Gebrochene Herzen

      - Что ты ей сказал? Охренеть. Ну, ты даешь, - ошарашенно выдохнул Роман, прижимаясь горящим лбом к прохладной столешнице рабочего стола. - Очень надеюсь, что она не записывала этот разговор на диктофон. Иначе нам трындец настанет в суде. Женька обязательно найдет, как воспользоваться информацией.       - Да лан, не бзди. Прорвемся, - весело отмахнулся Беккер. - Я просто к тому, чтобы ты знал, что она прикатила, и я ее не впустил.       - Так даже лучше, быстрее со всем разберемся. А то словно бетонную плиту на себе тащу. И вот еще что, - он уже успел прийти в себя от неожиданно свалившихся на голову новостей, - позвони Карине, пусть заберет Еву из садика прямо сейчас и привезет домой. Лучше перебдеть. С Женькой нужно быть готовыми ко всему.       - Брату звонить будешь?       - Да, обсудим с ним план действий. Может, встретимся после работы.       - Позвони, если что-то прояснится или задержишься. И давай там не накручивай себя по всякой херне, - Роберт отключился первым и Залесских еще несколько секунд слушал в трубке короткие гудки, прежде чем откинуть телефон на стол.       Приезд «благоверной» вносил некоторую сумятицу в жизнь, но принципиально не менял планы. То, что развода через суд не избежать – они знали с самого начала, и то, что с Женькой не удастся пойти на мировую – это тоже как пить дать. Следовательно, нужно пускать в ход тяжелую артиллерию – документы готовы, материалы собраны, защита у Левки наверняка отрепетирована, впрочем, он такие дела всегда как орешки щелкал. Нервы, конечно, помотает изрядно, и наверняка, много грязного белья будет вывешено на всеобщее обозрение с ненужной никому правдой. Вот поэтому лучше сейчас сыграть на опережение и самому открыть все карты перед родителями.       Да, никогда он не думал, что придется признаваться в том, что он не такой как все, что он паршивая овца в стаде. Впрочем, Роман наперед мог предсказать реакцию родителей: мать в слезы, отец в молчанку. Потом придет осознание, отрицание, принятие. Еще бы где-то найти силы все это пережить.       На работе тоже могут появиться большие проблемы, если Женька решит и здесь вставить своих пять копеек. И с этим, пожалуй, сложнее всего. Если пойдут слухи – отмыться уже не получится, как и найти новое место в логистике, по крайней мере, в городе, или плюнуть на все и уйти во фриланс?       Голова распухла от мыслей. К вечеру, когда он мимоходом договорился с братом о встрече, Залесских вообще едва соображал. И к юридической конторе ехал на автопилоте, пытаясь безостановочно просчитать следующие ходы жены.       - Вид как у обосравшегося щенка, мелкий, - издевательски, чисто по-братски, из-за стола кинул Левка. - Рассказывай, что на этот раз пошло по одному известному всем адресу?       - Женька знает о нас с Робертом, и теперь, когда он ее не пустил даже на порог дома, она, наверняка, выжмет из этого все, что только возможно, - Роман, развернув стул, сел на него сверху.       - Я думал, ты умнее, чтобы под носом у жены разводить содомию.       - Никто ничего не разводил, - он сложил руки на спинку и опустил на них тяжелую голову. - Женька всегда про меня знала, еще с институтских пор. А тут она просто догадалась, никаких прямых доказательств у нее нет и быть не может. Только инсинуации. Все, что у нас с Робертом произошло, было уже после ее отъезда в Турцию. Но это не имеет никакого значения, если она будет вякать об этом на каждом углу.       - Тогда чего пороть горячку и паниковать раньше времени? - с видимым облегчением спросил Залесских-старший. - Мало ли, чего там взбалмошной бабе придет в башку? Расслабься и вон, выпей чая. Правда, он уже остыл.       - Она сто процентов пойдет в опеку, а еще ей может стрельнуть в башку слить все на работу.       - Ага, и родителям пожаловаться, - уже откровенно усмехаясь, паясничал Левка.       - Кстати, о них, - с шумом выдохнул Роман. - Я решил, что сам им об этом скажу. Лучше так, чем она на них выльет далекую от реальности грязь.       - Наконец-то отрастил яйца? Похвально. Хотя, - после паузы задумчиво потянул брат, - могу наперед сказать, что отец тебе устроит головомойку. Мать помягче будет, но тут главное, не довести ее до сердечного приступа.       - Ты прям мастер по поддержке. Я не хочу с этим тянуть. Раз решил, надо действовать.       - Это ты так толсто намекаешь, чтобы я поехал с тобой, и если что-то случится, бросился грудью на амбразуру, защищая твою честь? Иногда я устаю быть старшим братом, честно слово, и решать твои проблемы, - Левка резко поднялся из-за стола и, громко хлопнув ладонями по столешнице, тряхнул головой. - Ладно, поехали.       - Спасибо, - он благодарно хлопнул по плечу брата, отставляя стул обратно к столу.       - И вот еще что, - уже спускаясь по крыльцу, вставил Левка, пока Роман прикуривал сигарету, - тебе нужно отбить атаку из опеки, если она все-таки нагрянет. И поговори с Робертом, пусть будет готов к проверкам и ведет себя соответствующе. По работе сам разберешься, напирай на то, что мы подадим в суд на опровержение порочащих честь, достоинство и деловую репутацию сведений. К суду по расторжению брака у меня уже все подготовлено, тут можешь спать спокойно. Выиграть его – раз плюнуть. У нас собрана отличная доказательная база.       - Да, я знаю.       - Поэтому, единственное, с чем тебе по-настоящему нужно будет разобраться – это родители. Я, конечно, приведу доводы в твою защиту, но, сам понимаешь, скандала не избежать. Они не сразу примут тебя таким. Мне на это понадобились долгие годы.       Рассевшись по машинам, они двинули в сторону дома родителей, до которого по вечерним пробкам было добираться минут сорок. За это время Залесских попытался успокоиться, разумно расценив, что лично его жизнь и жизнь его маленькой семьи не изменится. Да, придется пережить несколько неприятных минут или даже часов, но в целом, в целом нужно помнить о том, что сейчас он счастлив как никогда не был прежде. Что у него есть любимый человек и дочь, пусть не родная по крови, но родная всем остальным.       На полпути он набрал Беккера, предупредив, что немного задержится. Роберт, явно пребывавший в отличном настроении, несколько снял напряжение своим смехом и шутками, перемеженными крепкими словечками, и, пожалуй, именно этого ему не хватало весь день, чтобы обрести, наконец, равновесие. Залесских наполнился убеждением, что все пройдет хорошо, даже если ему укажут в конце разговора на дверь – главное, что дверь в его дом будет всегда открыта, и за этой дверью его будут ждать Роберт и Ева.       Вот только от былой уверенности не осталось ни следа, когда братья зашли в родительский дом, и радушная мама кинулась с объятиями и поцелуями, выспрашивая, какими судьбами они решили так неожиданно вдвоем нагрянуть в гости. Потом она шумным ураганом унеслась на кухню быстро собирать на стол, а Роман, чувствуя себя не в своей тарелке, прошел в свою бывшую комнату, в которой жил до женитьбы, еще учась в институте на первых курсах.       Он устало опустился на диван, обводя тоскливым взглядом стены со свежим ремонтом, на которых больше не висело плакатов с многочисленными рок-группами, но вот мебель стояла та же самая, и даже книги на полках встретили знакомыми названиями. Как будто не прошло больше десяти лет, как он последний раз брал их в руки, читая поздними вечерами под тусклым светом настольной лампы. Наверняка, где-то в недрах большого шкафа сохранилась коллекция переписанных на диски концертов, которые они доставали через знакомых, это только потом у него появился компьютер и интернет…       - Что, Ромашка, жизнь опять тебя бьет по кумполу? - отец подкрался незаметно, отчего Залесских даже вздрогнул, выныривая из воспоминаний.       - Женька вернулась сегодня, со всеми вытекающими из этого неприятностями, - нехотя признался он. - Пыталась попасть в дом, но Роберт ее не пустил.       - Хах, наш человек, - довольно крякнул мужчина, присаживаясь рядом. - Правильно сделал, что не пустил. Гнать ее поганой метлой. Так и чего ты тогда в растрепанных чувствах весь? Быстрее разведетесь, быстрее новой жизнью заживешь.       - Конечно, - согласился Роман, отчего-то стыдясь посмотреть отцу в глаза.       - Только ты приехал не за этим, верно? С деньгами туго? Так сразу скажи и не мнись. Понятное дело, что развод предприятие хлопотное…       - Да что сразу с деньгами?! - нервно вскочил он с дивана, подходя к окну. - Как будто я какой-то забулдыга и пришел побираться на очередную бутылку. Все хорошо у меня с деньгами. На хлеб с маслом хватает.       - Значит, личное. Бабу какую завел? Или с детьми проблемы? Может, надумал вернуть их обратно в интернат? - сурово спросил отец, нахмурив густые брови. - Я тебе так скажу, вернешь их обратно – ты мне больше не сын.       - Да блядь, - едва слышно выдохнул Залесских и растер ладонями лицо. - Нет, я приехал поговорить совершенно о другом, но если ты после этого не захочешь меня знать, я больше не появлюсь у тебя в доме. Я вас с мамой в любом случае буду любить и уважать, как бы в итоге не получилось…       - Долго запрягаешь, Ромашка.       - Я люблю Роберта, - шумно выдохнул Роман и почувствовал, как сразу на сердце стало легче. - В смысле, у нас с ним отношения. То есть, я гей, если ты не понял. И всегда им, в общем-то, был… Просто…       Больше он не смог выдавить из себя ни слова, только не под тяжелым прямым взглядом отца, который буквально прошил насквозь, пригвоздив к полу. В голове стало неожиданно пусто, а язык словно отнялся, и надо бы было выйти из комнаты и вообще уйти из дома, но Залесских стоял, как вкопанный, ожидая хоть какой-то реакции.       - Дурак, - через минут пять глухо выдал отец, поднимаясь с дивана. - Ой, дурак… А еще через минуту Роман услышал, как кричит мать: «Сереж, а ты куда собрался, на ночь глядя? Ужинать же сейчас будем». Следом раздался громкий хлопок двери, а за ним оглушающая тишина, которую разорвал заглянувший в комнату Левка.       - В гроб краше кладут, - вынес он вердикт. - Не убил? Ну, значит, жить будешь. Пусть остынет и переварит. Матери не говори, батя ей сам все расскажет. Пойдем, поужинаем и по домам.       - Поужинаем?       - Мать не виновата в твоих проблемах, не стоит ее обижать. Поэтому нацепи улыбку пошире на рожу и поковыряйся в тарелке для вида, - брат тычком в спину подтолкнул его к двери, а затем пригнал на кухню, где уже был накрыт стол.       - Что-то отец как ужаленный куда-то убежал, - раздосадовано посетовала женщина, разливая по тарелкам наваристый борщ. - На работе, что ли, приключилось что-то?       - Да вон, твой младшенький непутевый новостями его огорошил, - посмеиваясь, брякнул Левка, за что заслужил убийственный взгляд Романа. - Женушка его блудливая сегодня вернулась.       - Да ты что?! - воскликнула мама, и Залесских закатил глаза. - Вот же курва, все ей неймется.       - Мам, давай мы без разговоров поедим спокойно и я поеду домой. Меня Роберт и Ева ждут.       - Ладно-ладно, - примирительно сказала она, поглаживая его по голове, словно он до сих пор маленький мальчик, который притащил из школы в дневнике тройку. - Потом расскажешь. Мы тебя в обиду не дадим. Левка из нее все соки на суде выжмет.       - Еще бы, - тут же довольно поддакнул Левка, аппетитно уплетая борщ.       В Солнечный Залесских добрался без сил, как доехал и сам не заметил. Но стоило только переступить порог родного дома, как его сразу же стиснули в крепких руках и звонко поцеловали в щеку. Он даже позволил себе на мгновение расслабиться и, хватаясь за плечи, повиснуть на Роберте, который с хитрой улыбкой выжидающе на него смотрел.       - Я хотел тебя торжественно отлюбить сегодня ночью, но вижу, что справились и без меня. Поэтому сразу в душ и спать. Надеюсь, мамка тебя накормила от пуза, потому что с ужином я не заморачивался.       - Ну, она кормила, вот только мне кусок в глотку не лез после разговора с отцом, - признался Роман, поднимаясь по лестнице в обнимку с парнем.       - Он же вроде бы был не против твоего развода или передумал? Женька уже что-то в уши надула? Вот тварина конченая.       - Я ему сам сказал, что у нас отношения. У нас с тобой. Он меня обозвал дураком и ушел. Собственно, это весь разговор, и реакции ответной еще не последовало. Но такое ощущение, что меня катком переехало.       - Пиздец, - откликнулся Роберт, открывая перед ними дверь спальни. - И чо теперь будет?       - Надеюсь, все будет хорошо. По крайней мере, Левка сказал, что если он меня сразу не убил, то уже и не убьет. А мама, ну на то она и мама, со временем смирится. Внуков у нее и так хоть отбавляй.       - Ясно, что нихрена не понятно. Жаль, если они не будут больше приезжать, они мне нравились, - посокрушался ненавязчиво Беккер, но тут же кинулся подбадривать: - Но главное ведь, что мы вместе, да? Я, ты и Ева – мы семья?       - Конечно, - с улыбкой согласился Залесских, притягивая Роберта к себе. - Мы семья.       