Бабочка под стеклом

Во мне внезапно проснулся рудиментарный инстинкт, позволивший вовремя отскочить. Однако лезвие, не вторгнувшееся в испуганное сердце, успело полоснуть грудь, оставив короткую вульфенитовую полоску. Я отшатнулась, судорожно закрыв рану бледной дланью. Было больно. Чертовски больно. Рану жгло и щипало, и эти ощущения наполнили мои склеры неоскудной влагой. «Боже, как же больно…», — мысленно скулила я, самовредительно сжимая раненую кожу. Но усиленная боль лишь стала катализатором для пробуждения моей новой личности. «Нет, я больше не хочу быть чьей-то жертвой!», — твëрдо подумала я, напрягая ватные ноги и направляя дикий взор на того, кто посмел причинить мне боль. Я никогда бы прежде не подумала, что мои глаза могут источать столько ненависти и… силы. Воспользовавшись рассеянностью злоумышленника, я направила поднятое колено в сторону его паха. Закуток пронзил истошный вопль, после которого парень согбенно пал ниц передо мной. В этот момент я ощутила мгновенное опьянение властью. Я привыкла к тому, что мной управляют мужчины: Алоис, Сиэль, мой часто пьющий отец, который под аффектом выплëскивал на меня свой гнев. Я всегда была ведомой. Теперь же, когда доминирование перешло в мои хрупкие руки, я ощутила себя выше ростом, сильнее телом и свободнее спиритом. Я часто задышала, ощутив вдобавок странное желание возвести взор в потолок и громко, изуверски рассмеяться над беспомощностью своей жертвы. Этот непонятный мне хохот распускался во мне уникальным флëр-де-лисом и едва ли не разрывал на части. Я опомнилась только тогда, когда услышала шумные шаги его громоздкого обещника, который намеревался одарить меня возмездием. Привычная ингибизация организма под давлением стресса куда-то улетучилась, вместо этого обострив мои рефлексы и органы чувств. Я ощущала себя кем-то вроде вурдалака, который обладал хищническими повадками и жаждой крови, заставляющей проявлять нудму. Моë зрение сфокусировалось на ноже, который выронил первый злоумышленник. Я схватила его и побежала в сторону Лан Мао, вспомнив о еë просьбе. Мой первый соперник, едва волочась, успел схватить меня за запястье. Недолго думая, я с истеричным криком замахнулась ножом, так же попав по его груди. Он вскрикнул и снова впал на колени, сдавшись. Я побежала дальше. Однако в самый последний момент меня успели схватить за икры, от чего я рухнула наземь, ударившись подбородком. Я застонала и хотела страдальчески скрючиться, но хватка упавшего вместе со мной второго мужчины не позволяла. Я по-прежнему крепко сжимала пальцами рукоять ножа, но не знала, как мне лучше применить его с подобным титаном. Лан, заметив мою растерянность, качнула стул на пятках, упав вместе с ним, но не навредив себе. Так я оказалась совсем рядом с ней. Еë взгляд подсказал мне сделать рывок к еë персоне вместо безрезультатной борьбы с гигантом. Усилием воли я подползла, пронзительно вскрикнув от того, как его крепкая и огромная ладонь сжимала мою кожу, едва ли не сдирая еë. Кончиком ножа я смогла задеть верëвку, которая окончательно разорвалась от резкого движения азиатки. Она так ловко и юрко орудовала своим гибким телом, что моя помощь больше не пригодилась ей. Самостоятельно освободившись, она тут же встала на ноги и подскочила, словно маленькая ягураунди, к своей добыче. Так быстро, что я не успела понять еë действо — только увидела, как здоровяк отлетел в стену, пробив паутину трещин. Я открыла рот, не понимая, как в таком создании уместилось столько сверхъестественной мощи, позволяющей ей швырять потомка рефаимов, как невесомое перо. «Ты… тоже демон?», — сглотнув, поражëнно подумала я. С тех пор, как я узнала о том, что эти существа обитают среди на, моя паранойя везде искала намëки на них и могла увидеть их даже в простых людях. Но ведь Лан Мао абсолютно точно не являлась заурядной личностью. Я так увлеклась мыслями о ней, что пропустила момент, когда пострадавший от меня оправился и оседлал меня, выбив из моих рук нож. Я повернулась в сторону Мао, надеясь докричаться до неë, но «Голиаф» тоже оклемался, поэтому она грациозно, словно ангажируя, уворачивалась от его ударов. Я запаниковала, полагая, что именно здесь, в этой затхлой нырище, встречу свой печальный конец. Но почему в такой критической ситуации он не спешил расправиться со мной? Его рука, облачëнная в обсидиановую перчатку нерешительно застыла в воздухе, и лишь лезвие угрожающе сияло под ореолом тусклой лампы. — Я бы не хотел делать это… — скорбно прошептал незнакомец. «Да что с ним не так?!», — нелепо