Gebrochene Herzen

      Залесских казался сам себе собранным и спокойным, но факт того, что предстоит пройти через мясорубку суда, вытягивал из него все жилы и выбивал из привычного равновесия. Наверное, оттого он едва двигался по трассе в город на заседание, где Женька всеми правдами и неправдами попытается урвать от него кусок пожирнее. А конкретнее – половину всего, что было нажито в браке за долгие десять лет. Вот только она упускала из вида, что долги между бывшими супругами так же делятся, как и вилки с ложками, в их случае, движимое и недвижимое имущество. За дом Роман не переживал – он на отце, за внутреннее убранство тем более – пусть обдирает стены и вывозит мебель, а вот за машины все-таки придется пободаться. Но в этом случае и миллионный кредит придется поделить…       - Может, все-таки быстрее поедем? - Роберт ощутимо мазнул его рукой по плечу, чтобы привлечь к себе внимание. - Ползем как полудохлые улитки.       Но Роман, все больше находясь в своих мыслях, лишь скосил на него рассеянный взгляд, правда, скорость прибавил. В конце концов, быстрее начнется вся эта катавасия – быстрее закончится. Но, как ни крути, разговаривать не тянуло. Тем более все и так было уже обговорено сто раз, а переливать из пустого в порожнее он не видел смысла.       За последние дни они обсосали с Левкой все аргументы и всю доказательную базу, и даже отрепетировали речь. Но абсолютно все предусмотреть невозможно. Поэтому чем ближе становился город с его новыми спальными районами, тем сильнее он стискивал руль руками.       Заседание назначили на десять утра. Будний день, но улицы оказались непривычно пусты. Все разбежались по офисам и конторам, под блаженный холодок жужжащих кондиционеров, пока все еще по-летнему жаркое солнце плавило пыльный асфальт. У бордюров мусор и опавшая от зноя листва, что в открытую намекала о тихой сапой приближающейся осени, пусть до нее еще оставался целый месяц. Но до чего же быстро промчались последние недели, словно один взмах ресниц – раз, и уже прожита целая жизнь…       - Да, блядь, прекрати ты делать такое скорбное лицо, - уже в центре города, когда они подъезжали к зданию суда, не выдержал Беккер. - Никто пока еще не помер. Чего бы она там не вякала, конец все равно один.       - Не хочется изваляться в грязи, а это, к сожалению, неизбежно.       - Я тебя потом отмою до скрипа, - уверенно заявил Роберт и протянул ему вынутую из бардачка пачку сигарет. - На, покури, может, отпустит.       - Спасибо, - хмыкнул Залесских, прекрасно зная, что тот на дух не переносит запаха сигаретного дыма.       Они бросили машину на стоянке у районного суда, но прежде чем выйти, Роман все-таки выкурил сигарету и, одернув рукава пиджака, поставил ноги на асфальт, давая последние напутствия перед заседанием.       - Ты же помнишь, что должен сидеть в коридоре и не отсвечивать, пока не позовут, и отвечать по делу, без своих обычных закидонов, как бы тебя Женька ни бесила?       - Все я помню, - Роберт обогнул машину и, не отставая от Залесских, двинулся в сторону входа. - Можешь не переживать, буду паинькой.       Молча поднявшись по крыльцу, они друг за другом прошли рамку металлодетектора, оставили запись в журнале у дежурного, а потом свернули направо в безлюдном фойе и зашагали по коридору к залу заседаний, у дверей которого их уже ждал, деловито посматривая на часы, Залесских-старший. Перекинувшись парой слов, они, не сговариваясь, затихли на лавке у стены, лишь изредка обмениваясь нетерпеливыми взглядами. Но в отличие от истца, ответчица не спешила, хотя заседание должно было начаться с минуты на минуту. И только когда двери зала открылись, и их пригласил внутрь секретарь судьи, Женька соизволила явиться вместе со своим адвокатом.       Одетая в строгий деловой костюм, она, похоже, решила сыграть роль успешной и не сломленной мужем-козлом бизнесвумен, которая во чтобы то ни стало выйдет из ситуации победителем. Пока шла по длинному коридору, Женька держалась весьма достойно и беспристрастно, да только, увидев их рядом, сразу сдулась, едва сумев убрать выражение явной брезгливости с холеного лица. И Роберт, которого более чем это позабавило, не смог смолчать.       - Евгения, вы сегодня на редкость, - он выдержал драматическую паузу, чем привлек к себе внимание всех без исключения, - отвратительно выглядите. Этот темный цвет вам не к лицу, придает с десяток лет. А для молодой одинокой женщины – это катастрофа.       - Ты… - начала было Женька, выставив вперед указательный палец с безупречным маникюром, но тут же себя одернула. - Посмотрим, как ты запоешь потом.       Залесских на мгновение прикрыл глаза и шумно выдохнул, прежде чем переступить порог зала заседаний. Он прошел именно туда, куда его подтолкнул Левка и, заняв предназначенное для стороны истца место, огляделся. Небольшое, со следами недавнего ремонта помещение с двумя рядами офисных стульев, столами для стороны истца и ответчика, кафедрой для выступления свидетелей по иску с микрофоном и внушительным столом судьи и секретаря посередине, на стене за которым красовался золоченый герб, а чуть поодаль в углу стоял уныло поникший триколор.       Левка сел на стул рядом, разложив на столе ворох бумаг и документов. Он привычно хмурил брови, готовясь держать защиту от нападок адвоката противной стороны, и что-то быстро черкал ручкой в небольшом блокноте для заметок.       - Расслабься, - шепнул ему брат, чуть склонившись. - Судья знакомый, неожиданностей не будет.       - Угу, - только и смог кивнуть Залесских, краем глаза наблюдая за Женькой, которая тоже что-то обсуждала с адвокатом.       Когда в зал вошел судья, и всех попросили встать, Роман, повинуясь скорее братскому тычку, чем осознанному решению, поднялся на ноги. Он попытался сосредоточиться на деле, а не просчитывать наперед, что приготовила «благоверная», какую свинью она решила подложить им на этот раз…       - Дело слушается судьей Варапаевым при секретаре Кузьминой, - начала та самая неприметная, но громкоголосая Кузьмина.       А дальше слово взял Левка. Он изложил суть иска, ответил на вопросы судьи и, апеллируя кипой документов, пытался доказать, что раздел заявленного ответчиком имущества невозможен по целому ряду причин. Залесских все это время, сцепив с силой пальцы, придавал лицу нейтральное выражение: вежливое, когда задавал вопросы судья, крайне уверенное, когда речь толкал Левка и немного пренебрежительное, когда слово брал адвокат Женьки. В конце концов, он потерялся в этом бесконечном круговороте ответов и вопросов. И даже когда адвокаты стали вызывать свидетелей по иску, не сразу пришел в себя, а только после того, как Роберт зашел в зал заседаний и подошел к кафедре.       Эту речь они тоже отрепетировали заранее, и Беккер произносил ее слово в слово, написанное уверенной рукой Левки. А тот, уже вернувшийся на место, только довольно кивал головой, потому что пока все шло именно так, как они и планировали. Услышав о разделе кредитного долга, Женька поменялась в лице, что стало неожиданностью даже для ее адвоката, ну еще бы, она же думала, ей достанутся только плюшки…       - В зал суда приглашаются свидетели со стороны ответчика, - громко произнес секретарь, и Роман ощутимо напрягся. - Представители органов опеки Суркова и Коновалов, и директор дома-интерната «Гнездышко» Билык.       - Это было ожидаемо, - едва слышно сказал Левка, но даже бровью не повел, - теперь она будет давить на то, что ты ведешь пагубный для ребенка образ жизни и трясти перед судьей грязным бельем, так что держи себя в руках. Мы знали, что так будет.       А дальше начался откровенный цирк с конями, Женька все-таки не выдержала, показала свое истинное «я» и при всех его обвинила в связи с Робертом, Залесских едва удалось в этот момент удержать равнодушие на лице. Опека была обескуражена ее обличительными выкриками с места, за что судья ей пригрозил штрафом. Но зерно сомнений все-таки было посеяно, и когда суд удалился в совещательную комнату, Роман стиснул ладонями виски, пытаясь утихомирить бьющую набатом боль.       Их не стали долго томить ожиданием, минут через двадцать снова пришлось встать, приветствуя судью, и заслушать принятое им решение. На лице Женьки читалось откровенное неприятие и злость, ей пришлось поступиться изначально заявленными планами на дележку. И когда судья зачитал, что будет подлежать разделу, Роман, поглядывая на бывшую жену, откровенно усмехнулся. Левке удалось по ходу дела договориться с адвокатом, что долг банку останется за ними, если Женька отступится от машин, предложив поделить только то, что находится в доме: технику, мебель и прочую мелочевку. Ей пришлось согласиться на это, стиснув зубы, так что, в общем-то, каждый остался при своем.       - При этом, - продолжил судья, - органам опеки надлежит провести дополнительную проверку на соответствие опекуна Залесских Романа Сергеевича заявленным требованиям Федерального закона за номером сорок восемь об опеке и попечительстве Российской Федерации от двадцать четвёртого апреля две тысячи восьмого года и принять решение о прекращении опеки, либо ее продлении. До этого момента подопечная Беккер Ева Адольфовна должна быть передана органам опеки и попечительства…       Залесских не испытывал ни малейшей радости от выигранного дела и от свершившегося развода, не слышал, что ему пытался настырно втолковать Левка, он все еще прокручивал внутри мысль о том, что у них заберут на неопределенный срок Еву. Роберта вообще как подменили, он стал бледнее смерти и едва передвигал ногами, спускаясь по крыльцу здания суда. Роману хотелось найти несколько слов утешения, но ничего не находилось. Потому что неожиданно у него у самого образовалась какая-то сквозная дыра в грудине. Он понимал, что все это на самом деле решаемо, и не пройдет и недели, как Ева снова окажется дома, да, придется дать на лапу и подсуетиться, но сейчас он настолько сильно был оглушен решением судьи, что даже не понимал, куда и как едет, пока сбоку истерично не просигналили.       - Смотри за дорогой, - резко одернул его Беккер, немного пришедший в себя.       - Мы все это разрешим… - начал было Залесских, но продолжить сил в себе не нашел.       Они так и ехали до Солнечного в мрачном молчании. А дома разошлись по разным углам, чтобы в одиночестве переварить случившееся. Роман прямиком потянулся на кухню к припрятанному в ящике коньяку. Напиваться он не собирался – не его метод решения серьезных проблем, но расслабиться и немного очистить голову от ненужного хлама не помешало бы. Поэтому, прихватив бутылку и стакан, он вышел на веранду.       Погода как назло давила на глаза ярким светом и духотой, которой, казалось бы, в этом году не было конца и края. Сейчас под настроения подошел бы больше проливной нескончаемый дождь, чтобы в полной мере насладиться депрессивными мыслями. Оттого он встал и задернул шторы на всех окнах, хоть немного приглушая послеобеденное солнце.       Когда Роберт вышел к нему, веранда утопала в сигаретном дыму и коньячных парах. И вроде бы не планировал напиваться, но голову немного повело от пары стаканов. Зато стало чуточку легче, уже можно было собрать себя в кучу и просчитать дальнейшие шаги.       - Надо бы Еву привезти от бабушки, подготовить ее, - Беккер, похоже, тоже взял себя в руки и говорил уверенно, хоть и отстраненно.       - Левка об этом позаботится. К вечеру привезет, - пожал плечами Роман. - Все равно ее заберут не раньше завтрашнего дня. Потом будет формальная проверка и куча бюрократической волокиты. Но все это решаемо. Продадим машину, если запросят много.       - Когда эта мразь приедет за барахлом?       - Чем скорее, тем лучше. Готовься к тому, что она заберет всю дорогую технику и мебель, а то может, с нее станется, и посудой с тряпками не побрезгует. Будем спать на голом полу и жрать из одноразовых тарелок, - угрюмо посмеялся Залесских, туша в пепельнице очередной окурок.       - Похуй. Главное Ева.       - Верно, - он дотянулся рукой до Роберта и успокаивающе погладил его по колену.       - И мы за нее поборемся, не сомневайся. Левка подключит всех, кого нужно. А нет, так пойду на поклон к отцу. Хоть он и молчит до сих пор, но думаю, в этом вопросе не откажет.       - Не пей больше, не хочу всю ночь дышать твоим перегаром, - уже более живо отреагировал на незатейливую ласку парень. - И пойдем просто поваляемся в кровати, не хочу ничего сегодня делать.       Они провели в спальне несколько часов, пока за окном не сгустились сумерки. Залесских даже в какой-то момент отключился и, должно быть, проспал минут сорок, пока его не растолкал Роберт, заставляя подняться и привести себя в порядок. Еву привез, как и обещал, Левка. И столько сразу радости и непосредственности разлилось по дому, что Роман не мог не улыбнуться, глядя на то, как девчушка носится из комнаты в комнату, скачет по лестнице и зазывает их смотреть новые мультфильмы.       - Кто с ней будет говорить? - между делом спросил Роберт, когда они накрывали стол к ужину.       - Считаю, мы оба должны. Надо ей объяснить, почему все так сложилось и почему мы ее отдадим, пусть и на несколько дней.       - Сразу после ужина? - Беккер совсем для себя непривычно кусал губы, словно решаясь на что-то внутри себя. - Просто не люблю, когда она плачет. Чувствую себя абсолютно бессильным. И, блядь. Все это слишком тяжело.       - Все, что от нас с тобой зависит – мы сделаем, - оборачиваясь и обнимая Роберта за плечи, ответил он. - Через пару дней Левка узнает, сколько и кому нужно будет сунуть, вот тогда уже будем думать, продавать машину или так наскребем по сусекам. Уже после ужина они, не сговариваясь, оба вызвались уложить девчушку, оттого поднялись все вместе по лестнице на второй этаж в детскую. И Ева, даром, что еще совсем крохотная, заметно затихла, только вопросительно поглядывала на них своими огромными глазищами и определенно точно, чего-то ждала.       - Детка, - начал Роман, когда они ее уже уложили в кровать, - понимаешь, в нашей жизни произошли кое-какие изменения. Они к лучшему, можешь даже не сомневаться. Я наконец-то развелся с тетей Женей, и больше она не будет нас беспокоить. Ее вообще больше не будет в нашей жизни, будем только мы втроем: ты, Роберт и я. Но… - он тяжело сглотнул и перевел дыхание, и, наверное, дал себе немного времени набраться храбрости, - понимаешь, чтобы все получилось, тебя на неделю, обещаю – не больше, заберут в интернат.       - Папочка… - только и смогла вдохнуть едва слышно Ева и ее глаза мгновенно заполнились слезами, капельки которых тут же сорвались с длинных ресниц и скользили по розовым щечкам.       - Я знаю, детка, - он сел на кровать и притянул девчушку себе на колени. - Я знаю и поверь мне, я не хочу, чтобы тебя забирали у нас даже на один-единственный денек. Но по-другому, милая, не получится.       - Mein Schatz, не плачь. Время пролетит, ты даже не заметишь. Мы пока с твоим любимым папочкой решим все проблемы, - Роберт попытался успокоить безутешную сестру, но не тут-то было, казалось, девчушка еще хлеще зашлась слезами, впившись своими маленькими ручонками в футболку Залесских.       - Ева, детка, послушай, - Роман обхватил ее заплаканное личико ладонями и расцеловал в обе щечки, - всего несколько дней и ты снова будешь с нами. Ты же помнишь, что мы одна семья. Неужели ты думаешь, что просто так возьмем и бросим тебя там?       - Нет, - чуть ли не заикаясь от слез, наконец-то прошептала девчушка.       - Потому что мы не бросим, считай, что у тебя будет такой своеобразный отдых от садика. А потом вернешься и с новыми силами начнешь подготовку к школе. Договорились?       - Я не хочу уезжать… - и Ева пошла на новый круг слез, пусть и плакала она почти беззвучно, но от этого становилось только горше и тяжелее на душе.       Они долго ещё сидели все вместе, обнявшись, пока Ева не начала клевать носом. И когда девчушка заснула, Роман вышел из детской, крепко держа за руку Роберта. Словно, это могло сделать их немного сильнее, немного решительнее и погасить тот едкий пожар, что разгорелся внутри.       - Это пиздец какой-то, - первое, что сказал Беккер, когда они спустились на первый этаж.       - Меня как будто вывернули наизнанку без анестезии, - тут же кивнул Залесских. - Не думал, что будет настолько больно.       - Надо решить все как можно скорее, не хочу, чтобы она торчала черт знает, где и черт знает с кем, - усаживаясь на диван и затягивая Романа ближе к себе, проговорил Роберт, уткнувшись носом ему в шею.       - Я завтра утром позвоню на работу, возьму еще один день за свой счет, и сразу же поеду к Левке в офис. Прощупаем почву…       - Я знаю, что ты сделаешь все возможное и даже невозможное, чтобы забрать обратно Еву. Я не сомневаюсь в тебе. Просто сама эта ситуация… Блядь, я убить эту суку готов!       У Беккера быстро сработал переключатель с боли на гнев, он тут же подскочил с дивана, куда буквально пару минут назад сам же и упал, и заметался по гостиной из угла в угол. В конце своих беспорядочных метаний, он все-таки обрушил на голову Романа тонну отборного мата.       - Запри меня в спальне, когда она приедет крушить дом, иначе я за себя не ручаюсь. Не хочу загреметь за решетку из-за мрази.       - Иди сюда, - Роман протянул руку, обхватывая запястье парня. - Это всего лишь еще один период в жизни, на самом деле очень короткий и не самый тяжелый. Потому что я знаю, в твоей жизни случались вещи и пострашнее. Ты мне сам утром говорил, что никто еще не помер, и не забывай, дело мы выиграли. Меня развели и пусть я кое-что отдам, но все это барахло, - он кивнул на гостиную, - мы снова сможем купить. Тем более, кажется, не так давно именно от тебя я слышал, что интерьер здесь оставляет желать лучшего.       - Потому что он бабский, - буркнул, уже успокаиваясь Беккер.       - Вот тебе и представится случай все поменять под свой вкус, - Роман щёлкнул его по носу и улыбнулся, впервые за день расслаблено.       - Не заговаривай мне зубы, Залесских. Тебе сейчас также херово, как и мне.       - Да, но это не повод опускать руки.