигур, среди которых я узнал любимую, оно и вовсе чуть не остановилось, похоже, отказываясь работать в этом невообразимом напряжении. Среди остальных она смотрелась ещё более худой и маленькой, чем когда-либо: казалось, стоит слегка толкнуть, и она упадёт, при ударе о пол рассыпавшись на сотню мелких осколков, точно хрупкая статуэтка. Но это впечатление было обманчивым — я знал, сколь жесткий стержень внутри Акинэ, и не сомневался в её победе. — Тишина! — раздался незнакомый голос, обладатель которого стоял прямо надо мной. — Начало через пять минут, а пока напомню правила. Я не видел судью, что сейчас объяснял условия боя, потому как для этого нужно было подняться выше, но, судя по воспоминаниям, это не был кто-то из тех жирдяев, что управляли камирингом в прошлый раз: голос был молод, весел и бодр, и со стороны казалось, мы не на опасном соревновании, а на костюмированном театральном представлении. — Итак, прошу внимания! Следующие правила считаются неопровержимыми, и при их неисполнении участники снимаются с ринга. Поражение будет засчитано автоматически. 1) шинки, вышедшие на ринг, обязаны в качестве оружия использовать лишь те клинки, что предоставляют распорядители; 2) им запрещено использовать артефакты, амулеты и прочие средства, увеличивающие способности или защищающие от нападения соперника; 3) запрещено выходить за белую линию ринга более чем три раза — участнику, сделавшему это, будет автоматически засчитано поражение; 4) в ином случае, победителем будет считаться тот шинки, что уложит соперника на лопатки более чем на пять секунд. При этом мы вас ни в чём не ограничиваем…; 5) каждый из хозяев выходящих на бой орудий сделал ставку, и с этого момента она принята и не может быть изменена; 6) запрещено ставками или иными действиями, касающимися камиринга, затрагивать жизнь или здоровье смертных; 7) если кто-то из участников сдаётся на любом из этапов — поединок считается завершенным в пользу соперника; 8) бой начинается с гонгом, а заканчивается с победой одного из участников, промежуточных этапов не будет; 9) при невыполнении обязательств (отказе отдавать выигрыш) — участник и его хозяин будут наказаны по всей строгости! — Есть вопросы? — спросил всё тот же бодрый голос. — Нет, — лилейно протянул Валаам, подошедщий к Акинэ и положившей руку ей на плечо. — Всё совершенно понятно! — ответил другой Бог, которого я не мог разглядеть из-за колонны — видимо, это соперник Бога Алчности и хозяин шинки, победу над которым должна одержать Хиёри. — Тогда даю пару минут на подготовку, и начинаем. Я отчётливо ощутил не свой страх, моментально засевший в теле, постепенно подчиняющий себе все органы: сердце то бешено колотилось, то на миг останавливалось, на спине и лице выступил липкий пот, а в горле пересохло, словно я не пил несколько дней. Взглянув вниз я увидел подтверждение своим чувствам: Акинэ была бледнее полотна и, закрыв глаза, пыталась унять дрожь в руках, дыша так глубоко, что голова закружилась даже у меня. «Успокойся, я рядом», — подумал я, точно любимая могла почувствовать мою поддержку. «Соберись и не давай эмоциям подчинить себя». Похоже, Валаам тоже заметил, насколько сильно нервничает его орудие, потому как, подойдя ближе, раскрыл объятия, которые Акинэ, к моему удивлению, с удовольствием приняла. Они стояли так около минуты: кажется, новый хозяин нашёптывал своей шинки слова наставления и успокоения, потому как любимая заметно притихла, вслушиваясь, а после, когда они всё же отошли друг от друга, Хиёри улыбнулась и кивнула, словно благодаря за что-то. Если бы в этот момент я говорил о чём-то, то несомненно потерял бы дар речи. Изначально у меня сложилось впечатление, что они не просто не ладят, а ненавидят друг друга, что Акинэ относится к этому ублюдку, как и подобает относиться к тирану, превратившему её жизнь в ад. А Валаам, не отбиваясь от принципов прошлого воплощения, считает своих слуг вещами, коих стоит беречь лишь потому, что они приносят пользу, но вот задумываться об их физическом и моральном комфорте совершенно не нужно. Тут же я видел иную картину… Но думать над этим и дальше мне не дал предупреждающий звук гонга, известивший участников, что пора занять стартовые позиции. — Кинха, Шого, прошу, — снова раздался голос судьи. Трибуны начали бесноваться, а тем временем Акинэ и её соперник (коренастый, но очень низенький мужчина) заняли полагающиеся им квадраты и забрали из рук помощников распорядителей по одному одинаковому на вид клинку: они были почти точь-в-точь такими, на каких мы тренировались с любимой вчера, что не могло не радовать — её рука привыкла к тяжести и длине такого меча, и это давало определённое преимущество. А вот и второй удар гонга, оглушающей вибрацией прошедший по моему телу. Сглотнув, я перевёл взгляд на Хиёри, которая не двигаясь следила за соперником, начавшим наступление. Я понимал, сейчас она будет изучать его: широкий ли у противника шаг, в какой руке ему удобнее держать клинок, выдаёт ли он себя чем-то при замахе, шустро ли двигается. Она всё делала правильно — я знал это, но всё равно переживал, ведь, как-никак, враг