Битый час в темноте Я смотрю на дверь и думаю, что ты за ней. Первый раз, страшно мне — Видно, заслужил вечно быть с собой наедине. И летели стекла, дрожали стены, Разбивались окна и взрывались вены. Кто я без тебя, время как вода, Я хочу дышать, но рана слишком глубока. __________________________________ Ост в главе: Lx24 — Пуля
15 мая Открыв глаза, я не сразу понял, что произошло: голова так болела, будто внутри неё кто-то бил в гонг, стоило сделать хоть малейшее движение. В горле пересохло, точно я не пил несколько дней, а спина нещадно ныла то ли от того, что спал неудобно, то ли от вчерашних развлечений. Я лежал на боку и первое что увидел — разбросанную на полу одежду, среди которой была моя и… её. Эми. Странно, ведь в остальном всё в комнате напоминало о другой девушке, что прожила тут шесть лет… Эту кровать мы делали сами, потому что Аки ворочалась и постоянно прижимала меня к стене, не давая выспаться. А теперь ширина нашего спального места позволяла лечь хоть вдоль, хоть поперёк. Вон тот шкаф мы покупали вместе и ненадолго даже поссорились из-за него: помню, спорили о цвете, приводя бесконечные доводы и убеждая друг друга, что собственный вариант намного лучше, но в итоге я уступил. А сейчас и не жалею: каштановый цвет мебели напоминал о локонах любимой, возбуждая в памяти моменты, когда я гладил по ним в минуты её печали и радости. Даже деревянные обрамления, в которых покоились картины и памятные фотографии, Хиёри раскрашивала сама: белые, желтые, красные, синие — их было великое множество, но при этом они не выглядели аляписто. Наоборот, среди спокойного интерьера, рамки казались ярким пятном, словно радуга на голубом небе. А в кресле, что стоит у окна, Аки частенько засыпала, читая, и я, стараясь действовать максимально мягко и аккуратно, перекладывал её на кровать, укрывая одеялом и прижимаясь, чтобы согреть. Сейчас эти воспоминания будто пришли из другой жизни… Я словно всё придумал, и девушки, что постоянно всплывает в памяти, точно и не было никогда. Стараясь не разбудить Эми, я повернулся на спину, лишь мимолётно взглянув на свою гостью: она беззаботно спала, обняв меня, правда, почувствовав шевеление, её тёплая рука стиснула моё предплечье, а нагое тело прижалось сильней, будто девушка боялась, что я ускользну. А я не мог поверить, что рядом не Акинэ. Я бы понял это, пусть даже мне отбили память и завязали глаза — по одному лишь аромату тела определил бы, что это не она. Но я помнил, что было вчера… каждое слово, каждый вздох, каждый стон. Помнил и жалел, что поддался искушению. Нет, Эми была потрясающей: будто читая мысли, она делала всё как и когда захочу, ни разу не пожаловавшись, не упрекнув даже взглядом. Наоборот, казалось, в её жизни не было ничего приятнее, и, целуя каждый сантиметр моего тела, она светилась удовольствием, словно я был лучшим любовником на свете. Но это было не так. Я не щадил Эми и теперь, заметив пока ещё еле-видные синяки и засосы на её плечах и груди, разозлился на самого себя, представляя, что девушка думала обо мне: наверно, жутко жалела, что осталась, считая, что связалась с садистом… — Привет, — прошептала она, сонно открыв глаза и сладко потягиваясь. — Ты чего так рано? Я перевёл взгляд на настольные часы: половина седьмого утра. Действительно, рановато, при том, что мы легли около четырёх. Но спать не хотелось… — Думаю, привычка, — соврал я, улыбнувшись. — Но ты можешь поваляться ещё немного, я не против. — Если только с тобой, — промурлыкала она, закинув ногу на мой живот. — Или хочешь, чтобы я ушла? В её глазах отразился испуг. Да оно и понятно — какая девушка захочет чувствовать себя игрушкой, которую использовали в момент слабости, а потом бросили? — Нет, разумеется. Наоборот, было бы здорово позавтракать вместе. И снова ложь. Нет, я не хотел видеть её. Эми была живым напоминанием моего предательства. И пусть Акинэ сделала это первая — я не должен был, словно ревнивый подросток, отвечать болью на боль. Хотя… разве в этом скрывалась причина? И, кидая малознакомую гостью в кровать, я думал о мести? Нет… Мне просто снова хотелось почувствовать себя нужным, ощутить женскую ласку, услышать, как моё имя произносят с трепетом и удовольствием. Неужели это зазорно? — Согласна, тоже есть хочу! — она чуть передвинулась и теперь легла прямо на меня, всё ещё оставаясь голой. — Но с готовкой можно и подождать, а пока заняться чем-то… другим. Эми несколько раз игриво подмигнула, а после запечатлела на моих губах лёгкий поцелуй, недвусмысленно намекая на продолжение ночных игр. Чёрт! Как бы дать понять, что произошедшее — ошибка? Как объяснить, что Аки единственная, кого люблю, и та, кто во век не покинет мои мысли? И пусть любимая остыла ко мне — я, похоже, никогда не остыну к ней, и начать встречаться с кем-то, когда сердце занято… не это ли подлость? Правда, дело усложнялось тем, что Эми только вчера бросил тот, кто был ей очень дорог. И если сегодня её снова вышвырнут за порог, она может и вовсе возненавидеть мужчин и разочароваться в отношениях в целом. — Прости, у меня сушняк жуткий, да и голова трещит, — решив пойти по лёгкому пути, я улыбнулся и прикрыл глаза рукой, будто мне стало стыдно. — Кажется, я перебрал вчера. — Ты? Мы! Мы оба вчера совершенно точно выпили лишнего! — перекатившись, она села, заслоняя грудь простынёй, но открывая при этом гладкую спину. — Но я ни о чём не жалею. Оглянувшись через плечо, Эми испытующе посмотрела на меня, словно задала вопрос, и будь я неопытен, не понял бы в чём дело. — И я, — тоже сев, я поцеловал плечо девушки, проводя рукой по её бедру. — Ты сногсшибательно красивая и гибкая… страстная. Я говорил? Так хотелось, чтобы она не чувствовала себя шлюхой на одну ночь, поэтому я старался показать, будто за это короткое время Эми стала для меня кем-то особенным, важным. И пусть это не правда — скоро она помирится со своим Хикки или найдёт другого, более подходящего на роль ухажера мужчину, а меня забудет. Так почему бы не подсластить её жизнь в это утро? — Кажется, говорил, но всего пару раз, — игриво хохотнув, она отпустила простынь, а после села на меня сверху, перекинув ногу. — Но можешь повторить ещё, я даже за! — Мне правда было очень приятно! — на этот раз я был искренен, ведь ночью действительно делал то, что не позволял себе уже давно. — Только вот жутко стыдно за это… Мягко коснувшись кожи чуть ниже её ключицы, я показал на синяк, а потом, проведя пальцем до ярёмной впадины, дотронулся до кроваво-красного подтёка, оставшегося после моих губ. — Об этом можешь не переживать! — наклонившись, она снова поцеловала меня, но на этот раз чуть более страстно. — Я в жизни ничего лучше не испытывала, поэтому… не порти момент, идёт? Проведя пальцем вдоль моей скулы, Эми заглянула мне в глаза, еле заметно улыбаясь. — Такой красивый цвет, — с придыханием заметила она, не моргая. — Как бездонный океан! Так и хочется в него окунуться, а может и вовсе — утонуть… — Спасибо, — смущённо покраснев, я отвёл взгляд, чувствуя, что что-то не так. — Но давай закончим на этой милой ноте и пойдём попьём чего-нибудь безалкогольного, иначе этот океан сейчас пересохнет и превратится в пустыню. Я чуть пощекотал её, намекая, что хочу встать, и, подчинившись, Эми поднялась с кровати, потянувшись к моей футболке, что висела на краю стула. — Можно? — застенчиво спросила она, уже взяв одежду за край. — Разумеется, пользуйся, — вдруг вспомнилось, как красиво Акинэ выглядела в моих рубашках: грудь прикрыта, но из-под низа, стоило ей поднять руки, появлялись упругие и мягкие бёдра, заставляющие трепетать от увиденного. — Правда я, пожалуй, оденусь как подобает. Не сказать, что я смущался или стеснялся быть нагим при Эми — в конце концов ночью мы в достаточной степени изучили тела друг друга, но всё же было не по себе: позади гостьи будто стояла Хиёри, прожигая меня разочарованным взглядом. — Как тебе удобно, — разогнав наваждение, ответила девушка, направляясь к выходу. — Кстати, кофе или чай? — Чай, — чуть погодя крикнул я, потому как она уже вышла из комнаты. — И, если не сложно, жасминовый!***
