Бабочка под стеклом

— Мне плевать, — жёстко приговорила я, не терпя возражений, на что Сиэль удивлённо приподнял брови. Однако ему очень хотелось скрыть данный жест. Он явно не ожидал от меня такого равнодушия к чужой судьбе. Всё это время, демонстрируя чувства к Алоису, я позиционировала себя альтруистичным человеком, который способен откликнуться жалостью на любое беремя. Да только жизнь с ним обучила меня беспощадности. Но заключалось ли желание уберечь себя от бесполезных трат ресурсов в жестокости? С логичной точки зрения, я делала всё правильно. Пусть другие считают это эгоизмом, но любовь к себе на самом деле — великое и недоступное для многих качество. После всего пережитого я хочу начать думать только о себе. Обвинять меня в этом будут лишь те, кто любит пользоваться чужими возможностями. — Значит, всё-таки решила воспитать характер? — тон Сиэля плясал на грани горького ехидства, разочарования и растерянности. О, до чего же сладкая смесь эмоций. — Разве Вы не это хотели взрастить во мне? — поведя бровью, отозвалась я, позволив себе дерзкую улыбку. — Именно это. Но ты снова всё перепутала по своей глупости и теперь не тому показываешь свои клыки. — Я показываю их тому, кого считаю достойным. Я делаю Вам честь, — сардонически усмехнулась я, чувствуя себя в выиграшной позиции. Сиэль презрительно скривился. Было видно, что эту самую честь ему хотелось растоптать вдребезги, пожевать, а затем выплюнуть мне в лицо, с триумфом наблюдая за тем, как это исказит моё ликование. Где-то в глубине души я ощутила всполох, но упрямо поддерживала образ айсберга. А граф всё продолжал неотрывно, изучающе смотреть на меня, точно выискивая мои новые уязвимые места. — Тогда я хочу узнать, о чём вы говорили с Лау, когда остались наедине. Я вздрогнула. Отголоски того диалога совсем вылетели из моей головы в связи с суматохой, в которую я попала по насмешке жизни. И всё это, к сожалению, перетасовало судьбоносные карты не в мою пользу. Мужская часть компании отлучилась, временно оставив нас наедине с Лан Мао в аделаидовой горнице. Перед этим азиат направил какой-то странный взгляд на свою спутницу, словно что-то передавая ей. А затем, кокетливо улыбнувшись мне и получив мою румянную ажитацию на ланитах, он сытливо последовал за хозяином поместья. Всё это показалось мне странным; надо мной вились эфемерные тучи, возвышался тяжёлый аргун, готовый вот-вот опуститься на темя, и в сердце вырос шип, колющий подозрением. Жизнь с Сиэлем Фантомхайвом была слишком тягостной, чтобы в ней можно было разрешить бдительности взять хиатус. — Ты напряжена, — внезапно послышался бархатистый женский голос позади меня. Я вздрогнула от неожиданности. Лан Мао казалась неприступной валькирией, которая подпускает ближе только к своему клинку, поэтому я была удивлена её вербальной инициативой. Амберные глаза внимательно вгляделись в меня, словно вытаскивая наружу все мои латентные ощущения и слабости. Я почувствовала себя аманатом в её руках, когда она начала потихоньку подползать ко мне, соответствуя кошачьим представителям. Или же, скорее, змеиным с их бездушными очами и бесшумным лавированием. — А… немного, — замявшись, ответила из вежливости я. — Я впервые участвую в таком. А тебе не привыкать, да? Но между нами снова установилась привычная тишина. Я смирительно вздохнула, подумав о том, что у неё слишком диковинные мысли, в чьих путах я бы не хотела сейчас очутиться. Но, когда я уже приготовилась мариноваться в безмолвии, Лан Мао приблизилась ко мне, положив длани на мои рамены. От одного лишь массажного касания напряжённые мышцы, словно перевязанные витенем, пришли в тонус, армонично