вспыхнула я, следом подумав о том, что мне стоило бы радоваться его колебаниям. «Но он всего лишь колеблется, а значит, я должна ещë выиграть время. Но как? Давить на жалость, задавать вопросы или построить из себя отчаявшуюся жертву, которая хочет умереть, что может сбить его с толку?». — Тебя… кто-то принуждает к этому? — осторожно начала я, решив применить вопросительную тактику. Он и так кажется мне сломленным, мои жалобы или безумие могут только подбросить древесину в костëр. — Есть ли смысл подчиняться ему, если тебе так претит это? Краем глаза замечаю, как Лан Мао по-кошачьи взбирается на своего опоннента, словно на древо, и сжимая его торс ногами, а руками шею, пытается придушить. Из его рта уже текут вязкие слюни, а глаза закатываются, демонстрируя один лишь белок. Но в последнюю секунду, опомнившись, он хватает еë за руку и перекидывает через себя, несмотря на то, как девушка крепко впилась в него. Прозвучавший грохот будто бы вернул трезвость моему сопернику. И он уже не обращал внимания на последующие звуки битвы. — Это больше, чем просто смысл, — неожиданно успокоившись, сказал он, более увереннее сжав оружие. — Это мой долг перед… Оклемавшаяся Лан Мао грубо обрывает диалог ударом в лицо, после которого молодой человек отлетает от меня. Не понимаю, откуда во мне взялся неуместный энтузиазм, но я мысленно обвинила еë в том, что она не дала мне подчерпнуть информацию. Запрятав мужскую аляповатость, девушка проявила ко мне привычную мягкость, подсобив мне в подъёме на ноги. — Не знаю, чем напичкали эту фурию, но нам лучше уйти, всë пошло не по плану, — передал своему товарищу нападавший на меня под странный скрипящий шум. Мы синхронно подняли взгляды, когда пришли в себя, заметив, как они уже успели бесследно исчезнуть. — Где они?! — запаниковала я, поворачиваясь во все стороны в ожидании ударов со спины. — Их уже нет здесь, — уверенно объявила моя компаньонка. «Неужели это всë…?». Адреналин бушевал в моих артериях, заставляя вновь и вновь переживать картины их оккупации, поэтому нынешнее затишье кажется мне нектарным миражом. И я боюсь слишком сильно упиться им, потеряв бдительность. — Мы не пойдëм за ними, — каким-то приказным, несвойственным себе тоном пролепетала Лан, оценивающе разглядывая обстановку. — Наверное, это и к лучшему… — облегчëнно вздохнула я, больше не желая связываться с этими мародëрами. Но была ли я в безопасности с самой Мао? Эта мысль заставила меня озябнуть. — Лан Мао, могу ли я спросить? — Да. Чëткое, быстро отлитое, как медь, слово. И внимательный взгляд янтарных глаз с флëром энигматического лабиринта, где мирно спят тернии, пока в воздух не прорвëтся фимиам свежей крови. — Ты демон? — осторожно спросила я, более-менее благоразумно в сложившейся ситуации воздержавшись от наречия «тоже». Опахала-ресницы пару раз взметнулись и опустились, не выражая особых эмоций. Я задержала дыхание. Что же она ответит…? — Могу стать им, если мне доплатят. — А… Я почти немо открыла рот, как глупый ихтиандр, и неловко отвела взгляд, ощутив в глубине души облегчение. По ней не скажешь, что ей свойственно актëрское мастерство. Она больше похожа на невинного ребëнка, который по случайно попал в радиацию, обретя невероятную силу. Даже если это не так, мне хотелось верить в еë версию. После сегодняшней ночи я наконец-то ослабну и трусливо абстрагируюсь от мистики, которая льëтся через край в моей жизни. Хотя, признаться честно, меня встревожило то, как подозрительно на мгновение сузились глаза Лан Мао. Впрочем, кто бы адекватно отреагировал на мой нетактичный вопрос? Можно подумать, что это всë равно что грубо спросить, сколько весит благородная гетера. Я выдохнула — одной неприятностью меньше. — Нужно выбираться отсюда, — нарушила стойкую тишину Лан. — Ты знаешь, где выход? Как они притащили тебя сюда? — Не помню, я уснула. — Они дали тебе снотворное? — Нет. Я обескураженно захлопала глазами. Еë похитили, а она… устала и уснула? Нет, здесь что-то не так. По крайней мере я надеюсь на это. — Выспалась хоть? — съязвила от изнурения я. Все такие беззаботные, ни у кого нет вопросов по поводу происходящего шапито, только одну меня интересует, как устроена эта жизнь и как еë жить, а моим единственным плацебо являются ехидства и закатывание глаз, благодаря которому я на пару секунд не увижу перед собой эту гротескную вакханалию. Но азиатка не ответила мне. Вместо этого она подошла к стене, куда недавно были пригвождены преступники, и начала изучающе трогать еë. Почти сразу ей удалось нажать на