Gebrochene Herzen

             Настырный звонок раздался в третий раз. Беккер, не выдержав, психанул, отшвырнул от себя стопку аккуратно сложенных футболок, которую упаковывал в сумку, и потянулся к телефону. Он запарился весь день собирать шмотье по комнатам: сначала у сеструхи, теперь у себя, поэтому трепаться ему было совершенно некогда. Оказалось, что за последнюю пару месяцев Роберт разжился целым ворохом одежды, как-то незаметно, но вся кровать почему-то завалена джинсами, майками, рубашками и толстовками. Да у него сроду столько вещей не водилось, даже когда родители были живы, про интернат лучше вообще не вспоминать. Это все тлетворное влияние Залесских, вечно что-то ему подсовывает, покупает, советует…       - Да, Вован, - не особо радостно ответил он на звонок, - здорово.       - Епта, неужели? - обиженно потянули на том конце. - Я уж решил, что тебя в плен взяли, по рукам и ногам связали, и ты, скотина такая, позвонить не можешь.       - Бля буду, некогда. Дохрена всего происходит, а сейчас еще сборы в дорогу. Завтра в ночь выезжаем в Сочи…       - Не пизди, Беккер, - оборвал Якушев поток его жалких оправданий. - Саньку ты каждый день названиваешь. Да и в гости к ним, как к себе домой приезжаешь.       - Исключительно по делу, тем более, - хмыкнул Роберт, - ты ничего не пропустил. Наверняка, Морозов тебе все сливает, при том в подробностях. Еще скажи, что ты не в курсе, что мы ходили в гей-клуб…       - Ну, кто-то же должен. Почему не Валек? От тебя, рожа немецкая, не дождешься.       - Ладно-ладно, все понял, осознал, каюсь. Чо как сам? - заваливаясь поверх разбросанных на кровати вещей, спросил он, чтобы Вован соскочил с неудобной темы. - Надька тебя еще в ЗАГС не потащила?       - Нормуль. У нас тут в деревне все стабильно – удои растут, пшеница колосится. Ты лучше расскажи про себя, - настырно гнул свое Вован. - И про Романа своего. Что у вас происходит?       - Да чего рассказывать-то? - недовольно ответил Роберт. - Морозится Залесских уже неделю. Как этот мудак ему фотку скинул, так все, как отрезало. На кривой козе не подъедешь. Он уверен, что для меня это так, перебеситься. Типа экспериментирую...       - Учитывая его возраст и опыт, это нормально, - со знанием дела серьезно заметил Якушев, включая доморощенного психолога. - Ему нужны гарантии. Тем более, ладно был бы ты какой-то левый хрен – поматросил и бросил, а тут у вас все внутри семьи происходит. Я бы, на его месте, тоже все основательно взвесил и просчитал риски. Вам еще потом как-то жить под одной крышей.       - Ты не на его месте, слава Богу, и у нас все очень серьезно. Или ты думаешь, что я стал бы шутить с подобными вещами после всего того дерьма, через которое прошел? Ты меня знаешь, Вован, если бы для меня это было просто летним приключением, о котором потом и не вспомнишь, я бы даже париться не стал. Где я и где вся эта пидорская мутотень? Мне до сих пор трудно осознать, что я один из этих…       - О, вот теперь узнаю прежнего Беккера, - довольно заржал Якушев. - Так что, тут, скорее всего, еще вопрос, кто морозится. Может, пора дело брать в свои руки? Ты же как танк обычно прешь. Или ждешь ответных телодвижений?       - Да нихрена я не жду, - несколько слукавил Роберт, не желая посвящать друга в личные переживания и заморочки. - Пока все сложно. Но я постепенно готовлю себя морально.       - Это как? - хмыкнул тот.       - Ну, - замялся он, - там почитал по совету Санька разное. Посмотрел. Не скажу, что дико впечатлился…       - Порево, что ли, гейское лупишь? - Роберт даже убрал трубку от уха, чтобы гогот Якушева не оглушал.       - Ой, бля, вот давай без подъебов, - начиная заводиться, остановил он безудержное веселье. - И без тебя тошно.       - Давай-давай, просвещайся, - все еще ухохатываясь, подначивал Вован. - Я уже смирился с мыслью, что все мои друзья ориентированы на крепкие мужские ягодицы. Но так даже лучше, не надо Надьку ни к кому ревновать…       - Да кому, блядь, твоя Надька нужна? Тоже мне супермодель, деревенского разлива.       - Понятное дело, что не тебе.       - Да в пизду, - разозлился Роберт. - Все, некогда мне. Надо сумки собрать, иначе мне Залесских весь мозг вынесет. На созвоне.       Он отшвырнул телефон куда-то на подушки и, потянувшись, скатился с кровати. Пора было заканчивать перетряхивать шмотье и приниматься за ужин. А еще неплохо было бы добить сегодня перевод, за который Роберт взялся вчера, потому что, как бы там запарно ни было, а денежка постепенно капала, пусть небольшая, но душу грело. На самокат Еве он уже отложил, тем более ее день рождения не за горами, как днюха Романа, но с ним было непонятно. Что можно подарить человеку, у которого все есть? То-то и оно, что башку сломать можно.       