Without Rain

Paloma Faith — Only love can hurt like this Потеряла счет времени. Кажется, скоро начнет светать, а я все еще, после попытки дозвониться Лукасу, не включила мобильный. Шагаю тяжелыми ногами, уставшими от каблуков, от машины. У входа в дом сидит человек с опущенной головой, который напугал меня. И я инстинктивно двинулась от возможной опасности назад. — Я, сука, твой цокот шпилек узнаю из тысячи. Дрожь пробирает все тело. Севший голос Лукаса дает успокоиться на мгновение, что это совсем не незнакомец. Не рассчитывала на такую скорую встречу, на которую, кажется, просто нет сил. Встает с трудом, опираясь ладонями об асфальт, но он не в хлам. Люк поднимает на меня свои голубые глаза, с потрескавшимися капиллярами, уставшие и в которых читается полнейшее разочарование, либо мной, либо происходящим из-за меня. Тешу себя вторым. — Поговорим? Я киваю головой и молча следую в квартиру. Теперь стук моих же каблуков бьет мне же по вискам. После замечания Лукаса я слышу только это сквозь густую тишину. Хочется быстрее снять их. Включаю в квартире свет, и с этим подступают силы на слова, как будто он зажегся тихим приглушенным огнем внутри. Последний раз моя квартира видела нашу истерику, сегодня все закончится тем же. — Ты обманула меня. Шоу начинается, но его голос слишком печальный, чтобы бояться скорого извержения обжигающей вулканической лавы. У меня есть время адаптироваться. Но меня оковывает страх, когда я пытаюсь посмотреть ему в глаза в ответ. Это все из-за того, что я полностью осознаю свою вину. И чтобы сейчас не произошло между нами, и чтобы сейчас не было сказано мной в жалкое оправдание, он все равно сделает из меня самого отвратительного человека в этой чертовой галактике. Но ему не потребуется прилагать больших усилий, так как я стою перед ним с белым флагом. Все признаю сама, впервые. — Знаешь, что еще мне обидно? — Люк дождался, пока я все же осмелюсь поднять на него взгляд и только тогда продолжил, — мы договаривались быть искренними всего лишь один долбанный вечер на пляже. — А ты думаешь, мне легко было бы это сказать? — у голоса появилась хрипотца, от нервов и того безнадежного рева в пространство, ничем мне не ответившее. — А мне, по твоему, легко было слышать это от левого человека? — Он моя подруга, — но я осекаюсь, не имея желания дальше ее как-то выгораживать. — Да ну? После всего? — вижу злую улыбку. — Я думаю, ты пришел выслушать меня, а не обсуждать Энджи. — Выслушаю, просто, я никогда не врал тебе. Никогда, мать твою. — Да, — я подошла почти близко, — ты просто скрывал часть своей истории. — Ужасной истории, которая тебя не касалась. А то, что скрыла ты, касается меня напрямую. Он отошел от меня и достал свои сигареты, встав у окна. Я чувствую запах горячей дымной вишни. Он до сих пор им не изменил или это совпадение? — Ты это все имела в виду, когда не хотела ничего заново со мной? — Да, Лукас. Это было трудное время. — Думаю, тебе было не труднее, чем мне сейчас все это узнавать спустя время, — его скулы становятся каменными. — Ты ничего не знаешь. — Разве? Теперь я знаю больше, чем ты собиралась мне рассказать. — Меня пойми. Я увидела те сообщения, моя жизнь только начиналась, какой ребенок? И я не была уверена в тебе, — расхаживаю по комнате, пытаясь держать себя в руках. — Ты настолько не уважала меня, что не соизволила даже сказать? — он снова кидает на меня пристальный взгляд полный презрения. — Я не понимала, что делаю. С тех самых пор, как мой самолет из Австралии приземлился домой. — Я уже понял, что за тебя все решали доброжелатели. Но это тебя никак не оправдывает. — А тебя что оправдывает, — и первой на псих срываюсь все-таки я, — то, что ты даже не приехал? То, что так легко отказался? — Ты в своем уме, Белл? — он смеется, — тебе так важна была твоя чертова свобода, что для меня не было никакого места. — Ты оставил меня на столько лет, а сейчас обвиняешь в том, что все это время я одна пыталась бороться с тем, какую ошибку допустила. И я выкарабкалась. Но являешься ты, и снова открываешь мои старые раны без наркоза, Хеммингс. — Знаешь, что я тебе скажу на это? — он подошел близко, что я могу уловить запах его пьяного дыхания, — ты сама все придумала в своей голове, и боролось с иллюзиями! И этим рушила себя и меня, и наше с тобой будущее, — он