правильный кирпич, который приоткрыл для нас небольшой тайный проход. — Так вот как они принесли тебя сюда, — догадалась я. — Придëтся пойти по их следам. Впрочем, они нам уже не страшны, поскольку я немного напугала их. — Ты хотела сказать «много»? — иронично подметила я, поскольку меня, как своего товарища, она тоже привела в ужас, будто я еë враг. — Идëм, — почти скомандовала азиатка, бесстрашно растворившись во мгле, не дожидаясь меня. Меня всë ещë глубоко поражала еë невозмутимость. Судя по всему, раз она связана с паршивым Фантомхайвом, ей не впервой попадать в такую опасную конъюнктуру. Я, как неопытный мюрид, ещë не освоилась в этом сборище крезов, поэтому по-человечески реагировала на творящееся мракобесие — приходила в ужас и изредка оскорбляла их сектантское движение вслух. Может быть, когда-нибудь я привыкну к этому… «Привыкнешь?», — громогласно раздалось в моей голове. «О чëм ты думаешь, Аида? Не смей привыкать к этому! Привыкание — первая стадия на пути к смирению, а после — к сумасшествию. Ты ставила перед собой цель выбраться отсюда, обрести свободу. Не смей считать это нормальным. Не смей становиться одной из них». Голос разума настойчиво впивался путами в мозжечок, пытаясь привести меня в порядок. Я тряхнула макушкой, словно пытаясь изгнать его фанатичную навязчивость. Он прав: я должна бороться с привыканием, это всë пережитки того кошмара повредили мои рациональные размышления, поэтому мне уже просто хотелось сдаться и поддаться слабости. Не позволю. Я не привыкну, но мне придëтся адаптироваться в этом мире, хочу я этого или нет. Я устало плелась позади Лан Мао, почти ничего не видя. Казалось, хрусталики еë глаз обладали животным тапетом, благодаря которому она могла освещать себе путь. Я больше двигалась благодаря слуху, улавливая еë неспешные шаги. Пока мы были наедине, мне хотелось задать столько ей вопросов, но все они казались неуместными в нынешней ситуации. Даже напоминания о том, что она принадлежит к касте безумцев от Фантомхайва, не прибавляло мне энтузиазм. Я молчала, просто надеясь однажды выйти отсюда и смыть с себя грязь сегодняшней ночи, под которой всë болело и мучительно чесалось. — Мы пришли, — сказала девушка, внезапно остановившись, из-за чего я упëрлась в еë спину. От волнения и слабости я впилась в еë рамены, чтобы удержать равновесие. — Прыгай на меня и хватайся. — Что? — непонимающе вопросила я. — Они слишком высоко подняли лестницу. — Ты хочешь, чтобы я забралась через тебя? — Я хочу, чтобы ты перестала глупить. — А…? Я совсем перестала соображать, чего от меня добивается Лан Мао, но на почве дистресса успела разозлиться на еë замечание. Я совсем позабыла, что она не склона к реверансам и сразу берëт всë в свои руки, поэтому вскрикнула, когда она присела и направила свои руки назад, подтянув меня к своей спине за ноги. Я рефлекторно обвила руками еë шею, когда она оторвала меня от земли. Дальше я ощутила дикое головокружение и хорошую встряску. Кажется, будто азиатка отпрыгивала от стен, точно шиноби, пока не зацепилась за лестницу. Она шаталась и страшно скрипела, но Лан Мао продолжала спокойно взбираться по ней вместе со мной так, словно я была легкокрылой нефелой, словно на мне не было этой отвратительной грязи, которая и вовсе не смущала столь изысканную особу. Когда меня встретило серебристое сияние авантажной Селены, я ощутила облагораживание в плоти. Я вдохнула полной грудью бессорный воздух, несмотря на жжение от пореза, и широко улыбнулась. Так широко и искренне, что мышцы с непривычки заболели. Я не сразу обратила внимание на то, что проход вывел нас на непонятные руины. По крайней мере здесь никого не было, только мы с Лан Мао, и я была не против разделить с ней мимолëтный миг радости. — Пора слезать. Я охнула, услышав еë голос, и, выбравшись из счастливого вакуума, торопливо и неловко отпустила еë. Вместе с тем у меня проснулось сумбурное желание пробежаться по этой заброшенной земле, пока рядом со мной была Мао — с ней я чувствовала себя в безопасности и мне просто захотелось на минуту представить, что я умею летать. Но, стоило мне только сделать шаг, как кто-то прижался ко мне сзади, словно нощный вран, нашедший в кустарниках прячущуюся полëвку. — Какая ты быстрая и юркая, словно колибри, — речисто пролепетал мне на ухо Лау. — А ведь эти эндемики весьма красив… Чем так пахнет? — он отстранился от меня, пригляделся, а затем неловко почесал загривок. — Ну, запах не очень, но ты выглядишь всë равно прекрасно, Аида. — Вам стоит чаще широко открывать свои