Быть истинным

      ‒ Очако, выше давай! Ещё немного… Стоп!       ‒ Отмена!       Убедившись, что транспарант занял предназначенное ему место, девушка удовлетворённо выдохнула и утёрла рукой пот со лба. Мимо неё неспешно пролетела огромная связка воздушных шаров, которую буксировала невидимая Тору.       ‒ Ты не видела Нейто? – растерянно оглядываясь по сторонам, спросила Кендо. – Он должен был принести ленты!       Очако покраснела и торопливо помотала головой, надеясь, что это выглядит достаточно убедительно. На самом деле Нейто она видела минут пятнадцать назад и до сих пор толком не пришла в себя – в тесной подсобке, куда она отправилась за остатками украшений, Монома глухо стонал под вколачивающимся в него Мезо, в самых неприличных выражениях прося трахать сильнее. Очако никогда бы не подумала, что между этими двумя что-то есть, но была абсолютно уверена, что остальные об этом должны узнать явно не от неё.       ‒ Нам нужно отговорить Мину идти в том зелёном платье! – заговорщически прошептала на ухо девушки подкравшаяся Кёка. – Она в нём похожа на розовый куст!       ‒ А по-моему довольно мило…       ‒ Однозначно нет, ‒ отрезала девушка и отправилась вылавливать Денки, утащившего куда-то её гитару.       Очако вздохнула и принялась поднимать в воздух сияющие звёзды. Наверху, под потолком, их ловко закреплял Серо, придавая убранству зала окончательный вид.       Суета утомляла и всё-таки напрягала. Было что-то странное в том, что ради своего же праздника они должны были сами что-то организовать. Но, одновременно с этим, в груди щемило что-то тёплое, с лёгким оттенком грусти – ну, вот и кончается их учёба в Юэй.       Раньше даже не верилось, что этот день когда-то наступит. Как сейчас Очако помнила, как впервые переступила порог школы, спасла от падения рассеянного лохматого паренька, а потом он спас её уже на испытании. Рассеянный паренёк стал одним из сильнейших учеников в выпуске, она, вдохновляясь его примером, добилась кучи приглашений от самых разных агентств, и остался всего один шаг до того, как все они разбегутся по сторонам, кто куда. Со многими, скорее всего, она уже никогда, не увидится вовсе.       Очако точно знала, что Оджиро пригласил на стажировку в Китай какой-то мастер единоборств, на Окинаву переезжала Цую. Да и другие наверняка много всякого планировали, хоть с ней и не делились.       ‒ Тебе помочь убраться?       К Очако, подхватив по пути пару пустых ящиков, подошёл Мидория. Он сильно изменился ‒ не столько с первого момента их знакомства, сколько за последний год, когда, наконец, окончательно установились их отношения с Тодороки. Он как будто успокоился, из растерянно мечущегося в темноте язычка пламени стал мерно горящим костром. И девушка старалась не думать о словах проницательной Цую – та, глядя на Тодороки и Мидорию, сказала, что альфа за Изуку цепляется слишком отчаянно и виновато, как будто каждым словом ищет искупления. Но разве может это быть правдой? Ведь эти двое так самозабвенно влюблены и счастливы! Вот и сейчас Тодороки, отвлекшись от расстановки табличек с именами преподавателей, смотрел на своего омегу таким взглядом, что у Очако невольно кровь приливала к щекам.       ‒ Очако-тян, здесь тоже нужна помощь!       ‒ Иду! – поспешно откликнулась девушка и оставила уборку на так вовремя подоспевшего Мидорию.       Она не хотела додумывать свою мысль. Не хотела совать нос в чужие отношения и плодить домыслы.       В день выпускного было много суеты, шума, каких-то неизбежных нестыковок и заминок. Ещё и приглашённые журналисты лезли, куда не просят, и всё пытались заснять что-нибудь скандальное.       