Пророк-11

             Серый шар за фронтальным иллюминатором медленно уменьшался в размерах.       Ксанокс сосредоточенно колдовал над панелью управления, выводя фрегат за кордоны «минных полей», окружавших планету-дом. Как оказалось, местные охранные системы были настроены не только на то, чтобы не впускать врага, но и чтобы не выпустить его обратно в открытый космос.       Герин молчал, машинально отслеживая пальцами тонкий стык-шов на подлокотнике кресла.       До эскадры эммери, которая собиралась нанести удар по Аргосу, было не менее трех часов лету с учетом гиперпространства; как пояснил Эрдессет, Раса не держала крупных флотилий рядом с планетой-дом, чтобы не привлекать лишнего внимания.       Аналитик на это лишь пожал плечами – он сам до сих пор не имел ни малейшего представления в каком секторе вселенной находится.       К тому же у него и без этого забот хватало.       Линия вероятности, по которой мчались события, горела кроваво-алым, и на ее фоне все остальное казалось слишком незначительным и тусклым. Герин продолжал видеть ее, даже когда закрывал глаза – словно чей-то невидимый лазер вырезал-выжег этот маршрут у него в сознании.       И на сердце.       Ксанокс плавно отвел рычаги; навигаторы согласно блеснули поощрительным зеленым. Кордоны остались позади, и фрегат стремительным бликом рванулся вперед, в бесстрастно-молчаливую черноту космоса, мгновенно стершую с иллюминаторов серую планету.       Чужой дом, за который Виктору предстояло сражаться.       ...переоценка.       ...сторона не имеет значения. Важна лишь конечная цель.       Герин вздохнул и раскрыл глаза. Щурясь, всмотрелся в показания приборов, пытаясь предсказать расчетное время, встряхнул головой, избавляясь от лишних мыслей – уже было поздно что-то менять. Чуть повернулся, словно интуитивно угадав чужое движение, встретился взглядом к Ксаноксом.       Ящер смотрел на него внимательно и серьезно, но что-то словно изменилось в обычно бесстрастном взгляде.       Или это Герин уже научился видеть сквозь зеркала?       - Помнишь, ты говорил мне, что люди боятся смерти, потому что не знают, что будет дальше, - негромко рыкнул Ксанокс.       Мужчина коротко кивнул.       - Я хочу спросить, Виктор Герин, - рептилоид убрал руки с панели, неторопливым скользящим движением поднялся на ноги. Взглянул на не двинувшегося с места аналитика сверху вниз. – Эммери знают, что их ждет после смерти. Люди не знают, но верят в бога и в то, что заслужат рай. Ты же не знаешь и не веришь – как ты можешь жить и не чувствовать постоянного страха?       Герин бесстрастно пожал плечами. Усмехнулся краем рта.       - Я надеюсь, Ксанокс.       ...если бы ты только знал, как она сильна – эта штука, называемая надеждой. Сильнее веры, сильнее смерти, потому что надежда – это последнее, что остается, когда обрываются в ничто все вероятности; надежда на внезапный шанс.       ...надежда на счастливый конец.       ...надежда на то, что все закончится хорошо, на крошечную капельку удачи – больше не требуется.       - Все закончится хорошо, Виктор Герин, - неожиданно заявил эммери.       Потянулся, распрямился, сильный, опасный и хищный, чуть оскалился в пародии на усмешку. Свет от многочисленных дисплеев и корабельных ламп резкими контрастными бликами расцветил его чешуйчатый гребень, создав завораживающую иллюзию светотени, и Герину на мгновение показалось, что он вновь увидел его подлинный образ искусства – сплавившуюся воедино душу-и-личность.       - Ты хороший координатор, - утвердительно рыкнул Ксанокс. И фыркнув, повторил: - Поэтому все закончится хорошо.       Иллюзия рассеялась.       Герин, которому на ум мгновенно пришли ассоциации с бодрыми лозунгами американских боевиков, только закатил глаза и отвернулся.       Но спорить отчего-то не хотелось.       