глаза, — огрызнулась я, будучи тоже не в восторге от своего вида. — Лау, сейчас не время для лести. Из полуразрушенной колонны, сгорбленной, как статуя Родена, вышел Сиэль в сопровождении дворецкого. Его вид наполнил меня неприязнью, мгновенно лишив всех красок восторга от воли. — Юный Фантомхайв как всегда слишком скуп для романтики, — пошутил азиат. — А вот у меня всегда есть время польстить приятным особам. — Однако со стороны джентльмена весьма неучтиво признаваться в том, что он только льстит, господин Лау, — в диалог с усмешкой вмешался Себастьян. — Ах да, ты прав, эти ваши английские обычаи… — Как правило, они распространяются на все страны. Ведь так, господин? Я отлично разбираюсь в людских обычаях, но могу и что-то упустить. — Чего ты спрашиваешь меня?! — возмутился мальчишка, чей кармазинный румянец был виден даже в густоте сумерек. — Я в этом не разбираюсь! — Люди весьма забавны в том, что даже иногда не знают собственные же обычаи, — задумчиво пролепетал демон, потирая указательным пальцем подбородок. — О да, они такие, — бодро подтвердил Лау, внимательно наблюдавший за реакцией дворецкого, и торжественно захлопал в ладони. Градус моего возмущения переходил все границы. Они сговорились, отправили меня в едва ли не смертельное путешествие, а теперь спокойно обсуждают беспечные вещи, ни во что не ставя мои чувства. Я ощущала себя размазанным на тарелке арханом, над которым по утру любил издеваться Алоис: он ворочал желток вилкой, разрезал на несколько частей белок, размешивал всë и рассуждал о небытие нерождëнного из него птенца. Так было всегда. И заканчивалось всë тем, что он съедал месиво, высокомерно говоря, что лишил его жизни. И я теперь чувствовала себя тем завтраком, над которым глумились люди, познавшие лишь инволюцию, но всë равно почему-то считающих, что они выше. — Замолчите! — резко закричала я, вкладывая ярость и раскрепощение, которые появились у меня после произошедшего. — Если для вас всë происходящее — обычное явление, то для меня — нет! Вы совсем с ума сошли? Я больше не хочу участвовать в таком, я не приспособлена! Сиэль, несколько опешивший от моего тона, быстро пришëл в себя: вернул высоконравное выражение лица и посмотрел на меня, как на ничтожество. — Прекрати вести себя, как ребëнок, — строго сказал он, и его обычно детский глас благодаря жëтскости прозвучал взрослее, почти пугающе. Но мне было уже не до страха. Эссенция чистой злобы полностью завладела мной, лишив рассудка и прежней трусливости. — Я веду себя, как адекватный человек, которого выбросили в яму непонятно зачем! — Господин, позвольте мне, Вы же не разбираетесь в таких вещах, — выдвинул свою кандидатуру Себастьян, полагая, что разгорающийся конфликт между нами пора уладить. — Должно быть, в маленьких людей не вмещается столько информации о своих сородичах. — Ещë одно слово и маленьким у тебя станет язык, — рыкнул уязвлëнный мальчишка. «А ещë: чем меньше тварь, тем она агрессивнее. Я встречала маленьких собак, которые всегда вели себя враждебно даже по отношению к своим хозяевам. Вы так пытаетесь показать, что Вы бесстрашны, граф Фантомхайв?», — язвительно думала я, но так и не решилась произнести это вслух. Кроме того, когда ко мне подошëл ближе его дворецкий, я всë-таки ощутила долю страха — гнозис о его истинной сущности давал знать о себе через «гусиную кожу». Я притихла и внимательно всмотрелась в его насмешливые глаза, которые пытались подстроиться под человеческое сочувствие. Как же иронично. Почти до боли. — Аида, я понимаю, что ты встревожена, но такова жизнь прислуги поместья Фантомхайв. Сейчас тебя преследует истерика, и это абсолютно нормально. Со временем ты смиришься со всем и сумеешь приспособиться к обстоятельствам. Он пытался говорить мудрыми и спокойными речами, которые должны были помочь мне созреть, но я оставалась непоколебимой. — Судя по всему, ты тоже не особо разбираешься в людях, — сардонически отметил Сиэль, оценив мой непроницаемый лик. — У тебя даже обратный эффект идëт. — Позвольте мне, уж я-то хорошо умею успокаивать женщин, — вызвался уже Лау. — В моëм гареме все сыты и довольны. — Давай без интимных подробностей, — строго остановил его кокетливый лепет Сиэль, после чего за него вступился демон. — Особенно перед сном, иначе господин… — Замолчи. Дальше я уже не слышала их нелепую дискуссию, потому что Лау, подмигнув мне, увëл меня за другую колонну, прикрывая доступ к нашему будущему разговору. «Это точно проклятое демонами шапито! Кого они из себя строят? Моих гувернанток, которые