ДОПРОСНАЯ №6
20 августа 2030 года. Вторник. 10:07
Последние несколько часов Ника провела с закрытыми глазами. Внешние раздражители в виде музыки и света, как и невозможность расслабить тело, по-прежнему не давали уснуть, но прикрытые веки создавали психологическое ощущение эфемерного отдыха. И вот, в один прекрасный момент музыка прекратилась. Тишина показалась девушке оглушительной. Для слуха наступило приятное расслабление, но вскоре, распоров образовавшуюся тишь, скрипнула дверь камеры. Услышав резко выделявшийся на фоне безмолвия звук, Ника открыла глаза и посмотрела на своего следующего «гостя». В дверях стоял подтянутый мужчина в джинсах и рубашке цвета хаки, кажется, это и был тот самый Дмитрий, о котором вчера обмолвилась Мария. Мужчина оценивающе посмотрел на арестантку и обратился к охране с просьбой «помыть и привести в допросную номер шесть». Дожидаться действий охраны он не стал и сразу ушел. Тем временем один из охранников, которые, казалось, всю ночь так и простояли под дверью камеры, принес ведро воды из коридора и вылил на девушку, смывая остатки срезанных Марией волос. У Ники от обливания ледяной водой перехватило дыхание, холод сковал мышцы, она снова застучала зубами. Охранники расцепили карабин, который держал ее руки за цепочку наручников, надели на голову черный колпак и повели туда, куда приказал ее доставить тот мужчина в рубашке и джинсах. Наверное, этот дознаватель попытается разыграть позицию «доброго полицейского», переведя жёсткий допрос Марии в плоскость беседы. Идти, не видя ничего, да еще и со скованными руками, было нелегко, хотя охрана цепко держала Нику за плечи все двадцать метров извилистых коридоров. Наконец, усадив девушку на стул, они сняли колпак. Ника огляделась. Антураж напоминал комнату для ведения допросов в полицейских участках, только неокрашенный бетон стен выглядел куда более мрачно. Ника положила руки на холодную поверхность металлического стола и поежилась. С остатков волос капала вода, белье было мокрым. Ей было по-прежнему холодно. Охранники покинули комнату, оставив девушку наедине с собой. Ника уже было вздумала положить голову на руки, чтобы вздремнуть, когда дверь снова отворилась, и вошел Дмитрий. На этот раз он принес с собой папку с делом подозреваемой и положил на стол перед тем, как сесть. Ника перевела безэмоциональный взгляд на пачку бумаги в бледно-желтой обложке и внутренне немного порадовалась: папка была тонкой. Дознаватель некоторое время оценивал девушку напротив, потом произнес: — Привет, Ника. Я — Дмитрий Кравцов. Хочу поговорить с тобой об одном хакере, его кличка Вирус. Девушка, все это время, рассматривавшая наручники на оцарапанных запястьях, лишь грустно усмехнулась, но не стала ничего говорить. Сколько можно повторять одно и то же. — Судя по прическе, ты уже познакомилась с Марией. — С сарказмом продолжил дознаватель. — Как она тебе? Ты ей понравилась, а поэтому ей особенно грустно, что ты не хочешь с нами сотрудничать и отказываешься дать информацию по твоему сообщнику Вирусу. Ника подняла на Дмитрия ненавидящий взгляд. Нет, она правда пыталась сдержать эмоции, но его тон лживой заботы вывел ее из себя. — Да я вообще не при делах! — вскричала она. — Я не понимаю, почему оказалась в центре вашей охоты на этого Вируса! Я его не знаю! Он мне не сообщник! Сколько можно повторять? Я ничего не делала! Дознаватель холодно отреагировал на всплеск эмоций подопечной и нарочито спокойно продолжил: — Все так говорят. До поры. — Он сделал многозначительную паузу. — Давай так. Ты, видимо, не до конца осознаешь свое положение. Тебя обвиняют в преступном сговоре с целью кражи секретных данных, имеющих федеральное значение. Такое преступление приравнивается к государственной измене, которая карается смертью. Если ты сдашь нам Вируса, это может помочь тебе сохранить жизнь. Девушка снова уставилась на металл наручников и лишь насупленно слушала, что он говорит. Дмитрий решил подлить немного масла в огонь. — Ты сейчас находишься