12 июня С той злополучной встречи на аллее прошло больше месяца, но Аки так и не появилась. Хотя на что я вообще рассчитывал? Она явно дала понять, что я ей не нужен, но обидно, что любимая порвала со мной… вот так, без объяснений и веских причин. Может, не смогла простить, что я позволил Валааму похитить её и не смог отвоевать обратно? Чёрт, но план был готов — ждать оставалось совсем немного! И, выходит, не встреться мы с Акинэ в том парке, я так и не узнал бы, что она ко мне чувствует? И если бы забрал её, следуя продуманной с Эбису тактике, Хиёри вернулась бы в наш дом лишь за тем, чтобы упаковать личные вещи, а может, и вовсе не пожелала бы уходить от Бога Алчности, живя в роскоши и ненавидя меня ещё больше. А что: деньги, личный повар, своя спальня, новая одежда — это и вправду звучит круто, но вот на прежнюю Аки нисколько не похоже! Она никогда не гналась за новомодными брендами, не ходила по бутикам и не стыдилась старенького смартфона, которому уже лет эдак пять, а сейчас отчего-то решила, что красивая жизнь важнее всего? Звучит бредово, вот только она сама попросила оставить её и больше не искать встречи. И можно было убедить себя, что её запугали, тем самым успокоив противное, разъедающее чувство печали, но я не ощущал страха Хиёри, её грусти или душевной боли. Лишь одиночество… но по ком любимая тосковала так часто — вопрос на миллион. Скорее всего, по Юкинэ, друзьям, возможно, родителям, но уж точно не по мне, иначе, во-первых, при той встрече не вела бы себя, как последняя сука, а во-вторых, заглянула бы хоть разок. Я ведь, в конце концов, помог ей после ранения — могла бы и спасибо сказать! — О чём задумался? — спросила Эми, смешивая гречневую лапшу с соусом. — Уже пару минут в одну точку пялишься. — Прости, а ты что-то говорила? — я решил, девушка обиделась, что я её не слушал. — Нет, просто решила узнать. Может, что-то нужно? Да уж, в последнее время Эми стала чем-то вроде моей личной скорой помощи. Да, после той ночи я не хотел её видеть, но спустя пару дней, когда она вернулась с горячими булочками из пекарни, решил, что друг мне сейчас не помешает (правда, именно друг — на секс с ней я поставил табу). Юки пока что не решался переезжать, а жить одному осточертело, поэтому спустя время я был даже рад её компании. Тем более, помимо того, что она чертовски классно готовила, Эми теперь помогала прибираться и вести хозяйство (кстати, это была её идея). Правда, теперь она совершенно отказывалась рассказывать новости об Акинэ — похоже, считала себя виноватой в случившемся, а я даже не знал хорошо это или плохо: лучше быть в курсе, что с любимой, но скучать ещё сильнее, или стараться не вспоминать, чтобы рано или поздно забыть? Хотя кого я обманываю? Хиёри навсегда останется в моей памяти… если, конечно, я не погибну и не появлюсь здесь в виде ничего не знающего о прошлой жизни ребёнка. А может, и тогда буду помнить, как бы абсурдно это не звучало. — Э-эй, ты снова завис! Ято, может, тебе поспать? — я не заметил, как подруга подошла ближе и села рядом. — Выглядишь немного бледным. — Просто день такой, — я постарался улыбнуться. — Воспоминания покоя не дают. Ну вот, зарекался же не разговаривать с ней на эту тему. Эми ведь не плачется, как скучает по бывшему, хотя я частенько вижу грусть в её глазах. А я вот не удержался. — Понимаю, — она придвинулась чуть ближе и приобняла меня за плечо. — Скучаешь, да? — Немыслимо… — прошептал я, с новой силой ощущая горечь расставания. — И самое ужасное — здесь всё о ней напоминает! Каждая мелочь! Был бы другой храм — переехал не раздумывая, но идти-то некуда, поэтому… Я поднял взгляд, понимая, что собеседнице, наверное, неприятно слушать моё нытьё. — Прости, это не важно, — я положил руку ей на колено. — Я не должен… — Не извиняйся! — Эми с теплотой посмотрела мне в глаза. — Я же понимаю в какой ты ситуации. Если честно, сама кричать готова, когда мы с Акинэ пересекаемся. Мне так стыдно, я не должна была… и как в глаза ей теперь смотреть — не знаю. Ну вот, теперь и ей настроение испортил. Ну что за идиот? — Я уже говорил — твоей вины в случившемся нет, поэтому не нужно самобичевания, — встав с дивана, я прошёл в зону кухни. — И давай не будем о плохом. Лучше пообедаем — запах обалденный!***
20 июня — Юкинэ, возвращайся, пожалуйста! Сколько можно дуться? Мы гуляли по улицам недалеко от храма, наслаждаясь свежим летним ветерком и обилием зелени растущих вдоль тротуара кустов и деревьев. — А кто сказал, что я дуюсь? — парнишка сегодня был в хорошем настроении, поэтому продолжал улыбаться. — Просто вредничаю! Тебе же можно… — Мне теперь тоже нельзя, — я шутливо ударил его в плечо. — Ну возвращайся, а? Мне жутко тоскливо! — Заведи пёсика, — остановившись, Юкинэ подошёл ближе, заслонив рот рукой, будто говорил большой секрет. — Он не будет возражать, не станет спорить и в еде не привередлив! Прямо находка века! — Ну ладно! Я понял, что был неправ, честно! — двинувшись вперёд, я убедился, что мой шинки пошёл следом. — И никаким пёсиком или кем-то ещё тебя заменить нельзя. Ты такой единственный и неповторимый! В последнее время я стал сентиментальнее. Возможно, перемены вызваны расставанием с Акинэ, а может, я просто стал смотреть на многие вещи иначе, но от сказанного в животе появилось странное щекочущее чувство, как при полёте. — Такой единственный дурак, оболтус и неуч? — Юки чуть обогнал меня и теперь шёл спиной вперёд. — Это ты хотел сказать? — Совсем нет! — взяв мальчика за плечи, я сдвинул его чуть влево, чтобы он не споткнулся о выпирающую плитку тротуара. — Ты чуткий, внимательный, умный, добрый, верный… — Смотрите, как запел! — пару раз хлопнув в ладоши, он снова остановился, вынуждая затормозить и меня. — Вот только звучит не слишком искренне. Раньше ты таких слов не говорил. — Всё когда-то бывает впервые, — поддавшись порыву, я обнял Юкинэ, прислонившись щекой к его макушке. — Мне правда тебя очень не хватает. Почувствовав, как он обнял меня в ответ, я даже глаза прикрыл от удовольствия, понимая, насколько сильно соскучился. И, вроде, виделись в последнее время часто, но это не то — он был нужен дома! Я хотел засыпать, зная, что этот паренёк сопит в соседней комнате, чувствовать, что в храме есть кто-то родной, кому я не безразличен. — Уверен? — разомкнув объятия, Юки посмотрел на меня снизу вверх, слегка прищурившись от солнца. — А как же Акинэ? — Ну, я не хотел бы о ней говорить, тем более ты ушёл из-за этой темы, — по спине пробежал холодок от осознания, что мой шинки ничего не знает ни про нашу с любимой встречу, ни про ночь с Эми. — Это же не значит, что даже упоминание Хиёри — под запретом. Я мечтаю, чтобы она вернулась, так же, как и ты, но хочу ощущать себя таким же важным членом семьи. Вот и всё, — выдохнув, он снова широко улыбнулся. — Не думай, что я ревную или считаю, будто нужно делить тебя, как кусок мяса. Это полнейший бред! Акинэ — твоя девушка, и вы любите друг друга, я понимаю. Просто не надо… столь сильно зацикливаться на ней, хорошо? «Любите друг друга», «твоя девушка»… Чёрт, как поступить? Если расскажу о случившемся, Юки может счесть меня предателем — Эми ему, вроде, нравится, но не думаю, что он примет всё как есть. Парнишка наверняка взбесится, и я окончательно потеряю шанс на его возвращение домой. Но ведь, если промолчу, это будет сродни лжи! Нельзя просто сделать вид, что ничего не случилось — рано или поздно он спросит, почему Хиёри больше не приходит, и тогда эта недосказанность будет иметь эффект взрыва бомбы. Возможно, стоит пойти на компромисс с самим собой и дождаться, пока мой шинки вернётся, а после поделиться новостями в уютной атмосфере за чашечкой чая? Подробности ему, может, знать и ни к чему, но я постараюсь ничего не утаивать. — Обещаю, я всё понял, — положа руку на сердце, я будто читал клятву. — Буду хорошим, ответственным, чутким, и с меня пицца каждую пятницу на протяжении месяца! — Трёх! — спустя секунд десять ответил Юки, — а ещё ты пойдешь со мной на праздник двадцать пятого июля и будешь покупать всё, что захочу! — Идёт! — я так обрадовался, что готов был танцевать. — Но ты переезжаешь сегодня. — Через неделю, — ухмыльнувшись, Юки показал язык. — Завтра, — не сдавался я. — Послезавтра, — мальчик теперь смотрел на меня обернувшись. — А будешь снова торговаться — передумаю. — Молчу, молчу! Мы вновь двинулись вперёд, но теперь между нами не было того гнетущего чувства, что преследовало последние месяцы. Всё будто снова стало, как прежде. Жаль только, это лишь иллюзия…***