Возможно, потому, что тогда сразу всплывал один весьма острый, категоричный и не терпящий уловок-недомолвок вопрос, и пророк вовсе не был уверен, что так уж желает узнать на него ответ.       Хорошо для кого?       Крейсер эммери выглядел далеко не таким массивным и угрожающим, как его аналог, созданный людьми. Издали он напоминал то ли стрелу, то ли комету, расширяющуюся у хвоста; и сгоравшие в гигантских турбинах газы, отсвечивающие пронзительно-голубой лазурью, лишь добавляли сходства.       Фрегат Ксанокса пристыковался к одному из шлюзов-переходников – словно мелкая рыбка, прилепившаяся к брюху кита.       Герин знал – его уже ждали.       Ксанокс почему-то не стал отключать системы, и двигатели эйла-тера мерно гудели на границах слышимости. Аналитик не стал интересоваться; в пилотировании он практически ничего не смыслил, и благоразумно предпочитал оставлять эту область профессионалам вроде Хассриона и его брата-по-крови.       Впрочем, причина выяснилась почти сразу – когда Герин поднялся с места, направился было к переходной камере, оглянулся у самой двери.       - Ты идешь?       Ксанокс чуть склонил голову набок.       - Эскадрилья Эшша-Хар участвует в рейде. Я буду с ними, Виктор Герин.       Пророк молча смотрел, как тот встал, не обращая внимания на пискнувшие было датчики и сканеры навигатора; как неторопливо и уверенно подошел ближе, остановился на расстоянии одного шага.       - Иди. У эммери не принято прощаться, друг-в-эйрае, - произнес Ксанокс. – Мы всегда сможем встретиться еще, там, где нет расставаний.       Герин знал, о чем – о ком – он говорит.       Но...       - Я не эммери, - глухо отозвался мужчина. И, помедлив одно неуловимо короткое мгновение, протянул Ксаноксу руку.       ...отвергая все дилеммы добра и зла, друга и недруга.       ...отрицая все утверждения о том, что враг навсегда остается врагом; что он подлежит немедленному уничтожению.       ...принимая новую правду.       Ксанокс ответил на рукопожатие уверенно и сильно – это был незнакомый ему, чуждый жест; но он тоже отдавал дань уважения, тоже слушал изменившуюся истину. Их эйрае текло по венам, сплетало воедино несовместимое и телепатическим импульсом осторожной, но уже вполне осязаемой надежности-доверия-выбора стучало в груди, отдавалось пульсом в висках.       - Иди, Виктор Герин, - повторил ящер.       Аналитик коротко кивнул.       И – шагнул в послушно раскрывшую перед ним створки шлюза переходную камеру, концентрируясь на решающий, контрольный рывок.       Ждать пришлось недолго.       Дезинфекция длилась полминуты – не слишком приятное ощущение, словно по коже равномерно проводят жестким наждаком. Но процедура была необходимой и неотъемлемой частью космических полетов, и Герин, проходивший ее десятки раз, в конце концов привык, как привыкают к прививкам и сдаче крови на анализ.       По ту сторону переходника его ждал молчаливый эммери; аналитик разглядел на его поясе бластер, но никаких враждебно-настороженных действий ящер вроде как предпринимать не собирался.       Конвой больше не нужен, да?       - Идем, хэш-шайр, - произнес проводник. – Эскадра готова, тебя ждут.       Герин молча кивнул, зашагал следом за эммери по узкой серой кишке коридора к скоростному лифту. Такие есть на каждом крупном корабле, иначе бы пришлось тратить пару часов только на то, чтобы добраться с яруса АА.К до яруса РР.Н. К счастью, в этом рептилоиды не отличались от людей.       Где-то в подсознании аналитика параллельно вызывались и раскладывались по блокам многочисленные данные о характеристиках и разновидностях кораблей эммери, боевой мощи их вооружения, энергетических затратах дефлекторов, численности пилотов и десанта, номерах беспилотных дроидов-истребителей.       Все, что называлось словом «ресурс» и было необходимо для сегодняшней победы. Все, что могло сыграть ключевую роль в ее достижении.       И Герин внезапно остро и отчетливо осознал одно.       