Милая, ты слишком много на себя взяла. Ты ведь по факту плоть да вода. Ты ведь на деле еще молода, Но уже выжата выпита до дна! Лестница на верхние этажи — Они для тех кто научился жить. А ты все время куда-то спешишь. Постой со мной подыши! И воздух не лекарство от одиночества, Но когда это все закончится — Ты вдохнешь полной грудью И легче будет. Но а пока… ______________________ ОСТ к главе: Асия — Лекарство от одиночества
10 августа, 2024 год — Ну серьёзно, Аки! Где твоя фантазия? — не унимался я, вешая гирлянды из маленьких японских фонариков. — Всё равно скучно же! Давай, расскажи! Сегодня мы впервые отмечали «День Ятоизма», и я страшно переживал по этому поводу. Наверно, это нечто отдалённо напоминающее день рождения, что из года в год празднуют люди. Вот только если каждому из них это событие дано априори, для Богов иметь собственный день — огромная честь. И ответственность. Многие думают, что, скажем, Эбису, как только наступает девятое января, сидит сложа руки и лишь слушает от всех какой он расчудесный Бог Торговли. Но на деле же под вечер на него смотреть страшно: организовать пирушку такого масштаба не так просто, как кажется. Да, праздник для людей подготавливают сами люди, а что касается Божественного пантеона — тут весь груз ответственности за проведение мероприятия ложится на плечи друга. — Ято, отстань! — буркнула Аки, при этом улыбаясь. — Я что, похожа на экстрасенса? — А почему нет? — я подмигнул ей, флиртуя. — Ну давай! Пожалуйста! — Предположить, что будет через десять лет? — с иронией повторила она просьбу, озвученную мною пару минут назад. — Верно, — подтвердил я, ненадолго остановившись, чтобы послушать. — И я должна об этом рассказать, потому что… — отложив новую скатерть, которую собиралась постелить на стол, Акинэ с вызовом посмотрела мне в глаза. — Потому что иначе я от тебя не отстану, — закончил я. — И вообще, у меня праздник… — Который я придумала… — тихо, но чтобы я услышал, пробубнила любимая, продолжая начатое дело. — И ты должна выполнять мои просьбы, — продолжал я как ни в чём не бывало. — Ага, а больше ничё не хочешь? — с сарказмом спросила моя шинки, вынимая нож из кухонной подставки, стоявшей неподалёку. Некоторые могут решить, меня должно возмущать её неподчинение и некая непокорность, но я уважал эту черту Акинэ, понимая — передо мной личность, а не марионетка. — Ну пожалуйста! — жалостливо простонал я, зная, что перед этим приёмом любимая не устоит. — Давай хотя бы через пять. Идёт? — То есть в… 2029 году? — уточнила она, пробуя готовность стоявшего на плите соуса. — Да. Ровно через пять лет. В этот самый день. Что будет? Не то чтобы я так верил в её интуицию — скорей, было интересно, каким она видит наше будущее. По её мнению, я стану знаменитым, почитаемым, богатым? У нас появится ещё один храм или… даже сеть? В мою честь будут называть улицы? А прихожане поставят здесь статую? — Хорошо, — указав на меня деревянной лопаткой, она выглядела грозно, — но чур не обижаться, идёт? — Идёт, — поддакнул я, понимая, что услышу явно не то, что хотел. Убавив огонь под готовящимися блюдами и вытерев руки, она зашла в гостиную и села на диван. Честно сказать, я не ожидал, что она воспримет эту просьбу так серьёзно: я хотел подурачиться и только, но Акинэ решила иначе. — Родной, я ведь могу говорить с тобой откровенно, правда? — спросила она осторожно. — Конечно, — подтвердил я, откладывая фонарики и присаживаясь рядом с ней. — Всегда можешь. — Тогда прости, но, боюсь, следующие пять лет мало что изменят. Её слова пусть и не ранили, но всё же слегка обидели. Неужели я такой бездарный, что не смогу двинуться дальше того, чего уже достиг? — Не хочу, чтобы ты решил, будто бы я в тебя не верю — это не так, — продолжила она, кажется, понимая, о чём я думаю, — но для Богов пять… и даже пятьдесят лет — срок довольно маленький. — Намекаешь, что второй храм у меня ещё через тысячу лет появится? — пробурчал я, уже жалея, что начал этот разговор. — Глупости! Намного раньше! — одной рукой она погладила меня по волосам, а второй обняла. — Но я реалистка. Богов в Японии сколько? Несколько миллионов? И почти каждый из них хочет жить в собственном доме: с прихожанами, красивым садом, святым источником и местом для молитв. — Знаю, — прошептал я, прикрыв глаза и наслаждаясь её лаской. — Но Токио — город пусть и большой, но не резиновый. Поэтому придётся очень постараться, чтобы построить ещё один храм на Земле. Понимаешь? Она совершенно точно была права. Пока ты неизвестный божок, о котором никто не знает, тебе не вставляют палки в колёса и не особо заботятся о том, что ты можешь занять достойное место в пантеоне. Но стоит появиться первому храму — ты становишься мишенью. Сколько случаев было, когда один Бог стоял у храма другого и переманивал его прихожан. Так ладно, если какими-то нормальными методами — частенько в ход идут поливание грязью и громкие заявления о том, что «Этот Бог сделает вас несчастными». А бывает, только-только прославившихся Богов и вовсе убивают, с расчётом на то, что пока он переродится и дорастёт до нужного возраста — его храм станет никому ненужным. — Понимаю, — ответил я, положив ладонь Акинэ на колено. — Но если не храм, то ведь должно в нашей жизни произойти хоть что-то хорошее за это время? — Естественно, — её веселило то, что я не сдаюсь, — но гадать нет смысла! Чем ждать чего-то, а потом разочаровываться — лучше жить обычной жизнью, а когда случится нечто замечательное — радоваться, что этот день настал. Чёрт, и вроде пессимисткой её не назовешь, но и привычного оптимизма я в ней не увидел. Интересно, с чего это Аки решила сейчас побыть столь прямолинейной. — Значит, в этом разговоре не было смысла, — произнёс я вслух тяготившие меня мысли. — Был, — улыбнувшись, промурлыкала она, после чего запечатлела на моих губах лёгкий поцелуй. — Я не могу сказать, что случится в нашей жизни нового, зато с уверенностью заверяю — и через пять, и через десять, и через сто лет я буду твоей. И только твоей!***
10 августа, 2025 год — А у нас денег-то хватит? — спросила Аки, оглядывая интерьер ресторана. — Мне кажется, мы за один только кофе здесь оставим месячный лимит, отложенный на продукты. Да уж, я понимал её волнение, ведь такие заведения мы раньше не посещали. Да чего таить, для нас поход в обычную пиццерию — целый праздник, а тут… одно из самых дорогих мест в Такамагахаре. — Не переживай, я об этом позаботился, — я старался не хвастаться, но всё же не мог скрыть гордости. — В конце концов, думаешь зря столько пахал в последний месяц? Улыбнувшись, я галантно отодвинул обитый бархатом стул, приглашая любимую сесть за стол, а после и сам с удовольствием присоединился к ней, радуясь точно ребёнок. — Конечно, нет, — прошептала она, с испугом глядя на приближающегося официанта. — Но может лучше… как в прошлом году? Отметим дома? — Нет, — отрезал я, но при этом тут же смягчился. — Мы же это обсуждали. Если постоянно… — Добрый вечер. Добро пожаловать в наш ресторан, — меня перебил мужчина в белой спецформе и светло-фиалковом фартуке. — Сегодня я буду вашим официантом. Он протянул нам два меню, обтянутых рогожкой и перевязанных сиреневой лентой, а также карту вин, открытую на странице с аперитивами. — Могу ли я что-то порекомендовать? — чуть склонившись, он прикрыл рот рукой, точно хотел поделиться секретом. — Говорят наш кужира* просто великолепен! Да уж, а ещё одна порция стоит как моя месячная зарплата! Ну уж нет… сегодня придётся быть поскромней. — Нам нужно подумать, — ответил я, надеясь, что не выгляжу полным идиотом. — Мы вас позовём. — Как будет угодно, сэр! Чуть поклонившись, мужчина ушёл, снова оставив нас с Аки наедине. — Ято, пожалуйста, давай уйдём, — будто бы нас и не прерывали, продолжила моя шинки. — Мне здесь… не по себе. Да и неудобно, что Юки торчит у Кофуку, а мы тут с тобой пировать собираемся. — Он же сам отказался, — взяв меню и открыв его на странице с первыми блюдами, я пытался всем видом дать понять, что не собираюсь уходить. — Просто расслабься и получай удовольствие! Ведь мы заслужили это! Да и тем более смотри как вокруг красиво! И это действительно было правдой. Я и раньше любовался этим рестораном, только будучи официантом, при этом тайно мечтая когда-нибудь зайти в эти двери в качестве гостя. И сегодня моё желание сбылось! Разве не чудо! Здесь сошлись воедино современность и классика, нежность цветов и грубость текстур, простота и вычурность, прослеживающаяся в некоторых деталях интерьера. Но эта странная двоякость не отталкивала, а наоборот, поражала — казалось, хозяин этого ресторана гений, не меньше! Мебель, декор, элементы подсветки, расположение зон для трапезы и танцев были продуманы до мелочей и создать что-то лучше, например я бы точно не смог! Хоть я проработал здесь почти год, меня до сих пор завораживали эти покрытые белыми скатертями столы, мягкие сиреневые стулья, тёмный паркет на полу и деревянные панели цвета сосны на стенах. А панорамные окна, заполнявшие помещение естественным светом, даровали потрясающий вид на деревья и озеро! Вечером же, когда солнце заходило за горизонт и окрашивало облака в нежно-персиковые оттенки, здесь загорались десятки задрапированных тканью бра, опоясывающих периметр зала — свет от них был мягким и создавал непередаваемую атмосферу уюта и романтики. Стеклянный же танцпол, находившийся в центре, наоборот, начинал искриться всеми цветами радуги, переливаясь под ритмы музыки. — Заслужили? — кажется, любимая совершенно не понимала что я чувствую. — Чем это? — Тем, что трудились не покладая рук, построили храм… — немного выводило из себя, что приходилось объяснять столь абсурдные вещи. — Да и теперь я Бог с последователями! Поэтому имею право на такой праздник. Ведь я ничем не хуже других! Всю свою бесконечно долгую жизнь я чувствовал себя изгоем, а порой и вовсе — каким-то ущербным. Я любовался на храмы остальных Богов, на то, как им поклоняются сотни, если не тысячи людей, как их чтут и уважают, преподносят всевозможные подарки, А я… был никем. Моё имя даже далеко не все