от безысходности передают меня друг другу, пытаясь найти подходящую игрушку, дабы я заткнулась? Не выйдет!», — нервно думала я, вовсе не желая разговаривать с кем-то из них. У меня было только одно желание сейчас — пусть меня оставят в покое. И пусть наберут горячую пенную ванну, о которой я только могла грезить, чтобы с меня смыло абсолютно всë. Особенно память. Но такая роскошь, увы, невозможна, ведь так? Мы действительно обитаем в юдоли скорби и печали. — Не надо меня успокаивать! — всплеснула я руками. — Это какой-то цирк! Я никогда не смирюсь с бредом, который происходит здесь! Лау, вальяжно облокотившись о колонну, внимательно слушал мои экспрессивные тирады. Зачем я вообще позволяю ему испытующе наблюдать за этим? Лучше бы я безмолствовала. Но я не могла. Злость копилась во мне, вздувалась, пыталась вырваться из каждой поры. — Неужели ты не такая же стойкая, как твой отец? — внезапно прервав меня, лукаво улыбнулся он. — Что…? — я растерянно обернулась к нему, напрочь забыв о том, что мною владели бесы. Уловив в моëм взгляде заинтересованность, Лау самовлюблëнно ухмыльнулся. — Впрочем, твоя мама тоже славилась выдержкой, — безмятежно добавил он, многозначно изогнув одну бровь. — И не только ею. — Если Вы знаете что-то о моих родителях — говорите! — не выдержала я, проявив напор. — А что тут говорить? — пожал он плечами в той же беззаботной манере, словно он витал где-то в своëм пьянящем опиумном мире, куда не проникали мои нудные речи. — Нужно показывать, так ты не поймëшь. Лукавый кицуне. Он всего лишь попытался отвести меня от той темы. Но я не хочу лишать себя праведного гнева. Я имею право на то, чтобы злиться и мечтать о мести, и никакие его провокационные выдумки не смогут отвлечь меня от задуманного. Пытался взять меня такой ерундой, как глупого ерзунка. Но я уже выросла с этого. Я умею отстаивать свою реальность и различать, когда на неë накладывают печать обмана. — Ясно… Вы просто пытаетесь отвлечь меня своей ложью, — глухо и разочарованно проговорила я. — Вы ничего не знаете о них. — Как знать, Аи, — он снова неопределённо пожал плечами, неся шлейф раздражающей загадочности. — Любая ложь имеет долю правды. А иногда там и вовсе нет ни капли лжи. Снова широко приоткрывает один лисий глаз, чей зрак будто упирается мне прямо в душу. Сейчас в еë арморе брешь, и он может легко бередить еë. Я не могу вечно сопротивляться, когда в рану буквально вдавливают пальцы. От этих мыслей я уже поëжилась, вдобавок раздетая его пыточным взором. — Долго будете говорить загадками? — устало проворчала я, ощущая, как от этих шарад меня прошибает какой-то горячий пот. — Помни, что я всë ещë намерен пригласить тебя на чай к себе, — снова подмигивание и обольстительная улыбка, и все эти хитросплетëнные жесты вызывают у меня уже не раздражение, а сомнения и желание встретиться с ним вне этой неразберихи. — Но твой хозяин не должен знать об этом. «Себастьян бы его побрал в обличии демона! Этого он и добивается? Кому мне тут верить?», — ломала и без того зудящую голову я, в которой поселилась густая небула. Да, мне действительно стоило расспросить обо всëм Лан Мао, хотя, как его сообщница, она наверняка бы промолчала. — Вы невыносимы, — смотря ему прямо в глаза, точно бросая вызов, отчеканила я. Лау только повеселила моя реакция. В какой-то момент мне даже показалось, что в его взгляде промелькнули гордость и подлинная заинтересованность мною. — Мне кажется, или ты начала больше проявлять характер после того, что с тобой случилось? — восторженно сделал замечание он. — Выглядит прелестно. Но сможет ли его укротить юный граф? «Никто больше не укротит его, кроме меня», — прошипела внутри себя я, строго оглядывая китайца, который, судя по взгляду, заинтригованно подумал: «С радостью посмотрю на это шоу». Чтоб его! Каждый по-своему здесь демон, который жаждет свести мою душу с ума. — Вы закончили? — к нам резко вмешался с нетерпеливым тоном Сиэль, глядя свысока на нас. «О, кто-то заставил слишком долго ждать Его Наглейшество», — едко подумала я, пытаясь бесстрастно отразить его особенно задержавшийся на мне взгляд. — Да, можете полюбоваться моими трудами — ненависть к Вам на лице Аиды теперь видна чуть меньше, — с церемонной шутливостью декларировал Лау, чуть подтолкнув меня вперëд для демонстрации своего таланта. Я закатила глаза. И Сиэль, кажется, тоже. Хоть в чëм-то мы нашли общий язык — в жестах и реакциях на Лау. — Что ты сказал ей? — угрюмо спросил Фантомхайв, который не скрывал своего откровенное желание всë