Назад в никуда 3. Сломанные крылья

Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене. Я вижу свежие шрамы на гладкой, как бархат, спине. Мне хочется плакать от боли или забыться во сне. Где твои крылья, которые нравились мне? ______________________________________ OST к главе: Наутилус Помпилиус — Крылья

6 мая, 2030 год       Вчера, когда я открыл глаза по пробуждении, Акинэ уже не было в доме. Она ушла не попрощавшись, хотя этого и стоило ожидать. Я знал — при первой возможности она ускользнёт, потому как на утро ей… нам обоим станет неуютно в обществе друг друга.       Ночь — особое время: оно снимает маски и пробуждает чувства. Ночью все ощущения становятся голыми, неприкрытыми… кроме, пожалуй, стеснения — оно чаще всего вовсе исчезает. Так было и с нами.       Но, когда солнце взошло — всё изменилось. Между мной и Хиёри вновь выросла привычная стена, но по крайней мере я надеялся на повторение этой встречи. Рассчитывал, что если Аки пришла однажды — это случится снова, ведь в этот раз мы не ссорились, не ругались, ни в чём друг друга не упрекали. И пусть мы не проснулись в обнимку и не пошли завтракать блинчиками, которые она так здорово готовит, — лёд тронулся, если можно так выразиться. И мне казалось, что однажды он растает совсем.       Только вот письмо, которое я увидел на прикроватной тумбочке, разбило эти надежды. Почти уничтожило веру в будущее. Аки писала, что не любит меня, что для неё эта встреча была своеобразным способом выпустить пар и развлечься, что так она убегала от накопившихся проблем и забот. Она рассказала, что должна бы уже найти для таких утех другого мужчину, но времени не хватает, а я… доступен.       Читая эти строки, я ощутил… стыд. Странно, ведь это Акинэ должна его испытывать! Однако же я не смог понять причину её визита, вообразил себе, что она действительно соскучилась, и не по моему телу, а по мне самому. Возможно, я рассуждал, как брошенная школьница, которую использовали, но эмоциями не так-то просто управлять.       Мне на самом деле стало до боли обидно. И горько.       Правда было кое-что, заставившее задуматься: а действительно ли это письмо и написанные в нём слова — истинны? Возможно, мне лишь хотелось так думать: что, выводя эти строки, Акинэ не была честна, но… кое-что и вправду не сходилось!       Во-первых, на шее любимой была монетка — та самая, которую я подарил ей много лет назад и которую Аки сняла после того, как узнала о моей измене. Летом я нашёл эту вещицу среди разрушенного Кииро: в пыли, под грудой разбитого стекла и щепок. А после восстановления дома надел монетку на плюшевого единорога, которого, кстати, тоже пришлось ремонтировать.       А сейчас она была у Акинэ. Видимо, когда она была в том доме с Мичи — увидела монетку и забрала. Да — это её вещь, и она вполне имела право так сделать — но зачем?! Зачем ей то, что напоминает о некогда любимом и предавшем её парне?       А ещё, когда этой ночью речь зашла об Эми, Хиёри явно начала злиться и ревновать: я даже мог не прислушиваться к своим ощущениями — всё было видно по её глазам, жестам и мимике. Но разве, когда кто-то безразличен, к нему испытывают такие чувства?       А ещё эти просьбы, чтобы я назвал Аки своей во время наших ласк…       Многое не сходилось, но я не был уверен, что у моих сомнений достаточно веские причины. Пока сегодня утром не ощутил душевную боль Юкинэ…       Я кинулся к нему в комнату, не понимая, что происходит: его кто-то обидел, или сон плохой приснился? Но когда ворвался в его спальню, застал паренька с письмом в руках — таким же, как у меня, выведенным знакомым почерком. Обойдя Юки сзади, я тоже принялся читать его, и тогда уже моя теория о том, что написанное Акинэ — ложь, почти что подтвердилась. Она никогда не написала бы мальчику столь ужасные слова без серьёзных причин. Не стала бы просить не искать с ней встречи, не уверяла бы, что ушла с головой в новую жизнь, где Юкинэ совершенно нет места.       Аки не могла так думать и не думала! В этом я был уверен! Поэтому поспешил успокоить своего шинки: сказал ему, что у Хиёри наверняка что-то случилось, рассказал о письме, которое она написала и мне, признался, что мы были вместе прошлой ночью…       Юки, конечно, этому немало удивился, но при этом и обрадовался: я смог убедить его, что на самом деле Аки мы не потеряли. Нужно было лишь понять причину её поступков и попытаться помочь.       Но для этого нам самим не помешала бы помощь…

***

— Яточка, прости, но я всё равно не пойму, почему ты пришёл ко мне, — наливая чай, Кофуку отчего-то так нервничала, что проливала содержимое заварника. — Аки приходила к тебе — это замечательная новость. Но причём тут я?       Голос моей розоволосой подруги был таким бодрым и звонким, что это наводило на определённые мысли: она так себя вела, когда что-то скрывала. Уж что-что, а за столько лет я изучил поведение этой Богини вдоль и поперёк: врать и утаивать она совсем не умела и сразу себя выдавала. — Мне казалось, Акинэ твоя подруга. И ты могла бы… дать совет, поразмыслить о том, правду она написала в тех письмах или нет, — я посмотрел на паренька, который, в свою очередь, не сводил глаз с Кофуку. — Юки очень переживает по этому поводу, да и я тоже. Вот мы и забежали на чашечку чая. — Сочувствую, но, чем помочь, совершенно не знаю! — Кофуку зачем-то заливисто засмеялась, причём так громко и ненатурально, что у меня аж в ушах зазвенело. — Мы с Акинэ давно не виделись, и я уж и не знаю, что у неё в голове творится. Правда, Дайкоку?       Она посмотрела на своё священное орудие: здоровяк сидел в стороне с сигаретой в зубах и с излишне сосредоточенным видом плёл корзинку из распущенного на лоскуты бамбука. — А? Что? — он тоже вёл себя странно и сейчас делал вид, будто не слушал каждое наше слово. — Да, не знаю, что с Аки. Давно её не видел.       Дайкоку повторил слова хозяйки и, пустив в воздух облако едкого дыма, продолжил начатое им дело. — Правда? — я вдруг решил, что пора бы начать блефовать, иначе дело не сдвинется с мёртвой точки. — А Акинэ упоминала, что недавно виделась с вами обоими. Вроде… забегала поболтать. Или она врала?       Разумеется, я бил наугад, но отчего-то сердце подсказывало: я всё делаю правильно. И интуиция не подвела: стоило этим словам сорваться с моих губ, как Дайкоку выронил сигарету, которая тут же прожгла дыру в незаконченной корзинке, а Кофуку как-то странно дёрнулась и пискнула, будто попавшаяся в западню мышка. И это дало мне право удостовериться — что-то тут не чисто. — О… А! Это она, наверно, про тот случай! — Кофуку запустила руку в свои розовые кудри и взлохматила их. — Да, я уж и подзабыла! — И я! — вновь поддакнул Дайкоку, вид у которого был весьма удивлённый. — Из головы вылетело. — И когда это было? — спросил Юкинэ, с улыбкой смотря на хозяев храма. — Месяц назад, — ляпнул здоровяк. — В прошлом году, — одновременно с ним произнесла Кофуку, тут же прикрыв рот. — Ой, то есть я хотела сказать… — Хватит! — резко поднявшись с дивана, я перевёл взгляд с одного виноватого лица на другое. — Я знаю — вы врёте. Пожалуйста, расскажите, что происходит! Я хочу помочь Акинэ, но если не буду знать, в чём дело, — всё бестолку!       Сердце так колотилось в груди, что его удары болью отдавались в висках. Сразу захотелось присесть, но я продолжал стоять, ожидая ответа. — Ну же! — крикнул я, пытаясь придумать, какие слова подобрать, но Юкинэ снова меня опередил. — Если не поможете — мы всё равно докопаемся до правды. Но с вами будет быстрее, — мальчик тоже поднялся, вставая рядом со мной. — Только вот, если мы опоздаем и с Аки что-то случиться — вы будете виноваты. И я вас никогда не прощу.       Он говорил это со всей серьёзностью: если поначалу я думал, что паренёк притворяется и только лишь пытается всеми правдами и неправдами вывести Кофуку и Дайкоку на чистую воду, — сейчас вдруг осознал, что он не юлит. Мальчик понимал всю серьёзность ситуации и, хоть мы пока даже не представляли, в какую передрягу попала Акинэ, — он заранее готовился к чему-то страшному.       А я вот пока пытался абстрагироваться и не думать о плохом. Проблемы надо решать по мере поступления, иначе можно сойти с ума. — Но она взяла с нас слово… — на лбу Кофуку задергался мускул, а губы задрожали. — Не заставляйте меня! — Но они правы! — положив потушенную сигарету в пепельницу, Дайкоку глубоко вздохнул и, откинув свой неоконченный плетёный шедевр, подошёл к хозяйке. — Акинэ пытается заботиться обо всех и сразу, но, полагаю, пора кому-то подумать и о ней. Если Ято считает, что должен обо всём знать, — думаю, он имеет на это право. Он её Бог.       Шинки Кофуку выглядел сейчас таким серьёзным, что у меня мурашки пробежали по коже: теперь сомневаться, что Акинэ куда-то встряла, не приходилось. Оставалось узнать масштабы беды и понять, что делать дальше.

***

      С момента, как Кофуку начала рассказ, прошло не больше десяти минут, однако мне они показались вечностью: я слушал её и при этом анализировал каждое слово, каждую её фразу и мысль. Я сравнивал факты и свои домыслы, вспоминал слова самой Акинэ и искал в них зацепки. И когда наша подруга, наконец, замолчала, смог сложить единую и довольно правдоподобную картину.       Первого июня Валаам нападёт на Небеса — в этом можно было не сомневаться. Скорее всего, он выбрал эту дату из-за солнечного затмения. Кстати, я давно опасался, что этот день не будет простым, только не ожидал, что Бог Алчности всё же решиться пойти войной. Где-то в глубине души я тешился мыслью, что его план — сплошная показуха, возможность доказать всем, что он весь такой крутой и не сидит без дела, что у него есть высшая цель, к которой он идёт, а остальные — слишком слабы, чтобы даже мечтать о подобном. Но я ошибался! Он безумен, и похоже, не перед чем не остановится. — Ято, ты знаешь, что будет в первый день лета? — Кофуку теперь так плакала, что её лицо стало красным. — Аки снова попадёт на камиринг? Поэтому она считает, что погибнет? — Понятия не имею, — соврал я, решив и далее оберегать всех от столь тягостного и угрожающего их опасности знания. — Но теперь всё более-менее стало на свои места. Аки не прогоняла нас из своих жизни, а прощалась. Не хотела, чтобы нам…       Вдруг ком встал в горле, не давая продолжить. Я представил каково это — знать, когда умрешь. И осознавать, что это случится не через десяток лет, а вот, совсем скоро! Насколько ужасно понимать, как много в жизни ты не сделал и уже не сделаешь, как много ненужного сказал, как терял время на то, что совсем не важно. Каково это думать о тех, кого любишь, представлять их дальнейшую жизнь, но отдавать себе отчёт, что в их будущем тебя не будет… Это ужасно! И, выходит, Аки живёт с этим какое-то время? И, ложась спать, каждую ночь отсчитывает дни до своей смерти? — … Чтобы нам было больно, — закончил я, чувствуя холод, прошедший по спине. — О, чёрт…       Зажмурившись, я старался хотя бы с виду оставаться сильным: сдерживал рвущиеся наружу переживания, пытался унять боль, силился найти какой-то выход, составить план… Но мог думать лишь об одном: как же тяжело сейчас моей шинки, на которую этот мир взвалил так много трудностей! И снова хотелось задать тот вопрос: «За что ей всё это?!»       На мгновение отбросив в сторону почти все эмоции, которые отчасти были моими собственными, а отчасти — Юки и Микунэ, а после прислушавшись к имени Акинэ, я в полной мере ощутил, что творится сейчас у неё на душе: любимая пытается быть сильной, что, кстати, у неё отлично получается, но это всё лишь маска, барьер на пути к тем чувствам, что её распирают.       Маленькая девочка, которой пришлось поставить этот мир на колени, лишь бы не сгинуть в его пучине — вот кем она была и остаётся. Но, какой бы стойкой она не стала, какой грозной, отважной и выносливой не казалась, её единственное желание оставалось прежним — быть любимой и защищать тех, кто ей дорог. — Ты знала, что она придёт ко мне, — обращаясь к Кофуку, я не спрашивал, а утверждал. — Ваше внезапное приглашение в гости, да ещё и в компании Эми, глупая просьба принести альбом с фотографиями из Капипалэнда… Это Акинэ тебя попросила.       Я всё же дождался кивка подруги и теперь перевёл взгляд на Юки. — Теперь ты понимаешь: она не хотела тебя обидеть. Аки лишь старалась оградить нас от того, что происходит в её жизни, но на деле — она любит нас. Она очень любит тебя, Юкинэ! — невесело улыбнувшись, я вновь взглянул на хозяев дома. — Спасибо, что поделились. Мне нужно время, чтобы всё обдумать. А пока, если вдруг она ещё раз придёт — сразу же сообщите.       Направившись в сторону выхода, я напоследок обернулся. — Я на вас рассчитываю.