1 июля — Ято, привет! — послышался в телефонной трубке голос Эми. — Я вот о чём подумала: у меня выходной завтра выдался. Может, закатим вечеринку в честь возвращения Юкинэ? Помнишь, ты говорил, было бы здорово отметить, но что-то не вышло. Это действительно так: за день до переезда паренька я позвонил Эми, дабы поделиться хорошими новостями, и упомянул, что неплохо бы устроить небольшое празднование. В нашем доме давно такого не было — хотелось заполнить эти стены смехом, весёлой музыкой и играми. — Привет, — я немного опешил от такого напора, однако был приятно удивлён. — Да, идея здоровская! Но почему так внезапно? Уже вечер, а я как-то даже и не продумывал ничего. Может, чуть попозже? — Хорошо, давай перенесём на послезавтра, но утром мы могли бы встретиться и прогуляться, дабы всё обсудить. Как считаешь? Девушка была взволнована. Похоже, переживала, что я могу как-то не так отреагировать, а может, боялась, Юки не оценит её порыв. — А ты задумываешь нечто грандиозное? — теперь уже зная Эми намного лучше, я представил, что она может сделать из простого ужина друзей. — Разумеется! Это же настоящее событие! В её голосе слышались странные нотки паники — неужели она так сильно переживала, что не справится? Вот глупая, я же не повешу на неё всё, а внесу посильный вклад! Тем более, орудие моё, а значит, этот вклад должен быть больше, чем чей-либо. — Хорошо, но давай поговорим у меня? Честно сказать, сегодня так набегался, что хочется устроить ленивый день и не ходить дальше холодильника. — Уверен? Погода завтра обещает быть чудной, да и Юкинэ может услышать о наших планах. Это, как-никак, сюрприз? — тон её голоса стал немного строгим. — Не переживай. Он сегодня отпросился к нашим общим друзьям и пробудет у них пару дней. Так что я тебя приглашаю! Если честно, я правда устал. С возвращением моего шинки впервые за долгое время я почувствовал, как уютно и комфортно может быть дома, поэтому, пусть паренька сейчас и нет, хотелось проводить в храме больше времени. Атмосфера здесь теперь не была тяжёлой и скорее… лечила, придавая сил. — Хорошо, — с долей неуверенности произнесла Эми, правда потом, будто переключив настроение, добавила уже намного более весёлым тоном: — Я забегу с самого утра, чтобы после осталось время походить по магазинам. Шарики там, украшения, продукты… — сам понимаешь, дел невпроворот! — Здорово! — я не совсем понимал с чего столько энтузиазма, но решил пока не спрашивать. — Спасибо большое! Я уверен, мой паренёк оценит праздник! — Надеюсь, — хохотнув, ответила она. — Ладно, мне пора. До завтра, Ято? Она не положила трубку и ждала моего ответа, хотя вопрос, вроде как, был риторический. — До завтра, Эми, — поддакнул я и первым сбросил вызов.***
2 июля — И, если добавить в корзину сейчас, забрать заказ можно завтра утром. Ты успеешь, так что не нервничай. Мы сидели в гостиной и только закончили обсуждать, какой подарок выбрать для Юкинэ. — Думаешь, вариант стоящий? — у меня категорически не было настроения, но я пытался быть милым с девушкой, решившей убить выходной на подготовку вечеринки, на которой её, возможно, и не будет (право её пригласить мы оставили виновнику торжества). — Да эти кроссовки сейчас все подростки носят! Новый тренд! Поверь, он будет в восторге! Сейчас моя собеседница говорила как ни в чём не бывало, хотя ещё полчаса назад между нами состоялся не слишком приятный разговор. День вообще не задался с самого утра: вчера я долго не мог заснуть, планируя внезапно навалившийся праздник, и как результат — совершенно не выспался. Отключиться смог лишь под утро — всё думал, что приготовить, как украсить дом и украшать ли вообще, чем занять гостей и сколько их будет: лишь самые близкие или даже знакомые? И если второе, то где праздновать? Например, клан «ха» в нашем храмике уж точно не поместится. Был вариант устроить вечеринку на природе, с грилем, свежим лимонадом и жареным на костре зефиром, но синоптики обещали дожди со дня на день, а рисковать не хотелось. Вот и перебирал в голове возможные варианты, пялясь в потолок и наблюдая, как располосованный жалюзи свет луны медленно двигался по полу, стенам и мебели, пока не начало светать. И когда внезапный стук в дверь разбудил около восьми утра, заставив вылезти из тёплой постели, я, мягко говоря, был не в духе. Да, Эми не виновата, что я не проснулся бодрым и свежим — в конце концов она предупредила, что зайдёт пораньше, но легче от этого не становилось. Да ещё и я, сам того не хотя, подлил масла в огонь, начав разговор, лишь сильнее распаливший моё недовольство. — Не хочу показаться грубым, но почему ты так внезапно решила устроить этот праздник? — спросил я, как только мы сели за обсуждение, стараясь сдерживать так и рвущееся из меня сегодня раздражение. — Ну я рада помочь, — промямлила девушка, отводя взгляд. — Это разве плохо? — Совсем нет, но отчего-то кажется, ты мне врёшь, — отхлебнув кофе, я не прекращал сверлить её взглядом. — Колись. В глазах гостьи была неуверенность: похоже, она волновалась или боялась чего-то, но говорить об этом не хотела. Возможно, считала меня не слишком близким другом (кем я и не являлся), а может, в её глазах я не был тем, кто мог утешить и настроить на хороший лад. Это, кстати, тоже выводило из себя. — Эмиии, — я решил, что так дело не пойдёт — я ей во многом сознался и достоин знать правду. — Ты или расскажешь всё как есть, или оторвешь себе палец, который постоянно теребишь. Это напомнило привычку Акинэ — та частенько перебирала в руках низ кофты или футболки, когда нервничала. Чёрт… снова о ней думаю! — Хорошо, но мне немного больно об этом говорить, поэтому заранее прости за излишние эмоции, — глубоко вздохнув, девушка посмотрела в окно, точно разговаривала с ним, а не со мной. — Сегодня я узнала, что ещё будучи моим парнем, Хикки встречался с другой. Причём рассказал об этом не он — у этого подонка, похоже, духа не хватило признаться, а может, он не знает, что такое совесть, но ляпнул мне об этом один паренёк из братства. На глазах Эми появились слёзы, и мне вдруг так захотелось её обнять! По себе знал, как больно ранит предательство, поэтому хотел утешить гостью, как мог. Но пока не решался — пусть выговорится. — Причём знаешь, что самое ужасное? — продолжала она, повысив голос. — Я решила, не стоит верить кому-то на слово, и пошла к этому… Вот я дура! Такого унижения давно не ощущала! Я, глядя ему в глаза, спросила изменял ли он мне, естественно ожидая глупых отмазок, а этот козёл лишь рассмеялся и в красках рассказал, как имел какую-то девицу в гостинице за углом. Хоть бы постеснялся!.. Закрыв лицо руками, Эми заплакала, иногда мотая головой, точно не верила в происходящее. — И что я ему сделала? Разве заслужила такого отношения? Ведь всё для него… А этот ублюдок даже не удосужился лично сообщить, что бросает. СМСку написал… что я шлюха и сплю с кем попало. А в итоге как вышло?! Я слышал каждое её слово, но одновременно с этим проматывал в голове свою историю, чертовски напоминавшую эту. Если Акинэ перешла на сторону Валаама (а она сама это подтвердила), то мы с Эми сейчас чем-то похожи, вот только я не удостоился даже сообщения. Кажется, если бы не та встреча в парке, я бы до сих пор послушно ждал свою ненаглядную, которая, вполне вероятно, кувыркается с новым хозяином на дорогой кроватке с балдахином и смеётся над тем, какой я неудачник. И снова моё сердце заполнилось яростью. Наверно, я никогда не смогу привыкнуть к мысли, что Аки теперь не моя, да ещё и стала таковой добровольно. Я думал, семнадцатое сентября превратится в одну из самых ужасных дат в календаре, ведь именно в тот день Валаам забрал любимую, но по итогу, пусть тогда она была в его власти, душой и телом принадлежала лишь мне. А теперь… — Мне очень жаль, правда, — я старался говорить ровно и мягко, хоть от плескавшейся внутри злости голос слегка дрожал, — но мы, кажется, выяснили, что раз он такой подлец, то не достоин тебя. А значит, нужно глубоко вдохнуть, успокоиться и постараться думать о чём-то хорошем. Я и сам не верил в то, что говорю, и Эми, похоже, об этом догадалась. — Ага, ты, смотрю, так и следуешь своему совету, — аккуратно, чтобы не задеть тушь на ресницах, она вытерла слёзы подушечками пальцев, наконец переведя взгляд на меня. — Сам же знаешь, как это сложно. Если верить рассказу, Кинха тоже порвала с тобой не за чашечкой кофе. Не было пресловутого «дело не в тебе» и обещаний дальнейшей дружбы — она просто тихо ушла из твоей жизни, разве нет? Значит, она тоже не достойна, однако ты продолжаешь тосковать! — Продолжаю, но не хочу, — признался я, хотя, по-моему, это и не было тайной. — Мог бы — с удовольствием забыл о ней, но увы… Аки, похоже, ещё много лет будет приходить ко мне во снах и припоминать, как я испортил её жизнь. — Но ведь это не так! — сев чуть ближе, она взяла мои руки в свои. — Что бы между вами ни случилось, уверена — ты внёс в