контролировать. — О, ничего особенного, но она заинтересовалась, — черноволосый трикстер снова подмигнул мне, намекая, что это наш с ним секрет, о котором я должна очень усердно молчать. Я лишь отвела от него хмурый взгляд. Да, ему действительно удалось увлечь мои мысли совсем другими вещами. — Понятно, из тебя ничего не выбить. Наверняка наговорил всякой дури в своëм стиле, — махнул на него рукой Сиэль, обратившись к его соратнице. — Лан Мао, доложи о том, что произошло. — Двое людей, чьи лица мы не увидели, искали детей для выступлений, — всë это время молчавшая девушка подала мягкий голос. В этот момент я подумала, что она точно не выдала бы мне секреты своего спутника. Она кажется простой и невинной, но на деле она сообразительна и немствует лишь потому, что слишком много знает. — Каких ещë выступлений? — Не сказали. Им нужны либо дети, либо те, кто похож внешностью на них. Сиэль задумался. Затем он поднял руку, раскрыл ладонь, всматриваясь в еë линии, и, сделавшись каким-то сумрачным, остервенело сжал еë в кулак. Теперь уже заинтересовалась я. Задели его больную тему? Мне бы пригодились знания о ней. Я с удивлением улавливаю то, насколько становлюсь расчëтливой, насколько скопидомно коплю компроматы на людей. Это циничное окружение не оставляет мне другого выбора. Моя личность темнеет, а вместе с ней и еë намерения. — Мерзкие ублюдки… — процедил сквозь зубы он, и на мгновение я увидела, как она затрясся, но почти тут же пришëл в себя, не позволив другим созерцать его слабость. Очень жаль, что это представление оказалось таким коротким. — Всë только начинается. — Что начинается? — уже вмешалась я, с подозрением сузив глаза. — Не волнуйся, пока я не втяну тебя в это. — Пока? — я приподняла брови. Это было предсказуемо, поэтому я не испытала особое изумление. Кажется, я всë-таки начинаю потихоньку смиряться с тем, что здесь происходит. — Да, пока ты можешь спать спокойно. Хладнокровно, цинично, сметливо — так звучали его слова. Я ответила ему с той же интонацией: — Ну спасибо за милосердие. — От Мейлин, судя по всему, тоже нет никаких новостей? «Мейлин…», — я попробовала еë имя на вкус, пытаясь представить эту неуклюжую горничную в роли киллера. Картины не сходились, я должна была лично увидеть еë в данном облике. Теперь все мои мысли были заняты ею. Я огляделась в надежде хоть где-нибудь заметить еë силуэт, но никого рядом не было. — Убитые ею оказалась прихвостнями покойного барона, они не дали нам нужную информацию, — доложил Себастьян. — Ясно, — напряжëнно выдохнул Сиэль. Я впервые видела его таким взвинченным. — Пора расходиться. Благодарю за помощь, Лау. — Обращайтесь ещë, граф! — жизнерадостно помахал рукой китаец, напоследок направив взгляд на меня. Я заметила, что Сиэль уже отвернулся, а Лау в этот миг стал серьëзнее, хоть и не утратил свою извечную плутоватую улыбку, которая накрепко держит в тенете сомнений. — До встречи, Аида. — Себастьян, прояви свои джентльменские качества к леди, о которых ты так любишь хвастаться, — скомандовал Сиэль. Демон, поняв приказ, без лишних слов снял с себя пиджак и накинул его на плечи графа, всë ещë укутанного в женский костюм, который резко дëрнулся и оскалился. — Не на меня их распространяй! Вопреки абсурдности происходящего, я нашла в себе силы хихикнуть. Как бы мне ни был неприятен дворецкий, я признавала, что его юмор в отношении Сиэля был изыскан. Но я снова ощутила на мгновение тревогу, когда он уже любезно прикрыл моë продрогшее и грязное тело своим одеянием. — Леди не пристало подвергать своë здоровье опасности, — почти что промурлыкал он. Мне стало не по себе, но я попыталась отвлечь себя. — Благодарю. А как же госпожа Силена? — Достаточно интересное прозвище, — он с наигранной задумчивостью потëр подбородок, оценив мою язвительность одобрительной ухмылкой, которую Сиэль постарался проигнорировать. — Увы, она слишком сильна и независима для этого. — Вы сейчас оба вернëтесь в ад, — проскрипел граф. Не надолго же его хватило. — Там хотя бы будет теплее, — с сарказмом заметила я, обняв себя обеими руками. — И роднее, — поддержал Себастьян. — Хоть и немного скучно. — Зато нет противных мальчишек. — Да, такая роскошь имеется. — Вы стоите друг друга, — сделал неутешительный вывод уставший от нас мальчишка. В издëвках — да, но не в целом. Никогда. Даже противно думать об этом. После того, как он исчез вместе с Лан Мао, точно марево, мы сразу двинулись в сторону ожидавшего нас экипажа. Как странно было чувствовать, что то, что произошло со мной несколько минут