Ему сейчас хотелось только одного – уткнуться носом в теплую шею, чтобы почувствовать аромат желанного тела. Без разговоров, без мыслей, без ожиданий. Поэтому он повалил парня на кровать и сам упал следом, стискивая Роберта в объятиях. Так они пролежали с полчаса, а потом Беккер все-таки прогнал его в душ.       - Давай-давай, не время раскисать, - кинул ему вслед Роберт. - Начинается самое интересное – исход Женьки нахуй. Господи, - закричал он, - если ты меня слышишь, спасибо тебе от всей души! За все! Но главное, за Ромку!       - Да не кричи ты так, Еву разбудишь, - уже забывая о тяжелом дне, смеясь, одернул Залесских. - И знаешь, я все-таки решил, что отлюбили меня недостаточно. Но с тебя за это чашечка кофе.       - Ммм, - потянул Беккер, - мне нравится ход твоих мыслей.       Стоя под колкими струями душа, Залесских наслаждался осознанием того, что здесь и сейчас все эти проблемы с почти бывшей женой и родителями, настолько далеки, что ему даже дышится свободнее и легче. Чтобы там ни готовило для них будущее – все ерунда. Действительно важные и самые дорогие люди рядом. Они любят и принимают любым, а самое главное, он был уверен, что так будет всегда. В конце концов, у него остался старший брат, который пусть и через извечное бурчание всегда поддержит. Да, между ними не всегда все было гладко, в детстве они частенько дрались до кровавых соплей, выясняя, чья очередь мыть посуду или выносить мусор. Потом была крупная ссора с ультиматумом из-за открывшейся ориентации – глупый не выветрившийся из головы максимализм. Но теперь-то у них все отлично.       - Ты там утонуть решил? - постукивая пальцами по стеклянной стенке душевой кабины, спросил Роберт, отвлекая от размышлений. - Кофе твой остыл уже. И если ты не поторопишься – остыну и я.       - Подай полотенце, - тут же выключил воду Залесских.       - Может, еще обтереть, чтобы ты тут еще на полчаса не подвис?       - Ты сегодня невероятно услужлив, - подставляя спину под руки парня, ответил Роман. - Если ты так усердно будешь тереть, то до кровати мы не доберемся.       - Это и был мой коварный план, - уже откровенно смеялся Беккер. - Сейчас еще в одном месте натру и дело сделано.       - Только понежнее, пожалуйста.       Ночь была тихой и безветренной, она тонкой вуалью укрывала внутренний двор. И только яркие звезды переливались на темно-синем небе, одаривая тусклым светом открытую веранду и едва видимые каменные дорожки сада. Роман умиротворенно и сыто затянулся сигаретой, выпуская из легких клубы белого дыма, отчего сидящий рядом Роберт громко фыркал. Они спустились сюда посреди ночи, чтобы перевести дух и остудить пыл прохладным свежим воздухом. И совершенно стало отчего-то наплевать, что завтра, точнее уже сегодня, рано подниматься на работу. Залесских хотел от этой ночи урвать по максимуму, потому что вчера вечером он совершил поступок, на который не решался много-много лет.       Возможно, кто-то скажет, что это и не поступок вовсе, но для Романа теперешняя его жизнь до сих пор кажется сказочной. Разве еще полгода назад он мог представить, что будет жить с любимым человеком под одной крышей, и об этом будет знать брат и родители? Да такое даже в страшных снах не виделось, потому что сам факт признания для него был как шаг со скалы в бездну. А оно вон как все повернулось, и не бездна там вовсе, а свобода и да, счастье.       Просто осталось небольшое препятствие на их пути, наверняка, впереди будет много других буераков, но они все преодолеют. Вместе. Залесских был в этом уверен как никогда. В конце концов, он уже выплатил сполна свой долг за любовь кому-то там наверху десятью годами стылой жизни. Так отчего бы теперь не принять счастье без оглядки на других людей и их никому неинтересное мнение?       - Ich liebe dich, - вдруг сказал Роберт, совершенно неожиданно и на грани слышимости, но этого оказалось достаточно, чтобы сердце, которое и без того все знало, забилось с невероятной силой, грозясь ненароком разорваться. - Надеюсь, это тебе переводить не нужно.       - Я тебя тоже люблю, но ты и так это знаешь, - он протянул руку, чтобы коснуться кончиками пальцев руки парня, совсем как когда-то давно мечтал. Так давно, что кажется, в другой жизни, которая теперь так же далека, как другая галактика.