Собрав через час сумку, Беккер с облегчением выдохнул – осталось пройти проверку у Залесских. Тот наверняка проинспектирует все, что он сложил, потому что рекомендаций было получено уйма. Что, как, куда и когда. Словно не в отпуск едут, а переезжают жить на несколько месяцев. Но это же Роман, с ним спорить себе дороже. Поэтому Роберт, отматерившись как следует, сделал все ровно так, как того хотело «вышестоящее руководство».       Но так даже лучше, в суете и делах как-то меньше получалось думать на животрепещущую тему. Ага, всю ту же. Хотя Вовану он не соврал. Роберт действительно по мудрому совету Санька учил основы основ, чтобы потом, в деле, не упасть в грязь лицом. И пусть теория была далека от практики во всех смыслах, но, как ни крути, Беккер узнал очень много для себя нового, да такого, что порой передергивало от полученных знаний.       Парень старался не примерять прочитанное и услышанное на себя и на Романа, но получалось из рук вон плохо, и пока было совершенно непонятно, сможет ли он сделать хоть что-то, когда они все-таки разберутся между собой и окажутся в постели. Он закусил губу и на мгновение прикрыл глаза, может, подробности его и смущали, но само осознание того, что у них рано или поздно будет близость, еще как волновало…       Залесских стоял у стола и заваривал чай. Ничего особенного, но сегодня Роберт не сводил с него глаз. Обычный вечер – далеко не первый и хотелось бы, чтобы не последний, уже привычные действия, но почему-то неимоверно завораживало. Он неотрывно следил за его руками, за выверенными движениями, за расслабленной позой и даже за ровным дыханием, которое то поднимало, то опускало грудь. А в голове отчего-то всплывали картинки совсем уж неподходящие к семейному чаепитию после ужина, словно одно наложилось на другое и теперь уводило в такие эротические дали… Ева сидела рядом, на соседнем стуле, и болтала ногами, что немного, но все же отрезвляло и не давало повода сорваться с места, чтобы подойти к Роману и прижаться к нему всем телом со спины…       - Перестань, - неожиданно строго сказал Залесских, ставя перед ним чашку с чаем.       - Что? - недоуменно ответил Роберт, который еще находился в будоражащих естество фантазиях.       - Пялиться перестань. Не время и не место, - недовольно произнёс тот, присаживаясь напротив.       - У тебя всегда не время и не место.       - Ты вещи все собрал? - резко перевел тему Роман, и Роберт закатил глаза.       - Если не терпится проверить, вперед. Сумки стоят у лестницы. И вообще мне не нравится, что утром ты поедешь на работу. Лучше бы отоспался нормально.       - Я вернусь в обед. Успею выспаться. Ева завтра дома, не забудь, - нудно напомнил Залесских. - Присмотри за ней и накорми.       - И как мы выживали без твоих поучений и советов?       - Не ерепенься, - миролюбиво вставил Роман.- Уложишь Еву, зайдешь ко мне, поговорим.       - О чем? - тут же позабыв все недовольства, Роберт расплылся в улыбке.       - Кто о чем, а вшивый о бане.       Но воодушевившись данным обещанием, Беккер на радостях вызвался убраться на кухне и занять чтением Еву перед сном. Потому что подгорало, видимо, не только у Роберта. Залесских тоже, судя по всему, хотел его на максималках. Иначе бы не приглашал к себе вечером. У него даже голова закружилась от ожидания и того, что может за ним последовать. Тут главное, не торопиться. Иначе Роман снова заведет свою заунывную песню, что лучше бы им не усложнять и бла-бла-бла. Да вот хрен ему, уж он-то постарается урвать сегодня пару поцелуев, а иначе просто кого-то скрутит и возьмет свое силой.       Ева, как на грех, потащила его в детскую и заставила собирать новый набор «Lego», который ей в очередной раз купил Залесских. И даром парень талдычил о том, что не стоит баловать ребенка, все без толку. Скоро уже этих игрушек некуда будет девать, но раз детка хотела, то, конечно, детка получит…       - А можно я дядю Рому буду называть папой? - Роберта от сказанного между делом вопроса, словно к полу пригвоздило. Он открыл рот, но правильных слов подобрать не смог. Столько всего в голове за мгновение пронеслось, даже разозлиться толком не получилось.       - Почему? - выдавил он из себя, чтобы хоть что-то сказать.       - У всех есть мамы и папы, - разумно начала загибать пальчики Ева. - В садике другие детки говорят. А у меня нет. Только ты и дядя Рома.       - Тебя обижают из-за этого? - тут же всполошился парень, строя в голове мстительные планы. - Обзывают?       - Нет. Просто мне обидно. Я тоже хочу говорить, что у меня есть папа.       - Так, - перевел дыхание Беккер, - ты же знаешь, что у нас были и папа, и мама, но они погибли. Так бывает, милая. С людьми всякое случается…       - Я их не помню, - упрямо насупив бровки, Ева посматривала своими глазищами, которые грозились вот-вот пролиться горькими слезами.       - Я поговорю с Ромой, - сдаваясь, сказал он.       На душе кошки заскребли. Роберт стиснул кулаки и криво улыбнулся, чтобы не напугать яростью сестру. Что с нее взять? Она же не понимает, что родители одни и их никто не сможет заменить, но, черт возьми, Ева их не помнит. А по фотографии любви не привить. И его воспоминания никогда не смогут стать воспоминаниями Евы, как бы он ни старался. Залесских дал им столько всего за эти месяцы, сколько у них никогда не было, и это даже не материальные вещи, а именно забота, помощь, любовь, поддержка. Поэтому Беккер наступит себе на горло, как бы больно ни было, и поговорит с Романом на эту неприятную тему, не откладывая в долгий ящик.       Они еще повозились с замком для принцессы с полчаса, а потом Роберт все-таки загнал Еву в постель, перед сном непременно прочитав ей сказку. Хотя мыслями он был очень далеко. Парень помнил тот момент, когда отец с матерью сообщили о том, что у него будет сестренка. Особой радости Беккер тогда не испытал, его в то время интересовали только тренировки и учеба. Хотя иногда он подходил к красивой кроватке, чтобы потрясти погремушкой над мелкой писклей. Осознание, что у него есть сестра, пришло уже после того, как погибли родители, когда их разделили, отправив в разные интернаты.       Прежде чем заглянуть к Роману, Роберт спустился на кухню. Он уже успел успокоиться, хотя настроение оставалось отвратительным. Парень совершенно забыл, зачем изначально собирался к Залесских. Желания как-то сами собой испарились, оставив место только далеким воспоминаниям и горечи. Давно его так не нахлобучивало, должно быть с того момента, как он узнал, что Еву собираются удочерить… Блин, прошло всего ничего времени, а кажется, что целая жизнь. Настолько Роман оттеснил собой тяжелые годы в интернате и все, что с ними там происходило.       Роберт залпом выпил остывшего чая, глубоко вздохнул, чтобы взбодриться, и выключил свет, выходя в холл. Он тяжело поднялся по лестнице, прямиком направляясь в спальню к Залесских. Открыв дверь, парень прошел в комнату, недоуменно посматривая на пустую кровать. Обычно в этот час Роман уже ложился, но, похоже, отпуск вносил свои коррективы, потому как из гардеробной раздавались какие-то шорохи и приглушенные ругательства. Беккер пошел на шум, чтобы со смешком зайти и увидеть, как Роман, стоя на четвереньках в одних трусах, ползает по полу.       - Я, конечно, безумно рад, что ты меня так встречаешь, но не в гардеробной же. Может, продолжим в кровати?       - Очень смешно, - глухо огрызнулся Залесских, поднимаясь. - Блядь, решил достать солнечные очки, а из них болтик отвалился и куда-то закатился. Теперь хрен найдешь. А я их так любил…       - Новые купишь. Нашел из-за чего париться.       - Вроде бы все сложил. Останется только зарядку от телефона и так, по мелочи, - Роман окинул задумчивым взглядом собранную сумку, потом перевел взгляд на вешалки и полки. - Ладно, остальное завтра.       Рассеянно махнув рукой, Залесских вышел из гардеробной, и Роберту ничего не оставалось делать, как потянуться следом. Он задумчиво посмотрел, как Роман забирается в постель и накидывает на себя одеяло. Не зная, с чего начать трудный для себя разговор, который явно станет сюрпризом, парень сел на кровать и посмотрел в окно, за которым ничего кроме темного кусочка неба было не разглядеть.       - Что случилось? - услышал он вопрос Романа, который отвлек его от копошения в себе.       - Ничего, просто…       - Ты сидишь молча уже пять минут. И вряд ли похоже на то, - усмехнулся Залесских, - что ты собираешься с силами, чтобы напроситься на поцелуи.       - Ева хочет называть тебя папой. Она мне сказала, когда мы возились в детской. Потому что у всех есть родители, а у нее нет.       - Роберт, послушай, - очень проникновенно и серьезно начал Залесских, приподнявшись на подушке, - не стоит злиться и ругаться. И уж тем более расстраиваться. Она маленькая девочка, ей хочется того, что есть у других детей. В ее случае, родителей. Она не предает тебя или память о настоящем отце…       - Она не помнит родителей, - вставил совсем упавшим голосом Беккер, - в том-то и дело.       - Тем более. Какие к ней могут быть претензии? Ну, запретишь ты ей. Что, по сути, для тебя изменится? Да ничего. А для нее изменится многое. Она только начала жить полноценной жизнью, такой, какой живут все дети. Я, со своей стороны, даю ей все возможное. И не только ей, но и тебе. Ты никому ничего не докажешь, запрещая ей это.       - Я все знаю и понимаю. Но…       - Больно, - соглашаясь, кивнул Залесских. - Но даже это пройдет. Она знает, что у нее были родители, которые погибли. Но с ней рано говорить на эту тему, она не поймет. У нее своя правда. Вот вырастет, можешь ей все рассказать, поделиться своими воспоминаниями, но сейчас стоит позволить ей то, о чем она просит. Тем более она просит не так уж и много для тебя и для меня, но очень много для себя. Для нее важно иметь хотя бы отца, так позволь его иметь.       - Так ты согласен? - тут же спросил Роберт, впиваясь в него пристальным взглядом.       - А я мог быть против?       - Не знаю, - он пожал плечами, снова поворачиваясь к окну. - В твоих планах вообще дети не значились, ты говорил.       - Да, в мои планы много чего не входило до встречи с тобой и Евой. Но как видишь, все мы собрались здесь и, как мне кажется, нам всем хорошо именно так и никак иначе. Или нет?       - Нууу, - улыбнувшись, потянул Роберт, - могло бы быть, конечно, и получше.       - Ага, намек понят, - в тон ему ответил Роман. - Иди сюда.       Дважды просить не пришлось, Беккер, словно его тело только и ждало команды, тут же растянулся рядом с Романом. Да, их разделяли слой одежды и одеяло, но вот так вот просто замереть на секунду совсем близко, чтобы на мгновение почувствовать, как тонешь в глазах напротив – дорогого стоило. Роберт даже вздохнуть боялся, чтобы не упустить чего-то очень важного, что вдруг неожиданно возникло между ними, и нет, это не вожделение, это нечто более сильное и глубокое…       Он даже не понял, кто к кому потянулся первым, но, почувствовав на губах чужие губы, со стоном выдохнул и зажмурил глаза. Как же Роберт этого хотел, оказывается, он только сейчас осознал всю силу этого желания, которое кипятком прокатилось по венам, ошпаривая внутренности. Поцелуй вышел долгим и томным, даже, наверное, нежным, совсем не таким, каким был в машине. Беккер расслабился и позволил Роману вести, неожиданно осознав себя лежащим под ним, но даже это теперь не пугало. Залесских не придавливал своим телом к постели, удерживая вес на руках, позволяя Роберту в любую минуту оттолкнуть, выбраться и убежать, вот только бежать совершенно не хотелось. Поэтому он обнял Романа за плечи и снова притянул к себе, на этот раз полностью осознанно вовлекая в новый поцелуй.       Возможно, ему не хватало мастерства, но упорства было не занимать. Они обменивались поцелуями до тех пор, пока оба не начинали задыхаться. У Роберта опухли губы, но он никак не мог оторваться от Залесских, прижимаясь к нему снова и снова. И с каждым разом сильнее, потому что он хотел почувствовать, что желание Романа настолько же велико, как и его собственное.       Он нарочито медленно обвел кончиком языка губы Романа, чтобы тут же втянуть нижнюю в рот, и так же медленно, прихватывая зубами, отпустить.       - Ром, - хрипло потянул он следом, - у меня так стоит, что можно гвозди забивать.       - Я понял, к чему ты ведешь, - откидываясь на смятые подушки, несколько резко ответил Залесских, - но, только давай без обид, ты слишком торопишь события.       - Все равно, - со смешком ответил Роберт, - даже если ты сейчас скажешь «нет», пойду дрочить. Так может, лучше это сделаешь ты?       - Да я-то без проблем это сделаю, - насмешливо приподняв бровь, согласился Роман, - а вот насчет тебя не уверен.       - В смысле? - взвился парень, приподнимаясь на локтях.       - В прямом. Секс – это не только получать удовольствие, Роберт, это и его доставлять. Ты от меня получишь ровно столько же, сколько готов будешь отдать. И это касается не только взаимной дрочки. Даже если дело дойдет до более серьезных вещей, таких как минет или анальный секс. Поэтому я и говорю, что ты не готов.       - Значит, нет? - соскочив с кровати, откровенно злясь, спросил он. - Ты хорошо подумал?       - Ну, видимо, нет, если ты так реагируешь. Так что, придется тебе обойтись самому в этот раз.       - Других разов и не будет, - он подлетел к двери и рывком распахнул ее. - Да я лучше дрочить буду до конца жизни, чем лягу под тебя! Сам у себя отсасывай.