воспев годы волшебнице. — Ч-что ты делаешь?! — взбудно произнесла я, рефлекторно пытаясь сбросить чужие прикосновения. Я не могла поддаться искушению. — Это расслабит тебя, — вопреки мягкости тона, азиатка звучала властно, и с таким же настроем её руки надавили на мои конечности, вынуждая подчиниться. Как бы я ни хотела этого, но моё тело безвольно обмякло под давлением мягких ладоней, словно по мановению балии. Аллохроитовые пятна постепенно сливались с естественным тоном эпидермиса, поскольку я уже перестала смущаться. От её умелых движений усталость, напоминающая похмелье от дешёвого брандахлыста, — а я, к сожалению, прекрасно помню состояние своей матери после этого пойла, — схлынула магическим образом. В плоти, пустив крепкие корни, поселилось умиротворение. Я едва сдерживала стоны удовольствия от массирующих действ, но в самые последние секунды посылала мозгу пробуждающие сигналы. А не ловушка ли это, чтобы лишить меня апостильба трезвости? Я не могла никому доверять в этом месте, хоть и Лан Мао, несмотря на свои странности, казалась мне уютным спутником. — Ты ведь тоже помогаешь мне из выгоды? Не знаю, почему мне так хотелось ещё раз убедиться в том, что меня все используют. Будто знание что-то изменит во мне. Будто я перестану наступать на одни и те же грабли. Если опыт был призван для того, чтобы мы избегали прошлых мышеловок, то для меня он визуально менял их механизмы ради забавы, чтобы я ещё раз упала. Только в этот раз побольнее. Чем чаще и усерднее буду зализывать раны, тем быстрее привыкну к боли, чтобы можно было перейти к более изощрённым пыткам. — Можешь не отвечать, — я хотела хоть как-то растрясти тишину, поэтому приходилось болтать с самой собой, поскольку Лан Мао профессионально игнорировала меня. — Я и так всё знаю. Просто люди зачем-то хотят знать, что другим нужно от них. Даже если они и так знают, им нужны прямые подтверждения от потребителей. — Нет, — неожиданно твёрдо ответила она. Только я не понимала, что она прокомментировала, и не успела уточнить. — Оу, как у вас тут замечательно, — увлечённо пролепетал внезапно возникший в проёме Лау. Засмущавшись, я отодвинулась подальше от гостьи позади. — Я, пожалуй, буду третьим не лишним. Он беззаботно присел на край постели, почти рядом со мной, и, словно позволяя мне привыкнуть к его присутствию, расслабленно затянулся трубкой, не обращая на меня внимания. Но я всё равно плавилась в горниле неясных эмоций. Рядом с ним я ощущала себя беззащитным акипкой на территории голодной косатки. И почему же я была таким горюном, на которого сваливались беды и ненужные связи? — Скромность тебе к лицу, Аида, — внезапно проворковал он, повернув голову так, чтобы его боковое зрение упало на меня. Я смущённо сжалась, мысленно приказывая сердцу выбраться из самодельной клетки, чтобы спокойно биться на свободе. — Ты как маленькая колибри: с виду хрупкая и невинная, но, вопреки своему размеру, привлекаешь внимание людей. Особенно своей юркостью, которая выражается больше в остром языке. — Б-благодарю…? — не зная, как правильно расценивать его речь, неуверенно промямлила я. Предложение было слишком противоречивым, чтобы расшифровать его в стандартном понятии. — О, ну не стесняйся со мной! — он расположился более вольготно, махнув рукой, и ещё более зорко посмотрел на меня. — Скажи и мне тоже что-нибудь интересное! Или покажи! Мы с радостью бы посмотрели на твой талант, верно, Лан Мао? — Верно, — равнодушно подтвердила девушка, точно марионетка, на что азиат театрально похлопал в ладоши, требуя хлеба и зрелищ. Внезапно, вопреки прошлому смущению, меня захлестнула волна негодования. Внутренний астрал