Бездна твоя течёт у меня внутри

      Были, конечно, опасения, что после увиденного уснуть будет проблематично, но вырубился он, едва голова коснулась подушки. Даже сны стрёмные не снились, и проснулся он только потому, что в корабельной тишине звук, с которым блокируется грузовой отсек, слышно слишком хорошо.       Сонный Гэвин, как был, в одних трусах, прошлёпал в рубку, проверил статус блокировки и, обложив по матушке капризную электронику, ушел дальше спать. Хрен знает, с какой стати оповещение пришло спустя несколько часов после того, как он собственноручно заблокировал трюм.       Второй раз его поднял будильник. Спать всё ещё хотелось, даже контрастный душ не сильно помог. Поэтому Гэвин не сильно расстроился, обнаружив, что так и не пополнил запас мясных консервов, хотя, вроде бы, даже заказывал. Но завтракать пришлось одной кашей, и, флегматично заедая сладкой галетой обогащённую витаминами крупу, он сделал заказ, понадеявшись на скорость дронов доставки, а потом ушёл греть реактор, занимать очередь на вылет и листать сводку новостей.       И едва не уснул за пультом. Собственно, о том, что он уже дремлет, положив тяжёлую голову на полусферу астролябии, Гэвин понял, когда меж лопаток засвербило, будто кто-то внимательно пялился в спину, прожигал недобрым, тяжёлым и опасным взглядом. Поёжившись и нервно оглянувшись, он убедился, что коридор за спиной пуст, потёр лицо ладонями, пытаясь отогнать мимолётное ощущение опасности. Мерещится же всякое.       В тишине громко пиликнуло оповещение. Гэвин вздрогнул, увидел, что это всего лишь доставочный дрон изнывает у трапа, и разозлился. В патруль он собрался на фрегате, ага. Сопли подобрать бы сначала и перестать дёргаться от повседневной ерунды.       — Благодарим за повторный заказ, — прочирикал дрон, вручая объёмную коробку. — Желаем хорошего дня!       — В смысле, блядь, повторный?       Тяжеленная коробка едва не вывалилась из рук, и пока он пытался удержать её и не уронить с трапа себя, дрон уже отчалил и не ответил.       Зато в логах бортового журнала нашлась запись о предыдущем заказе. Он не забыл и действительно пополнил запас провианта два дня назад. Какого чёрта? Бежать и перетряхивать кладовку времени не было, до вылета оставалось всего ничего, и Гэвин плюнул. В мерцании разберётся, там всё равно делать почти нечего.       За обзорным экраном уже приветственно мигал разноцветными огнями гейт, на пульте мерно тикал отсчет. Он упал в пилотское кресло, задраил шлюзы, проверил общую герметизацию корабля и состояние защитного купола, икаль привычно сдавил виски, воздух сгустился, завибрировал, и под этот мерный гул Гэвин вывалился в мерцание Бездны.       И прислушался.       Мерцание было самым быстрым способом преодоления бесконечности Бездны — и самым опасным. Неопытного и слабого пилота ждали медузы, норовящие прилипнуть к обшивке и проесть её насквозь, спрутоглавы, способные пробить щиты и броню одним ударом щупальца, а если заглушить реактор и остановиться — то на палубу запросто спикирует целый десант выродков Бездны.       Неопытным и слабым Гэвин давно не был. Помнил наизусть эманации каждой твари, икаль увеличивал невеликие псионические силы человеческого разума, позволяя прослушивать Бездну на предмет болтающихся в ней опасностей, а расщеплять пополам сознание, постоянно сканируя окружающее пространство и параллельно занимаясь чем-то ещё, он умел с первого курса пилотной академии.       За бортом было тихо, только Бездна плескалась в шар защитного купола и где-то слева резвилась стайка медуз, к счастью, слишком далеко, чтобы прилепиться к «Лиззи». Гэвин поднялся из-за пульта, собираясь-таки навести в кладовке порядок, тряхнул головой, пытаясь избавиться от фантомного, призрачного ощущения чьего-то присутствия — он же на корабле один, неужели совсем мозгами двинулся после вчерашнего, и опять мерещится всякая хрень?       