Мечтай без страха

      Дни и ночи, проведённые во дворце, ничем особенным от тюрьмы не отличались. Поменялось лишь место дислокации – вместо камеры была большая комната, а вместо скального выступа теперь уютная кровать. Изабель часто ощущала себя птицей в золотой клетке. Девушка была сконцентрирована на попытках выжить в сложившейся ситуации, и на стремлении просто не сойти с ума. Первую неделю она провела в полном одиночестве: почти не выходила из своих покоев и заставляла себя есть. День за днём она бесцельно ходила по комнате, не зная, чем заняться, чем заполнить ненужные дни и долгие, томительные вечера. Книг на английском было не так много, да и те, которые удалось найти, были прочитаны ею несколько раз. С каждым утром всё труднее становилось вставать. Она не могла свыкнуться с мыслью, что такова её судьба. Не хотелось признаваться себе, что ей было очень страшно оставаться здесь, без связи, без помощи, наедине с безжалостным диктатором и убийцей.       Ещё через неделю накопилось столько мыслей, что она не могла держать их в себе, они скреблись в голове, требуя освободить. Поэтому она начала разговаривать сама с собой, хотя больше утешала саму себя. Как всегда. Точнее, как последние несколько лет. Сама, сама, сама… Хотелось, чтобы кто-нибудь пришёл и рассказал, что делать. Ободрил, навёл порядок в голове и, наконец, дал хорошего пинка под зад. Изабель была истощена, измучена, прошедшие семь дней вытянули из неё всё. Она уже смутно понимала, чего хотела получить от этой жизни. На какое-то время Иззи потеряла интерес ко всему происходящему. Будь, что будет. Уже всё равно. Казалось в ней не осталось никаких чувств, кроме безразличия. И она ничего не могла с этим поделать. Все её мечты испарились, а жизнь постепенно превращалась в ад. Единственный выход – бежать. Но как? Отсюда нет выхода.       Когда Пэйган впервые пришёл к ней в комнату, за окном царила непроглядная тьма. Над головой горел светильник, разбрасывая по комнате призрачное свечение. Щелкнула ручка, дверь в комнату распахнулась и в проёме предстала мощная фигура самого короля. Он ничего не говорил – молча перешагнул порог и прикрыл за собой дверь. А потом приблизился к кровати, и какое-то время просто смотрел на девушку. Его зрачки заняли почти всю радужку и казались ещё страшнее. Изабель не на шутку испугалась. Руки свело судорогой, с такой силой она вцепилась в край одеяла, натягивая его до самого подбородка. По лицу мужчины скользнула скептическая усмешка, от которой Иззи передёрнуло. «Боже правый, не надо так пугаться. Я тебя не трону», — только и сказал он. С тех пор он стал всё чаще заглядывать к девушке и проверять, как у неё дела. И это ей совершенно не нравилось. Ещё Пэйган любил иногда поговорить на отвлечённые темы, вероятно, чтобы снять напряжение. И Изабель каждый раз приходилось делать вид, что она ничего не понимает, но очень внимательно слушает.       Она старалась держаться от Мина на расстоянии. Ей так было спокойнее. Надо сначала привыкнуть к нему, и будет легче переносить его общество. Со временем Изабель начала предпринимать попытки быть покорной, раз уж нет сил ни на что остальное. Но чувство опасения заставляло Иззи быть наблюдательнее. Она постоянно пыталась понять его характер, мысли, поступки.       При всей своей коммуникабельности он был чрезвычайно сложным человеком, с капризами, склонный принимать неожиданные решения и никого не слушать. Человек необычной энергии, несгибаемой воли, резкий, жёсткий, беспощадный. Пэйган обладал чувством юмора и сарказмом, а также способностью точно выражать собственные мысли. Он жил на своей волне, которую трудно было поймать. У Иззи возникло ощущение, что даже если бы она провела с ним годы, всё равно не изучила бы его полностью.       