в специальном штабе Управления Государственной Безопасности. Понимаешь, что это значит? — он рассмеялся. — Я тебе расскажу. Это место, которого нет, а чтобы тебя уничтожить вместе со всеми упоминаниями в реестрах, мне нужно чуть больше, чем щелкнуть пальцами. Ника снова перевела на него взгляд. — Ну, что же. Почему бы не убить очередного непричастного человека? — она криво улыбнулась. — Идеально. — Так уж непричастного? Тебя с этим преступлением кое-что связывает: в украденных данных фигурирует твое имя, и вряд ли ты об этом не знала. А посему ты лжешь. — С металлом в голосе процедил Дмитрий. — А я не люблю, когда мне лгут. — Да сколько можно? — Ника снова вспылила. — Я не знаю никакого Вируса и что он там украл! Я уже сотню раз повторила. И полицейскому тому, и Марии вашей… После этой фразы дознаватель вдруг встрепенулся. — Полицейскому? — переспросил он. — А!.. — девушка рассмеялась. — Так он не с вами… — Что за полицейский? — Лейтенант Полозов! — Ника все еще смеялась злой иронии и фатальному стечению обстоятельств. — Похитил меня с улицы, избивал у себя в подвале… Он хотел найти Вируса, чтобы как-то решить свои проблемы. — Мы проверим эту информацию. — Буркнул дознаватель и что-то пометил себе в телефоне. — Проверим! — едко передразнила заключенная. — Дмитрий, посмотрите на меня. Чего проверять? Это все он сделал! — Давай лучше вернемся к нашим баранам. — Дознаватель отказался продолжать тему с полицейским. — Итак, кто из вас придумал идею похитить секретные данные? Девушка снова рассмеялась. Ей стало ясно, что впереди ее ждет лишь непробиваемая стена упорства сотрудников дознания и море боли, которую они ей с удовольствием обеспечат. Она решила не скромничать. Помирать — так с музыкой! — Дмитрий, Вы хоть скажите, какие данные я похитила, а то мне сложно вот так на ходу выдумывать! — Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. — Сурово ответил дознаватель. — Я узнаю эту информацию, хочешь ты того или нет. — Что, Дмитрий, не справился с ролью хорошего копа? — ехидно спросила Ника, понимая, что относительно благожелательный разговор окончен. — Ты ничего не узнаешь, потому что я ничего не знаю! Дознаватель встал из-за стола и выходя обратился к охране. — Уведите обратно в камеру. Приготовьте воду и пару мешков льда.***
20 августа 2030 года. Вторник. 13:19
Когда Дмитрий вошел в камеру дерзкой заключенной, все для грядущего допроса с пристрастием — он предпочитал называть пытки этим деликатным выражением — было готово. Девушка дожидалась его, сидя у стены. Охранники расположились у двери в ожидании дознавателя. Он окинул взглядом камеру и пристально посмотрел на арестантку. — Ника, ты еще не передумала молчать? — иронично поинтересовался он. Девушка лишь перевела взгляд на стену. Он сотни раз встречал такую реакцию у своих бывших подопечных, он видел этот взгляд, отведенный в сторону. Они знают, что сейчас произойдет, но хотят верить, что смогут продолжать молчать, что выдержат пытки и не заговорят. Но каждый раз Дмитрию удавалось выяснить все, что они скрывали. — Давайте начинать. — Скомандовал он охранникам. Один из крепких парней в камуфляже разорвал большой полиэтиленовый пакет со льдом и высыпал целиком в широкое ведро, наполовину наполненное водой, так что уровень воды поднялся почти до края. Второй в это время расстегнул наручники на Нике, чтобы скрепить ее руки за на этот раз за спиной. Заключенная не сопротивлялась, лишь обреченно ожидала продолжения, однако, когда охранник подвел ее к ведру и грубо поставил на колени, начала пытаться брыкаться. Это было инстинктивное. Ее мозг только что осознал, что ждет тело его носителя, и запротестовал. Впрочем, сопротивление было слишком слабым, чтобы доставить охраннику хоть сколько-нибудь хлопот, он применил силу и опустил девушку головой в ушат воды. Заключённая начала вырываться раза в три сильнее. Стоило думать. Ледяная вода сковала кости черепа, мгновенно заныли глаза и уши, и кроме этого, она не могла дышать. Охранник