жители Небес знали, а уж про смертных и говорить нечего. А теперь я добился успеха! Да, небольшого, но всё же успеха! — А ты… себя хорошо чувствуешь? — невпопад спросила Аки, пытаясь скрыть за меню полный подозрения взгляд. — Эм… кроме ресторана ничего такого сделать не хочешь? — Чего «такого»? — вопросом на вопрос ответил я, приподняв бровь. — Ну, необычного, — бросила она, начиная волноваться. — Может, поменять гардероб или… Я чувствовал и небольшой страх, зародившийся в её сердце. Наверно, я чего-то не понимаю! Неужели успел обидеть или… — Ты про алчность сейчас говоришь, я угадал? — на минуту я даже забыл где нахожусь, сфокусировав своё внимание лишь на её глазах. — Это в прошлом. Я в порядке. Честно! Потянувшись через весь стол, я дотронулся до её руки, тем самым показывая — я контролирую собственные мысли и желания. — Уверен? — сглотнув, она положила ладонь поверх моего запястья. — Просто, не хотелось бы вернуться к тому, что тогда произошло. Я… Боюсь пережить всё это снова у меня не хватит сил. Я тоже с содроганием вспоминал те времена: обворовал Кофуку, прогнал Юки и обидел Акинэ. А уж если верить сну, то мог и вовсе послужить причиной их гибели. Думаю об этом — и мурашки по коже. — Такого не повторится, — прошептал я, мечтая поцеловать любимую, но немного стесняясь других посетителей. — И даже если в моей крови ещё осталась эта мерзость — я с ней справлюсь! Ради тебя и Юкинэ. Ведь я так вас люблю! В уголках глаз защипало. Какой же я всё же сентиментальный! — И я тебя люблю, — с облегчением выдохнула она и с энтузиазмом снова открыла своё меню. — И раз мы остаёмся — давай закажем немного вина? Праздник же всё-таки!***
10 августа, 2029 год Последний раз я встретил Акинэ две недели назад на празднике, но увиденное до сих пор не шло из головы. То, что я тогда ощущал… что ощущаю до сих пор, будто сжигает изнутри: вина, тоска, ревность, любовь… А ещё неведение — порой кажется, оно хуже всего. Конечно, я начал к этому привыкать, но всё же жутко осознавать, что в любой момент могу почувствовать её страх, боль или… смерть. Я прекрасно понимал в чём теперь заключается её работа — а значит, Акинэ находится в постоянной опасности. А ещё теперь она считает себя свободной, по крайней мере, от меня. И не то чтобы я не согласен — сам виноват, и отрицать это бессмысленно, — однако осознание, что в этот самый миг она может быть с другим, опустошало. Да, это невероятно эгоистично, при условии, что сам не так давно изменил ей, но я не мог просто взять и уничтожить чувства к Акинэ. Даже в самый угол сознания задвинуть не в силах. А теперь ещё и Эми… а точнее, Микунэ, стала частью моей семьи. И живым напоминанием того, какое предательство я совершил. Да, она не виновата, и, в общем и целом, порой я даже рад, что дал ей имя: у девушки не было дома и работы, а я смог дать ей приют, еду и семейное тепло. Вот только новый иероглиф на её теле стал своеобразной точкой в наших с Акинэ отношениях. Впредь пытаться вернуть её — всё равно что поджигать пепел. Бесполезно. Хорошо ещё, что Юкинэ не воспринял новость о моей новой шинки в штыки. Да, мальчик, конечно, дулся на меня пару дней, но… он сам говорил — нужно жить дальше. А Микунэ как раз стала началом будущего**. Да и почему он должен быть против: Эми не заменит Акинэ и никогда не станет для нас той, кого мы полюбим столь же сильно, но всё же она очень старается и делает нашу с ним жизнь лучше! Помимо того, что девушка забрала на себя все обязанности по дому (по собственному желанию, кстати), так ещё и Юки теперь не будет сидеть в одиночестве, пока я на работе. Отдать Мике должное — она нашла к пареньку подход: они вместе играют, пишут, читают, что-то мастерят… Возможно, эта тенденция не вечна, и через какое-то время Эми поубавит пыл, но пока… Я рад, что Юкинэ хорошо. И что она счастлива… тоже. Микунэ это заслужила. Увидев момент её смерти, я узнал, каким человеком она была при жизни: послушная дочь жестоких родителей, которые, прослышав о нападении армии США, сбежали на материк, оставив собственное дитя на растерзание войне. Она думала о них в момент гибели… Считала себя виноватой в бедах семьи, ведь в двадцать лет отказалась выйти за парня, которого они ей подсовывали: он был сыном богатых родителей и мог помочь с накопившимися долгами. Но Айамэ (так звали Эми раньше) решила, что любовь — важней денег и прочих благ. И страдала все последующие годы. Когда её настиг осколок от взорвавшегося неподалёку снаряда, девушке было всего двадцать три. Жаль, ведь впереди её наверняка ждала жизнь, наполненная яркими красками, счастьем, эмоциями и открытиями. Совсем, как у Хиёри и Юкинэ… Мне всегда страшно давать имена новым орудиям, ведь почти каждый раз это становится шоком: как много люди порой страдают! Сакура не выжила после насилия, Томонэ погибла, сгорев при бомбардировке Токио, Юкинэ избил до полусмерти и бросил умирать на свалке собственный отец, Хиёри столкнули с крыши***… А теперь ещё и Микунэ с её последними мыслями о том, что она заслужила эту боль. А при этом люди говорят, мол, Боги жестокие. Возможно, и так, однако большинство из смертных погибает по независящим от нас причинам. Взять хотя бы болезни — зачастую они связаны с ужасной экологией и неправильным образом жизни, но никто из Божественного пантеона не отравляет мировой океан и не загрязняет воздух едкими отходами. И я уж молчу про убийства! Порой от сводок новостей даже мне дурно становится, а уж я-то за свою долгую жизнь много чего повидал! Кстати о них… о новостях. Теперь у меня вошло в привычку включать телевизор за завтраком и внимательно слушать обзор на предыдущий день: я всё ждал, когда там появится что-то подобное тем смертям в сожжённом храме, виной которым стала Акинэ. Но пока что дикторы огорчали разве что погодой и какими-то политическими разборками. Меня это утешало, но лишь до следующего утра, пока в эфире не появлялась уже запомнившаяся до мелочей заставка, оповещавшая о начале выпуска свежих новостей. Юки спрашивал зачем я это делаю, ведь узнать о новом столь жестоком преступлении Акинэ — ужасно, и лучше уж оставаться в блаженном неведении. Но здесь не всё так просто: в прошлый раз во время убийства людей в храме я весь покрылся скверной, а значит — убивая, Кинха всё же понимала, что совершает что-то поистине чудовищное, греховное, недопустимое. А если я услышу о её новом проступке, при этом зная, что накануне не чувствовал ровным счётом ничего — значит Хиёри не просто приняла новый образ жизни, но и… теперь совсем не ощущает вины, жалости и сострадания. Грех шинки отражается на теле Бога, если орудие осознаёт пагубность собственных действий. Во время моих скитаний с норой я ни разу не покрылся и пятнышком скверны, потому как ей было откровенно плевать на убитых нами мужчин, женщин и даже детей. И я боюсь, что то же самое случится и с любимой. Боюсь, что она окончательно себя потеряет.***
Сегодня десятое августа, мой день, но, по правде говоря, отмечать его в этом году я не спешил. Наверно, отчасти потому, что не хотел быть на нем без Акинэ, — ведь именно она этот придумала сей праздник. Да и плюс ко всему я был морально выжат. Но друзья не дали мне выбора и за пару дней до события начали требовать приглашения, намекая на уже давным-давно купленные подарки. И я сдался. По недолгой, но уже укоренившейся традиции «день Ятоизма» мы отмечали в одном из лучших ресторанов Такамагахары. Он крайне известен среди Богов, но ходить туда постоянно могут лишь избранные — те, у кого тысячи, если не миллионы последователей. Я же там гость не частый, опять-таки потому, что дорого, но всё же в эту важную дату уже несколько лет подряд доставал из копилки с десяток больших купюр, дабы отметить праздник с достоинством и размахом. Скорее всего, в Токио на эти деньги выбор блюд и развлечений был бы намного обширней, но… Я устал считать себя кем-то второсортным, не заслуживающим того, что могут позволить себе другие Боги. Я работаю не меньше, чем они, и тоже помогаю людям! Так чем я хуже? Поэтому, заранее сообщив друзьям о месте встречи, я стал усердно готовиться, стараясь не показывать домочадцам совершенно не праздничное настроение. Не хотел портить предвкушение замечательного дня в шикарном и безумно красивом месте. Последние месяцы были непростыми для всех нас, так что расслабиться и по-настоящему отдохнуть стало не привилегией, а необходимостью. Когда я проснулся сегодняшним утром, то не знал радоваться мне или грустить. С одной стороны, я получу кучу подарков и поздравлений, причём не только от родных, но и от последователей (Микунэ и Юки нарисовали плакат, рассказывающий об этом событии всем прихожанам). Но с другой — я не горел желанием быть в центре внимания, слушать высокопарные тосты о будущем, в котором Акинэ не место, и фальшиво улыбаться, делая вид, что счастлив. Возможно, проснись я в хорошем настроении, посмотрел бы на ситуацию под другим углом, но увы… Если бы друзья спросили, чего я хочу сейчас на самом деле, то услышали бы: «сидеть весь день дома, смотреть фильмы и пить пиво, закусывая его сырной пиццей». Но ведь никто не спросит… В мыслях снова всплыла Хиёри. Она всегда интересовалась моими желаниями и, даже если они шли вразрез с её, постоянно уступала, стараясь угодить. Порой я ругал её за это, ведь хотел для любимой самого лучшего, однако эта её черта всегда меня умиляла. Скорее всего, Акинэ поняла бы моё желание остаться дома в этот день… хотя, будь она рядом, настроение не было бы таким дерьмовым. Но я имею то, что имею, поэтому, надев брюки и рубашку, отправился на кухню, надеясь, что этот день хотя бы не станет причиной новой грусти.***