был мужчиной, причём довольно мускулистым, и силы в его ударе было намного больше. Через минуту их клинки всё же сошлись, но Аки тут же отошла на безопасное расстояние, начав кружить вокруг второго шинки, как коршун. Тот следил за ней, постоянно мотая головой и не понимая, почему она бездействует, а внутри меня разливалось тепло: она следовала моим советам и теперь старалась дезориентировать врага. Но спустя ещё пару минут противник всё же смог настигнуть Аки во второй раз, нанеся удар клинком сверху вниз. Она блокировала его выпад, взявшись за эфес двумя руками, а после, наподобие рычага подняв меч Шого собственным лезвием, двинула соперника ногой в живот, выигрывая немного времени для отдыха и давая зрителям новый повод для свиста и подбадривающих того или иного участника выкриков. Тот шинки явно не ожидал такой прыти от девчонки и, похоже, не слабо разозлился, вновь кинувшись на неё с каким-то утробным криком. Перекувырнувшись, Хиёри отскочила в сторону, не дав вражескому клинку оказаться хотя бы в метре от себя, но это не укротило рвения врага, сначала затормозившего, а после с завидной скоростью вернувшегося для нанесения нового удара. Проскочив под его высоко поднятой рукой, Аки резко развернулась на сто восемьдесят градусов и, дождавшись, пока противник начнёт поворачиваться, ударила его кулаком в шею, а после, подпрыгнув, нанесла удар в бок, отчего, казалось бы, сильный и выносливый мужчина на некоторое время потерял равновесие, свалившись на пол. Любимая подошла ближе, похоже, рассчитывая добить соперника ногой, но тот, ухватив её за щиколотку, потянул на себя, подкосив противницу и, наконец, уложив её на лопатки. — Один, два, — тут же начал отсчёт судья, но Аки не дала сказать «три», двинув противника в лицо ботинком второй ноги и перекатившись на живот. Спустя пару секунд оба снова твердо стояли на ногах, правда, дышали тяжело. У каждого из них были преимущества. Шого — сильный и шустрый, а его манёвренности и вовсе можно позавилдовать. Акинэ же, в отличие от врага, думала на несколько шагов вперёд и не действовала напролом, просчитывая, откуда будет нанесён следующий удар. Я следил за ней, затаив дыхание: хоть страх за её жизнь и здоровье не отпускал ни на секунду, я восхищался любимой — её грацией, изяществом и ловкостью, в бою раскрывшимися во всей красе. Она двигалась мягко, как кошка, была относительно спокойной и не поддавалась панике, умеючи ускользая из капканов, что пытался расставлять враг. Это поражало! Чёрт, полгода! Прошло всего полгода! Ещё несколько раз она без труда смогла парировать удар врага, и мне уже казалось, её победа неоспорима, и Хиёри просто играет с соперником на потеху публике, но не тут-то было: поняв свою ошибку, Шого перестал действовать столь открыто, всё чаще совершая обманные манёвры, которые теперь было сложно предугадать даже мне. Так его клинок впервые задел тело Аки, продырявив её тунику и пройдя между плечом и тканью. По моим ощущениям это была лишь небольшая царапина, но то, что соперник смог подойти так близко, пугало. Сделав два шага назад и, тем самым, отойдя на безопасное расстояние, Хиёри взглянула на разошедшийся шов и ненадолго задумалась: похоже, она не могла прийти к какому-то решению, боясь за последствия. — Уклоняйся, — прошептал я, но среди гомона зрителей мой голос было не различить. — Ещё рано вступать в бой! Но, видимо, любимая решила, что прежняя тактика не столь удачна, потому как, крепко схватившись за рукоять, пошла в наступление, правда, не забывая о других правилах, что мы с ней обговаривали: подняв кончик лезвия чуть выше головы, она принялась наносить серию коротких, но быстрых ударов, которые хоть и не отличались силой, всё же выматывали противника, потому как каждый раз катана пыталась пронзить его под разным углом. Шого начал отступать, рискуя переступить заветную белую линию — похоже, это и было планом Хиёри, ведь стоит выманить его за пределы ринга три раза, и можно праздновать победу! Но мужичок, похоже, попался смекалистый: почти наступив на очерченную краской черту, он блокировал очередной выпад катаны, а после, схватив Аки за волосы, вытолкнул её за заветную линию. — Участник Кинха, первое предупреждение, — разнёсся над рингом голос судьи, отчего зрители буквально сошли с ума, начав улюлюкать и свистеть пуще прежнего. Я заметил, как Валаам привстал с отведенной ему скамьи и, взявшись за ворот своей рубашки, отодвинул её в сторону, словно ему не хватало воздуха. Он совершенно точно с новой силой запереживал за исход боя. Впрочем, как и я. Тем временем любимая вернулась на территорию белого квадрата, снова взяв эфес клинка обеими руками. Она, похоже, была слегка сбита с толку своим небольшим промахом, а вот стоявший напротив неё мужчина, наоборот, заулыбался, горделиво вскинув подбородок. — Неплохо я тебя? — впервые за весь бой подал голос он, эффектно прокручивая клинок в руке. — А это твоё первое достижение в жизни? К чему столько гордости? — Акинэ, в отличие от него, не была весела и реагировала на слова с совершенно ненужным сейчас раздражением. — Просто говорили, напротив меня будет