«Aime-moi telle une rose du desert. Enlace-moi comme si tu ne pouvais me lâcher. Sois mon protecteur lorsque je traverse le Sahara...»
марк смотрит в зеркало взглядом загнанного зверя и с силой, до побелевших костяшек, вцепляется пальцами в раковину. хочется себя трижды ударить, стиснуть зубы и откусить к чёрту язык, чтобы отныне не болтать ничего лишнего. пристально изучая своё отражение, минхён скользит взглядом по взмокшему лбу и раскрасневшимся щекам, к которым окончательно прилипает стыд, стоит в очередной раз прокрутить в голове последние события. теперь джено догадается, что марку не плевать. игнорируя свой внутренний монолог, минхён трижды упрямо шепчет: «мне плевать, плевать, плевать, абсолютно всё равно», но стучащее в висках сердце, разгоняющее давно застывшую кровь, и пылающая грудь, готовая вот-вот разорваться на части, твердят обратное. марк так боится принять и осознать свои чувства, что продолжает ещё глубже их прятать, туда, куда никогда не достанут солнечные лучи, не согреют, не дадут питательные вещества и силы, чтобы позволить прорасти и пустить корни. продолжая уверять себя в том, что всё пройдёт и это лишь глупая реакция организма на чужой запах, так идеально сочетающийся с собственным, марк забывает главное: нет, его чувства не какая-нибудь азалия, которой нужен особый уход и, если не уделять ей время, она загнётся, сгниёт. любовь марка к джено – это, скорее, одуванчик, чьё желание жить настолько велико, что позволит ему пустить корни даже в бетоне или плитке, вызвав восхищение своей настойчивостью. только вот сам джено описал бы свои чувства к марку иначе. он тот, кто позаботится о том, чтобы его пустынной розе всегда хватало солнечного света, воды, питательных веществ и прикосновений. чон знает, что способ разговорить марка – обнять, нежно коснуться губами щеки и прижать к себе. в этом они оба сошлись: их язык любви – тактильность. вместо того, чтобы следить за тем, как губы минхёна напряжённо шевелятся в попытках произнести очередную гадость, стоит обратить внимание на его тело, которое, в отличие от слов, никогда не врёт. марк, закусив губу, тянется к крану, чтобы включить холодную воду и умыться. он уже достаточно сегодня развеселил публику своей неоднозначной реакцией. не хватало ещё с красными щеками и широкими зрачками выйти из ванной. включив воду, подросток слышит настолько неуверенный стук в дверь, что сначала думает, будто ему показалось. однако, когда во второй раз приложили чуть больше силы, он понял: как и ожидалось, джено пошёл за ним следом. мысленно поблагодарив за то, что чон дал время прийти в себя, минхён поворачивает дверной замок, впуская виновника своих душевных терзаний. джено без слов проходит внутрь, закрывая за собой дверь, и останавливается у бортика ванны, чтобы опереться и подождать, пока минхён настроится на разговор. вернувшись к раковине, ли прислоняет мокрые руки к щекам, косясь в зеркало на чона, сидящего позади. все мысли в этот момент только о том, насколько джено дурак, позволяющий другому человеку издеваться над ним и делать больно своей непостоянностью, вспыльчивостью и пустыми обещаниями, когда по-хорошему кое-кому стоит обратить внимание на действительно стоящего человека, которому есть, что предложить: здоровые отношения без манипуляций и поощрения синдрома спасателя. — перестань смотреть на меня так, словно я единственный человек в этом мире, что может сделать тебя счастливым, – надрывно шепчет первым минхён, по итогу не выдерживая игру в гляделки и щемящее в груди чувство стыда, внезапно проснувшуюся совесть. — но это так, – облизав от волнения губы, уверяет джено, пока сам крепче сжимает пальцами бортики. — нет, джено! это совсем не так и ты прекрасно знаешь, о чём я! – не сумев совладать с эмоциями, марк переходит на крик, но тут же одёргивает себя, вспомнив, что они не у себя дома и, вероятно, прямо сейчас в гостиной эмпатичный тэён подпрыгнул на стуле от неожиданности, чувствуя боль брата всем своим существованием. — я каждый день умираю по собственной глупости и тяну тебя за собой. как это было с лукасом в своё время и как происходит сейчас не только с тобой, но и с донхёком. все, кто мне дорог, рано или поздно страдают, потому что я не умею держать язык за зубами и даю пустые обещания. мне неизвестно, что будет завтра и