назад, казалось сном. Ужасным кошмаром, который истончится морозной росписью на стекле, почуявшим тепло, как только я приложу ладонь к челу. Но ничего не произошло, когда я потëрла его пальцами. Да, происходящее всë ещë чувствовалось тяжëлой грëзой, но осадок никуда не исчезал, следовал за мной кровавым королевским треном. А затем я прикоснулась к груди и поморщилась. Это боль от пореза не даëт мне отойти от «сна». Я сглотнула тяжëлый ком. Наверное, я совсем немного успокоилась, когда мы оказались уже внутри кареты. Стук колëс и быстро сменяющиеся пейзажи отвлекали меня от внутренней суеты. — Скоро приедем, — нарушил тишину Сиэль, заметив мою тревожность. Должно быть, он попытался… поддержать меня? Как не похоже на него. Всë равно эта попытка выглядела жалко на фоне того, как он бездушно толкнул меня в пропасть. Ни одно его оправдание и ни одна его милость не стоят моего забвения, касающееся пережитого. Где-то в глубине души я молилась, чтобы боль на груди не утихала, напоминая о том, что я должна быть жестокой в ответ. Как только мы оказались в поместье, Сиэль быстро и брезгливо сказал мне: «Прими ванну». Фыркнув, я торопливо скинула с себя пиджак дворецкого и начала набирать горячую воду. Маленькая комната быстро заполнилась паром. Сев на бортик ванны, ожидая свою порцию расслабления, я наблюдала за его витиеватыми танцами. «Всë это до сих пор кажется мне сном. Почему же мне только кажется? Почему так не может быть на самом деле? Почему люди, не заслуживающие зло, должны познать его? Это испытание нашего терпения, укрепление духа, или намеренная попытка сломить окончательно, чтобы превратить мир в сплошной сгусток хаоса? «, — вздох упал гранитом с сухих губ. У меня было так много вопросов, которые требовали немедленных ответов, но Вселенная лишь едко насмехалась надо мной. Я окунулась в воду, не смущаясь кипятка, и начала яростно смывать вчерашний день с каждого уголка кожи. Пока не остановилась на грудном порезе. Мои, пальцы задрожали и через несколько секунд обессиленно скрылись под мутной водой. Я очень, очень хотела, чтобы этот след оказался сном. Особенно он. «Но я тоже оставила на том человеке след. Возможно, прямо сейчас он, как и я, пытается отмыться, забыть о произошедшем и смотрит на эту рану. Должно ли мне становиться легче от того, что мы оба пострадали из-за друг друга?». Какой же это всë-таки поклепный мир: ты делаешь добро — его сметают ненавистью; ты сидишь в тиши, не влезая во внешние конфликты — тебя всë равно вытягивают из раковины, в самый центр холокоста; когда ты поддерживаешь Содом, тебе долгое время благоволит мир, подсобляя в крушении чужой добродетели, но через некоторое время тебя всë равно ждëт кара либо от обиженных, либо от судьбы. Но не у всех так работает. Когда я вошла в плерому Алоиса и Сиэля, я видела лишь их сутолоку без воздаяния. Когда у тебя такой пример под носом, сможешь ли ты жить своим привычным миром, если чужой подавляет его и указывает, что он неправильный, что он обречëн выгореть здесь? Что тебе остаëтся? Только приспособиться и бережно спрятать свой мир. Но если он будет долго находиться вне поля зрения, ты совсем забудешь о нëм… Или всë-таки, как бы прискобно это ни звучало, окружающий тебя социум внушит, что пора жить иными реалиями. И ты подстроишься, чтобы быть, как все, чтобы тебя не изгнали из общества. «К чему же я в итоге приду?», — взглянув на потолок, спросила я то ли у самой себя, то ли у неба, которое могло услышать меня сквозь толщу поместья. В любом случае, каждый мой собеседник, в том числе и я сама, молчит. Мы все ждëм, куда меня принесëт течение. Я вылезла из ванны, завернулась а полотенце и направилась в свою комнату. Ноги после омовения зудели, морщины появились быстрее обычного, они почти стояли колом и болели. Лучше бы я, наверное, не принимала ванну, но это было необходимой процедурой. Я терпеливо, но осторожно шагала дальше. Оказавшись у себя, я тут же переоделась. В эту минуту, будто следя за мной, ко мне кто-то постучался. Позвоночник покрылся изморозью. — Войдите, — неохотно откликнулась я вместо желаемого «Спасибо за визит, но я вас не ждала, идите к чëрту». В моей комнате оказался Сиэль. И что он тут забыл? По-моему, яснее некуда, что я больше не хочу никого сегодня видеть. Ну конечно, кому есть дело до моего мнения? Люди хотят чувствовать себя значимыми, они хотят, чтобы к ним относились так, как они к себе — так же выслушивали и уважали. А ведь на самом деле нам просто некуда деться от собственных же мыслей. Иногда я не хочу слушать