Бездна твоя течёт у меня внутри

      Рик не шелохнулся, не сдвинулся ни на дюйм, но весь буквально закаменел, превратившись в чёрную безжизненную статую. Запоздало подумалось, что надо было вежливо снять икаль и спросить, можно ли тянуть грабли, но медузы всё ещё резвились недалеко от корабля, и оставлять их без присмотра было весьма опрометчиво. А спустя мгновение Гэвин уже точно знал, что куда опрометчивее было трогать Рика без спроса, потому что все четыре конечности биологической пушки пришли в движение, скользнули по бёдрам, сжали талию и бока. Человеческая рука Рика трогала еле-еле, словно сил в ней совсем не было, зато остальные, твёрдые и когтистые, сжались каменными тисками, острые когти мгновенно пропороли одежду и впились в кожу, оставив глубокие кровоточащие царапины.       — Отпусти.       Рёбра трещали от безжалостной хватки, но Гэвин очень постарался, чтобы в голосе не отразились боль или испуг. Вместо того, чтобы отпустить, Рик ткнулся затылком под челюсть, едва не выбив зубы, и Гэвин сперва от души хлопнул его по каменному черепу, чуть не отбив ладонь, а потом отвлёкся вообще от всего — за бортом вспучилась Бездна, распугав медуз.       — Отпусти, блядь!       Впрочем, Рик и сам что-то почувствовал, завертел башкой и в мгновение ока вымелся из камбуза. Гэвин понятия не имел, куда он направился, но следить за живым оружием было недосуг — он сам со всех ног бежал в рубку, оскальзываясь на поворотах. Прощупать икалем возмущения за бортом не получалось, а значит, это был чужой корабль: защитные корабельные купола непроницаемы для псионического воздействия.       Только что тут делать второму кораблю, Бездна, что ли, тесная? Бортовая астролябия на торопливый запрос послушно отрисовала на визоре натуральный крейсер. Гэвин закусил губу и, чувствуя себя идиотом, врубил форсаж на полную мощность. Он везёт золотой груз, и пасли его, небось, ещё с пристани. А может, гравиплатформу сразу грузили в трюм уже с проблесковым маячком.       Крейсер придвинулся ближе и выплюнул облако антиграва. Форсаж заглох, не разогнавшись до максимальных оборотов, и Гэвин проклял свои маневровые, которые надо было давно уже заменить с третьего поколения хотя бы на пятое, из-за их медлительности он не успеет вовремя выйти из глушащего облака. Крейсеру тоже отсыпал проклятий — антигравом даже пираты брезговали пользоваться, грязное вооружение было под строжайшим запретом во всех секторах.       Зато теперь можно было запросто сдаваться. Нападение посреди Бездны с использованием запрещённых технологий автоматически переводило ситуацию в форс-мажорные, да и героем Гэвин никогда себя не ощущал. Если бы сейчас крейсер вышел на связь — он бы своими руками открыл шлюз и посторонился, чтобы пропустить абордажную группу в трюм. Возможно, проводил бы удаляющуюся гравиплатформу сочувствующим взглядом — несмотря на страховидную внешность и криповые повадки, Рик показался забавным.       Спрашивать Гэвина никто, конечно же, не собирался, подозрительный крейсер разговаривать не желал и входящий запрос тоже проигнорировал. Он развернулся на двенадцать градусов и пальнул из пушки по нижней палубе «Лиззи».       — Ах ты ж сука, — пробормотал Гэвин, бессильно наблюдая, как щиты жадно тянут энергию из реактора. Крейсер — это не лёгкая пиратская джонка, с которыми он привык иметь дело, носовая плазменная пушка его даже не поцарапает. Щиты выдержат ещё один-два залпа, а потом перегреется и отключится реактор, обесточенный корвет беспомощно замрёт посреди Бездны, и его голыми руками сперва возьмут крепкие ребята с крейсера — а после, если он останется жив, десант выродков завершит карьеру перевозчика.       