Как я узнал позже, по какой-то жуткой и кошмарной случайности именно в этот день шестнадцать лет назад Валаам основал так называемое «Братство», о котором упоминали Акинэ и Эми. Выходит, после изгнания из дворца на ассимиляцию ему понадобилось всего две недели****. Жаль, я не владел этой информацией днём, когда в районе обеда пришёл в ресторан вместе с Микунэ, Юкинэ, Эбису, Куними, Кофуку и Дайкоку. Возможно, тогда я бы смог предположить, что мой заклятый враг тоже решит отпраздновать столь важное для него событие в одном из лучших заведений Небес, вот только… случилось то, что случилось. Поначалу всё было отлично: как я и предполагал, друзья говорили красивые тосты, вручая разнокалиберные коробочки в яркой упаковке, рассказывали, как гордятся мной, и вспоминали смешные моменты из того прошлого, когда я был «Богом по вызову», чистящим туалеты за пять йен. Я уж было подумал — не всё потеряно, и этот праздник может получить статус хорошего, но нежданно негаданно, открыв дверь заведения чуть ли не с пинка, в зал зашли около двадцати Богов и орудий, среди которых был и Валаам. Первым почти животным инстинктом было накинуться на него и бить так долго и так сильно, пока не отвалятся руки. Но здравый смысл всё же взял верх: вокруг него помощники, готовые, я в этом уверен, кинуться на защиту главаря. Да и плюс ко всему, этот ублюдок хоть и виноват во многом, но всё же не во всём. Предавать Акинэ он меня не заставлял… Кстати, о ней: чуть привстав, я попытался найти любимую среди вошедшей толпы — хотел убедиться, что она в порядке — но не увидел знакомого лица. Девушек там вообще было крайне мало: всего три, остальные же, мужчины. Подозвав официанта, Валаам попросил сдвинуть вместе четыре стола и, пока остальной персонал выполнял его просьбу, взял меню, внимательно его изучая. Я же перевёл взгляд на друзей, надеясь, что не пропустил в их разговоре ничего важного, однако, они тоже были в шоке — все шестеро сидели, открыв рты. Да уж, вечер совершенно точно не будет обычным…***
По прошествии часа я осознал, что находиться здесь мне противно. Веселье за большим столом становилось всё более буйным: бились бокалы, персонал не успевал подносить бутылки с выпивкой, а постоянно раздающийся смех звучал всё громче и неприличней. Но я не решался высказать своё недовольство вслух — было стыдно перед гостями, которым только-только принесли мясо. Не распускать же всех в самом деле? Тем более, это и мой праздник тоже. Нельзя показывать слабость. Однако спустя ещё полчаса у меня стало на одну проблему больше. Акинэ… Она зашла в зал, когда все гости Валаама уже в который раз подняли бокалы, собираясь произнести новый тост. Улыбнувшись, она сразу же направилась к своим, не заметив нашу с друзьями скромную компанию — мы сидели в самом углу, частично скрытые колонной, отделяющей танцевальный настил от основного зала. Но мне хватило того, что я наконец увидел её. — Без меня пьёте, черти? А подождать?! — спросила она, вешая на спинку стула чёрную жилетку и замотанные тканью ножны. Странно, что она открыто принесла оружие в Такамагахару, однако, судя по тому, что Валаама это нисколько не озаботило — это его распоряжение. — Наконец, дорогая моя. Всё прошло удачно? — спросил Бог Алчности, поднимаясь, а после убирая с лица Акинэ волосы. — Или… Она стояла ко мне спиной, и я не видел в чём дело, однако догадывался — с самого утра меня беспокоила боль в районе скулы. — Вижу, сложности всё-таки были? — добавил он, смотря на неё с какой-то отеческой любовью и лаской. — Всё в порядке, — Аки махнула рукой, точно её проблема не стоила внимания. — Дайте мне выпить. Выхватив бокал у одного из парней, сидящих недалеко от неё, она залпом выпила содержимое, похоже, совершенно не заметив недовольство коллеги, после чего села на своё место, наливая новую порцию теперь уже в свой стакан. — Кстати, Риотто, — продолжила она, ненадолго поднимая голову и бросая взгляд на противоположный конец стола. — Я решила твою вчерашнюю проблему, так что с тебя магарыч. Кажется, она подмигнула своему напарнику (Аки сидела боком, и я видел лишь её профиль), после чего собиралась продолжить пировать, но шинки Валаама подскочил с места, будто ужаленный, кинувшись к моей любимой. — Серьёзно?! — подойдя сзади, он обнял её за плечи. — Как?! — Уметь надо, — усмехнулась она, хотя я, скорей, не услышал, а прочитал это по её губам. — Спасибо! Буквально вытащив Акинэ из-за стола, Риотто принялся кружить её, подхватив за талию. И теперь я заметил, что так беспокоило Валаама несколько минут назад: от правой скулы до шеи любимой тянулся тонкий порез, точно кто-то задел её кончиком лезвия. Рана была свежая — об этом говорил её ярко-красный цвет. Я даже не знал, радоваться мне, что Бог Алчности начал проявлять заботу о Кинхе, или грустить, что теперь вся их компания выглядела, как настоящая семья: они смеялись, шутили, что-то друг другу рассказывали… Прямо идиллия какая-то! И не знай я подоплёки всей истории, позавидовал бы Валааму, который смог собрать вокруг себя такое количество верных друзей и орудий. Только вот я знал… Знал и бесился от того, что и Акинэ должна прекрасно помнить случившееся год назад! Однако я не чувствовал в ней отвращения, злобы или ненависти к этому Богу — наоборот, всё выглядело так, будто она привязалась к новому хозяину. Но с чего бы? Да, мы с ней сейчас не в самых лучших отношениях, но это не значит, что стоит забыть о его прошлых деяниях и перебежать на его сторону! Или из двух зол она выбрала меньшее? Неужели мой проступок страшней, чем пытки и заключение в самое настоящее рабство? Задумавшись, я не заметил, что за моим столом, в отличие от соседнего, царит полная тишина. Хотя отдать Кофуку должное — она не уставала предпринимать отчаянные попытки вернуть празднику радостную атмосферу, но я лишь кивал, толком не вслушиваясь в её болтовню. Продолжал смотреть на Акинэ: как она говорит, смеётся, и… чёрт, очень много пьёт! Я не привык видеть её такой. А может, недавний сон был вещим, и той Хиёри, что я знал, больше не существует? И там, в нескольких десятках метров, сидит совершенно незнакомая мне девушка? Пусть и так похожая на неё… Глубоко вздохнув и на секунду задержав воздух в лёгких, я силился успокоить бешено бьющееся сердце и нарастающую грусть, а после, медленно выдохнув, постарался отпустить страх, что я больше никогда не увижу ту, которую так люблю. Но вот, будто в ответ на мои мысли, Акинэ тоже замерла, застыв с бокалом в руке. Опустив веки, она сделала глубокий вдох, а после, повернув голову, медленно открыла глаза, встречаясь со мной взглядами. Она почувствовала мой запах… Первое время мы смотрели друг на друга так, будто ничего не произошло. Я чувствовал её тоску и грусть, да и сам едва удерживался от того, чтобы не встать и не попытаться снова извиниться, надеясь вернуть пусть не любовь, но хотя бы нашу дружбу. Правда, в нынешней ситуации мои попытки будут ещё более глупыми: по правую руку от меня сидела Мика, и Акинэ это совершенно точно заметила. Отвернувшись, она больше не ела и не смеялась вместе с остальными: сложа руки перед собой, лишь смотрела в одну точку, игнорируя адресованные ей вопросы и шуточки. Валаам тоже увидел это. Некоторое время переводя взгляд с меня на Кинху, он поднялся и двинулся к диджею, располагавшемуся за стойкой позади танцпола: до этого момента по залу плыли тонкие, успокаивающие и еле-слышные мелодии, но после того, как Бог Алчности положил на диджейский пульт довольно крупную купюру, помещение заполнили ритмы современных песен. Чёрт, он даже здесь свои правила диктует! — За нас! За братство! — вернувшись и подняв бокал, крикнул Валаам. — За то, чтобы мы добились цели! Все собравшиеся за его столом, как один, поднялись и хором повторили тост, чокаясь и разливая содержимое своих стаканов, а после ринулись на танцпол, причём с таким энтузиазмом, будто это был последний праздничный день в их жизни. Правда, Аки не танцевала: она сидела на том же месте и изредка кидала на меня взгляд, но едва замечая, что я тоже смотрю на неё, сразу же отворачивалась и сжимала кулаки, будто коря себя за слабость. Это ли не доказательство, что она всё ещё что-то ко мне испытывает? Да, версию, озвученную для остальных, я знаю: она меня ненавидит, презирает и видеть не хочет. Вот только что творится у неё в душе? Знать бы, что не всё потеряно…***
Понимая, что веду себя по-свински, я огромным усилием воли переключил внимание на свой столик и постарался как ни в чём не бывало продолжить начатую беседу. Мои гости уже не были столь весёлыми и раскованными, но держались, улыбаясь и поддерживая меня в попытке вернуть вечеру прежнюю атмосферу. Юки рассказал всем стих собственного сочинения: в нём он поделился, как для него важен этот день и… я. И пусть в некоторых строчках хромала рифма, а порой мальчик и вовсе забывал слова, подглядывая в листок, я чуть не расплакался, понимая, как много сил он потратил на такой сюрприз. Это не сравнится ни с одной из разноцветных коробок, стоявших позади меня, и пусть я даже не знаю что в них — в словах своих уверен! Этот стих я, наверно, никогда не забуду. После этого под напором собравшихся мне всё же пришлось распаковать и остальные подарки. Кофуку и Дайкоку решили преподнести новый спортивный костюм, причем второй вручил мне его со словами: «Чтобы не зазнавался и всегда помнил, с чего начинал». Эбису порадовал новеньким кожаным портмоне (недавно я как раз пожаловался ему, что старый кошелек совсем облез). А Эми, совершенно меня удивив, вручила фотоальбом: я рассказывал ей, что люблю делать памятные снимки. Правда после нашей с Аки ссоры что-то позабыл про эту хорошую привычку… Нужно обязательно наверстать и сделать пару фотографий этого вечера! Внимание близких, несомненно, подняло мне настроение, однако стоило распечатать последний презент, как, подойдя к диджею и взяв микрофон, Акинэ повернулась к своему столу, видимо, собираясь сказать тост. Музыка стихла. Все собравшиеся замолчали. — Не знаю, делился ли господин с кем-то из вас нашим недавним спором, — начала она. Я уловил еле заметную дрожь в её голосе и почувствовал, как колотится сердце в груди любимой — она очень волновалась, но при этом всё равно лучезарно улыбалась. — А ведь точно! Я уже и забыл! — Валаам тоже засмеялся, хлопнув себя по колену. — Ого! Хозяин решил поспорить? Серьёзно? — выкрикнул с другого конца стола Риотто, отложив палочки. — Нам не терпится узнать подробности! Все собравшиеся за их столом переглянулись, явно