временами меня охватывают панические атаки. я эмоционально нестабилен для того, кто готов бросить всё, что у него есть, лишь бы продолжать заботиться об эгоистичном подростке, считающим, что больно только ему. знаю, что это не так, но о чужой боли задуматься у меня нет сил, поэтому прошу тебя сделать окончательный выбор. больше не будет шанса изменить своё решение, потому что если скажешь сейчас, что останешься, то я тебе поверю и не отпущу. подумай о своём будущем и о том, есть ли в нём место для меня. не спеши и всё взвесь. у тебя миллион причин бросить меня прямо сейчас и ни одной для того, чтобы остаться. джено сокрушённо вздыхает, опуская взгляд в пол. нет, его мнение не изменится. он уже давно для себя всё решил, но слова минхёна о том, а действительно ли в будущем найдётся место для него заставляют старшего задуматься. джэхён был прав: марку не помочь без медицинского вмешательства и этот период реабилитации однозначно будет не самым лёгким в жизни каждого из них. чужие чувства и тем более обещание остаться рядом несмотря ни на что – не то, с чем можно играться и от чего ты вправе отказаться в любой момент. если уж берёшь на себя такую ответственность, то будь любезен нести её до конца. — марк, душа моя, послушай внимательно то, что я тебе сейчас скажу. мне доподлинно неизвестно, с каким именно демонами ты борешься внутри себя. для меня потёмки и то, что конкретно заставляет тебя сомневаться в моих действиях, словах, прикосновениях. порой, смотря на тебя, я задаюсь вопросом, о чём ты думаешь прямо сейчас, от чего так хмуришься или улыбаешься во сне, что тебе снится? очень глупо слепо полагать, что у нас всё будет хорошо и так же прекрасно, как, к примеру, у хёнов, но на то и даётся эта жизнь, чтобы проживать её по-своему. мы с тобой разные: ты любишь поспать подольше, а я по утрам побегать в парке, с наслаждением встречая рассвет; ты ненавидишь макароны с кетчупом и корчишь такое недовольное лицо, когда я открываю какой-нибудь питьевой йогурт, а для меня ад – есть мясо и все продукты, с которыми можно употреблять какой-нибудь соус, в пресном виде, как это делаешь ты; я терпеть не могу сырость, а ты, была бы воля, сутками валялся бы на мокром асфальте, подпевая грустному плейлисту в наушниках. в этом и есть весь смысл: я не пытаюсь заставить себя полюбить лежать на кровати до двух часов дня или застужать почки на улице, катаясь по мокрому газону лишь потому, что это нравится тебе, в то время как ты не переступаешь через себя, воруя из моей тарелки кетчуп или облизывая крышку из-под питьевого йогурта по причине того, что я обожаю так делать. мы остаёмся самими собой, не пытаемся выглядеть лучше, чем есть на самом деле, а честно признаёмся, что что-то нам не нравится, чтобы в будущем не погрязнуть во лжи. ты дополняешь меня ровно так же, как и я тебя – вот в чём весь фокус. и я знаю, что моя жизнь была бы иной, не будь в ней тебя, но мне нравится эта версия, в которой можно чувствовать себя собой и не бояться осуждения. впереди нас ждёт тяжёлый и долгий путь со своими скользкими дорожками, «чтобы срезать», и никто не может со сто процентной уверенностью обещать, что всё будет хорошо и мы вместе, держась за руки, достигнем финиша. однако одно я совершенно точно могу тебе пообещать прямо сейчас: я буду рядом так долго, насколько только позволит мне твоё сердце. я не скажу тех слов, которых ты боишься услышать, потому что знаю, что тебе нужно время переварить всё. единственное, что сможешь услышать от меня прямо сейчас – это «здесь тебе рады, ли минхён». марк забывает, как дышать, слыша последние слова джено. всю свою жизнь подростку казалось, что не найдётся того места, где ему будут рады, не найдётся того человека, который однажды сможет сказать подобное, глядя в глаза. минхён обнимает себя руками, ощущая как воображаемое стекло разбивается на тысячи осколков, обрезая незащищённые локти, колени и щёки. благодаря нему джено мог отчётливо видеть подростка насквозь, а также те самые чувства младшего, что столь отчаянно стонали от желания, раздирающего горло, быть озвученными (бетонная стена между парнями давно рухнула, вероятно, ещё в тот раз, когда чон впервые произнёс «я люблю тебя», так трепетно сжимая чужую талию в руках). джено нервно сглатывает, гадая над тем, смог ли он донести и половину