Спустя месяц Изабель стало легче находиться в его обществе. Порой она отвечала ему в разговорах, хотя её речь больше состояла из: «доброе утро», «как дела», «да», «нет», «хорошо», а также пользовалась восклицаниями и междометиями, выражавшими удивление и одобрение или неодобрение. Пэйган больше не пугал её, как когда-то. Хотя девушка нисколько не сомневалась в том, что он даже опаснее, чем раньше. Всему виной был некто по имени Аджай и Золотой Путь. Последнее время король довольно часто упоминал о нём. «Гребаные террористы, разрушающие всё на своём пути». Так он однажды выразился. Также за этот месяц она успела сблизиться с обеими служанками, особенно с Рашми. Она по приказу короля помогала Изабель с английским. Иззи старалась вести себя естественно, чтобы никто ничего не заподозрил, удивляясь своим хорошим актёрским данным. Надо было не на журналистику поступать, а идти сразу в театральную академию. Кто ж знал.       Дворец пару раз посещала Юма Лау. Это была привлекательная женщина лет сорока, среднего роста, степенная и даже строгая. Голос у неё был резкий, пронзительный, манеры грубоватые, и подчас не совсем приличные, но зато всё компенсировали великолепная фигура и лицо. Взгляд её был холодным, суровым, убийственно-жестоким. Она невзлюбила Изабель сразу, как только увидела, правда, ей удалось некоторое время держаться спокойно. Однако это состояние не продлилось долго. Роковая встреча произошла в коридоре четвёртого этажа на третий день её пребывания во дворце.       Возвращаясь в свою комнату, Иззи каким-то шестым чувством почувствовала, что к ней подошли сзади. Она хотела обернуться, но не успела сделать этого до конца. В мгновенье ока её довольно грубо прижали лицом к стене, заломив руку за спину, перехватив запястье одной рукой, другой, закрыв рот. Плечо саднило острой болью. Сопротивляться было бесполезно, Изабель не отличалась физической силой. «Ещё раз с ним увижу, и тебе будет очень плохо, это я гарантирую», — прошипела Юма ей прямо в ухо. Китаянка с силой швырнула девушку к противоположной стене. Иззи ударилась головой о стену, сползла вниз и распростёрлась на полу. Юма перешагнула через неё и пошла дальше.       В тот вечер Изабель еле дошла до своих покоев и закрыла дверь. Казалось, дорога к комнате была очень длинной. Девушка бессильно сползла вниз, прислонившись спиной к двери. Некоторое время она просто плакала, размазывая слёзы по щекам и подбородку тыльной стороной ладони, но потом медленно встала и подошла к окну. Открыв створки, вдохнула прохладный воздух. За окном был один и тот же пейзаж: красно-жёлтые кроны деревьев и скалистые горы. Изабель хотелось домой, в Испанию, в родной посёлок Ластрес, расположенный вдоль Атлантического побережья. Почувствовать бархатистый, влажный песок под босыми ногами. Зайти к одному местному рыбаку по имени Фабрицио и купить пару кило свежего улова. Прийти домой, обнять маму и сказать, как сильно она её любит, а затем вместе приготовить рыбный пирог. Вся семья его обожала. Хотелось вернуться назад и всё изменить.       Юма ненавидела девушку всеми фибрами своей души и грозилась убить, если та продолжит жить во дворце. Называла Иззи корыстной приезжей, подозревала, что она врёт, считала развратной соблазнительницей. У Изабель никогда не было парня, надёжного, как стена, к которому можно прижаться плечом, чтобы почувствовать себя увереннее. А за долгие полгода она вообще ни с кем не общалась, кроме как с попутчиками, и оттого начала ощущать нечто вроде тонкой преграды между собой и другими людьми. Интересно, какое пагубное влияние Изабель могла оказать на короля?       Позже выяснилось – это была сводная сестра Пэйгана и его правая рука. Вот почему он никогда ничего не предпринимал в её отношении.       И это злило больше всего.       По правде говоря, Изабель терпеть не могла эту женщину, но в то же время завидовала ей. Завидовала той безмерной свободе, её положению и возможности делать, что душе угодно. Юму боялись все, и трепетали при одном только упоминании её имени. Когда она шла по коридорам и залам дворца, всё живое разбегалось и пряталось кто куда. Тем не менее, эта «страшная» женщина нисколько не пугала Изабель, и она при каждой встрече с вызовом смотрела в ледяные глаза Лау. Да, Иззи была под защитой Мина, так почему не воспользоваться хотя бы этим?       