заинтригованные происходящим. — Ну, речь об этом зашла после праздника Богов, — Аки прикрыла глаза ладонью, словно скрывая стыд. — Наутро мне было жутко хреново… Все засмеялись, похоже, вспоминая тот день с теплотой — только вот для меня он навсегда останется одним из худших в жизни. — Зато было весело! — крикнул незнакомый парень, сидевший ко мне спиной. — Не спорю, но суть не в этом, — отойдя от диджея, Аки подошла ближе к Валааму, будто бы говорила с ним, а не со всей компанией. — Тогда у нас с господином зародился спор, мол, моя беда в том, что не умею пить. А он, вроде как, в этом мастер. Чуть приподняв плечи, любимая дала другим пару секунд, чтобы посмеяться над комичностью ситуации, и лишь потом продолжила. — Я решила поспорить, аргументируя тем, что, скажем, после бутылки рома ни один на ногах не устоит, — стоило ей это сказать и среди братства пробежал смешок: все косились на Валаама, похоже не веря, что он затеял с орудием столь дружескую беседу. — И тогда хозяин предложил пари: если я удивлю его на дне рождения братства, сделав подарок от которого он откроет рот, он выпьет треклятый ром залпом. Эти слова вызвали бурю эмоций. Все заулюлюкали, кто-то даже не поскупился на аплодисменты, а я застыл, наконец понимая, почему мы с Валаамом пересеклись здесь сегодня. День рождения братства? — И этот день настал! — продолжила она, и теперь все снова замерли. — И? — не выдержал Риотто, потому как Аки ненадолго застыла, похоже, собираясь с мыслями. — Что «и»? Ищешь в моих руках коробку с бантом? — усмехнулась она, приподняв бровь. — Ну типа того, — ответил шинки Бога Алчности, кажется, смущаясь. — Тогда ты слишком предсказуем, друг мой! Покачав головой, Акинэ снова замолчала, давая присутствующим время для новой порции смешков, а после, глубоко вздохнув и сделав ещё пару шагов вперёд, подошла почти вплотную к столу. — Сегодня важный день! — теперь волнение в голосе любимой было отчётливо заметно — так сильно он дрожал. — Хотя… наверно, я начала не так, ведь на самом деле каждый из дней по-своему уникален и неповторим. В каждый из них случается что-то полезное: иногда хорошее, а иногда и не очень… Но что ни говори, когда стрелки показывают полночь, мы понимаем — предыдущие двадцать четыре часа прожиты не зря. Согласны? Все её поддержали, ответив негромким «да» и «разумеется». А я молчал… Мой возглас здесь был бы совершенно неуместен, но, если представить, будто бы мне дали возможность высказаться, я бы ответил, что в корне не согласен с её утверждением. Хиёри говорит, любой день прожит не зря, однако, вспоминая семнадцатое сентября прошлого года, я бы с уверенностью сказал — будь у меня возможность вернуться в прошлое, я бы всё изменил. — Но бывают моменты, по прошествии которых понимаешь — он был не просто важен! Этот отрезок жизни стал одним из фундаментальных и в прямом смысле изменил твою дорогу, закрыв один путь и открыв другой, — продолжила Аки, а я тем временем с грустью осознал, что, похоже, мы сейчас думали об одной и той же дате. — Но пока забегу чуть вперёд и расскажу о том, что не выходило у меня из головы. Я всё размышляла: что может по-настоящему удивить Бога Алчности. Ну серьёзно, народ? Это было сказано с неким юморным подтекстом, отчего остальные рассмеялись. Ведь у самого богатого Бога во вселенной действительно есть всё, а чего нет — значит, он этого и не хочет вовсе. — Тут явно не обойдешься какой-нибудь фигнёй из магазина подарков, — констатировала она, чуть склонив голову вбок. — Поэтому я копнула глубже. Есть то, чего никогда и ни за что не купить, правда ведь? Доверие, дружба, любовь — это эмоции, возникающие в нас против воли, вызвать или убить которые, увы, не так-то просто. А порой и вовсе невозможно. Сердце кольнула обида, но я не подал вида, лишь на секунду зажмурившись от боли. — И совсем недавно я поняла, что одно из таких чувств вполне готова подарить хозяину… — Акинэ затихла, как и остальные. Видимо, всех (в том числе и меня) волновал один вопрос: Кинха собирается признаться Валааму в любви? — И что это? — сощурившись, спросил Риотто. — Что ты можешь ему подарить? Все замерли, а я, кажется, даже забыл, как дышать. — Верность! — спустя пару секунд громко и чётко проговорила Акинэ, от чего Бог Алчности даже поднялся с места. — Возможно, кто-то считает — шинки это чувство априори свойственно, но всё не так. Я не была верна господину, и он знает об этом. Наши отношения изначально строились на насилии и шантаже, и, увы, с этим не поспоришь. Но времена… меняются… Акинэ не посмотрела на меня, но всё же обернулась вполоборота, будто хотела это сделать, но не решилась. — Начинаешь переосмысливать какие-то вещи, а иногда приоритеты, да и мировоззрение в целом вообще переворачиваются с ног на голову. Поэтому… — Акинэ подошла к Валааму совсем близко, так, что теперь он видел её глаза. — Господин. С сегодняшнего дня я клянусь быть Вам преданной, ставить Вашу жизнь превыше всего, защищать Вас любой ценой, исполнять любые приказы. И не потому, что боюсь чего-то, а потому, что действительно хочу. Я верю — Ваши планы непременно сбудутся, и хотела бы стать частью той мечты, к которой Вы идёте. С сегодняшнего дня я целиком и полностью лишь Ваша. Моё сердце замерло. Ни одного укола лжи… Акинэ говорила правду и искренне верила в свои слова! Я потерял её. Теперь окончательно… Но как я мог?! Ведь она безоговорочно мне верила! И беззаветно любила… А теперь это в прошлом. Больше не моя… — Официант! Бутылку рома! — похоже, Валаам тоже пережил некий шок, вот только, в отличие от меня, новость его крайне обрадовала — Бог Алчности светился, как начищенная йена, и улыбался так ярко, будто хотел озарить этой улыбкой весь мир. Раздались бурные овации. Не отрываясь я смотрел, как мой заклятый враг обнимает теперь уже по праву принадлежавшую ему Акинэ, после чего, махнув, подзывает и Риотто, дабы заключить в объятия и его. Со стороны это выглядело… странно. Даже если убрать из внимания, что руки этого чудовища лежали на плечах той, кого я всем сердцем люблю — такое поведение для Бога Алчности несвойственно. Он совершенно точно что-то задумал! Тем временем официант принёс заказанный ром, аккуратно поставив его в центр стола. Теперь для лице Валаама отразилось смущение и даже испуг. — Ох, пусть я завтра проснусь в своей постели… — пробубнил он, откупоривая пробку и поднося к губам горлышко бутылки. Но ему не дали сделать и глотка. — Ну раз мы семья, давайте делиться, — Аки перебила его, взяв со стола пустой бокал. — Если уж страдать, то вместе! Видимо, Валаам крайне удивился этому жесту — прищурившись, он словно искал подвох в словах подчинённой, но, поняв, что его нет, налил ей примерно четверть стакана. — Ну и мне тогда! — подоспел Риотто, улыбаясь и требуя отлить напитка и ему. — Или считаете меня слабаком? Смеясь над его словами, к Богу Алчности начали подходить и другие члены братства, поставляя каждый свой стакан. Бутылка вмиг разошлась между ними, отчего на глазах Валаама… выступили слёзы? Нет… мне это точно кажется! — Ну тогда у меня тост, — произнёс он с придыханием. — На самом деле раньше у меня было огромное количество орудий. Но я не замечал их. Шинки во дворце было так много, что я не видел смысла дорожить ими: всё равно, что мне сейчас потерять пару миллионов… Все собравшиеся за его столом переглянулись, ехидно ухмыляясь. — А сейчас их у меня двое, но это, пожалуй, самые ценные шинки из всех, что я когда-либо имел. Хотя… — Бог Алчности вдруг перестал улыбаться, переведя взгляд на Риотто. — Твой брат Изама и Джун — мне их не хватает. Наверно, будь они рядом — я был бы окончательно и бесповоротно счастлив. Теперь члены Братства почти синхронно посмотрели на Акинэ, ведь она была у меня в руках, когда мы убили Валаама вместе с теми двумя орудиями. Но так как я для собравшихся за тем столом был пустым местом, любимая приковала к себе абсолютно все взгляды. — А чего все на меня так смотрят? — деланно удивившись, она сложила руки на груди. — Изаму я почти не знала — он просто оказался не в то время и не в том месте. Но Джун была той ещё сукой, и мне её ни капли не жаль! Словно в немом кино, все как один снова посмотрели на Валаама: похоже, ожидали, что он разозлится. Но, поставив бокал, он зааплодировал, вызвав удивление на лицах собравшихся. — Вот за это я тебя и люблю, золотце! — ухмыльнувшись, он помахал пальцем, будто бы пригрозил Хиёри, хотя в его действиях не было и толики злости. — Ты говоришь что думаешь, и не боишься отвечать за слова. Но знаешь что? — Что? — поджав губы, спросила Аки, похоже, ожидая упрёка или неодобрения хозяина. — Сейчас ты похожа на Джун как никогда. Сглотнув, я попытался унять вновь давшую о себе знать злость: она похожа на Джун? Лично я с этим орудием знаком не был, но, по рассказам Хиёри, она была безжалостной и не знающей пощады стервой, думавшей лишь о собственном благополучии. — Если Вы хотели сделать комплимент, то это промах, — похоже, Акинэ разделяла моё мнение. — Она же не умела нихрена! И дура-дурой была, вот правда! Теперь все открыто загоготали, а Акинэ под общий гомон снова подняла бокал над головой. — За господина Валаама! — громко прокричала она. — За Риотто и Кинху! — дополнил он, кинув на меня полный злорадства взгляд. Похоже, Валаам получал удовольствие не только от приятной атмосферы, дружеских тостов и красивых поздравлений. Ему нравилось унижать меня, показывать, что теперь я не имею контроля над ситуацией и то, что некогда было моим — наконец целиком и полностью в его власти. Хотелось бы сказать: «смеётся тот, кто смеётся последним», но вдруг это и есть финал? Хотя, не «вдруг». Я совершенно точно проиграл, но… всё равно необходимо двигаться дальше. И жить несмотря ни на что. Но хочу ли я этого… без неё?***