Во время речи директора, на сцену упал плохо закреплённый сноп широких праздничных лент. Он погрёб под собой зазевавшуюся Полночь, и некоторое время все бегали, пытаясь организовать её спасение. Потом, перед самым отъездом в ресторан, где планировалась неофициальная часть, выяснилось, что омега Мика рожает – крики взволнованного будущего отца были слышны далеко за пределами школы, и его, в панике мечущегося туда-сюда, еле запихали в такси и благополучно отправили в больницу.       Место проведения неофициальной части держали в тайне до последнего, так что там обошлось уже без назойливого внимания журналистов. Был лишь один специально приглашённый фотограф, из числа особо доверенных, и он, очевидно, привыкнув к подобным мероприятиям, работал очень профессионально и никому старался не докучать.       Ученики прибывали по одному или парами, сияя в своих нарядах как настоящие звёзды. Мина всё-таки выбрала зелёное платье, и действительно напоминала розовый куст. Кёка, одетая в строгий брючный костюм, весь вечер то и дело про себя сожалела, что не смогла её переубедить.       Бакуго и Киришима появились вместе, первый в красном костюме с чёрным галстуком, второй наоборот. На первый взгляд идеальная пара, но атмосферу напряжения между ними не заметил бы только слепой, и никто не удивился, что они в целом друг друга сторонились, и вместе были лишь в самом начале, нехотя и отстранённо позируя для приглашённого фотографа, а потом, не вытерпев, всё-таки наорали на него фактически на пустом месте.       Впрочем, фотограф ничуть не смутился, и, отщелкав всех, кого требовалось, большую часть оставшегося времени таскался за Изуку и Шото, сделав не меньше сотни кадров в зале, а потом ещё пару десятков на сцене, когда их торжественно облачали в широкие сияющие ленты с надписью «Самая красивая пара».       Не обошлось без сенсаций – одна поскромнее, вторая глобальная. За скромную была в ответе Очако, пришедшая вместе с Йосецу из 3-В класса. Они начали встречаться совсем недавно, и толком вместе их ещё никто не видел, поэтому не обошлось без пересудов на тему того, что причуда Йосецу, Сварка, прекрасно подходит для строительной компании родителей Урараки. Слышать это было немного обидно, как будто их обвиняли в каком-то расчёте, но всё это отошло на второй план, когда, чуть опоздав, в зал, держась за руки, вошли Нейто и Мезо.       Альфа держался спокойно и уверено, Монома же заметно нервничал, хоть и пытался скрыть это. Нужно было иметь немало смелости, чтобы открыто встречаться с обладателем такой причуды. Это всё равно, что во всеуслышание сказать: «Видите все эти руки? А теперь представьте, что и как он ими со мной делает!». Многие вспомнили, что Мезо умеет отращивать не только дополнительные руки, но и рты, и дальше поток фантазий уже было не остановить.       От всего этого дурдома у Шинсо, не особо любящего шумные компании, разболелась голова и он вышел на улицу. По правде, добровольно на выпускной он бы никогда в жизни не пошёл, но администрация не особо-то спрашивала. К тому же, это была последняя возможность вдоволь насмотреться на Айзаву, и сегодня парень позволял себе чуть больше взглядов на него, чем обычно.       Он думал, что будет печалиться по поводу расставания с учителем сильнее, но, видимо, сказывалось то, что надежды изначально практически не было. Он лишь весь вечер то и дело ловил себя на непрошеных мыслях о том, что Сотриголова всё-таки чертовски сексуальный альфа. Не приторно-сладкий, как, например, Ястреб, не такой показушно-брутальный, как раньше Всемогущий. Но в его мрачности и немногословности было своё тёмное очарование. Прокручивая образ учителя в голове в очередной раз, Хитоши, хмыкнув, выщелкнул из пачки сигарету и задумчиво пустил в ночное небо длинную струю дыма.       ‒ Ты же знаешь, что это незаконно?