Врага, владеющего такой информацией, нельзя оставлять в живых.       ...а это значит...       «Я же обещал тебе, Виктор Герин. После того, что случится сегодня, люди и эммери больше не будут врагами».       Пророк только криво усмехнулся.       - Но ты ничего не сказал насчет того, что будет со мной.       Разум предсказуемо не ответил.       На крейсере эммери было мало звука и мало света – Виктор вспомнил о том, что строение глаз ящеров позволяет улавливать ничтожно малое излучение. Среди ученых ходили предположения, что чужие могут видеть в инфра-красном свете, но досконально проверить это не было возможности.       Не факт, что когда-нибудь будет. Все пленные эммери умирали, едва дотянув до Земли, без каких-либо видимых повреждений.       «Я открывался их сознанию, и они сливались со мной. Лучше так, чем под скальпелями ваших ученых.»       Лифт летел вверх, к командному центру.       Точнее, Герину казалось, что это было «вверх». Представив себе вытянувшуюся в пространстве космоса стрелу крейсера, он подумал, что это скорее всего было не «вверх», а «вдоль», но здесь его ощущения говорили обратное.       Пророк прислушался к себе, недовольно качнул головой. Он уже чувствовал – с каждым мгновением все ближе развязка; и невольно ускорился пульс, быстрее застучало сердце, поддаваясь выплеску адреналина.       Плохо. Мешает работе.       Это снимали таблетки, но сейчас у него не было даже анальгетиков. И к тому же ему предстояло провести полное боевое координирование без помощи стимуляторов.       ...концентрация.       ...фокус.       ...концентрация.       Когда лифт распахнул двери и проводник-эммери кивнул на выход, по пульсу Герина можно было сверять метроном.       Пророк, который не умеет подчинять себе свое сердце, ничего не стоит.       Командная рубка эммерского крейсера была похожа на человеческий аналог – прозрачный фронтальный иллюминатор, создающий иллюзию открытого космического пространства; вдоль светло-серых стен – дисплеи сверхмощных компьютеров, выбрасывающие нескончаемые потоки данных, напротив – ряды кресел, занятых техниками, инженерами, навигаторами, пилотами и стрелками орудийных башен.       Герин ощутил на себе десятки чужих взглядов, мысленно поморщился, пошел вперед – по узкому мостику к центральной панели, где стояли еще двое эммери.       Он выделил капитана интуитивно – по уверенной бескомпромиссности жестов, по властно-жесткому взгляду того, кто привык к безоговорочному выполнению своих приказов, к постоянному гнету ответственности.       Хотя, какая тут, к черту, ответственность, если все решает Разум?..       "А какая ответственность была у твоего капитана, если все решал ты, пророк-11?"       Оба вопроса были риторическими.       - Виктор Герин, - сухо представился аналитик – излишне, конечно; они все и так знали, кто он такой, но манеры взяли свое. Привычно заложил руки за спину, встретился взглядом с серо-зелеными глазами командующего-эммери. – Все готово?       - Все готово, - хрипло отозвался тот. – Я Ваихнар, глава эскадры, но в этом бою я передаю тебе свои права и честь.       Герин шагнул ближе, вгляделся в прозрачный фронтальный иллюминатор.       Крейсер – "Каал-дан", название всплыло из бездонных массивов данных, оставшихся в памяти – разворачивался, разогревая двигатели для гиперпрыжка. Рядом роились истребители-беспилотники, стрелообразные перехватчики и серебристые полумесяцы фрегатов, торопливо выстраиваясь в боевой порядок, и Виктор невольно сощурился, пытаясь разглядеть где-то там корабль с именем "Ке-Ирран".       На мгновение прикрыл глаза, затем обернулся к Ваихнару.       - Вы и ваши пилоты можете слышать мои мысли?       Эммери едва заметно качнул головой.       - Ты должен открыться, хэш-шайр. Должен мыслить ровно.       Виктор коротко кивнул – сейчас он балансировал на самой грани с аналитическим трансом, берег силы, потому что потом каждая секунда будет дорога, и неизвестно, насколько затянется битва, неизвестно, насколько хватит его болевого порога.       