Спустя полчаса мои гости, похоже, смирились с тем, что я периодически терял нить разговора, и перестали ругаться. Да им и самим порой было интересно понаблюдать за тем, что происходит неподалёку. А особенно за Акинэ. Почти все скучали по ней так же, как я… кроме Микунэ. С момента, как любимая показалась в зале, Эми сидела с недовольным лицом и даже не пошла танцевать, хоть Юкинэ её и звал. Правда, я тоже не особо желал выходить на танцпол, ведь он почти весь был занят другими гостями: не только компанией Валаама, но и прочими посетителями заведения. А я любил уединение… Мы часто танцевали с Хиёри в тиши гостиной, где нет никого, кто мог бы помешать: она тихонько напевала какую-нибудь мелодичную песню, а я обнимал её за талию, вдыхая запах её кожи и любуясь, как лёгкие пряди волос периодически поднимаются в такт нашим движениям. Чёрт, зачем я опять вспоминаю прошлое? Зарёкся ведь этого не делать… но при виде неё такие мысли сами лезут в голову. Ещё год назад мы были здесь вместе, сидели вон за тем столиком у окна, пили вино, разговаривали и шутили. Танцевали. Целовались… А теперь она хоть и находится в нескольких метрах от меня — стала совсем чужой. Интересно, почему мы ни разу не пересекались здесь с Валаамом? Ведь если этот день так важен и для него — было бы логично, встреться мы хоть раз. Хотя, может мы слишком рано уходили? Например, в прошлом году мы были чуть ли не первыми гостями после открытия. Да уж, спроси меня тогда кто-нибудь о том, что случится через год, я бы предположил что угодно, но определённо не нынешний расклад. Мои раздумья прервал Юки, подошедший к столику, чтобы попить. На танцполе ему приглянулась одна юная девушка и теперь он плясал не жалея ног, при этом не сводя с красавицы глаз. Да, она действительно была очень миловидная: около четырнадцати-пятнадцати лет, худенькая блондинка с голубыми глазами и длинными ресницами. Жаль только, она не особо жаловала парня вниманием, но моего шинки это не останавливало — периодически он как бы случайно подходил к ней, пытаясь заговорить, но, видимо, слишком стеснялся. Лезть в его личную жизнь было не слишком правильно, но я волновался за Юкинэ: год назад Валаам ранил парня и хотел забрать себе. Поэтому теперь я старался не сводить с мальчика глаз, готовый в любую минуту кинуться на выручку. Правда, похоже, труды мои были напрасными — Бога Алчности совершенно не волновало окружение и обращал внимание он только на тех, с кем пришёл. Хотя, возможно, это лишь маска? И на самом деле он обдумывает какой-нибудь хитроумный план? Ведь не зря же он порой так странно на меня смотрит… Всё же нужно быть начеку. На всякий случай.***
— Хочу танцевать! Обалденная песня! — из-за громкой музыки, от которой уже начинала побаливать голова, я не слышал Акинэ, хотя смог прочитать по губам. — Идём! Обойдя стол и взяв Риотто чуть выше локтя, она потянула его в сторону танцпола, но была остановлена Валаамом: махнув своему шинки, он дал понять, что Кинха скоро к нему присоединиться. Забрав бокал у ближайшего подчинённого и стянув со стола белую тканевую салфетку, он окунул её кончик в крепкий напиток и, нежным движением отвернув голову Акинэ чуть вбок, провёл по ране от скулы до шеи. Она даже не поморщилась, хотя я ощутил, как неприятно защипал порез. Закончив манипуляции, Валаам снова присоединился к гостям, а любимая, победно вскинув руки, кинулась в толпу, стараясь как можно скорей отыскать напарника. Этот жест Бога Алчности немало меня удивил, хотя, вроде как, за этот вечер я уже не раз видел, как он проявлял заботу по отношению к Аки. Но только… что-то во всём этом казалось мне неправильным. И дело даже не в том, что это… Валаам, а в том, как он выглядел во время всех этих якобы добрых жестов: хоть на губах его играет улыбка, а движения мягкие и даже нежные — в глазах лишь холод и отвращение. Неужели любимая этого не замечает? Стала настолько слепа? Или нарочно закрывает на всё глаза, делая вид, что нынешняя жизнь вполне хороша? — Ох ничего себе! — услышал я возглас Кофуку, понимая, что снова потерял нить разговора. — Я…я… вау! Я не сразу понял в чём дело, потому как, хоть и смотрел перед собой, толком ничего не видел, погружённый в раздумья. Но когда всё же сосредоточился на том, что происходит здесь и сейчас, тоже открыл рот. Стянув на животе футболку и подвернув её на пляжный манер, Аки начала танцевать, при этом буквально за минуту пригвоздив к себе взгляды всех мужчин в зале. Риотто тоже некоторое время, можно сказать, пожирал глазами её чуть рельефный живот, а после и он присоединился к танцу, вызывая во мне ревность и… зависть. Их движения были быстрыми и даже отточенными, чем-то напоминающими стиль шаффл*****, что был популярен в начале десятилетия — я и не знал, что моя шинки умеет так танцевать! Будь она простой незнакомкой, девушкой с клуба, которую я вижу в первый и последний раз в жизни, я бы, возможно, так же, как и остальные, пялился на то, как классно она двигается, но… Это же Акинэ! Моя Акинэ! Смотря на новую версию неё я сразу же вспоминал, что было до, почти год назад. И поделать с собой ничего не мог. — Зачем мы тут сидим? — положив руку мне на плечо, вдруг спросила Мика, нарушая вновь повисшую тишину. — Пошли к нам? Тут очень шумно, да и компания у нас не ахти. Было видно, как её взгляд прошёлся по соседнему столу, задержавшись на Валааме, а после перешёл к Акинэ. — Юкинэ, а ты хочешь уйти? — спросил я, потому как мой паренёк как раз вернулся с танцопла, решив умять только что принесённый десерт. — Можем продолжить дома. — Нет, я бы ещё потанцевал, — смущаясь, но при этом твёрдо ответил он. — Тем более лишь семь вечера. Время-то детское! Он посмотрел на меня с некой мольбой, потому как буквально десять минут назад всё же решился заговорить с той незнакомкой, которая, кстати, оказалась не прочь провести с моим шинки вечер. — Значит, пока останемся, — констатировал я, понимая, что последует за этой фразой. И был прав. — Ах вот как, — как и предполагал, Эми взбунтовалась. — А на моё мнение тебе плевать, так? — Нет, но здесь я уступлю своему священному сосуду, — спокойно ответил я, не идя на поводу у её истерики. Стараясь сгладить конфликт, я чуть приобнял Микунэ, при этом поймав суровый взгляд Эбису: сто процентов, по его мнению, я не прав, что выделяю одно орудие. Наверно это всё равно, если любить одного ребёнка больше другого. Но ведь Юки и Эми… разные! Я не могу делать вид, что и к ней, и к нему у меня одни и те же чувства, потому как — это враньё. Пусть такое заявление и эгоистично, но факт есть факт — паренёк навсегда останется для меня кем-то особенным, важным. Такого, как он, у меня никогда не было и не будет! И я люблю его, как сына, а Микунэ… вряд ли станет полноценной частью нашей семьи. Увы, я знаю, что даже думая об этом, веду себя, как подлец, но ведь сердцу не прикажешь! Я не люблю её. Не как сестру или дочь, и тем более, не как Акинэ. Занять её место она никогда не сможет. А это и хорошо, и плохо… С одной стороны, порой я мечтаю влюбиться снова: в эту девушку или иную — не столь важно. Главное заполнить наконец дыру в груди, что разрастаясь с каждым днём, причиняет всё больше боли. Но с другой… Наверно, это мазохизм, но я не желаю однажды увидеть Хиёри и понять, что больше ничего к ней не чувствую. Поставь кого на моё место — такой исход покажется им настоящим счастьем, но я хочу, чтобы любовь к Акинэ всегда была в моём сердце. Пусть безответная, но была. Пока я отвлёкся на небольшую перепалку за нашим столом, песня, звучавшая из колонок до этого, закончилась, сменившись медленной композицией. Юки сразу же ринулся приглашать свою даму на танец, а я попытался отыскать Аки, почему-то всем сердцем надеясь, что не увижу её в объятиях какого-нибудь мужчины. Так и случилось. Но не потому, что её не пригласили или она отказала. Под шумок, пока все были заняты поиском партнёра для танца, она, перемахнув через закрытую барную стойку, взяла со стеллажа бутылку виски, потому как, похоже, официанты уже не справлялись с наплывом гостей и долго несли спиртное. Правда, её проделку мигом заметили: сжав кулаки, к ней почти тут же подошёл управляющий заведения, позади которого стояла охрана. Неужели Акинэ выпроводят отсюда? Ведь, помимо того, что за барной стойкой может стоять только специальный сотрудник, эта часть ресторана открывается после десяти вечера — до этого времени алкоголь можно заказать лишь у официанта и только кратно бутылкам. Но, как правильно заметил Юкинэ, на часах — начало восьмого. Да чего скрывать — я даже немного надеялся, что её попросят уйти, ведь тогда находиться в этом заведении станет намного проще. Но не тут-то было. Молча отойдя к своему столу и почти тут же вернувшись, Акинэ продемонстрировала управляющему небольшой, но туго набитый кошелек, а после, что-то прошептав ему на ухо, сунула около двадцати коричневых****** купюр в передний карман его брюк, задержавшись в его штанах дольше, чем это было необходимо. Округлив глаза, мужчина некоторое время просто стоял, как вкопанный, а после, кивнув и улыбнувшись, ушёл восвояси, слегка поклонившись. Да сколько же у неё теперь денег? Ведь кошелёк она достала из собственной куртки! Вряд ли, помимо киллера и девочки на побегушках, она играет ещё и роль личного банковского хранилища Валаама, а значит, деньги — её! Похоже, новый хозяин не прочь делиться, а особенно теперь, когда вслух были произнесены (я уверен) столь долгожданные слова про верность. Тем временем Акинэ снова зашла за барную стойку, с интересом рассматривая каждую полку и заглядывая под столешницу. Её глаза светились азартом и какой-то непокорностью, и это напомнило мне те моменты, когда в прошлом она противилась моим решениям, игриво убегая в комнату или сад и одаривая меня таким же взглядом. — Кто хочет коктейль?! — её вопрос был слышен, даже несмотря на громкую музыку. — Будет вкусно, обещаю! Собравшиеся за столом Валаама Боги и шинки одобряюще закричали, а кто-то даже встал с места, чтобы подойти поближе и увидеть процесс создания напитка. Только вот искусству профессии бармена научиться не так-то просто: взяв бутылку, любимая, видимо, насмотревшись каких-то фильмов, попыталась красиво её подбросить, поймав за спиной. Но не смогла, сжав пальцы на секунду позже необходимого. С громким лязгом виски упал на пол и рабился, тем самым притягивая к Аки ещё больше взглядов. — Упс, осечка