*       Шинсо вздрогнул и обернулся через плечо. Сотриголова был немного пьян – это выдавал чуть более живой блеск в тёмных глазах. Но лишь настолько, чтобы слегка расслабиться – судя по тому, как легко он подошёл, дозы алкоголя не хватило даже чтобы притупить отточенные плавные движения.       Хитоши молча протянул ему пачку, и вскоре они уже неторопливо дымили оба. Парень постарался не придавать слишком много значения тому, что прикурил Айзава от зажигалки прямо из его рук, аккуратно придерживая его ладонь своими длинными пальцами. Но как-то не получилось.       «Какая же я скотина…» ‒ равнодушно констатировал Шинсо, понимая, что не отступит.       Он честно и без подвохов консультировал Миража, лепя из него идеального омегу. Он давал советы и поддерживал, но именно поэтому знал, что отношения между этими двумя не сдвинулись с мёртвой точки. Конечно, Айзава, возможно, просто выжидал, когда истинный закончит школу. Пусть так, но это ещё два года. Это большой срок, и, так или иначе, ему придётся периодически с кем-то делить постель. А раз так, то почему бы не с Шинсо.       «Я всего лишь бета, сэнсэй. И опыта в сексе у меня ноль. Я не видел ваш член, но думаю, что он, как и у всех альф, большой. Он в меня так просто не войдёт, сэнсэй, но я постараюсь. Если хотите, можете попробовать с узлом – я не обижусь и вытерплю, если порвёте. Или я могу вам отсосать. Хотите прямо здесь? Этого я тоже не умею, но вы, если что, подсказывайте, что делать», ‒ всего этого Шинсо не сказал. Лишь окинул, не скрываясь, Айзаву ласкающим взглядом с ног до головы, а потом посмотрел пристально, глаза в глаза.       Он не умел соблазнять, и едва ли у него это хорошо получилось бы. Но столбик пепла на сигарете учителя становился всё длиннее, а альфа будто этого не замечал.       ‒ Сэнсэй, ‒ тихо произнёс Шинсо, туша свою сигарету и выбрасывая её в урну. – А я ведь больше не ученик Юэй.       К чёрту всё, это единственный шанс, и он с самого начала знал это. Не зря же он сегодня дома, злясь на самого себя, всё-таки подготовился, проведя в ванной почти час.       Они всегда понимали друг друга с полуслова. Поняли и сейчас. Айзава смотрел на него долго и очень внимательно, так, что по телу невольно пробежали мурашки. А потом, вздохнув, достал телефон и вызвал такси.       Ночная поездка не ощущалась реальной. Словно вокруг Шинсо образовалась стеклянная стена, и он всё вроде бы видел, но участия не принимал. Огни фонарей лизали асфальт, водитель молча крутил руль, а Сотриголова, пахнущий каким-то острым парфюмом, расслабленно раскинулся на сидении, глядя на проплывающий мимо пейзаж ночного города.       Шинсо сначала думал, что его приведут в отель, но это оказалась обычная жилая многоэтажка. Они очень буднично и спокойно поднялись на лифте почти на самый верх, прошли по коридору и зашли в одну из дверей, отличающуюся от остальных лишь номером.       Это была квартира Сотриголовы, парень понял это с самого порога по сдержанному дизайну и едва уловимым запахам – кофе и терпкий дым любимой марки сигарет. Немного потряхивало, но со шнурками на туфлях он справился быстро, а когда выпрямился, Айзава мягко, очень осторожно прижал его к стене, неторопливо потянулся к губам. Он целовал как будто лениво, но очень глубоко и умело, так, что Шинсо мгновенно повело и он был рад, что его держат и падать некуда, потому что колени подкашивались. Он тихо выдохнул, закрыл глаза, осмелев, пальцами скользнул по собранным в хвост волосам и мягко притянул мужчину ближе. Сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди – слишком отчаянно и торопливо оно стучало.       