Феникс

Душа девчонки из чужого мира оказалась капризной. Мураки был уверен, что, насидевшись в шкатулке и пребывая долгие тысячи лет в жалком полуживом состоянии, оголодавший призрак обрадуется любой предложенной оболочке. Не тут-то было! Каждая капля крови, взятая ранним утром из детских анализов и принесённая в дар этой бесплотной нахалке, оказалась отвергнута. Неважно, мальчики то были или девочки, но сухой прах не впитывал в себя ничего, и красные капли, будто коралловые бусы, обрамляли теперь горстку высохшей земли. После двадцать первой бесплодной попытки Мураки потерял терпение. — Чего ты хочешь?! — яростно сверкнув здоровым глазом, вопросил он у призрака, вернувшись в кабинет из больничной лаборатории. — Выйди и ответь! Я найду для тебя любое тело, скажи только, какое тебе нужно?! Но эта маленькая дрянь проигнорировала даже ритуал призыва, который за неимением времени он устроил прямо в кабинете. — Хорошо, — угрожающе пообещал Мураки, — не желаешь разговаривать по доброй воле, значит, будешь страдать. Древние методы всё ещё работают даже в этом испорченном мире. Быстро начертав шариковой ручкой какие-то кандзи на чистом листе бумаги, Мураки положил их сверху на шкатулку и молниеносным движением вонзил сразу три скальпеля в центр символов, обозначавших имя Бхадры, дочери Сурьядэва. Потусторонний крик, слышный только ему, раздался изнутри артефакта. Детский голос становился всё выше и тоньше, пока не перешёл в ультразвук, сопровождаемый вспышками ярко-синего света, и наконец едва различимая фигура заколебалась в воздухе над столом, корчась от боли. Туманные очертания тела покрывала сильная рябь, отчего Бхадра казалась даже не призраком, а отражением призрака в незримых океанских волнах. — Ну, здравствуй, — с усмешкой промолвил Мураки, поправляя очки. — Стоило ли проявлять такое упорство? Запомни: ещё никому не удалось меня переиграть. Ты не исключение. — Прекрати, — еле выдавила Бхадра бледными губами. — Освободи меня! — Больно? — садистски поинтересовался Кадзутака. — Да, — простонала девочка, едва имея силы отвечать из-за невыносимых мучений. — Умоляю, не надо… — Ладно. Ты получишь свободу, но, надеюсь, взамен станешь покладистее. И ещё одно. Подозреваю, что человеческого в тебе так же мало, как и во мне, поэтому не пытайся меня разжалобить. Лучше поговорим как демон с демоном. Итак, я отпускаю. И Мураки вытащил скальпели, проткнувшие бумагу. Бхадра перестала корчиться. Рябь с поверхности её тела пропала. Теперь в кабинете доктора стояла в полный рост смуглая черноволосая девочка двенадцати лет, одетая в алое шёлковое платье патту-павадай. На руках ребёнка красовались широкие браслеты, на шее — массивное жемчужное ожерелье, надо лбом покачивались изящные бубенчики, прикреплённые к узорчатой ленте, сплетённой из золотых нитей и увенчанной посредине крупным бриллиантом. Эту девочку вполне можно было бы даже принять за школьницу, переодетую в традиционную индийскую одежду ради какого-нибудь костюмированного представления, но потустороннюю суть пленницы выдавал длинный рыжий хвост с подрагивающей пушистой кисточкой на кончике и маленькие рожки по бокам головы. Мураки невольно отступил на пару шагов, восхищённо любуясь призрачным ребёнком. — Думаю, ты уже пришла в себя, — заговорил он снова, позволив Бхадре опомниться от испытанной боли. — А теперь ответь: зачем ты вынудила меня применить силу? Почему не явилась, когда я звал в первый раз? И, заметь, звал по-хорошему. Бхадра, насупившись, молчала. — Разве ты не хочешь переродиться? — задал ей новый вопрос Кадзутака. — Я могу дать тебе новое тело и новую жизнь. И я ищу для тебя подходящий сосуд изо всех сил. Конечно, я могу привязать тебя к любому телу против воли, но, вспомни, каково быть пришпиленной бабочкой на булавке. Ты только что испытала это. Если я совершу ритуал насильственного связывания, ты будешь обречена страдать всю жизнь. Зачем доводить нас обоих до такой крайности? Лучше прими возрождение добровольно, ты же сама этого хочешь! — Нет. Не хочу, — упрямо ответила Бхадра, поджав губы. — И знаешь, почему? — с вызовом спросила она. — Почему же? — заинтересовался Мураки. — Ты не мой брат! — гневно выпалила Бхадра. — Ты не можешь дать мне такой жизни, которую подарил бы он, если бы одно злое, подлое существо не выкрало шкатулку с моей душой! Мой брат дал бы мне самое лучшее тело. — «Подлое существо»? — изобразил удивление Кадзутака. — Но ведь Энма как раз и есть твой брат, желающий возродить тебя, если не ошибаюсь? — Нет! Он не брат! Он может обмануть кого угодно, только не меня, потому что я уже была когда-то давно обманута лживой, жестокой богиней, выдававшей себя за мою родную мать! Тогда я была слепой, а теперь отлично понимаю разницу между любовью и притворством. Тот Энма, который отдал тебе шкатулку, мне не брат. И он ненавидит меня! — Любопытно, — медленно протянул Мураки, снимая очки и взглядывая на призрачную девочку с предельным вниманием. — Выходит, уважаемый