вышла! — засмеявшись, она взяла с бара новую бутылку, кажется, на этот раз с бренди, и повторила фокус, правда на этот раз поймав её, причём довольно изящно. — У тебя отлично получается, золотце! — крикнул Валаам, подняв бокал и направив его в её сторону, точно следующий тост был за Аки. — Давай, малая, жги! — прокричал юноша, в котором я узнал одного из парней, что был на празднике Богов. — А то официантов тут явно хрен дождёшься! Проходивший в этот момент мужчина в белой спецформе окинул гостя недобрым взглядом, но промолчал, оставив мысли при себе. Да оно и понятно. Клиент всегда прав — это правило действует и на Земле, и на Небесах. Довольно долгое время я тоже подрабатывал официантом (и не только в данном ресторане) и скажу, что профессия эта незавидная. Начнём с того, что для многих ты просто… ходячий поднос без чувств и эмоций. Некоторые гости, конечно, вполне дружелюбны и не обделяют чаевыми, но попадаются и такие, что хоть волком вой: оскорбляют, унижают, швыряются тарелками и пишут беспочвенные жалобы. А самое печальное, что ответить грубостью на грубость нельзя, иначе вылетишь с работы… а порой так хотелось! Я смог бы разобраться с любым таким грубияном, причём голыми руками и даже не замарав фартук, но приходилось стараться уладить конфликт, просить прощение за неудобства и терпеть фырканье этих зажравшихся олухов. Порой я спрашивал себя: «Зачем тебе всё это?», ведь ничего не стоило вернуться к прошлому способу заработка и быть спокойным! Но… здесь хорошо платили, а мне необходимо было построить храм как можно скорей. Ради Юки и Акинэ. Поэтому терпел, возвращаясь домой с натянутой улыбкой и угощениями в виде нетронутых гостями десертов. Именно поэтому я никогда не торопил официантов, оставлял щедрые чаевые и не бежал ругаться с шеф-поваром из-за «не слишком тёплого салата». Я просто понимал, как это тяжело. Как тяжела любая работа в принципе. Хотя вот Аки, похоже, со мной бы поспорила. Находясь на месте бармена не больше пяти минут, она уже чувствовала себя, как рыба в воде: выставив на стойку пузатые стаканы, она с непоколебимой уверенностью начала смешивать напитки, соки и сиропы, правда, совершенно не соображая что в итоге получится. Она походила на ребёнка, который лепит в песочнице куличик и, с замиранием сердца поднимая ведёрко, смотрит, рассыпится ли песчаный холмик. — Налетайте! — снова крикнула она, долив в каждый стакан содовой и взяв один из них. — За чудесный вечер! Она выпила один из коктейлей почти залпом. Зажмурилась. Прислонив к носу тыльную сторону руки, открыла чуть слезящиеся глаза, глубоко вздохнув и что-то прошептав самой себе. Она явно переборщила с крепостью напитка, и, будто в подтверждение этой теории, я почти сразу почувствовал переходящее от неё опьянение. Чёрт! Тем временем подошли остальные члены братства и, растащив коктейли, разошлись кто куда: сели за стол или за бар, вышли на танцпол, направились в сторону выхода, наверняка собираясь покурить. А Риотто недолго думая посадил Аки прямо на стойку, на которой она, сексуально поднявшись, начала танцевать, двигаясь так развратно, что, помимо прочих чувств, испытываемых к ней, появилось новое — отвращение. Хотя… это безумно возбуждало! И не только меня. В зале начали нарастать аплодисменты. Все до одного смотрели на любимую: кто-то с интересом, кто-то с недовольством, а кто-то с нескрываемым желанием… Точнее, последнее чувство, кажется, испытывало подавляющее число мужчин, находящихся здесь. И я их понимал. Молодая, стройная, красивая, высокая и гибкая — не о такой ли женщине мечтает почти каждый парень? Уже и не верится, что когда-то она была моей… — Простите, молодой человек! — послышалось справа от меня. — Можно вас на минуточку. Сидящая слева от нас пара подозвала одного из официантов, теперь передвигающихся так быстро, будто к их ногам приделаны ролики (скорее всего, кто-то пожаловался на их медлительность руководству ресторана). — Слушаю, — вежливо ответил он, пряча пустой поднос за спину. — Эта девушка нарушает нашу семейную идиллию, — грозно произнесла она, хотя, похоже, мешал этот танец лишь ей — муж или… парень женщины не сводил с Аки глаз и, кажется, был совсем не против и дальше на неё любоваться. — Наше заведение сегодня работает на мероприятие, — поклонившись, ответил парень в белой форме, показав в сторону стола Валаама. — Мы просим прощения и, разумеется, не будем брать деньги по вашему счёту. Вот что Акинэ сказала управляющему! Похоже, пообещала какую-то немыслимую сумму, если ей и её компании никто не будет мешать развлекаться. Да, это не слишком-то красиво по отношению к другим гостям ресторана, но хозяин этого заведения, по сути, обычный бизнесмен — кто больше платит, тот и в привилегии. — Значит, нас выгоняют? — спросила другая девушка за соседним столиком. — Совсем нет, но сейчас оплатившие мероприятие гости в приоритете, — официант поклонился и ей. — Ещё раз приносим свои извинения. Юкинэ тем временем вышел на танцпол вместе с Кофуку, которая, похоже, оставила попытки втянуть меня в долгую беседу. А Акинэ, видимо, заметив недовольные лица остальных посетителей, слезла со стойки и достала из-под бара тонкие стопки, называемые шотами, поставив их в ряд. Забрав с бара ярко-голубую бутылку и надев на горлышко дозатор, она наполнила все стаканчики, при этом разлив четверть напитка на саму столешницу, а после, взяв поднос, расставила приготовленную выпивку, прибавив один большой бокал с мятой и лимоном. С самой что ни на есть милой улыбкой она пошла вдоль зала, подходя к каждому столику и отдавая по одной стопке каждому гостю, вроде как, извиняясь за шум или типа того. И, естественно, в конце концов дошла и до нас. Продолжая улыбаться и не говоря ни слова, она поставила шот перед Эбису, Куними, Дайкоку и Кофуку, примостила большой коктейль на том месте, где сидел Юкинэ, а после уже почти протянула стаканчик и мне, но, рассмеявшись, осушила его одним глотком, поставив пустую стопку прямо перед Микунэ. Я снова потерял дар речи… в который раз за вечер: Акинэ стояла так близко! Если бы я решился вытянуть руку, то дотронулся бы до её талии, но… делать это было бы крайне глупо. Сейчас она смотрела на меня без той злости, что сполна наделила тогда, в парке, но всё же в её взгляде было что-то по-звериному отталкивающее. Передо мной будто стояла тигрица, готовая наброситься на меня в любой момент. — Акинэ, привет! — повисшую тишину прервал запыхавшийся Юки, подбежавший к нашему столу. — Я уж думал ты никогда не подойдёшь! Не спрашивая разрешения и, похоже, совершенно не переживая о последствиях, он обнял ту, по которой, я это знал, скучал не меньше, чем я. И как ни странно, она приняла объятия. Сначала поставив пустой поднос на наш стол, она одной рукой зарылась в его белокурые волосы, а другой поглаживала спину мальчика. — Привет, — ответила она, и впервые за долгое время я услышал в её голосе ласковые нотки. — Всё в порядке? — Ага! — произнёс мой паренёк, смотря на неё снизу вверх. — А у тебя? — Лучше не бывает, — подмигнув, Аки взяла его за плечо, махнув в сторону диджея. — Составишь мне компанию? Или твоя дама будет против? Юки даже немного покраснел. Скорее всего, не ожидал, что его могут пригласить на танец, пусть даже та, которая ещё недавно была частью нашей семьи. — Не думаю, что будет, — поджав губы, ответил он, оглядываясь на ту самую блондинку, сейчас кружащуюся в танце с другим молодым парнем. — А твои… твоя компания? Они не рассердятся, что ты… ну, со мной. Да уж, вопрос на миллион! Хотя их гнев меня мало беспокоил — я переживал лишь за безопасность Юкинэ и был бы рад, откажись он от танца. Но диктовать ему что-либо права не имел. После случившегося с любимой я всерьёз задумался над тем, что предыдущие годы был не просто главным в семье, а настоящим диктатором: Аки и Юки выходили из дома, когда я разрешу, выполняли ту работу, до которой я их допускал, и частенько отказывались от желаний, сталкиваясь с моими запретами. Да, я делал это не из собственной прихоти или мечты подняться на воображаемый пьедестал, а потому как сильно переживал за их безопасность… Но к чему это в итоге привело? Помогло? Нет! Акинэ у Валаама, Юки чуть меня не покинул, друзья — не понимают. Хватит. Теперь я понял, о чём говорила Кофуку на том собрании у Бишамон… У каждого должен быть выбор! Пусть он ведёт к чему-то нехорошему или даже опасному — моя задача не остановить, а помочь преодолеть трудности. Как бы ни было страшно. — Да плевать мне на всех, — хохотнув, Аки положила руки на плечи моего шинки. — Так что пошли. Тем более за твоим столиком будто похороны отмечают. Как ты ещё от скуки не умер? Окинув взглядом сначала меня, а потом Эми, любимая увела Юкинэ в центр зала, где пыталась научить его новым движениям. Кстати, у мальчика тоже выходило довольно неплохо, отчего я почувствовал себя… стариком. Все вокруг так зажигают, а я сижу, как пень, и лишь порчу остальным вечер. — Ято, я думал ты преувеличиваешь, рассказывая о Кинхе, — впервые за последние полчаса подал голос Эбису, смотря на меня с неприкрытым удивлением. — А похоже — преуменьшал. — Ничего не говори, окей? — пробурчал я, снова вспоминая её танец на барной стойке. — Сам в шоке… Я часто слышал выражение: «Люди не меняются», а если орудия — это человеческие души, значит эта фраза относится и к ним? Но как тогда быть с Аки? Вот же она, совершенно отличающаяся от себя прошлой! Причём это не просто отказ от привычки, новое хобби или смена имиджа — она абсолютно, кардинально иная! Но при этом, когда подошёл Юкинэ, она словно бы снова вернулась, точно кто-то выключил одну личность и включил другую. Понять бы как работает этот тумблер. Я был бы не прочь вернуть свою шинки хотя бы на пару минут, чтобы… поговорить: без истерик, нотаций, перечислений недостатков и припоминания прошлых ошибок. Мне просто необходимо узнать, что у неё всё хорошо. И пусть будет больно принять тот факт, что с Валаамом ей лучше, чем со мной — я переживу. Только бы знать, что она хоть немного, но счастлива! То, как она смеётся и кружится в танце с