Они целовались невероятно долго. Айзава пробовал его губы на вкус, вылизывал и ласкал язык, мучительно смешивал два дыхания в одно и неспешно, очень внимательно скользил руками под пиджаком по тонкой ткани рубашки. От всей этой гипнотизирующей неторопливости Шинсо слишком поздно понял, что вот-вот кончит. Он забился, попытался отстраниться, но мужчина лишь усмехнулся ему в губы и ловко расстегнул брюки. Хватило одного лёгкого дразнящего прикосновения, чтобы Шинсо, застонав, кончил в его кулак, содрогаясь всем телом и ненавидя себя за слабость. Не так это должно было быть, он должен был продержаться дольше. Если сейчас на этом всё закончится, он просто…       ‒ Пойдём в душ, ‒ тихо прошептал альфа.       Шинсо губами почувствовал его улыбку.       Одежду они побросали на пол как попало, Хитоши совсем не эротично запнулся о собственные брюки и едва не упал. Но в просторной душевой, где они стояли под одной струёй, тесно прижавшись друг к другу, всё это было неважно.       Шинсо рассматривал тело мужчины, бледное, посечённое шрамами, провожал взглядом скользящие по коже потёки пены. И пока Айзава вытирался пушистым бежевым полотенцем, снова возбудился. В голове было пусто, лишь кровь шумела в ушах. И он всё ещё не был уверен, что не спит.       Они завалились на широкую кровать в полной темноте. Сотриголова, потянувшись, включил на самую малую мощность ночник. Затем притянул к себе голого возбуждённого Шинсо и долго скользил руками и губами по его телу, обжигая прикосновениями, но не спеша переходить к основному. Реальность снова расплылась, повинуясь гипнотизирующему ритму, контроль дал трещину и на волю вырвались все желания и мольбы. Парень плохо осознавал, что говорит, и боялся, что нечаянно сболтнул лишнего. Взгляд Айзавы, шальной и жадный, убеждал, что все слова вполне уместны.       Он достал из тумбочки смазку, вылил её на ладонь и обхватил оба члена, плавно скользя. Получилось не слишком плотно в основном потому, что у альфы был слишком большой и пальцы едва сомкнулись наполовину.       «Он меня точно порвёт… ‒ растерянно подумал Шинсо, покачиваясь на мягких волнах возбуждения. ‒ Похер…»       Айзава, откинув с его лица прилипшие мокрые пряди волос, вновь поцеловал, прижимаясь всем телом, накрывая собой и выбивая из груди тихий стон. Пальцы скользнули меж ягодиц, влажно мазнули по плотно сомкнутому кольцу мышц и Шинсо раньше, чем успел подумать, прошептал:       ‒ Сэнсэй, я никогда не…       И тут же замолчал, ругая себя последними словами. Но Айзава лишь усмехнулся, прижался губами к его лбу, успокаивая, и тихо ответил:       ‒ Я знаю. Не бойся.       Он осторожно ввёл один палец, очень медленно и неторопливо, и Шинсо с шумом выдохнул, заставляя тело расслабиться.       ‒ Я не буду входить в тебя, ‒ продолжая растягивать, сказал Айзава. – Да ты меня и не примешь пока. Просто хочу, чтобы тебе было хорошо. Ладно?       Хитоши не очень понимал, о чём речь, но кивнул, на мгновение стиснул пальцами сильные плечи, а затем расслабленно раскинулся на кровати, полностью отдаваясь на волю ласкающих его рук. Учителю он доверял, и постепенно волнение отступало. С грустной усмешкой он вспомнил свои нелепые фантазии о том, что сможет смело подставиться под член альфы – так мог думать лишь тот бета, который ни разу не видел такой член вживую.       Айзава скользнул вниз, устроился меж разведённых ног, и сердце Шинсо пропустило удар – он знал, что сейчас будет, но никак не мог поверить. Он удивлённо ахнул, ощутив горячий язык на головке члена. Приятно было настолько, что тело пробила неконтролируемая дрожь. Он выгнулся, пытаясь податься бёдрами вверх, и в ту же секунду Айзава доказал ему, что может быть ещё лучше – в растянутый вход скользнули сразу два пальца, до самых костяшек, задев внутри что-то, от чего с губ сорвался жалобный всхлип. И дальше своему поведению Шинсо уже был не хозяин. Он комкал одеяло, жадно ловя каждое движение аккуратно ввинчивающихся пальцев, на выдохе звал учителя по имени раз за разом, притягивал его к себе, целуя и слизывая свой вкус с его губ. А потом кончил, зарывшись пальцами в тёмные растрепавшиеся волосы и толкаясь членом в самое горло.       