Назад в никуда 3. Сломанные крылья

8 мая, 2030 год — Уверена, что не хочешь пойти со мной? Я… у меня сердце кровью обливается от осознания, что я тебя сейчас отпущу.       Мы с Ято стояли в парке на окраине Токио: он только что перенёс меня сюда с Такамагахары, чтобы я, не заходя на балл, смогла отправиться в дом братства. Конечно, было бы здорово, перемести он меня прямо к воротам коттеджа, ведь преодолевать порядка двадцати километров мне сейчас не в радость. Но любимый не знал, что дом Валаама в соседнем городке, Матиде, и лучше бы ему и дальше оставаться в неведении. Для его же безопасности. Поэтому я попросила перенести меня сюда — для конспирации. — Нет, иди за Юкинэ. Всё в порядке, — я почти почувствовала, как моя ложь кольнула Ято, но он не подал вида. — Да, мне и вправду не по себе, что он всё ещё на балу, — подняв руки и взяв меня за плечи, он с заботой и сопереживанием во взгляде посмотрел мне в глаза. — Не будь всё так — я бы никогда тебя не оставил. Клянусь! Но…       Покачав головой, Ято будто и сам не верил в то, что собирается сделать. — Ну, ты чего — это же не навсегда, — я пыталась быть позитивной ради него. — Скоро увидимся. Главное — я теперь знаю, что мы… вместе. Правда же?       Уровень тревоги вновь резко взлетел до невероятно высокой отметки: мы с Ято говорили о том, чтобы я вернулась домой, в семью, но про возобновление отношений речи не было. Да, он признался, что я — его единственная, и что он до сих пор меня любит и не отступится, но… Вдруг на самом деле он не хочет больше быть моим мужчиной? Вдруг он испытывает ко мне самые светлые и сильные чувства, но лишь как к орудию? Как к части своей семьи? Как к Юкинэ? — Вместе! — на выдохе произнёс он с теплотой. — А у тебя есть… сомнения?       Теперь и он напрягся. Похоже, я заразила его своей неуверенностью. — Просто мне страшно, Ято!       И вновь слёзы! Когда же они закончатся? — Я… боюсь, что ты больше не захочешь быть моим, что те прекрасные слова, сказанные мне… Что они не относились ко мне как к девушке, — я захлёбывалась в словах, путалась в них, толком не понимала, к чему клоню, и уже не помнила, с чего начала — в голове была каша. — Я в ужасе от мысли, что… ты любишь меня, но не так, как раньше. Я… — Эй! Тихо. Ти-ихо! Ты чего? — улыбнувшись, Ято сначала поцеловал меня в нос, а после большими пальцами вытер каждую слезинку, оставшуюся на моих щеках. — Маленькая моя, это всё глупости. Твои страхи… поверь — они беспочвенны. Я люблю тебя, как и прежде, а может… и чуточку сильнее?       Чуть склонив голову, он, похоже, ждал, что и я улыбнусь, но я будто потеряла способность к этому действию. Не могла. Искренне — так точно. — Спасибо, — лишь смогла выдавить я, одновременно испытывая облегчение и насыщаясь уже новым страхом. — Только теперь думаю о том, что… второго расставания с тобой я не переживу. Что ждёт впереди — неизвестно, и я в ужасе, что мне придётся снова тебя потерять. Понимаешь?       Наверно, не случись того, что произошло сегодня на пристани — такие мысли бы меня не посетили. Или, может, они бы и подкрались, но я сразу откинула бы их куда-то на задворки сознания, силясь убедить саму себя, что теперь всё будет хорошо. Но Риотто… словно вытравил из меня положительные эмоции, а всё плохое, что во мне когда-то было, заняло их место. Все переживания, страхи и волнения будто заполонили нутро и теперь разъедали меня, точно яд. Подкидывая всё новые и новые картины моего несчастливого и очень кратковременного будущего. — Этого не будет, — Ято вдруг стал очень серьёзным. — Я обещаю тебе. Я только твой. Навсегда… Или меньше, но исключительно если ты сама этого захочешь.       Прижав к себе, он поплотнее запахнул на мне свой же пиджак, а после, поцеловав в макушку, отстранился. — Прости, но мне нужно идти, — он уже сделал шаг в сторону, как вдруг снова повернулся. — Может всё-таки домой? Я мигом за Юки и сразу… — Нет, Ято. Меня правда Мичи ждёт, — я всё же приложила усилие и чуть приподняла уголки губ. — Я люблю тебя. До встречи!       В груди больно кольнуло: а вдруг мы больше не увидимся? Нас ждёт война, и предугадать её исход — невозможно. — И я люблю тебя, родная, — добавил Ято, явно убиваясь из-за своего решения: оставить меня и отправиться к Юки. — Будь осторожна. Не давай себя обидеть. Помни — ты не вещь! И можешь драться, слышишь?       Ухмыльнувшись, он теперь смотрел на меня с некоторой гордостью. — Уж что-что, а это у тебя отлично получается!

***

      Я села в такси. Не было сил идти пешком: боялась, что упаду где-нибудь по дороге и не захочу вставать. Так и останусь лежать до утра, пока меня не начнут искать.       Да и хотелось поскорее обнять Мичи… Как она там без меня? Наверняка не спит и ждёт, волнуется. Я нужна ей ровно настолько же, насколько и она нужна мне. Особенно сейчас.       Правда, таксист по пути чуть не развернулся и не взял другой заказ: забыл, что я салоне. Но… таковы уж смертные! Пришлось пару раз напомнить ему, куда я еду, и в итоге я всё же добралась до дома Валаама.       Слава всем Богам, в коттедже почти никого не было: из кухни доносились какие-то голоса, но это, скорее всего, те, кому не повезло остаться дежурить в этот вечер. Члены же братства, отправившиеся на бал, похоже, всё ещё наслаждались праздником, что не могло не радовать. Не хотела их видеть сегодня, да и показываться им в таком виде… тоже. — О, Кинха! Ты вернулась! — потирая сонные глазки, Мичи вскочила с кровати, на которой остались лежать карандаши и лист бумаги. — Я тебя так ждала, так ждала! Смотри, что сделала!       Подведя меня к постели, она вновь залезла на неё и, протянув руку, взяла тот самый листик, на котором, оказалось, было что-то нарисовано. — Это мы! — с гордостью объявила она, передавая мне свой шедевр. — Нравится?       В её глазах теперь не было и тени сна — лишь гордость за творение и желание получить похвалу. И я не заставила её долго ждать. — Вау! — я старалась, чтобы в моём голосе не было фальши: этот рисунок и впрямь немного поднял настроение, однако я была истощена, выжата, как лимон, и до сих пор не могла прийти в себя после случившегося. — Это так красиво! Ты точно сама рисовала?       Я сделала вид, что всерьёз над этим задумалась: крутила лист и так и эдак, как будто в моих руках была банкнота, которую я проверяла на фальшивость. — Это я! Честно-честно! — взяв за запястье, Мичи потянула меня к себе, усаживая на кровать. — Смотри: я нарисовала наш будущий дом. Не этот — другой. Когда-нибудь…       Девочка обернулась на дверь, убеждаясь, что та закрыта, однако всё равно понизила тон голоса, перейдя почти на шёпот. — Когда-нибудь мы убежим отсюда, и у нас будет свой дом. Красивый-красивый! И мы будем жить там — самые счастливые на свете! — она указала пальцем на нарисованную фигурку девушки с коричневыми по пояс волосами. — Это ты — собираешь в нашем саду овощи, чтобы приготовить покушать. А это я рядом с тобой, читаю сказку, чтобы тебе не было скучно.       На картинке и вправду, помимо меня, была нарисована сама Мичи — с книжкой в руках, в одежде почти всех цветов радуги: в синей футболке, жёлтой курточке, зелёной кепке и красных ботиночках. Конечно, рисунок был откровенно детский и не слишком умелый, однако я видела в нём не линии и штрихи карандаша, а душу, которую девочка вложила в этот лист бумаги. Она нарисовала не кого-то, а именно нас с ней, вдвоём! И этот рисунок показывал не настоящее время, а будущее, причём, возможно, очень далёкое. Однако в нём Мичи продолжала считать меня… родной. Ведь в углу рисунка неумелой детской рукой была выведена надпись: я и мама. — Это один из самых лучших подарков, что я когда-либо получала, — шепнула я, шмыгнув носом. — Это ведь тот сюрприз, о котором ты говорила? Значит, я могу оставить его себе? — Конечно! — малышка очень обрадовалась моей реакции и даже начала прыгать на кровати, как на батуте: такой большой прилив энергии она получила. — Ой, а что это с тобой?       Она наконец заметила, что я не совсем в том виде, в котором уходила. Странно, что этого не случилось раньше: разрез на платье, доходящий почти до пупка и открывающий моё бельё, прямо бросался в глаза. Наверно, она была так охвачена мыслями о рисунке и тем, как я на него отреагирую, что не замечала ничего вокруг.       Правда, лучше бы она вообще ничего не заметила. Ведь что мне ей ответить? Честность не выход! Да и даже если заменить слова и попытаться смягчить ситуацию — не хочу, чтобы она знала, что Риотто… меня обидел. Так ей будет ещё страшнее оставаться дома одной, пока я буду на задании, а я этого не хочу. — Представляешь, я такая растяпа! — пожав плечами, я вымученно улыбнулась. — Бежала к тебе и так задумалась, что споткнулась и упала!       Я еле смогла договорить: горло спёрло и лёгкие будто зачерствели, не давая сделать вдох. Я точно снова ощутила, как стою на полу пристани и как Риотто… — Ого! Очень больно? — девочка внимательно осмотрела мои стёсанные колени, а после оглядела и порванное платье. — Так жалко! Красивое было…       Она с сожалением потрогала серебристую ткань. — Ничего. Это ведь просто… вещь, — слово так и застыло на языке: ведь в недавнем разговоре с Ято я именно с вещью себя и сравнивала. — Да, конечно! Главное, что ты цела. А ранки… — Мичи задорно улыбнулась, а после махнула рукой, точно хотела показать, что всё это мелочи, — скоро пройдут! Сейчас я поколдую, и завтра уже ничего не будет. Смотри!       Наклонившись, она начала дуть на мои ссадины, а после, пальчиками выведя в воздухе странные витиеватые узоры, преисполненная долга, выпрямилась. — Готово! — она даже подбородок задрала от гордости. — Чувствуешь, как заживает?       Я сделала паузу, точно внимательно прислушивалась к собственному телу. — Да! Совсем не больно! Вот это и правда волшебство! — я не врала: мне действительно так показалось, хотя, скорее всего, мой организм сам начал заживлять раны. Жаль, только физические. — А пиджак чей? — резко меняя тему, спросила Мичи. — Кто-то из наших дал?       Ну что за любопытный ребёнок! Всё ей нужно знать. — Нет, друг, — улыбнувшись, я направилась в сторону ванной, чтобы избежать других ненужных вопросов и наконец-то смыть с себя сегодняшний день. — Малыш, я скоро, хорошо? Если хочешь — можешь ложиться, а я посижу немного в горячей воде. Не против? — Неа! — девочка снова зевнула: эйфория, заставившая забыть про сон, отступала. — Если вдруг усну — заранее спокойной ночи и…       Поднеся пальцы к губам, она поцеловала их, а после, будто бы отправив этот поцелуй мне, произнесла: — Я люблю тебя, мама.

***

      На коже начали появляться красноватые следы, а в некоторых местах и вовсе — царапины, но я не переставала тереть себя жёсткой мочалкой, силясь смыть ощущения прикосновений Риотто.       Пены в ванне уже было столько, что она начинала падать на пол, а я всё лила и лила на себя гель для душа, пока он не закончился. Мне казалось я ощущаю пьяное, прокуренное дыхание своего начальника и силилась перебить его ароматом лотоса, но… не выходило. Этот смрад будто засел в ноздрях и не собирался испаряться.       Я ощущала жуткий холод. Вода в ванной была до одури горячей: в тех местах, где кожа была погружена в её голубоватую толщу, она даже стала красной, однако внутри меня будто застыл кусок льда, который не собирался таять. Вызывая во мне жуткий озноб, который зарождался где-то в груди, и расходясь по тонким венам, нёсся к каждому участку тела.       Мне было страшно. Я не чувствовала себя в безопасности. Хотя, возможно, здесь, в закрытой ванной своей комнаты, мне и было легче, однако понимание того, что рано или поздно придётся выйти — ужасало. Что сегодня ночью Риотто будет спать буквально в соседней комнате, в прямой досягаемости… Это окончательно убивало всю храбрость, которую я по крупицам собирала, разговаривая с Ято меньше двух часов назад.       Конечно, я хотела быть сильной ради любимого. Очень хотела! Мечтала перестать считать себя вещью, бороться — как он и велел! Но только где найти силы… Рядом с Ято мне казалось — они есть, нужно лишь взять себя в руки. А теперь, находясь далеко от него, мне казалось — я не справлюсь…       Вода в ванной потихоньку остывала, а пена, что до этого пушистыми волнами обволакивала тело — начала лопаться, слегка щекоча кожу. Только мне не было приятно: отчего-то показалось, что это Риотто трогает меня своими пальцами, норовясь подобраться ближе к шее, чтобы схватить её и вновь подчинить меня себе.       Я будто вновь ощутила его внутри своего тела… — Нет, нет, нет… — тихо застонала я в кулак, надеясь, что Мичи меня не услышит. — Я не хочу. Не хочу это чувствовать. Пожалуйста…       Прижав колени к груди и обняв голени руками, я взглянула на потолок ванной комнаты, вновь стараясь представить, что кто-то смотрит на меня и слышит, как мне больно. Я уже так делала, когда узнала об измене Ято… и тогда я даже попросила Небеса о помощи. Не помню, правда, о чём, но… это и не важно. Даже если они не услышали моё прошлое желание — может, сейчас сработает?       Ведь моя бывшая подружка Эми не раз просила чего-то у Вселенной и Судьбы, а мы всё считали её чокнутой… Однако, отдать должное, она почти всегда получала, чего хотела. И Ято тому доказательство…       Так почему бы и мне не попробовать? — Не знаю, возможно это глупо, — произнесла я вслух, при этом совершенно не чувствуя дискомфорта — наоборот, стало теплее от мысли, что меня слушают, — но я всё же попробую кое о чем попросить, ладно?       Слёзы в который раз за день потекли по щекам, но я уже не обращала на них внимания. — Не стану умолять о том, чтобы случилось чудо и я, наконец, попрощалась с Валаамом, этим домом и чёртовым ошейником. Ведь звучит это совсем неправдоподобно, согласитесь, — всхлипнув, а после истерично усмехнувшись, я на миг закрыла глаза, пытаясь представить лик той неведанной силы, которая, будучи в человеческом обличье, сейчас взирает на меня откуда-то свысока. — Знаю, всё происходящее со мной — расплата за грехи, поэтому просить избавить от неё — в какой-то степени эгоизм. Я заслужила всё это. Вот только…       Губы задрожали, а в горле пересохло, но, откашлявшись, я всё же продолжила — так же тихо, чтобы Мичи не услышала. — Можно мне попросить… Дайте, пожалуйста, сил, чтобы преодолеть всё это. Хоть немного. Умоляю! — опустив голову, я заплакала ещё сильнее: слёзы потекли горячими ручьями, тело затрясло, а лёгкие начали прерывисто сокращаться, отчего дыхание стало рваным и громким. — Я пыталась сделать так, чтобы было… легче. Пыталась искать правильный путь, считая, что если найду его — всё закончится и я смогу жить… жить, а не существовать! Но а в итоге что?       Снова посмотрев на невидимого слушателя, я пожала плечами. — Похоже, никакого пути у меня и вовсе нет. Я будто хожу по какой-то пустоши, силясь сквозь пыль и туман разглядеть тот самый оазис, но… всё бесполезно. Я обречена скитаться, однако… Если меня кто-то слышит — помогите! Дайте прожить ещё хотя бы чуть-чуть!       Перед глазами всплыли лица Ято, Юкинэ и Мичи, а ещё моих друзей, родителей и тех, кто мне дорог. Тех, чьи жизни для меня намного важнее собственной и чьё благополучие я сейчас ставила на первое место. — Я должна защитить тех, кого люблю! Дайте мне эту возможность, пожалуйста! Дайте силы исправить свои ошибки! — я поняла, что начала говорить довольно громко, но кажется, Мичи уже крепко спала и не слышала моего голоса. — Умоляю! О большем и не прошу.