того, что чувствует к минхёну. руки сами тянутся вперёд, приглашая нырнуть в тёплые объятия, чтобы вновь спрятаться от всего мира и позволить кому-то увидеть себя разбитым. марк вытирает слёзы рукавом, только-только осознав, что всё это время молча изучал протянутые ладони чона. вот он – тот самый идеальный, которого так желал встретить однажды минхён, даже если сам себе врал, убеждая в том, что ему никто не нужен. не подсчитать, сколько раз именно ладони джено вытирали слёзы марку, гладили по голове и зачёсывали мешающиеся пряди назад. какие к чёрту ещё нужны доказательства этой чистой и бескорыстной любви? — и тогда... поездка к морю – это лишь один из способов убедить меня, что у нас может быть то самое общее будущее, я прав? – выставив руку вперёд, марк заставляет джено сесть обратно на бортик, вынуждая прежде ответить на вопрос. — это и есть мой ответ, минхён. есть ещё что-то, о чём ты хочешь спросить? – чон вздрагивает от неожиданной волны холода, что окутала его плечи, словно предупреждая, что одно неверное движение и земля под ними двумя тут же провалится. — спасибо. я буду очень стараться тебе поверить, – марк взволнованно заламывает пальцы, находя в себе последние силы оставаться на месте и закрыть эту тему, прежде чем уткнуться носом в родное плечо. — быть может, однажды у меня получится нормально жить, есть, пить, просыпаться, не боясь оказаться опять в одиночестве лишь потому, что я недостаточно хорош для тебя, и ты решил уйти. признаюсь, другого ответа и не ожидал услышать, однако твоё присутствие рядом всё ещё удивляет. почему ты позволяешь мне так поступать с тобой? у тебя ведь должна оставаться хоть капля уважения к себе. почему ты так отчаянно веришь и говоришь, что я хороший человек? боже... всё это сводит меня с ума, особенно тот факт, что стоит мне хоть на мгновение задуматься о том, как бы всё сложилось, повстречай ты на своём пути кого-то другого, лучше меня... чон джено, я эгоист, но таковы мои ценности: я не умею и больше не желаю делиться. ты слишком многое уже поменял в моей жизни и теперь я постепенно прихожу к осознанию того, что не хочу потерять тебя. у меня не получится открыться кому-то ещё, да и этот «кто-то ещё» мне не нужен. мне нужен ты. минхён впервые делает шаг навстречу джено. он прижимается к чужой груди, обнимая за шею, и роняет несколько слезинок на ключицы чона, соблазнительно выглядывающие из-под плюшевого свитшота, который так любил таскать сам марк. он даже засыпал порой, стискивая, комкая в ладонях ткань, чтобы после положить себе на грудь, желая ощущать родной запах повсюду. джено осторожно поглаживает чужие лопатки и, удостоверившись, что подростка больше не трясёт, неуверенно обхватывает пальцами его подбородок, заставляя встретиться взглядом. марк целует первым, скользя ладонями вниз по плечам, по итогу останавливаясь на бёдрах чона. сжав их, подросток углубляет поцелуй, радуясь тому, что джено улавливает его настроение и не тратит время на нежности, добавляя ещё большей страсти: властно сминает пальцами ягодицы и тянет тело партнёра на себя. в этот момент марк может поклясться, что прежде ничего подобного не испытывал с кем-то другим: бьющееся в агонии сердце, стремительно слабеющие ноги, которые отказывались держать их владельца, и щекочущее ощущение воздуха, быстро бегущего в глаза и ноздри, между поцелуями, дабы надышаться и в следующую секунду слиться губами вновь. джено обхватывает ладонями красные щёки минхёна, чтобы притянуть лицо возлюбленного максимально близко к себе, и вдруг чувствует, как поверх его рук ложатся чужие и несильно сжимают. старший знает, что обозначает этот жест на языке марка: «держи меня и не отпускай. держи и обещай быть рядом. держи и не переставай говорить, что любишь. держи и сделай меня своим». чон сцеловывает слёзы с щёк любимого, поглаживает пальцами скулы и горячо шепчет прямо в губы: — ты моя роза, которой больше не нужно выставлять все свои четыре жалких шипа, чтобы защититься от мира, потому что для этого есть я. позволь мне позаботиться о тебе.•••