***

      По возвращении домой нас ждала разъярённая Эми. Вначале я решил, она злится, что мы не предупредили, куда пойдём, и, вернувшись с работёнки, которую я недавно для неё нашёл, девушка распереживалась.       Но оказалось, проблема совершенно в другом… — Что это?! — лицо Микунэ было красным, на висках вздулись вены, а в руках она держала… чёрный кружевной бюстгальтер, который я совершенно точно видел совсем недавно. На Акинэ. — Женское бельё? — с совершенно невозмутимым лицом ответил я. — Издеваешься? Я знаю, что это! — кричала она, продолжая потрясать своей находкой. — Зачем тогда спрашиваешь? — продолжал я, не чувствуя ни капли вины. — Не строй из себя идиота! — кинув бюстгальтер в угол, Эми подошла ближе. — Что это женское бельё делает под твоей кроватью?       Сощурившись, она наверняка ждала, что я стану оправдываться, возможно попробую уйти от ответа или начну убеждать её, что понятия не имею, как эта вещь оказалась в нашем доме. Однако я пошёл по иному пути. — Моя девушка забыла, — качнув плечами, бросил я, повернувшись к своей шинки спиной и направившись к кофемашине. — Закинь в стирку — я ей потом отдам.       Хоть я и не видел лицо Мики — прекрасно представлял, как оно поменялось при этих словах. И почему-то получал от этого непередаваемое удовольствие! За всё, что она сделала, о чём врала. Наверно, пришло время начать приводить свой план в действие: попробовать узнать, есть ли в этой девушке хотя бы зачатки совести. — Из ума выжил?! — пройдя вдоль барной стойки, которая теперь нас разделяла, Микунэ посмотрела мне в глаза. — То есть ты тут баб водишь, пока нас нет, а я должна их грязное бельё стирать?! — Ну хочешь, можешь тоже кого-нибудь привести — мне не жалко, — я улыбнулся своей шинки, при этом краем глаза замечая, как стоявший поодаль от неё Юкинэ почти что сгибается от смеха. — Я даже погулять выйду на пару часиков — только попроси! Правда! — Да не нужен мне никто, ты ведь знаешь! — она оглянулась на моего паренька, который тут же набросил на себя маску серьёзности. — Я… Просто мне неприятно, что пока мы работаем — ты, выходит, кого-то сюда водишь и развлекаешься! Уверена, Юкинэ это тоже противно! — Неа! Я «за» на все сто! — поддакнул он, пытаясь скрыть улыбку: уголки его губ так напряглись, что начали дрожать. — Если наш хозяин станет счастливым — разве не этого мы с тобой хотим? Можно сказать, поддержать его в этом вопросе — наш священный долг как орудий.       Вот теперь я чуть не задохнулся от сдерживаемого смеха. Юкинэ не знал, что Эми врала нам всё это время — я не хотел пока рассказывать, чтобы он со своим вспыльчивым нравом не выдал секрет раньше времени. Но при этом он говорил так, будто подыгрывал мне, и попадал в самое яблочко! Талантливый парнишка, ничего не скажешь! Хотя… наверно, он её ненавидел без всяких там причин — и в этом всё дело. — Разумеется, я хочу Ято счастья, — Эми сразу же стушевалась и начала нервничать. — И сделаю всё… — Даже если будешь понимать, что я буду счастлив с другой? — в лоб спросил я, перебивая.       Повисла тишина. Микунэ совсем побледнела: мало того, что я задал вопрос, на который она не может ответить не солгав (ведь она уже разрушила мои отношения с той, кого я всем сердцем люблю), так ещё и Юкинэ стал свидетелем этого разговора. А Эми не была в курсе, что я поделился с ним её признанием. Ну, что она меня любит… — А это тут при чём? — она ушла от темы и, глубоко вздохнув, взяла лежавшее неподалёку полотенце, и начала протирать и без того сверкающую барную стойку. — Могу сказать одно: я сделаю и уже делаю всё для твоего благополучия. Разве нужны ещё какие-то ответы? — Да, — взяв наполнившуюся кофе чашку, я с удовольствием отхлебнул бодрящий напиток. — Например, на вопрос, который я тебе задал. Я жду.       Я вновь замолчал. Снова и снова получая кайф от того, как Эми всеми силами пытается выкрутиться, но способов для этого остаётся всё меньше и меньше. — Мне больно об этом говорить! Но раз уж ты начал этот спор при свидетелях — я тоже не буду стесняться, — бросила она с вызовом. — Ты, знаешь ли, лучше бы сначала думал, прежде чем что-то сделать! Похоже, тебе не нравится, что я… испытываю чувства, но тогда не нужно было тащить меня в постель, говорить все эти комплименты, советоваться… если тебе на меня плевать. Это эгоистично!       Эми начала плакать, но ни одной капле слёз, стекавшей по её щекам, я не верил. Теперь уже нет. Она в который раз пыталась перевести на меня стрелки, сделать так, чтобы я почувствовал вину. Но со мной такое больше не пройдёт… — Оу, правда? Извини, — приподняв брови и опустив уголки губ, я посмотрел ей в глаза. — Наверно, я действительно поступил неправильно. Мне очень жаль!       А теперь я говорил правду: сейчас я как никогда жалел, что был близок с Эми, что однажды доверился ей и дал обвести себя вокруг пальца.       Какая-то часть меня хотела прямо сейчас ей в этом признаться, устроить скандал, забрать имя и выкинуть эту шинки из дома ко всем чертям. Но я сдержался. Поразвлекаюсь ещё немного, ведь она-то дурила мне голову целый год! Стоит отплатить той же монетой.

***

8 мая, 2030 год       После того разговора мы с Эми почти не общались. Я не игнорировал её: желал доброго утра и спокойной ночи, интересовался, что купить в магазине, благодарил за уборку и готовку. Однако при этом не делился с Микунэ чем-то личным, не спрашивал, как у неё дела, ничего не предлагал. Даже про бал она заикнулась первой. И хоть я не желал на него идти — всё же согласился, дабы и дальше делать непринуждённый вид. Мол, между нами ничего такого не произошло.       Разумеется, Эми замечала обратное: мы и до этого не были безумно близки, а сейчас и вовсе отдалились, но она молчала, не задавала вопросов, ни в чём не упрекала. Делала вид, что всё хорошо, наигранно улыбалась и продолжала выполнять работу по дому… причём так качественно, что и не придерёшься.       Она даже с Юкинэ вновь стала ласковой и милой: прямо как в первые месяцы их знакомства, когда я ещё не дал Мике имя. Но и Юки не пальцем деланный: он раньше меня раскусил её лживую натуру и на льстивые речи не поддавался.       Всё же умный мальчонка! Хорошо, что он у меня есть. Раньше я думал, что спас его, дав имя, кров и семью, а сейчас понимаю: это он спас меня! Не в прямом смысле, хотя несколько раз он действительно уводил меня от верной гибели и вставал на защиту. Но именно последние полтора года, пока я убивался по Аки и делал глупости, он был настоящим взрослым: то давал мне пинка, то внушал необходимые мысли, то подводил к правильным решениям. Не всегда, конечно, у него получалось меня в чём-то убедить, ведь я довольно упрямый, но все рассуждения Юкинэ были верными. И те, что касались Эми, в том числе.       Он давно дал понять, что она не та, за кого себя выдаёт, что в ней фальшивого больше, чем настоящего, что внутри неё — яд. А я думал — это простая ревность, нежелание принимать в доме другую женщину, которая стала своеобразной заменой Акинэ.       Да уж… — Почему ты ещё не готов? — Микунэ вышла из ванны, где переодевалась и собиралась к празднику. — Мы уже опаздываем, скоро начнутся танцы. Да и сам говорил: тебе сослуживцы заняли столик. Невежливо будет не прийти. — Просто у меня нет настроения, — я говорил правду: зная о приближавшемся нападении Валаама, я плохо спал и от этого стал раздражительнее. — Может, ты с подругой пойдёшь? Или ещё с кем?       Облокотившись о стену в коридоре, я плюс ко всему думал ещё и о том, что Акинэ будет тяжело видеть нас с Юкинэ. Она мысленно и морально попрощалась с нами, и если мы вновь станем маячить у неё на глазах… Любимой будет тяжело.       Правда, не факт, что она вообще придёт, ведь, например, в прошлом году она на бал так и не явилась, но даже если так… Тем более идти не хочется. Как ни крути — это дурная затея. — Но ты ведь обещал! — Эми надула покрытые светло-коричневой помадой губы. — Или твоё слово ничего не значит? — А твоё? — бросил я в ответ, теперь смотря девушке в глаза.       Она испуганно замолчала. Ну же, ты ведь догадываешься, что я всё узнал! Ну скажи же, что тебе необходимо во всём сознаться! Давай! — Не нужно переводить на меня стрелки, Ято. Сейчас речь о тебе. Ты сказал — мы пойдём. Значит, одевайся! Да и Юкинэ нас на улице заждался, — задрав подбородок, она прошла мимо, направляясь к дверям. — Будто его чувства тебя хоть немного волнуют, — шепнул я, двинувшись в сторону своей комнаты. Краем глаза замечая, что Мика остановилась, будто наткнувшись на преграду.       Она меня услышала.

***

      Я по-прежнему не хотел здесь находиться, но под напором орудий устоять так и не смог. Быстрей бы всё закончилось: совершенно не было настроения изображать из себя примерного Бога.       В зале было жарко и душно, а вокруг столько Богов и шинки, что даже голова кружилась. Одно радовало: сегодня не нужно работать. Что ж, надо попробовать отдохнуть, раз уж пришёл! Главное, не окунаться в воспоминания, связанные с этим днём…       Пытаясь быть галантным, я отодвинул стул, приглашая Микунэ сесть за столик, предназначавшийся нашей троице, но при этом не переставал искать бар, который наверняка поможет мне расслабиться и получить от вечера удовольствие. Я устал думать о нападении на Небеса, о том, как это предотвратить и при этом спасти Акинэ, не подставив Юки под удар. Мне осточертело раз за разом перематывать в голове последние полтора года, один за другим находя в собственных действиях ошибку за ошибкой. И корить себя за каждую из них. Всё. Устал. Сегодня я хотел расслабиться и постараться выпасть из реальности, насколько это возможно.       Вдруг точно иголкой укололо шею, и виной тому было одно из моих орудий.       Юки и Микунэ — рядом: смеялись, наслаждались балом. Поэтому оставался лишь один вариант. Акинэ! Неужели она здесь? И что за чувство пронзило меня одновременно с болью? Похоть? Не может быть!       Повернувшись вокруг своей оси, я почти сразу нашёл её глаза: яркие, аметистовые, вопреки обыкновению излучающие не злость и ненависть, а неприкрытую страсть. Моё сердце начало биться быстрей, и я знал — с ней происходит то же самое.       Какая же она красивая сегодня! Хотя и в домашней пижаме Аки являлась для меня неким эталоном женственности и очарования, но в этот вечер выглядела она сногсшибательно: волосы собраны в изящную причёску, открывающую изгибы лебединой шеи, серебристое платье на тонких лямках обтекало стройное тело и упругую грудь, на ногах — туфли на высоком каблуке, а в руках чёрная сумочка в тон ненавистному мне аксессуару, который теперь всегда был на ней…       И она не отводила от меня взгляда.       Да уж, Акинэ довольно плохо играет и по-прежнему не может держать эмоции при себе. Ранит меня, подставляя под сомнение собственные убеждения в равнодушии…       А ведь она заверила, что не любит, что я ей безразличен. Но видимо дело в том, что это чувство так просто не убить. А скрыть его ещё сложнее. Правда, Акинэ?