Было стыдно, жарко и влажно. Грудь вздымалась тяжело, по уголкам губ стекала вязкой дорожкой слюна – лучшее доказательство того, насколько он потерял над собой контроль. Он торопливо вытерся, всё ещё окончательно не приходя в себя, а потом всё-таки уговорил мужчину и исполнил давнюю мечту – отсосал, давясь и кашляя, так и не сумев погрузить член в рот даже наполовину. Зато потом проглотил всё до капли, жадно вылизав головку и заставив Айзаву хрипло стонать.       Он позволил небольшую слабость, хотя и обещал себе так не делать – придвинулся ближе к расслабленному после оргазма мужчине и отчаянно прижался к нему, вдыхая его запах. С удивлением отметил, что тело бьёт нервная дрожь и понял, что считал себя намного более смелым, чем оказался на самом деле. Ему повезло, что альфа такой внимательный, что сделал всё именно так. Успокаивал каждым движением, не пытался подавить, и каждую секунду оставлял возможность передумать или отказаться от чего-то.       И, конечно, не стал требовать пойти до конца, сознательно урезав большую часть своего удовольствия.       Парень не строил иллюзий – это был всего лишь секс. Возможно, у них будет ещё несколько раз. Может, всё это затянется на пару месяцев. Но альфы и омеги выбирают друг друга, особенно когда яркой звездой на их пути вспыхивает истинность. Бетам в этом спектакле испокон веков отводилась роль массовки.       ‒ В душ?.. – тихо спросил Шинсо, понимая, что молчание и бездействие затягивается.       Но Айзава спал, тихо посапывая. Хитоши, подумав, не нашёл ни одной причины, почему он не может уснуть с ним рядом.       ‒ Блин, да где же она?!       Тодороки нервно шарил рукой в сумке и был уже в шаге от того, чтобы начать выбрасывать оттуда вещи прямо на пол. Мидория, улыбнувшись, коротко прижался к нему и чмокнул в затылок:       ‒ Выдохни, ‒ посоветовал он.       Шото так и поступил.       Карточка нашлась на самом дне – она хитро пряталась между салфетками и сотовым, удачно замаскировавшись под чёрный корпус. Замок пикнул, мигнула зелёная лампочка, и пара прошла внутрь, аккуратно прикрыв за собой дверь.       ‒ Тут пока совсем пустынно, ‒ оправдывался Шото, снимая обувь. – Но всё основное есть, а если что-то захочешь, можно будет докупить.       ‒ Мне всё нравится! – поспешно заверил Мидория, уже успевший осмотреть единственную комнату и оставшийся ей вполне довольный.       Он и без того чувствовал себя неловко из-за того, что повесил выбор квартиры на Шото, но тот так настаивал, что отказать не хватило никаких сил. Был ещё, конечно, вариант с роскошным элитным пентхаусом с восхитительными панорамными окнами и шикарным видом на город – Старатель хоть выбор сына и не одобрял, но готов был расщедриться ради молодой пары. Но Тодороки был непреклонен, и Изуку его поддерживал. Он не хотел садиться на шею богатому семейству и жить на всём готовом. Он – герой, наследник воли Всемогущего. Уж на хорошую квартиру как-нибудь сам себе заработает. Точнее, они заработают вместе. Постепенно, пройдя все этапы.       Вместо кровати был семейный футон. Пожалуй, единственное, что расстроило Изуку по-настоящему, но он напомнил себе, что его альфа привык к жизни в совсем иных условиях.       ‒ Никогда не делал этого на полу, ‒ задумчиво сказал Изуку.       ‒ Если хочешь, потом купим нормальную кровать, ‒ мгновенно прочитал его мысли Тодороки.       