бунтовал в ответ на его нахальное поведение. Я почувствовала себя цирковым львом, который от природы должен быть вольным, поэтому, ощутив зов дикого предназначения, я высказалась, поддерживая ради этикета сдержанность: — Господин Лау, я знаю, что не имею право высказываться наперекор человеку, у которого выше авторитет. Но будет справедливо заметить, что между уважением и унижением есть большая разница. Я должна угождать Вашим прихотям в разумных пределах с учётом того, что Вы не мой хозяин, а Вы используете меня, как дрессированного попугая. Лау, к моей неожиданности, стал серьёзным. И, приоткрыв глубокие угольные очеса, на дне которых притаились ненасытные чудовища, ещё более внимательно вгляделся в меня. Точнее, даже в мою суть. Мне кажется, что я даже ощутила, как его взгляд полз по моим костям и органам, меняя их местоположение. Как же хотелось исчезнуть под этим адским прицелом… — Способность идти против общества представляет интересную ценность, — положив для удобства подбородок на собственные руки, отметил по-философски он. И на минуту я даже начала импонировать такой стороне его личности. Теперь он не казался самодуром. — Ты противоречишь чопорным англичанкам. — Прошу прощения, — не понимая, как мне нужно реагировать на его замечание, извинилась я для создания миролюбивой атмосферы. После выпущенной тирады я утихомирилась и теперь не хотела провоцировать конфликты. Мне хватило войны с собственными бесами. — Нет-нет, я не хотел закопать твой талант говорить не заученными фразами. Мне нравится это в тебе. Только почему же ты была столь зажатой в услужении того симпатичного мальчика? Чувства или страх? — он лукаво прищурил глаза, и я вновь ощутила тошнотворную смесь из недоверия к нему и грусти от воспоминаний об Алоисе. О тех самых, о которых мне хотелось навсегда забыть. Я неловко замолчала, незаметно сжимая с ненавистью кулаки. — Лан Мао, чему же ты учишь Аиду? Она была такой разговорчивой. Лау был похож на энергетического вампира, который незаметно опустошал резервуар моих сил. Он заткнул мою продушину, впускающую кислород, поэтому я почти не дышала с ним, боясь спровоцировать ещё один странный диалог. Мне не хотелось признаваться в этом, но… с Сиэлем я чувствовала себя почти в безопасности. Душа невыносимо жаждала его присутствия здесь и сейчас. — Где господин Сиэль? — не выдержав, спросила я с плохо скрываемой нервозностью. — Так быстро соскучилась? — гривуазно усмехнулся он. — Ну, такова первая стадия влюблённости. Но позволь и другим побороться за тебя. — Что Вы имеете в виду? — я с сомнением взглянула на него. — Я не вступлю в Ваш гарем! — Все так говорят поначалу, а потом прилетают ко мне, словно бабочки к нектару, — похвастался азиат, коротко глянув на Лан Мао, которая кивком головы подтвердила его слова. — Когда Вы уже угрожаете им? — решив не отставать от его атмосферы, отшутилась с напряжением я. — О нет, с женщинами нужно обращаться мягко, словно они — чайные розы, и тогда они распустятся только для тебя, — мягко прошелестел он. — Вы уже нашли свою? — без интереса спросила я, чисто из вежливости поддерживая беседу. — Я смотрю на неё прямо сейчас, — ласково пробормотал он мне. Несмотря на то, что я чувствовала в его флирте откровенную лесть, я смутилась. По правде говоря, он, скорее всего, смотрел на меня жалостливо, словно желая подкинуть гинею уставшей гольтепе. Илр мне так казалось из-за низкой самооценки? В конце концов седневные страдания оставили долговечный отпечаток на моём лике, поэтому я не могла с уверенностью назвать себя венцом благолепия. С подобным самоощущением чужие дифирамбы казались завуалированными