***

      Ночью я так и не смогла уснуть. Когда вокруг тишина и темнота — мысли становятся намного ярче. Я буквально слышала их… и видела картины того, чего не хотела бы видеть. Всю чёртову ночь.       Даже прижавшаяся ко мне и сладко посапывающая Мичи не утешала. С ней мне несомненно было легче: я хотя бы не ощущала одиночества, но… Она не могла помочь преодолеть чувство ничтожности и… отвращения к самой себе, собственному телу.       Ещё вечером, перед тем, как идти в постель, я почувствовала эти перемены. Глядя в зеркало я видела не Акинэ или… Кинху, а сломанную игрушку, которую запятнали настолько, что вовек не очиститься. Я всё равно будто ощущала касания своего насильника, чувствовала его дыхание, слышала его слова… И не понимала, как от этого избавиться.       Неужели мне всю жизнь придётся жить с этим? С ненавистью к самой себе? Хотя… такими темпами — мне недолго осталось, поэтому… можно и потерпеть.       Только бы справиться и не сдаться раньше времени.       Когда экран смартфона показал около четырёх утра, я больше не смогла лежать в постели: эти несколько часов самокопания были невыносимыми, и более я не хотела думать о том, что произошло вчера. Конечно, скорее всего, это невозможно, но… я решила попробовать хоть как-то отвлечься. Мало ли, вдруг получится?       Поэтому аккуратно поднявшись и хорошенько умывшись прохладной водой, я прокралась в столовую, в которой ещё никого не было и, стащив из холодильника несколько холодных сэндвичей и сделав кофе, вернулась в комнату. Есть, правда, не хотелось, но я почти заставила себя: впереди мог ждать очень тяжёлый день, а мне необходима была энергия. Будто я машина, а это — топливо. Всё просто.       А когда на тарелке остались лишь крошки, а в кружке — тёмно-коричневый осадок от кофейных зёрен, я принялась готовиться к сегодняшнему дню. Не походу в храм Ято и миссии, о которой узнала вчера вечером, а к обещанной прогулке с Мичи: перед отправлением на бал я сказала малышке, что сегодня мы сможем пройтись по торговому центру и что я куплю ей подарок.       Надеюсь, это и вправду случится. Я так сильно люблю это девочку, а времени у меня так мало, что каждая минута рядом с ней — на вес золота! Ведь буквально через три недели я отведу её к Кофуку, чтобы оставить там. Навсегда…       Да и у подарка, который я обещала, важная миссия. Я хочу купить что-то особенное, что будет напоминать Мичи обо мне ещё долгие годы. Я мечтаю, что, смотря на эту вещь, она будет знать, что я любила её — свою дочь. Что оставила её лишь потому, что меня вынудили!       Ох, надеюсь, Мичи поймёт, что я думала лишь о её безопасности и всей душой хотела для неё лучшей жизни. И спустя годы не будет ненавидеть меня, как в том сне.

***

      Стоило догладить футболку Мичи, как в коридоре раздались приглушенные разговоры. Риотто и остальные члены братства, задействованные в сегодняшней операции, начали выходить из своих комнат, готовясь к заданию. Что ж, мне тоже это предстояло, причём совсем скоро. Только как… подойти к двери? Как повернуть ручку, сделать шаг и взглянуть в глаза тому, кто меня запятнал? Кто унизил и оскорбил? Кто отнял то, что было так дорого?       Но и стоять здесь вечно тоже не выход. Ещё пара минут, и они начнут ломиться в комнату, разбудят мою малютку, испугают её… Лучше уж я сама. Только нужно написать записку, чтобы Мичи знала: я вернусь и мы обязательно пойдём гулять, как и планировали.       Поэтому тихо-тихо выдвинув ящик стола и достав бумагу с первым попавшимся карандашом, я села в кресло и написала девочке, что вернусь, как только смогу. Попросила прощения, что не разбудила её, но объяснила это тем, что она слишком сладко спала, а я ушла очень уж рано. А ещё чуть ниже добавила, что всем сердцем люблю её и уже скучаю.       Уходить и вправду было очень сложно. Не знаю почему… Меня тянуло назад: лечь в кровать, обнять любимую дочь и лежать так долго-долго, пока она не проснётся и, потерев сонные глазки, не скажет: «Доброго утра, мамочка». Может где-то в глубине души мне казалось, что сегодняшний день не закончится для меня ничем хорошим? Поэтому интуиция бушевала? Наверно, да… Ведь пусть я и предупредила Ято — что угодно могло пойти не так. И это пугало. — Привет, — тихо буркнула я, выйдя в коридор и прикрыв за собой дверь комнаты. — Я готова.       Я старалась толком ни на кого не смотреть, но не могла не заметить, что члены братства как-то странно затихли при моём появлении и начали посмеиваться. — Надеюсь, тебе хорошо спалось, Кинха? — ангельским голосом спросил Риотто явно с сарказмом. — Сегодня важный день! — Пошли уже, — буркнула я, уходя вперёд, мечтая поскорее выбраться на свежий воздух. — Быстрее начнём — быстрее закончим.       Мне снова хотелось плакать. От одного лишь его голоса. Я надеялась, что за вечер и ночь все слёзы вышли и внутри меня ничего не осталось. Но была неправа. Где-то в глубинах души вновь зарождалась буря, которая была началом очередной истерики. А я не хотела показывать кому-либо свою боль… по крайней мере кому-то из этого дома.       И поэтому выходя на улицу и делая глубокий вдох, я всеми силами пыталась унять эмоции. Нужно держаться. Я же сегодня машина. Просто машина. — Напоминаю план: клинок у меня, но я не применяю его, пока Кинха вещает речь, к которой, несомненно, подготовилась. Да, золотце? — Риотто явно копировал манеру общения своего хозяина: одновременно лестную, но в тот же момент… пугающую. — Разумеется, — тихо подтвердила я, кивнув. — И вы тоже пока что держите шинки при себе, — начальник осмотрел орудия, которые наши сопровождающие призвали ещё в доме. — Вы должны ждать от меня прямого приказа о нападении, это ясно? Юкинэ нужен нам живым! — Да, но, — вдруг начал Керо. — Что но? Что опять? — Риотто явно бесился: похоже, как раз-таки он, после выпитого вчера, чувствовал себя не очень хорошо и хотел поскорее разделаться с заданием и вернуться в постель. — Уже три раза всё обговорили! Или вы такие остолопы… — А Ято? — небрежно продолжил один из членов братства. — Его тоже в живых оставить?       Похоже, они не слишком-то верили, что Юки согласиться пойти с нами, а его хозяин так просто это допустит. — Нет, — голос шинки Бога Алчности был пропитан ядом. — Этот пусть сдохнет в муках! Только будьте осторожны: он не так прост, поэтому бейте издалека. В ближнем бою вам с ним не справиться.       Риотто посмотрел на меня и какое-то время молчал, словно изучал моё лицо и пытался понять, какие эмоции я испытываю. — Ты ведь не против? — спросил он буднично, словно мы обговаривали, какую пиццу заказать на обед. — Думаю, тебе будет легче, если этого придурка не станет. Тем более…       Он приблизился и, дотронувшись до моих волос, медленно провёл пальцами по одному из локонов. — Тем более теперь, когда у тебя есть я, — шепнул он, явно давая понять, что наша с ним вчерашняя встреча была не последней.