Впрочем, пока щиты держались, и Гэвин скользнул взглядом по приборной панели. Они выжгут реактор, пристыкуются к палубе, взломают трюм… Оставалась буквально пара минут, пока держались щиты, и он поднялся из-за пульта. Плазменная пушка легко вытаскивалась из гнезда, и перенести её с носа в тамбур перед трюмом можно было и без чьей-либо помощи. Сдаваться и без сопротивления впускать вандалов, выжигающих реактор «Лиззи», он уже передумал. Хера с два кто вот так просто вломится в его корвет!       Привыкший летать в одиночку и во всём полагаться на себя, Гэвин не учёл только одно. Точнее, одного.       Рик заблокировал рубку, и Гэвин едва не влепился лицом в бронированное стекло перегородки. Человеческая рука живого оружия легла на кодовый замок, запирая его снаружи. Сразу вспомнилось, как бархатный язык облизывал пальцы. Слизать отпечатки капитана корабля — дело вообще плёвое для твари, умеющей выращивать себе новые конечности. Гэвин подумал, что этак живое оружие и кораблём управлять сумеет, и приложил ладонь со своей стороны закрывшейся двери, но Рик бдил и попросту выдрал замок из переборки когтистой рукой, заклинив его.       Оставалось только смотреть — и, прижавшись лбом к толстому холодному стеклу, Гэвин смотрел. Знать бы, что творилось в башке живого оружия. Он полагал, что Рик свалит по своим странным делам, но Рик не валил, и точно так же прижался чёрным вытянутым лбом к стеклу. Запертый в рубке, Гэвин приложил к двери ещё и ладонь, раскрыв пальцы, а другой рукой стянул с головы икаль. т̵у̸т҈ б҉е̴з̶о҈п̸а҉с̷н̴о̴ с҉и̵д҉и҉ т̵у̸т̶ я҈ у҈б̸ь̵ю̴ и̵х҉ в̷с̵е҉х̸ у҉б̴ь҉ю̸ и҈х҈ в̵с̶е̴х̸ У̸Б҈Ь̵Ю̷       То ли Гэвин привыкал к воплям в мозги, то ли Рик орал как-то помягче, но сейчас ощущения, что голова лопнет, будто переспелый фрукт, не было. Было только мягкое обволакивание псионической мощью и щекотное тепло, толкнувшееся в пальцы даже через толстое герметичное стекло — Рик тоже приложил ладонь с той стороны перегородки. И неожиданно ставший приятным голос, слушать бы и слушать.       «Лиззи» основательно тряхнуло, и Рика смело со стекла, остались только глубокие царапины с наружной стороны двери. Как раз напротив гэвиновой ладони. Гэвин вздохнул, привалился к запертой перегородке спиной и сполз на пол. Щитов больше не было, реактор перегрелся и отключился — он знал это, даже не видя приборную панель. Освещение погасло, и темноту разгоняли только биолюминесцентные панели аварийного освещения; гул реактора смолк, мёртвая тишина глухо давила на уши. Он сам когда-то ходил на абордаж и знал, что будет дальше — сейчас крейсер присосётся к средней палубе и вскроет её.       «Лиззи» тряхнуло ещё раз, послабее — крейсер состыковался с корветом. По обшивке прошла заметная дрожь — это свёрла вскрывали запертый шлюз. Где-то там, в темноте, выжидал Рик — до Гэвина долетали обрывки его эмоций, полностью контролировать чудовищную псионическую силу живое оружие не умело.       Он покрутил в руках икаль, но так и не надел, толку всё равно ноль. Медузы, десант выродков, спрутоглав — без разницы, всё равно реактор часов шесть будет остывать и ещё полчаса включаться и выходить на рабочие обороты. Да и сидеть запертым в рубке в одиночестве и неведении тоже не хотелось, по долетающим эмоциям Рика можно было хоть как-то понять, что происходит.       В голову плеснуло кристально чистой яростью, глаза заволокла красная пелена, и только спустя несколько вдохов удалось вернуть самообладание и понять, что эмоции — не его. Гэвин глубоко вдохнул ещё пару раз, успокаиваясь, и прижался гудящим затылком к прохладному стеклу перегородки. Пилотов тщательно обучали контролировать псионический дар, держать крепчайшие ментальные щиты, не ослабляя их ни на секунду, и страшно было подумать, насколько силён Рик, если его эмоции долетали сквозь все преграды. Абстрагироваться от чужих чувств никак не получалось, поэтому Гэвин ослабил ментальную защиту и позволил мягким волнам жуткой силы проникнуть в голову.       