стоять чуть ли не машина-убийца, а на деле — школьница какая-то, — Шого усмехнулся, на секунду подняв голову кверху, точно хотел увидеть реакцию зрителей. — Признавайся, где потеряла юбочку и портфель? Грудь кольнуло странное чувство: не горе, не злость… Скорее, скорбь, ведь соперник, сам того не зная, надавил на больное место. — В раздевалке, где ты оставил подгузники, дитя-переросток, — облокотившись на клинок наподобие трости, Хиёри наклонила голову, продолжая издеваться над мужчиной напротив. — А после боя мама встретит? А то боюсь я за тебя… Мало ли! Вообще-то, Шого и правда телом походил на взрослого мужчину, а вот лицо было каким-то слишком уж смазливым, гладким… А вкупе с маленьким ростом он действительно выглядел младше своих лет: судя по венам на руках, походке и начавшим седеть волосам, когда он стал орудием, ему было больше тридцати (может, даже за сорок), только вот по лицу он мог спокойно сойти за студента младшего курса колледжа. Акинэ верно поступала, отвечая грубостью на грубость, не давая растоптать себя, надавив на мужское эго, вот только с какой злостью и жестокостью она говорила это — настораживало. — Не боишься, что мы встретимся потом где-нибудь в переулке, и за такое придётся поплатиться? — не унимался соперник, похоже, пытаясь оставить за собой последнее слово. — Чем, интересно? Ааа, поняла — вид твоей рожи и будет наказанием? — она приложила палец к губам, задумавшись. — О, как заговорила. Как тебя там… забыл… Короче, ты тщетно пытаешься сделать из меня неудачника! — он со злостью взглянул на Акинэ, подняв клинок и теперь держа его перпендикулярно полу. — Что ты! В данном случае я работаю уже с готовым материалом! — моя шинки улыбнулась, услышав сорвавшиеся с верхних уровней аплодисменты: похоже, она смогла завоевать часть публики. Видимо, решив, что тягаться с Хиёри в словесной перепалке не удаётся, Шого снова перешёл в атаку, с криком кинувшись на любимую, к тому времени вставшую в защитную стойку. Выпадом вперёд она блокировала удар, поставив расположенный горизонтально клинок прямо перед собой и тем самым остановив вражеское оружие в нескольких сантиметрах от лица, а после, не отрываясь от меча соперника, со снопом искр переместила свою катану выше, со всей силы надавливая на рукоять и тупую сторону лезвия. Сейчас она была в более выигрышной позиции: Аки могла давить на клинок в двух точках, тогда как враг обеими руками держался за эфес, не имея возможности сменить положение. Теперь перед носом соперника маячило его же лезвие и хоть расположено оно было тыльной стороной, в случае поражения нанесло бы немалый ущерб. Понимая это, Шого пошёл на риск, ударив Акинэ по коленке, выиграв тем самым секунду времени, а после пригнулся до земли, тогда как меч соперницы просвистел над его головой, не задев и одного волоска. Наблюдая за поединком, я так сильно сжимал перила, ограждающие второй уровень резервуара, что пальцы побелели и перестали что-либо чувствовать, но я не обращал внимания на такие мелочи, всё больше подавляя в себе желание спрыгнуть вниз и убить всех, кто встанет на пути: я так хотел защитить Акинэ от этих ублюдков, решивших, что её судьба в их руках! Но, вопреки желанию, я оставался на месте, и бой продолжался: пользуясь моментом, Шого посильней сжал эфес клинка, до этого несколько мгновений покоившийся на полу справа от его бедра, и, подняв его, попытался проткнуть ботинок Акинэ, которая убрала ногу в самую последнюю секунду. Металлическое лезвие зашло в щель бетона, скрытую лужей, и её соперник не смог сразу же достать его, тем самым подарив любимой победу: резким и быстрым движением Акинэ ударила по катане врага, выбивая из его рук. Оружие зазвенело и, царапая пол, отскочило в дальний угол ринга, теперь находясь вне поля досягаемости хозяина. — Стой! — крикнул Шого, подняв руки, когда клинок Аки был уже в нескольких сантиметрах от его шеи. — Хорошо, хорошо, ты победила! Не делая резких движений, он медленно выпрямил ноги, а после лёг на спину, давая понять, что не шутит. — Победила? — переспросила она, не убирая оружия. — Да, да, — ответил соперник под одновременный отсчёт судьи. — И мы можем разойтись, правильно? — недоумевая спросила она, когда распорядитель дошёл до пяти. — Д-да, конечно, — соперник был испуган, но я не понимал почему: бой закончен, можно выдохнуть. Но не тут-то было… Приблизившись к поверженному врагу, Акинэ сощурила глаза, будто хотела увидеть этого мужчину насквозь. — Только вот есть одна нерешённая проблема, — поднявшись и нависнув над противником, произнесла она. — Ты потрясающе невежлив, а я чертовски не люблю грубиянов! С рыком она вонзила клинок прямо в сердце Шого, который тут же закричал не своим голосом. Он тщетно пытался вынуть лезвие, обхватив его, и тем самым раня пальцы, но Аки лишь сильней давила на рукоять, смотря на то, как враг начинает захлёбываться кровью. — Запомни — меня зовут Кинха, мразь! И если мы-таки встретимся в переулке — лучше беги! Хоть вокруг и нарастал страшный гомон, царила суета и толкотня, но… я слышал каждое слово, видел её взгляд, мимику и то, с каким безразличием моя родная, любимая и некогда невероятно ласковая девочка сделала больно тому, кто уже сдался, кого можно и нужно было пощадить. Да, убивать друг друга шинки не могут, и Шого обязательно поправится, но… Он чувствовал! Всё чувствовал как человек! Я смотрел, как с победой Акинэ поздравляют Валаама и как сам хозяин похлопывает Кинху по плечу, в знак благодарности, и не мог поверить… Я был прав. Я, похоже, во всём был прав…***