оскорблениями. Поэтому я застенчиво отодвинулась, позволив его взору пасть на Лан Мао. — Теперь всё сходится, — довольно усмехнулась я, пряча в глубине души толику горечи от того, что не могу соответствовать критериям красоты. — Снова скромничаешь, — хохотнул Лау. — Ты совсем не похожа на своих родителей. Я ощутила острое желание осуществить гаргарисму, поскольку в моём горле что-то застряло, не позволяя словам вырваться наружу. Мои родители, простые нищие люди, якшаются с известным иностранным торговцем?! Звучит невозможно. Тут явно что-то не сходится. — Вы знаете их? — не без удивления спросила я, повысив голос на грани сверхъестественного любопытства. — Даже не знаю, стоит ли тебе говорить… — задумчиво протянул Лау, набивая себе цену. А затем спросил с широкой улыбкой ерника: — А что я получу взамен? Я нахмурилась. Ну конечно, в этом мире, особенно в светском, невозможно получить что-то благодаря чужой доброте; надежда в подобной локации гниёт быстрее плодового древа. Я прекрасно понимала корыстную систему этого общества, но меня всё равно будто укусила ехидна, передав часть своего яда, которую мне хотелось выплеснуть на Лау. Возможно, если бы он не сказал это с такой фаустовской ухмылкой, я бы отреагировала более зрело. — Чего Вы хотите? — терпеливо спросила я. — Чтобы после всей этой суеты ты навестила меня. Я изумлённо подняла брови. Что этому жигану понадобилось от меня лично? Я категорически не понимала, что сливки общества могут выудить из простого люда. Всё быстрее первенство в моей жизни занимало желание узнать, в чём состоит моя особенность для аристократов. — Только если господин Сиэль разрешит мне, — прикрывшись своим хозяином, пожала я плечами. — Боюсь, юный граф слишком ревнив, чтобы подарить тебе такую роскошь. Так что пусть это будет нашим маленьким секретом. Ты ведь умеешь хранить секреты, верно, Аида? — человек, олицетворявший хитрого кицуне, непозволительно приблизился ко мне, пытаясь соблазнительно погладить мой подбородок. Но я успела отстраниться. — Умею, — почти сквозь зубы прошептала я. — Вот и замечательно, — он сыто ухмыльнулся. — Повезло Сиэлю с тем, что ему досталась такая умелая служанка. Кто знает, может, ты сумеешь выбраться из трущоб благодаря своему уму. Его слова странно зазвенели в моих ушах. А затем к нам вернулся Сиэль, когда его присутствие было уже лишним. Напоминание о чёртовом жуире привело меня к дилемме. А может, они сговорились с Фантомхайвом, чтобы я попала в их очередную ловушку? Хотелось бы мне так думать, чтобы принять отрицательное решение, но изумлённое выражение лица Сиэля было красноречивее любого стука честного пульса. И, к его очередному удивлению, мне пришлось прошипеть «да». — Почему ты так резко изменила своё мнение после такого пафосного изречения? — не без иронии подметил Сиэль. — Это не Ваше дело, — устало огрызнулась я. — Нет, моё, — он положил руку на моё плечо. Несмотря на миниатюрность длани, её прикосновение обладало тяжёлой энергетикой. — Всё, что связано с тобой, отныне касается и меня. Ты — моя служанка, и между нами заключен договор, включающий в себя взаимные откровения. — Что-то я не увидела от Вас взаимности. Моей угрюмости было достаточно, чтобы Сиэль утихомирил свои амбиции. От безысходности он пошёл мне на уступку, понимая, что куда выгоднее моё послушание, чем строптивость. — Хорошо, тогда приступим, — он поманил меня пальцем, призывая обойти разруху и подняться на соседнее здание, напоминающее ветхие руины. — Мейлин прикроет тебя. «Эта то ли слеповатая, то ли глуповатая горничная?», — не успела задать я вслух вопрос, как меня резко толкнули так, что я начала падать в кромешную тьму.