тэн с уставшим вздохом вставляет ключ в замочную скважину, из последних сил заставляя себя провернуть его на несколько оборотов. в голове мысли лишь о том, как первым делом он завалится на диван, раскидав в разные стороны ботинки, и позовёт к себе луилеонов, чтобы заняться кототерапией, дабы забыть прошедший день. планы тэна рушатся в ту же секунду, стоило ему только открыть дверь своей квартиры-студии и увидеть чужую обувь возле порога. чёрные кеды с потемневшими шнурками. тэн безошибочно определяет их владельца. янян никогда не мыл свою обувь, предпочитая покупать новую взамен старой, из-за чего в их когда-то совместном бюджете всегда были огромные дыры. тэн поднимает взгляд, прожигая чужую спину, сгорбленную над плитой. в квартире стоял стойкий запах варёных овощей и сыра – того, чего так давно не хватало в этих стенах: аромата вкусной свежеприготовленной еды. из-за удивительной способности тэна готовить настолько плохо, что у него может гореть даже вода, тэёну или чону приходилось по мере необходимости заполнять холодильник тайца здоровой пищей, но бывали дни, когда ребята не успевали заскочить в гости к другу, и тогда омега спасалась доставкой на дом. янян также не отличался способностями к кулинарии, однако обладал большей природной упёртостью и усидчивостью, а потому смог обучиться хотя бы некоторым блюдам. альфа уверенно ориентируется в чужой квартире: знает, где лежат специи, приборы, пищевая плёнка и в какой полке искать крышку для сковородки. не сосчитать, сколько дней и ночей он провёл в этих стенах, изучая каждый уголок и горизонтальные поверхности вместе с когда-то любимым и желанным тэном. первым, что подметил лю после своего долгого отсутствия, – ничего глобально в квартире так и не изменилось, разве что появились детская кроватка, пеленальный столик, книги от ведущих психологов по воспитанию и плюшевые игрушки, разбросанные вместе с не доглаженными ползунками на диване. те самые вещи, которые напоминали об одном: тэн готовится стать папой... один, не видя рядом с собой никого в качестве своего партнёра по жизни. янян не может этого допустить. он хоть и дурак, но такого же детства, как было у него, своей дочери уж точно не пожелает. тэн так и остаётся неподвижно стоять на пороге, прижавшись к закрытой двери. он не может заставить себя пошевелиться, поэтому продолжает молча смотреть на человека, который когда-то пообещал бросить целый мир к ногам, а по итогу отнял его и даже больше. янян забрал у тэна веру в то, что он достоин чьей-то любви: такой же крепкой и искренней, как у тэёна с джэхёном. омега чувствует, как начинают дрожать колени и перед глазами мутнеет из-за нахлынувших слёз, которые она отныне больше не сможет сдерживать. тэн закрывает рот рукой, поворачиваясь назад к двери. единственное, чего он желает сейчас – сбежать и перестать натыкаться на яняна отныне раз и навсегда. тэн уже доказал себе когда-то, что может жить без него, только вот лю опять всё испортил, вернувшись в самый неподходящий момент и заявив о том, что ради дочери готов сражаться до конца. стоило омеге только убедиться в том, что она сильная и со всем справится в одиночку, как любовь всей её жизни в очередной раз ломает изнутри, вскрывает зажившие раны и разрывает на сердце швы, гниющие обещанием больше никому никогда не открываться. дверь предательски скрипит, и тэн утыкается в неё лбом, понимая, что его засекли, а поворачиваться прямо сейчас и выплёвывать какие-то гадости, чтобы прогнать яняна, пока что нет сил. лю от неожиданности резко подскакивает на месте с половником в руках и начинает рефлекторно размахивать им. повернувшись к двери и увидев там сгорбленную спину тэна, альфа выключает плиту, вытирая о забавный пушистый фартук с ушками руки. — тэн... — не подходи ко мне. стой, где стоишь, – омега украдкой вытирает рукавом мокрые щёки и поворачивается к яняну, приготовившись натянуть на лицо маску самого холодного безразличия, на которое она только способна. — отдай ключи от моей квартиры и уходи. — я уйду, но сначала поешь и выслушай меня, – янян осторожно обходит обеденный стол, стараясь сократить расстояние между ним и человеком, что носит под сердцем его ребёнка. — твой живот так вырос... ты хорошо питаешься? — я же сказал тебе стоять на месте. какого чёрта ты меня не слушаешь?! я сейчас же позвоню в полицию и сообщу о взломе, – тэн рефлекторно накрывает ладонью живот, как делает это обычно, когда сильно волнуется и не знает, на что отвлечься, лишь бы перестать гонять попусту одну и ту же навязчивую мысль в своей голове. — у меня были ключи. ты сам