её жизнь множество хорошего. Она сама рассказывала про тир, монетку на балу, прогулки под дождём, строительство храма… Это делало её счастливой! — Тогда тем более не понимаю, почему она ушла, — поднявшись с дивана, я направился к барной стойке, на которой располагалась кофемашина (подарок Кофуку). — Или она мазохистка? И жизнь с Валаамом, что буквально держит её на поводке, как собаку, предпочтительней? «Ято, смени тему, иначе скоро взорвёшься!» — Нет, просто, думаю, если всё так, как ты говоришь, тут… произошла смена приоритетов. Ей ведь очень сложно там. — А мне сложно здесь! — закричал я, ударив о столешницу кружкой. — Чертовски сложно жить, понимая, что я ей нахер не нужен! И знаешь, что дичайше мучает? Раньше она по-настоящему любила меня? Или я был как друг или брат? Сомневаться в её признаниях не приходится, иначе я давно покрылся бы скверной, но это чувство, знаешь ли, тоже разным бывает! Я Кофуку тоже по-своему люблю, однако то, что испытываю к Акинэ, с этим ни в какое сравнение не идёт. — Ты перегибаешь, Ято! — гостья подошла ближе, но осталась по другую сторону стойки, точно боялась меня. — Конечно, она любила тебя по-настоящему, как… своего мужчину. Разве в этом могут быть сомнения? — Я тоже хочу верить, что это так, но уже боюсь загадывать, — облокотившись на холодильник и опустив голову вниз, я попробовал восстановить дыхание и утихомирить бешено бьющееся сердце. — Хотя, плевать! Что там она думает обо мне, чего хочет… — не важно. Не будем об этом. — И правильно! — улыбнувшись, девушка подала мне и свою чашку, без слов попросив ещё кофе. — И мы тут, кажется, собрались по поводу Юкинэ, разве нет?***
— Так вот, за всё время нахождения в плену Валаама я ни разу не была ни с кем из мужчин! Даже и близко их к себе не подпускала! — Аки так сильно сжимала кулаки, что я ощущал, как её ногти впиваются в ладони. — Мало того, я вообще ни с кем не была, кроме тебя! НИ-КОГ-ДА! Я ожидал укола лжи, пусть даже самого крошечного, но… боль не пришла. Мало того, я ощущал, как Хиёри злилась от того, что я посмел думать иначе, что усомнился в ней и пошёл на поводу у ревности. И я тоже ненавидел себя за это… Ведь, выходит, она действительно не изменяла мне, но что тогда было при той встрече? Обман? Нет, я бы почувствовал. «Я хочу, чтобы ты ушёл и больше не искал встречи со мной. Никогда, ты понял?! Иначе мне придётся принять меры…» — так она сказала в прошлый раз, но… неужели она имела в виду, что сама найдёт меня? Неужели она не остыла ко мне? — Молчишь? — продолжала она, пока я не мог связать и двух слов, переваривая обрушившуюся на меня догадку. — Наверно, придумываешь, «как эта лживая Акинэ смогла обмануть связь между хозяином и шинки и солгать»? А может, мне сказать, что я не люблю тебя? Боль прострелила шею, да так, что аж в голову отдало. Значит, действительно любит! Она любит меня, как прежде! — Я… — понимая, что натворил, я хотел начать объяснять, почему сделал такие выводы, но сейчас, смотря на прошедшие в раздумьях дни, и сам не мог понять, отчего так слепо следовал догадкам и подозрениям: точно был зомбирован и дезориентирован ревностью, не дававшей мыслить трезво. — Я… — Что ты?! Трахал её, пока я там жилы рвала? Или скажешь, не угадала? — щёки Аки пылали, да и моё лицо, похоже, стало красным, правда не от ярости, а от стыда. — Пока думала о тебе и выживала в этом аду лишь благодаря мыслям о твоей любви?! Пока была верна лишь тебе одному? Акинэ трясло, и я понимал её чувства. Несколько месяцев считал её изменницей, а выходит, сам всё испортил? И предатель здесь именно я? Пусть так, но она хотя бы должна выслушать, почему я так поступил. Я не хочу её вечной ненависти! — Даже года не прошло! — её губы дрожали, когда она показала мне один палец. — Одного! Из ста! Насколько же я была тебе безразлична на самом деле всё это время?! — Дай мне объясниться, — я хотел рассказать, как картина выглядела моими глазами, описать свои эмоции, дать понять, что до последнего сомневался в собственных домыслах, но, залепив пощёчину, Акинэ не дала продолжить. — А ты дал?! Дал объясниться мне?! Дождался, пока я сама не приду и не расскажу правду? Она кричала так громко, что её слова будто пронзали моё тело, причиняя боль не меньшую, чем любой из существующих клинков. Но я знал, что заслужил это… Знал и молчал. — Ты послушал какую-то чужачку, которую впервые увидел пару месяцев назад, при этом априори приняв её слова за правду, но… Ято, мы были вместе пятнадцать лет, и это напрасно? Неужели за эти годы я не доказала, что ты для меня — всё?! Чёрт, теперь я и Эми ввязал в эти разборки! Не хватало, чтобы и она пострадала. Лучше бы ей уйти, но девушка, похоже, решила остаться и попытаться исправить положение. — Акинэ, прости, пожалуйста! Мы… — начала моя гостья, похоже, чувствуя вину, но любимая осталась слепа к её извинениям. — А ты вообще заткнись, если жить хочешь! А лучше проваливай! Сейчас передо мной была не та Хиёри, которую я знал. Жестокая, хладнокровная убийца — вот кого я видел. И испугался… но не за себя, а за девушку, что могла пострадать из-за моей глупости. — Аки, перестань и успокойся, прошу, — заслоняя Эми, я силился взять Акинэ за руку, тем самым забрав у неё клинок, но она вырвалась, смотря на меня полным нечеловеческой ярости взглядом. — Успокойся? Серьёзно?! После того, что ты сделал? О чём ещё я не знаю? Может, это ты продал меня Валааму ради наживы? На миг я остолбенел. Она правда это произнесла? И мне не показалось? — Что за бред ты несешь?! Я бы никогда так не сделал! Ярость начала подниматься и во мне: да, я сделал неправильные выводы и пошёл на поводу чувств, но в конце концов это произошло небезосновательно — Аки сама дала повод усомниться в себе. А теперь она ещё и хочет спихнуть на меня ответственность за своё рабство? Упрекнуть в сделке с Валаамом? Успокойся! Она имеет право злиться! — Я люблю тебя! — стараясь унять гнев, прошептал я, надеясь взглядом, жестами и тоном донести до неё, что не лгу. — Но… не знаю, что со мной произошло. Правда! Я оступился, прости! И вины своей не умаляю, но можешь просто выслушать? Хотя бы минуту! Если не смогу быть убедительным — больше никогда не заговорю с тобой, пока ты сама не захочешь, но сейчас… Позволь объясниться! Умоляю! Прозвучавшие слова были столь малы перед размером моей вины, что уверенность в том, что любимая сможет простить, таяла на глазах. — Любишь? — Акинэ засмеялась, будто сумасшедшая. — Да вы, Боги, хоть знаете, что это за чувство? Может, тебе просто было удобно со мной? Смазливая девочка, делавшая для тебя всё, причём абсолютно безвозмездно. Отличное приобретение, не правда ли? «Нет, нет, нет! Что я наделал? Ято, соберись! Ты же потеряешь её!» — Аки, умоляю, я хочу рассказать… Я должен был объяснить, что всё не так, как выглядит на первый взгляд. Пусть она никогда не простит меня, пусть будет ненавидеть, но я не мог допустить, чтобы она думала, что прошлые годы я использовал её. Я обязан достучаться и дать уверенность, что мои чувства настоящие! Пусть это и будет последнее, что я ей скажу… — А я не хочу слушать! Уже ничего не хочу! Разве что… интересно, за что ты так со мной? — её голос почти сразу сошёл на нет, а глаза, в которых до этого бушевала ярость, стали пустыми, словно она выгорела изнутри. — Что я тебе сделала? Признайся, если бы не Акаджи и всё произошедшее — ты бы никогда не дал мне имя! Тебя подстегнуло чувство вины, не больше. Она перешла в крайности, но я не мог винить её за это. Сам навешал на любимую кучу ярлыков, не удосужившись докопаться до истины… — Тебе нужно остыть, — я потянулся к ней в надежде, что хоть сейчас она позволит дотронуться до себя, но, увернувшись, Акинэ проскользнула в коридор. — Всё что мне нужно — уйти отсюда и больше не возвращаться! «Чёрт, останови её! Сделай что угодно!» — Аки! Я понимаю, как это выглядит, и безумно жалею, что не дал тебе объясниться. Но останься, прошу! Ты нужна мне! — Поздно! — она стояла ко мне спиной, и, вопреки обыкновению, от неё исходил почти осязаемый холод. — У тебя и без меня есть всё необходимое для счастья. Наверно, я должен был перебивать, рассказывая обо всём, кинуться в ноги, прижать её к стене, не давая выйти, да хоть связать — что угодно, только бы расставить точки над «i», но я не смог бы сделать любимой ещё больней. — Но Аки… Я снова предпринял глупую попытку объясниться, но она, разумеется, не возымела эффекта. Если представить себя на её месте… как Хиёри ещё держится? Мне кажется, я бы давно разгромил тут всё, не оставив от храма камня на камне. — Кинха! Меня зовут Кинха! — громко и чётко произнесла она. — И с этого момента ты для меня — умер! Выбежав на улицу, она кинулась к калитке храма, на ходу вытирая слезы. Я кричал ей вслед, надеясь задержать, искренне понимая, что это бессмысленно, и поэтому, увидев, как она остановилась, неимоверно обрадовался: неужели даст мне шанс? Резким движением вынув клинок из ножен, она разрубила храмик, что сделала мне семнадцать лет назад, тем самым показывая, что я был его не достоин. И я даже не мог не согласиться, ведь… это правда. Я действительно не заслуживал и не заслуживаю эту девушку, и, наверно, лучше бы мы не встречались. Нет, она была самым большим счастьем за все прожитые мною бесконечно долгие годы, но вот я стал для Хиёри настоящим проклятьем. И похоже, навсегда буду им оставаться… Впервые я допустил ошибку, буквально стоящую мне жизни. И не только моей… Я разрушил то, что таким трудом строилось долгие-долгие годы.***