***

— Шагай быстрее! — толкнув меня, Риотто, кажется окончательно распрощался с последними крупицами самообладания. — Или думаешь, если мы придём попозже, они успеют свалить?       Лесть, которая лилась из его уст ещё пару минут назад, видимо, иссякла: пока мы шли к храму Ято, наёмники всё задавали и задавали вопросы касательно того, что им делать в той или иной ситуации, чем бесили нашего начальника.       Однако свою злость он срывал не на них, а на мне. Хотя, это неудивительно. — Думает, дорогой Яточка её защитит, — просюсюкал Такаши, складывая руки и точно моля кого-то о пощаде. — Спаси, помоги, Ято! Они меня обижают!       Все засмеялись, а я всё пыталась держаться, чтобы прямо сейчас не потерять себя. Было два варианта развития событий: или я не выдержу наплыва эмоций и разревусь тут на радость этим ублюдкам, или же вырву у Риотто клинок и перебью их, точно мух. И тот и другой вариант — провальные, поэтому приходилось быть где-то на грани: держать в узде и злость, и отчаяние. — Что молчишь? — приблизив губы к моей шее и лизнув кожу, Риотто оставался рядом, опаляя меня мерзким, похмельным дыханием. — Всё же не выспалась?       Чёрт, до чего же противно и страшно! Но я не могу уйти. Поэтому отвернувшись и пытаясь вдыхать чистый, пропитанный цветочными ароматами воздух, я повторяла, как мантру, что мне нужно потерпеть. Ещё немного!       Скоро я вернусь домой, к Мичи… Она к тому моменту уже как раз проснётся. Я надену на девочку её любимую синюю футболку и джинсы, которые погладила утром, помогу застегнуть босоножки и курточку, а после сумею хотя бы на несколько часов почувствовать себя… пусть не счастливой, но радостной. Возможно, я даже искренне улыбнусь. Надо только потерпеть! — А, обиделась за вчерашнее? — Риотто скривил губы и наморщил лоб, точно эта информация его удивляла. — Прости, я был пьян, и поэтому так быстро. Обычно я могу сдерживаться ради дамы.       Он надул губы: так делают, когда всеми силами пытаются скрыть улыбку, которая так и рвётся наружу. А ещё переглядывался с Керой, Такаши, Хидеки и Шином… И я совершенно точно понимала, что это значит. — Меня сейчас заботит лишь то, что мы идём на смерть, — сглотнув, бросила я, пытаясь не думать, в каких подробностях Риотто расписывал, как он меня насиловал. — Ято не отдаст… — Замолкни! — достав артефактный клинок из-за спины, шинки Бога Алчности приставил его к моему животу: стало больно, но он лишь поцарапал кожу. — У нас всё получится, потому что ты будешь стараться. Да ведь? А если нет — я вспорю тебя, как свинью. И глазом не моргну!       По его глазам было видно — Риотто не юлит и не пытается меня напугать. В своих словах он серьёзен: похоже, я для него как красная тряпка для быка, хотя тогда возникает другой вопрос… Зачем? Зачем он… сделал это вчера? Если я так ему противна, если он ненавидит всё, что со мною связано — ему бы держаться от меня подальше!       Или это… было очередное развлечение? Попытка показать мне моё место?       Но времени раздумывать об этом не оставалось: мы подошли к храму довольно близко, и Риотто жестами дал понять, чтобы мы замолчали и не издавали ни звука. А дальше, опять-таки на пальцах, показал, что сначала в дом заходим мы с ним, а потом — наша охрана.       Сердце гулко стучало где-то в горле. Вдруг Ято не послушал меня и решил драться с воинами Валаама? Что если они ранят его или убьют? А что будет с Юкинэ, если его заберут? Ведь, скорее всего, чтобы выбить из него верность к прошлому хозяину, мальчика станут пытать! Наверно, поэтому это задание было поручено за три недели до захвата Небес: чтобы у Валаама было время сломать ещё одно орудие. — Если будешь хорошей девочкой и всё сделаешь правильно — я не буду трогать тебя сегодня, — прошептал Риотто мне на ухо почти у самой двери. — Разве что чуть-чуть и о-очень нежно!       После этого он улыбнулся почти что ангельской улыбкой и, пропустив меня вперёд, следом прошёл в тёмный коридор моего бывшего дома. Как и остальные пришедшие с нами члены братства. — Будьте на чеку, — одними губами произнёс он неслышно, обращаясь, скорее, к наёмникам, чем ко мне. — Вперёд!       Первой комнатой, в которую мы заглянули, была гостиная: здесь всё лежало на своих местах, телевизор был выключен, а на диване не спал по обыкновению задремавший за ночным сериалом Юкинэ. Уже хорошо!       Дальше по коридору — ванная, но и там было темно и пусто, впрочем как и в дальней части коридора, а также маленькой комнатке, принадлежавшей Юки. Оставалась большая спальня, в которую все следовали с особой опаской: дверь была закрыта, а значит, незаметно пробраться в помещение и убить ещё спящего хозяина храма не получится. Поэтому дверь буквально выбили, дабы застать его врасплох, но… внутри никого не было.       На всякий случай, включив свет, Риотто посмотрел под кроватью и даже заглянул в шкаф, однако его поиски оказались безрезультатными, что не могло не радовать. — Интересно… — буркнул он со злостью, пулей промчавшись мимо, при это сильно задев моё плечо своим.       Я не знала, что он собирается делать, да и мне было плевать: любимый последовал моему совету и спрятался, а значит, ему и Юкинэ ничего не грозит.       Прямо как камень с души упал! — Ничего не хочешь сказать? — спросил мой начальник, когда я и остальные члены братства вернулись в гостиную: здесь было намного светлее, потому что начавшееся зарево проникало именно в эти окна. — Нам не повезло, видимо, они на работе или остались у друзей, — я силилась говорить бездушно или даже с грустью, но внутри кипела радость, которая вызывала предательскую улыбку. — Правда? — почесывая подбородок, Риотто смотрел на меня так пристально, будто хотел увидеть насквозь. — А пока ты здесь жила такое часто случалось? — Постоянно! — не моргнув и глазом соврала я. — Думаю, мы можем попробовать наведаться сюда завтра или через пару дней. Когда-нибудь да застанем их!       Пожав плечами, я уже направилась в сторону выхода, как услышала приказ Риотто: он велел мне остаться, а прочим членам братства, наоборот, пока что покинуть храм — до тех пор, пока он лично их не позовёт. И, кажется, я знала, зачем он это сделал. — Ты ему рассказала? Ято? — спросил он, как только дверь за остальными приспешниками Валаама захлопнулась. — Говори! — Когда я должна была это сделать? — спросила я надменно. — Я вернулась домой сразу…       Я сглотнула, ненамеренно взяв небольшую паузу. — … Сразу, как мы попрощались вчера вечером, — договорила я на выдохе. — Или считаешь, я немедленно побежала с докладом к бывшему, да ещё и в том виде, в котором ты меня оставил?       Я старалась, чтобы мои слова звучали логично и даже эмоции теперь подбирала правильные: недоумение на моём лице было совершенно натуральным и должно было обмануть начальника. Однако он был не так прост. — То есть, по-твоему, бывший хозяин и правда на работе? — медленно проговорил он, делая долгие паузы между словами. — Думаю, да, — подтвердила я, надеясь, что наконец убедила начальника в своём незнании ситуации. — И Эми он, видимо, тоже с собой взял, так? — спросил он будто бы ненароком. — Ведь иначе она бы встретила нас, угостила чаем по старой памяти… А тут пошла вдруг на Небеса работать! Экая умница!       Риотто явно говорил с сарказмом, давая понять, что моим словам он не верит. Но я и сдаваться не собиралась. — А я за их передвижениями не слежу. Мне это не интересно! — теперь я имитировала злость, или даже ярость. — И, будь любезен, больше эту мразь при мне не упоминай. Слышать тошно!       Отвернувшись, я вновь порывалась уйти: мол, его слова так сильно меня задели, что я обиделась. Однако начальник опять приказал остановиться и вернуться в гостиную. — А ты хороша, — поджав губы, он утвердительно кивнул. — Нет, правда! Но ты не учла, дорогая моя: как только я вернулся в эту комнату — первым делом проверил холодильник. И, о чудо, он пуст! Видимо, вся твоя бывшая семейка питается воздухом! А ещё в шкафу, который я тоже открыл, настоящий бедлам… Хотя, конечно же — Эми просто никудышная хозяйка! В этом объяснение! И моя находка совершенно не значит, что из этого самого шкафа кто-то второпях доставал нужные вещи, чтобы поскорее свалить!       Под конец фразы голос Риотто стал громче и грубее. А ещё, резко подскочив, он схватил меня за шею, прижав к стене и подняв так высоко, что я еле доставала до пола кончиками пальцев. — Ещё раз спрашиваю. Ты его предупредила? — теперь он кричал на меня, с каждой секундой всё сильнее сжимая пальцы. — Нет, — хрипела я, пытаясь освободиться. — Мы же команда. Я не буду тебе врать!       Не знаю, услышал он мои последние слова или отпустил, потому как понял, что я вот-вот и потеряю сознание, однако я наконец смогла сделать глубокий вдох. Сердце начало замедлять свой темп, кровь отлила от лица, по рукам и ногам пошла рябь, а в ушах появился неприятный гул, хотя я не обращала на него внимание — слезящимися глазами смотрела за тем, что делает мой начальник. — Знаешь, я почему-то уверен, что если мы вернёмся сюда вечером… Или завтра, или через неделю — всё равно никого не застанем. На мебели появится пыль, цветы на окнах — завянут… — он провёл пальцем по барной стойке, точно наслаждаясь гладкостью столешницы. — И у меня невольно возникает вопрос: неужели этот урод тебе так важен даже после того, как вытер об тебя ноги? И ты готова предать господина, который так много дал тебе, ради… изменщика?       Покачав головой и даже поцокав языком, Риотто продолжал обследовать барную стойку, пока наконец его пальцы не коснулись подставки для ножей. — Хотя я, возможно, не до конца разбираюсь в женской натуре. И в твоих желаниях в частности, — медленно вынув один из ножей, он начал двигаться ко мне: плавно и уверенно. — Возможно, тебе нравится такое отношение! Когда тобой пользуются, когда пренебрегают и ни во что не ставят. И именно поэтому ты не пыталась сбежать от Валаама.       Подняв брови, он будто всерьёз интересовался этой темой, причём вновь надев на себя маску дружественности и понимания. — Боль — твой фетиш*, признайся! Ты от этого кайфуешь… — теперь между нами оставалось не больше метра, и Риотто понизил тон голоса: вот только он не шептал, а, скорее, шипел. — И знаешь что? Мне это по душе!       Я ожидала, что он поранит меня, нанеся удар холодным оружием, поэтому совершенно не смотрела за его второй рукой. Чем и поплатилась: схватив за волосы, Риотто сначала резко притянул меня к себе, а после так же резко откинул в сторону, отчего я упала на живот между диваном и журнальным столиком, при этом чудом не задев ни то, ни другое. Только вот боль от удара вышибла дух и кислород из лёгких, ненадолго меня дезориентировав. — Я всё расскажу Валааму, и тебе не поздоровится! — приблизившись, он поставил ногу мне на спину, не давая подняться. — Мы были с тобой добры, не обижали — и вот благодарность? — Да ладно? Если это доброта, то солнце сейчас погаснет! — пробормотала я с натугой, потому как все силы уходили на то, чтобы встать и не дать начальнику себя ранить: нож не мог причинить мне смертельного вреда, однако я обещала Ято, что не дам себя обидеть. Не дам причинять себе боль! И я сражалась… хоть и понимала, чем мне это грозит.       По-хорошему, нужно было сознаться во всём, наплести Риотто о том, что я жалею о случившемся и рассказала всё Ято лишь из-за любви к Юкинэ. А после попытаться договориться с ним о том, чтобы Валаам никогда не узнал об этом моём проступке: ведь иначе и Риотто нехило влетит — не зря он мой начальник. Мы могли бы придумать план, как-то выкрутиться, ведь наёмники, что стоят за дверью, не в курсе моей провинности и свидетельствовать против нас не станут.       Но… я не стала выбирать лёгкий путь. А выбрала правильный. — Солнце и вправду погаснет… фигурально выражаясь. Только не сейчас, а первого июня, — теперь уже сев на меня, Риотто взял со столика металлическую статуэтку денежной лягушки и со всей силы заехал мне по виску. — А ты должна быть благодарной, сука! Ты должна нам ноги лизать за то, что мы тебя не убили и не продали в какой-нибудь бордель. Хотя, ах да…       Перевернув на живот, он взял меня за челюсть, наслаждаясь своей безнаказанностью. — …Ты бы тогда, наоборот, обрадовалась! Совсем забыл про эту новую деталь, — приподняв меня и кинув на диван, Риотто приставил нож к моему лицу, а после коротким, но быстрым движением, рассёк губу, явно наслаждаясь зрелищем. — Тогда, может, и моя компания тебе вчера была приятна? А так плакала ты потому, что я был недостаточно грубым?       Боль от виска медленно растекалась по всему телу, постепенно лишая меня сил. Голова начала кружиться, появилась тошнота, а перед глазами будто встала пелена. Я пыталась и дальше сопротивляться, но руки стали такими тяжёлыми, что я еле-еле шевелила пальцами, а уж про то, чтобы дать нормальный отпор, и речи не могло идти. Я будто засыпала и теперь слышала слова Риотто откуда-то издалека, как через вату. — Тогда мы сейчас это исправим, — склонившись, чтобы прошептать это, Риотто почти лёг на меня, затруднив дыхание. — Будь паинькой… или не будь — мне всё равно! Я тебя и так и так трахну, так что лучше не вырывайся и не трать наше время.       Сняв с плеча ножны с мечом и откинув их в сторону, а после чуть отодвинувшись, Риотто начал расстёгивать мои джинсы. И я осознавала, что нужно сопротивляться, иначе он повторит то, что делал накануне, но… не могла. Видимо, та Высшая сила, которую я умоляла вчера, осталась глуха ко мне… или же просто не хотела помогать.       Наверно, в любой другой день я смогла бы противостоять ему, как и прочим врагам, коих я побеждала. Я бы не убила его, но, несомненно, обездвижила, а после, в случае необходимости, проделала тоже самое и с нашей охраной, которая наверняка попыталась бы помешать мне уйти. Но произошедшее вчера, бессонная ночь, треволнения за Ято, Юкинэ и Мичи, боязнь наступающей войны — всё это меня истощило. Я стала слабее. — Так-то лучше! — с животной похотью и блеском в глазах Риотто наблюдал, как из-под стягиваемой с меня одежды появляется нижнее бельё. И не знаю, чем бы это закончилось, если бы не… Ято.       Он появился из ниоткуда, когда я потеряла всякую надежду. Не представляю, как любимый умудрился пробраться в дом мимо охраны и… как вообще решился появиться здесь в такой момент, однако я была рада его появлению. Возможно, я зря наговаривала на Вселенную или кому там я молилась. Может, она всё же решила снизойти и до меня? — Руки от неё убери, ублюдок! — грозно прорычал Ято, ударив Риотто так сильно, что тот буквально слетел с меня и, несколько раз перекатившись по полу, остановился в другом конце комнаты.       Но этого моему хозяину показалось мало. Он продолжать бить его даже тогда, когда шинки Валаама потерял сознание. Казалось, любимый никогда не остановится и единственное, что останется от Риотто — груда мяса. Но... — Аки. Ты видишь меня? Это я, — будто вытаскивая из пелены полудрёма, прошептал Ято, не понятно как оказавшись возле меня. Вот только что он нависал над моим начальником и колошматил его со всей силы и злости, что в нём была, а вот… он уже рядом. Может, я всё же ненадолго отключилась? — Ято… — еле разлепив губы, пробормотала я, с ужасом понимая, что почти не слышу своего голоса. — Ты пришёл. — Конечно, пришёл! — поглаживая меня по волосам, он выглядел крайне обеспокоенным. — Я же обещал, что буду всеми силами тебя защищать. Помнишь? — Угу, — бросила я, тут же сомкнув губы: ненадолго к горлу вновь подступила тошнота. — Я тоже… старалась. Ты сказал… не давай им… обижать. Я… дала отпор… только не вышло. Прости…       И снова я ощутила почти полное бессилие. Как и вчера. Мне было больно физически, больно морально… И не хотелось ничего делать: просто лечь и лежать, а там будь что будет. Но я преодолевала себя. Снова. Говорила с Ято, хоть каждое слово давалось с огромным трудом. И силилась показать ему, что не сдалась, а просто чертовски устала. Что мне нужна его поддержка и забота. — Нет, ты всё сделала отлично! Ты умничка! — он смотрел на меня, как на чудо, и улыбался. — Погоди секунду.       Взяв с кухни стакан воды и, кажется, полотенце, он вернулся назад, присаживаясь рядом со мной на колени. — Будет немножко больно, — дотронувшись до моей раны не виске, Ято сморщился, будто Риотто ударил по голове его, а не меня. — И вот, попей немного. Должно стать легче. — Где Юкинэ? — принимая питьё, задала я интересующий меня вопрос: клинка при Ято не было, а одного на улице он паренька вряд ли бы оставил. Однако стоило убедиться. — В безопасности. Не волнуйся, — этими словами он окончательно меня успокоил, и я ощутила… некоторую лёгкость и даже чувствовать себя начала лучше.       Удивительно, что с человеком могут сделать ласка, забота, а ещё знание, что его близким ничего не угрожает. И не нужны никакие деньги, тачки, вкусная еда и дворцы… Счастье-то совсем не в них! Конечно, за шуршащие банкноты можно неплохо упростить жизнь и купить много полезного и интересного, однако ни за какие сокровища в мире не купишь… скажем, любовь, а ещё верность, дружбу и сострадание. Конечно, когда ты богат, вокруг тебя вроде бы уйма тех, кто клясться готов во всех этих чувствах! Однако, стоит стать нищим, и все эти якобы друзья и любимые тут же убегут в поисках другой наживы.       И я точно знаю — многие богачи, такие как Валаам, зачастую думают: а кто из моего окружения действительно со мной потому что… я — это я? Не за деньги, власть или неограниченные возможности, а… за характер и внутренний мир. Хотя, вероятно Бог Алчности неудачный пример: кажется, он и любить-то не умеет, поэтому не будет ждать этого от других, однако многие иные из его круга сами признавалась в таких мыслях. Чем вызывали во мне нескончаемую жалость.       Коротать вечность без настоящей любви и дружбы, всю жизнь утопая в фальши — не это ли одно из самых худших наказаний?       Я перевела взгляд на Риотто, до сих пор лежавшего без сознания. Он вроде тоже не беден, однако его, как и его хозяина, вряд ли волнует столь серьёзный и глубокий вопрос человеческий морали. Ему плевать, кто рядом фальшивый, а кто настоящий — лишь бы его уважали и всячески возносили. Истинный павлин…       И даже вчера он, выходит, ублажал не тело, а собственное эго. Ведь иначе зачем трепаться об этом направо и налево, да ещё и с такой гордостью? Явно поднимал авторитет разглагольствованиями, что даже одна из лучших слуг Валаама, профессиональный натренированный боец, и то не смогла с ним справиться.       Я прямо видела, как он рассказывал об этом за столом, когда вернулся на бал. И как все сначала слушали его, открыв рты, а после смеялись…       Вдруг сердце кольнул страх. А что если и остальные теперь придут к выводу, что раз Риотто сделал это — то и им позволено? Вдруг они… последуют по его стопам и решат, что я не часть братства, а добыча? — Он догадался… — поймав взгляд Ято, который внимательно за мной наблюдал, я кивнула в сторону бывшего начальника. — Не знаю… что теперь делать. Мне страшно…       Я представила, что было бы, если бы Ято сейчас не пришёл: вдруг, удовлетворив свои потребности, Риотто позвал бы дружков? Что со мной было бы тогда? Я бы смогла выжить?       Сомневаюсь… Насилие не может убить тело шинки, но вот разум… — Чщ-щ-щ, что-нибудь придумаем, — любимый говорил тихим и успокаивающим тоном, буквально заставляя поверить его словам. — Привстань чуть-чуть, я тебя одену. — Хорошо, — я дала ему сделать задуманное, однако почти сразу вернулась к теме разговора. — Так что нам делать? Может, взять Риотто в заложники?       Приподнявшись и облокотившись на Ято, я одновременно говорила и пыталась хоть на чём-то сфокусироваться: голова начала кружиться с новой силой, а боль в виске из тупой переросла в пульсирующую. — Ты ведь знаешь — для Валаама ничья жизнь, кроме своей, разумеется, значения не имеет, — он тоже посмотрел на Риотто, раздумывая над моими словами. — Поняв, что мы сделали, он, скорее всего, убьёт тебя ошейником. И возьмёт себе другое орудие. Заместо этого хмыря. Вот и всё. — Но мы ведь можем попробовать! — мне хотелось иметь про запас хоть какой-то план, потому что полное неведение будущего пугало ещё сильнее. — Вдруг Валаам соврал о том, что способен убить меня, находясь далеко. До этого, когда он наказывал меня, всегда был чуть ли не на расстоянии вытянутой руки! Он может лгать!       Не знаю, кого я пыталась убедить больше: Ято или себя, но мне хотелось иметь надежду. Пусть даже самую мизерную. Для кого-то это слабое утешение, но для меня — той, которая долгое время жила без какой-либо веры в будущее — это чуть ли не самая большая ценность. — А если ты погибнешь? — говоря это, Ято почти сжал челюсти: в его глазах тоже отразился страх, но я осталась к нему слепа. — И пусть! — во мне всё ещё сидел ужас, однако откуда-то появилась и решимость. — Ято, я устала! Я смертельно устала от этой жизни! И если из неё можно уйти только таким способом — пусть! — Не говори так! — почти крикнул он, но сразу смягчился. — Мы справимся! Ты будешь жить, слышишь меня? Мы что-нибудь придумаем!       И я доверилась. Можно сказать, подчинилась воле хозяина. Приняла его слова за истину и приказала себе впредь даже не думать о плохом. Возможно, я привыкла справляться со всем одна и без поддержки выкручиваться из самых разных передряг, но это время закончилось. Я должна усвоить, что нет больше «я» — только «мы». У меня есть близкие, которые хотят помочь, так почему им не довериться?       Конечно, я могу вечно презирать Ято за то, что он сделал, но кажется, он ясно дал понять, что раскаивается и что дороже меня и Юкинэ — для него никого нет. Он даже забрал у Эми имя.       Мне, несомненно, ещё долго будет больно от мыслей, что он был с ней, но я смогу это пережить. Ради нашего будущего.