крепко держал Нику, опустив ее голову в воду почти полностью, на поверхности оставался лишь затылок. Наблюдавший картинку Дмитрий примерно через сорок секунд кивнул охраннику, чтобы тот дал девушке отдышаться. Мужчина в камуфляже рывком выдернул Нику из воды, она жадно вдохнула, затем закашлялась. Кожа ее лица была красной, в глазах лопнуло несколько капилляров. Она безумным взглядом уставилась на дознавателя. Дмитрий присел на корточки напротив нее и дождался, пока ее взор станет осмысленным. — Ну, так что? Нам повторить? — снова иронично спросил он. — Понравилось в проруби? — Иди к черту! — прошипела девушка сквозь барабанную дробь зубов. — Делай, что хочешь! Дознаватель встал и дал охраннику знак продолжать. Тот снова окунул голову заключенной в ледяную воду, на этот раз Дмитрий засек пятьдесят секунд, после чего снова дал знак охраннику вынимать подопечную. Все повторилось в точности и на этот раз. Девушка снова огрызнулась. «Допрос с пристрастием» продолжился. Дмитрий прибавлял время погружения, укорачивал передышки, но девушка отвечала одной и той же эмоцией — гневом. Он знал, что эта стадия у допрашиваемых может длиться некоторое время. Что же, чтобы сломить волю Ники, Дмитрий был готов немного потрудиться, и он мог позволить себе подождать. Торопиться было некуда. Через пару часов ледяной терапии допрашиваемая начала демонстрировать спутанность сознания. Дмитрий сделал вывод, что на сегодня с нее достаточно. Он вернется к ней завтра с тем же ушатом воды. Он был уверен, что довольно скоро сломает ее сопротивление, ведь перед ним была девчонка, которая только-только вышла из нежного детского возраста.ПЯТЬ ДНЕЙ АДА
21 августа 2030 года. Среда. 11:00
На следующий день Дмитрий снова пожаловал в гости к Нике. За время его отсутствия она успела отдохнуть, кое-как восстановить силы и встретила его с нескрываемой ненавистью. Она сидела на полу по-турецки. — Что на сегодня приготовил доктор Менгеле? — язвительно спросила девушка вместо приветствия. — Все то же. — Отшутитлся дознаватель. — Я постоянен в выборе женщин и методов. Вслед за этим в камеру вошли охранники, и все повторилось в точности, как было вчера. Мужчины в камуфляже подготовили неглубокое широкое ведро с водой и лед, затем сковали руки Ники у нее за спиной, после чего один из них поставил ее на колени перед ведром и начал «макать» головой в ледяную воду. Дмитрий на этот раз вел допрос с точностью до наоборот: погружения не длились дольше пятидесяти секунд, а в течение длинных передышек он вел с заключенной «задушевные» беседы, которые должны были разъедать ее защиту, как ржавчина металл. Сразу после каждого «купания» он предлагал ей варианты, при которых ее оставят в живых, кормил обещаниями, пытался настроить против сообщника в лице хакера, а затем снова давал команду к погружению. Ника продолжала все отрицать в довольно язвительной манере. В принципе, Дмитрий планировал потратить на эту стадию три-четыре дня, за это время психика неподготовленного человека начинает видеть закономерность. Он ставил перед собой цель донести до нее, что _это_ будет происходить каждый день. Каждый божий день, пока она не сдаст подельника. Сегодня допрос продлился почти пять часов к моменту, когда заключенная перестала хоть как-то реагировать на его слова. В принципе, если в процессе такой терапии она расскажет все, только из-за состояния полного невменоза, Дмитрия устроило бы и это, так что он не боялся доводить заключенную до такой кондиции. В четверг и пятницу повторилось то же самое. Дмитрий видел, что Ника застряла в стадии гнева, хотя количество язвительности и колкостей постепенно уменьшалось. Он старательно делал вид, что никуда не торопится. Еще один из пунктов плана, которого он придерживался. Она должна поверить, что происходящее будет повторяться изо дня в день, _вечно_, и он не остановится.***
24 августа 2030 года. Суббота. 11:00