Мидория с благодарностью улыбнулся – да, кровать, определённо, лучше. Удобнее, когда тебя втрахивают в мягкий матрас, а не в жёский татами.       Чуть позже прибыли грузовики доставки, и Изуку поднял все коробки сам по лестнице буквально за три подхода.       ‒ Позер, ‒ беззлобно пожурил его Тодороки, улыбаясь.       Они сразу договорились, что Изуку не будет перетаскивать с собой из общежития всю безумную коллекцию фигурок, плакатов, подушек, игрушек и прочего мерча Всемогущего. Шото с самым серьёзным видом пообещал в ответ не везти гобелены и икебаны. И всё равно в финальном варианте комната выглядела по меньшей мере странно, представляя собой дикую смесь классического японского дизайна и берлоги отаку.       ‒ Это катастрофа! – хватаясь за голову, выдохнул Мидория.       ‒ А по-моему неплохо, ‒ усмехнулся Шото. – Сразу понятно, кто здесь живёт.       Потом Изуку на балконе долго разговаривал по телефону с матерью, отвечая на миллион стандартных вопросов и выслушивая поздравления по поводу начала совместной жизни со своим альфой. А затем они покупали вдвоём в магазине продукты, стараясь не обращать внимания на тайком фотографирующих их людей. Они с самого начала решили не прятаться и не гонять папарацци – скрывать им особо было нечего, а так оставался неплохой шанс, что рано или поздно всем осточертеют их бесконечные совместные фото и от них, наконец, отстанут.       В общем, когда под вечер все дела закончились, они, обессиленные, лежали поверх футона, краем уха слушая выпуск новостей по телевизору, и не хотели даже шевелиться.       ‒ Я думал, в новой квартире первое, что я сделаю – займусь с тобой сексом в каждом углу и на каждой подходящей поверхности…       ‒Ага… ‒ откликнулся Изуку, всё также глядя в потолок.       Они синхронно вздохнули и вновь замолчали. Выпуск новостей сменился прогнозом погоды.       ‒ Завтра в агентство, ‒ на этот раз разговор начал Мидория.       ‒ Первый настоящий рабочий день. Будет непросто.       ‒ Ты береги себя там…       ‒ Ты тоже.       Шото нащупал его пальцы и крепко, но аккуратно сжал. Потом, чуть подумав, придвинулся ближе, прижался губами к виску.       ‒ Шо-ото-о… ‒ предупреждающе протянул Мидория, нахмурившись.       ‒ Да не трогаю я тебя! У меня сейчас сил на это нет.       Изуку в глубине души расстроился, но разумом понимал, что и сам сейчас едва ли на многое способен. Так что они просто лежали, прижавшись друг к другу, слушали биение сердца и немножко рекламный блок, навязчиво проникающий в мозг.       ‒ Хочу, чтобы так было всегда-всегда, ‒ тихо сказал Мидория. – Ты, я, совместные походы по магазинам, тихие вечера… Считаешь, это скучно?       ‒ Может быть, ‒ Шото сжал его чуть крепче. – Только так не будет. Ты и я – да, походы по магазинам – возможно. А вот тихие вечера таким как мы светят не всегда. Я почти всю жизнь прожил с героем номер два, и знаю, о чём говорю.       ‒ Всемогущего тоже вечно дёргали… ‒ вздохнул Изуку.       Не удержавшись, он мягко ткнулся в губы Шото своими, хотя сам же и ворчал всего пару минут назад. Невинный поцелуй перешёл в глубокий и жадный, полетела прочь одежда и они прижались кожа к коже, тяжело дыша и скользя руками по телам друг друга. Полноценного секса всё равно не получилось – не то было настроение, не те силы. Так что они ограничились обычной «69», и Изуку протяжно и долго кончал, пока Шото чуть грубовато, идеально толкался в него пальцами.       ‒ Течка скоро, ‒ будто оправдываясь, сказал Мидория, тяжёло дыша и уткнувшись лбом Шото в плечо.       ‒ Знаю, ‒ откликнулся тот. – Я чувствую по запаху.       Он помолчал немного и задумчиво добавил:       ‒ Похоже, работу в новом агентстве мы начнём с того, что возьмём выходные.       Изуку, не удержавшись, тихо рассмеялся.