саму себя, свои глупые размышления, свои абсурдные желания. У других людей хотя бы есть выбор, слушать меня или нет. Сиэлю безразличны мои чувства. С одной стороны, я даже могу понять его. — Как ты себя чувствуешь? — начал аккуратно он, словно прощупывая почву — боится найти в ней запрятанную гремучую змею. — Волшебно, — проворчала я, нервно разглаживая мокрые власы. — А ведь Вам было проще пролезть в эту трубу, я едва втиснулась. Не хотели пачкать своë величие, верно? Или, хотите сказать, Вы не знали, что под этим домом скрывается подобный проход? — Ожидаешь услышать более благородный ответ? — Сиэль защитился ответной угрюмостью. — Нет, ложь мне не нужна. Просто хочу подтверждение. — Ты не меняешься, — он раздражëнно покачал головой. — К чему Вы это? — Всë так же страдаешь синдромом жертвы, ещë и подпитываешь его. — А Вы страдаете боязнью клеток, да? — Ты не знаешь, какого быть в клетке. — Да что Вы… Я собиралась возмутиться, поднять крамольный дух, но вместо этого осеклась, встретившись с его льдисто-пронзительным взглядом. Дальше он просто не дал мне договорить. — Одно дело — быть пленным по собственной извращëнной воле, а другое — быть насильно пленëнным, — он гордо расправил плечи, завершив предложение, а после всë же добавил стихшим, каким-то болезненным голосом: — Я действительно прибыл из ада. Но я не дьявол. И даже не его пособник. — Почему бы Вам не рассказать об этом? — после его пафосных речей у меня попросту разыгралось любопытство. Возможно, где-то в глубине души проклëвывалось привычное сочувствие, но я не позволила ему развиваться дальше. — Прислуге ни к чему такая информация, достаточно предисловия. — Возможно, изъяли бы из моего отношения презрение к Вам, — сардонически ухмыльнулась я. — Борьба за чьë-то положительное мнение — пустая трата времени. Главное — знать свою правду. — Вы противоречите самому себе. — Только из выгоды, — в заключении сказал он, подарив мне почти такую же ухмылку. Затем он смягчился, синь глаз почти потеплела. — Я хотел принести извинения за то, что тебе пришлось пережить сегодняшним днëм. Я не делаю поблажки прислугам, но ты заслужила отдых. Хорошо отсыпайся. Он осторожно прикрыл за собой дверь, оставив напоследок шоколад на комоде. Я взвинченно упала на мякоть кровати, сминая еë больными пальцами. Раздражает. Особенно то, что после его ухода я вспоминала этот взгляд, наполненный агонией при слове «клетка». Я прижала к лицу подушку, крича в неë так, что надорвалось горло, но при этом никто не услышал меня. Или просто любезно позволив мне прокричаться без свидетелей. «Он всего лишь хороший актëр, я не должна забывать об этом. Ему будет выгодно одурманить меня состраданием, он и сам признался, что везде ищет профит. Я всегда должна помнить первые, самые сумбурные слова человека — они, как правило, обличают полную правду, о которой хотелось изначально промолчать. Сейчас я должна всего лишь уснуть. Только уснуть…», — самозабвенно повторяла я себе, но сон так и не шëл, а мысли окружали меня со всех сторон, как свора гладных и одичавших собак. Я подошла к окну, порывисто прижаласт животом к подоконнику и далеко высунула макушку, словно намереваясь спрыгнуть. Но даже в таком отчаянном положении мне почему-то хотелось жить и вдыхать эти пыльные сумерки и быть обласканной мягким светом луны. Я опустила взгляд вниз и увидела Мейлин, держащей… винтовку? «Она действительно киллер?», — неверяще подумала я. Даже это, казалось бы, нелепое и нескладное создание, вечно заикающееся и роняющее посуду, умело защищать себя. Она приспособилась к миру Сиэля и, судя по всему, ничего больше не боялась. Она не была жертвой, как я. «Не жертва…», — я смаковала это предложение, подстраивая его под себя, и чувствовала, как от злости сокращаются мышцы. Потому что это неправда. Потому что я всë ещë жертва, даже не близка к тому, чтобы стать кем-то другим. — Мейлин! — закричала в порыве я. Девушка растерянно огляделась и подняла голову. — Зайди ко мне. Во мне проснулось альтер-эго, жаждущее мятежа. Я понимала, что это не в моëм характере, но я не должна отпускать этот порыв. Интуиция подсказывала, что, как бы мне ни было противно и страшно, я должна сделать этот внезапный порыв основой своей жизни. Я не должна сейчас пытаться избавиться от импульсов, которые взрывались в моей плоти, делая горячей и нетерпеливой. Поэтому, когда Мейлин робко вошла ко мне, всë ещë держа на плече огнестрельное оружие, я выпалила с чувством: — Научи меня стрелять! — после моих слов девушка охнула, выронив винтовку.