***

— Что я наделала…       Когда эйфория от смерти Риотто угасла, до меня дошло понимание происходящего. Улыбка начала медленно сползать с лица, а приятный адреналин, полученный от наказания своего мучителя, перерос в страх того, чем нам это грозит.       И дело было не в том, что наш план о захвате Риотто в заложники теперь пошёл прахом. На моём бывшем начальнике было имя Валаама, а значит, тот скоро явится сюда! Бить и истязать Риотто мы могли сколько угодно: на его хозяине кольцо, которое защищает Бога Алчности от физических страданий шинки. Но Валаам совершенно точно заметил, что его орудие убили… И он наверняка догадается, где это произошло. — Акинэ. Всё нормально, — наблюдая за мной и видя, как я занервничала, любимый попытался меня утешить, действительно выглядя на удивление спокойным. — Мы что-нибудь придумаем. Задумка с его похищением, честно сказать, была и не такой уж хор… — Ято, ты не понимаешь! — паника нарастала, и я не смогла сдержать крик. — Валаам не ощущает боли своего шинки из-за кольца, но он сразу же почувствует его гибель! Он сейчас будет здесь!       Мне вдруг захотелось, чтобы жизнь можно было поставить на паузу. Как фильм. Не для того, чтобы попытаться изменить или оттянуть неизбежное, а… чтобы собраться с мыслями, постараться осознать произошедшее. Ведь, когда ты подготовлен к несчастью и продумал все возможные варианты — происходящему не удастся удивить тебя или испугать. А если внутри не нарастает паника, а ум трезв и холоден — всё даётся легче.       Жаль, у меня времени не было. Мысли хаотично метались в голове: что случится с Ято, насколько серьёзным будет моё наказание, догадается ли Валаам, что здесь произошло, отразиться ли мой поступок на Мичи… Но я не могла толком остановиться хоть на одной из них и через какое-то время поняла, что просто стою и ничего не предпринимаю. Не знаю, правда, сколько это длилось, но сейчас и секунда дорога. — Нет, у нас есть пара минут, — будто читая мои мысли и тем самым успокаивая, произнёс любимый. — Валаам не сразу оправится от потери орудия, плюс, один не пойдёт — потратит время на поиски охраны. Поэтому давай, пошли, мы успеем…       Взяв за руку, Ято потянул меня в сторону выхода, явно намереваясь переместиться в безопасное место, но, как по мановению волшебной палочки, в моей голове наконец сложилась долгожданная картинка, а точнее, план того, что нужно делать, а что сейчас — недопустимо. Если мы покинем храм вдвоём, Валаам практически сразу сложит два плюс два и поймёт, что произошло. Тем более, кровь на полу мгновенно даст ему ключ к разгадке.       Возможно, он будет пытать меня на расстоянии, рассчитывая, что я вернусь, но скорее всего… — Нет, — резко остановившись, я выдернулась пальцы из ладони любимого. — Если мы уйдём вместе — Валаам убьёт меня! Он всё поймёт! — И что ты предлагаешь? — Ято захватила паника, хотя он старался её не показывать. — Я тебя здесь не оставлю. Хватит! Я теперь больше никуда без тебя не уйду! — Ято, другого выхода нет!       Мне показалось, что за дверью раздались какие-то звуки, хотя уже спустя пару секунд стало ясно — это напуганное воображение так со мной играет. Но даже если сейчас там никого нет — это не значит, что через минуту или две не появится Валаам с десятком воинов.       В таком случае достанется не только мне, но и Ято. Ведь даже если представить, что он сможет спастись из этой передряги — Бог Алчности не даст ему покоя и не остановится, пока не отомстит. Даже если я погибну, он будет выслеживать Ято и Юкинэ, всячески вставлять им палки в колёса, пока однажды окончательно не доберётся до них, чтобы убить.       Они не будут знать покоя, поэтому сейчас приоритетной задачей было — заставить Ято уйти. У Валаама не должно быть сомнений, что мой хозяин здесь никак не замешан. И всю свою злость он должен выместить на мне и только на мне. — Родной, послушай, пожалуйста! — подойдя к любимому и взяв его лицо в ладони, я силилась доказать ему, что иного выхода нет. — Я могу сделать так, что Валаам поверит, будто тебя здесь и не было. Будто между мной и Риотто случилась драка, и… я не сдержалась. При условии, что господин в курсе произошедшего вчера — такой исход вполне ожидаем, поэтому… — Но они… — сжав челюсти, Ято закрыл глаза: две одинокие слезинки скатились по его щекам, но он не вытер их, продолжая говорить. — Они на тебе места живого не оставят! Ты же слышала Риотто: для членов братства ты никто, и они с радостью тебя…       Он остановился, похоже, не собираясь договаривать. Только это и не нужно было — мы оба понимали, что со мной будет, однако это не пугало. Точнее, пугало, конечно, но любые пытки можно пережить. Главное, не терять надежду, что теперь у меня появилась, и защитить тех, кого люблю. — Нет, — губы Ято побелели, а вены на висках стали ярко-голубыми и вздулись. — Даже не проси. Ты уйдёшь со мной! — И умру! В этот же день! — крикнула я: чувствуя себя полной сволочью, я манипулировала хозяином, стараясь надавить на больное, а именно на то, что от его решения зависит моя жизнь. — Ято… У меня было столько возможностей погибнуть. Мало того, были времена, когда я на самом деле этого хотела… или считала, что хочу. Порой, отправляясь на задание, думала: «Сегодня ты должна проиграть. Просто сделай это, и всё закончится!». И шла на бой с полной уверенностью, что погибну, что подставлюсь под орудие врага и наконец прекращу своё существование. Но… Что-то срабатывало внутри, щёлкал какой-то тумблер, и вот я снова побеждала, раз за разом, вопреки желаниям.       Вновь оглянувшись на входную дверь, я вспомнила те моменты, когда была на волоске. Сколько их было за последние два года? Сколько раз враг приставлял острие своего клинка к моему горлу или сердцу? Уже и не вспомнить… однако я выживала. Раз за разом! Значит, смогу и сейчас! Только бы Ято ушёл! Только бы он оказался в безопасности! — А знаешь, в чём дело? Эти несколько лет я верила, что однажды вернусь. Я, может, и самой себе в этом не признавалась, но какая-то часть меня хотела жить, мечтала… вновь быть счастливой. Рядом с тобой!       Я осознавала, что времени на разглагольствования нет, однако посчитала важным донести до хозяина то, что на душе: вдруг шанса больше не представится? — Я не хочу умирать, Ято, — было страшно произносить это вслух, однако я хотела казаться сильной и улыбалась сквозь слёзы. — Умоляю, уходи! Я знаю, что делаю. Просто… дай мне шанс выжить. Прошу! Ято! Уходи…       Ну пусть он меня послушает! Пожалуйста! Пусть уйдёт! — Я обязательно вернусь к тебе, — пройдя в гостиную, при этом не переставая вглядываться в небесно-голубые глаза, я из последних сил подбирала слова, которые заставят любимого покинуть дом. — Не подставляйся. Тебя ждёт Юкинэ — ты нужен ему. Родной, беги! Сейчас же!       Не скажу, что моя решимость таяла, но как бы хотелось убежать с Ято. Пусть это и неразумно, опасно и грозит немалыми проблемами — было желание по-детски на всё плюнуть, уповая на чудо. Взять его за руку и отправиться туда, куда он потянет: ничего не спрашивая, не думая, не переживая. Просто понадеяться на любимого мужчину и постараться представить, что мы убежали от проблем. Что они не догонят.       Но это было лишь несбыточной фантазией. И Ято, похоже, тоже это понимал. — Я люблю тебя, — на всякий случай прощаясь, прошептала я со свистом. — И всегда буду любить. Обещаю! — И я люблю тебя, — вторил Ято, крепко-крепко меня обнимая. — Когда-нибудь мы непременно будем счастливы — я в это верю. А пока…       Опустив дрожавшие руки и глубоко вздохнув, он заглянул в мои глаза. — До встречи.

***

      Я видела, как Ято переместился: наблюдала за ним из окна гостиной. На нём лица не было, и, кажется, он ненавидел себя за то, что делал. Но я рада, что любимый всё же послушал меня, хоть если бы он остался — мне было бы не так страшно.       Правда, времени на то, чтобы всерьёз поддаться панике и начать раздумывать о том, что меня ждёт — почти не было. Как только Ято покинул храм, на его месте появился Валаам с несколькими десятками подчинённых. Они увидели меня в окне и кинулись внутрь: уже через пару секунд я услышала, как входную дверь чуть ли не сняли с петель, а ещё спустя мгновение все они оказались в гостиной.       Ох, ещё бы чуть-чуть, и они с Ято бы пересеклись! Он был на волоске от беды. Хорошо, что он в безопасности. Плохо, что почувствует то, что со мной сделают… — Кинха! — возглас Валаама громогласно разлетелся по храму. — Что произошло? Кто на вас напал? Это Ято? Где он?       Пока Бог Алчности задавал мне поток вопросов, остальные члены братства обыскивали каждый уголок дома: я слышала, как вверх дном переворачивают спальню и комнату Юкинэ, а ещё в прихожей шумели открываемые шкафы, а с полок падали вещи. — Его здесь не было, — спокойно ответила я, начиная потихоньку принимать свою судьбу. — Мы зашли в храм, но хозяева отсутствовали. И да, мы тоже всё перерыли, так что остальные могут не стараться…       Я сказала это для того, чтобы оставленный любимым бардак можно было списать на то, что это сделали мы, тщательно обыскивая храм в поисках улик. Ведь если Риотто догадался о нашей с Ято связи — Валаам тоже может. — Тогда… — господин часто-часто дышал, по его лицу катился пот, — что произошло? Это…       Вдруг его взгляд остановился на моём ничего не выражающем лице. И, похоже, до Валаама начало доходить происходящее. — Это ты?!       Странно, но теперь ему явно было страшно. Бог Алчности не ожидал, что я могу выйти из-под контроля и свято верил, что я до сих пор под его властью. Эх, так хочется сказать ему, что я всё знаю! Выплюнуть в лицо слова о том, что я в курсе спектакля братства, созданного в мою честь и с особой тщательностью отрепетированного. Но… тогда я точно умру и, возможно, в эту самую секунду, как слова сорвутся с моих губ. Нужно попытаться выжить. — А вас это удивляет? После того, что вчера произошло? — я всё ещё оставалась видимо спокойной, хотя сердце с бешеной силой стучалось о рёбра. — Хотя, возможно, вы не в курсе… но Риотто очень нехорошо со мной поступил, за что и поплатился. — Ты с ума сошла?! — сжатые в кулаки руки Валаама тряслись. — Ты убила моего ведущего из-за… шутки? — Ну ничего себе, — я рассмеялась ему в лицо. — Так это была шутка? Вот блин, а я и не поняла! Как неудобно вышло… — Ах ты мразь… — разумеется, Валаама мой сарказм ни капли не развеселил. — Ты… ты…       Он не находил слов. Лишь смотрел то на меня, то на подошедших из других комнат подчинённых, которые глядели на нас с явным понимаем происходящего. Похоже, новость о произошедшем вчера разлетелась по всему братву.       Хотя… уже плевать. Только хорошо бы Мичи об этом не узнала. — Я могла списать то, что он сделала вчера, на алкоголь и… снесла тот позор, который на меня обрушился, — начала говорить я уже без тени улыбки. — Но сегодня, когда Риотто и его дружки вновь решили повторить его вчерашний… подвиг — я защищалась. Как вы и учили. Постояла за себя, как и в миллионе случаев до этого. — Ты не должна была его убивать! — крикнул Валаам, захлёбываясь в словах: его грудь вздымалась так часто, будто ему не хватало кислорода. — Ты предала меня! Всё братство! — А вот тут Вы ошибаетесь, — я приготовилась врать и, набрав полные лёгкие воздуха, произнесла то, чего не планировала говорить больше никогда в жизни. — Я верна Вам. И до сих пор стою на стороне ваших интересов. Но издевательств над собой не потерплю. Я Кинха, а не котенок, которого можно пинать от скуки, не боясь быть укушенным. И о своём поступке ни капли не жалею!       Внутри меня снова разгорался знакомый пожар: постепенно становилось плевать на то, что происходило вчера, что происходит сейчас и будет потом. Внутри нарастала злость и ярость на всех и каждого, кроме разве что нескольких любимых и дорогих мне людей, Богов и шинки. Отчасти я ненавидела весь мир и хотела расколоть его к чертям, чтобы он больше не вздумал пытаться поставить меня на колени.       Это моя прерогатива и только моя! Я всегда буду стоять с высоко поднятой головой, а быть на коленях — удел слабых! — Не жалеешь, значит… — медленно вдыхаемый Валаамом воздух будто вибрировал, его губы дрожали, а на лице появились красные пятна. — Хорошо. Я рад, что ты запомнила несколько преподносимых мною уроков: ты умеешь за себя постоять и не пресмыкаешься. Только печаль в том, что ты забыла самый главный из них!       Кивнув своим бойцам, он без слов приказал схватить меня: несколько рук сразу же сомкнулись вокруг моих предплечий и запястий, а одна их них легла на шею. — Я не прощаю непослушания. Во мне нет жалости и сострадания, — смотря исподлобья, Валаам всё же пугал меня, хоть я и пыталась не поддаваться этому чувству. — И раз уж это вылетело у тебя из головы — я считаю своим долгом об этом напомнить!