***

      Весь вечер я не мог оторвать от Аки глаз. На настиле она была, пожалуй, самой выделяющейся девушкой, и не я один так считал. На каждый медленный танец к ней подходил какой-нибудь незнакомец и приглашал покружиться под музыку. Она никому не отказывала, что странно… особенно если учесть, кому Акинэ служит. Хотя делала она это не вопреки новому хозяину: Валааму, похоже, было всё равно, с кем она танцует и сколько — он лишь ревностно смерял её взглядом, когда какой-то расфуфыренный кавалер пытался утянуть Кинху в сторону открытых ворот замка. Но, закончив танец, она всегда возвращалась в компанию тех, с кем пришла: Риотто, Митсуо, Юрэцу и ещё несколько незнакомцев не отходили от неё, постоянно о чём-то перешёптываясь, смеясь, и, что больше всего бесило, трогая её за руки, талию и плечи, пытаясь привлечь внимание подруги. Она чувствовала себя с ними вполне свободно, улыбалась, танцевала как ни в чём не бывало, будто перед ней были обычные друзья, а не те, кто в прошлом пытал её и хотел убить.       И как она так может?       Вечер казался бесконечно длинным. Я старался быть галантным с Микунэ, но после того, что узнал не так давно — мне было не в радость находится с ней. Я понимал, что ненависть Акинэ ко мне — отчасти её вина. Нет смысла отнекиваться и говорить, что я оказался жертвой обстоятельств, но эта девушка стала отправной точкой на пути того, что я больше не мог считать Аки своей.       Странно. Недавно между мной и Хиёри буквально вспыхнул пожар, мы проверили вместе целую ночь, которую я ждал так долго, которая должна была всё исправить, но это так ничем и не закончилось. Кроме фразы написанной на бумаге… «Не люблю!». Всё равно, что мечтать увидеть шикарный вид с горы Фудзи, ползти к цели, сбивая ноги, преодолевать километр за километром, добраться до вершины и понять, что всё заволокло туманом. Ты понимаешь, что цели достиг, и вроде нужно радоваться, но… Это не то. Всё не то! — Ято, давай потанцуем? — вывела меня из раздумий Микунэ, положившая свою ладонь поверх моей руки. — Не люблю быстрые танцы. Это не для меня, — отчасти я говорил правду, однако, когда прежде был здесь с Акинэ — меня это не останавливало. — Хорошо, скоро как раз что-то медленное, — заулыбалась моя шинки, указывая на одного из администраторов праздника, подошедшего к рычагу выключения верхнего освещения.       Да, во время неспешных композиций здесь всегда так делали: зал погружался в полутьму, и танцующие рядом пары уже не так бросались в глаза. Наступала пора романтики: горящие по стенам свечи давали мягкий, жёлтый свет, красивыми переливами играющий на лицах присутствующих; приятная музыка будто подталкивала обнимать друг друга крепче, тесней, жарче; а разносившийся повсюду запах лотосов переносил куда-то в другой мир, и казалось — ты в сказке.       Но я не хотел окунаться в эту идиллию с Эми. Я так и не смог хоть немного проникнуться ею, почувствовать в ней очаровательную женщину, которая, по её же словам, без ума влюблена в меня, осознать, что и с ней, наверно, можно быть счастливым… Хотя, эта девушка плохой пример, но даже будь на её месте другая: хорошая, добрая и милая — я бы не пожелал приглашать на танец и её. Возможно глупо быть моногамным, при условии, в каком я положении, но не могу представить рядом с собой никого, кроме Акинэ. Она моё счастье и проклятие одновременно. — Прости, я не буду с тобой танцевать, — я вспомнил, что моя шинки всё ещё ожидает ответа. — Тогда зачем мы вообще пришли? Пялится, как твоя бывшая цепляет мужиков? — с нескрываемой ревностью спросила Микунэ, надув губы и бросив взгляд в сторону Аки, которая в этот момент с улыбкой забирала бокал шампанского у какого-то Бога. — Ты сама меня сюда притащила, забыла? Я изначально идти не хотел, — бросил я, складывая из салфетки неумелое оригами. — Юки веселится и без меня, так последуй его примеру. — У него есть друзья, Ято! — злобно ответила Эми на повышенных тонах, отчего соседние столики с интересом покосились на нас. — А я променяла всех на тебя!       Она резко встала и почти побежала в сторону улицы. Мне не очень хотелось догонять её и успокаивать эту начавшуюся на ровном месте истерику, но так велел долг. Поэтому я пустился следом, надеясь остановить её. Я старался протиснуться сквозь постоянно снующую толпу, работал локтями, но в этой какофонии тел явно уступал стройной, миниатюрной девушке: юрко проскользнув к выходу, она скрылась за парадными дверьми, а я так и остался стоять посреди разросшегося до прохода танцпола, не зная: всё же пытаться догнать или оставить как есть?       Если посмотреть с той стороны, что сегодня Эми не просто моё орудие, а дама, с которой я пришёл на бал — необходимо было выбрать первый вариант: я обидел девушку и должен был как минимум извиниться. Но… кого я обманываю? Почему я обязан просить прощения за какую-то глупость, тогда как она и не собирается раскаиваться за свои грехи?       К чёрту её! Может, она обидится и уйдёт сама? И мы с Юки её больше не увидим?       Было бы здорово. Это бы уберегло меня от траты новой порции нервов, ведь я всё равно выгоню Эми. Причём, скорее, рано, чем поздно. Но… разборки и ссоры я терпеть не могу и, возможно, поэтому до сих пор медлю, не признаюсь ей, что всё знаю.       На фоне этих мыслей я решил, что не помешало бы освежиться. Поэтому я уже было снова сделал шаг в сторону дверей, чтобы вдохнуть свежий воздух, как основной свет в зале погас, а из оркестровой ямы заиграла медленная, чарующая и проникновенная мелодия, которую я уже слышал прежде. Именно под неё я рассказал Акинэ, что мы готовы к строительству первого храма, именно под эту мелодию мы с упоением целовались, стоя почти на этом самом месте.       Невольно я перевёл взгляд в сторону, и сердце пропустило удар, когда я наткнулся на знакомые аметистовые глаза. Похоже, она тоже вспомнила этот момент, потому как стояла не шелохнувшись и даже не замечала, как новоподоспевший кавалер уже звал её на очередной танец.       Не знаю, что мною двигало в тот момент и на что я рассчитывал, но быстро преодолев расстояние между нами, я тоже протянул ей руку ладонью вверх, не разрывая зрительный контакт, не моргая, почти не дыша. — Разрешите вас пригласить? — с дрожью в голосе спросил я, стараясь не обращать внимание на недовольство своего конкурента, явно подоспевшего раньше меня.       Аки как-то странно дёрнулась, точно на долю секунды ей хотелось сбежать, но потом, к моему вящему удивлению, кивнула, глубоко вздохнув.       Словно в замедленной съёмке, она сначала лишь еле коснулась моих пальцев своими, точно не решаясь, стесняясь, но после всё же вложила левую руку в мою ладонь, а правую пристроила на моём плече, касаясь нежно, почти неощутимо.       Я начал медленно вести Аки в такт композиции, держась за её талию, но не прижимаясь, сохраняя дистанцию. Нет, я безумно хотел приблизиться, сократить расстояние между нашими телами, а лучше вообще убрать его, тесно прижавшись к любимой, но боялся, что её могут наказать за такую своевольность. Возможно, она уже рискует танцуя со мной. — Тебе не попадёт за это? — спросил я тихо, чувствуя вину за столь опрометчивое решение. — Надеюсь, нет, — так же еле слышно ответила она, сглотнув. — Но разве это имеет значение? Я уже согласилась.       Она была права, и я поспешил сменить тему, ненадолго переведя взгляд её платье. — Ты сегодня прекрасно выглядишь, впрочем, как и всегда, — комплимент показался мне каким-то неуклюжим, надуманным. Я ощутил себя прыщавым подростком, впервые танцующим с девушкой. — Спасибо, Ято, — улыбнулась она, а я ощутил, как мороз прошёл по коже от моего имени, произнесённого её устами. — Ты тоже обворожителен.       Она двигалась плавно, мягко, но при этом была вытянута, как струна, словно мы виделись впервые в жизни. — Не думал, что ты согласишься, — сознался я, решив капнуть глубже, стараясь долезть до той Акинэ, что недавно непринуждённо болтала со мной на кухне, поедая мороженое.       Она смутилась и поджала губы, а после, сощурив глаза, улыбнулась, точно поймав меня на лжи. — Не думаю, что это так. Зная тебя — ты никогда не начнёшь заведомо проигранное дело. Поэтому, уверена, ты надеялся на моё «да». — Ладно, не отрицаю, — я почти смеялся от того, насколько она стала проницательна. А может, и раньше такой была? А я просто не замечал? — Только странно, что на моём месте не твоя прелестная спутница, — с ехидством заметила любимая, чуть сжав моё плечо подушечками пальцев. — Давай не будем об этом, прошу, — мне была неприятна эта тема, я не хотел вновь возвращаться к своим ошибкам. — Прости, я лишь беспокоюсь, что она может обидеться.       Я знал: беспокойство о Микунэ — последнее, что будет ощущать Акинэ в этой жизни, поэтому не принял её слова за чистую монету осознавая, что тем самым она снова хочет задеть меня. — Похвально, что ты переживаешь, а не мечтаешь вонзить ей клинок в горло, — саркастично заметил я. — Одно другому не мешает… — Акинэ хохотнула, показывая ровные белые зубы.       Да уж! И что же: мне тоже смеяться или продолжать пугаться её жестокости? Хотя, если честно, просто хотелось танцевать и наслаждаться её обществом, пусть это и продлится всего пару минут. — Аки? — решил я задать вопрос, который меня волновал. — Можно кое-что узнать?       Она не ответила, но посмотрела мне в глаза, давая понять, что слушает. — Почему ты снова надела монету? — в горле запершило от волнения, отчего я несколько раз кашлянул. — Да, сейчас она не на тебе, но в ту ночь, когда мы были вместе… — А это так важно? — смутилась она, чуть задрав подбородок. — Для меня — да. — Просто захотелось её вернуть, но, если тебе жалко — могу отдать хоть сегодня, — кажется, Акинэ рассердилась. — Нет, просто это странно, — я слегка помотал головой, смотря в пол. — То выбрасываешь, то снова надеваешь… Приходишь и соблазняешь, а потом пишешь, что я ничего не значу… Я перестаю понимать тебя, Аки. —Тебе это и не нужно, Ято, — она нахмурилась. — Я уже давно не твоя, чтобы ломать голову о том, какие мысли меня занимают.       Эта фраза была сродни ударом под дых. «Не твоя». И вроде не сказала ничего сверхъестественного: я, по сути, итак это знал, но… Думать об этом и слышать от неё — разные вещи. — Ты в этом танце поставила целью обидеть меня? — перевёл я тему, спросив в лоб. — Совсем нет, но ты первый начинаешь…       Она не договорила, потому что чуть не упала: вальсирующая рядом пара двигалась так импульсивно, что не замечала никого вокруг, почти сшибая остальных. Я инстинктивно отпустил её руку и подхватил Аки за талию, почувствовав ладонью голую кожу её поясницы.       По телу снова пробежали знакомые разряды тока, предшествующие возбуждению. Я постарался не дать этому чувству взять верх, но горячая волна уже начала проходить от грудной клетки к низу живота. — Ты в порядке? — этим вопросом я старался скрыть свои мысли и желания, ведь, по сути, я и так знал, что Аки не больно. — Они тебя не сильно ушибли? — Нет, — чуть улыбнувшись, ответила она. — Всё хорошо.       Теперь мы стояли очень близко: я прижимался к груди Акинэ и чувствовал, как колотится её сердце. От испуга? Или… — Твои глаза меняются, когда тобой завладевает похоть, ты знал? — совершенно ошарашив, спросила она, внимательно меня разглядывая. — Они становятся темными, почти чёрными по краям. И назревает вопрос: с чего вдруг я вижу эту картину сейчас?       Я не знал, зачем она это сказала и почему просто не промолчала, но решил достойно ответить, тем более оркестр вытягивал последние ноты медленной песни. — Отрадно слышать подобное от той, кто пару часов назад уколола меня по этой же причине. — Ну не факт, что это случилось из-за тебя, — попыталась увернуться она, убирая руку с моего плеча и поправляя причёску. — Тогда вот ещё одно интересное наблюдение: когда ты лжёшь — постоянно трогаешь волосы, — я отстранился от неё и слегка ухмыльнулся. — Конспиратор из тебя никудышный, Акинэ. И да, спасибо за танец.

***

      Спустя примерно полчаса мне уже казалось, что я на этом балу вечность. Хотелось домой.        Да, танец с Акинэ был прекрасен, и я счастлив, что смог снова её увидеть, прикоснуться к ней, поговорить. Но меня не отпускали мысли о том, как любимой должно быть страшно… осознавать, что до гибели считанные дни.       Это выматывало. Ужасно понимать, что сейчас твоей родной и дорогой сердцу девушке больно, но сделать ты ничего не можешь. По крайней мере в данный момент.       Даже не знаю, как она так спокойно разговаривает, улыбается, веселится. Это насколько же часто ей приходилось надевать маску безразличия, что этот навык она довела практически до совершенства? Ведь ладно мимика и жесты, но я даже не ощущал её волнения! Аки словно закрыла страх на замок или… научилась не чувствовать.       Странно, что тогда она не убила любовь ко мне, как и хотела. Чёрт, я запутался. Как же я запутался!       Но отношения с Аки — полбеды. Микунэ ужасно меня бесила, и тем самым ещё больше расшатывала и без того хлипкую нервную систему: под конец нашего с Аки танца я заметил, что Эми наблюдает за нами, но когда мелодия сошла на нет и оркестр прервал композицию — она вновь скрылась где-то на улице. Вместо того, чтобы подойти и попытаться выяснить отношения — решила убежать.       Всё потому что ей страшно, и её чувства я ощущаю на все сто. Мика понимает, что я могу и наверняка уже выяснил правду о её прегрешениях, но даже при таком раскладе она держится до последнего и строит из себя обиженную недотрогу. А ведь если бы раскаялась, сама бы во всём призналась — я бы смог… простить. Возможно, это глупо, и, узнай об этом Юкинэ, я бы получил нехилую затрещину, но отчасти мне жалко Эми. Если она и вправду влюбилась, как говорит, значит, ею двигали не логика и здравый смысл, а чувства.       Это, конечно, не совсем оправдание, однако… повод её пожалеть. Наверняка больно и горько осознавать, что все труды, положенные на создание наших якобы отношений, пошли прахом. И мало того, если бы в ином случае мы могли бы остаться друзьями — теперь я вряд ли когда-нибудь смогу спокойно, без ненависти посмотреть ей в глаза. И именно этого она, скорее всего, и боится.       От этих мыслей захотелось выпить. Пусть исправить произошедшее я не в силах, но хотя бы напиться и забыться — это всегда пожалуйста! Я, правда, обещал сам себе, а ещё Юкинэ и Аки, что больше не буду запивать проблемы алкоголем, но сегодня же праздник! Да и сама Хиёри, как я погляжу, несильно придерживается этой политики «за трезвость». Весь вечер она вместе с братством поднимает бокал за бокалом: удивляюсь, как любимая вообще до сих пор стоит на ногах…       И сейчас, стоило подойти к барной стойке, я увидел её. Акинэ сидела через пять или шесть мест от меня и потягивала виски: каждый раз, когда её губы касались налитого в гладкий низкий стакан, она слегка морщилась, а иногда прикладывала к носу тыльную сторону запястья. Да уж… Похоже, она тоже решила, что алкоголь не самый плохой вариант забыться. — Саке, пожалуйста, — попросил я официанта, а после снова повернул голову в сторону любимой.       Услышав мой голос, она оглянулась по сторонам и встретилась со мной взглядами. Сначала слегка покраснела и беззвучно зашевелила губами, а через некоторое время будто оторопела, смотря на меня так пристально, будто впервые видела.       И я уж было засобирался подсесть к ней поближе, попытаться перейти к разговору о письме и намекнуть, что я обо всём догадался, но Акинэ встрепенулась и, положив руки перед собой, опустила на них голову, пряча лицо. И этот её жест меня немного напугал.       В нём была… обреченность. — Что-нибудь ещё? — подав мне тонкую стопку с прозрачной, как слеза, жидкостью, бармен ожидал нового заказа. — Да. Сделайте что-нибудь вкусное с малиной. Для во-о-он той девушки, — я показал на Аки, которая так и сидела с опущенной на руки головой. — И несильно алкогольное, если можно. — Как будет угодно.       Слегка поклонившись, паренёк принялся выполнять мою просьбу: смешав джин, вермут, малиновый ликёр и цитрусовый сок, он перелил готовый напиток в низкий стаканчик с широкими краями и, украсив его долькой свежего апельсина, поставил передо мной. — Сами хотите отдать? — спросил он, но я покачал головой. — Лучше вы, — улыбнувшись, я расплатился за заказ и, осушив стопку с саке, встал со стула. — Спасибо! — Был рад услужить, — взяв бокал в руку и подставив под его донышко чистую салфетку, бармен сделал несколько шагов вправо, теперь уже ставя его перед Акинэ. — Это вам! Хотите заказать что-то ещё?       Я остановился. Была интересна реакция любимой. Понятно, что я далеко не первый, и, наверно, не последний мужчина, который купил ей коктейль сегодня, но… всё же я не простой незнакомец. — Да я и это не просила, — подняв голову, ответила Акинэ: по голосу было слышно, что она крайне удивлена. — Вы, наверно, ошиблись. — О нет, — парень за стойкой ухмыльнулся. — Это от молодого мужчины. Подарок.       Он указал на то место, где я сидел до этого, но сейчас, разумеется, там было пусто. И Аки это смутило ещё больше. Она снова взглянула на розоватого цвета коктейль и уже было открыла рот, чтобы допросить бармена, как, подойдя со спины, я приблизил губы к её уху. — На здоровье, — вдохнув, я ощутил чарующий аромат её кожи. — А что касается виски… Такие напитки милой девушке ни к чему. Как считаешь?

