Навстречу Тьме

      Струится густой кровью вино в златые кубки, колышутся огни в полумраке спальни, воздух терпкий и горький, опьяняющий одним вдохом. Пальцы Велеса, грубые, жёсткие, растирают нежную кожу Мораны до болючего жара, а она душит слабые стоны в его растрёпанной бороде. Он касается её твёрдо, но бережно, всё сильнее затягивая в свои путы. Морана не чувствует тела и себя — лишь лёгкое головокружение и эйфорию, словно бы плоть её распалась на тысячи снежинок и опрокинулась на Навь.       Она откидывается на жёсткие льняные подушки, переводя дыхание. Пряди чёрных волос змеями скользят меж пальцев Велеса, украшенных рунами и шрамами от ритуалов.       — Ох, Мара, как же ты хороша! — дышит он ей в самое ухо, и Морана смеётся.       Смех выходит не искренним перезвоном приятного морозца — перехрустом свежего снега под тяжёлыми шагами.       — Ты меня опоил чем-то, признайся, — беззлобно скалится она, набрасывая на разгорячённые плечи шёлковую ночнушку.       Морана в самом деле не видит иной причины, по которой Велес, замкнутый, тяжело взирающий из-под густых бровей, в эту ночь вдруг показался ей особенно привлекательным и желанным. Морана не знает, почему отдалась внезапному порыву страсти, которая обычно свойственна смертным.       Морана знала, что играть с богом магии, которого отторгли и Правь, и Явь, который, как и она, нашёл себя лишь на краю Нави, в крепком сосновом тереме, опасно. Но поступить иначе не могла: мысль о том, что бессмертие первенцу, Богумиру, и спокойствие её материнское находятся буквально на расстоянии вытянутой руки, безжалостно терзала её столетиями.       И Морана решилась. Она уже и не может точно сказать, когда пришла к Велесу в терем с глинянным кувшином лучшего вина и попросила поговорить с ней, поделиться мудростью, ибо глупо соседствовать со столь великим богом и не прикоснуться к его могуществу.       Велес покрутил на груди ясеневый амулет в виде бычьего черепа и молча впустил Морану в свой дом.       А теперь словно не хочет отпустить. Морана легко подхватывает кубки и подаёт ему, хотя более и не нужно: комната пропитана насквозь терпким запахом хмеля и винограда, кружит голову ароматом трав, разложенных подле свеч. Велес уже давно пьян, но всё же принимает из Мораниных рук, слабых и подрагивающих, очередной кубок. Вино оставляет красные разводы на сребристой бороде. Морана делает короткий глоток и оглядывает спальню Велеса. Дерево, травы, свечи, каменные руны и кости. Здесь словно витает живой воздух Яви, свежий и сладковатый. Или Моране лишь кажется?       — Мне кажется, это ты меня безуспешно пытаешься опоить вот уже какой год, — хрипло выдыхает Велес, смахивая с усов капли вина, и садится на кровати.       — Вещай уж, что за дело у тебя ко мне, что даже прелюбодействовать не побрезговала.       — Я не настолько бесчувственна, — обиженно передёргивает плечами Морана.       Её действительно влекло к Велесу, к его могучей фигуре, к его магии, к его шёпоту и сладковатому запаху соснового бора. Морана уже и забыла, когда дышала жизнью.       — Тогда приходи ко мне, Мара, — он поглаживает её костяшкой по щеке, а пальцы сами тянутся закрыть декольте. — Будем вместе жить здесь.       Морана осторожно отодвигается от Велеса. Его движения осторожны, касания бережны, но так не похожи на Кощеевы. Он силён, могуч и почти что всесилен, но Моранины мысли занимает Кощей. Словно по капле из неё вытекает безумная страсть, остаётся лишь большое чувство, намертво поселившееся в холодном сердце.       — Не могу я, — Морана кончиками пальцев обводит чашу и пожимает плечами. — Нет мне никого Кощея дороже. Его я жена. С ним и буду.       Велес смеётся и сбрасывает на пол покоившийся в ногах бычий череп. С глухим стуком раскалываются ветхие кости на желтоватые осколки.       Морана туго накручивает на палец прядь волос и выдыхает:       — Прав ты, Велес. Не токмо из любопытства, но и ради корысти пришла я к тебе… Тогда. Секрет бессмертия мне нужен. Вечного и твёрдого. Дабы сын мой, Богумир, жил долго и счастливо. Разве же нельзя о таком матери мечтать?       Велес ничего не говорит. Лишь скрывается в коридорах и кладовых, а Морана одевается в белоснежные одежды, расшитые золотом, поправляет помятые волосы и усмехается своему отражению. В голове гудит — странное ощущение для богини, что целую жизнь пьёт вино, стремясь себя согреть.       Велес даёт ей бессмертие. Маленький каплевидный флакончик, мерцающий голубым пламенем жизни. Он легко перекатывается между пальцами и словно вибрирует. Или это так дрожат руки, когда Морана сжимает его в руке.       Велес молчаливо провожает Морану тёплой улыбкой и дружелюбным оскалом. Лишь на пороге задерживает за запястье и подмигивает, хрипя:       — Приходи, Мара. Желанной гостей будешь. А коли возжелаешь — повторим.       Морана осторожно выпутывает руку из его хватки и покачивает головой:       — Негоже, Велес, жён чужих уводить.       — А что будешь делать, коли муж прознает?       — Коли прознает, так ничего не скажет. Ибо я же молчу, когда в палатах наших вдруг смертные царевны являются. Так… Мы просто вносим разнообразие в наш быт.       — Но ты имей в виду. Ежели вдруг…       Морана двояко усмехается и поправляет на плечах мех. Едва ли она придёт к Велесу так, как приходила сейчас.       Между ними — мимолётная страсть и вино…       И немного магии.