Позвонив Кофуку и в двух словах рассказав про исход боя, я попросил её оставить Юки на ночь, а сам вернулся домой. Не помню, как разулся и переоделся. Не помню, принимал ли душ, и если да, то как долго. Не помню, что ел на обед и ужин и ел ли вообще. Знаю лишь, что, сдавшись под напором жутких мыслей, уже вечером открыл ром и пил его стопками, одну за одной, пытаясь прогнать будто навечно теперь приклеенную к взору картинку того, как Акинэ беспощадно расправляется с уже проигравшим соперником. За полночь, с трудом дойдя до кровати, я упал, надеясь отрубиться, но всё лежал без сна, постоянно поглядывая на будто взбесившиеся часы. Иногда минуты шли непозволительно медленно, и казалось, время вовсе стоит на месте, но порой я не замечал его резких скачков: то ли всё же умудряясь провалиться в дрёму, то ли слишком глубоко уходя в бездну мыслей, которые, как по цепочке, одна за одной, не переставая крутились в голове, точно заведённый паровозик. Мелкие детали, подмеченные мной в последние дни, теперь сложились в единый пазл, представший передо мной и показавший ужасающую истину: возможно, имя, данное мной и расположенное на бедре любимой, лишь фикция, простая ничего не значащая татушка… Её внезапный приход, изменения в поведении, слова Сатоши про её вечерние визиты к господину, да и сам факт появления здесь лучшего друга моего заклятого врага… А теперь ещё и тот бой, объятия с Валаамом, жестокость на ринге — это всё не моя Акинэ! Если бы я не знал наизусть каждую нотку её голоса, не мог с закрытыми глазами представить каждую черточку лица Хиёри и был не в силах с лёгкостью различить именно её запах среди тысячной толпы — решил бы, что Аки подменили. Не знаю, как это возможно, что для этого нужно было сделать, но… Прошло полгода! Не десять, не сто и уж точно не тысяча лет! Да, изменить сущность, желания, мотивы и чувства реально — и я тому доказательство, но на это нужна прорва времени, ведь нельзя просто щёлкнуть пальцами и стать кем-то другим! А у неё, выходит, получилось? Она стала Кинхой не только по имени, но и по сути? Только вот что послужило толчком к этому? Доброта господина, теперь притворяющегося (я в этом уверен) ласковым и понимающим? Или же Аки реально понравилось чувствовать себя той, что может решать кому жить, а кому нет? А может, боязнь за людей, с которыми её когда-то связывали родственные и дружеские чувства, настолько сильна, что она готова предать ради них своего Бога? Предать меня?! «Ты бредишь! Не могла она так поступить» — сказал я сам себе, переворачиваясь и утыкаясь в подушку лицом. Как же хотелось поскорей узнать правду… И при этом больше всего я мечтал понять, что ошибался! Что все гнетущие проблемы, преследующие последнее время — надуманные. Я хотел, чтобы та самая правда не убила меня, а укрыла тёплым ласковым одеялом, прогоняя всё дурное, и убаюкала, передавая в мир радужных снов, сулящих счастье и светлое будущее. Как бы мне этого хотелось!***
— Ято! Эй, просыпайся! Ты чего дрыхнешь в час дня? — голос Юкинэ будто донёсся откуда-то издалека. — Я пытался дозвониться, а потом меня Кофуку подкинула. Вставай! Разлепив глаза, я не сразу понял, что творится вокруг, но после сообразил, что так и уснул лицом в подушку. Шея жутко затекла, а кожа на щеке чесалась от длительного контакта с тканью, но я почти не замечал этих неудобств, пытаясь сфокусироваться на пареньке, что стоял возле моей кровати. — Юки, прости, встаю, — промычал я, ощущая жуткую жажду и думая лишь о том, что до крана с водой ещё нужно дойти. — Сколько времени? — Час дня, — произнёс мальчик и, сморщив нос, выдохнул, помахав рукой перед своим лицом. — Ну и перегар! Ты чего снова в запой-то ушёл? Кофуку сказала, Акинэ победила и её не ранили даже. Или вчера был какой-то глупый праздник типа «День гуся***», а я не в курсе? Мне хотелось ответить, но я решил, правильней будет вначале привести себя в порядок, а уж после, собравшись с мыслями, поделиться с Юки всеми переживаниями. Да, ещё ночью я решил полностью довериться ему, ведь мальчик, по сути, теперь был моим единственным шинки… единственным членом моей семьи. Кроме него некому было высказаться… на эту тему уж точно: Кофуку сразу запричитает о том, как пагубно для отношений недоверие, Эбису вообще все эти любовные темы подкатывают тошнотой к горлу, а Казума будет переводить любой подобный разговор на себя, жалуясь, что его ненаглядная хозяйка не замечает в нём мужчину. Юкинэ же (я был в этом уверен) выслушает и даст совет, при этом не читая нотаций. Да, по виду он всего мальчонка, едва достающий до проходной отметки экстрим-аттракционов в Капипаленде, но рассуждает как взрослый, и уже не раз удивлял своими, не побоюсь этого слова, дедуктивными способностями. Возможно, я что-то упускаю, зацикливаясь на негативе, но в поведении Акинэ есть прямое доказательство тому, что мои нынешние доводы неверны? Или она успела поделиться с Юки чем-то сокровенным, о чём я не в курсе? Или же он скажет, что я просто ревнивый идиот? Не знаю…***