***

      Всё, что происходило потом, было не просто сном — кошмаром, из которого невозможно выбраться! За пару минут до перемещения в коттедж я была уверена, что меня уже ничем не удивить, никак не напугать. Я столько всего пережила: мор, пытки, ранения… Пять или шесть раз я в прямом смысле была в шаге от смерти, а несколько раз и вовсе заглянула в её глаза. Однако Валаам, кажется, поставил цель переубедить меня. И у него это получилось.       Как только мы оказались в том самом подземелье, вход в который вёл из его кабинета, он приказал своим подданным сделать так, чтобы я «молила о смерти», и они с неподдельной радостью в глазах принялись исполнять приказ.        В основном били кулаками, хотя несколько из них — те, чьи орудия подходили для данного дела — использовали их, оставляя на моём теле раны и синяки, заживать которые будут очень и очень долго. Кстати, самыми болезненными были удары кастета, наносимые Кохэку: иногда тело пронзал хруст, будто я не только чувствовала, но и слышала, как трескаются мои рёбра… Хотя спустя пару минут боль от всех нападений слилась в одно целое: я уже не понимала, что происходит, и просто кричала, потому что сдержаться было невозможно.       И откуда в них столько злобы? Столько жестокости? Почему ни один из этих Богов не попробовал переубедить господина, постараться хоть немного смягчить мой приговор? Ведь по сути я не сделала им ничего плохого! Да, порой из-за отсутствия настроения могла отпустить пару колких фраз и то — для этого меня нужно было ввести из себя. Однако же если речь шла о чём-то серьёзном — я всегда помогала. Каждому из них! Некоторые из присутствующих и вовсе обязаны мне жизнью, но… их это не останавливало.       Меня били, били и били… Жестоко, без сострадания. Будто хотели не проучить, а убить. Словно я была врагом каждому из присутствующих. Будто принесла горя каждому из них.       Неужели они все так любили Риотто? Или сейчас я плачу за то, что не помогла каждому из них выиграть дурацкий спор с Митсуо? Неужели за это я теперь расплачиваюсь?! — Ну как тебе? Парни слаженно работают, не правда ли? Прямо загляденье! — дав команду на время остановить мою пытку, Валаам, до этого наблюдавший за всем со стороны, вновь подошёл ближе. — Это и есть дух братства: один за всех и все за одного. Понимаешь?       Плотно сжав губы, он некоторое время оглядывал своих подчинённых и смотрел на них с гордостью! — Видишь, они любили, ценили и уважали своего начальника, а ты — убила его. И теперь платишь за это, — покачав головой, он присел на корточки, чтобы лучше видеть моё лицо. — Риотто, несомненно, был мне дорог, но свою часть наказания я оставлю на потом… А пока, я не могу лишить своих бойцов радости отмщения.       Едко улыбнувшись, он поднялся и вновь отошёл на почтительное расстояние. Всё ещё наблюдая за моей реакцией, пока ещё не давая команду возобновить моё наказание. — Прошу, хватит…       Я думала, может, он ждёт слабости от меня: вероятно, его удовлетворит, что я сдалась и прошу его о прощении? И именно этого он и добивался. Поэтому и взглядом, и голосом умоляла остановиться. — Господин, простите. Я… исправлю вину, сделаю, что скажете, но… не надо… больше, — сглотнув солёные слёзы, я чуть приподнялась на трясущихся руках. — Я же так много для вас сделала! Я вам жизнь спасла! И неужели теперь не заслуживаю милости?       До этого хрипевшие и будто зачерствевшие лёгкие остановились в ожидании ответа. Я даже моргать перестала, и сердце, кажется, замедлило свой темп в преддверии вердикта.       Я ждала. Но… — Нет, — это слово отлетело от стен, и эхо несколько раз повторило ответ господина. — Ты моя собственность, Кинха. И то, что ты делала ранее: все твои правильные поступки и верность — не более чем обязанность.       Теперь он говорил тихо и надменно. Каждая его фраза жалила меня, точно пчела, оставляя в душе невидимые раны, которые тоже болели. Однако теперь благодаря Ято я была уверена в обратном. Нет, я не вещь и никому не принадлежу! Я — сама себе хозяйка, и плевать на тех, кто думает иначе.

***

      Не знаю, сколько времени прошло: минуты или часы. Но в какой-то момент, когда я почти потеряла сознание, наёмники вдруг затихли и остановились, хотя приказа Валаама я не слышала. Я не сразу поняла, что происходит: по звуку рядом со мной происходила какая-то потасовка, но я была слишком слаба и не очень-то хотела разбираться в случившемся. Было одно желание — отключиться и хоть ненадолго спрятаться от боли.       Однако кое-что меня остановило. Запах. Тот самый, которым я наслаждалась на протяжении шестнадцати лет. Тот, что ободрял и даровал безопасность. Аромат, который я так любила и считала самым прекрасным на свете.       Запах Ято!       Не веря собственному обонянию, я с силой разлепила веки, пытаясь слезящимися глазами разглядеть происходящее. Получилось не сразу, но когда я смогла сконцентрироваться…       Это был он! Мой хозяин. Он пришёл на выручку, несмотря на то, что я запретила и умоляла его оставаться в безопасности.       Но как же я была рада! Вопреки положению теперь чувствовала себя как за каменной стеной, ведь с остервенелой жестокостью любимый убивал всех и каждого, находящегося в комнате. Одного за другим. В его чёрных от ярости глазах читалось, что он не отступится, а стекавшая по двум клинкам кровь врагов лишь подтверждала это.       Я увидела того, о ком когда-то рассказывала Кофуку: Бога Погибели Ябоку, который никого не щадил, который славился отсутствием жалости и жестокостью. Но я не боялась его. Лишь наблюдала за тем, как он продолжает устранять членов братства, находящихся в подвале.       Он не отсекал головы, не метил в сердце. Только живот, горло, лёгкие… Чтобы противник мучился.       Ято не просто устранял угрозу — мстил за меня. За каждую мою пролитую слезинку проливал кровь тех, кто заставлял меня плакать.       Я видела мужчину, который встал на мою защиту. Рискуя собой и Юкинэ. Пришёл. Не бросил. Мужчину, который явился сюда не договариваться. Он пришёл за мной и, чтобы не случилось — заберёт меня. Хочет Валаам этого или нет. Любимый верил, что у него получится.       Теперь верила и я.

***

— Каково тебе будет жить, осознавая, что она погибла из-за тебя, а? — Валаам продолжал изворачиваться и давить на больное, пытаясь дезориентировать Ято и задушить его решимость. — Я её хотя бы оберегал… А тут влез ты! И хочешь решить за Кинху, жить ей или умереть. Ай-яй-яй! Ты совсем её не ценишь!       Да уж. Я бы на месте Бога Алчности давно сдалась. Видимого выхода из ситуации не было: шинки у него не было, а верные союзники, находившиеся в подвале, погибли. Однако он зубами цеплялся за жизнь и возможность оставить всё как есть и не отдать врагу то, зачем он пришёл. Меня. — Если это и вправду случится, — приставив кончик лезвия Сэкки к горлу Валаама, Ято выглядел грустным, но полным решимости, — я буду вечно корить себя за это, буду ненавидеть и страдать, но… Зато ты больше никогда не причинишь никому вреда! И ей тоже!       Вот они. Слова, которые убили во мне надежду. Так странно… Любимый заступался за меня и не сказал ничего плохого, однако я будто вынырнула из омута грёз и мечтаний. Поняла, что происходящее зашло в тупик. Ведь если Валаам не врал про артефакт у меня на шее — я погибну, и Ято будет корить себя за это до скончания времён. Всю свою бесконечно долгую жизнь.       Конечно, можно было рискнуть, но… хозяин был слишком дорог мне: и как Бог и как мужчина. И я не хотела для него такой участи. Для него, и для Юкинэ, который нанесёт решающий удар.       Они и так много страдали из-за меня. Хватит. — Стой, — собрав силы, сказала я, поднимаясь. Я понимала, что Ято вот-вот пронзит Валаама клинком, но не могла этого допустить.       Мне было тяжело: тело казалось неподъёмным, кости — хрупкими, а мышцы не слушались, однако я всё равно пошла в сторону Валаама и Ято, опираясь на клинок, медленно передвигая ногами и сдерживая подступившую к горлу тошноту. — Стой, — хотела было повторить я, но не смогла, однако это было и не важно: мои бывший и настоящий хозяева замерли, ожидая меня и не понимая, почему я их остановила. С опаской глядя на оружие у меня в руках. — Ято, прости, — встав к Валааму спиной, я тем самым будто бы защищала господина, которому ещё чуть меньше года назад клялась в верности. — Но я… не могу позволить тебе сделать это. Не могу.       Подняв артефактный клинок к груди любимого, я тем самым хотела ненадолго сдержать его от решительных действий: чтобы он выслушал то, о чём я хочу ему сказать. Чтобы понял меня и не злился. — Да что с тобой такое! Я же вернулся сюда. Ради тебя! — в его взгляде было столько непонимания, столько горя, что на долю секунды я пожалела о своём решении, однако почти сразу вспомнила, почему действую именно так. — Родная, всё ещё можно исправить! Только будь со мной, пожалуйста! Ведь… я…       Сглотнув, он смотрел на меня таким пронзительным взглядом, словно хотел увидеть насквозь. Ведь он совершенно точно не понимал, почему я защищаю Валаама, а не его. Зачем иду против семьи. — Аки! — видимо, он хотел обнять меня, однако я дёрнула клинком, не допуская его прикосновений: иначе привести свой план в действие точно не смогу — не хватит решимости. — Ты понимаешь, что сейчас делаешь? Этот изверг держит тебя в рабстве, мучает, прогибает, а несколько минут назад тебя чуть не убили по его указке! А ты… — Ещё не потеряла рассудок, поверь, — на глаза наплывала темнота, но я стояла. Из последних сил ожидая, когда он даст мне слово. — Однако защищаешь его?! — в крике Ято слышалась не злость, а паника, и я не могла его в этом винить. — Очнись же! Акинэ!       Как же хотелось ему всё объяснить. Без тайн, метафор и увёрток. Рассказать, что делаю это ради их с Юкинэ блага, что моя жизнь сейчас ничего не стоит, ведь на кону — их благополучие. Но я не решалась. Продолжала ждать подходящего момента, чтобы сказать то, что было необходимо. — Просто, Ято, это доказывает, что ты никогда не смыслил в дрессировке, —положив руку мне на плечо, влез Валаам, явно наслаждаясь властью надо мной. — Как собаку не бей — она, виляя хвостом, всё равно бежит к хозяину в надежде на его любовь и ласку. Вот и сейчас Кинха, кажется, заслужила поощрение за свою преданность. Да, золотце? — Буду в это верить, господин, — произнесла я, думая о верности к совершенно к другому хозяину. — Буду верить…       Взглянув на Бога Алчности и убедившись, что он не заметил подвоха, я вновь посмотрела в любимые бездонно-голубые глаза. Сколько раз я делала так за последние годы? Тысячи! Но, кажется, никогда прежде я не видела их такими красивыми. Да — грустными, но…       Наверно, дело в том, что я знала — это последний раз, когда я могу смотреть на любимого, наслаждаясь привычными чертами. И это мгновение тем и было таким прекрасным! — Ято, прости меня за всё зло и всю боль, что я причинила тебе и Юкинэ, — наконец произнесла я, буквально чувствуя, как маленький груз упал с плеч. — Я не хотела, чтобы всё так закончилось. Поверь. Не хотела. Но у меня нет выбора. Прости. — Выбор есть всегда… — похоже, Ято был уверен, что я собираюсь биться против него и не хотел поднимать оружие. — Но… Я тебя прощаю. Будь счастлива, родная!       Улыбнувшись и откинув клинки в сторону, он приготовился к смерти: не с боязнью, а с улыбкой. Принимая моё решение всерьёз и надеясь, что я могу быть счастливой без него. Вот глупый… — Убей его! Это приказ! — подталкивая меня в спину, Валаам начинал нервничать. — Давай же!       Перед глазами пронеслась вся жизнь: первый поход в школу, подруги, бессонные ночи за передачами о Тоно, семейные праздники, выпускные экзамены, знакомство с Ято… А после — наша дружба, падение с крыши, первые месяцы в рабстве, победа над алчностью в крови хозяина, наша ночь вместе, постройка храма и остальные годы совместной жизни… Странно, но этот длинный промежуток времени показался мне до боли коротким: я будто только-только начала жить, а уже вынуждена была прервать этот путь.       Но как говорила героиня любимого фильма** Амы: «Смерть ради дорогого человека — далеко не худшая смерть». И это правда! Моя жизнь не была наполнена особым смыслом, но я хотя бы уйду, зная, что это не напрасно! — Прости… — уже не сдерживая слёз, я ловила последние мгновения в присутствии любимого, пытаясь не чувствовать вину за то, что единолично приняла это решение. — Просто так надо. Надеюсь, когда-нибудь ты поймёшь, что я не могла позволить тебе сделать это… Не могла…       Я поняла, что если не сделаю этого сейчас — не сделаю никогда. Страх уже несколько минут вытеснял решимость, однако же, представив Ято и Юки счастливыми, я смогла найти в себе силы сделать задуманное.       Прокрутив эфес в пальцах, я развернула клинок так, что он оказался направленным на Валаама, а после резким и отточенным движением пронзила Бога Алчности, моментально чувствуя, как горло сдавливает неведомая сила.       Что же. Значит, бывший господин не врал. И если бы Ято убил его — я бы тоже погибла.       Исход один, но теперь он не будет корить себя за мою гибель. А большего мне и не нужно. — Я не могла позволить тебе сделать это, потому что не хочу, чтобы ты испытывал вину, — хватаясь за горло, прошептала я на выдохе, осознавая, что новой порции кислорода мне не видать. — Я люблю тебя.