***

      Я всё ещё улыбался своим мыслям, когда с раскрасневшимся после танца лицом ко мне подбежал Юкинэ. Он спросил не собираемся ли мы уходить: для него праздник был в самом разгаре. Я убедил его, что ещё немного времени у него точно есть, но напомнил, чтобы он и дальше оставался на виду Эбису и Кофуку, которые за ним приглядывали в моё отсутствие. Наверно, буквально спихнуть на них Юкинэ было несколько неправильно, но… эти двое всё равно вовсю отрывались, отжигая на танцполе, а я… меня тянуло подальше от толкучки.       Поэтому в последний раз убедившись, что Валаам даже не смотрит на моего мальчугана, я вышел за ворота, решив насладиться закатом. В Такамагахаре они особенно красивые… Днём небо здесь чистое, но к вечеру, когда солнце заходит за горизонт, его покрывают мягкие, перистые облака: такие лёгкие, что кажется — стоит дунуть и они развеятся, точно дым. И во время заката они так красиво подсвечиваются в лучах заходящего светила!.. Небо перестаёт быть однотонным: лазурный цвет сменяется прекрасным розово-оранжевым градиентом, а облака, выделяясь и будто бы мерцая, становятся ярко-желтыми, почти золотыми.       На эту картину можно смотреть и смотреть не отрываясь, что мы, кстати, раньше и делали вместе с Акинэ. Иногда, убежав от домашней суеты, или вдвоём, или с Юкинэ, мы перемещались на территорию ещё не построенного храма и любовались этой живописной картиной. Просто сидели вместе на прогретой дневными лучами земле, молчали и отдыхали.       Жаль, сейчас уже не так. Хотя… закат по-прежнему прекрасен — этого у него не отнять. Вот только изменилось моё восприятие этой картины. Теперь я смотрел на неё с грустью, а не с воодушевлением.       Меня будто что-то гложило, но я не понимал, что именно. В сердце росла странная тревога, которая пока ещё не пугала, но настораживала. Надеюсь, это из-за случившегося, из-за того, что Валаам с компашкой находились так близко. А не из-за чего-то плохого, что только должно произойти… — Ято!       Я пробыл у воды буквально десять, может, двадцать минут, когда ко мне стремглав, точно хищная птица, подбежала Эми. И выглядела она разъярённой. — Ну что ещё? — почти захныкал я, обернувшись к ней лицом. Эх, а так хотелось хоть немного побыть наедине, расслабиться. — Что ещё?! — Эми пыталась меня передразнить, но я совершенно точно не визжу писклявым голосом, так что это у неё явно не получилось. — Спрашиваешь? — А ты догадлива, — промычал я, ловя себя на мысли, что меня достали её истерики. — Говори уже. Что опять не так?       Я уже приготовился к очередному разбору полётов на тему «зачем мы сюда пришли, если ты со мной не танцуешь?», но Микунэ сумела меня удивить. Удивить и разозлить. — Кинха! — выпалила она, убирая со вспотевшего лба прилипшие чёрные локоны. — Это она была с тобой в ту ночь! Она! — Да, — подтвердил я спокойно, чем вызвал в Эми бурю негодования. — И ты так спокойно об этом говоришь?! После всего, что она сделала?       Странно, но мне отчасти даже весело было наблюдать за этим театром. Хотя, отдать Мике должное, играла она превосходно — немудрено, что я раньше не заметил подвоха. Это же настоящий талант! Жаль, тратит она его на обман и манипуляции. — А что она сделала, напомни? — я продолжал всем видом показывать, что ничего не случилось, отвечая ей размеренным тоном и с невозмутимым лицом.       Кажется, мой вопрос на некоторое время поставил Эми в тупик. Она, конечно, продолжала задыхаться от возмущения, но не могла ответить. Чем я и воспользовался. — Пошли! — грубо взяв её за руку, я потащил Микунэ назад, в бальный зал. Чтобы найти Юкинэ и переместиться домой. Чтобы, наконец, расставить точки над «И» и всё выяснить. Раз и навсегда.

***

— Эй! Ты чего творишь?! — крикнула моя шинки, когда я всё так же за руку довёл её до гостиной, а после толкнул на диван: девушка так резко на него упала, что ударилась о деревянный подлокотник. — Совсем с ума сошёл? — Видимо, да! Если связался с тобой! — крикнул я, краем глаза наблюдая, что Юки решил под шумок прокрасться в свою комнату подальше от скандала. — Юкинэ, останься пожалуйста! Я хочу, чтобы ты тоже узнал правду. Это важно.       Я старался, чтобы злость, которая сейчас буквально исходила от меня волнами, не задевала мальчика. Силился быть с ним всё таким же радушным, хоть это и было сложно… Мне хотелось рвать и метать, разбить всё, что не приколочено, и кричать, кричать, кричать… Но я пока держался. — Хорошо, — пожав плечами, паренёк вернулся, но сел не на диван с Эми, а за барную стойку, будто хотел быть подальше от неё, и меня в том числе. — Что случилось? — А это нам расскажет Микунэ! — я улыбался, но не искренне, а с оскалом на устах. — Давай! Поделись с нами чем-нибудь интересным! Чем-то, о чём мы не в курсе, например… Каким-нибудь секретом!       Я ждал, что сейчас она разрыдается, кинется мне в ноги и будет умолять о прощении или же… ну не знаю — встанет и с гордым видом уйдёт, напоследок крикнув, какую королеву я потерял. Но… Эми продолжала сидеть, удивлённо хлопать своими большими глазами и делать вид, будто не понимает, в чём дело. — О чём ты? — в подтверждение моих мыслей спросила она, сглотнув. — Что-то случилось?       Ну и стерва же! До последнего извивается, точно гадюка, пытается увернуться от беды. И хватает же наглости… — Думаю, да, Эми! — я специально назвал её тем именем, с которым она пришла к нам в дом. — Только вот прежде, чем я выясню масштабы бедствия, можешь ответить на один вопрос?       Отойдя к Юки и облокотившись на барный стул, я сложил руки на груди и попытался глубоко и ровно дышать, дабы не взорваться раньше времени. — К-конечно… — покраснев, прошептала она. — Ты же знаешь, для тебя я что уго… — Цыц! — перебил я, выставив перед собой руку. — Скажи, ты любишь этот дом? Окружающий тебя быт? Юкинэ? И жизнь, которая теперь у тебя есть?       Я специально зашёл издалека. Не решился сразу начинать с наезда, потому как… скорее всего, моя шинки просто встанет и уйдёт, а я так и буду дальше мучиться о масштабах её лжи. Да и было интересно, как сейчас она станет выкручиваться. — Что за глупости? — сев прямо и расправив платье на коленях, она опустила голову, будто бы убирая с ткани мелкие ворсинки. — Я люблю тебя, ты же знаешь. Но всё равно заставляешь говорить, да ещё и в присутствии Юкинэ. Это не очень красиво… — А ещё более некрасиво не отвечать на вопрос, — на пару секунд закрыв подрагивающие от ярости веки и сжав зубы, я тем самым не давал потоку брани вырваться наружу. — Я спросил любишь ли ты этот дом, свою жизнь в нём и Юкинэ? Нравится ли тебе быть здесь? — Конечно! — ухватившись за вторую фразу, она подняла глаза и закивала. Но я так просто не сдамся. — «Конечно» что? — уточнил я. — Мне нравится быть здесь, — голос Эми вибрировал от волнения и страха, и эти чувства, разумеется, так же отдавались во мне, как в хозяине этой шинки. — Ято, я начинаю тебя бояться. Объясни, что случилось? — А почему тебе нравится быть тут, в этом доме? — я ощущал себя родителем, который пытается вывести нашкодившего ребёнка на чистую воду. — Потому что здесь есть я, верно?       Я промолчал. Вопрос был риторическим, но Эми всё равно кивнула, снова сглотнув. — Ладно, смотрю ты не горишь желанием давать доходчивые ответы, поэтому я сделаю это за тебя, не против? — обойдя барную стойку и включив кофемашину, я встал за спиной Юки, который делал вид, что ничего примечательного не происходит, и лишь переводил взгляд с меня на Эми. — Так вот, ставлю на свой храм, что тебе, моя дорогая, совершенно плевать на этот дом. На Юкинэ. На наше с ним благополучие. Ты не хочешь славы для меня, тебе не особо важно, стану ли я знаменитым, будут ли у меня прихожане. — Неправда! — Эми даже встала, всем своим видом выказывая протест. — Я хочу, чтобы у тебя были последователи и деньги, чтобы ты построил большой храм… — Чтобы тебе самой жилось покомфортнее, ведь именно к такой жизни ты привыкла, — закончил я за неё.       Сев рядом со своим пареньком и тем самым показывая, что подходить к Мике ближе я не желаю, я сложил руки перед собой и внимательно посмотрел девушке в глаза. — Да, наверно, я не так выразился. Ты, может, и хочешь моей славы, богатства… Но не потому, что мечтаешь об этом для меня — ты желаешь этого для себя, — теперь я говорил тихо, вслушиваясь в свои же слова, переваривая их. — Тебе, наверно, осточертело готовить, убирать, за копейки выполнять неприятную работу? Было бы здорово, если бы кто-то другой занимался этим, некая прислуга… А ты бы тем временем могла полностью и безраздельно завладеть моим вниманием, всегда быть рядом.       Я вновь взял паузу, ожидая новой порции протестов, но Микунэ молчала. И тогда я наконец решил перейти к самой важной части этого разговора. — Зачем ты сказала Акинэ, что её вылечил лекарь? Почему не призналась, что в тот апрельский день сама лично принесла её к моим дверям?       Я спросил это без ненависти, отчасти наивно ожидая какого-то значимого оправдания. Хотя, даже с моей богатой фантазией я не мог представить, какой её ответ мог бы меня устроить… Чтобы я, открыв рот, произнёс: «Ах вот оно что! Тогда ты поступила правильно». Наверно, потому что такого варианта не существовало. Никто и ничего не может оправдать то, что Эми сделала… Не со мной, а в первую очередь с Акинэ. — Потому что любила тебя, — надрывисто прошептала она. — Кинху было не спасти! Ято, как ты не понимаешь? Валаам её не отпустит, и если бы вы продолжали встречаться, если бы она и дальше думала о тебе… Это ничем хорошим бы не кончилось. — Финал этой истории и так, скорее всего, не будет счастливым. И отчасти, кстати, именно из-за тебя! — отвернувшись от девушки и прислонив руку к лицу, я готов был выть от досады, от опустошённости и некой дезориентации: не понимал, что мне теперь делать. Да ещё и Акинэ, почему-то, начала переживать… и эти чувства, в свою очередь, волновали и отвлекали меня. — Неправда! — Мика подошла к барной стойке, но не решилась обойти её — оставила эту своеобразную преграду между нами. — Не я похитила твою шинки, не я надела на неё ошейник. Я не хотела, чтобы так получилось! Мало того, когда она только появилась в доме — я всё делала, дабы ей помочь. Клянусь!       Это была правда. Укола лжи я не почувствовал, но тогда вот в чём главный вопрос: — А что потом? Что изменилось? — Я встретила тебя! — Эми повысила голос, и из её глаз брызнули слёзы. — Я полюбила тебя, ясно? И прости, что боролась за тебя, как могла! Что всё для тебя делала!       Да уж, она так говорила, словно жизнь мне спасла, не меньше! И как ей это удаётся? Каждый раз поворачиваться разговор так, что ты будто бы… остаёшься виноватым?       А я думал, что разбираюсь в человеческой натуре. Но, похоже, мне ещё до этого ох как далеко! — Повторюсь, ты делала всё лишь для себя! — Качнув головой, я вдруг вспомнил слова Акинэ — те, которые она сказала несколько дней назад, сидя на этом самом месте. — Когда ты любишь — готов жертвовать чем угодно, даже своей жизнью… Лишь бы тот, кто так дорог, был счастлив. И не важно, что при этом будешь чувствовать, больно ли будет, обидно, страшно… Только бы он или она дышал и наслаждался жизнью. — К чему ты клонишь? — в голосе Эми появилась дерзость. — К тому, что люби ты меня по-настоящему — сделала бы всё, чтобы Акинэ смогла ко мне вернуться. Ведь ты знала, как я к ней относился. Как я отношусь к ней и по сей день. Она и Юкинэ — самое дорогое, что у меня есть! Не храмы, не последователи, не деньги — ничего из этого даже близко не может стоять рядом с их благополучием. Ведь я так сильно люблю их! Их, но не тебя. — Остановись! Хватит! — закрыв уши и зажмурившись, Мика начала мотать головой, будто не могла поверить в услышанное. — Ты просто зол на меня. Я понимаю! И поэтому хочешь задеть, обидеть… Это неправда! Твои слова — неправда!       У неё снова начиналась истерика, только в этот раз, насколько я мог судить, она была не наиграна. Во мне опять начали просыпаться чувства жалости и сострадания, но я взял себя в руки. Вспоминая все наши с Эми разговоры, я силился отыскать подвох в каждом из них и понять: где была правда, а где ложь. Я должен был всё выяснить. А потом уже давать волю эмоциям. — Я. Тебя. Не. Люблю, — повторил я громче, наслаждаясь произнесённой фразой. — Но не это главное. Вернёмся к тому, что было год назад. Кстати, Юки, поправь, если я что-нибудь упущу.       Я взглянул на паренька, который теперь уже не мог скрывать шока от услышанного и просто кивнул, не в силах сказать и слова. — Ты впервые увидела меня в тот день, когда вы с Акинэ куда-то направлялись. И с чего-то решив, что должна меня добиться, ты приступила к исполнению плана, — отчасти казалось, я рассказываю сценарий фильма или книги, отчего стало немного жутко, но одновременно с этим приятно. — Под предлогом дружеских разговоров ты начала выпытывать у неё информацию: чем я увлекаюсь, что люблю, как отношусь к Юкинэ и что, в свою очередь, нравится ему. А после, когда Аки попала в беду, понимая, что я всё для неё сделаю — перенесла ко мне, чтобы втереться в доверие. Я пока ничего не упустил?       И снова тишина. Уже начинало казаться, что я со стенкой разговариваю… Но, как говорят, молчание — знак согласия, а значит, я на верном пути. — После ты перенесла Акинэ к Валааму и, чтобы лишний раз не пробуждать в ней тёплые чувства ко мне, соврала, что вылечил её лекарь, которого ты подыскала, — я вдруг вспомнил телефонный разговор Эми с тем парнем. — Интересно, а тот Бог, видимо, был твоим дружком? Раз согласился разыграть для меня такое представление?       Тогда мне не показалось странным, что громкость телефона девушки была максимальной: я слышал каждое слово собеседника, а уж она, наверно, так и вовсе чуть не оглохла от его голоса, держа трубку у самого уха. Но тише делать не стала… чтобы я услышал и поверил.       Она воспользовалась тем, что я был потрясён случившимся с любимой, боялся того, что она никак не приходила в сознание, переживал как бы Валаам ещё сильнее не наказал её. Я думал лишь о том, как бы всё уладить, как бы не сделать ещё хуже, и тот якобы придуманный на ходу план Эми воспринял не иначе, как чудо.       Но сейчас всё встало на свои места. — Я не буду отвечать, — Эми отвернулась, вроде бы направляясь в коридор: может собиралась выйти на свежий воздух или хотела залезть в шкаф, дабы собрать вещи. Но во мне что-то щёлкнуло. — Стоять! — крикнул я, и девушка замерла на месте.       Я и сам не сразу понял, что произошло: эмоций стало так много, что меня затошнило. Несколько событий случилось одновременно: Эми ощутила настоящий, почти животный страх по отношению ко мне, Юки впервые за вечер разозлился, а Акинэ… Она тоже чего-то боялась, но вместе с тем я чувствовал её силу, храбрость.       Но самое важное — я кое о чём догадался, причём тело отреагировало на эту догадку даже быстрее, чем сознание: руки задрожали, по телу разлился холод, сердце закололо, будто его пронзили шипами, а затылок загорелся, словно я находился в огне. — Я сейчас задам вопрос, — размеренно произнёс я, даже не пытаясь скрыть дрожь в голосе, — и очень, крайне надеюсь услышать на него твёрдое «нет».       Эми знала, что я обращаюсь к ней, но не обернулась, всё так же стоя ко мне спиной. — Узнав тебя получше, я догадался — ты не та, кто пойдёт на риск. Ты слишком… боишься непредвиденных последствий, боли, разочарования. Ты страшишься будущего, которое не в силах распланировать, которое несёт в себе тайны и загадки, — сердце стучало у горла: я боялся того, что могу услышать. — И тут… принеся ко мне раненую подругу, что уже само по себе опасно, ты кидаешься забирать клинок, который якобы украли у Акинэ в тот апрельский день. И мало того, без какой-либо физической подготовки и умений, ты добываешь его… тогда как моя шинки, обладая недюжинными способностями в области рукопашного и боя на мечах, чуть ранее проиграла в такой же схватке…       Я замер, собираясь с мыслями. А Юки, наоборот, резко обернулся на меня и открыл рот от удивления. Понял, к чему я веду. — Это ты подстроила? — наконец, этот вопрос слетел с моих уст. — Акинэ ранили из-за тебя?       Я ждал, что она снова будет молчать. Но вот, Эми повернулась в посмотрела мне в глаза. С улыбкой.       Фух, всё же моя догадка неверна… И сейчас она подтвердит это. Конечно, глупо думать, что она чуть не убила лучшую подругу ради парня, которого не знала!       И как я мог о таком подумать? — Прости… — вопреки моим ожиданиям, прошептала она, не переставая улыбаться. — Я лишь хотела как лучше.       Вибрация по телу. Холод на шее. И воздух в лёгких будто сжался.       Не раздумывая, я кинулся на Микунэ: перемахнув через барную стойку, я хотел… честно, я и сам не знал, что собирался сделать. Ударить её? Убить? Мне хотелось, чтобы Эми ответила за свои поступки. Чтобы она ощутила ту боль, что пришлось перенести Акинэ по её вине.       Перед глазами предстала картина того апрельского дня, когда я лечил любимую: длинные порезы, начинающиеся у её груди и доходящие до самых бёдер: опухшие, сочащиеся кровью и гноем раны, при виде которых я тогда испытал полнейший ужас.       Я уже замахнулся, чтобы как минимум влепить Эми пощёчину, но крепкие руки Юкинэ вцепились в меня мёртвой хваткой и почти что отволокли от девушки. — Хватит! Ято, стой! Перестань! — парнишка кричал, потому что, вырываясь, я рычал, сыпал в Эми проклятиями и не хотел его слушать. — Не нужно ей уподобляться! Остановись!       Он уже почти висел на моих плечах, но не отпускал, не давал сделать то, чего я так желал. А Эми, до этого упавшая на спину, тем временем начала отползать от меня: от страха у неё не получалось совладать с телом и подняться. — Ты сам говорил, что бить женщин низко. Ну же! — силы в мальчике заканчивались, он тяжело дышал. — Вокруг нас и так достаточно зла. Не делай этого!       Теперь я тоже вспомнил тот наш разговор: на празднике сакуры, вспоминая, как Рамон ударил Акинэ, я сказал своему пареньку, что бить женщин низко и подло, а тот спросил в ответ: «Даже Эми?». Я тогда разозлился, что он опять за своё, и даже пригрозил мальцу… А теперь всё перевернулось с ног на голову: Юки пытался меня остановить, тогда как я кидался на свою шинки с кулаками.       Это немного отрезвило. — Убирайся! — прошипел я, глядя на Мику. — Ни видеть. Ни слышать. Я тебя. Больше. Не хочу, — у меня не получалось говорить полными фразами: внутренности так вибрировали от злости, что удивительно, как я вообще мог стоять на ногах. — Но сначала…       Сложив средний и указательный пальцы правой руки, я направил их на девушку, которую ненавидел. Она начала мотать головой и плакать, пыталась остановить меня, но я был непреклонен.       Поздно. Я давал ей столько шансов, но она плевала на мои порывы, раз за разом предавала моё к ней доверие.       Она сама выбрала свой путь. Так пусть идёт по нему… только без меня. — Я освобождаю тебя, — будто из последних сил прошептал я, одновременно с тем ощущая боль в ухе, донёсшуюся от Акинэ. — И если ещё раз увижу — за себя не ручаюсь.