— Ты просто ревнивый идиот — вот мой вердикт, — вынес решение Юкинэ часом позже, когда мы прогуливались по парку, наслаждаясь первым днём апреля. Погода сегодня была восхитительная: птицы вовсю щебетали, от ласкового, но всё ещё прохладного ветерка деревья мягко шуршали кронами, а поросшие сочной травкой газоны радовали глаз. Да и людей в парке было не так много: каникулы ещё не начались да и день рабочий. Поэтому гулять нам было лишь в радость, вот только диалог с самого начала как-то не задался (для меня наверняка). — А нельзя было сказать как-то тактичней? — засунув руку в карман куртки и теребя там чек за давнишние покупки, я старался унять обиду от слов священного сосуда. — Я ж твой хозяин в конце концов! — Ой, да, прости! Точно — хозяин же! — Юки остановился и натянул на себя самую что ни на есть ангельскую улыбку. — … Значит, идиот в квадрате! Серьёзно? Думаешь, Акинэ ушла от тебя к другому Богу? Да ещё и к этому? Тебе явно надо завязывать с алкоголем — скоро последние мозги пропьешь! — Но всё сходится! — не унимался я, кладя руку на плечо своему священному сосуду и уводя его в сторону ближайшей лавки. — Разве её поведение не странно? — Есть немного, но мы не знаем в каких условиях она живёт. Говорит, что комната своя, а на деле, может, это та самая бетонная камера, про которую ты рассказывал. Не подумал об этом? А то что сама не готовит, так логично, если заперта сутками напролёт. Может, поэтому, кстати, и не приходит к нам так часто. Усевшись на деревянную лавку, Юки облокотился на её спинку, поднимая глаза к небу, частично закрытому кроной распустившейся листвы. Он совершенно не переживал и, похоже, не принял мои слова всерьёз. Возможно, потому что я не мог рассказать ему всего: про родственников Хиёри, про её знание прошлого и шантаже Валаама… Или я действительно нагнетаю, тогда как нужно думать лишь о том, как вытащить Акинэ из того ужасного места. — Но зачем она так мучила того шинки? Почему не приняла победу так, как… я того ожидал? Если некоторые отмеченные мною подозрительные детали можно было списать на случайность или найти им более-менее разумное объяснение, то исход того боя не помещался в рамки рациональности. Зачем? Зачем она это сделала?! — Ну, наверно, потому что ожидания твои, а действия её. Ау! Вы хоть и поёте, как голубки, что являетесь частью одного целого и бла бла бла — это не так! Вы — разные! Усвой это наконец! Юки смотрел на меня не с презрением, не со злостью, а, скорее, с жалостью… Неужели, понимал, как тяжело, когда любимый человек так кардинально меняется? Да, если бы я встретил Акинэ уже такой и влюбился бы в… Кинху, то о чём-то подобном и речи бы не было. Но я-то знал её другой! И полюбил другой! — Но, кем она стала — ужасает! — почти прошептал я, прикрыв глаза. — Даже если выбрала она это по собственной воле — это неправильно! Да ещё и эта наглость, своевольность, эгоистичность… — Согласен, — к моему удивлению поддакнул Юки, повернувшись ко мне всем корпусом. — Только вот теперь она как никогда напоминает мне кое-кого. Подняв бровь, паренёк, похоже, ждал моих догадок, но спустя десять секунд молчания, всё же добавил: — Тебя! Тебя она мне напоминает! — Чего?! — удивился я, даже слегка отпрянув. — А разве не ясно? Ты тоже никого не слушаешь и не подчиняешься, а уж про наглость и эгоизм я и вовсе молчу… Потерев подбородок, Юкинэ посмотрел в сторону, точно стеснялся говорить то, о чём думал. И не зря! Эта фраза меня здорово разозлила! Я не ангел и частенько делаю глупости, но от этого обычно никто не страдает! — Только вот я никого не убиваю, кроме грёбаных призраков! — повысил голос я, на секунду потеряв терпение. — Сейчас — нет, — мальчик не шёл на поводу у ситуации, поэтому продолжал говорить тихо. — Но, Ято, ты был и остаёшься Богом Погибели. Да, ты поборол эту черту, держишь в узде инстинкты, но… Это есть в тебе, не отрицай. По-моему, сейчас вы с Акинэ как раз-таки подходите друг другу. Она была слишком слабой, а теперь… Я вижу, тебе нравится новая она. — И что, мне смириться?! И пусть она крошит всех направо и налево? Ты в своём уме? — я уже жалел, что начал весь этот диалог. — Нет, конечно! И сейчас она убивает лишь по приказу и на ринг вышла по этой же причине. Но, если ты… мы сможем освободить её, не факт, что домой вернётся та Акинэ, что когда-то ушла. Возможно, она захочет сохранить силу и продолжит сражаться за семью, за друзей, за свои идеалы в конце концов. И ты обязан будешь это принять! — положив руку мне на плечо, паренёк заглянул мне в глаза, слегка наклонив голову. — У каждого должен быть выбор. И снова эта фраза! Она преследует меня, как проклятье! Сначала Кофуку, теперь Юкинэ… Сговорились что ли? Или всё же это здравый смысл, принять который мне реально мешает застилавшая глаза ревность? Я не имею права на ошибку и должен быть во всём уверен! Я поговорю с Акинэ и заставлю поделиться…всем! И да, чёрт, я приму эту правду, какой бы она не была и продолжу любить свою девочку, только вот захочет ли она и дальше принимать мои чувства? Ответит ли взаимностью, как раньше? Или уйдёт, оставив одного?***