***

      Не могу сказать, что я понимала происходящее, однако и без сознания не была. Находилась где-то на грани, в каком-то тумане, где уже ничего не видно, но ещё что-то слышно.       Боль уже не была такой сильной: от неё осталось противное жжение в грудной клетке и горле, однако это было… терпимо. Только вот ноги и руки больше не слушались: по ним проходила неприятная рябь, и это отвлекало от того, что происходило вокруг меня. Мешало последним мгновениям, когда я ещё могла назвать себя живой.       Так странно. В первый раз — тогда, когда я чуть не погибла от клинка Риотто — я грустила, что ещё так много не попробовала, не увидела, не почувствовала. Мне было печально оставлять Ято, потому что я хотела побыть с ним подольше, до конца ему раскрыться, понять, каково это: жить не с хозяином, а любимым мужчиной.       Я печалилась, что мою жизнь прервали так грубо и бесчеловечно. Ведь я этого не заслуживала! Я не должна была закончить так: с дикой болью, захлёбываясь кровью, с нарастающим гулом в ушах, напоминавшим вой ветра на том берегу.       Я тогда была ужасно… потеряна.       Теперь же я ухожу с лёгким сердцем и не грущу о несбывшихся мечтах и планах. Я поступила правильно ради тех, кто мне дорог! И ни о чём не жалею… только бы побыть в этом мире ещё немного. Хотя бы чуть-чуть!       В последний раз прислушаться.       Насладиться этим, казалось бы, простым чувством, которое теперь для меня — несметное богатство.       Отдаться ему… Раствориться. — Маленькая моя, прости меня, — и вот до меня донёсся знакомый голос, а после губы накрыло тепло, будто к ним поднесли горячий чай. — Прости, что в этот раз не могу ничего сделать. Я пытался! Я так хотел, чтобы ты улыбалась! Я так этого хотел…       Я ощутила, как на грудь легла тяжесть, но она была приятной. Она окончательно освободила от боли, и теперь я, кажется, ещё чётче слышала каждое слово Ято. — Мне так жаль. Мне так… — с трудом произносил он под гнётом ужасной скорби, которая отчётливо слышалась в его голосе.       Любимый был раздавлен. И мне вдруг так захотелось обнять его, ещё раз объяснить, что он ни в чём не виноват.       Но вдруг что-то пошло иначе: его тёплые руки больше не дотрагивались до моей кожи, а голос затих… Может, он ушёл? Или я всё же умерла, но не заметила этого?       Неужели загробный мир — просто сгусток темноты и тишины, в котором мне придётся существовать вечность, наедине со своими мыслями, несбывшимися мечтами и совершенными грехами? Тогда, наверно, это ад: ведь ничего не может мучить так, как самокопание. Вечный анализ того, что ты сделал неправильно и что именно привело к такому исходу.       Жаль…       Мне бы хотелось ещё немного побыть с любимым. Ещё хотя бы раз… — Родная, слышишь меня! Не отключайся! — голос Ято, раздавшийся среди густой тишины, был громоподобен. — Потерпи ещё немного!       То есть… я ещё не погибла? И любимый рядом? Просит потерпеть…       Чёрт, и почему, как только я подумала о том, что нужно взять себя в руки, последние крупицы реальности, как назло, начали уплывать: голоса и прочие звуки теперь не были звонкими. Можно сказать, я не слышала их, а, скорее, чувствовала… кожей. Ощущала вибрации, но не более того.       Засыпала. Становилось хорошо и приятно: я точно перенеслась в то время, когда мама, держа меня на руках, пела колыбельные. Убаюкивая, перенося в прекрасный мир фантазий.       Но… нет! Ято просил не сдаваться! Нельзя!       Я должна справиться! Ради него!       Обязана быть сильной!       Я справлюсь. Ведь я люблю его! — Родная!       Знакомый голос был немного искривлён, точно он был записан на зажеванную плёнку. — Приди в себя!       Он требует невозможного. — Возвращайся!       Я пытаюсь, честно! — Мы ждём тебя!       Мы? Точно! Это же… — это моя семья! Они хотят меня вернуть. И я тоже, тоже хочу к ним! — Тебя больше никто не обидит… — Никто не обидит… — Никто…       Это фраза стала для меня тем самым трамплином, который я смогла использовать, чтобы вынырнуть из мира тьмы. Правда, стоило открыть глаза, и боль вернулась: да такая сильная, что я сжалась от неё в комок, не в силах пошевелиться. — Всё хорошо, всё хорошо, — голос Ято вновь стал чётким и даже слишком громким. — Успокойся. Тебе нужно выровнять дыхание — будет не так больно.       Ему легко сказать! Как сделать вздох, когда в горло будто льют расплавленное железо, а в груди засели миллионы осколков стекла, которые режут, разрывают на части, царапая сердце.       Но надо попробовать. Сделать усилие и, как бы ни было больно, вдохнуть.       Раз. Два. — Давай, вот так, — он гладил меня по волосам, и это успокаивало. — Умница! — Если так выглядит ад, то я ожидала худшего, — произнесла я, правда, будучи уверенной, что у меня не получится издать и звука. — Хотя, признаюсь, умирать было больно.       Да и говорить сейчас, если честно, что-то сравнимое с очередной пыткой, но если продолжу молчать — напугаю любимого, который, судя по голосу, и так на нервах. — Нет, солнышко. Ты жива, — я увидела его улыбку, взглянув на Ято слезящимися глазами. — Поверь мне на слово.       Приподняв меня с пола, он обнял меня так крепко, что мне вновь захотелось закрыть глаза и уснуть. Меня убаюкивало его тепло, успокаивала его забота. Я ощущала себя в безопасности, хотя краем сознания понимала: мы всё ещё в доме Валаама. — Как ты? — спросил он минутой позже, прислонившись губами к моим волосам.       «А то ты не чувствуешь!», — хотела было ответить я, но… Чёрт, он же проявляет сострадание! Показывает, что ему небезразлично моё состояние. Наверно, нужно переставать быть такой чёрствой… — Как будто по мне танк проехал, — точно задумавшись, пробубнила я в шутку, снова ощущая, как горло полоснула боль. — А ещё шея…       По привычке захотелось подсунуть палец под кожаный ошейник и немного отодвинуть его в сторону, дав самому болезненному месту хотя пару минут передышки. И я уже было заранее почувствовала это лёгкое облегчение, которое вот-вот должна была испытать, вот только… Никакого артефакта на мне не было. Лишь слегка шероховатая и явно воспалённая кожа. И больше ничего.       Не веря ощущениям, уже начиная думать, что я всё же умерла и теперь какие-то неведомые силы издеваются надо мной, давая ложные надежды, я обернулась в поисках бывшего господина.       Но единственное, что от него осталось: лужа крови, браслет, который я собственноручно застегнула на нём 17-го сентября два года назад и… черная кожаная полоска ненавистного мне ошейника, с помощью которого Валаам подчинял и наказывал меня в течение двадцати одного месяца. — Этого не может быть…       Я продолжала исследовать шею, точно увиденное мною — было лишь иллюзией. Я искала на теле артефакт, будто он каким-то образом мог стать незаметным, отчего я не нашла его с первого раза.       Но не выходило.       Может, я всё же сплю? Или от недостатка кислорода мозг начал показывать иллюзию несбыточного будущего?       Или я сошла с ума от боли? Сломалась?       А может, всё же поверить в случившееся и признать, что… — Я… свободна?!       Это слово даже произносить было страшно. Ведь я не принадлежала себе так долго! Не имела права спать, сколько хотелось, и гулять, где вздумается, общаться с теми, кто приятен и делать, что пожелаю. Я постоянно была на волосок от смерти, встречая новый день… с пустотой в груди. Без надежд. Без радости.       А теперь… это в прошлом? — Свободна, — очередной раз вгоняя меня в шок, подтвердил Ято, хотя, кажется, он и сам не верил, что у него получилось. — И, если не передумала, если действительно меня простила, я хочу забрать тебя домой и каждый день до конца наших бесконечно длинных жизней доказывать, как сильно я тебя люблю!       Дотронувшись до моего лица, он поцеловал меня: еле заметно, но трепетно. Он показывал мне, что его слова — не уловка, не способ утешить совесть. Что его чувства реальны и очень-очень сильны!       И я верила ему. Всем сердцем! — Да, — на глаза выступили слёзы радости, и я впервые за несколько дней искренне улыбнулась: с дрожавшим от счастья сердцем и бабочками в животе. — Я люблю тебя, Ято! И если ты готов принять меня назад… Буду счастлива вернуться.

***

      Это были несколько минут счастья, когда я могла отойти от произошедшего, ещё раз осознать, что больше не принадлежу Валааму, обнять свою семью и подумать о том, что смотреть в будущее теперь не так уж и страшно! Жаль, это счастье было недолгим: спустя несколько минут мы услышали шум наверху, а после — открывающуюся в подвал дверь и звуки шагов на лестнице. Мы вновь были в опасности, и даже в ещё большей: когда члены братства поймут, что я убила господина и переметнулась на сторону другого Бога — в живых нас не оставят. И не будет более никаких оправданий и уловок — меня в любом случае убьют: сейчас наёмникам не от кого ждать прямой приказ, а значит, каждый из них предоставлен сам себе. Сам себе хозяин. — Сэкки! — Ято сразу же призвал Юки и, поймав два острых, как бритва, клинка, встал ко мне спиной. — Аки, главное не бойся. Мы сможем тебя защитить. Мы выберемся отсюда, слышишь?       Он оглянулся через плечо, желая убедиться, что я поднялась и хотя бы могу отойти в угол комнаты, где буду в относительной безопасности. Но мне это было не нужно. — А я и не боюсь, — улыбнувшись, я потянулась к эфесу своего меча и, не без труда подняв его, посмотрела на любимого. — Давай покажем им, что значит настоящая семья.       Хохотнув, я посильнее сжала рукоятку артефактного клинка, готовая к появлению Богов и шинки, которых ещё недавно считала кем-то… близким. Нет, родными из них мне никто так и не стал, хотя Сатоши мог бы занять это место, если бы… не был такой скотиной. Но в любом случае — я приняла решение никого не жалеть. Ведь они не жалели? И, по словам Риотто, чуть ли не дрались за право убить меня после завершения войны с Аматерасу. Так с чего мне быть милосердной? — Ну, понеслась… — прошептала я, когда первые знакомые лица появились в помещении. — Юки! Я верю в тебя. Как и всегда, — услышала я сбоку от себя и, повернув голову, встретилась с ярко-голубыми глазами. — И в тебя я тоже верю, родная. Мы справимся.       А дальше началось месиво. Наверно, другим словом описать происходящее сложно, потому что как ещё назвать эту какофонию из криков, стонов, ругательств и лязга скрещиваемых мечей, ножей и секир. Пару раз мимо меня даже просвистели пули и выпущенная из лука стрела, но Ято сразу же разобрался с Богами, владеющими огнестрельным и метательным оружием, ведь они представляли наибольшую опасность. А я тем временем расправлялась с теми, кто дрался в ближнем бою.       Было больно: новоприбывшие члены братства меня ни разу не задели, однако сегодняшние побои давали о себе знать. Мышцы ужасно ныли, некоторые кости болели так, будто в них были трещины, горло до сих пор саднило, а голова раскалывалась от навалившихся событий и падений. Но нельзя было сдаваться.       Мне нужно выстоять. И наконец вернуться домой.       Поэтому, несмотря ни на что, стоя к Ято плечом к плечу, я дралась так отчаянно, как никогда этого не делала. Применяя все навыки и интуицию, вспоминая боевые приёмы, о которых знала и которые изучала, действуя чётко, стараясь подавить в себе жалость, всё же начавшую донимать после нескольких отнятых жизней. — Чёрт, сколько их там! — похоже, Ято с Юкинэ тоже были донельзя вымотаны и, пусть действовали так же слаженно, всё же теряли скорость. — Валаам к себе весь город определил?!       Я не стала говорить любимому, что лично я знала или хотя бы раз видела как минимум Богов двести пятьдесят-триста, а сколько их всего — загадка не только для меня, но и, возможно, для каждого члена братства. Все мы состояли в отдельных группах, были в разной степени приближены к господину и даже жили не в одном месте: в коттедже находился основной состав или верхи, а другие, низшие по значению служащие Валаама, располагались в иных специально снятых для них домах, раскиданных по всей Японии.       Порой я оставалась на ночь в некоторых из них или же просто заходила для проведения инструктажа, будучи ведущей Бога Алчности, однако я всё равно не имею представления о численности армии бывшего господина. Хотя… вряд ли бы он пошёл против Аматерасу с несколькими сотнями или даже с тысячей бойцов. А значит… их огромное количество. — Мы справимся, — повторила я словно мантру. — Но нам нужно стараться продвинуться к выходу! С коттеджа нельзя переместиться. — Я знаю! — в голосе Ято проскальзывали нотки истерики: наёмники всё шли и шли, и хоть мы уже сумели положить около двух десятков — на большее нас могло не хватить. — Но Юки ранен. Нам надо выбираться!       Сначала не придав этой фразе значения, будучи сосредоточенной на том, чтобы меня не убили, я продолжала отчаянно сражаться. Но когда всё же осознала услышанное, повернула голову, на миг всмотревшись в клинки Ято: они больше не блестели и даже потемнели, покрывшись странными подтёками. Точно на металле застыла и запеклась… кровь. А значит, всё очень и очень плохо. — Тогда отойди в сторону — я буду драться одна, — теперь добавились переживания о мальчике, но был в этом и плюс: сил и уверенности стало больше, хотя пару минут назад казалось, что батарейка внутри меня вот-вот сядет. — Я справлюсь! — Я знаю, — ласково ответил Ято, отведя клинки по разные стороны от себя. — Поэтому ты мне сейчас и нужна. Ко мне, Шууки!       Я не сразу поняла, что произошло и почему хозяин принял такое решение, однако подчинилась. Бросив свой меч, я оказалась в родных, тёплых и заботливых руках, тогда как клинки Сэкки теперь лежали позади нас. Враги же, до этого подступавшие всё ближе и ближе, все до одного попадали на пол: пока я трансформировалась в орудие, Ято рассёк воздух ещё остававшимися в его руках клинками, создав что-то вроде воздушной волны, которая сбила с ног всех противников. Конечно, вреда он им не нанёс, зато отбросил на некоторое расстояние и дал нам пару десятков секунд для передышки. — Вернись, Юкинэ, — произнёс он, поднимая меня и наставляя на вновь переходящих к наступлению противников. — Стой позади нас и возьми это…       Поддев ногой артефактный клинок, он откинул его за спину. — Если мы не справимся и что-то пойдёт не так — беги. Беги, что есть сил, и никого не жалей! — я ощущала, как бешено бьётся сердце хозяина, дрожью отдаваясь в пальцы. — Этот клинок убьёт любого, кто будет на пути. — Но… Я не умею… Так драться… — Юкинэ был совсем плох и, подняв меч, теперь использовал его в качестве трости. — Ято, у меня не получится!       В голосе мальчика была паника, однако наш хозяин оставался пусть видимо, но спокойным. — Я сказал это на всякий случай. Уверен, мы с Аки выведем тебя отсюда! — он перевёл взгляд на моё лезвие, а после убил первого вновь накинувшегося на нас врага. — Мы скоро будем дома!

***

      Не знаю, сколько продолжался бой. Я не пыталась ориентироваться во времени или считать врагов — всё это было ненужным и неважным. Я переживала лишь за державшего меня в руках Ято, за прислонившегося к стене позади нас Юкинэ и Мичи, которая на данный момент была этажом выше меня. Но я старалась сосредоточиться на задаче: слушать чёткие указания любимого, не отвлекаться, быть внимательной и уверенной в наших с Ято силах.       И у нас получалось. В какой-то момент наёмники перестали идти с верхних этажей: их становилось всё меньше и меньше, пока последний из них не упал к нашим ногам поверженным.       Мы победили. Однако расслабляться было рано. — Надо уходить, пока есть шанс, — второпях подойдя к Юки и взяв под плечо, Ято повёл его в сторону лестницы, сильно морщась при каждом шаге мальчика. — Нам только подняться, выйти из кабинета и пройти по коридору. Это займёт пару минут, так что может… — Нет! — тут же возразила я. — Надо вернуться за Мичи. Наша комната на первом этаже, но в другом конце коридора.       Моё лезвие было покрыто кровью: тёплой, липкой, противной, но я не обращала на неё внимания, сосредоточившись на том, что я должна вытащить отсюда мою девочку. — Аки. Это опасно! — Ято начал своё восхождение наверх, при этом теперь говоря почти шёпотом, прислушиваясь к тому, что происходит выше. — Мы обязательно за ней вернёмся, но потом… — Я сказала нет! — бросила я так громко, что казалось, даже Юкинэ мог меня расслышать. — Я понимаю: ты боишься, и не за себя, а за Юки, но тогда призови меня, и я сама справлюсь. А вы отправляйтесь туда, где безопасно. Кстати, мой клинок ты забрал?       Я только сейчас поняла, что такую вещь лучше забрать: она опасна в чужих руках, да и будет служить ещё одним доказательством вины Валаама в случае суда. — Да, он за спиной, — бросил любимый, тут же вернувшись к прежней теме. — Я больше тебя не брошу. Мы уйдём вместе, и точка!       Аккуратно открыв дверь кабинета Валаама — ту, что вела в подвал — хозяин аккуратно выглянул наружу. В коридоре явно была какая-то шумиха и беготня, однако в этом помещении были только мы. — А я не уйду без неё! — жаль, я была в виде шинки, а не человека, иначе остановилась бы, упрямо отстаивая своё решение. — Она дорога мне! — Как мне дороги ты и Юкинэ. Перестань, пожалуйста! — Ято злился, что я не слушаюсь. — Мы сейчас в огромной опасности, как ты не понимаешь?       Он прошёл в сторону двери, ведущей в коридор, и замер. — Значит, и она тоже, — внутри меня бушевала буря: я тоже злилась и не понимала, почему мы спорим по вопросу, у которого, казалось бы, только один ответ. — Ято, умоляю. — Акинэ, мы уходим! — он был непреклонен, однако я не собиралась мириться.       Провернувшись в его руке и выскользнув из пальцев, я упала на покрытый ковром пол. Тем самым давая понять, что не уйду. — Это моя дочь, пойми ты! — крикнула я сквозь слёзы. — Я люблю её! Больше себя самой и своей никчёмной жизни. Я не могу её бросить! И не брошу!       Я ощущала, как вибрирую: от кончика лезвия до эфеса. — Не заставляй идти против тебя, Ято! Я очень хочу слушаться тебя во всём, клянусь, но… — сглотнув, я перебарывала наступающие слёзы. — Я всё равно сделаю это. Прости.       Мне было больно и обидно от того, что мы только-только помирились и вновь стали семьёй, как вновь ссоримся, не приходя к компромиссу. Возможно, в любом другом вопросе я бы подчинилась, но всё, что касалось Мичи — было для меня приоритетным. Как здоровье и безопасность Юкинэ и Ято. — Так уж и быть, но мы пойдём с тобой, — кивнув, он всё ещё злился, однако пытался этого не показывать. — Юки, потерпи немного, хорошо? — Да я в порядке, — произнёс тот сквозь сжатые зубы. — Вы ведь о той девочке спорите, о Мичи?       Юкинэ не мог слышать моих слов, пока я была в виде катаны, однако догадался о причине нашего с хозяином спора. — Я думаю, мы должны забрать её. Не хочу, чтобы малютку обижали, — добавил мальчик смущённо. — Ято, ты можешь призвать меня, а Аки вновь возьмёт клинок. Я справлюсь, честно. Я уже отдохнул!       Я видела, что пареньку было всё так же хреново: на нём была кровь, которая не переставала сочиться из нескольких ран. Плюс ко всему, похоже, у него была вывихнута нога, однако он стоически держался, не показывая боли и дискомфорта. — Вернись, Акинэ. Ко мне, Сэкки, — тихо и даже обречённо произнёс наш хозяин, хватая появившиеся в воздухе клинки, теперь уже смотря мне в глаза и наблюдая, как я снова берусь за меч. — Не думайте, что я бездушный ублюдок, которому плевать на девочку, — безжизненно произнёс он с дрожью в голосе. — Я просто… так боюсь за вас обоих!       Закрыв глаза на несколько секунд, любимый будто собирался с силами: его явно пугало то, что находилось за дверью. Но и ждать здесь вечно нельзя: чем больше медлим, тем вероятнее поражение. И Ято это понимал. — Если что — бегите. Оба. Мне оставьте артефактный клинок — я вас прикрою и заберу Мичи, — кивнув самому себе, он посмотрел мне в глаза. — Я клянусь, что это не уловка. Я вернусь за ней в любом случае. Но мне нужно знать, что вы в безопасности. Хорошо?       Я видела мольбу в его взгляде. И не смела отказать. Тем более — он поклялся. Конечно, я могла бы вновь воспротивиться и сделать так, как хочу, но… доверилась. Тем более, не факт, что Ято придётся действовать одному. Может, обойдётся. — Хорошо, — кивнув, я смотрела, как любимый поворачивает ручку двери. — Удачи нам.