***

      Вернувшись на бал, я начал искать любимую. Да, по-хорошему нужно было остаться дома и проследить, чтобы Эми, собрав все свои манатки, ушла. Но единственное, что я сделал — забрал её ключи от дома и, взяв Юкинэ за руку, сразу переместился в Такамагахару.       С Аки явно что-то случилось. Поначалу я думал, причиной её нервозности может быть очередная перепалка между членами братства. Или одному из кавалеров не понравилось, что Акинэ отказала ему в свидании? Но когда я начал испытывать исходящий от неё ужас… стал всерьёз в этом сомневаться.       Плюс ко всему я чувствовал странный дискомфорт, граничащий с болью. Хотя нет, это боль и была, только я такой никогда не испытывал… И даже не мог понять толком, откуда она исходит: то резало, то крутило где-то внизу живота, но при этом неприятные ощущения не задерживались в одном месте и, как волны накатывают на берег, накрывали всё тело.       И теперь я был напуган.       Зайдя в бальный зал, я вновь передал своего паренька Эбису и Кофуку и, ничего им не объясняя, ринулся на поиски любимой, которой, как я мог судить по первому взгляду, в зале не было. Но на всякий случай я обошёл танцпол, заглянул в уборную, прошёл к заднему выходу — туда, где дымили сигареты заядлые курильщики, которые и пары часов не могли прожить без никотина. Я даже добежал до своего недостроенного храма: подумал, вдруг ей захотелось посмотреть на него. Но нет… Акинэ как в воду канула. А точнее, скорее всего, отправилась на Землю.       Да уж, там её искать бессмысленно, но почему-то меня это не останавливало. Хотелось переместиться в Токио и походить по её любимым паркам, заглянуть в несколько баров и кафе. Конечно, шанс встретить там Аки был один на миллион, но хоть что-то делать проще, чем сидеть на месте…       И поэтому вернувшись на бал я решил узнать у Юки, как он хочет поступить: пойти со мной или остаться с ребятами? Разумеется, второй вариант мне не больно-то нравился, при условии, кто был на балу, но я всё ещё сохранял принцип, по которому считался с мнением орудий. Хватит с меня ошибок прошлого. Если мальчик решит остаться — я уступлю, хоть и буду безумно переживать.       Только, не дойдя до танцпола, я заметил возвратившегося в зал Риотто: он был так зол, что сжимаемый им стакан вот-вот готов был лопнуть. Однако Валаам, сидевший рядом, наоборот, был в прекрасном расположении духа и улыбался. А точнее, ухмылялся. И я бы не особо придал этому значения, если бы не вид шинки Бога Алчности: уж больно он был растрёпанный, какой-то всклокоченный. Будто он… дрался!        «О, чёрт!», — пронеслось в голове. Скорее всего, они с Аки снова схлестнулись. И судя по тому, что я ощущаю теперь — она проиграла… Апатия, ужас, стыд и полная потерянность — всё это передавалось мне от любимой, вот только я не совсем понимал почему. Видимо, Риотто не столько обидел, сколько унизил. Или же сообщил какую-то новость, от которой Акинэ буквально впала в отчаяние.       О, Небо! Вот бы найти её сейчас! Просто увидеть и утешить!       О большем и не прошу…