Весь следующий месяц для Изабель прошёл очень спокойно, если не сказать обыденно или даже скучно. А вот повстанцы изрядно потрепали нервы королю, захватывая один аванпост за другим во главе с Аджаем. Благодаря ему половина южной территории Кирата уже принадлежала Золотому Пути.       Несмотря на это, Пэйган продолжал вести себя по отношению к Изабель деликатно и излишне нежно. Даже дворец не казался таким враждебным и холодным. Смешанные чувства овладевали её сердцем день за днём. За эти два месяца она поняла, что привязалась к королю. Или это она внушила себе? Его добродушие – маска. Она знала, насколько он опасен, но поделать с собой ничего не могла, ведь он был так добр к ней. Иззи сердилась на себя за то, что позволила этому вкрадчивому монстру обрести какое-то особое значение в её глазах.       Не то, чтобы Иззи чего-то не понимала в серьёзности всей ситуации, скорее, не хотела верить и бежала от правды. Но интуиция никогда не подводила. Она была в неведении до тех пор, пока случайно не услышала разговор Пэйгана со своим другом – Полом Хармоном.       — Твоя шлюшка с тобой всё ещё не разговаривает? Что собираешься с ней делать? — спросил мужчина и налил виски в стакан, передавая его Пэйгану. Король выдохнул и опрокинул содержимое в рот. Следующие несколько секунд он молча стоял возле своего огромного стола, погрузившись в раздумья.       — Да брось, она красива, и можно продать тому, кто даст наибольшую цену. Ну… или оставить рабыней у себя. Когда ты последний раз развлекался с иностраночкой? А? — рассмеялся Пол, поджигая сигарету и глубоко затягиваясь. Мин подошёл поближе к окну и также закурил.       Дальше слушать Изабель не стала. Девушка всхлипнула и, развернувшись на ватных ногах, побежала прочь. Она мчалась вниз по лестнице так быстро, как только могла, не разбирая ни дороги, ни коридоров, ни слуг, которые ей попадались на пути. Слова Пола глухим эхом отдавались у неё в голове, прокручиваясь заезженной мерзкой пластинкой, откликаясь спазмом в груди. Сердце бешено стучало где-то в горле, а глаза застлала пелена то ли из слёз, то ли из-за какого-то помутнения. В ушах стояла какофония из мыслей, повторяющихся слов, собственных глухих шагов. Изабель тяжело дышала, преодолевая спуск по такой бесконечной лестнице. Девушка еле добежала до своей комнаты, а там, спотыкаясь, добрела до ванной. Изабель склонилась над туалетом, и её начало рвать. Девушку буквально выворачивало наизнанку, скручивая всё тело. На мгновение ей показалось, что вместо желчи наружу вылезут её органы. Когда желудок более-менее успокоился, она дрожащей от судорог рукой дотянулась до крана и включила воду в душевой. Изабель села на дно ванны и обхватила себя руками. Она позволила себе уткнуться в колени и разрыдаться вполголоса.       Жёсткие горячие струи воды больно били по спине. Мыслей не было. Никаких. Только в груди всё сковало, казалось, что даже двигаться после этого будет невозможно. Сколько так она просидела и сколько прошло времени, Изабель не знала. Она смотрела перед собой невидящим взглядом, на автомате выключила воду, поднялась на затёкшие ноги и, шлёпая босыми ногами, прошла в свою комнату. Она нашла полотенце, оставленное на кровати, не спеша вытерла голову. Изабель стянула с себя мокрую, липкую и холодную одежду, вытерла тело, а затем надела пижамную рубашку и рухнула на кровать, лицом в подушку. Перед глазами пронеслись моменты её жизни в таком золотом заточении. Что же она делала не так, раз поступают такие предложения и идеи? Почему в груди становится так больно, будто бы её предали? Хотя откуда взяться таким мыслям – она тут никто, и это факт.       Постепенно мысли стали возвращаться в чёткий, размеренный порядок, она вздрогнула, а в голове ясно щёлкнуло: оставаться здесь больше нельзя!