— Ято, прости, мне так жаль! — Эми испуганно ходила за мной, пока я, не зная, куда себя деть, мерил шагами небольшую гостиную. — Это из-за меня, прости, прости! — Хватит, — обронил я, даже не глядя на гостью. — Ты-то здесь причём? Во всём виноват лишь я один. Ушла… Она ушла и больше не вернётся. Как бы ни старался, как бы ни хотел, что бы ни делал — ушла навсегда. И в этом действительно виноват лишь я. Почему обстоятельства так сложились? Как я мог обидеть ту, что всем сердцем меня любила… или ещё любит? Ведь иначе почему в её груди сейчас настолько дикая боль, что и мне хочется выть? А может… это мои ощущения? — Неправда! Я должна была как-то… что-то сделать! Я же её подруга! — Эми заламывала пальцы, говоря сбивчиво и громко. — И, выходит, то, что между нами было… Я правда не хотела такого, Ято! Умоляю, прости! — Ещё раз повторяю — не нужно извиняться! — я был раздражён тем, что гостья хотела взять вину на себя. — Мне это сейчас ничем не поможет, да и Акинэ тоже. Меня трясло, но от шока я ещё не отошёл и пока сохранял на удивление холодный рассудок, разговаривая спокойно. Но то, что зарождалось внутри, было похоже на проснувшийся вулкан — ещё немного, и поднявшаяся из самых глубоких недр лава спалит к чертям всё, не оставив ничего живого. — Просто иди домой, хорошо? — кивнув в сторону двери, я полез в верхний шкафчик над микроволновкой, где хранил алкоголь, при этом совершенно не задумываясь, что мог обидеть Эми. — Хочу побыть один. — Но это неправильно! Тебе нельзя сейчас оставаться в одиночестве в таком… состоянии, — она хотела было подойти ближе, но одного моего взгляда хватило, чтобы она сделала пару шагов назад. — Пожалуйста, разреши помочь. Хотя бы словом. — Нет, — пробка бутылки виски никак не хотела вытаскиваться, и это бесило. — Этим ты не исправишь ничего, да и говорить я ни с кем не хочу. Что я наделал? Неужели это происходит на самом деле? Я правда совершил такое? Без вынуждения? Без алчности в крови или прочей чуши? По своей воле я сделал Акинэ несчастной, собственноручно отверг ту, кого люблю, по ком схожу с ума каждую минуту, изнывая от желания, ревности, счастья, похоти — да чёрт пойми, что происходит внутри, когда она рядом… а когда далеко — чувства ещё сильнее. — Ни с кем или… не хочешь говорить со мной? — сама того не подозревая, девушка, стоявшая рядом, только подливала масла в огонь. — Понятно, ты всё же считаешь меня виноватой, и я не смею… — Уйди! — крикнул я, разбивая так и не откупоренную бутылку о столешницу. — Оставь меня одного! Кинувшись в ванную, я запер дверь и, упав на кафельный пол, ощутил настоящее всепоглощающее одиночество. То самое, что делает тебя беспомощным, то, которое нельзя убить или хотя бы уменьшить… это пустота, что разрастается в тебе, засасывая в себя всё хорошее, что с тобой когда-либо случалось. И уже не получится выбраться, предаваясь счастливым воспоминаниям. Я плакал. Навзрыд, во весь голос, крича и сжимая кожу на груди, будто можно достать оттуда сердце, что так рвётся к той, кого я предал. «За что мне всё это?» — так давно кричала она, когда Дайкоку прижигал ей рану, и сейчас я задавался тем же вопросом… За что ей это?! Может, я и вправду не знаю, что такое любовь? И Акинэ была права, сказав, что отношения между нами — привычка, по крайней мере, с моей стороны? Возможно, мне недоступно это чувство, и я лишь тешился лживыми надеждами, что могу испытывать эмоции, как человек? И именно поэтому так легко отпустил? И снова дурацкие отговорки… Я ищу причины, почему сделал это, стараюсь оправдаться, но суть в том, что я любил! Любил и предал! Глупо пытаться стереть из памяти, как я восхищался каждым движением Акинэ, как улыбался, наблюдая за её походкой, как тосковал, проводя время вдалеке, как бежал навстречу после разлуки и как обнимал, растворяясь в её тепле, запахе, мягкости… просто растворяясь в ней, совершенно не заботясь, что на какое-то время меня будто и нет во Вселенной — я часть неё, и плевать на всех хотел! Я горел рядом с Акинэ, и так ярко, как никогда за всю свою бесконечно долгую жизнь. И она поддерживала мой огонь и в дождь, и в метель, и в холод, защищала от самого шквалистого ветра, бережно сохраняя пламя, а взамен ничего не просила… Сейчас я понимал, что гасну, и всё, что остаётся — жить в вечном холоде, мучаясь виной и осознанием, что произошедшее лишь последствия моих собственных действий. И никуда не уйти, не спрятаться. Останется темнота и пустота, ведь остаток света Акинэ забрала с собой.***
Я очнулся там же, в ванной, с избитыми в кровь руками. Помню, после грусти пришла дикая ярость, только в этот раз злился я не на кого-то, а на себя самого. Я не мог причинить себе настоящий вред, и не потому, что не знал способа — их-то как раз предостаточно, но вот бросить Юкинэ права не имел. Выйдет, я предам и его, хотя перерождение сейчас было бы наивысшим облегчением. И я старался выбить из себя весь эгоизм, колошматя стены и дверь, сбивая костяшки и сдирая кожу на пальцах. Удар за ударом, не щадя себя и ни о чём не думая, как ненормальный крича, я отдавался тому, что сейчас приносило удовольствие. Да, мне нравилось чувствовать свою боль — она, как ни странно, будто отламывала кусочки от огромной вины перед Аки, и на душе становилось совсем чуть-чуть, но легче. Когда сил не осталось, а белая плитка на полу ванной уже была залита кровью, я не чувствовал рук: от кончиков пальцев, почти до самых локтей всё онемело, и сбивало с толку лишь странное покалывание в районе левого запястья. Голова кружилась от произошедшего, и я уже не мог понять, что бред, а что реальность: перед глазами всплывало то далёкое прошлое, то недавние события, то будущее, которого ещё не было, но которое, скорее всего, настанет: я никогда не буду счастлив, обречённый вечность жалеть о своём поступке — вот что меня ждёт… ну и пусть! Лучше чувствовать жгучую боль утраты, чем не ощущать её вовсе — так я хотя бы буду понимать, что, пятнадцать лет говоря Акинэ «люблю тебя», я не врал.***
Следующий день прошёл, как в тумане. Юкинэ вернулся от Бишамон, и казалось, будет хоть чуточку легче, но каждый раз, когда я не мог ответить на его «что случилось?», мне становилось лишь хуже. Я не нашёл в себе силы объяснить, что натворил. Ведь паренёк предупреждал меня! Не так давно он дал совет встретиться с Акинэ и решить проблему тет-а-тет, однако, посчитав, что той встречи в парке достаточно, я принялся жалеть себя, совершенно потеряв голову от утраты, которой на самом деле и не было. Но что сделано, то сделано, только вот снова оставаться в одиночестве я не хотел, поэтому откровенно трусил, предпочитая отнекиваться, отвечая своему шинки, что мы с Аки поссорились и более на эту тему я говорить не хочу. Да, я не врал — это было бы низко. Но и сознаться во всём было сродни тому, что я собственноручно повяжу удавку на своей шее. Снова эгоизм и нежелание пойти хоть и самым верным, но сложным путём, который наверняка отберёт у меня последнего члена семьи… Вероятно, я пожалею о своём решении, и, когда Юкинэ узнает обо всём не от меня (а это рано или поздно случится), он снова уйдёт, правда на этот раз вернуть его будет невозможно. И, пожалуй, так мне и надо. Но пока мальчик не подозревал о масштабах произошедшего, мне хотя бы было спокойней: он был рядом, приносил чай, точно я болен, жалел меня и старался занять, как отец пытается отвлечь сына от истории с поломкой любимой игрушки. Чёрт, жуткое сравнение, но, как ни крути — верное. Мы часами зависали в приставке, ели обещанную мною пиццу (бывало, заказывая её по несколько раз в день), смотрели фильмы, пускали мыльные пузыри во дворе, смеялись, но это не помогало отвлечься в полной мере, хотя, положа руку на сердце, Юки очень старался! Правда он не мог исправить то, что всё, вплоть до мельчайших деталей, напоминало о любимой: в гонках на PlayStation я взял её персонажа, точно Аки играла вместе с нами, в фильмах обращал внимание героинь с длинными каштановыми волосами, а, заказывая пиццу с морепродуктами, вспоминал, как Хиёри постоянно таскала из неё креветки, при этом морщась при виде мидий. Хотя, наверно, это вполне естественно, ведь мы столько прожили вместе, да и храм строили сообща, но отчего-то казалось, что и через сто лет я буду помнить Акинэ вплоть до мелочей, даже находясь за тысячи километров отсюда. Но это и не важно, у меня всё равно нет этого времени: Юки и друзьям я нужен здесь и сейчас, поэтому невзирая на тоску, что как пиявка выкачивала из сердца остатки радости, спустя три дня я вышел на улицу, честно сказать, надумав невероятно важные дела, которые и выгнали из дома. Хотя отчасти мне и вправду необходимо было прогуляться: в холодильнике шаром покати, а на фаст фуд так и разориться недолго. Поэтому, стараясь не думать о плохом, я отправился в большой гипермаркет, рассчитывая занять себя на несколько часов, пока Юкинэ учился (его сейчас очень увлекла история других стран). И мне удалось! Давненько я по магазинам не ходил (в последнее время с этим помогала Эми), поэтому с интересом разглядывал новинки среди продуктов и товаров для дома, прикидывая, что из этого действительно нужно, а что будет тем самым хламом, которому радуешься лишь на кассе, а после убираешь так далеко, что вскоре забываешь. И вот не зря говорят, шоппинг лечит: уже под вечер возвращаясь домой, я чувствовал небывалую лёгкость, будто на кассе расплатился не йенами, а грустью. В пакете у меня были ингредиенты для карааге и удона*, несколько литров сока, пара новых футболок для Юкинэ (надеюсь, он не разозлится, что я купил их без него) и свежий выпуск газеты, в которой должно было выйти моё объявление о работе. Я надеялся, оно будет хорошо видно, и заказы польются рекой, ведь в последнее время я слишком мало трудился, отчего кошелёк прилично похудел — необходимо возвращаться в строй и, как прежде, пропагандировать ятоизм. Я стоял у пешеходного перехода и, пока горел красный, наслаждался началом летнего заката: яркие лучи больше не слепили глаза и окрашивали голубое небо в нежно-оранжевые оттенки, создавая невообразимый по красоте градиент. Это невероятно завораживало, и отчего-то снова вспомнилось, как мы с Аки, сидя возле Кииро или на той самой полянке, где недавно тренировались, вот так же любовались заходящим за горизонт солнцем, обнимая друг друга и тихонько переговариваясь о предстоящих планах и мечтах. Вдруг впереди мелькнул знакомый силуэт. Нет, не может быть! Мне ведь это лишь кажется, потому что я вспоминал об Акинэ минуту назад, но… Это была она! Стояла на той стороне дороги, задумавшись и явно волнуясь: закусив губу, смотрела на всё подряд, не задерживаясь на чём-то конкретном, пока наши взгляды не встретились. Внутри что-то оборвалось: хотелось бежать к ней, наплевав на поток машин, обнять, поцеловать, рассказать, как скучаю и как бесконечно виноват, объяснить, что не хотел расставаться и что люблю, до сих пор безумно сильно люблю её! Я мечтал, что она пусть и сделает вид, будто ей не интересны мои слова, всё же наконец выслушает, дав возможность объясниться, и даже если не вернётся ко мне — хотя бы постарается простить, на толику отчистив мою совесть от грязи. Но вот мой взгляд зацепился за того, кто стоял рядом. Риотто. Уж кого-кого, а его в компании Аки я увидеть не ожидал. Мало того, между этими двумя не чувствовалась агрессия или малейшее напряжение: они словно были друзьями, решившими прогуляться перед ужином. Светофор загорелся зелёным, и я, следуя за потоком людей, двинулся вперёд, не понимая, чего хочу больше: пройти как ни в чём не бывало, тем самым оградив себя от очередного болезненного разговора, или попытаться сделать хоть что-то? Но глаза Хиёри сказали, что слушать меня она не станет. Любимая безмерно сильно злилась на меня. И ненавидела. Я чувствовал это и знал, что такие эмоции вполне логичны, но помимо них где-то на задворках её сознания оставалась любовь, которой я не заслуживал. Похоже, она считала так же, потому что всем видом показывала, что я в её глазах — ничтожество. И я прошёл мимо. Наверно, не хотел делать ей больнее, ведь мои оправдания лишь всколыхнут недавние события… или я снова ищу простой выход, уходя от правильного. Твою мать, в кого я превратился?! Никогда и ничего не боялся — с чего теперь начал? «Ято, она уже тебя бросила! Ты ничего не теряешь!» Нет, больно может стать лишь мне — её мои слова пусть и не утешат, но Аки хотя бы сможет понять, что ни в чём не виновата, что она не плохая, как наверняка думает, и я сделал… это не из-за её действий или поступков, а от собственной глупости. Я хотел, чтобы она ясно осознавала, что прекрасна во всём её воплощении и никого лучше я никогда не встречал и не встречу. Пусть не со мной, но она должна быть счастливой, и я обязан доказать, что она этого заслуживает. Повернувшись, я кинулся назад уже на красный сигнал светофора и еле успел перебежать перед проезжающей машиной. — Акинэ, постой. Прошу! Дай мне хоть слово сказать! — я старался не обращать внимание на Риотто, надеясь, что этим разговором не сделаю хуже — шинки Валаама мог о чём-то догадаться, но нужно было рискнуть. — Ты должна меня выслушать. И не можешь делать вид, что меня нет! В попытке остановить Акинэ, я положил руку на её хрупкое плечо, почти упиваясь этим прикосновением. Я так соскучился и так хотел бы хоть на миг забыть обо всём и обнять любимую. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — я продолжал, хотя меня настораживало, что орудие Бога Алчности странно посмеивался, точно был в курсе темы разговора. — Только скажи, но, умоляю, дай объясниться! Всё не так, как ты думаешь! Не знаю, как у других, но для меня было точное разделение: есть девушки, возможно, сами виноватые в изменах и прочем плохом отношении со стороны мужчин, а есть те, кто такого явно не заслуживают. И мне очень не хотелось, чтобы Хиёри причисляла себя к первому типу, копаясь в себе и находя недостатки, которых нет. Я долго прожил с ней и понимаю — эта девушка привыкла сваливать неудачи чужих на себя, хотя порой даже косвенно не была в них задействована. Эта черта поначалу казалась мне странной, но после стало ясно — ей так проще: страдать самой, чем видеть мучения других, особенно близких. И сейчас я не имел права дать ей сделать это: начать думать, что в моей бестолковости и эгоистичности виновата она. Однако, похоже, Аки так и не считала… После моих слов прошла лишь секунда, и вот, вынув клинок из ножен, она приставила его конец к моему горлу, выглядя внушительно и до чёртиков пугающе. — Я хочу, чтобы ты умер, — почти прошипела она, — и больше никогда не попадался мне на глаза. Не знаю, от чего я пришёл в больший ужас: от её действий или того, что не ощутил укола лжи. Аки говорила правду и… всерьёз хотела моей смерти? — Кстати, могу устроить это прямо сейчас! — она усмехнулась, но только губами — глаза оставались пустыми и холодными. — Жаль, не поможет — у тебя добавилось последователей, и теперь не всё держится на маленьком хрупком человеке, некогда подарившем тебе храм. Сейчас я видел перед собой иную Хиёри, причём не впервые. Раньше это было не столь явно (особенно, пока она была человеком), но порой я замечал в её аметистовых глазах некую темноту, больше всего проявлявшуюся во время ссор или неудачных дней. Я думал, схожу с ума и такого не может быть, но теперь выходит… Валаам не создавал Кинху, а лишь дал имя личности, которую вытащил наружу? — Ты ведь на самом деле так не думаешь? — тихонько прошептал я, обращаясь к моей Акинэ. — И никогда не причинишь мне вреда. — Считаешь? — она надавила на эфес, и я ощутил прокол на коже, а после — лёгкую щекотку от потёкшей по шее капли крови. — Может, проверим? Я понимал, она сможет сделать следующий шаг и, возможно, даже не раскается. Я должен был найти другой способ поговорить с настоящей Акинэ, а пока лучшим вариантом было отступление. Подняв руки вверх, я сделал два шага назад, сглатывая образовавшийся в горле ком. — Прости меня, — тихо сказал я, по-детски веря, что это может сработать. — Я безмерно виноват перед тобой, и ты не обязана меня слушать, но прошу — не дай сломать себя! Оставайся самой собой… Не ради меня или кого бы то ни было, а ради себя! Было тяжело видеть, как, вложив клинок в ножны, она ушла, даже не оглянувшись. Но ещё тяжелее осознавать, что, возможно, настоящей Акинэ и вовсе больше не существует.***