В субботу Дмитрий в очередной раз пожаловал к Нике. На этот раз она сидела на полу, обхватив ноги руками, и не смотрела в сторону вошедшего дознавателя. Никаких язвительных фраз, она молча ждала неизбежного. Дознаватель констатировал, что находится на верном пути. Заключенная вела себя замкнуто. В понедельник она проходила стадию отрицания, со вторника по пятницу — гнева. Должна была начаться стадия торгов. Дмитрий из опыта знал: когда допрашиваемые совершенно не желают расставаться с имеющейся информацией, торги они вполне могут пережить наедине с собой, потому что не способны торговаться с дознавателем, только лишь со своей совестью и принципами. Прошла Ника стадию торгов к этому моменту или нет, следовало выяснить. Дмитрий не стал долго тянуть с началом беседы, пригласил охрану, которая быстро все организовала. Он снова принял стратегию длинных передышек и вел проникновенные беседы с подопечной. И вот, в очередной раз отдышавшись, девушка вместо стандартно отрицательного ответа задала вопрос: — Дмитрий, ну какой у меня мотив?! Дознаватель констатировал, что заключенная перешла в стадию торгов и торговаться намерена с ним. Сейчас она попыталась уменьшить количество боли, растягивая разговор. — Деньги? — парировал он. — Могущество, власть… Я могу привести целый список. Чего добивалась ты? — Хорошо, — Ника, очевидно, начала идти на контакт. — Деньги я еще могу понять. Я знаю, что информация продается, вроде бы. Только я даже не знаю, что там, в этих данных. Ну сами подумайте, откуда мне знать, что я смогу их продать? — Это ты мне и скажи! — Дмитрий рассердился, девчонка снова взялась за свое, только зашла с другой стороны. Отрицательные ответы уже начали его раздражать. Он сделал очередной знак охраннику. — Подождите, пожалуйста, — взмолилась заключенная, — не надо. Пожалуйста. Хватит… Поговорите с тем полицейским. Может, он прольет свет на эту историю? — Полицейский мертв. — Отрезал Дмитрий. — Да и какой свет он может пролить на твое преступление? — Я не совершала никакого преступления! — в сердцах вскричала Ника. Охранник грубо погрузил ее голову в ледяную воду. Снова. И до конца этого «допроса с пристрастием» Ника лишь умоляла их прекратить эту бессмысленную боль, но Дмитрий оставался непреклонен. Закончив на сегодня, он остался доволен. Девушка оказалась еще на шаг ближе к заветной стадии смирения. В интерпретации дознавателя это означало переломный момент, когда допрашиваемый ломается, теряет всякую мотивацию продолжать молчать, когда его мозг подавляет доводы разума и выдает всю имеющуюся информацию, лишь бы тело больше не страдало.***
25 августа 2030 года. Воскресенье. 11:00
В воскресенье Дмитрий привычно вошел в камеру, где держали Нику. Обычное утро обычного дня, но подопечная вела себя необычно. То есть, вполне ожидаемо, но точно не так, как вчера. Девушка вжалась в угол камеры и со слезами на глазах прямо с порога начала умолять его не продолжать делать то, что он делает. — Охрана! — демонстративно крикнул он в коридор. — Готовьте воду и лед. — Нет, нет, пожалуйста, Дмитрий, пожалуйста, не надо, я больше не могу… — рыдала девушка. — Я не могу больше это выносить. Хватит! Прекратите… — Тогда просто расскажи, как ты связывалась с Вирусом. И все прекратится. — Холодно ответил Дмитрий. Охранник уже налил в ведро воду и сейчас насыпал лед. — Мне нетрудно все это остановить, но ты должна рассказать мне правду. — Мне нечего сказать! — Ника сидела у стены, закрыв лицо руками. — Я правда ничего не знаю. Хватит, умоляю, прекратите! Дознаватель понял, что подопечная переместилась в стадию депрессии. Что же, осталось поднажать совсем немного. Он дал охране знак к началу беседы, но на этот раз девушка сопротивлялась изо всех сил, которых, в принципе, было уже совсем немного, но тем не менее, чтобы сковать ей руки за спиной, одному из ребят пришлось усмирить ее парой добротных оплеух. Дмитрий пытался вести допрос в той же неторопливой манере, но ее причитания и откровенный плач его невероятно раздражали. Доводы не действовали, Ника ничего не говорила, а только надсадно ныла с просьбами о прекращении своих мучений, потому что она все равно ничего не знает. Дмитрий закончил допрос раньше времени. Сегодня он покидал ее камеру с надеждой, что к завтрашнему дню она, все же, перейдет в стадию смирения, и тогда беседу можно будет вести более конструктивно.***