Рик там дрался. Рвал когтями и зубами мягкую человеческую плоть, уворачивался от выстрелов, торжествовал, упивался собственным превосходством. Убивал. Прорывался в крейсер через стыковочный коридор, сеял хаос и смерть среди экипажа. В него стреляли, пытались запирать в герметичных отсеках и даже взорвали собственный реактор в тщетной попытке уничтожить.       Сердце тяжело бухало в груди. Теперь Гэвину казалось, будто это он там бегал по потолку, ломал бронированные защитные скафандры ударом ладони, вскрывал шлюзы и выбивал плечом переборки. Адреналин горячил кровь, дыхание сбивалось. Он смотрел на тонкую полоску икаля в пальцах и прекрасно осознавал, что его нужно бы надеть, не стоит вот так растворяться в чужой силе, это противоречит всем правилам безопасности. И не мог.       Рик там жил. Его для этого создали — для драк и убийств, и Гэвин, который считал себя хорошим пилотом и отменным техником, но ужасным солдатом, грелся у огня чужих чувств, ощущая, как тепло прокатывается по телу, скапливаясь почему-то внизу живота.       Как Рик открыл заблокированную дверь со сломанным замком, осталось загадкой. Кровь грохотала в ушах, дышать становилось всё труднее, и он даже не сразу осознал, что сильные когтистые руки подняли его с пола. Отчётливо Гэвин чувствовал только крепкую хватку на плечах и талии — и запах. К приятному, щекочущему ноздри запаху Рика добавились железистые, солоноватые нотки крови, и этот запах хотелось сглотнуть. Или уткнуться в хитин поплотнее и вдохнуть полной грудью, до красных кругов перед глазами.       Адреналин стремительно трансформировался в возбуждение — причина, по которой Гэвин не особо рвался в разные заварушки. Трахаться хотелось просто невыносимо. Плевать, что рядом только живое оружие, покрытое шипами и вряд ли приспособленное для секса, плевать, что он даже не знал, какого пола эта зверюга, и есть ли пол у биологической пушки в принципе. Икаль выпал из ослабевших пальцев, покатился по полу, звеня, но на это тоже было плевать.       Отдельным пунктом проходила странная, крепнущая с каждым мгновением псионическая связь. Когда Гэвин позволил чужой силе проникнуть сквозь ментальный барьер, чтобы глотнуть побольше будоражащих ощущений, он как-то не задумался о том, что Рик со своей стороны может сделать то же самое. И сейчас твёрдая башка нежно потиралась о его висок, потому что Рик буквально читал его мысли, читал его чувства — и точно так же загорался в ответ. Стоило только подумать о том, как восхитительно было бы потереться всем телом о шершавый хитин, как зверюга тут же покладисто потёрлась, издав какой-то хриплый, мурлычущий звук над ухом. От этого звука штаны сделались совсем тесными. т̷ы̵ с҈т̴р҈а̵н̶н̷о̸ н̴а̵ м҈е̴н̸я̶ р҈е̷а̸г̴и҈р҈у̴е̷ш̷ь҈ н̸о̵ м҉н̷е̷ н̵р҉а̵в҈и̶т̵с̴я̴       — Нет, — прохрипел Гэвин, собрав последние крохи здравомыслия и старательно отгоняя воспоминания о том, каким был на ощупь упругий розовый язык.       Рик промолчал, но очень выразительно снова об него потёрся, уже потому что так хотелось ему самому. Какое-то бесконечное мгновение Гэвин думал, что сейчас он не остановится, рванёт когтями одежду, и произойдёт что-то охуительное и непоправимое. Но случилось совершенно другое.       «Лиззи» тряхнуло так, что они оба полетели на пол под страшный скрежет обшивки. Даже ментальная связь, заставляющая их обоих концентрироваться только друг на друге, распалась. Рик встряхнул головой и встревоженно заклекотал, а Гэвин наткнулся пальцами на икаль и торопливо его надел, отгораживаясь от искушающей чужой силы.       И застонал, привычно ощупав пространство вокруг. Из бездонных глубин поднимался спрутоглав, обвивая щупальцами два застывших корабля. Обшивка трещала и сминалась, крейсеру досталось больше, и он просто переломился пополам; в открывшийся стыковочный коридор жадно хлынула Бездна, заполняла собой трюм, шелестела по переборкам.       — Твою мать, нам пиздец!       