Юкинэ, казалось чем-то само собой разумеющимся, но в те редкие мгновения, когда наши взгляды пересекались, я видел где-то в глубине её глаз огромную печаль… А может, мне хотелось её видеть? И понимать, что она тоскует? Или это снова мой эгоизм… Но мои размышления снова прервали. На этот раз это была не Кофуку или Эми, а некто вошедший в зал. Точнее, их было трое, но вот одного гостя я узнал сразу, почувствовав неприятный холодный пот, выступивший на спине. Юрэцу. Аки тоже заметила их и, крикнув: «Сатоши», кинулась к мужчине, приводившему её на мои тренировки. Третьего же парня я не знал, да и плевать мне кто это. Сейчас я сосредоточился на бывшем шинки, который, воспользовавшись алчностью в моей крови, чуть было не вернул Бога Погибели. — Малая! — прогромыхал Сатоши, видя, как Кинха спешит к нему через весь зал. — Привет! Как только она подбежала, он крепко обнял её, приподняв от пола. Возможно, они давно не виделись, но я мог лишь предполагать, потому как не слышал дальнейшего разговора — ресторан снова заполнили басы чересчур громкой песни. Теперь находиться здесь стало ещё неприятней. Я не мог забыть поступок Юрэцу: в отместку за то, что я забрал имя, он сдал Аки Валааму, став одной из причин того, что любимую чуть не убили. Кстати, он тоже меня заметил. Я ожидал, что он просто смерит меня этим своим пронизывающим и злым взглядом, усмехнётся и пойдёт к столику Валаама, но не тут-то было: сказав что-то Акинэ и выслушав её раздражённый ответ, он поменял траекторию, двинувшись прямо ко мне. Было видно, любимая пыталась отговорить его и даже оттащить, но очевидно, его это не остановило. Когда между нами было меньше пяти метров, я уже приготовился к грязи, что непременно выльется из его уст в ближайшие пару минут, но остановившись, он посмотрел вовсе не на меня… — Эми?! — со злостью спросил он. — Так это правда? Ты променяла меня на… него?! Вот это да! Такого поворота я не ожидал! Но если Хикки это и есть новое имя моего бывшего шинки, то… разве всё не наоборот? Ведь он бросил её, а не она его. Эми жаловалась, что он изменял ей и… расстался с ней по смс. Так ведь, кажется? Или во время её рассказа я был настолько пьян, что всё перепутал? — Вообще-то я Микунэ… теперь! — ответила моя шинки волнуясь, но при этом смотря ему прямо в глаза. — И что за истерика? Между нами не было ничего серьёзного, так что иди отсюда! — Вот это заявление! — прокричал Юрэцу, привлекая к себе взгляды гостей ресторана. — А то, что мы с тобой пять месяцев спали вместе! Тоже ничего серьёзного? Или для тебя это уже как сходить с кем-то в кино? Было видно — мой бывший шинки очень злится. Да это и ожидаемо: он тот ещё нарцисс, и самолюбия, которое теперь наверняка задето, у него хоть отбавляй. — Не слушай его, Ято, — взяв меня за руку, Эми сглотнула образовавшийся в горле ком. — Хикки, уходи! Значит, речь действительно шла о нём. Только вот… странно всё это. Что-то не вяжется. — Как интересно! — теперь и он, повернув голову, посмотрел на меня. — Ято, тебе не противно давать имя той, что, кажется, осчастливила почти каждого мужчину в братстве? — Тебе лучше уйти за свой столик! — спокойным, но твёрдым голосом произнёс я, кладя свою ладонь поверх руки Эми. — Я серьёзно. Мне всё равно, с кем спала моя шинки. Я не имел на неё каких-то особенных планов, поэтому моя злость сейчас была направлена именно на Юрэцу. А вернее, Хикки — ведь это его новое имя. — Ты больше не можешь указывать мне что делать! — рявкнул он и стукнул по нашему столику, тем самым опрокинув стоявшую на нём перечницу. — Пойдём. Это их дело, — прошептала Акинэ, до этого стоявшая возле нас с совершенно отречённым видом. Будто мы и незнакомы вовсе. — Кинха, да ладно? И тебя не коробит, что твой Бог перебежал к шлюхе? — бушевал он, да так громко, что не удивлюсь, если это услышали даже на улице. — Ято, признай, она просто в постели опытней и отделывает там нехилые пируэты! А в остальном… — Заткнись! — Микунэ поднялась с места, тем самым лишь подначивая Юрэцу. — Почему-то с Кинхой ты преспокойно стоишь рядом, хотя она явно для всей вашей компашки ноги раздвигает! Тоже встав, я был в шоке от услышанного и попытался осадить своё новое орудие, но она всё равно продолжила. — Или что, её изначально брали на работу с таким расчётом, поэтому не считается? — теперь Мика совершенно не походила на ту милую девушку, с которой я так подружился. — Не тебе и не ей учить меня морали, и не… — Что. Ты. Сказала? — медленно и вкрадчиво спросила Акинэ. Всего три слова, но после них в зале замолчали все, кто находились поблизости. Даже официанты ненадолго замерли, с интересом наблюдая за происходящим. Выражение лица любимой изменилось до неузнаваемости. В глазах будто зародилось пламя, а на губах появился оскал, не суливший Эми ничего хорошего. — Успокойся! — прошептал я на ухо Мике, но та лишь отмахнулась от меня, как от надоедливой мухи. — Что слышала! — продолжала моя новая шинки. — Мы все наблюдали, как ты тут на стойке оттанцовывала. Клиентов зазываешь? — Умолкни, прошу! — мне пришлось применить силу, и, взяв Эми чуть выше локтя, я начал выводить её из зала. — Юки, за мной. — Да, думаю, нам лучше уйти и продолжить в другом месте, — услышал я за спиной взволнованный голос Кофуку, но смотрел я на ту, что когда-то по праву называл своей. Вернувшись к своему столику, Акинэ некоторое время стояла, опираясь на спинку стула. При этом я ощущал не простую злость, а бешеную ярость, что в ней кипела, искренне удивляясь, как она вот так просто проглотила оскорбление, но… Схватив эфес своего меча и достав его из ножен, любимая решительно двинулась в нашу сторону, заставив всё ещё танцующие на танцполе пары в ужасе разбежаться. Микунэ тоже вскрикнула и, в страхе спрятавшись за мою спину, стала тянуть в сторону выхода, теперь уже сама желая покинуть это место как можно скорей. Но я прекрасно понимал: перемещаться на территории ресторана нельзя (это своеобразная защита от краж и неоплаченных счетов), а значит, просто уйти не получится. Аки слишком быстрая. Я наблюдал, как Кинху пытаются удержать четверо, как Риотто, схватив её за руку, применил болевой захват и как она рыча вырвалась из него, надвигаясь на нас так быстро, будто цунами. Я уже приготовился взять удар на себя, ведь, пусть Эми и виновата в случившемся, я обязан защищать её. Но вдруг музыка затихла, и резко наступившую тишину зала разрезал голос Валаама: — Кинха, стоять! Как кукла-марионетка Аки тут же замерла, все ещё держа клинок перед собой. — Убери оружие! — в голосе Бога Алчности слышалась сталь. Кинув взгляд на господина, любимая снова посмотрела на Эми, правда клинок всё же опустила. — Вернись к столу! Теперь Валаам говорил чуть тише, однако я понимал — это лишь иллюзия спокойствия: Кинха поставила под удар его репутацию и показала артефактный клинок нескольким десяткам Богов. Я тоже переживал об этом: если Аматерасу узнает правду… Не поздоровится не только самому Богу Алчности, но и мне, Акинэ и, возможно, Юки. Даже Кофуку, Эбису и остальные могут влипнуть в неприятности, ведь они знали обо всём и молчали! А для Аматерасу это всё равно, что быть соучастником. — Я сказал, вернись! — повторил Валаам, потому как его прежний приказ был проигнорирован: Кинха осталась стоять буквально в нескольких метрах от нас, смотря на Микунэ с почти осязаемой яростью. — Не заставляй меня применять силу! Кажется, на некоторое время моё сердце остановилось. Я ждал решения Аки, ведь, если нападёт — гости и персонал ресторана увидят силу клинка. Нам (и ей, кстати, тоже) придётся скрываться, причём очень и очень долго. Если не вечно… — Не нужно, — одними губами прошептал я, смотря ей в глаза. — Пожалуйста! Ещё около минуты она стояла неподвижно, не сводя с меня взгляда и даже не моргая. Но вот медленно, сантиметр за сантиметром, она опустила клинок, а после, повернувшись и глубоко вздохнув, двинулась к своему столу. Я тоже вздохнул с облегчением. Не знаю, послушала ли она меня или здравый смысл, но разве это важно? Музыка всё ещё не играла, но гости начали потихоньку оживляться: кто-то продолжил разговор прямо на танцполе, кто-то вернулся к своему столику, а некоторые, всё ещё боязливо оглядываясь, ушли, оставив недоеденными половину блюд. Я тоже хотел последовать их примеру, радуясь, что всё наконец закончилось, как вдруг: — Хорошо, что даже самой злой собаке есть кому сказать: «к ноге!», — услышал я голос Эми, обернувшись слишком поздно, чтобы её остановить. Ритм сердца снова ускорился: переведя взгляд с самодовольно улыбающейся Микунэ на Аки, я очень надеялся, что последняя не услышала эти слова. И действительно — какое-то время любимая стояла ровно и прямо. Точно статуя. И уже казалось — пронесло, но, замахнувшись, она провела клинком поперек десятка вертикальных прозрачных труб, расположенных вдоль стены: они использовались в качестве украшения зала — в них бурлила вода с пузырьками, а когда наступал вечер, внутри загорались разноцветные огоньки подсветки, создавая романтическую атмосферу. Какое-то время с декором ничего не происходило. Но вот трубки лопнули, и осколки вместе с водой накрыли пол в районе стола Валаама. В зале снова повисла тишина, и единственное, что я услышал, как официанты поспешно зовут управляющего. Спрятав клинок обратно в ножны и закинув его на плечо, Аки взяла куртку, висевшую на спинке стула, а со стола — едва начатую бутылку. — Простите, мне надо остыть, — пролепетала она, смотря лишь на Валаама. — Я на улице. Если позовете, сразу приду. Она уже была у выхода, пройдя мимо нас, как дорогу ей преградил тот самый мужчина, который хотел выгнать её за разбой у барной стойки: — Девушка! Вы с ума сошли? Я сейчас же вызову охрану! — начал он, показывая то на неё, то на разбившиеся декорации, из которых фонтаном брызгала вода. — Вам придётся заплатить! — Тут несколько сотен тысяч моих извинений, — достав из куртки кошелек и ткнув им в грудь управляющему, произнесла любимая. — Уверена, этого хватит сполна. Больше не сказав ни слова, она вышла, несильно хлопнув дверью. Когда и мы, наконец, покинули ресторан, я увидел, что Акинэ не ушла далеко: она сидела на лавке, слева от винтажных деревянных дверей. Неизвестно, поняла ли она, что мы проходим мимо, но вида не подала. Запрокинув голову на спинку, она глядела на звёзды, изредка прикладываясь к бутылке. Уже перед перемещением домой я на секунду посмотрел на любимую, надеясь хоть немного полюбоваться на её профиль, но, поймав взгляд аметистовых глаз, растерялся, ведь в нём была… любовь. И спутать её с чем-либо невозможно.***