26 августа 2030 года. Понедельник. 11:00
Дверь камеры открылась, и Ника увидела на пороге успевшего опротиветь Дмитрия Кравцова. Она сидела в углу у стены, положив руки на согнутые в коленях ноги и ждала, когда он пригласит охрану, чтобы те ребята снова принесли ведро с водой, насыпали в него лед, а затем начали уже известное ей действо. — Привет, Ника. — На удивление дружелюбно начал дознаватель. — Хочешь рассказать мне о Вирусе? — Ты дурак, Дима. — Девушка с медитативным спокойствием посмотрела ему в лицо. — Если бы было, что, я давно бы уже рассказала. — Тем хуже для тебя. — Сухо и резко ответил дознаватель. — Охрана! Ника знала наизусть, что будет происходить дальше. Но сегодня она проснулась с чувством удивительной легкости. Она знала, что будет больно, она даже знала, насколько это будет больно, но ей было все равно. Она уже знала, как это закончится, так что была готова просто исполнить свою роль. Она смирилась с тем, что происходящее будет повторяться изо дня в день. Была надежда, что однажды упорный дознаватель поймет, что она действительно ничего больше не скажет, и ее просто расстреляют. На этом мучения закончатся. А пока… просто потерпеть. Ведь другого выхода все равно нет. Дальнейшее в точности повторило сценарий происходящего несколько дней до этого. Ушат с водой, лед, охранник ставит ее на колени и по сигналу дознавателя начинает топить в ледяной воде. Так и было, с одним лишь отличием — сегодня охранник, повинуясь знакам дознавателя, с самого начала держал ее под водой не тридцать секунд, а все полторы минуты. Боль в костях черепа от холода — ничто, по сравнению с раздирающей болью в легких, когда они требуют воздуха, но не могут его получить. Конструкция этой пытки, по законам физики, не позволяла жертве сделать вдох, ровно как и ненароком захлебнуться, и это оборачивалось невыносимой резью в легочных тканях. После третьего такого длительного погружения Ника была не в силах восстановить дыхание. Дмитрий решил не торопиться, и пока она корчилась на полу в приступе удушающего кашля, рассказывал ей ее перспективы: — Если ты мне все не расскажешь, тебя ждет смертная казнь. — Говорил он жестким металлическим голосом. — Неужели ради этого хакера стоит так страдать? Ему на тебя плевать! А ты все еще можешь выйти из этой переделки с минимальными потерями. — Значит… Меня казнят… — Все еще задыхаясь, проговорила Ника. — Хоть убей… Ничего… Не знаю… Дмитрий сделал знак охраннику, и тот прервал речь девушки очередным погружением под воду. На этом следовало закончить сегодняшний допрос. Дмитрий смотрел за ее физическими реакциями, и когда примерно через пару минут попытки вырваться из цепких лап охранника прекратились, дознаватель подал знак вынимать девушку из воды. Он пощупал пульс заключенной: Ника была все еще жива. Впрочем, на это он и рассчитывал. Сегодня он наглядно показал ей, что _может_ взять и просто убить ее.ПЛАН
26 августа 2030 года. Понедельник. 14:00
Закончив с Никой, Дмитрий отправился прямиком в кабинет главы Управления, генерала Крылова. Он всегда заходил к давнему другу без стука и предупреждения, если внутри не было других посетителей. Сегодня случилось именно так. Секретарь сообщила, что Андрей Леонидович сейчас один, и Дмитрий незамедлительно зашел к нему в кабинет. — Дима! — обрадовался генерал. — Как раз вспоминал о тебе. Как там наша главная подозреваемая? — Странно, Андрей. — Ответил Кравцов. — По собранным данным, она причастна на все сто процентов, но… Время бы уже заговорить, а она продолжает все отрицать. Понятно, что тренированного человека за неделю не сломить, но она — девятнадцатилетняя девчонка, танцовщица. — Дмитрий сделал паузу, затем нехотя закончил мысль. — Интуиция мне подсказывает, что