***

      Предупредив Юкинэ и убедившись, что мои друзья пока не собираются уходить, я вновь отправился на улицу. Если Риотто вернулся, значит, он был где-то в Такамагахаре, ведь перемещаться на Землю он не может. Точнее, может — в один из храмов Валаама, но, насколько мне известно, штаб у них в обычном доме, который не отличишь от миллиона токийских построек. Отсюда вывод: с большей вероятностью он был здесь, недалеко, а значит… возможно, и Акинэ где-то рядом?       Я решил двигаться прямо, вдоль воды: озираясь по сторонам, я всматривался в лицо каждого редкого прохожего, обходил стволы особо раскидистых деревьев, а где была возможность — спускался с высокого берега вниз, к озеру: вдруг Аки решила посидеть и посмотреть на его холодно-стальную гладь?       Но любимой нигде не было. И честно сказать, в какой-то момент я уже начал отчаиваться и почти что повернул назад, как увидел неподалёку крытую пристань: она выглядела очень ветхой — скорее всего, хозяин этих земель или погиб, или решил более не жить на Небесах. И теперь это строение захудало, а в скором времени и вовсе должно было стать руинами.       Наверно, будь я на месте Аки — не рискнул бы войти внутрь: пристань нависала над водой, а судя по тому, как выглядели стены — пол тоже был довольно старым и мог провалиться в любую минуту. Если бы любимая хотела побыть одна — нашла бы более безопасное место, но… что-то тянуло меня вперёд, и уже через пару минут я оказался вблизи строения.       Поначалу я ничего не слышал. Осматривался. Но вот до меня донёсся еле различимый плач, который было крайне сложно разобрать за мягкими волнами, накатывающими на берег. Но я услышал его. И, с наивностью рассчитывая на чудо, двинулся в обход, туда, где должен был располагаться вход в пристань. Надеясь, что мне или кажется, или внутри кто-то другой, но не моя любимая девушка.       Жаль, что я далеко не так везуч, как хотелось бы…       Очень жаль. — Акинэ!       Это совершенно точно была она. И пусть единственным источником света оставалась луна, лучи которой проникали через щели в стенах и прохудившуюся крышу — я не мог не узнать ту, которую всем сердцем любил.       Моя шинки не ответила. Продолжала плакать… выть. Её стройная фигура в серебристом платье подрагивала от каждого всхлипа, выбившиеся из причёски волосы были в беспорядке разбросаны вокруг головы, но… на этом всё. Крови и ран я не заметил, поэтому начал подходить ближе. Видимо, всё-таки дело в чём-то другом. — Аки… — вновь повторил я, подходя так медленно, будто боялся спугнуть её.       Но любимая всё равно продолжала быть безучастной. — Что с тобой? — всё так же тихо проговорил я. — Ответь мне, пожалуйста! — Уходи… — донёсся до меня её стон. — Пожалуйста, уходи!       Ага, значит, продолжает делать вид, что я ей безразличен? Хотя… Акинэ не Эми, так притворяться не умеет. Да и зачем ей это? — Родная, я всего лишь хочу помочь… — продолжая делать шаг за шагом, я почти что приблизился к Акинэ вплотную. — Расскажи, что слу…       Внутри что-то оборвалось.       Я встал, как вкопанный, не веря тому, что вижу.       Внутри заклокотала ярость, и, возможно, она могла бы сжечь меня дотла, вот только подступивший к горлу ужас, что ледяным потоком прошиб тело, остудил её. Давая место бесконечной боли от осознания, что именно произошло. — Нет… — обессиленно осев рядом с любимой, я перевёл взгляд на спущенное к щиколоткам бельё, потом на её содранные в кровь колени и локти, следы синяков на бёдрах и порванное платье. — Нет, нет, нет! — Ято, уходи, — Аки так дрожала, будто здесь был лютый холод. — Умоляю.       До этого она лежала на животе, а теперь, повернувшись на бок, прижала колени к груди и обняла себя обеими руками. Будто хотела спрятаться от мира, уменьшиться или вовсе исчезнуть. Только бы её никто не видел.       И продолжала плакать. Но если до этого её всхлипы были слышны, если до этого она выла и стонала от боли — теперь Акинэ затихла. Изливая всю горечь беззвучно, пряча эмоции.       Я попытался перевернуть её, поднять, правда толком не понимая, что именно мне это даст, но в любом случае, Акинэ не поддавалась. Когда я взял её руку, она сразу же вырвала её и ещё сильнее сжалась, прижимаясь лбом к коленям. — Не трогай меня, пожалуйста… — на выдохе прошептала она, проглатывая слёзы. — Не нужно.       В её голосе было столько отчаяния, но при этом… из него будто что-то пропало. Аки и раньше, бывало, сильно плакала, ужасно чему-то огорчалась, но в ней всегда оставалась какая-то искорка, будь то надежда, радость или вера в лучшее. А сейчас она… погасла. — Акинэ! Умоляю! — меня тоже начало колотить от несуществующего холода. — Посмотри на меня! Малыш, пожалуйста! — Не трогай… — вновь пискнула она, когда я предпринял попытку подхватить её под живот, чтобы повернуть к себе. — Не трогай меня.       Она вновь завыла, точно раненый зверь.       А меня убивало чувство беспомощности. Я был рядом, но не мог ничего сделать, ведь, похоже, любимая меня боялась. — Я не сделаю тебе ничего плохого. Обещаю, — руки уже дрожали так сильно, что казалось, они и вовсе скоро перестанут меня слушаться. — Я тебя не обижу. Просто хочу помочь. — А я от тебя ничего плохого и не жду, — подрагивая, она начала мотать головой. — Но не хочу, чтобы ты пачкал руки…       И снова ступор.       Как же ей больно! Неужели она возненавидела себя за то, в чём не виновата? Неужели стала себе противна?       В такие моменты мне горько, что я знаю далеко не всё. И как действовать сейчас — ума не приложу. Я боялся сказать неверное слово, сделать неправильный шаг… чтобы ещё больше не навредить Аки. Только… и бездействовать нельзя. Я обязан помочь! — Не думай об этом, — я старался говорить мягко, спокойно, насколько это было возможно из-за дрожавших голосовых связок. — Я хочу быть рядом. — Нет! Я этого не достойна, — она вновь повернулась, уткнувшись лицом в пол, царапая набухшие от влаги доски. — Уходи, Ято. Уходи! — Маленькая моя. Ну не отталкивай меня, пожалуйста, — мне казалось ещё чуть-чуть, и я тоже не смогу сдержать слёз. — Иди ко мне. Ну же…       Я вновь прикоснулся к ней, чтобы погладить по плечу, но Акинэ вздрогнула, будто я пырнул её ножом. Ей было ужасно страшно, и, кажется, я никогда такого не чувствовал: даже когда она дралась с Риотто, когда Валаам похищал её, когда любимая умирала от ранения — тогда страх был, но иной. Сильный, но подконтрольный, осознанный. А сейчас… всё было иначе. — Тщщщ, — нагнувшись, я приблизится к Аки, одновременно с тем накрывая её своим телом, загораживая её от мира. — Я с тобой. Не плачь. Всё будет хорошо!       Я и сам не верил этим словам, однако делал всё, чтобы она в них поверила. Чтобы у неё осталась хотя бы крохотная надежда на лучшее будущее. Чтобы она не сдалась.       Но это не помогло. — Не будет… — ещё сильнее впиваясь ногтями в пол, Аки оставляла на податливом дереве небольшие отметины в виде полумесяцев. — Хорошо уже никогда не будет. Я обманывала себя, убеждала, что смогу справиться со всем, что найду силы бороться, но… Всё.       Я видел лишь затылок Акинэ, однако в точности мог представить её лицо: отсутствующее, почти безжизненное. Случилось то, чего я боялся уже очень давно. Она теряла желание жить. — Прости, но я всё же хочу поднять тебя, — продолжая не поддаваться эмоциям, я в который раз взял Аки за талию, а после медленно, максимально нежно и очень аккуратно повернул её. — Ну вот, так-то лучше.       Но, даже несмотря на то, что теперь она лежала у меня на руках, Акинэ закрывала лицо ладонями. Не смотрела мне в глаза. Похоже, она… так стыдилась себя, что даже взглянуть на меня не могла… — Ято, я больше не могу быть сильной! Не могу! — её приглушенный голос был надрывным, свистящим. — Да, может, с другими я непобедимое орудие, но для господина и его приближенных — я вещь!       Катившиеся по её щекам слёзы щипали кожу, потому что и на лице любимой были неглубокие, но многочисленные царапины и ссадины. Но она, кажется, не придавала этому значения — то, что творилось в душе Акинэ, заглушало иные чувства. — Сегодня я даже не могла сопротивляться Риотто, не смела дать отпор! — она затряслась у меня на руках: от обиды, разочарования, унижения. — Ведь… стакан не противится, когда из него пьют, а кровать не пытается сбросить тебя, когда на неё ложишься. Я вещь. Просто вещь…       Я закачал головой, но она не увидела этого. Вновь начала громко плакать, потому что до этого утихшие эмоции опять взяли верх. — Я не в силах с этим справиться! Они могут делать со мной что угодно, и всё, что мне остаётся — терпеть! — договорив, любимая прислонила локоть к моей груди и начала отстраняться от неё. — Я не достойна быть счастливой. Ничего не достойна. Поэтому, умоляю, уйди. Я не хочу, чтобы ты видел меня такой. Чтобы связывался со мной снова. Я не достойна… Я вещь. Пожалуйста… Ято. Уходи. Уходи!       Будь ситуация иной — я бы, наверно, и вправду подчинился: настолько жалостливо она просила. Но в данном случае я прекрасно представлял, что будет, если я так поступлю: Аки пролежит здесь несколько часов, пока всё, что в ней есть живого, все эмоции и желания не покинут тело вместе с потоком слёз. А после…       Если её нежелание жить действительно велико — её вряд ли остановят даже мысли о Мичи. Она может покончить с собой, и такой исход вполне вероятен.       А я не мог этого допустить. Я загорелся странным, почти маниакальным желанием ещё не раз увидеть её улыбку. Я мечтал, чтобы однажды Акинэ закрыла глаза, вдохнула полной грудью и поняла, что бесконечно счастлива.       И я сделаю для этого всё, что могу, и даже больше. — Прости, но я останусь, — шепнул я, поцеловав её в запястье. — Я никуда не уйду.       Решив, что нужно о чём-то говорить, как-то отвлечь её, я вымученно улыбнулся, понимая, что собираюсь сказать. — Написать те письма было интересным решением, и мне приятно, что ты хотела для нас с Юкинэ как лучше, но оттолкнуть нас у тебя не выйдет, — я вновь слегка поглаживал её плечо и говорил почти убаюкивающим тоном. — Мы всё так же сильно тебя любим, слышишь? И знаем, что и мы для тебя небезразличны. Ты переступила через себя, ведь уверен, писать те строки было ужасно тяжело, но ты справилась! Потому что хотела нас защитить, хотела как лучше. А теперь наша очередь сделать что можем для тебя.       Я снова мягко дотронулся до её рук, вновь предприняв попытку убрать их от лица, но на этот раз Аки почти не сопротивлялась. Возможно, она устала со мной бороться, но, скорее… моя шинки истосковалась по любви, заботе, чувству безопасности. Она была измучена и морально, и физически, раздавлена. Ей нужен был кто-то, кому она может довериться.       И, убрав ладони от лица, она впервые посмотрела на меня: заплаканная, с потухшими от горя глазами. Она сначала будто бы не верила в то, что я сказал, а после снова зарыдала, но теперь уже потянулась ко мне, прижалась к груди. И я обнимал её крепко-крепко, убаюкивал, старался успокоить. Шептал о том, что не стоит сдаваться, что впереди ждёт много хорошего, ласкал её кожу, целовал. — Я рядом, я с тобой, — дотрагиваясь губами до мокрой и солоноватой от слёз щеки, шепнул я. — Маленькая моя, успокойся. Тщщщ.       Чуть поёрзав, я перехватил Акинэ, чтобы ей было удобнее, и тем самым немного приподнял её, посадив к себе на ноги. Теперь её лицо было на уровне моей шеи, и я ощущал её горячее дыхание, вырывающееся во время всхлипов. — Я люблю тебя, — закрыв глаза, я представил, сколько раз говорил ей это за последние годы, но осознал, что именно сейчас я вкладываю в эти три слова всего себя, всю свою суть и душу. — Очень сильно! — И я тебя, — буркнула она мне в плечо, а после подняла голову, встречаясь со мной слегка затуманенным взором. — Безмерно злюсь на тебя, порой даже ненавижу, но люблю. И да, в том письме я врала, потому что думала… я думала так тебе не будет больно, когда я уйду. Что ты не будешь страдать, винить себя и сможешь… жить дальше! Я хотела этого для тебя… всем сердцем. — Прости, что обидел, — сильнее прижимая Аки к себе, я снова ощутил стыд за произошедшее с Эми. — Я… мне нет оправдания.       И снова перед глазами улыбающееся лицо Эми, которая признаёт, что подставила ранение Акинэ. Когда же я смогу выкинуть её из головы? Когда злость к ней утихнет и перестанет так досаждать? — Нет, это я была эгоисткой, — вдруг голос Аки стал звонким и громким, будто её коробило, что я виню себя. — Да, ты… ты поступил неправильно, не дал мне объясниться, но это и не важно! Я покинула тебя, скорее всего, навсегда и при этом рассчитывала, что ты будешь сидеть, как верный пёс, поджав хвост ждать меня, когда я смогу выкроить для тебя пару минут. Это неправильно и нечестно!       Её губы дрожали от новой порции подступивших слёз, но Акинэ всё ещё держалась, продолжая говорить. — Я давно простила тебя, честно! Клянусь, я не буду больше злиться! Обещаю! Только уходи, Ято, — зажмурившись, она замотала головой, точно сама не могла поверить в то, что говорит. — Будь счастлив с… другой девушкой, живи в своё удовольствие. Я не стану ненавидеть вас, не буду плохо думать или пытаться навредить. Я буду счастлива, если она и вправду искренне полюбит тебя и Юкинэ. Поверь! Я…я…       Она начала заикаться. Слёзы вновь душили, не давая договорить. Но я и не хотел слышать продолжение. Мне это было не нужно и не важно. — Я никогда и ни с кем не буду счастлив, кроме тебя, — мой голос хоть и всё ещё был мягким — в тоже время был полон серьёзности. — Ты — моя единственная, слышишь? Я никогда и ни за что не отступлюсь от тебя! Никогда!       Она замерла…       Ещё одна слезинка, скатившись из уголка глаза, проследовала к её губе, а после ниже, к шее. А Аки всё это время молчала. Смотрела на меня со смесью недоверия и непонимания. А ещё… с еле заметной надеждой. — Но ведь… Я столько всего натворила! — похоже, она поставила целью переубедить меня, напомнив о своих грехах. — Тебя не ужасают мысли о том, скольких я убила? — Честно признаться — немного, — спустя пару секунд ответил я, решив, что лучше не врать. — Но я и сам был когда-то на твоём месте и могу… принять это. Убитые мною души вечно будут стоять перед глазами, сниться во снах, и, поверь, это бремя ляжет и на тебя, если уже не легло. Но если ты готова вернуться к прежней жизни, вернуться ко мне, то я… буду самым счастливым на свете, если честно.       Пожав плечами, я сначала сглотнул от волнения, а после улыбнулся — ведь понял, что хоть Аки и сложно было принять эту мысль — именно таких слов она ждала. Именно этого она хотела. — Ты хочешь забрать меня у Валаама? — она чуть отодвинулась, не веря, что правильно поняла значение моих слов. — Нескончаемо сильно, — проводя пальцем по её шее, я заметил, что любимая почти перестала дрожать. — Если, конечно, и ты этого желаешь. — Но… это невозможно! — и снова испуг во взгляде. — Нас связывает артефакт я… — Знаю! Ти-ихо, — меня коробило, что одно имя Бога Алчности наполняет сердце любимой страхом. — Но мы не план сейчас обсуждаем, верно? Я лишь спросил: хочешь ли ты вернуться?       Тук. Тук. Тук. Сердце в груди билось так бешено, что, казалось — я слышу его за шумом воды. — Да, — она сказала это так тихо, так неуверенно, будто боялась этого слова. Но всё же она его произнесла. — Спасибо! — большим пальцем я аккуратно провёл по её скуле, улыбнувшись. — Даже заплаканная ты безумно красивая!       Уголки губ Акинэ тоже чуть приподнялись, а после, обняв за шею, она поцеловала меня: нежно-нежно, почти невесомо, трепетно. С любовью. — Забери меня оттуда, Ято, — закрыв глаза, она прислонилась лбом к моему подбородку. — Я хочу вернуться домой.

***

      Мы посидели ещё немного в полной тишине: Акинэ всё больше льнула ко мне, но успокаивалась, а я вот не мог похвастаться такими успехами. Злость и ненависть к Риотто захватили меня — хотелось прямо сейчас встать, добраться до бального зала и отколошматить его так, чтобы лицо этого ублюдка стало похоже на кусок кровавого сырого мяса. Но я не мог бросить любимую — хотелось, чтобы она добралась до коттеджа Валаама, приняла душ и легла спать. Конечно, ей будет ох как непросто, и она наверняка вновь будет плакать, но там Мичи… уверен, девочка сможет хоть немного помочь маме. Утешит её, подбодрит.       Эх, как бы и мне хотелось сегодня ночью быть рядом с Аки: обнять её крепко-крепко, прижать к себе и не отпускать. Жаль, это несбыточно. Сегодня…       Но вскоре это обязательно случится, я верю! Только надо постараться и сделать так, чтобы та ночь вместе стала первой в череде тысяч других. Надо снять с любимой злосчастный ошейник и сделать её свободной. И на данный момент это, пожалуй, моё самое большое желание! — Давай, вставай потихоньку. Аккуратно, — поддерживая Акинэ, я помог ей подняться, правда стояла она всё равно неуверенно и заметно покачивалась. — Голова не кружится? Тебе не больно? — Уже нет… — прошептала она, с трудом разлепив иссохшие губы. — Но я очень хочу лечь. И провалиться в сон, подальше от этой злой реальности.       Она тяжело дышала: делая шумные и свистящие выдохи, Аки будто бы оставалась в неком дурмане, дезориентированная, поломанная… Но я старался не думать об этом, чтобы на моём лице не отражалась злость — ведь так я буду ходячим напоминанием о случившемся. — Давай сделаем так, — сняв пиджак, я накинул его на плечи любимой и, застегнув несколько пуговиц, как бы закутал её в своё тепло, — ты вряд ли хочешь возвращаться на бал, поэтому я перенесу тебя в наш храм… — Нет, Ято, прости, — перебила она, поджав губы. — Во-первых, меня Мичи ждёт, а во-вторых… видеть Эми — сейчас одно из последних моих желаний.       Она снова поникла: её еле-еле поднявшейся моральный дух снова упал и, закрыв глаза, любимая вновь силилась унять до этого отступившие слёзы. — Её там нет, — почти сразу ответил я, жалея, что не сказал этого раньше. — Я забрал её имя и… велел убираться. Не думаю, что она так глупа и не выполнит приказ. Так что…       Я не успел договорить и замер… Акинэ улыбнулась! Пусть не так лучезарно, как всегда: в её глазах по-прежнему было много страданий и горя, но… Она попыталась это сделать! Значит, не всё потеряно!       Какая же она у меня сильная! Никогда не устану восхищаться! — Кажется, это лучшая новость, которую слышала за последний… не знаю, год? — она обняла меня: немного вымученно, устало, но сделала это искренне и с теплотой. — И раз уж это наконец случилось, можно я кое о чём попрошу?       Она шумно сглотнула. — Конечно, — чуть повернув голову, я дотронулся губами до её волос. — Можно я больше никогда не услышу её имя из твоих уст? — ответила она после небольшой паузы, явно смущаясь. — Я тебя и вправду простила, однако не буду скрывать, что мне… сложно. Наверно, просьба глупая, и ты не обязан… — Без проблем! — потеревшись носом о её висок, а после поцеловав его, я чуть отстранился и взглянул на любимую. — Я всё сделаю, как ты хочешь.       Это на самом деле было так, и я не воспринимал данное обещание как слабость. Мало того, дело было даже не в том, что я ощущал себя виноватым и хотел как-то… реабилитироваться в глазах любимой. Нет… Мне на самом деле искренне хотелось делать для неё всё, и причём совершенно бескорыстно. Просто потому, что она есть, потому, что она — моя. Потому, что она любит меня, а я — её.       Вновь ощутив дрожь на теле Аки, я несколько раз провёл по её рукам, согревая их. Надеюсь, это прохладный ночной ветерок так на неё действует, а не заново нахлынувшие воспоминания случившегося. — Ну так что? Побудешь дома немного? — я взял её за руку, собираясь вывести уже наконец с этой треклятой пристани: скорее всего, нахождение здесь тоже давило на мою шинки. — Только тебе придётся немного побыть одной — надо вернуться за Юкинэ, а то я его сегодня совсем забросил. Правда, не уверен, что он на это обижается: кажется, ему без меня даже лу…       Я уже собирался оправдаться: вспомнил, как Акинэ ругала меня, когда мальчик был ранен, а я не уделял ему должного внимания. Но она перебила, причём так резко, что я даже немного испугался. — О, Боги! — лицо Акинэ переменилось: на нём вдруг застыл ужас. Подняв ладонь ко рту, она теперь смотрела не на меня, а куда-то вдаль, словно бы сквозь пространство, и ничего не говорила. — Что? Что такое?       Я прислушался: неужели Риотто или сам Валаам решили поискать Аки и сейчас увидят нас вместе? Ведь нам только этого сейчас не хватало! Она хоть немного успокоилась…       Но любимая не отвечала, замерев. — Родная?.. — повторил я: становилось немного не по себе. — Валаам хочет забрать Юкинэ, — прошептала она, переводя взгляд на меня. — Завтра.       Первая дурацкая мысль, что посетила меня — я ослышался! Или что это была шутка. А может, я сплю и ни на какой пристани никогда не был? Или… да чёрт, что угодно, только бы её слова не были правдой! — Что?! — стало так жарко, будто рядом со мной полыхал огонь: я даже ощутил, как моментально проступившие капельки пота сбегают по спине, противно щекоча кожу. — Это правда. Риотто сказал мне об этом перед тем… перед тем, как… — любимая замолчала, не находя в себе силы продолжить фразу. — Прости, что сразу не сказала. Я очень, очень виновата.       Это была неправда, однако я не стал переубеждать её, хоть и должен был. Акинэ и вправду можно было понять, но я лишь мотнул головой, при этом думая о том, какой опасности подвергаю мальчика в этот самый момент. Ведь он на балу! С Валаамом! Без меня!       Поэтому первым и самым естественным желанием было бежать сломя голову, чтобы как можно скорее оказаться в зале, убедиться, что с моим пареньком всё в порядке. Но, сделав пару быстрых шагов, я остановился: Акинэ осталась на месте, а бросить её я не мог. Впрочем, как и взять с собой: её платье было настолько порвано, что было видно бельё, бёдра и живот.       Я разрывался. И Аки это поняла. — С ним всё хорошо, поверь, — понимая мои переживания, заверила она. — Все заметили, как рьяно Кофуку и Дайкоку за ним следят, да и… Валаам не станет такое чинить на глазах у всех, да ещё и в Такамагахаре. Слишком близко заветная дата: он сейчас очень осторожен.       Дойдя до меня, она приобняла мою талию и заглянула в глаза. — Я знаю, о чём говорю. С ним всё хорошо. Им не нужно орудие, которое будет сопротивляться: замысел Риотто в том, что завтра я должна пойти с ним и убедить Юкинэ пойти с нами добровольно, примкнуть к братству, — положив руку мне на щёку, она обратила на себя внимание, чтобы я не отвлекался от её слов: меня так и тянуло к выходу и я постоянно смотрел на слегка покосившуюся дверь. — Поэтому дай мне две минуты, и я расскажу, что тебе нужно сделать. Доверься мне!