Владыка Мира Мёртвых — самозванец? Очень любопытно… Бхадра молчала. Похоже, эмоциональная вспышка отняла у неё последние силы, которых из-за отсутствия тела и длительного пребывания в заточении и без того осталось мало. — Вижу, ты не хочешь говорить об этом, — Мураки решил не настаивать. — Может, ответишь на другой вопрос? Зачем самозванцу, выдающему себя за твоего брата, срочно понадобилось возродить тебя? — Этого я тоже никогда не скажу! — огромные тёмно-карие глаза девочки вспыхнули опасным пламенем, и Мураки от неожиданности подавился воздухом. Он внезапно ощутил необыкновенную силу. Почти такую же, как у Цузуки, и всё же иную. Правда, сила Бхадры была всё ещё сжата в комочек, спрятана в глубине её маленькой души… Мураки понял, что сейчас он увидел лишь незначительную искру истинной энергии, заключённой в этом странном ребёнке. Кто знает, во что превратится магия девочки, когда она получит тело? «Эта рогатая малявка из другого мира, пожалуй, опаснее Тоды и Сузаку, — мелькнуло в мыслях у Кадзутаки. — Возможно, она даже опаснее утратившего контроль Цузуки. Я могу управлять разными сущностями, но этим ребёнком руководить будет труднее всего». — Зря отказываешься, — негромко произнёс Мураки, бесстрастно глядя на Бхадру. — Я всё равно выведаю истину. Если у тебя есть магическая сила, в чём я не сомневаюсь, то она не начнёт снова работать, пока ты не окажешься в плотном теле. Сейчас ты слаба и ничем не сумеешь ответить. Я могу причинять боль, а ты будешь только мучиться, умоляя о пощаде. Неужели тебе хочется оставаться слабой? Неужели ты не желаешь возродиться, обретя свою прежнюю мощь? По крайней мере, став сильнее, ты сумеешь сразиться со мной или… с самозванцем, укравшим твою шкатулку, — закончил Кадзутака мягким, вкрадчивым голосом. — Я не хочу ни с кем сражаться и не желаю чужих страданий! С меня хватит! Я больше не стану ничьим оружием, ни на кого не нападу! Довольно!!! — закричала Бхадра, и из её глаз покатились полупрозрачные слёзы, которые исчезали, не долетая до поверхности стола и шкатулки. — Зачем вы помогаете моему похитителю?! Только брат Шани имел право возродить мою душу, — плакала девочка. — А если нас опять разлучили, и мы больше не увидимся, тогда я хочу раствориться, исчезнуть! Прошу, — Бхадра вдруг умоляюще стиснула свои ладошки, — я не знаю, кто вы, господин, и почему назвали себя безжалостным демоном, но будьте милостивы: развейте эту пригошню земли над священными водами Ганги или высыпьте в глубокий ров и тщательно закопайте! Я не должна была рождаться. И теперь я хочу окончательно умереть, чтобы больше никому не причинить вреда, потому что если я выживу, то, возможно, многие другие погибнут! Мураки вздрогнул. Сходство девчонки с Асато в этот миг стало ещё более отчётливым. Кадзутака помнил, как гордый недотрога с фиалковыми глазами страдал, если по его вине кто-то получал ранения или погибал. Бхадра, похоже, мучилась от своих сверхспособностей не меньше. Мураки мог бы даже её пожалеть, только вот в его планы не входило освобождать ту, которая должна была помочь ему осуществить давние планы. — Я не отпущу тебя, — жёстко припечатал он. — Бесспорно, ты мне не враг, и у меня нет причин тебе мстить. Но так уж вышло, что ты — ресурс, необходимый, чтобы завершить самое важное дело моей жизни. Я оказался в безвыходном положении, Бхадра-сан. Если ты отказываешься сотрудничать, значит, я заставлю тебя служить моим интересам против воли, но я не отступлю от задуманного. — Нет, — распахивая глаза от ужаса, прошептала Бхадра. — Нет, пожалуйста... — Мир жесток, дитя, — холодно обронил Мураки. — Запомни: таким, как мы, даже после смерти нет покоя. Прощай. Он взмахнул рукой, будто развеивая дым, и призрачная девочка пропала. Усевшись на стул, Кадзутака смял лист бумаги с символами и выбросил его в корзину. Задумчиво постучал кончиками пальцев по крышке шкатулки, на которой теперь виднелись три узкие прорези от скальпелей. «По крайней мере, я попытался поступить благородно, — мысленно отметил он. — Что ж, если не вышло, не моя в том вина. Я дал ей возможность выбрать судьбу, но она выбрала неправильный вариант, а потому получит первое попавшееся тело вкупе с заклятьем беспамятства и заклятьем, ограничивающим силу, о чём буду знать только я. А там поглядим, когда эта малявка повзрослеет, что из неё выйдет…» Зазвонил мобильный. Мураки машинально протянул руку и нажал «ответить». — Мураки-сенсей, маленькой Кику Миядзаки из отдела интенсивной терапии стало хуже, — проговорил взволнованный женский голос из трубки. — Требуется операция! — Я понял. Готовьтесь. Буду в третьей операционной через две минуты. Он убрал мобильный в ящик стола и с печальной усмешкой взглянул на шкатулку, по-прежнему стоящую на столе. Затем взял артефакт и спрятал его в карман медицинского халата. — Готовься, упрямица, хочешь ты того или нет, но совсем скоро у тебя появится новое тело. Поднявшись с места, Мураки покинул кабинет.