я могу замучить ее до смерти, а она так ничего и не скажет, потому что действительно не знает. — Хм. — Андрей Леонидович нахмурился. — Есть какие-то мысли по этому поводу? — В том-то и дело, что есть. — Руководитель дознания прямо посмотрел в глаза генералу. — Я подумал: что, если зайти с другого конца? Она сказала, что первым о Вирусе ее расспрашивал лейтенант полиции Полозов. Мы выяснили, что он был застрелен в своем загородном доме вместе с сыном. Его связь с Новым Глобальным Порядком установлена, так что девчонка действительно могла оказаться не в том месте не в то время. — Что ты хочешь сказать? — генерал закономерно потребовал подробностей. — Что девчонка может оказаться непричастной к взлому. — Прямо сказал Дмитрий. — Сегодня я намерен попробовать крайнее средство — АЦТ, а ты знаешь, как я отношусь к препаратам. Тем не менее, она на том этапе, когда люди уже не молчат, если и под АЦТ ничего не скажет, я буду считать, что она не заказывала взлом. — И? — подгонял Андрей Леонидович. — Что дальше? — Я хочу предложить ей быть наживкой в охоте на наших террористических друзей. Лицо генерала на мгновение озарилось гневом, но он справился с этой эмоцией и лишь возмущенно сказал: — Ты спланировал операцию. И когда ты собирался согласовать ее со мной? — Сейчас. — Сухо отрезал Дмитрий. — Я предположил, что если Новому Глобальному Порядку нужны данные, которые выкрал Вирус, значит, он наверняка сделал это не для них. Возможно, даже не для нее. Возможно, он работает на какую-то третью сторону. Вместо того, чтобы просто убить ее, я предлагаю дать ей возможность послужить нашим интересам. Сделку в обмен на жизнь. Это будет хотя бы честно, если окажется, что она и вправду не причастна к взлому. Генерал Крылов некоторое время напряженно обдумывал сказанное Дмитрием, затем изрек: — Ты хочешь выпустить птичку из клетки, чтобы сама привела нас к цели? — Или цель сама нашла нас. — Договорил Дмитрий. — Ладно, иди, используй АЦТ, как ты хотел. — Буркнул генерал. — Я подумаю над твоей операцией.***
26 августа 2030 года. Понедельник. 19:13
Дмитрий вошел в камеру к Нике в сопровождении мужчины и женщины в белых халатах и неизменного наряда охраны. Заключенная все еще пребывала в отключке. — Закрепите ее вертикально. — Дознаватель обратился к охранникам. — А вы потом приведете ее в чувства. Второй приказ назначался в адрес двоих врачей, что прибыли вместе с ним на «допрос под действием веществ». На таких допросах медики отвечали за жизнь допрашиваемого, которому вводился тот или иной препарат, поэтому их присутствие было обязательным. Когда охрана снова закрепила бессознательное тело Ники в вертикальном положении, пользуясь все тем же свисающим с потолка карабином, девушка в халате поднесла к носу заключенной ватный тампон, пропитанный нашатырным спиртом. Заключенная начала приходить в сознание. За состоянием Ники внимательно следили врачи, а Дмитрий с интересом наблюдал, как менялся ее взгляд, пока мысли и воспоминания вставали на место в ее голове. Наконец, когда девушка сфокусировала внимание на нем, он заговорил: — Мне надоело играть в игры, Ника. — Дмитрий сделал многозначительную паузу. — Поэтому мы переходим к плану «Б». Собственно, к допросу под действием веществ. Мы это так называем. Хотя, какая разница… В общем, мы начнем с простого препарата, он принесет только боль, много боли… а дальше — как пойдет. Если ты так и продолжишь молчать, у меня не будет иного выбора, как перейти к психотропным веществам, но они гарантированно физически разрушат твой мозг, так что ты погибнешь небыстрой мучительной смертью. Готова так умереть ради этого хакера? — Начинай уже. — Безэмоционально ответила девушка. — Мне все равно нечего добавить. — Ты добровольно обрекаешь себя на уничтожение? — для вида возмутился дознаватель. — Он действительно того стоит? Ника вместо ответа лишь засмеялась. Отрывистым, лающим истерическим смехом. Врачи переглянулись, будто это их смутило, хотя что может смутить людей, навидавшихся