кричит, — боролась с тем, чего на самом деле не было. И все могло решиться одним звонком. — Так просто рассуждать об этом, когда ты уже вне ситуации и изначально не был в ней. — Не был в ней по твоей вине! А сейчас я где, если не в ней? Где? — он отходит от меня, качая головой, — наше будущее было в наших руках, Лилиан. Я бы не отпустил тебя. Сейчас ты веришь мне? Он развернулся и ищет мои глаза по комнате. — Столько лет прошло, а ты, по прежнему, заставляешь меня чувствовать. Ты ужасную ошибку совершила, вычеркнув меня из той ситуации. — Нам было мало лет, Хеммингс! — Люди столько лет живут в браке и не могу завести ребенка. А нам далось это сразу. Тебе не кажется, что не просто так? Я знаю, что снова схожу с ума. Ноги становятся мягкими, и он в моих глазах тоже. Могла ожидать любой исход, но не таких искренних слов, полных его честной горести и сожаления. И я совершенно не знаю, что ему на это ответить. Особенно, когда увидела, что в пьяных глазах собираются слезы. Но он тут же отворачивается, когда чувствует свою слабость. — Теперь не о чем думать. Знаешь заезженную фразу «небо обрушилось»? Вот такое сегодня со мной произошло в вашем сранном клубе, который я теперь ненавижу еще больше. Это решение было принято без меня! Как мне теперь простить тебя за то, что ты без меня приняла решение о смерти моего народившегося ребенка, Лилиан? — Никак, Люк, — по моим щекам катится слеза. Такая же одинокая, какой сейчас ощущаю себя я. — Мне было тоже нелегко пережить это. — Скажи спасибо тем, кто помог тебе и был рядом, — самый ужасный сарказм в моей жизни, который бьет по самому больному, — ничего не изменишь. На мое удивление, он спокоен. Или бессилен? — Я хочу выпить. Мы поняли друг друга? — я его еще нет, — теперь и мне больно находиться рядом с тобой. Все взаимно, как ты сказала однажды. — Да, — поднимаю голову к полотку. — Я правда не хочу тебя сейчас видеть. С этим он уходит, не хлопая дверью. А я не оборачиваюсь, чтобы проверить, ушел ли он или решил остаться и сейчас подойдет со спины? Но это все в прошлом. Это все в таком прошло. Открываю настежь двери балкона. Впускаю ночь в дом, а себя — в ночь. Светает. Точно светает. Меня окутывает такое отрешенное спокойствие. Как будто я уже не здесь, а среди тех звезд, за которыми наблюдала пару часов назад. А здесь — все кончено и все решено. Я не могла рассчитывать на прощение такого эмоционального человека, как Хеммингс. Которому очень не хватает в жизни представлений, поэтому он любит их устраивать со мной. Но это честно, это идет изнутри. Он просто родился под такими звёздами. Эмоциональный, вспыльчивый, поддаваемый порывам. Живой. С ним ночи всегда были бешенные, а эта — поставила точку. Этим разговором я сбросила то, что грызло меня все эти годы. Тайна, которая сидела внутри и не давала сделать полноценный шаг вперед. Зато теперь от меня навсегда отступят мысли, по поводу того, как же все может обернуться в конце разговора, как сказать и, вообще, будет ли встреча. И должна ли я говорить? Теперь 70 процентов моих мыслей не будут заняты этим. И камни падают оттуда и к тому, кто их закинул в мою голову. Могу долго обвинять окружение, Маму и Энджи, но я уничтожила себя своими руками, тем, что вовремя не включила голову. А когда пыталась — уже было поздно. Таблетки и терапия сделали свое. Недосказанность убивает все на своем пути. Мне легче сейчас. Гораздо легче. Я ощущаю, как каждая клетка тела освобождается, и каждый атом выходит из своей ржавой клетки. По всему телу вместе с током пробегает свобода. Одна маленькая, но значительная деталь все это время очерняла мой разум. И я даже не хочу напиться или закурить. Я просто хочу жить дальше. И я делаю весомый шаг, чтобы отпустить мою к нему любовь в грядущий рассвет. И, кажется, впервые за все это время я произнесла в мыслях слово «любовь» по отношению к нему. Конечно, все самое прекрасное в конце. И лишь в самом финале я осмелилась. Лукас должен раствориться в моей памяти и, скорее, я буду избегать встречи; так будет лучше не только для меня, но и для него. Пусть это затянулось слишком надолго, но все больное прошло, все проблемы решены, и вопросы закрыты, а открытые раны зашиты самыми крепкими нитками. Освобождение души неизбежно. Будь то боль, зависимость, любовь, одержимость или сама жизнь.