По "Каал-дану" прошла короткая дрожь – активировались гипердвигатели. Аналитик на миг ощутил знакомое касание изменения – то ли в чувстве времени, то ли в чувстве реальности – так бывало всегда, когда вскрывалась ткань пространства.       Он знал – им осталось сорок минут.       - Как я буду получать информацию? – ровно спросил Герин.       Ответил Разум – словно электрический разряд пробежал вдоль спины, заставляя дернуться и закусить губу. Виктору уже легче было переносить это чувство – намного легче, чем в те часы, что он провел на планете-дом; но все же к такому невозможно было привыкнуть полностью.       "Я помогу".       Пророк молча кивнул. И отвернулся к черной бесконечности.       "Приготовься", - произнес Разум.       Герин не шевельнулся.       Ветки вероятностей развернулись перед ним привычно и легко, как на учебных тестах; обозначили построение кораблей, расставили приоритеты скоростей, маневров, инерции; расписали пунктиром векторы атаки – статично; у них было еще целых полминуты до выхода из гиперпространства.       ...алый на черном – красиво.       Звезда рассеялась в нем терпеливо и бережно, не как в прошлый раз – мягко захватила его своими лучами; но аналитик все равно вздрогнул, закусив губу, и краем сознания ощутил, как в судороге сжались побелевшие пальцы вокруг стальных поручней. Он ожидал подобного, но к такому нельзя было быть готовым       Он смотрел на мир тысячами глаз одновременно.       Он был каждым пилотом и каждым кораблем – потому что каждый пилот и каждый корабль был связан с Разумом.       И Разум, словно огромный передатчик, транслировал это Герину.       - Беру контроль, - глухо произнес пророк.       И тысячи рук одновременно деактивировали гипердрайвы.       Аналитическая сетка дернулась, линии заметались, скрещиваясь, накладываясь одна на другую – эскадра вынеслась из гипера почти вплотную к Аргосу; и Герин видел – чужими глазами – видел, как проплывает рядом бледно-зеленый шар; как навигаторы торопливо перепрокладывают курс, вырывая машины из зоны притяжения.       В другое время он сказал бы, что это полное безумие – подходить настолько близко; что малейшая погрешность в расчетах приведет к тому, что корабли на огромной скорости просто размажет, вплавит в камень пород, потому что даже сверхточный компьютер всегда оставляет себе запас на всякий случай.       Но он видел пилотов эммери в действии.       И решил рисковать.       И поэтому у них было целых три с половиной секунды, пока приходили в себя дежурные пилоты землян, внезапно оказавшиеся нос к носу с полной боевой эскадрой врага.       Герин закрыл глаза и прислушался к собственному пульсу.       Раз.       ...крыло "Нар-ка", огонь по правому флангу".       Он едва увидел это событие в ветке вероятностей, и в следующее мгновение оно уже воплощалось, уже сбывалось, уже несло за собой следующее событие – потому что нет ничего быстрее мысли; потому что ни один компьютер не может угнаться за подобным.       Два.       ...З-4, снять седьмую турель.       Башня земного крейсера, "Вальгаллы", разлетелась осколочными брызгами; все еще не пришедшие в себя истребители инстинктивно рванулись в стороны, уходя от стремительной атаки, оставляя обнаженным правый дефлекторный генератор. Герин знал – почти слышал – как на "Вальгалле" оглушительно взвыли аварийные сирены, оповещая о противнике, как в суматохе заметались люди, пытаясь вычислить, откуда был нанесен удар.       Аналитическая ветка молниеносно сместилась, нарисовала новый план и очередной шаг к неминуемой победе.       Три.       ...крыло "Зе-вар-тош", огонь по сектору 513-АК.       Информация шла одновременно и отовсюду – навигационные карты и сектора, данные приборов, угол обзора эммери – чувства-мысли-действия эммери – вектора разворота турельных башен – всего этого было бы слишком много на него одного, но звезда служила фильтром; звезда просеивала лучи, чтобы те не жгли слишком сильно.       