***

— Спасибо, что приглядели за ним, — я кивнул на Юкинэ, который вопросительно на меня смотрел: кажется, у меня на лице было написано, что произошло нечто нехорошее. — Нам надо домой, так что… — Ну, Яточка! Ты хоть выпей с нами, — Кофуку, которая уже была навеселе, надула губы. — Мы ведь, ик, друзья как никак! — Позже, — буркнул я, хотя предложение было заманчивым. Но мне нужна трезвая голова, потому как эта ночь будет непростой. — Уверен? — Юкинэ продолжал участливо вглядываться в моё лицо и пытался понять причины моего поведения. — Если думаешь я устал или там ещё чего — всё в порядке правда! Я подожду сколько нужно. Повеселись хоть чуть-чуть.       Он улыбнулся и кивнул в сторону танцпола: теперь людей там было намного меньше, как, собственно, и в самом зале: многие гости уже отправились по домам, а некоторые из них продолжали веселиться, но уже на свежем воздухе. Так что теперь танцевать было куда приятнее.       Но я покачал головой, стараясь не показаться чёрствым. — Прости, приятель. Но нам правда нужно вернуться, — я вдруг заметил поднимающегося из-за стола Риотто, которого поддерживали другие члены братства: он еле стоял на ногах. — И как можно скорее!       Как же мне захотелось ему врезать! Точнее, было желание убить эту мразь, но Бог не может сделать это без орудия, а впутывать сюда Юкинэ я пока не хотел.       Поэтому необходимо как можно скорее покинуть зал, чтобы не пересечься на выходе с Валаамом и его бандой, а то… сдержаться будет сложно. — Как скажешь, — Юки проследил за моим взглядом и понял, что я буквально не свожу глаз с шинки Бога Алчности. — Но дома ты ведь мне всё объяснишь?       В его голосе появилась тревога. — Сразу же, как вернёмся, — убедил я и, забыв попрощаться с друзьями, почти выбежал на улицу.

***

      Когда мы вошли в дом — в коридоре стояла кромешная темнота и тишина. Эми ушла, и это не могло не радовать.       Но мы не стали это обсуждать. Я всё ещё не мог переварить произошедшее и услышанное, а Юкинэ… похоже, давал мне шанс сначала самому разобраться в мыслях, а уже потом обо всём рассказывать. Правда, его терпения ненадолго хватило. Уже через несколько минут после того, как мы оба сели на кухне, он аккуратно дотронулся до моей руки. — Ято? — он словно извинялся, что потревожил меня. — Что случилось? Ты меня… немного пугаешь, если честно. — Что? — я так глубоко ушёл в себя, что не сразу понял смысл его слов. — А, прости. Я помню, что обещал. Только… это непросто.       Как сказать ему о том, чего он так боится? Мы довольно редко обсуждали расклад, при котором Юки может попасть к Валааму, но… я точно знал, что это один из его самых больших кошмаров. А теперь мне нужно сообщить, что, если мы не поторопимся и не покинем дом, который так любим, утром всё может закончиться плачевно. — Тогда может расскажешь позже? Или завтра? — разумеется, ему хотелось узнать правду как можно скорее, но… Юкинэ сейчас ставил мои эмоции превыше своего интереса. И это подкупало. — Нет. Завтра будет поздно, — на пару секунд закрыв глаза и сделав глубокий вдох, я тем самым собрался с силами. — Дело в том, что сегодня я виделся с Акинэ. И… кое-что случилось.       Я замолчал. Юки тоже не задавал вопросов. Ждал. — Она рассказала о неком плане Валаама и… тебе этот план точно не понравится, — сглотнув появившийся в горле ком, я намеревался продолжить, но по глазам мальчика стало понятно — он догадался. — Когда? — лишь спросил он осипшим, полным паники голосом. — Ты ведь меня не отдашь, правда?       Кажется, он не собирался это говорить: переживания вышли наружу, и вопрос сам собой слетел с уст. Но я не обижался. — Конечно, нет, — я погладил его по плечу, обняв. — У нас времени до утра, а точнее… Я думаю, не стоит искушать судьбу и собраться в течение пары часов. Я сейчас подумаю, где нам лучше укрыться, а ты пока прикинь, что взять с собой. На сколько по времени это затянется, не знаю, но собери вещей на пару недель, а дальше — если что понадобится, я вернусь и принесу тебе, что потребуется.       Голос опять задрожал: во-первых, от осознания, о чём именно мы говорим, а во-вторых, потому что я знал — Акинэ снова плачет. Похоже, она добралась до своей комнаты и теперь вновь начала переживать весь ужас, что с ней сегодня произошёл. И Юкинэ это заметил. — Ладно, — его тоже заметно потрясывало, но он старался это скрыть. — Не… не волнуйся. Всё будет хорошо!       Это заставило меня улыбнуться, ведь сегодня я примерно так же успокаивал любимую: обещал, что всё наладится, хотя сам далеко не был в этом уверен. — Знаю, — я инстинктивно посмотрел в окно, опасаясь, что могу увидеть во дворе незнакомые силуэты. — Собирайся. Мне не по себе от того, что мы здесь одни. Наверно, я сейчас наберу Эбису — пусть он тоже поприсутствует, и лучше во всеоружии. Не против? — Нет, — Юки даже облегчённо вздохнул от этой новости: похоже, дополнительная защита и по его мнению сейчас была очень кстати. — А мы к нему переберёмся?       У мальчика загорелись глаза, ведь храм Эбису в Такамагахаре в пяти минутах ходьбы от храма Бишамон, где Юки сможет проводить время вместе с Казумой. — Думаю — это наилучший вариант, — кивнул я, понимая, что Кофуку с Дайкоку, конечно, гостеприимные, но всё же у Эбису есть орудия, которые отлично проявляют себя в бою. Да и дом у него намного больше — там нам будет комфортнее. — Понял, — кивнув, мальчик спрыгнул с высокого барного стула и уже было двинулся в свою комнату, но что-то его остановило. — Кстати, а можно вопрос?       Я не ответил — только кивнул. С каждой минутой говорить становилось всё сложнее: слёзы любимой душили, словно на шее завязали петлю. — Акинэ сама об этом рассказала? Или… как это произошло? — во взгляде мальчика было странное подозрение. — Сама, — односложно буркнул я, не желая в данный момент вдаваться в подробности. — Мы позже поговорим об этом, когда будем в безопасности. А пока… давай убираться отсюда, идёт?

***

       С момента возвращения с бала прошло не больше трёх часов, а мы уже сидели во дворе храма Эбису — в том самом месте, где так любила проводить время Акинэ. Отчасти стало легче: осознание, что мой шинки в безопасности, не могло не радовать, однако я переживал и за другое своё орудие, ответственность за которое сегодня почувствовал с новой силой.       Интересно, как она там? Судя по всему, уснуть у неё не получилось: Аки всё ещё переживает, плачет… Когда провожал её, перенеся с Такамагахары в заранее оговоренный парк — она выглядела вполне сносно. Даже в некоторой степени оптимистично: радовалась, что Юкинэ скоро будет в безопасности и что она смогла меня предупредить. Но когда мы попрощались… она вновь поникла.       И в ином случае я бы, может, и не отпустил её, силой забрал домой, но мои мысли тогда словно остались на балу, где Юкинэ продолжал находиться в одном зале с членами братства. И мне пришлось отпустить Аки, хоть сердце и разрывалось на части.       Порой необходимо включать трезвый рассудок и расставлять приоритеты. Это жестоко, но… такова жизнь. Акинэ больно, но ей ничего не угрожало, в отличие от Юки. Поэтому я выбрал его. — Ты всё ещё странный…       Сидя на каменной лавке в мерцающем свете красивого уличного фонарика, Юки выглядел вполне спокойным, хотя те пару часов, что мы провели дома после разговора, были… трудными. Мальчик, как и я, прислушивался к каждому звуку, доносившемуся с улицы, и даже приход Эбису не слишком-то помог. — В каком смысле? — откинувшись на спинку скамьи, я смотрел на звёзды, которые здесь были намного ярче, чем на Земле. — Думаю, это нормально, что меня до сих пор колотит. Как представлю, что было бы, не узнай я о планах Валаама касательно тебя — дрожь пробирает. Я нисколько в тебе не сомневаюсь — ты самый сильный шинки из всех, что я знаю, но застань нас врасплох… неизвестно, как бы мы смогли выкрутиться. — Знаю.       Я догадался, что Юки смотрит на меня, поэтому тоже перевёл взгляд на него. — Но я не об этом, — продолжил он. — Что-то ещё случилось, но ты не хочешь мне говорить. И меня это напрягает. — С чего ты взял? — я спросил это таким фальшивым тоном, что сам себя выдал. — Всё… нормально. — А с того… — Юкинэ качнул головой. — Я знаю тебя, Ято — мы не первый год вместе. Поэтому давай, выкладывай. Что не так?       Вот догадливый малец! Всё видит, всё понимает…       Но мне казалось, я не имею права рассказывать о том, что произошло. Хотя хотелось… Поделись я, может и стало бы легче, но меня одолевали сомнения. Вдруг Акинэ разозлиться? Ведь это не моя тайна, и я не имею права её раскрывать! Да и ладно было бы нечто другое, но… подобные несчастья люди предпочитают держать в секрете, делясь лишь с самыми близкими. При этом рассказывая сами, теми словами и с теми эмоциями, которые считают нужными.       Да, попроси я Юкинэ, он наверняка бы смог делать вид, что ни о чём не в курсе, но это всё равно в некоторой степени предательство Акинэ. Поэтому я не мог так поступить. — Можно я кое-что скажу, но ты не обидишься, ладно? — спросил я, впрочем, не ожидая ответа. — Сегодня и вправду произошло нечто… неприятное, но я не могу этим поделиться. Сразу уточню — это никак не связано с тобой, так что можешь быть спокоен. Здесь мы и вправду в безопасности, так что… не бойся. — А почему ты не можешь поделиться? — Юки смутился, однако всё же обиды на его лице не было. — Потому что есть вещи, о которых… не рассказывают, — я уже держался из последних сил: воспоминания того, какой я нашёл Акинэ на той пристани, вновь всплыли в памяти и теперь терзали. — Понимаешь? Я бы хотел всё выложить начистоту, но это будет нечестно по отношению…       Я замолчал. Подбирал слова. — Понимаю, — мальчик кивнул, делая вид, что его мой ответ удовлетворил, однако в его сердце появилась тревога. — Надеюсь, если речь об Акинэ… То, что она рассказала тебе обо всём… Что она тем самым не подставила себя под удар.       Юки говорил сбивчиво, и теперь ко всему прочему он испытывал и чувство вины. — Всё будет хорошо, — в который раз за сегодня повторил я, вновь пытаясь в это поверить. — Всё обязательно будет хорошо.