всякого в застенках управления Госбезопасности? Дмитрий, все же, решил прекратить свое представление. — Знай, ты сама это выбрала. — Сурово проговорил он. — Сейчас тебе введут препарат, который называется Адрено-Цикло-Тимизин. Он усиливает нервные реакции. В маленьких дозах стимулирует нервную систему, а в больших — настолько обостряет чувствительность организма, что дуновение воздуха по коже тебе покажется трением наждачной бумагой. Но что я рассказываю… Скоро сама убедишься. — Дмитрий прибавил иронии в голосе. — Лучше, говорят, один раз попробовать? — дознаватель кивнул мужчине в белом халате. — Приступайте, Николай. Оба врача активизировались. Девушка, похоже, ассистентка, открыла аккуратный футляр, в котором лежало два одноразовых шприца и две ампулы с жидкостью разных цветов. Николай встряхнул одну из них и, отколов кончик, вобрал все содержимое без остатка в прилагающийся шприц. Ника смотрела на все это с тоской во взгляде, очевидно, воспринимая происходящее как неизбежное зло. Мужчина в халате приблизился к ней, перетянул плечо специализированным жгутом и ввел препарат в вену.***
Спустя 30 минут 26 августа 2030 года. Понедельник. 19:43
Боль нарастала постепенно, но неуклонно. Ника ощущала ее по всему телу. То, что не болело раньше, начинало ныть, а то, что доставляло какую-никакую боль до этого, стало болеть на порядок сильнее, приводя практически в исступление. Спина и руки затекли мгновенно, плечевые суставы саднили, сломанные Полозовым ребра доставляли невыносимые страдания при каждом вдохе. Ника закрыла глаза, пытаясь сосредоточить внимание на чем-то светлом, безмятежном, как учили в интернате на курсе преодоления боли, но каждая клетка ее тела агонизировала на свой лад. Уже через несколько минут ее тело покрылось ровным слоем пота, больно было даже переминаться с ноги на ногу, поэтому Ника попыталась замереть и не двигаться, но наручники, так или иначе касавшиеся исчирканной кожи запястий, без ножа резали плоть одним своим присутствием. Через двадцать минут с момента введения АЦТ заключенную била крупная дрожь, свидетельствовавшая о критическом повышении температуры тела. — У Николая с собой есть препарат, который снимет все эти страдания. — Практически прошептал на ухо заключенной дознаватель. — Просто расскажи, что ты знаешь о Вирусе, и боль прекратится. Девушка приоткрыла глаза и тут же зажмурилась: свет показался ей ослепительно ярким. — Я ничего не знаю. — Простонала она. — Ты меня огорчаешь. — Ответил Дмитрий. — Неужели стоит так страдать ради неизвестно кого? Ника улыбнулась, хотя улыбка вышла натянутой. — Неизвестно, Дима — ключевое слово. Ответственный за жизнь заключенной во время допроса Николай жестом попросил у Дмитрия разрешения проверить ее состояние. Дознаватель кивнул и предоставил врачу свободу действий. — Ника, сейчас я измерю пульс, постарайся не дергаться. — Предупредил мужчина в халате и прикоснулся к шее заключенной чуть правее пищевода. Девушка все равно отшатнулась от боли и неожиданности, что повлекло за собой цепную реакцию, и в результате камера огласилась истошными воплями. — Я знаю, что больно, — себе под нос пробормотал врач, таки изловчившись пощупать шею заключенной, и обратился к Дмитрию. — Пульс за двести, а значит, температура должна быть не меньше сорока. Дознаватель кивнул, давая разрешение на измерение температуры тела заключенной. Николай поднес бесконтактный электронный градусник и констатировал: — Сорок и одна десятая по Цельсию. Как я и предполагал. Дмитрий Васильевич, Вам следует поторопиться, так она долго не протянет. — Вколите ей жаропонижающее. — Сурово ответил дознаватель. — Мы еще не закончили. Присутствие врачей на подобных допросах — скорее формальность, их роль заключается лишь в ассистировании дознавателям. Они не имеют права указывать, что делать, могут, разве что, предупредить о последствиях того или иного действия — это максимум их полномочий. Именно по этой причине Николай молча набрал в новый одноразовый шприц