В той, прошлой жизни, на другой стороне, Герину таким же фильтром служил реостат центрального компьютера, не допускающий перегрузки данных.       Но Разум действовал намного лучше.       Намного изящней.       ...маневр уклонения.       Четыре.       Турели "Вальгаллы" рявкнули вхолостую. Эскадрильи эммери уже рванулись в стороны, молниеносно повиновавшись мысленной команде, серебристыми стрелками расчертили черное полотно космоса. Герин отрешенно услышал, как метнулась где-то рядом острая мысль-приказ Ваихнара – чуть ярче замерцал фронтальный экран, куда подавалась дополнительная энергия на дефлекторные щиты.       Ветки вероятностей разлетелись, разбежались спутанной паутиной, замерцали алыми перекрестьями ключевых событий. Время рванулось вперед, словно наверстывая упущенное – наконец-то пришли в себя земляне, рассыпным огнем поливая эммерские фрегаты.       Сердце не сбилось с ритма.       Мысленный таймер вместе со звездой отсчитывал мгновения – у Герина все еще было несомненное преимущество; слишком хаотичными и разбросанными были действия Третьего Флота, и требовалось успеть...       ...успеть ударить.       ...успеть увернуться.       ...успеть победить.       Девять.       Он ощутил, когда в игру вступила Суи Лон, пророк-42, почти интуитивно – просто словно что-то щелкнуло, перестроилось в аналитической сетке, и прежде беспорядочное мельтешение земных кораблей внезапно обрело слишком угрожающий смысл, а их прицелы – слишком смертоносную точность.       Коротким пронзительным вздохом пришло ощущение – зыбкая смесь восхищения противником и предвкушения-азарта дуэли.       Вероятностная сетка вздрогнула, нарисовала гамбит.       Герин не согласился.       Он не чувствовал окружающего мира, полностью растворившись среди потоков данных и цифр, среди переплетения алого и черного. Это была дуэль с сильным противником – ему никогда раньше не доводилось выступать против другого пророка, против такого же как он сам, против того, кто мыслит, как он сам.       ...Шах.       Это была игра; игра на острие, на кончике секунды, на микронах и бликах дефлекторных щитов, на хриплых взрыках орудийных башен, дрожью отдачи прокатывающихся по палубе "Каал-дана".       Напряжение. Осознание. Расчет.       Решение.       Герин с неудовольствием почувствовал, что сердце уже начало стучать быстрее.       Адреналин втекал в кровь, отравой разносился по венам. Где-то в затылочной доле едва ощутимо скапливалась боль – слишком высокая была концентрация, слишком быстро надо было реагировать на ежемгновенно изменяющиеся условия.       И Виктор Герин, пророк-11, вдруг четко и ясно понял, что это его лучшее боевое координирование.       ...К-24, огонь по сектору МТ-340.       ...прикрыть "Каал-дан".       ...маневр реверса.       ...Шах.       Звезда пульсировала в висках в такт сердцу. Звезда объединяла, переводила, наблюдала и соглашалась.       Звезда ждала.       Чего?       Аналитическая сетка выводила тысячи вероятностей; они плавились, растекались и сгорали, отсеивались и отслаивались под взглядом Герина. Где-то там вспыхивала его победа, его критическая точка, которая решала все.       Дернулся, надрывно заскрежетав, "Каал-дан", не успев уклониться от прямого залпа в один из двигателей и на миг потеряв управление.       Герин лишь упрямо встряхнул головой.       Он не позволил себе даже оглянуться; то, что творилось на крейсере, его не интересовало, пока он был в состоянии держаться на ногах.       ...по правому дефлектору.       Сердце пропустило удар и тут же забилось быстрее.       Он увидел.       