Проснувшись рано утром (солнце ещё даже не встало), я отчего-то почувствовал, что день грядёт необычный. Хотя довольно странно, что такое предчувствие накрыло меня именно сегодня, ведь уж почти две недели в жизни не происходило ровным счётом ничего нового: встать, умыться, позавтракать, уйти на работу, вернуться и приготовить ужин, поесть, прибраться или позаниматься с Юки, лечь спать… И так день за днём, будто я попал в какую-то петлю времени. Не сказать, что такой расклад меня не устраивал: с момента, как я поднимался с кровати, и до момента, когда снова погружался в сон, я так сильно выматывался, что времени на самокопание не оставалось. Я специально выбирал работу посложней, где нужно было выкладываться на все сто, а порой даже больше, чтобы только не думать об Акинэ и её теперешней жизни. Нет, план с её спасением никуда не делся и ждал своего воплощения, вот только адреса я так и не узнал, поэтому приходилось караулить подходящий момент, а именно, когда Хиёри снова посетит свой настоящий дом. И это случилось, правда совсем не так, как я рассчитывал… Проработав весь день и вернувшись домой около семи вечера, я почувствовал такую усталость, что решил ненадолго лечь, дабы вздремнуть перед приготовлением ужина. Радовало, что сегодня я мог ограничиться чем-то простым и, возможно, не слишком полезным, потому как Юки ночевал у Кофуку (у них с Дайкоку был запланирован какой-то матч-реванш на приставке), а значит, я с чистой совестью мог открыть лапшу быстрого приготовления или, на крайний случай, заказать еду по телефону. Возможно, я даже мог побаловать себя бутылочкой пива, вот только это всё — потом. Сначала нужно было унять жуткую ломоту в теле и боль в ногах, преследовавшую последние дни: я тренировал целую команду шинки, что само по себе не слишком просто, а они, к тому же, отличались недюжинной физической подготовкой, поэтому давали жару, стоило мне пропустить удар. Поправив подушку, я, наконец, лёг на диван, застонав от непередаваемого кайфа: спина ликовала после десяти часов непрерывной нагрузки, а ноги загудели, когда от них отлила кровь, но эти ощущения были столь приятными, что я даже закрыл глаза, наслаждаясь долгожданным отдыхом. Мне было спокойно, тепло и комфортно… Проваливаясь в дрёму, я с радостью вспоминал успехи учеников и прикидывал, насколько вырастет мой бюджет после окончания тренировок, воображал, каким будет наш новый храм в Такамагахаре, представлял лицо Биши и остальных, когда я приглашу их на новоселье, вспоминал, как строили наш теперешний дом… Я уже задремал, и, возможно, проснулся бы лишь утром, но ни с того ни с сего обрушившаяся на меня боль разбудила так внезапно, что я упал с дивана, не успев сдержать крик. Резко открыв глаза, я вначале не понял, что происходит: ко мне кто-то ворвался или это часть реалистичного сна? Но спустя несколько секунд всё же осознал — эта боль реальна, вот только принадлежит не мне, а Акинэ. Глубоко вздохнув, я попытался подняться, но лишь уцепился за край дивана, буквально втащив себя на него. Воздуха не хватало, потому как очаг боли, судя по ощущениям, располагался в районе грудной клетки, но возможно, дело было даже не в этом: страх от осознания, что в этот самый момент Хиёри в огромной опасности, а я при этом не могу ей помочь, норовил раздавить меня, как букашку. Если бежать, то куда? Токио огромен, да и не факт, что она вообще здесь! Возможно, она на противоположном конце Японии, а может, и вовсе в другой стране, а при реальной опасности времени на помощь катастрофически мало — порой, не больше пары минут! Мало того, у меня не было её номера, как и телефона Сатоши или даже Валаама, которому я бы рискнул позвонить, будь у меня возможность, я не представлял в каком районе города она живёт или где находится хотя бы один из приближенных Бога Алчности. Мне оставалось лишь смиренно ждать окончания пытки, понимая, что финал может быть любым: Аки могут спасти или она сама вырвется от обидчика (не зря она стала намного сильней), или же её имя навсегда исчезнет, оставив меня один на один с разрушающей жизнь утратой. Сжав зубы, я зарычал от новой порции боли и уже хотел было позвонить Эбису, попробовав сделать хоть что-то, но неприятные ощущения прошли так же внезапно, как и начались, рассеявшись, будто их и не было. Лишь странная рябь в мышцах, да сбившееся дыхание напоминали о том, что я переживал последние несколько минут. Аки потеряла сознание, и это было совершенно точно — её имя горело во мне, как и прежде, а значит — она жива, но отсутствие ощущений, как физических, так и эмоциональных, говорили о том, что она в обмороке, и это пугало не меньше. Что, если враг, доведший её до такого состояния, всё ещё рядом? Или же её взяли в плен и вскоре будут пытать? А может, Валаам снова наказывает её за неподчинение? Помахав головой, я