дозу быстродействующего жаропонижающего и, предупредив о предстоящем уколе, сделал Нике внутримышечную инъекцию. И снова тесная камера огласилась криками заключенной. Дмитрий оставался непреклонен. Через несколько минут Николай снова измерил температуру девушки. — Тридцать девять и девять десятых, Дмитрий Васильевич. — Констатировал он. — Мы выиграли минут десять. Услышав эту фразу Ника горько усмехнулась: — Черт. Я надеялась, ты дашь мне сдохнуть здесь. — И не мечтай. — Едко ответил Дмитрий. — Ты нужна мне живой. Знай, это — не последний раз. Ты готова это повторить? Ника едва покачала головой и сморщила лицо в гримасе боли. — Просто скажи, что я хочу знать, и все это прекратится. — Снова наседал Дмитрий. — Даю слово! — Да хоть тысячу слов. Хоть, бля8ь, миллион! — выругалась девушка и в том же гневном тоне продолжила. — Я. Ничего. Не. Знаю. Дима, ты дебил или притворяешься? Дмитрий, кажется, получил свои ответы. Ника продолжила молчать даже после угрозы допроса под психотропными препаратами, даже в условиях этой нестерпимой боли. Он, наконец, уверился в правоте своего предположения, что она не причастна к взлому в Институте Генетики. Дмитрий сделал знак мужчине в халате, и они вместе вышли за пределы камеры. — На сегодня мы закончили, Николай. — Произнес дознаватель в коридоре. — Введите ей антидот. Мне нужен отчет о ее физическом состоянии и дееспособности. Главное — мне нужно знать, пригодна ли она для полевой работы. Медикаменты — любые: на Ваше усмотрение в соответствии с ее состоянием. На этом Дмитрий распрощался с Николаем, оставив Нику на попечение врачей. Ему не хотелось больше ее видеть. Где-то в глубине души он уже испытывал чувство вины, что причинил ненужные страдания невиновной, но старался давить эти мысли на корню, потому что они разлагали его трезвое восприятие. Или он только хотел, чтобы оно было трезвым. У него было оправдание: исходные данные всецело указывали на ее виновность. То, что в жизни бывают всякие совпадения, он знал не понаслышке, но был обязан проверить все версии. А здесь он мог прикрыться тем, что этого требовал протокол. С тяжелым чувством Дмитрий вернулся в свою квартиру и встал под холодный душ. Давно в его практике не встречались такие запутанные случаи, хотя один он отчетливо помнил по сей день. Тогда он собственноручно забил до смерти подозреваемого, который, как впоследствии выяснилось, был невиновен. И Дмитрия до сих пор мучило чувство вины. Дело этой девушки сильно напомнило ему то расследование из его прошлого двенадцатилетней давности. На этот раз он хотел, если не искупить вину, то хотя бы не допустить той же ошибки.***
26 августа 2030 года. Понедельник. 19:39
Николай, вернувшись в камеру к Нике, первым делом набрал очередной одноразовый шприц с антидотом, как мог предупредил заключенную о введении препарата, и попытался сделать внутривенную инъекцию, но это оказалось крайне проблематично. Только когда один из охранников крепко удерживал обезумевшую от боли девушку, а другой фиксировал ее руку в одном положении, Николай сумел попасть в вену, чтобы ввести лекарство. Следом последовал не менее болезненный для заключенной внутримышечный укол транквилизатора. К счастью, на этом злоключения девушки закончились, и она впала в долгожданное беспамятство. Николай вызвал бригаду, и вместе они доставили Нику на медицинский уровень, где провели обследование на предмет пригодности к полевой работе. Через каких-то полчаса отчет уже лежал в сетевой папке Дмитрия, который к этому времени принял душ, выпил кофе и, в принципе, даже, в некотором роде, успокоил свою совесть. Прочитав отчет врачей, Дмитрий закрыл его с довольным видом. Николай поставил дееспособности Ники два балла из пяти возможных и признал ее пригодной к оперативной работе. В принципе, это и все, что было ему интересно. Хотя он не смог пропустить мимо выявленные врачом переломы трех ребер с правой стороны. Эта неприятная травма могла стать помехой, но сейчас Дмитрий отказался об этом думать.