Игра была рискованной, слишком рискованной – ему требовалось подставить "Каал-дан" под удар и фактически вывести его из строя; и неизвестно, сумеет ли Ваихнар сохранить свой корабль в строю, неизвестно, выживет ли их крейсер вообще. Но контрольная точка звенела и требовала; слишком ярко, слишком остро, и Герин был готов рисковать.       Ход.       Ответ. Ход.       Рокировка. Ход.       ...Шах.       Интересно, видит ли ее Суи Лон – эту метку своего поражения; потому что именно там лопнет один из дефлекторов; именно там потом смогут пробить смертоносную брешь турели фрегатов крыла "Нее-ран", именно это расколет "Вальгаллу" на два неуправляемых обломка и превратит их в пылающие неуправляемые снаряды.       После того, как они врежутся в Аргос – увлекаемые силой притяжения и остаточной тягой двигателей – сколько людей сможет выжить?       Сможет ли хоть кто-нибудь выжить?       Звезда вспыхивала у него в висках – попеременно с болью; и Герин чувствовал, как уже скользят руки по поручням, как с надрывным хрипом даются вдохи.       Он поискал другую контрольную точку, но был вынужден на мгновение прерваться; карта стерлась перед глазами, уступив место короткой секунде темноты и слабости. Анальгетик дал бы ему еще время, но...       ...но его время заканчивалось.       Значит, оставался лишь один шанс.       Больно.       Виктор едва не пропустил следующий шаг – "Иксы" облепили эммерский крейсер, как осы, злобно жаля в сдающие дефлекторы. Он отозвал резервы, отвлекая внимание Суи Лон, проигнорировал всплеск недоумения-негодования командующего, до крови закусил губу, вглядываясь в аналитическую карту.       Критический момент приближался.       Бескомпромиссно.       Стремительно.       Неумолимо.       На короткий миг, едва не потерявшись в жгучих лучах звезды, Герин ощутил непонятный укол дежавю – словно это уже было когда-то, не так давно; словно можно было бы вспомнить, если вытащить наружу память, отложенную, оставшуюся за пределами боя.       Но на это требовалось время и силы, а у него не оставалось ни того, ни другого.       "Держись".       Герин закашлялся, распрямился рывком – на одной силе воли; раскаленное сверло уже ввинчивалось в виски, нехватка воздуха сдавливала грудь. Вероятности рванулись, вздрогнули, накладываясь одна на другую, сплавливаясь, вливаясь в один ослепительный, обжигающий миг, на котором сейчас держалась вся вселенная.       И аналитик увидел – один незащищенный участок, один удар, один бросок.       Он не сомневался.       ...Э-9, удар по сектору КР-8494.       К-о-н-т-р-о-л-ь-н-а-я т-о-ч-к-а.       Замерла вселенная, остановившись во времени и пространстве.       Замерла звезда, воплощаясь в сверхновую.       Замерли вероятностные линии.       Серебристый полумесяц-фрегат, мгновенно отреагировав на команду, рванулся вперед, прямо и напролом, набирая скорость и подставляясь под жадные зрачки турелей "Вальгаллы", разгоняясь ради одного-единственного выстрела.       И Герин вдруг вспомнил имя фрегата под маркировкой Э-9.       Странно, что он не осознал этого раньше; как он мог вычеркнуть это из памяти, как мог забыть?! Ведь он же знал его; выучил слишком хорошо, чтобы ошибиться – от двигателей до кабины пилота – как он мог не понять сразу?!       У него все еще была секунда.       Целая секунда на то, чтобы отменить команду.       Или – уже не было?       К-о-н-т-р-о-л-ь-н-а-я т-о-ч-к-а.       ...Мат.       Орудийные башни "Вальгаллы" встретили фрегат заградительным огнем, смяв турели и превратив дюзы в полыхающий факел. Отражением чужой – слишком знакомой – мысли метнулось знание о потере контроля над управлением и критическом состоянии корабля. Чужие – и слишком знакомые – руки вывернули штурвал, пробежались по панели, переводя остатки энергии в скорость и выправляя курс.       Пилот не мог ослушаться приказа.       Или – не захотел.       Герин молча смотрел, как серебристый полумесяц на полном ходу врезался в незащищенный генератор крейсера и, разлетевшись огненными брызгами, канул в бесстрастную темноту космоса.