попытался прогнать одну из самых эгоистичных мыслей, что посещали меня за последние годы… а может, даже за всю жизнь: хотелось верить, что это третий вариант, что именно Бог Алчности виновник её страданий, а значит, между ними нет ничего, кроме ненависти друг к другу. Тем более, первый вариант всё же отметался — спустя десять минут её имя всё так же не покидало меня: если бы она участвовала в настоящем бою, враг не стал бы церемониться и ждать, когда его противник придёт в чувства — с ней бы покончили, стоило её головы коснуться земли. Правда, это не утешало… Так прошёл час: спустившись на пол и облокотившись на боковую часть кресла, я обхватил себя руками, и покачиваясь из стороны в сторону, ожидал хоть каких-то ощущений, знаков, действий… Хоть чего-нибудь, что могло бы немного приоткрыть завесу случившегося. Я хотел знать, что с ней, где она и как помочь Акинэ, но осознавал, что глупо надеяться на ответы, потому как я буду последним, кому сообщат о произошедшем. Валаам, судя по рассказу Хиёри, запрещает кому-либо из наёмников и подчинённых общаться с представителями Небесной рати, а следовательно, ждать придётся долго… Но я не терял надежды и прислушивался к каждому звуку, к каждому шороху, доносившемуся с улицы, и ещё примерно через десять минут ожидание было вознаграждено, только вот ждал я не этого. Совсем не этого… — Помогите! — вдруг раздался с заднего двора отчего-то знакомый мне голос. — Здесь кто-нибудь есть? Вскочив с пола, я стремглав кинулся к входной двери и, перемахнув через ступени, ринулся на звук, пока ещё не совсем понимая, что происходит. Но то, что я увидел перед собой, завернув за угол храма, заставило затормозить: не от удивления, а страха… Посреди уже поросшего свежим и сочным газоном участка, где мы с семьёй так любили устраивать летние посиделки у костра, стояла уже знакомая мне девушка — Эми, кажется. Вот только она была не одна: почти падая, она сгибалась под весом фигуры, в которой уже через секунду я узнал любимую. — Акинэ! — крикнул я, на бегу чувствуя, как спину прошиб холодный пот. — Акинэ, что с тобой? Глупо было спрашивать: моя шинки была без сознания, как я и предполагал прежде, на её груди были глубокие порезы, а некоторые даже доходили до бёдер. Кровь из них уже едва сочилась, но судя по тому, сколько её было на одежде, раны были серьёзными. — Что с ней произошло? — спросил я, встречаясь с тёмно-карими, почти чёрными глазами гостьи, одновременно с этим подкладывая одну из рук под спину любимой, а вторую — под колени. — И как вы здесь оказались? — Что случилось, не знаю, — пролепетала та, прикусывая губу и поднимаясь вместе со мной. — Мы договорились встретиться, а Кинха не пришла. Я ждала её, а потом решила выяснить, куда она должна была отправиться вечером. Просто какое-то предчувствие сработало… Быстро идя рядом, Эми перевела испуганный взгляд на подругу, при этом чуть не упав из-за того, что не смотрела под ноги. — Осторожно! — рыкнул я: не хватало, чтобы и эта девчонка поранилась. — Простите, — вздохнув, она немного отстала, теперь следовав строго за мной, но продолжая говорить. — Я отправилась на место, о котором мне рассказали и нашла её такой, попыталась разбудить, но Кинха не просыпается! Беспрепятственно зайдя в дом (дверь оставалась открытой), я сразу же направился в гостиную, где постарался с максимальной аккуратностью положить Акинэ на диван, а гостья, пристроившись рядом, тоже села в изголовье. Она взяла Аки за руку и погладила большим пальцем её ладонь. Подруга явно переживала за неё: на миловидном личике Эми был виден испуг и смущение — наверно, ей было странно находиться в компании того, с кем запрещено общаться. — А почему ты пришла сюда? — спросил я, поднимаясь и трясущимися руками доставая аптечку с верхнего ящика шкафа. — Нет, я благодарен за помощь, но разве у Валаама нет лекарей? Вернувшись на место, я взялся за краешек футболки Хиёри и постарался потянуть его вверх, дабы открыть раны для дальнейшей обработки, но ткань приклеилась к телу и теперь отрывалась вместе с коркой запёкшейся в некоторых местах крови. Я поморщился, представляя, как больно было бы моей шинки, будь она в сознании. — Есть, разумеется, — прошептала Эми, убирая прядь волос с бледного, почти бескровного лица подруги. — Но я не могла отнеси её домой. — Это далеко? — я снова чувствовал себя эгоистом, пытаясь выяснить адрес Валаама в то время, как любимая была в обмороке от полученных травм. — Дело не в этом… Развернувшись, новая знакомая сначала недолго молчала, будто решаясь на что-то, но спустя пару секунд, похоже, всё же придя к чему-то, произнесла дрожащим голосом: — У Кинхи забрали вещь, без которой её появление дома равносильно смерти. Последнее слово застыло, повиснув в воздухе — казалось, его неприятную горечь можно учуять, стоит лишь вдохнуть поглубже. — Клинок? — удивлённо спросил я, лишь потом подумав какую глупость совершил: я не должен знать о мече, а слуги Валаама не должны быть в курсе того, что Акинэ бывает у меня и рассказывает о своей жизни. Я почти закончил с мешавшей мне одеждой Хиёри, но теперь руки дрожали от страха, что