6 июля Я мучился от боли и покрывался скверной. Миллиметр за миллиметром. Сначала шея, потом плечи, ключицы и руки. Эта зараза словно сжигала кожу, поражая внутренности, пытала меня, выкачивая силы. Я кричал, захлёбываясь кровью, царапая себя, будто смог содрать эту черноту, но легче не становилось. Юки не понимал, что происходит, и желал помочь, но я останавливал его, выставляя руку, тем самым давая понять, что он должен держаться от меня подальше: скверна заразна и, если я буду ощущать ещё и его боль — сойду с ума. — На Аки напали призраки? — откинув возможность помочь здесь и сейчас, он намеревался найти выход, гадая, отчего это происходит — ведь это последствия чего-то, и если устранить причину, мне станет легче. — Я могу попробовать отыскать её и вытащить! Нет, я точно вытащу… — Не смей! — из последних сил крикнул я, стукнув кулаком по полу. — Ты должен быть здесь! — Я смогу, честно! — мой шинки никогда не сдавался и снова предпринял попытку улизнуть, сделав шаг в сторону двери. — Иначе вы оба погибнете! Как же он заблуждался! Но как объяснить, что скверна меня покрывала не из-за ран Аки, а из-за её греха. Сейчас она делала нечто поистине ужасное — это не кража, обман или даже убийство Бога, а что-то пострашнее. До этого я ни разу не чувствовал и отголоска её «работы» — Хиёри объясняла это тем, что не ощущала вину, потому как у неё не было выбора, но сейчас всё иначе. Она чётко и ясно осознавала, что поступает неправильно, но продолжала… — Акинэ в порядке, поверь, — сжимая зубы, прорычал я, цепляясь за сознание: если отключусь сейчас, этот олух тут же сорвётся с места. — Она в безопасности. — Я тебе не верю! — Юки был настроен категорично. — Просто хочешь меня остановить, вот только я не позволю! Вы всё, что у меня есть и… — Это последствия её поступков, ясно? — крикнул я то ли от нетерпения, то ли от того, что больше не мог выносить боль. — Хиёри жива и здорова, в отличие от тех, кто сейчас встал на её пути. Она убивает! Вот что я чувствую! Возможно не стоило вот так сразу выливать это на Юкинэ, ведь я мог напугать мальчика, но терпение было на исходе и не хватало сил ходить вокруг да около. — Но такое случалось и раньше, — Юки говорил так тихо, что я еле смог его расслышать. — Что изменилось? — Не знаю, — искренне заверил я, закрывая уши: вокруг словно роились пчёлы, и с каждой минутой они жужжали всё громче. — Возможно, она поняла, что делает, или осознала вину, но, если это не прекратится, она убьёт меня! Наконец дав подкрадывающейся темноте волю, я ощутил, как сознание куда-то улетучивается: боль начала уходить, в теле появилась тяжесть, а чувства Акинэ, что доносились ко мне сквозь расстояния, погасли.***
Я понимал, что сплю, но пространство, сформировавшееся вокруг, хоть и выглядело необычно, одновременно с тем было слишком ярким, чётким, до жути реалистичным. И это странно, ведь кроме воздуха меня ничего не окружало: не было стен, потолка и даже пола. Обычно во сне события неуловимо быстро перескакивают от одного к другому, и, попадая в какой-то мир, ты не стартуешь с начала, как в жизни, а сразу становишься частью готовой истории, в которой есть свои герои и задумка. Сейчас же я словно очутился в каком-то параллельном мире, правда эта реальность будто ещё не сформировалась до конца, и теперь я торчал в непонятном мире без предметов, звуков и каких-либо существ. Хотя… Когда зрение начало привыкать к яркому свету, заливавшему всё окружение, я смог разглядеть фигуру, что стояла впереди. Нельзя сказать наверняка, далеко ли она находилась или близко, но я знал точно — это была Акинэ. Наверно, я без труда узнал бы её из тысячи… миллиона, или даже миллиарда людей, хотя сейчас достаточно было применить простую логику: я думал о ней, и нет ничего странного в том, что она пришла ко мне во сне. Хиёри стояла спиной, и как только я решил пойти вперёд, давящую на уши тишину разрезал её смех, правда он не был добрым и ласковым, как обычно. Что-то в нём по-настоящему пугало и настораживало, хотя я и не мог понять, что именно. Почему-то захотелось убедиться, что с любимой всё в порядке, понять, что улыбается она искренне, удостовериться, что Аки счастлива… где бы мы ни были. Но как только увеличил шаг, пол подо мной будто превратился в беговую дорожку: я двигался быстрее и быстрее, часто дыша, мчался вперёд, и будь происходящее реальным, давно бы преодолел то расстояние, что нас разделяло, однако в этом мире я никак не мог настигнуть желаемое. — Акинэ! — во всю силу уставших от бега лёгких крикнул я, но любимая не обернулась, продолжая смеяться. Правда, она определённо стала ближе: теперь я мог в деталях рассмотреть её светло-розовую юбку до колен, свободную белую рубашку, надетую поверх красного топа, и бежевые босоножки, красиво подчёркивающие стройность её ног. А ещё я видел, как её плечи подрагивают от всё ещё непрекращающегося смеха, а атласные ленты, вплетённые в волосы, развеваются от несуществующего ветра. Я стал бежать ещё стремительней и, к моей нескончаемой радости, спустя какое-то время смог подобраться к любимой на расстояние вытянутой руки, но она не заметила этого, продолжая радоваться чему-то, чего я не видел. — Родная, это я, — тихо проговорил я, чтобы не напугать её. — Ты меня слышишь? Положив руку ей на плечо, я медленно повернул Хиёри лицом к себе и тут же сделал шаг назад, оторопев от увиденного. Смех исходил не от неё, потому как Акинэ плакала: слёзы струились по её щекам, глаза были красными, будто она стояла так не меньше нескольких часов, бледные губы сжались в линию, словно она хотела сказать о чём-то, но не могла, а ледяная рука, что легла поверх моей, дрожала так, что стало ясно — Хиёри в ужасе. — Любимая? — страх передался и мне, хотя в этом странном мире я не чувствовал то же, что и она. — Что случилось? Тебе больно? Жуткое ощущение: я помнил, что сплю, и адекватно смотрел на вещи — этого непонятного места уж точно не существует! Но… беспокойство и безумная жалость к этой маленькой девочке… моей девочке — разрывала на части. Хотелось обнять её, утешить, забрать отсюда туда, где теплое ласковое солнышко согрело бы её, а весёлый птичий щебет заставил забыть о страхах и бедах. Но я не мог… потому как сам не понимал, как выбраться. — Ято, — тихонько произнесла она, не сводя с меня глаз. — Помоги мне! Её ногти больно сжали моё плечо, но я старался не обращать на это внимания, чувствуя лишь, как уровень адреналина подскочил в крови. — Чем? Что случилось? Я сделаю что угодно, только объясни, что происходит! Давно не ощущал такую беспомощность: вот Аки стоит рядом, смотрит на меня жалобным, полным мольбы взглядом, а я не представляю, как поступить, не сделав хуже. — Помоги мне! — снова произнесла она громче и немного сбивчиво, будто времени у нас оставалось мало. — Мне страшно, Ято! Обернувшись через плечо, она точно увидела кого-то, кого не замечал я. Хотя, возможно, ей это лишь казалось? — Здесь никого нет, милая! Но в любом случае, я рядом и никому не дам тебя обидеть, обещаю! Я намеревался обнять её, но Аки вырвалась, постоянно поворачиваясь и смотря в разные стороны, словно её окружала уже целая толпа. — Уходи! — во всю силу лёгких крикнула она, оседая. — Я не хочу этого, не хочу! Я тоже старался всмотреться в неоформленное пространство вокруг нас, силясь разобрать хоть что-то, но всё ещё раздававшийся смех теперь бил по голове, вместо гонга, не давая сосредоточиться. — Ято! Не отдавай меня ей! — схватившись за мою штанину, она прижалась к ноге. — Не отдавай, прошу! Сейчас любимая выглядела такой потерянной, уязвимой, что сердце сжалось от мысли, что кто-то может её обидеть. — Акинэ, солнышко! Здесь никого нет! Только ты и я… — И я, — раздался сзади до боли знакомый голос. Нет, он не был чужим и тоже принадлежал Хиёри, однако ещё до того, как повернулся, я знал кого увижу. Сапоги до колена, черные брюки, обтягивающий топ с кожаными ремнями и маска на лице, а в глазах — пустота. Кинха. Странно, что сейчас я чётко разделял две части одной личности, понимая кто есть кто. — Не подходи ко мне! — ещё громче закричала Акинэ, кидаясь в противоположную сторону, но проявив невообразимую сноровку, Кинха в миг добралась до той, кого я так