***

      Как ни странно, в коридоре на нас никто не бросился. То ли потому, что более трусливые члены братства испугались отсутствия лидера и возможной расправы Небес, то ли потому, что слухи о том, что мы перебили несколько десятков их коллег успели разлететься по коттеджу, — мы смогли прошмыгнуть в нашу с Мичи комнату без каких-либо препятствий. Конечно, была вероятность, что враг набирает силу на улице, и по-одному им бороться в узком коридоре просто нет смысла, но я не хотела об этом думать. Нужно решать проблемы по мере поступления. — Мичи! Солнышко! — как только я открыла дверь комнаты, была в предвкушении того, как вот-вот обниму свою девочку. — Это мама. Где ты?       Правда, уже спустя пару секунд я поняла, что её, скорее всего, тут нет: телевизор, постоянно работавший чуть ли не сутки напролёт, был выключен, а кровать была пуста и не заправлена, точно девочка покинула комнату второпях, не успев по обыкновению навести мало-мальский порядок.       Однако, я хотела отбросить вариант, что от страха она спряталась в шкаф или в ванную комнату, поэтому на всякий случай обошла всё, заглядывая в каждое возможное место укрытия. — Её тут нет? — с волнением спросил Ято, держась за рёбра. — Может, она в одной из других комнат? Или выбежала на улицу вместе со всеми?       Мне было приятно, что он не сказал, мол, раз Мичи тут нет — нужно уходить. А всё же пытался найти мою малышку, предполагая разные варианты. Держа своё слово. — Не знаю. Сомнительно, — я чувствовала, как ухнуло где-то в груди, но страху пока не поддавалась. — Услышав переполох, она, вероятнее всего, закрыла бы дверь комнаты на ключ и спряталась. Но не стала бы выходить. Здесь что-то другое…       Посмотрев на нетронутую синюю футболку, которую я гладила для девочки сегодня утром, я ощутила грусть и тоску. Где же она? — Надо спросить у кого-нибудь, — решила я, правда, больше не слыша шагов за дверью. — Пошли!       Кивнув в сторону коридора, я, подняв клинок в боевую позицию, вышла первая. Слух не подвёл: тут и вправду больше никого не было. Даже странно, как быстро эта толпа ретировалась. Неужели действительно ждут нас у выхода? — Попробуем пройти на второй этаж? — спросила я, с мольбой взглянув на Ято, ожидая, что он вновь начнёт отнекиваться. — Да, думаю, нужно проверить всё. И попробуй звать Мичи: вдруг она всё же в одной из комнат? — к моему удивлению приоткрыв следующую после моей дверь, любимый заглянул внутрь. — Только, пожалуйста, давай сделаем это побыстрее. Помимо того, что тут опасно, у нас очень мало времени.       Нахмурившись, он принялся заглядывать и в другие помещения, а я, хоть и не понимала, к чему такая спешка, ускорилась, силясь одновременно звать девочку и прислушиваться: вдруг услышу её голосок?       Однако даже и по прохождении второго этажа наши поиски не увенчались успехом: здесь было почти так же тихо, только в районе кухни слышался то ли плач, то ли вой… На детский голос это не походило, однако я всё равно двинулась на звук, надеясь увидеть кого-то из тех, с кем состояла в более-менее дружеских отношениях. Но… Рэн!       Да уж. Вот её бы я хотела видеть чуть ли не в последнюю очередь. — Привет, — заходя в помещение, я опустила клинок, однако готова была драться, если потребуется. — Ты в порядке?       Мне было всё равно на её самочувствие, но если я хотела просить помощи — необходимо быть учтивой. Тем более, девушка и вправду выглядела сильно расстроенной: сидя на холодном полу и обхватив себя руками, она покачивалась вперёд-назад, глотая катившиеся по раскрасневшимся щекам слёзы. — И об этом меня спрашиваешь ты? — вдруг резко подскочив, она бросилась ко мне, вытянув руки: видимо, хотела схватить за шею. Однако я сразу выставила меч перед собой, и Рэн пришлось резко затормозить, дабы не напороться на него. — Это правда? Вы со своим божком убили Валаама?! — по её телу пробегала дрожь, а я вспомнила, что эта Богиня без ума от своего господина. Теперь понятно, почему она так убивается. — Я не собираюсь оправдываться, — бросила я, видя, что она переводит взгляд с меня на Ято. — Но и бояться меня тебе не нужно. Просто скажи, где Мичи, и я уйду. Хорошо?       Чёрт! Ну почему мне встретилась именно она? — А может, позвать на помощь и смотреть, как вы вдвоём подохнете? — с непередаваемой злобой прошипела она, уверенная, что её угроза меня напугает. — Рискни! — кивнула я, улыбнувшись. — Только в здании, похоже, больше никого нет, однако ты можешь взять пример с Эми и попросить помощи у Высших сил. Вдруг мне кирпич на голову упадёт…       Кровь в венах стала горячей, но не обжигала, а грела. И, хоть мне и не было холодно, теперь я ощущала себя намного приятнее: даже боль от ран и усталость притупились, давая мне шанс грамотно вести диалог. — Слушай, я не желаю спорить и причинять тебе вред, правда. Просто хочу забрать девочку и уйти, — я услышала, как Ято нетерпеливо переступает с ноги на ногу позади меня. — Пожалуйста, скажи мне. Она ведь ни в чём не виновата. — Да ладно? — запрокинув голову, Рэн ненатурально рассмеялась. — Она — с тобой, а ты предательница. А значит, и она, автоматически, тоже.       Не успела девушка договорить, как, потеряв терпение, я резко схватила её и, прислонив к стене, приставила к горлу Рэн клинок. — Ты можешь думать так сколько угодно. Но раз не была в моей шкуре, так и не смей меня в чём-то обвинять. И Мичи тоже! — я перебарывала желание пустить этой дуре кровь, но она явно что-то знает, и я должна выяснить, что именно. — Валаам заслужил то, что с ним случилось. И Риотто тоже!       Произнеся последнюю фразу, я поняла, что совершила глупость: глаза бывшей коллеги округлились, а губы приоткрылись — она явно потеряла дар речи и не могла задать повисший в воздухе вопрос. Однако я решила не ждать, пока она сможет говорить. — Да-да. Ты правильно поняла: начальничка тебе больше не видать, ведь он наверняка уже варится в одном из котлов ада, — оскалившись, я приблизилась к лицу Рэн и могла теперь разглядеть каждую веснушку у неё на щеках. — Как видишь, настроена я решительно. Поэтому последний раз спрашиваю: где Мичи?       Эту фразу я не произнесла, а крикнула: может так до этой дуры дойдёт, что я не шучу. — Отвечай! — вновь повторила я, надавив клинком так сильно, что девушка захрипела. — Один. Два… — Её забрал Рамон, — произнесла она еле слышно, но с нескрываемым удовольствием. — Мы были здесь, на кухне, когда один из братьев забежал с криками, что Валаам переродился.       Видя, как на моём лице появляется ужас, Рэн ещё больше радовалась, ни капли не скрывая этого. — Он взял Хикки и ещё парочку наёмников и, обмолвившись, что этого так не оставит, отправился за девчонкой — по крайней мере, так он сказал остальным, — девушка задрала подбородок, теперь смотря на меня из-под полуопущенных век. — Ну а сейчас давай, убей меня! Это же у тебя в крови, Кинха — нести смерть!       Она произнесла это с отвращением, с нескрываемой злобой. Однако меня это не задевало. Лишь… немного удивило. — А разве не этого вы добивались? — бросила я, отступая и опуская клинок, но при этом продолжая смотреть ей в глаза. — Вы все меня такой сделали. Хотели, чтобы я была беспощадной? Так пожинайте плоды!       Отойдя к Ято и кивнув ему, я дала понять, что пришло время уходить. Почему-то была уверена, что Рэн не врала и моей девочки и вправду тут нет, а значит, нужно как можно скорее заняться поисками Рамона. — Ты проиграешь, Кинха! — услышала я из-за спины. — Валаам восстанет и совершит задуманное. Рано или поздно!       Судя по голосу, Рэн действительно была уверена в своих словах и любимом господине. Не понимая, к чему её может привести эта покорность. — Значит, пока жива, я буду убивать его раз за разом, не давая взрослеть, — не оборачиваясь, ответила я, смотря перед собой. — Я не дам ему захватить Небеса. Даже если это будет стоить мне жизни.