И похолодел весь, от макушки до пяток. Он находился в мерцании, на голове был работающий икаль. Ему не казалось.       Гэвин впервые пожалел, что на корабле нет оружия. Ну, то есть, совершенно беззащитной «Лиззи» не была — четыре бортовых пульсара отпугивали медуз, кормовой и носовой щиты были модифицированы им лично и готовы выдержать даже один удар спрутоглава, на носу пряталась плазменная пушка, замаскированная под безобидный логгер. Но внутри корабля из оружия был только станер. Лицензию на личный ручной фазер покупать дорого, да и против кого применять? Если на палубу высадится десант, даже наплечный плазмомёт и полный костюм боевой защиты не спасёт от дюжины-другой зубастых быстрых тварей.       Теперь Гэвин был согласен даже на несерьёзный карманный игольник. Пробираясь по коридору и постоянно оглядываясь, он страстно желал, чтобы внезапный пассажир оказался нелегалом, невесть как пробравшимся на борт, или пиратом, или кем угодно, только не…       Чувствуя, как от напряжения сердце едва не выпрыгивает из груди, Гэвин разблокировал трюм.       Поля Геллера не было. Перед ним стояла пустая гравиплатформа, магнитные фиксаторы громоздились беспомощной кучкой, и сердце сперва замерло в груди, а потом провалилось куда-то в холодную и бесконечную Бездну. Биологическую пушку теперь даже в мыслях невозможно было назвать предметом, Гэвин как-то очень сомневался, что выращенное оружие может выбраться из коробки и… Пойти цепляться к ближайшему подходящему разъёму? Некстати вспомнились отсутствующие мясные консервы. Биологическая пушка жрала мясо, а значит, по кораблю совершенно точно ходила ебанутая живая тварь. Икаль не указывал точное расположение прощупываемых объектов, и единственное, в чём можно было быть уверенным — тварь где-то в пределах защитного купола, и могла прятаться где угодно, в Бездне камеры слежения не работали.       Спину снова свело ощущением чужого взгляда. Понимая, что из трюма она явно уже давно выбралась, Гэвин всё равно медленно его осмотрел, будто оттягивая неизбежное, и только потом осторожно выглянул в тамбур. Там тоже никого не оказалось, и он вышел из трюма на нетвёрдых ногах, чувствуя, как внутренности сводит в противный холодный комок. Сзади с шипением закрылся шлюз, Гэвин дёрнулся, бросая тревожный взгляд за спину, а когда снова посмотрел вперёд — тварь пялилась на него с потолка.       Он замер. Своими глазами видел, что секунду назад коридор был пуст, и до ушей не донеслось ни звука, зато сейчас тварь шумно сверзилась сверху, кошмарно клацнув когтями по мексаллоновой плитке перекрытия. Блики поля Геллера больше не мешали рассматривать детали, буквально каждая бросалась в глаза и более впечатлительного человека заставила бы ёжиться. На тридцать седьмом году жизни Гэвин впечатлительным себя давно не считал, но ёжиться очень, очень хотелось.       Трёхпалые ступни цепко впивались когтями в пол. Хитин топорщился шипами в неожиданных местах и блестел. Тварь была широкоплечей и высокой, на голову выше его самого, над плечом покачивался кончик гребёнчатого хвоста. Остальное Гэвин рассмотреть не успел, взгляд прикипел к правому плечу твари — именно правую верхнюю конечность биологическая пушка отгрызла себе вчера, а сейчас там покачивалась белокожая человеческая рука. Эта белая рука, растущая из хитиновых пластин, была самым противоестественным, что он до сих пор видел за всю свою жизнь.       Стало понятно, как тварь вылезла из поля, и оставалось только проклинать собственную глупость. Если бы он не полез потрогать, если бы был осторожнее и не порезался, если бы потом убрал руку и не дал зализать кровоточащую ранку — у твари не оказалось бы человеческой ДНК, которая может беспрепятственно проникать сквозь прочнейшую преграду.       