любил. — И снова эти сопли, — её голос был отчётливым и звонким, потому как теперь ничто не мешало её слушать — смех прекратился, так как его хозяйка стояла передо мной. — «Не надо, мне страшно…» Какая же ты жалкая! Достав клинок из ножен и схватив свою жертву за волосы, она приставила меч к горлу настоящей Акинэ, переводя взгляд на меня. Я хотел помешать, собирался кинуться под лезвие, если будет нужно, но точно врезался в невидимую стену: она не была осязаема, но при этом не пускала, как загустевший воздух. — Отпусти её! — крикнул я, силясь сделать хотя бы шаг. — Сейчас же! Но в ответ услышал лишь новую порцию смеха. — Ты давно утратил власть над нами, Ято! — с оскалом произнесла она, нарочито сильнее оттягивая волосы Акинэ. — Поэтому занимай место в первом ряду и наслаждайся зрелищем! Подняв свою жертву на уровне лица, Кинха теперь смотрела лишь на неё, будто упиваясь страхом Аки, точно это приносило ей непередаваемый кайф. — Я же говорила. Рано или поздно ты придешь к этому, милая! — сказано это было без тени ласки, скорей, со змеиной лестью. — И никто! Слышишь, никто тебя не спасёт! Мы никому не нужны! Но, знаешь, меня это не коробит — я так устала жить под твоим давлением, что рада происходящему! Пусть одна, но я стану счастливой… правда, не так, как ты это себе представляешь! — Нет, — прошептала Аки, предпринимая попытки вырваться. — Нет, умоляю, не нужно! — Увы, но это единственный выход, — прошептала её истязательница и, на секунду отняв клинок от горла девушки, что есть силы вогнала его в сердце жертвы. — Нет! — прокричал я, готовый к тому, что Акинэ взвизгнет от боли, зажимая кровоточащую рану, но любимая, на мгновение подняв на меня глаза, просто рассыпалась на миллионы осколков, оставив после себя дым, который почти сразу рассеялся. — А теперь — да начнётся веселье! — раскинув руки в стороны, Кинха снова засмеялась, а я проснулся, отчаянно крича от того, что это, скорее всего, не было сном.***
Весь следующий день я чувствовал себя разбитым, словно упал с высотки или по мне катком проехали — не знаю, как описать это, но ощущения отвратительные. Хоть скверны на мне не было: Юкинэ смыл её святой водой из колодца на заднем дворе, и очнувшись, я удивился, что у него это получилось. По недавним ощущениям, Аки настолько погрязла в грехе, что исправить это можно было лишь обрядом очищения, но оказалось… она как-то смирилась с этим, вернув баланс. Но как такое возможно? Сначала истязать себя, понимая, что делаешь нечто неправильное, а потом… унять совесть? И что она творила, раз её действия приобрели такие последствия? Ответ появился у меня уже на следующий день, хотя, если честно, легче не стало. Скорее, наоборот… Мы с Юки как раз мыли посуду после обеда, когда я услышал скрип калитки и звук перекатываемого по дорожке гравия. Окна кухни выходили на другую сторону дома, поэтому я не знал, кто пришёл, но догадывался, что это был Эбису, которого я игнорировал в последние недели: произошедшие события вытолкали меня с привычной колеи, и было необходимо время, чтобы вернуться обратно. Но сейчас я был даже рад его визиту — жутко хотелось отвлечься, да и по другу соскучился. Однако, выйдя на порог, я увидел совсем иную личность. Того, кого видеть совершенно не ожидал. — Риотто?! — ошалело спросил я очевидное, ведь вряд ли мог его с кем-то спутать. — Какого хрена ты делаешь у моего храма? Я прекрасно понимал, дело в Акинэ: больше нас с этим гадом ничего не связывало, однако зачем пришёл именно он — загадка. Вряд ли чтобы передать привет — хорошего от этого шинки ждать не приходилось, а значит, новости мне совершенно точно не понравятся. Неужели тем разговором на дороге я навредил Хиёри? И, догадавшись обо всём, Риотто доложил о случившемся Валааму? И это как-то связано с моим вчерашним состоянием? — Да не грузись так сильно! — шинки Бога Алчности скалился от распиравшего его счастья. — Я лишь пришёл сказать спасибо. Услышав разговор, в коридор вышел Юкинэ, и, увидев врага практически на пороге, он сразу же создал грань, отделяющую его от храма. Но, похоже, Риотто и не думал нападать. — Какие вы грубые! — лишь сказал он, чуть отшатнувшись от прочерченной на земле белой линии, своими лучами уходящей в небо. — Как же приличные манеры? — Что тебе нужно? — со злостью перебил я этот театр одного актёра. — Говори или проваливай! Я ненавидел его всеми фибрами души и до сих пор, смотря в его глаза, вспоминал, что этот ублюдок почти убил Хиёри и принёс огромные страдания и ей, и тем, кому она дорога. — О, я в курсе случившегося, — дотронувшись до грани, он тут же отдёрнул палец, точно она его обожгла. — Так мило, что ты не смог совладать со своими инстинктами, и начал руководствоваться мозгом в штанах, но я не виню! Ещё раз говорю — пришёл поблагодарить! Дыхание сбилось, а руки так вспотели, что вымытая тарелка, которую я продолжал держать, так и норовила выскользнуть. Он в курсе всего! Она ему рассказала! — Знаешь, — продолжил Риотто, погрозив мне пальцем, — Валаам месяцами пытался сломать эту девчонку, а в итоге сделал это именно ты. Да ещё и буквально за один день! Браво, Ятогами. Это достойно похвалы. Риотто негромко похлопал, посмотрев мне за спину. Я тоже обернулся: Юкинэ стоял, открыв рот, и лишь переводил взгляд с него на меня. — Это не твоё дело, — бросил я, понимая, что момент расплаты за недосказанность моему шинки настанет с минуты на минуту. — Но в любом случае, она стала такой не из-за меня! Произошедшее… — Что? Думаешь, ничего не поменялось, кроме её ненависти к тебе? — мой оппонент рассмеялся, делая несколько шагов к выходу. — У любого действия есть последствия, друг мой. Вчера твоя ненаглядная Акинэ уничтожила целый ковен людей, при этом не моргнув и глазом. Видел бы ты её: эта сила, грация… и беспощадность. Завораживающее зрелище! Коварно улыбнувшись, Риотто слегка поклонился мне, а после, уже перемахнув через невысокое ограждение, добавил: — Надеюсь, ты сможешь жить с тем, что все падшие от её клинка теперь на твоей совести? А, Ято?***
— О чём он говорил? — стоило Риотто исчезнуть из вида, я ломанулся в дом, но Юки, естественно, не отставал, с ошалелыми глазами задавая вопрос за вопросом. — Почему он сказал, что ты сломал Акинэ? И про каких людей он упомянул? Это ведь враньё, правда?! Наша Хиёри не такая! Но я не особо его слушал. Заскочив в комнату, я достал из ящика стола старенький ноутбук и, дождавшись включения, с замиранием сердца открыл сайт с последними новостями столицы. Искать не пришлось — то, о чём говорил Риотто, было на первой полосе, и хоть я не горел желанием знать подробности, нажал на плей, вслушиваясь в обеспокоенный голос диктора: Стали известны шокирующие подробности жуткого пожара, произошедшего вчера недалеко от станции метро Фусса. Напомним, по данным, сообщавшимся ранее, в храме, где проводилась служба, заживо сгорели двадцать восемь человек, но вот причины возгорания оставались неизвестными. Сегодня же судмедэксперты сообщили поистине шокирующие новости: останки, извлечённые с места событий, показали, что причиной смерти этих людей был вовсе не огонь или дым. Возгорание заранее спланировано, а находящиеся в здании были жестоко убиты неизвестным, которого сейчас активно ищет полиция: ведётся опрос жителей ближайших домов, снимаются записи с камер видеонаблюдения станции метро, а также проверяются найденные на месте преступления отпечатки пальцев. Пока мы не можем дать более подробный отчёт, но убедительно просим жителей воздержаться от перемещений по городу в тёмное время суток и ограничить выход несовершеннолетних из дома без сопровождения взрослых. Ведущая передала слово репортёру, находившемуся недалеко от места событий: позади него виднелось обугленное строение, обнесённое желтой лентой, а внутри работали не менее десяти сотрудников полиции, делающих всё, чтобы найти малейшие улики. Это события стало настоящей трагедией для города, и в особенности для родственников жертв, — с грустью в глазах сообщил репортёр. — Чуть позже мы покажем интервью Ханы Сато, потерявшей в пожаре мать, и Чикако Ито, которого неизвестный убийца лишил двух сестёр, а пока я лишь могу сказать, что если версия о террористе подтвердится, эта трагедия станет одной из самых крупных после «Зариновой Атаки**» 1995 года, где по официальным данным пострадало пять тысяч и погибло двадцать семь человек. Это поистине чудовищное деяние, и нам остаётся лишь уповать на правоохранительные органы и молить Богов, чтобы нашей стране больше не довелось пережить подобное.