***

      Как я и догадывалась, нас ждали снаружи. Только вот самые идейные члены братства: те, что целиком и полностью преданы Валааму — либо были убиты ещё в подвале, либо скрылись. Здесь же собрались те, кто толком не понимал, что делать и чем им грозит произошедшее. Они не нападали и лишь смотрели на меня, то ли по старой памяти ожидая команды, то ли показывая, что они готовы сотрудничать.       Возможно мне стоило объяснить им всё или хотя бы успокоить (среди них были откровенно новенькие члены братства, которые о захвате Небес даже не знали), но боль от сражений и многочисленных ударов вновь начала нарастать, перехватывая дыхание. Адреналин в крови угасал, и я опять чувствовала каждую потянутую мышцу, каждый синяк и порез.       Хотелось лечь и просто немного поспать, но я понимала, что не смогу успокоиться, пока не найду Мичи. Необходимо отправиться на её поиски сразу же, как позаботимся о ранах Юкинэ. — Куда мы? — прошептала я, двигаясь к воротам коттеджа, сосредоточившись на том, чтобы переставлять ноги и не упасть. — К Кофуку? — Нет, к Эбису. Там безопаснее, — ответил Ято, всматриваясь в даль. — Хотя Кофуку мы тоже увидим: думаю, их стоит так же переправить в Такамагахару. Для их же блага.       Он был серьёзен, как никогда, и, похоже, не очень хотел говорить, но я не унималась: так скучала по любимому, что не упускала возможности услышать его голос. — Считаешь, они в опасности? — спросила я, про себя добавив: «из-за меня». — Может, тогда нам всем лучше спрятаться в Кииро? Домик небольшой, зато никто о нём не знает. — Нет. Нам нужно быть на Небесах, — не вдаваясь в подробности, будто отрапортовал Ято, берясь за ручку калитки. — Как вернёмся…       Но договорить Ято не успел. В воздухе раздался звук выстрела, а в нескольких десятков сантиметров от руки Ято сильно звякнул металл ограждения: похоже, туда попала выпущенная кем-то пуля.       Резко пригибаясь и оборачиваясь, я ожидала увидеть, что один из членов братства, остававшихся стоять на улице, набрался смелости и решил подмазаться к маленькому Валааму, однако встретилась взглядами с наполненными злобой глазами Сатоши. — Куда-то собрались? — спросил он громко, держа в руках два обреза***. — Или ты решила проводить гостя до ворот, Кинха?       Да уж, впервые слышу столько яда в его голосе. Похоже, мой бывший друг сильно разозлён происходящим, хотя… странно. Думала уж он-то должен понимать, почему я поступила так, а не иначе. Он на протяжении стольких месяцев видел, как ко мне относятся, и, выходит, знал, что почти каждый член братства врал мне, дабы использовать. — Первое, — медленно проговорила я, поднимаясь и становясь перед Ято. — Прости, что не попрощались. Так невежливо с нашей стороны!       Странно, что мы с ним не встретились, потому как Тёко явно вышел из коттеджа. Возможно, пока мы были на втором этаже он пошёл в подвал, разбираясь в произошедшем. — Что верно, то верно! — он продолжал держать своё оружие в обеих руках, одно дуло наставив на меня, а второе на Ято. — Я думал, мы друзья. — А я думала, твоё предательство явственно поставило точку в наших отношениях. Прости, что считала тебя слишком сообразительным, дабы это понять, — и снова во мне что-то распалялось: воспоминания того, как Сатоши обманом забрал меня из гостиницы, отдав на расправу Валааму, заставляли злиться с новой силой. — Но, думаю, теперь ты это понял? — Я хотел лучшего для тебя! Ты же знаешь! — он кричал, но стоял на месте, тогда как другие члены братства начали потихоньку перебираться в дом, не желая становиться свидетелями происходящего и подвергать себя опасности. — А вот ты поступила как эгоистка. И в первую очередь, по отношению ко мне! — Ох, ну извини, что напоролась спиной на твой нож — мне та-а-ак жаль, — всплеснув свободной от клинка рукой, я одновременно хотела ввязаться в бой и навсегда покончить с этим Богом, но вместе с тем сдерживалась, потому как боялась навредить Ято и Юки. — И раз уж в твоём понимании я тоже виновата — значит, мы квиты, не находишь? А следовательно, я могу идти… — Стоять! — крикнул он, встряхнув оружием. — Думаешь, я так глуп, чтобы вас отпустить? Чтобы твой благоверный сразу же побежал докладывать обо всем Аматерасу?       Он сделал несколько шагов вперёд, при этом всё так же держа нас на мушке. — Фу, даже противно. Снова к нему вернулась? Серьёзно? — Сатоши говорил, как и Риотто, однако в этот раз я не стала слушать эту тираду. — Не твоё дело! — тоже сделав шаг вперёд, я молилась, чтобы Ято постарался скрыться, однако он, как и стоило ожидать, не собирался уходить без меня. — Сатоши, послушай, — начал он, выходя из-за моей спины и становясь сбоку. — Я знаю, ты меня недолюбливаешь, но… Давай поговорим честно и открыто. Я тебе ничего плохого не сделал. Впрочем, как и Акинэ.       Ято говорил таким спокойным голосом, что это немного остудило и мою кровь, заставив прислушиваться к словам любимого, проникаться ими. — Знаю, ты злишься: возможно, ты очень хотел осуществления плана Валаама, ведь в таком случае встал бы на ранее недоступный для тебя пьедестал, однако ответь, пожалуйста, на один вопрос, — подойдя ближе, Ято взял два клинка в одну руку, а вторую положил мне на плечо. — При чём тут она? Почему вы решили, что кто-то должен помогать вам достигать целей? Или что ещё интереснее: что эта девушка чем-то вам обязана?       Он сделал паузу, ожидая ответа, однако Сатоши молчал, пораженный тем, что Ято так бесцеремонно вклинился в разговор. — Я тоже Бог, как и ты. И знаю, как сложно быть… никем: когда вокруг все кичатся своим положением, а ты на еду толком заработать не можешь. Однако знаешь что, — любимый по-доброму улыбнулся, точно говорил с другом, — всё поправимо! Главное, не сдаваться и не опускать руки! Можно добиться желаемого и без насилия, правильными целями! При этом не мучая людские души и не страшась расплаты за содеянное. — Не надо меня учить! — Сатоши всё ещё показывал гонор, однако явно был ошарашен и, к счастью, нажимать на спусковые крючки не торопился. — А я и не пытаюсь, — любимый продолжал излучать дружелюбие. — Богов учат шинки, а не другие Боги — уверен, тебе это известно. Наши орудия показывают нам, что хорошо, а что плохо. А мы защищаем их в ответ, оберегаем, заботимся.       Ято вновь взглянул на меня — ласково, с трепетом. — Валаам, конечно, явно со мной не согласится, и тут уж я его осудить не могу: сам недолгое время, можно сказать, был в его шкуре, пока алчность текла и по моим венам, и знаю, что он чувствует. Однако ты… Мне кажется, ты — другой. И не желаешь никому зла, — вновь взяв клинки в две руки, Ято расправил плечи, сделав ещё несколько шагов вперёд, теперь уже оставляя меня позади. — Но если вдруг это не так — поверь, я буду драться за Акинэ. Плевать, что она совершила: я её хозяин и люблю её. И мне грустно, что, возможно, придётся бороться с тобой ради счастья той, которая нам обоим небезразлична.       Когда он это сказал, я вспомнила о нашем с Ято разговоре: месяц назад я рассказала, что один из членов братства признался мне в любви. Тогда хозяин спросил, кто именно, но я ушла от ответа, однако Ято или догадался ещё в тот день, или же понимание пришло к нему сейчас. Он понял, кто этот таинственный поклонник, и решил использовать эту информацию. — Не выставляй меня извергом! — поняв, к чему Ято клонит, Сатоши явно остыл, однако обрезы не опускал. — Я делал для неё всё, что было в моих силах. И действительно хотел, чтобы Кинхе было хорошо. — Не сомневаюсь, — это было сказано без сарказма: Ято был серьёзен. — Я уверен, что ты и вправду пытался облегчить жизнь Акинэ или… Кинхи: утешал её, помогал и как минимум один раз даже рискнул доверием Валаама, отправив её ко мне для обучения перед камирингом.       Глубоко вздохнув, Ято будто успокаивал себя. Точно его что-то злило, но он сдерживался, стараясь оставаться спокойным и рассудительным. — И я очень рад этому, правда. Спасибо! — любимый кивнул Сатоши, точно безмолвно благодарил. — Однако, ты всё же не пытался освободить её. Зная, что она хочет домой, что ей тяжело и больно. Ты смотрел, как Валаам пытает её и как обижают Акинэ другие Боги, наверняка видел её слёзы и слышал крики страха по ночам, однако оставался… слеп. — Это неправда! Я защищал её! Как мог! — утонув в монологе Ято, Тёко перестал следить за своим оружием: теперь дула обрезов немного опустились. — Я делал, что в моих силах, дабы ей было хорошо. Скажи, Кинха!       Сатоши явно задевали слова Ято, они давили на его самолюбие. По сути, Ято без прямого обвинения доказывал примерно то же, о чём и я когда-то говорила Тёко: он меня не любит, а лишь желает. Не больше. Ведь, если действительно испытываешь к кому-то столь сильные чувства, не сможешь смотреть и слышать, как твоего любимого истязают, обманывают и порой заставляют идти на верную смерть.       И я хотела было сказать об этом Сатоши, повторить свои же слова, сказанные однажды ночью в его комнате, но Ято перебил меня. — Только жаль, что в твоих силах, видимо, было не так уж и много, — любимый тоже распалялся и, похоже, хотел высказать Сатоши всё, что было у него на душе эти несколько лет. — Да и советы твои нельзя назвать разумными. Убей Акинэ, ведь Кинха прекрасна во всём её воплощении? Серьёзно? Так ведь ты когда-то сказал? То есть вместо того, чтобы утешить Акинэ — ты решил заставить её отключить всё, что делало её самой собой? И удалить «опухоль» в виде сострадания и жалости?       Последнее слово со звоном повисло в воздухе, потому как ни я, ни Сатоши не смогли ответить: оба были в некотором шоке и не понимали, откуда Ято знает об этом. Ведь Тёко и вправду говорил мне такие слова: это случилось на дне братства после стычки с Эми. И на тот момент Ято и всё его семейство покинули праздник… — Откуда?.. — спросила я, но Ято не ответил: лишь мельком взглянул на меня через плечо, снова возвращаясь к собеседнику. — Я не буду судить тебя и пытаться переубедить, что твои поступки неправильны и нечестны, однако же вернусь к вопросу, который задал в самом начале: при чём тут Акинэ? Почему вы ломали и переделывали её под себя и ради себя? Что она вам сделала? — Ято замер, возможно, ожидая ответа, но Сатоши продолжал молчать. — Она не игрушка. Она не вещь. И сколько бы вы не воспринимали её как средство достижения целей — Аки живая! Не как человек, но как шинки: у неё есть чувства и эмоции. Ей тоже бывает страшно и больно!       По моим щекам потекли слёзы. Только сейчас я поняла, что Ято не просто влез в спор или пытается принизить собеседника, доказав свою правоту. Он и впрямь встал на мою защиту! Возможно, глупо, что я осознала это лишь теперь, но я так долго жила предоставленная сама себе, столько месяцев без чьей-либо помощи решала навалившиеся проблемы и боролась с обстоятельствами, что… до последнего будто не верила в происходящее. Не осознавала, что одиночеству конец: у меня снова есть тот, кто сможет сказать: «Ты в безопасности», — при этом действительно оберегая от бед!       У меня снова есть семья. Настоящая! Те, кому я важна и дорога, и не потому что владею клинком или могу справляться с трудностями. А потому что я — это я. И только! — Если ты действительно веришь, что твои чувства к Акинэ реальны. Если хочешь ей добра — отпусти. Дай ей прожить жизнь, которую она заслужила: без цепей, наказаний и крови на руках, — клинки в руках любимого подрагивали: то ли Юкинэ боялся того, что может произойти, то ли напряжение Ято дошло до высшей точки. Однако оба были впереди, заслоняя меня от возможной пули. — Пожалуйста, — добавила я, потому как теперь Сатоши смотрел мне в глаза. — Ты ведь тоже дорог мне. Так позволь думать о тебе как о друге, спасшем мне жизнь и давшем шанс на счастье.       В этот раз сердце не билось в груди так неистово, а страх не заставлял адреналин бурлить под кожей. Я была на удивление спокойна. Будто заранее знала, что всё будет хорошо. Точно кто-то свыше дал мне наконец свою защиту. — Идите, — в конце концов произнёс Тёко, хоть и было видно, что эти слова дались ему с трудом. — И пусть я, возможно, пожалею об этом… Уходите. Только…       Опустив орудия и уже поворачиваясь к дверям коттеджа, Сатоши обернулся. — Ято, береги её, — грустно улыбнувшись, мой друг ушёл, негромко хлопнув входными дверями. Оставив нас одних. — Непременно… — ответил Ято вслух, а после, сглотнув, посмотрел на меня. — Уходим.

***

      Когда мы оказались на территории знакомого храма Бога Торговли — я поняла, что значит вдохнуть полной грудью. Такое ощущение, что до сего момента у меня это сделать не получалось, словно где-то в лёгких стоял клапан, не позволяющий сполна упиваться сладостью и чистотой воздуха. А теперь я впервые сделала полноценный вдох.       На миг закрыв глаза, я уже хотела было насладиться той радостью, которая начала меня переполнять, как услышала голос Ято: — Вернись, Юкинэ. Ты как? — Нормально… — буркнул тот через силу.       Даже не имея связи с мальчиком, я точно знала, что он врёт. Но делает это лишь для того, чтобы хоть немного успокоить нас с Ято. — А ты, Аки? — теперь хозяин посмотрел мне в глаза. — Я знаю, что больно, но… как морально?       Он будто торопился и не успевал подобрать нужные слова. И меня это волновало. — Я тоже в порядке, — обернувшись, я увидела, что с территории храма к нам спешит Эбису и его шинки, в том числе и лекарь: похоже, они заметили нас из окон и поняли, что что-то не так. — Раны заживут, главное, что мы теперь вмес… — Мне нужно идти.       В первые секунды после услышанного я не ощущала страха или переживаний: мало ли куда Ято нужно. Вернуться за Кофуку и Дайкоку, отправиться узнавать по своим каналам, где может скрываться Рамон, или же забрать необходимое из дома — мест назначения могло быть масса. Но когда обернулась, чтобы уточнить, куда именно ему нужно, и предложить свою помощь — осознала, что любимый уходит к Аматерасу. — Ято, нет! — сердце начало биться где-то у горла, отчего говорить стало сложнее. — Я тебя не отпущу! — Аки, я должен, — покачав головой, он не вырывался, но продолжал убеждать меня в необходимости своего ухода. — Мы и так кучу времени потеряли. Я обязан доложить о случившемся, пока переродившийся Валаам толком ничего не понял, пока сбежавшие наёмники не предприняли действий по его защите!       Он умолял меня одним лишь взглядом. Смотря только на меня, будто вокруг никого не было, хотя Бог Торговли и его орудия уже добежали до нас, стоя рядом и внимательно слушая наш разговор. Не решаясь перебить. — Я постараюсь вернуться, обещаю, — всё ещё удерживаемый мною он сделал шаг и поцеловал меня в висок. — Но я должен это сделать. — Нет, — лёгкие начали сокращаться от страха. — Нет, Ято. Не уходи. Пожалуйста! Мы ведь только… Мы снова вместе, и я не хочу опять тебя потерять!       Боль в теле всё больше и больше набирала обороты, и стоять становилось сложнее. Однако, со всей силы вцепившись в любимого, я не отпускала его руку, говоря через силу, заставляя себя держать равновесие и не падать. — Я сделаю всё, чтобы вернуться, — он пытался улыбаться, однако все присутствующие осознавали риск, на который Ято идёт. — Но даже если нет… Так всё равно нужно. Родная моя, ты всё сделала правильно, слышишь! Ты умничка! И теперь моя очередь.       Он начал плавно высвобождать своё запястье из моих пальцев, однако я ещё сильнее в него вцепилась. — Нет, пожалуйста! — не выдержав нагрузки, я без сил упала на колени. — Я люблю тебя. Не уходи… — Я тоже тебя люблю. И поэтому должен идти, — Ято присел, чтобы наши лица находились на одном уровне. — Если и есть единственный шанс на счастливое будущее всех нас — это он.       Каждый из нас за последние сутки становился перед серьёзным выбором. Куда отправиться, как поступить, что сказать — эти вопросы, кажется, преследовали и меня, и Ято, однако, выйдя из дома Валаама и переместившись в Такамагахару, я считала, что с ними покончено. И теперь впереди лишь одна дорога, по которой нужно идти. На ней будут препятствия, кочки, а может, и враги, но всё заранее предрешено. А теперь, выходит, путей снова несколько, и нужно выбирать, по какому следовать. — Если ты меня не отпустишь — я не уйду. Я больше тебя не оставлю, если ты этого хочешь. Но, пожалуйста… — проведя второй рукой по моей щеке и вытерев скатившуюся слезу, он уже шептал. — Поверь мне. Я знаю, что делаю. Отпусти…       Я больше не отвечала. Лишь мотала головой, не в силах поверить, что, возможно, вижу любимого в последний раз. Однако голос здравого смысла говорил, что если Ято не уладит всё сейчас — рано или поздно Аматерасу сама обо всём узнает. И тогда моего хозяина казнят, впрочем, как меня и Юкинэ. Он должен попробовать защитить всех нас, поставить ситуацию так, будто в произошедшем мы не виноваты, что мы оказались безвольными пешками положения, и только. Он обязан найти правильные слова и перенаправить гнев Верховной Богини на Валаама и братство. Но не на нас и наших близких. — Только вернись, умоляю… — мои губы дрожали, а лицо уже было мокрым от слёз. — Пообещай мне!       Всё так же смотря Ято в глаза, я медленно разжала руку, ощущая, как касаюсь его кожи сначала ладонью, потом фалангами, а после и вовсе — самыми кончиками пальцев. — Обещаю, что сделаю всё возможное, — ответил он, шагая спиной вперёд. — Юки — будь молодцом. Ты сильный, ты со всем справишься!       Ято явно прощался с нами, и это убивало. Но я старалась держаться, чтобы не подняться и не побежать за хозяином, вновь моля остаться. — Я люблю вас обоих. Больше всего на свете, — смерив нас с Юкинэ взглядом, он посмотрел на Эбису. — Позаботься о них, друг. И никому, слышишь, ни под каким предлогом не отдавай их!       Сжав кулаки, будто набираясь решимости, Ято глубоко вздохнул несколько раз, вновь обведя взглядом всех собравшихся. — До встречи! _____________________________       От автора:       Здравствуйте, дорогие читатели! Знаю, вы снова долго ждали, но, увы — такова сейчас жизнь. Раньше я думала, что время не просто идёт, а спешит, мчится куда-то, но была не права. Тогда оно действительно мерно ступало, а сейчас несётся вперёд как угарелое! И ты и оглянуться не успеваешь, а уже прошли день… неделя… месяц…       Наверно, у вас так же, я права? Возможно, потому что год подходит к концу, или события, которые происходят вокруг, заставляют нас бежать в этом колесе жизни всё быстрее, пытаясь на всякий случай успеть как можно больше… Не знаю даже, но это немного пугает.       Честно сказать, плюс ко всему и желания писать нет. Не потому, что я выдохлась или из-за маленького количества отзывов (хотя и в этом есть доля правды) — скорее, смотря новости и осознавая происходящее, невольно задумываешься: «А нафига я вообще это делаю? Кому есть дело до моего творчества? К чему спешить, что-то вымучивать, когда у людей приоритеты совершенно другие!» Но потом я беру себя в руки, вспоминаю, что если художники не буду рисовать, певцы — петь, а авторы — писать произведения, то этот и без того серый мир станет ещё темнее.       Многие сейчас находят отдушину в том, что могут хоть на сколько-то забыться: погрузиться в сказку, музыку или картины — и я не могу лишить своих читателей такой хоть маленькой, но радости. Тем более, Акинэ и Ято снова вместе, у всех появилась надежда на счастливый финал.       Как есть надежда на счастье у всех нас. P.S. Для фанатов «Связанные небом» — радость. Следующей выйдет глава этого фанфика. P.P.S. Буду бесконечно благодарна хоть за нескольку слов в виде отзыва. Автору тоже нужна поддержка, как и любому человеку. Заранее спасибо!