***

      Проснувшись рано утром, я открыл глаза с мыслью, что должен быть неподалёку от дома, когда Акинэ и Риотто туда нагрянут. Не знаю почему: может, было предчувствие, что так нужно, или мне хотелось воочию во всём убедиться… Однако же, не разбудив Юкинэ и предупредив о своём уходе лишь одно из орудий Эбису, которое встретил в саду, я переместился в Токио и засел в укромном месте недалеко от храма.       Было около пяти часов, и я не ожидал, что кто-то появится здесь так рано, однако всё равно ощущал волнение. Аки могла пострадать сегодня. Конечно, уходя из дома мы с Юкинэ наскоро прибрались, чтобы скрыть следы наших торопливых сборов, но… если Риотто всё же догадается, что любимая нас предупредила…       Именно поэтому я и решил быть рядом. Пусть будучи безоружным, но если что случиться — я всё равно буду драться. В стороне точно не останусь.       Спустя примерно час или полтора я заприметил неподалёку движущуюся в мою сторону небольшую группу: вначале я не понял кто это, потому что процессию начинали незнакомые мне лица, однако стоило им подойти ближе — я узнал и Аки, и Риотто, которые замыкали шествие.       Всего их было шестеро, и, как я понял, незнакомцы были Богами во всеоружии: один из них обладал асимметричным луком* и стрелами, второй постоянно теребил эфес торчащего из-за пояса цуруги**, третий наматывал на запястье цепь кусаригамы***, а четвёртый проверял магазин небольшого пистолета. Да уж, подготовились ребятки — прямо выставка орудий на все случаи жизни! Даже льстит немного, что вся эта братия так страшится меня и моего шинки.       Но их облик занимал меня лишь несколько секунд. Далее я внимательней присмотрелся к любимой, которая шла рядом с моим теперь уже заклятым врагом и, пожалуй, самой ненавистной личностью. Уж и не знаю даже, кого хочу убить больше: Риотто или Валаама. Второй хоть и полный ублюдок, но руководствуется какими-то планами, целями и, насколько я понял, без повода подчинённых не трогает.       Да уж. Никогда бы не подумал, что буду защищать его, пусть даже в собственных мыслях… — Шагай быстрее! — донёсся до меня тихий голос шинки Бога Алчности, и он, толкнув Аки вперёд, чуть не лишил её равновесия. — Или думаешь, если мы придём попозже, они успеют свалить?       Он переглянулся с Богами, что шли впереди него, и все они заржали, впрочем, сразу же прикрыв рот руками: между ними и моим храмом было не больше пяти сотен метров. — Думает, дорогой Яточка её защитит, — почти шёпотом хихикнул тот, что шёл впереди: его лицо я узнал лишь сейчас — кажется, он был на празднике братства, но ушёл в самом начале вечера. — Спаси, помоги, Ято! Они меня обижают!       Вся компания снова засмеялась, а вот на Акинэ было страшно смотреть: бледное испуганное лицо, частое тяжёлое дыхание, сутулые понурые плечи, дрожащие руки и губы…       Только бы сдержаться и не полезть в драку! Ведь так я лишь всё испорчу, потому как убить их без Юкинэ я не могу, а значит, эти… Боги смогут уйти живыми и доложить о случившемся Валааму.       И сейчас-то план по спасению Акинэ почти неосуществим, а уж если Бог Алчности пронюхает про наше примирение — пиши пропало. — Что молчишь? — Риотто обнял мою шинки за плечи, почти прижался к её шее губами. — Всё же не выспалась?       Аки не могла отпрянуть от него, однако отвернула лицо и зажмурилась. А я ощутил, как ей противно и чудовищно страшно. — А, обиделась за вчерашнее? Прости, я был пьян, и поэтому так быстро. Обычно я могу сдерживаться ради дамы.       Он неумело скрывал улыбку, продолжая обмениваться взглядами с коллегами: похоже, они знали, что вчера произошло, и это практически доводило меня до исступления. Выходит, в том доме Акинэ теперь предмет для насмешек и унижения.       Чёрт! Ещё немного, и она сломается… — Меня сейчас заботит лишь то, что мы идём на смерть, — стараясь говорить жестко, ответила она, всё же сбросив руку Риотто и сделав от него два шага в сторону. — Ято не отдаст… — Замолкни! — достав клинок из ножен, что висели у него за спиной, шинки Валаама приставил лезвие к животу Аки. — У нас всё получится, потому что ты будешь стараться. Да ведь? Ведь если нет — я вспорю тебя, как свинью. И глазом не моргну!       Когда до храма оставалось метров сто, незваные гости совсем притихли, начали озираться, заглядывать в окна моего дома. Переговаривались знаками и жестами, однако я понял команду Риотто: первыми заходят они с Аки, а следом — защита. Ещё он что-то шепнул моей любимой прямо у дверей, но, разумеется, я не слышал, что именно. А после, зайдя внутрь, все шестеро скрылись во тьме коридора и более не появлялись.       Я ждал. По идее, сейчас они увидят, что нас дома нет, решат, что мы с Юки отправились на работу пораньше или… остались ночевать в друзей, и уберутся восвояси. Но начало происходить что-то странное. Спустя минут пять из приоткрывшихся дверей дома вышли лишь четверо Богов, а точнее, появился ещё и Риотто, но он почти сразу вернулся. Только дал своим бойцам приказ не заходить внутрь, пока он лично их не позовёт.       Я теперь был совсем близко и слышал каждое его слово, тем более что сейчас шинки Бога Алчности не осторожничал и говорил в полный голос.       Меня обеспокоило его поведение. Зачем отправлять охрану на улицу и оставаться в моём доме? Он ищет там что-то ценное и хочет присвоить это лишь себе одному? Или…       Новая волна жгучего страха Акинэ накрыла меня одновременно с озарением. Я понял, что может произойти, а точнее… скорее всего, произойдёт, если я вовремя не вмешаюсь, но вот четверо вооруженных наёмников на входе сильно мешали. Если начну драться с ними — Риотто услышит, и все они переместятся в укрытие. И я опять-таки тем самым подставлю Акинэ. Нужно действовать иначе. Но быстро, очень быстро!       И тут я вспомнил, что Юкинэ никогда не закрывает окно в своей комнате перед уходом: я постоянно его ругаю, но это как об стенку горох! Однако сейчас его привычка могла сыграть мне на руку. Если, конечно, малец вновь пропустил мои просьбы мимо ушей.       Двигаясь тихо и максимально незаметно, я спрыгнул с дерева за домом, как раз возле окна Юки и… Бинго! Оно и вправду было открыто, а значит — у меня была возможность незаметно попасть в дом. Вот только я чуть всё не провалил, потому что висок полоснуло болью, и я невольно охнул, подвергая себя опасности обнаружения.       Хорошо, что утренний Токио довольно шумный: машины, разговоры людей, доносящаяся со всех сторон реклама… Стоявшие за углом Боги не услышали меня и продолжали о чём-то переговариваться. А я тем самым незаметно пробрался в дом.       Внутри было тихо. Не знаю правда, чего я ожидал: наверно, криков, звуков борьбы. Но…пока что единственное, что я мог различить — какие-то еле заметные шорохи, доносившиеся из гостиной.       Стараясь не издавать и звука, ступая медленно и осторожно, я вышел в коридор и двинулся туда. Шуршание стало более различимым, и я немного ускорился.       Когда я достиг цели, картина, представшая перед глазами, на несколько секунд ошарашила: Акинэ лежала на диване и почти не подавала признаков жизни — лишь открытые глаза говорили о том, что она ещё в сознании. Из её виска по лицу текла кровь, губа была рассечена, а волосы выглядели так, будто их хотели вырвать.       Но самое жуткое было то, что на ногах любимой сидел Риотто: уже стянув её джинсы до половины бедра, он был крайне разгорячён! И не заметил меня: был слишком увлечён своим мерзким занятием, что, впрочем, было мне на руку.       Ну что же! Пришёл час расплаты! — Руки от неё убери, ублюдок! — гаркнул я, замахнувшись и ударив его так сильно, что шинки Бога Алчности слетел с дивана и, несколько раз перекатившись по полу, стукнулся об угол шкафа.       Но мне этого было мало.       Кажется, вся нестерпимая, неутолимая и необузданная ярость, что сидела во мне почти два года, вышла наружу. Я набросился на Риотто, практически не понимая, что делаю: перед глазами была пелена, и единственное, что осознавал — я хотел сделать ему так больно, чтобы он больше никогда не смог встать. Хотел выбить из его башки все мысли, раздавить его, растерзать, искалечить каждую ненавистную мне черту его лица. И, о чудо, я мог себе это позволить! Наконец, ни преград, ни ограничений! Разве что стоит действовать потише — если охранники за дверью почуят неладное, войдут, даже несмотря на приказ. Поэтому я бил Риотто только руками, но и этого мне было достаточно.       Я наслаждался болью в стёсанных костяшках, упивался каждым своим движением. А когда казалось, что нужно остановиться, что я сделал достаточно — представлял, как Риотто насиловал Акинэ, как она наверняка умоляла его прекратить, как плакала… И тогда удары становились лишь яростнее, точнее, мощнее.       Один за одним. Не переставая. Я двигался, почти как робот, пока в конце концов кровь не начала так сильно заливать лицо этого мудака, что дотрагиваться до него стало противно.       И лишь тогда я отстранился.       А ещё чуть охладевший разум подсказал, что я нужен Аки. Сейчас нужен, как никогда.       Поднявшись с колен и вмиг приодев разделявшее нас расстояние, я присел рядом с ней, пытаясь понять, действительно ли любимая в сознании: взгляд был рассеянный, я бы даже сказал стеклянный. — Аки. Ты видишь меня? — положив руку ей на щёку, я ощутил жар и влагу от выступившего на коже пота. — Это я.       С усилием всматриваясь в моё лицо и будто бы только сейчас увидев меня, она, еле разлепляя губы, прошептала: — Ято… Ты пришёл.       Любимая была без сил и, кажется, не понимала, что произошло. — Конечно, пришёл! Я же обещал, что буду всеми силами тебя защищать. Помнишь? — я говорил тихо и спокойно, причём делал это без особых усилий: вся злость наконец вышла, и теперь мне стало… легче. — Угу, — она едва кивнула, не сводя с меня глаз. — Я тоже… старалась. Ты сказал… не давай им… обижать. Я… дала отпор… только не вышло. Прости…       Её речь была скомканной, спутанной. Каждое слово давалось с трудом, но я прекрасно понял, что Аки имела в виду.       Вчера, когда мы прощались, я действительно сказал ей, что она не вещь. И не обязана терпеть боль, обиды и унижения. Я напомнил ей, что она живая, а значит, должна сопротивляться! Должна напомнить всем остальным, что у неё есть чувства. Она не стакан и не кровать — эти сравнения на пристани были неуместны! Акинэ — священное орудие, человеческая душа!       Только тогда показалось, мои слова она пропустила мимо ушей или просто была не способна их усвоить. А оказалось — нет.       И я улыбнулся этому. — Нет, ты всё сделала отлично! Ты умничка! — убрав несколько слипшихся прядей с её виска, я заметил, что кровь не остановилась. — Погоди секунду.       Сбегав на кухню (при этом наступив на Риотто по пути туда и обратно), я вернулся со стаканом воды и чистым полотенцем. — Будет немножко больно, — прислонив ткань к ране, я поморщился, ожидая жжения, переходящего от Аки, но ничего не почувствовал — похоже, страх и адреналин до сих пор наполняли её… или же сознание потихоньку отключалось. — И вот, попей немного. Должно стать легче.       Я прислонил стакан к её губам и дождался, пока любимая сделает несколько глотков. Теперь её взгляд и вправду стал более осознанным, а бледность с лица стала уходить. — Где Юкинэ? — облизывая влажные губы, спросила она, оглянув гостиную. — В безопасности. Не волнуйся, — свободным краем полотенца я вытер часть крови с её лица и волос. — Он догадался… — Аки еле заметно кивнула на лежавшего неподалёку Риотто. — Не знаю… что теперь делать. Мне страшно…       Она вновь оглянула гостиную, будто боялась, что из-за угла или барной стойки на неё вот-вот нападут слуги Валаама. — Чщщщ, что-нибудь придумаем, — выдохнул я, хотя и сам понятия не имел, как теперь поступить. — Привстань чуть-чуть, я тебя одену. — Хорошо, — она приподняла бёдра, а когда я застегнул на её талии пуговицу джинсов, села, немного на меня облокачиваясь. — Что нам делать? — заламывая пальцы, Аки продолжала блуждать взглядом по окнам и стенам. — Может, взять Риотто в заложники? — Ты ведь знаешь — для Валаама ничья жизнь, кроме своей, разумеется, значения не имеет, — покачав головой, я взглянул на шинки Бога Алчности. — Поняв, что мы сделали, он, скорее всего, убьёт тебя ошейником. И возьмёт себе другое орудие. Заместо этого хмыря. Вот и всё.       Сглотнув, я ощущал, как паника всё нарастает и нарастает. Но нельзя показывать её — Аки и так нелегко. — Но мы ведь можем попробовать! — любимая теперь смотрела мне в глаза. — Вдруг Валаам соврал о том, что может убить меня, находясь далеко. До этого, когда он наказывал меня, всегда был чуть ли не на расстоянии вытянутой руки! Он может лгать! — А если ты погибнешь? — губы будто свело от этих слов. — И пусть! — Акинэ хоть и говорила тихо — эти слова произнесла с истерикой и свистом в голосе. — Ято, я устала! Я смертельно устала от этой жизни! И если из неё можно уйти только таким способом — пусть! — Не говори так! — рыкнул я, но, осознав, что был немного груб, сделал глубокий вдох. — Мы справимся! Ты будешь жить, слышишь меня? Мы что-нибудь придумаем!       В голове был кавардак. Я прекрасно осознавал, что от нынешнего решения многое зависит, и собирался хоть немного… собраться с мыслями. Но вот входная дверь приоткрылась, и из коридора донёсся голос одного из наёмников. — Эй, Риотто. Порядок?       Мы с Аки синхронно перевели взгляд на шинки Бога Алчности, до сих пор лежавшего без сознания в нескольких метрах от нас. Говорить он явно не мог, а значит, охрана, не получив ответа, уже через пару-тройку секунд будет здесь.       Уходить мне нет смысла: даже если улизну и они меня не увидят, как только Риотто очухается — всё расскажет. А если заберу и Акинэ… даже думать не хочу о том, как долго он способен её мучить, даже будучи далеко. А после — убьёт. Уж что-что, а это он может, особенно увидев лицо своего шинки и узнав, что Акинэ теперь на стороне врага.       В живых он её точно не оставит. Она слишком много знает.       А значит… мы влипли! _____________       От автора:       Здравствуйте, дорогие читатели. Знаю, эта глава выходила очень долго. Простите! Но месяц выдался непростой… и приходилось расставлять приоритеты.       Я очень надеюсь, что ваше ожидание компенсировалось крутыми событиями, описанными в этой главе. Я так вообще в восторге от некоторых из них) И Ято… о-о-о — здесь он неимоверно крут и сексуален. Согласны?       Осталось совсем чуть-чуть до финала, наши герои на финишной прямой, и мне тяжело… Не важно, что будет в конце, даже если хэппи энд — сам факт прощания с трёхлетней работой даётся крайне нелегко. Я чувствую и почти что слышу, как эпилог приближается шаг за шагом… Поэтому очень прошу вашей поддержки! Не подумайте, что ругаю или конючу, но к прошлой главе было очень мало отзывов, и это немного… опустошило. Мне начало казаться, что, помимо моей команды, до финала дошли единицы читателей. Началось самокопание, поиски недостатков и прочие прелести пониженной самооценки))) Поэтому, правда, просто по-дружески, не пожалейте хотя бы пару словечек, чтобы я знала, что вы здесь! Этого мне будет вполне достаточно!       До скорых встреч! P.S. 33 глава выйдет не очень скоро, потому что мой золотой и дорогой редактор, Дима, приезжает ко мне в гости из Хабаровска и пробудет в моих краях до конца июля. То есть он проверять, а я писать толком не сможем. Но… обещаем поделиться фоточками))) А я буду, в свою очередь, стараться урывать хотя бы небольшие кусочки времени и печатать… почти что финал. P.P.S. Кто ненавидит Риотто даже больше Эми и Валаама? Тянем лапки вверх! (я с вами, если что)