Тварь сделала ещё шаг и глухо, но очень угрожающе, заклекотала.       Рукоять станера прыгнула в ладонь сама по себе, Гэвин даже осознать не успел, а уже целился в вытянутую башку. Тварь выпрямилась и нервно шарахнула хвостом о переборку, оставив глубокую вмятину. В фильтрованный корабельный воздух вплелось горькое предчувствие быстрой смерти, икаль грелся так, что почти жёг виски. Мелькнула мысль, что хоть умрёт как мужчина, с оружием в руках, но умирать отчаянно не хотелось.       Потом он не мог точно сказать, что заставило бросить станер на пол и поднять безоружные руки. Какое-то наитие свыше, не иначе, но тварь тоже замерла, недоверчиво вперившись тяжёлым взглядом, икаль буквально прожигал присосками кожу. Одной рукой Гэвин осторожно потянулся к разогревшемуся прибору и сбросил его с головы — острая боль всё равно сбивала концентрацию, сканировать Бездну в таком состоянии было невозможно.       Но вместо блаженного облегчения он почувствовал, как внутренние психические барьеры беспощадно сдавило со всех сторон. Икаль защищал хрупкое содержимое человеческой черепушки от вторжения и поэтому грелся, а ебучая тварь, ко всему прочему, оказалась сильнейшим псиоником и ломилась в мозги. Н̸А̴П҈А̴Д҈И̷ У҈Д̵А̵Р̴Ь̶ Д̵А̴Й̴ М҈Н҉Е҉ П̸О̵В҈О҈Д҉       — О Господи!       Мысленно тварь орала даже сквозь щиты, голову сдавило жестокой псионической хваткой. Ослабли колени, во рту появился яркий медный привкус, и Гэвин привалился к переборке, опасаясь, что сейчас потеряет сознание, перестанет поддерживать мысленный барьер, и тварь попросту выжжет ему мозги.       — Не ори, — прохрипел он. — Ради Бога, не ори!       Тварь дёрнулась на один шаг назад, и даже псионическая хватка ослабла. т̷ы̴ г҉о̴в҉о҉р̵и̸ш҉ь̸ с̴о̶ м̶н̴о̸й̵       — Конечно, с тобой, с кем же ещё, — по верхней губе поползла щекотная тяжёлая капля, и Гэвин машинально её слизнул. От вкуса собственной крови чуть не затошнило. т̴ы̵ н҉е̶ у̴г̸р҈о̶з҈а ты̶ с҈л̸а̵б҈ы̴й҉ т̸ы̴ м҈е̸н̷я̵ н̶е̶ б҈о̶и̴ш̶ь̷с҈я̷       Безмозглого зверя Гэвин боялся бы. Тварь — если она говорит, пусть даже мысленно, а не стремится полоснуть когтями — нет. Бояться стоит неведомого, вроде выродков Бездны, а с тем, что умеет говорить, всегда можно договориться. Он чуть сдвинулся, поудобнее приваливаясь к стене спиной, под рифлёной подошвой сапога звякнуло, и, борясь с тошнотой, Гэвин аккуратно опустил голову. Это оказался икаль.       — Не дави ты уже так на мозги, — он поморщился, медленно наклоняясь и поддевая обруч пальцами. Ниобиевые присоски деформировались, словно ещё чуть-чуть — и икаль бы расплавился прямо у него на голове.       — Боже, да к тебе, наверное, можно подходить только с золотым икалем восьмой степени защиты. Что ты вообще такое?       Тварь молча сделала ещё один шаг назад. В повисшей паузе отчётливо сквозила неуверенность и замешательство.       — Меня, кстати, Гэвин зовут. А тебя?       Тварь отшатнулась, словно её ударили. н̴̷е̶т̴̸ и̵м҈е̶н̵҈и̷       Хвост раздражённо дёрнулся и снова вписался в переборку, грозя проломить её ко всем демонам Бездны. У҈ М̸Е̶Н҉Я̴ Н̷Е҈Т̴ И̵М̴Е̴Н҉И̶       — Не ори! Я дам тебя имя!       Тварь мгновенно заткнулась, но в мозгах воцарилась полнейшая пустота. После воплей в голове Гэвин не мог сказать с уверенностью, как зовут его самого, не то что придумать хоть какое-нибудь имя для чёрной хитиновой твари. Вспомнилась только табличка с буквами RK, цифры он напрочь забыл, но ассоциативный ряд и так сработал.       — Рик. Тебе нравится? м҈е҈н҈я̷ з̷о̸в҈у̵т̸ Р̴и̶к̶ у̶ м҈е̵н҉я̸ е̴с̴т҈ь̸ и̷м҉я̶ т̴ы̴ д҉а̴л҈ м҈н̵е҈ и̸м҈я҈ Т̸Ы̵ Д҈А҈Л̶ М҈Н҉Е҈ И̵М̶Я҈       — Го-о-осподи, — Гэвин мученически застонал, пряча лицо в ладонях. Ментальный барьер едва держался, хотелось надеть икаль и оглохнуть от благословенной тишины в мозгах, но обожженные виски ещё болели.       — Сгинь с глаз моих, скройся, ты мне сейчас мозги через уши выдавишь!       Он услышал странный клёкот — и тишину. Чужая воля перестала давить на щиты, мгновенно убралась, и слегка охуевший от подобной покладистости Гэвин поднял голову.       Перед ним был пустой коридор. О том, что вся эта срань не померещилась, можно было догадаться только по двум вмятинам в боковой переборке и глубоким царапинам от когтей на плитах пола. Покривившись от неприятных ощущений, Гэвин надел икаль, снова судорожно перекосив лицо, когда остывший металл прижал обожженную кожу, и прислушался к окружающей Бездне. Медузы всё так же следовали за кораблём, но держали дистанцию, тварь — Рик! — ощущался где-то в пределах защитного поля, и только тогда получилось выдохнуть и расслабиться. Тут же захотелось жрать и спать, а до ближайшего гейта ещё… Хрен знает, чувство времени отказало. Пришлось вздёргивать тело в вертикальное положение и идти. Гэвин собирался в рубку, но проходя мимо камбуза, передумал. Из готовой еды были только галеты, и парочку он тут же сожрал всухомятку, едва не давясь крошками.       За спиной тихо клекотнуло, Гэвин обернулся и закашлялся под пристальным немигающим взглядом.       — Жрать, небось, хочешь?       Рик молча пялился, вцепившись когтями всех конечностей в дверной проём. Человеческая рука каким-то медитативным, неосознанным движением перебирала пальцами, поглаживая косяк, и Гэвина едва не передёрнуло от абсолютной чуждости существа, способного отрастить на себе конечность от другого вида. А потом греющийся икаль заставил отвлечься от разглядывания.       — Кивни, — он закинул в рот надкушенную галету и вытащил из пачки новую. — Я всё равно тебя не слышу и не хочу, ты орёшь в мозги как пожарная сирена.       Рик медленно наклонил голову вниз и вернул обратно. Сообразительный.       Гэвин протянул галету — и чудом остался стоять неподвижно, когда чёрная зверюга метнулась тенью от входа к протянутой руке. Когти скрипнули по полу. Он думал, Рик возьмёт печенье рукой, но высоченная тварь села у ног, утыкаясь в галету носом. Пальцы чувствовали тёплое редкое дыхание.       Сейчас можно было хорошо рассмотреть морду. И лучше бы не — за разъехавшимися хелицерами оказались такие зубищи, что если бы Гэвин увидел их чуть раньше, когда совал руку через поле Геллера, то погладить хитиновое плечо точно бы не осмелился. На эту пасть он постарался не смотреть. Тем более, что у Рика были красивые, живые, человеческие глаза цвета холодной стали, любоваться которыми как раз было очень приятно.       А ещё, когда он был так близко, выяснилось, что у шипастой, стрёмной даже на вид твари влекущий, тёплый, приятный запах. Так пах горячий воздух в красных пустынях бурного сектора пылающего пурпура. Или нагретый солнцем бетон корабельной пристани. Или дуло плазменной пушки после выстрела.       Длинный, трогательно розовый язык коснулся пальцев, изучая, и галету буквально выдернули из ладони, Гэвин даже испугаться не успел.       — Ещё?       Рик без напоминаний медленно кивнул, икаль больше не грелся, и Гэвин протянул ещё одну печеньку, тут же заглоченную даже не жуя. Губы невольно искривились в непрошеной нервной усмешке — чёрная страшная тварь сидела на корточках у его ног и ела печенье из рук, хвост вился по полу идеально ровным полукругом. Пальцы ещё помнили шершавое тепло хитина, приятное, если подумать, и опять захотелось потрогать. К тому же, галеты кончились, а глупые идеи — нет. Поэтому Гэвин протянул пустую ладонь и погладил высокую точёную скулу с выемкой для острого края хелицер.