я навёл на неё беду. — О, Вы о нём знаете? — вопросом на вопрос ответила гостья, вскинув брови. — Хотя чему я удивляюсь… было бы странно, не расскажи она об этом хозяину. Поджав губы, Эми отвела взгляд в сторону, а я всё не мог понять: она собирается продолжить тему или же думает, как поскорей улизнуть, дабы доложить на подругу начальнику? Неужели я так глупо всё испортил? Тем временем, наконец задрав вверх ошмётки кровавой футболки, я охнул от представшей картины: раны были воспаленными и красными, кожа вокруг них горела огнём и опухла, а в некоторых местах под слоем запёкшейся крови и сукровицы застыла грязь, точно Аки несколько раз падала, уже будучи раненой. Это определённо было дело рук Бога и его шинки… или же того самого артефакта, что теперь был потерян. — Это плохо? — стараясь не думать о том, что пришлось пережить любимой час назад, я, намочив антисептиком кусок марли, стал бережно промывать раны Аки, при этом каждую минуту бросая взгляд на её лицо, надеясь, что любимая скоро придёт в себя. — Наверно, мне не стоило говорить это… — Нет, нет, не беспокойтесь! Я никому не скажу — так даже проще, — Эми замахала руками, показывая, что не собирается делать ничего плохого. — Просто я веду к тому, что без клинка Кинха в лучшем случае может рассчитывать на новое заключение и безвременные пытки. А я не могла этого допустить! Где-то внутри разлилась теплота: я думал, все подчинённые Валаама под стать ему, если не хуже, а оказывается, и в его, скажем так, семье есть кто-то хороший и светлый! — Значит, меч нужно вернуть, — почувствовав под рукой жар от кожи Хиёри, я поднёс тыльную сторону ладони к её щеке, убеждаясь в том, что температура заметно повысилась. — И как можно скорей, — поддакнула гостья, не отрываясь смотря на раны подруги. Встав и пройдя на кухню, я смочил полотенце под струёй холодной воды, и вернувшись, положил его на лоб Акинэ, с опасением отмечая, что у неё даже веки ни разу не дёрнулись. — Адрес знаешь? — я вернулся в диалог, но говорил односложно, хотя, наверно, стоило ещё раз поблагодарить гостью за понимание и сочувствие, но от переживаний каждое слово давалось с трудом. — Примерно, только я пойду туда сама, — это было сказано без намёка на вопрос. — А Вы пока помогите ей прийти в себя. — Ну уж нет! На миг забыв о любимой, я перевёл взгляд на девушку, что сидела рядом: она и так уже много сделала для нас — не хватало втягивать её в дело, из которого она может не выйти невредимой. — Но я знаю, куда идти! — запротестовала она, поднимаясь и теперь смотря на меня сверху вниз. — И с кем буду иметь дело тоже знаю! — Так расскажи, и я тоже буду в курсе! — не сдавался я, хотя покидать Акинэ не хотелось. Но я мог поручить заботу о ней кому-то другому: Кофуку или Эбису, а сам отправиться за артефактом. — Нет, потому что это дебилизм чистой воды! — Эми оказалась девушкой с характером и, пропуская мои слова мимо ушей, двинулась в сторону выхода. — Пойти должна я, и точка! — Почему?! — поднявшись, крикнул я, при этом всё же не отходя от Акинэ. — Считаешь, умеешь драться лучше меня? — Нет, совершенно нет, но Вы нужны ей, — Эми кивнула в сторону подруги, а после снова перевела на меня взгляд. — Я справлюсь, поверьте! Да и если меня увидят там, ничего катастрофичного не случится, в отличие от ситуации, если на задании, порученном орудию Валаама, появится Небесный страж. В её словах действительно был смысл, да и времени уже было потеряно много — казалось бы, стоит просто отпустить Эми туда, куда она так рвётся, и приступить к дальнейшему оказанию помощи, но я не хотел подвести ещё одну человеческую душу. — А если поймешь, что не справляешься? — спросил я, почти сдавшись. — Вернёшься? — Обязательно! — улыбнувшись, она кивнула, а после покрутила головой из стороны в сторону, разминаясь. — Но этого не случится. Кинха слишком дорога мне, чтобы всё испортить, уж за это я ручаюсь! Она повернулась и уже потянулась к двери, чтобы уйти, как вдруг остановилась. — Передумала? — с бешено бьющимся сердцем спросил я, ненадолго выйдя в коридор. — Нет, но лучше дайте мне свой номер. На всякий случай… Быстро обменявшись телефонами, мы попрощались, только перед этим я взял с Эми клятву сразу связаться со мной, если всё пойдёт не по плану. Кивнув, она вышла из дома, тихонько прикрыв дверь, а я остался один на один с чувством неподдельного ужаса: если бы отправился на задние сам, то всё зависело бы лишь от моих навыков и умений, и, осознавая ответственность, я бы из кожи вон вылез, но сделал, что требуется. Сейчас же приходилось уповать на барышню, увиденную мною второй раз в жизни. И я не до конца уверен, что она действительно отправилась за клинком, а не с докладом начальнику. То, что сегодня случилось с Акинэ, было ужасно, но страшней то, что её могли ждать испытания куда более серьёзные… Валаам мог убить её… Не думаю, что Эми преувеличивала, говоря об этом, ведь клинок действительно был уникальной вещью, которую боялась сама Аматерасу. В порыве ярости Бог Алчности наверняка мог сделать что угодно, а значит, жизнь любимой целиком и полностью находилась в руках подруги. Как и моя тоже…