От спрутоглава Гэвин знал единственный способ спастись — свалить, надсаживая реактор форсажем, оторваться на приличное расстояние и скакнуть за ближайший гейт, окончательно запутывая след. От Бездны спасения не было вовсе, разгерметизировавшийся корабль был обречён. Спаскапсула на «Лиззи» предусмотрена всего одна, и Гэвин ломанулся к ней со всех ног, хотя знал, что это бесполезно — крошечный челнок сквозь Бездну едва ползёт, спрутоглав успеет сожрать оба корабля и с удовольствием им закусит. О Рике он как-то опять умудрился забыть и слегка охренел, когда гибкий длинный хвост обвился вокруг пояса и швырнул в пилотское кресло, выбив дух. Икаль слетел с головы. п҉р̴и̸с̶т̵е̸г̷н҈и҉с҈ь̵       Рик подцепил когтями приборную панель, рванул, сдирая крышку вместе с болтами, и закопался в переплетение проводов по плечи. По чёрному хитину скользнули голубые светящиеся полосы, складываясь в чёткий контур сложной микросхемы, на мгновение моргнул визор, внезапно включившись, и Гэвин успел заметить график состояния «Лиззи». Нижняя палуба с мёртвым реактором и средняя, с трюмом, оказались намертво загерметизированы, чтобы Бездна не расплескалась по кораблю.       — Как ты, блядь… С̷И̴Д̴И҈       Он шлёпнулся обратно в кресло и таки пристегнулся. Слишком уж уверенным выглядел Рик, будто точно знал, что делает, будто водил этот корабль лет десять, знал каждый провод… А ещё Гэвин присмотрелся внимательнее и понял, как биологическая пушка подключается к «Лиззи».       Напрямую. Шипы на хитине оказались разъёмами, и Рик сноровисто втыкал в себя кабели, светящиеся полосы на угольно-чёрном теле сияли всё ярче, и вместе с ними включалось освещение, ожил визор, зажужжала астролябия… Откуда он брал энергию?       Контур на хитине окончательно замкнулся, засиял так, что смотреть стало невозможно, и вместе с этим по кораблю прошла знакомая дрожь ожившего двигателя и разгоняемого форсажа. «Лиззи» дёрнулась, припадая на правый маневровый — человеческая конечность к кабелям не подключалась.       Рик запрокинул голову, заклекотал, срываясь на хрип, у Гэвина, наконец-то, включилась соображалка — и отвисла челюсть. Он бросил неверящий взгляд на визор, на мёртвый реактор в графике состояния, на форсаж, наращивающий обороты, на маневровые, разогретые для рывка, и охренел настолько, что просто потерял дар речи. Рик сам был реактором. Питал корабль, кормил собой, выжигал себя изнутри, отдавал энергию в движок, маневровые подрагивали в такт его сердцебиению.       Светящийся контур на хитине полыхнул ослепительно голубым, «Лиззи» бросило вперёд. Смотреть на Рика было невозможно, и Гэвин смотрел на визор — форсаж разогнался до максимальных оборотов, маневровые горели, сжигая выхлопом щупальца спрутоглава. Мощности корабельного реактора не хватало включать маневровые одновременно с форсажем, мощности живого оружия — оказалось достаточно, и освободившаяся «Лиззи» клюнула носом, вырвавшись из хватки.       На Гэвина брызнуло тёплым голубым. Он вздрогнул, оторвал взгляд от визора, на котором творилась чертовщина, и уставился на быстро испаряющиеся капли, но осознать, что это действительно чужая кровь, не успел.       Рик заорал. От этого мучительного вопля у Гэвина, по ощущениям, лопнули барабанные перепонки, и он сам зажмурился, застонал, сжимая челюсть до хруста; перегрузкой вдавило в кресло — «Лиззи» неслась к ближайшему гейту, сжигая перенапряжением механизмы и Рика. Я̶̕͢ б̶о̴л̷ь̸ш̵е̷ н̵е̴ м̴о҈г҉у̴       Овальная громада неумолимо наползала на визор. Нужно было тормозить и разворачиваться, иначе инерцией их размазало бы по гейту, но у Рика сил совсем не осталось, он как-то обмяк, и только его человеческая рука подтянула поближе кресло пилота, словно пытаясь хоть как-то защитить при столкновении.       «Лиззи» врезалась в гейт. В последний момент Рик выдрал одну хитиновую руку из мешанины проводов, правые маневровые выключились, и корвет на несколько градусов развернуло на остаточной тяге, толкая разбитый корабль внутрь.       Гейт сработал.