— Ты не имела права такое говорить! — почти сразу начал кричать Юкинэ, стоило нам переступить порог храма. — Акинэ тебе и слова плохого не сказала! За что ты так с ней?! — Потому что это она настроила всех против меня! — Микунэ тоже повысила голос, а после, сняв туфли, швырнула их так сильно, что они пролетели половину коридора. — Из-за неё моя жизнь пошла под откос! — Да ладно?! — не унимался мальчик. — Ты живешь здесь, с нами, а она в рабстве у какого-то изверга! Так чья это жизнь не сложилась, а? Чёрт, ещё дома мне этого не хватало! — Прекратите, — произнёс я, понимая, что меня не услышали. — Умоляю, хватит! — Она сама во всём виновата! — не унималась Эми, а я снова поймал себя на мысли, что не узнаю её. — Мы обе там, где и должны быть, ясно?! И не нужно валить на меня её беды! — Хочешь сказать, Акинэ всё это заслужила? — Юки подошёл к ней вплотную, точно собирался ударить. — И чем же это интересно? Тем, что всю жизнь была доброй, чуткой и понимающей? Тем, что всегда помогала родным и друзьям? Тем что любила меня и Ято? — Не хочу говорить об этом! — обойдя столешницу, отделявшую кухню от гостиной, Эми направилась к фильтру с водой. — Это один из самых ужасных вечеров в моей жизни! — Ты сама его таким сделала! — Юки последовал за ней. — Аки хотела увести этого Хикки, хотела помочь! А ты начала её унижать! Она же твоя подруга! — Она — монстр! — Эми будто плюнула это в лицо Юкинэ. — И я лишь сказала то, что дума… — Замолчите оба! — прокричал я, часто дыша. — Я сказал хватит! Я не желаю слышать всё это! Мне было противно… Хотя, отдать Юкинэ должное — он хоть и вспылил, но говорил по существу. — Этот день и так оставил не самые приятные впечатления! — стараясь успокоиться, я сжал кулаки и попытался взять под контроль не только собственный гнев, но и чувства своих орудий. — И сейчас, если не прекратите, я с ума сойду! Запрокинув голову и закрыв глаза, я снова набрал в лёгкие побольше воздуха, чувствуя, как в висках болью отдаётся пульс. — Пожалейте вы меня, — уже прошептал я, садясь на ручку дивана. — А если это не аргумент, то… сегодня ведь мой праздник! Можно сделать, как я хочу, правда ведь? Только сегодня? На глаза выступили слёзы, а грудь сжало от боли. Не моей боли. — Хорошо, — первым подал голос Юкинэ. — Хочешь, посмотрим футбол или… фильм какой-нибудь? — Да, спасибо, чуть позже. Вымученно улыбнувшись, я пытался понять, нужно ли сделать то, что задумал. Хорошая ли это идея? Но в итоге решив, что иначе нельзя, добавил: — Я в ресторане подарки оставил. Так что скоро вернусь, а вы, главное, не разберите дом по дощечкам, пока меня нет. Идёт?***
Я снова переместился, но не ко входу в заведение, а под сень деревьев. Акинэ всё ещё была там. Сидела на том же месте неподвижно, будто камень, но я отчётливо чувствовал, что внутри неё зарождалась боль. Хотя, наверно, она была там и раньше, только сейчас, словно сломав на своём пути все преграды, она наконец начала вырываться наружу, опустошая, мучая, убивая… Спустя пару минут по лицу любимой потекли первые слёзы, а после, зажав голову между ладоней, она закричала так громко и так жалостно, что моё сердце было готово разорваться. Нет, оно уже разрывалось! Акинэ пыталась заглушить себя, кусала руку, но это не помогало: наружу рвался утробный вой, будто у неё вмиг отняли всё и навсегда. Будто у неё ничего не осталось. Она не успевала вдыхать, слёзы душили не хуже ошейника, по телу бегала дрожь — Акинэ словно лихорадило, колотило в предсмертной агонии, и лишь непередаваемая боль давала понять, что она ещё жива. Боль утраты, которую я ощущал каждой клеточкой тела. Я хотел выйти к ней, успокоить, попытаться сдержать внутренний холод, что рвался из неё, сметая на своём пути тот ласковый свет, что когда-то привлёк меня. Но вот двери ресторана открылись, и к Аки подбежал один из недавно пришедших гостей Валаама. — Кинха! Что с тобой? — Сатоши вмиг оказался рядом с ней и, сев на землю, попытался приподнять её подбородок, но Акинэ не давалась. — Ты ранена? Кто обидел? — Я не могу без него! Аки выла, будто раненый зверь, смотрела по сторонам невидящими глазами, точно не понимала что лучше: остаться рядом с другом или убежать как можно дальше. — Я не знаю как жить без него! Не знаю как дышать, есть, спать, как, чёрт возьми, не думать о нём каждую секунду! — схватив Сатоши за грудки и сжав зубы, она ненадолго замолчала, дыша так часто, что казалось — она задыхается. — Всё внутри меня разрывается, и я будто горю в адском пламени, которое лижет мою плоть, причиняя неимоверную боль, но никак не спалит до конца. Не оставляя надежды на то, что это когда-нибудь кончится! Она говорила так громко, что я слышал каждое слово, каждый вдох, каждый её стон. Мои губы дрожали, а в теле словно поднимался кто-то знакомый, но давно забытый. «Это сделал ты, Ябоку — произнёс он, заставив сердце уйти в пятки. — И правильно, людишки заслужили эти мучения!» Голос Фуджисаке был таким чётким, будто он стоял у меня за спиной, благоговея перед жестокостью сына. И я лишь в ужасе отступал за деревья, подальше от Акинэ, которой и так принёс столько боли. — Всё пройдёт, малышка! — Сатоши ласково обнял любимую за подрагивающие плечи. — Время лечит и… — Да плевать я хотела на это время! — она так сильно сжала кулаки, что я ощутил боль от того, как впились в ладони её ногти. — Я не хочу ждать! Капли её слёз, падающие на землю, сыпались так часто и были такими крупными, словно это кровь бежит из свежей раны. И спустя пару минут силы будто оставили Акинэ: упав на траву, она свернулась клубком, точно закрываясь ото всего мира. — Я не могу так больше! Это невыносимо! — произнесла она, обращаясь то ли к Сатоши то ли… к себе. — Да пусть бы я сто лет просидела в той темнице, превратившись в мумию, но при этом знала бы, что нужна ему! А теперь он с ней, а я… Всем на меня плевать. Я ведь бесчувственная Кинха, у которой нет сердца… Так ведь обо мне говорят? Её громкий плач и крики стихли, оставив место опустошению. А я смотрел на неё из-под сени деревьев и начинал ненавидеть себя с новой силой. Как я могу называться Богом Удачи, если приношу столько горя? Пусть даже всего одной людской душе? — Это неправда. Ты нужна мне! — чуть приподняв Аки с земли, Сатоши наконец посмотрел ей в глаза, держа её лицо в ладонях. — И я готов помогать, чем смогу, обещаю! — Спасибо, но… — начала любимая. — Стоп! Стоп! Стоп! — он даже немного встряхнул её, взяв чуть выше локтей. — Никаких но! Если Акинэ так больно, то запри её, усыпи, убей, в конце концов! Пусть Кинха окончательно выйдет наружу. Может, тогда ты перестанешь страдать? — Выйдет? Но… — Аки приподнялась, вытирая слёзы. — Но Кинха — зло! — Это он сказал тебе такое? — Сатоши усмехнулся, погладив щёку любимой. — И к чему всё привело? Ты загоняешь себя в рамки, которых нет! Кинха прекрасна во всём её воплощении! Твоём воплощении! Ты сильная, смелая, бойкая, умная! Очнись и выплыви уже из этого болота! — Прекрасна? — переспросила она, нахмурившись. — Конечно! — в отличие от Аки, её друг начал улыбаться. — И я не перестану восторгаться тобой, ни на миг, слышишь? — Но это так сложно… Акинэ начала успокаиваться, а я, наоборот, всё сильней злился — Сатоши пытается наставить её на неправильный путь, при этом прикрываясь моими поступками. — Сейчас вся эта чепуха, как опухоль на теле, — продолжил он, окончательно поднимая Аки с земли и усаживая на лавку. — Она болит, причиняет неудобства, напоминает о прошлом. Но если её вырезать — ты станешь той, кем должна быть! Совершенной! — И боль… уйдёт? Навсегда? — в её голосе было столько надежды и отчаяния, что я возненавидел себя по новой, в стократ сильней, чем до этого, хотя казалось, это невозможно. — Да, — Сатоши кивнул, убирая за ухо прядь её волос. — Уйдёт. Некоторое время стояла тишина: лишь голоса и музыка доносились из ресторана, а Акинэ, кажется, боролась сама с собой, не зная как поступить. — Я попробую, если ты мне поможешь, — в последний раз шмыгнув носом, она посмотрела на Сатоши, взяв его руку в свои. — Об этом могла бы и не просить, куколка! ____________________________________________ От автора: Привет мои хорошие! Простите за задержку главы) Я, честно, мечтала выложить её 8 июня, но в связи с огромным количеством дел… как смогла. Да, кстати, именно в тот день моему авторству на фикбуке исполнилось два года — 8 июня 2019 года вышла первая глава «На той стороне» *вынесла тортик и задула две свечки*. Надеюсь, вы рады, что я с вами) Теперь ещё одна новость: всех, кто находится вблизи города Старый Оскол (Липецк, Воронеж, Белгород, Курск) — приглашаю на сходку, которая состоится в конце июля. Что будет: палатки, костёр, много вкусной еды и разговоры до утра :) Так что если хотите присоединиться — жду сообщения в ЛС. А теперь по главе: честно сказать, в черновиках я её описала даже раньше, чем пролог. Она стала чуть ли не самой первой зародившейся в моей голове, когда осознание, что третьей части быть, окончательно поселилось в мыслях. Я очень ждала эту главу! Аки, танцующая на барной стойке… ух! Хотела бы я это увидеть!!! А вы? Вообще жду вашего мнения об этой части! Тут так много насыщенных событий и эмоций, что уверена — у многих должно найтись хотя бы пару слов на этот счёт. *умоляющие глазки* Пожаааааааааааааааалуйста! Чуть не забыла: у главы есть собственный арт! Его можно найти по ссылке https://disk.yandex.ru/i/a25-SR9S9vlXiw, а автор сего шедевра, воплотивший в жизнь мою задумку — Мария Широкова. Одна из моих любимых читателей! И ещё: не забывайте, что у меня есть блог! Я вас всех там очень жду https://vk.com/invite/l81qvST