их отдал когда-то, так что никаких следов взлома они не найдут, – альфа продолжает игнорировать слова омеги, двигаясь вперёд, чтобы в какой-то момент почти подойти к ней вплотную и обнять, однако чужая рука, угрожающая вазой, всё же останавливает. — тэн, я лишь хочу поговорить с тобой, поэтому пришёл сюда. ну, и накормить, потому что знаю, что все те пакеты с едой, что я оставлял в клубе последнюю неделю, ты выкидывал в ведро, как и вчерашние розы, не так ли? — ещё один шаг и я проломлю тебе голову этой вазой. я клянусь, – угрожает тэн, а у самого ладошки потеют, потому что рука не дрогнет сделать больно яняну, хотя внутри омеги желание отомстить пылало обещанием однажды исполниться и вернуть обидчику причинённый ущерб в тройном размере. — подумай о малышке, прежде чем сделаешь это, – альфа взволнованно сглатывает: он знает, что таец не сделает того, чем угрожает, но принимать сейчас преждевременные роды из-за кое-чьей эмоциональности ему меньше всего хочется, а потому янян старается успокоить омегу. жаль, что выходит у него пока что, откровенно говоря, хреново. — не смей шантажировать меня моим же ребёнком! – стоит тэну только замахнуться, как янян перехватывает вазу, не встречая никакого сопротивления, и ставит её на комод. — какого чёрта ты хочешь? убери от меня свои руки! — т-ш-ш-ш, тэн... выслушай меня, я... – янян, попытавшись прижать к своей груди омегу, терпит поражение и шипит, когда чувствует резкую боль в районе плеча: тэн его укусил, надеясь выпутаться и сбежать, как и планировал ранее. однако их силы неравны и по итогу лю всё же удаётся обнять и уткнуться в родную макушку, недавно перекрашенную на оттенок потемнее, чем раньше. разнообразия ради таец даже поэкспериментировал с концами, остановившись на розовом цвете. — я не могу без тебя жить, тэн. мне жаль. я всё испортил, когда счастье казалось так близко. мне противна сама мысль, что я сделал тебе больно. нужно было время, чтобы всё обдумать, понимаешь? тогда я испугался... ты сказал, что нам нужно двигаться дальше, с каждым днём делать всё новые шаги вперёд и не оглядываться. знаю, ты всегда мечтал о семье и стабильности, о том самом, что отняли у нас с тобой в детстве. мне казалось, что я не готов к этому. хотелось ещё какой-то свободы, пожить немного для себя, мы ведь ещё так молоды, тэн-и. да, меня трудно понять, но попытайся, прошу тебя. я испугался того, что мы слишком торопимся, однако не знал, как сказать об этом тебе. всё в итоге так запуталось и дальше станет только хуже, если не обсудим здесь и сейчас... когда ты выгнал меня, честно признаться, я не особо волновался, ибо предполагал, что мы, как и всегда, помиримся на день-другой, а потом ты выкинул все мои вещи, сменил номер, перестал появляться в университете, словно избегал встречи, и то сообщение о твоей беременности... вот, что привело меня в чувства. внутри вдруг что-то надломилось, стоило осознать, что у нас будет ребёнок. я хочу подарить ему... и тебе всю свою заботу, любовь и ласку. я люблю тебя, тэн... я люблю вас двоих и хочу узнать, не слишком ли поздно, чтобы нам с тобой начать всё заново? тэн поднимает голову, не веря своим ушам. неужели это те самые слова, которые он мечтал услышать от яняна каждый божий день, проведённый в его компании? то, что могло бы раньше залечить больное сердце омеги после громких ссор, горькой и затяжной обиды, вызванной опрометчивыми действиями альфы и необдуманными словами, бездумно выплюнутыми в воздух. тэн сжимает кулаки, принимаясь колотить чужую грудь, словно вымещая всю свою злость и разочарование, скопившееся за почти два года их отношений. почему он не мог сказать это раньше? не пришлось бы столько страдать, услышь таец подобное из уст яняна в ту ночь, разделившую его жизнь на «до» и «после». янян был готов к тому, что в лучшем случае он без синяков из этой квартиры сегодня не уйдёт, а потому смиренно принимает каждый удар и шепчет: «заслужил». в какой-то момент омега хватает себя за волосы, оттягивая их, словно пытается убедиться, что не спит и лю только что действительно признался в том, что не может без неё жить и хочет начать всё сначала. янян, обеспокоенный тем, что тэн каким-то образом может неосознанно причинить себе боль, осторожно перехватывает ладони и кладёт их себе на щёки, помня об особой любви тайца к его румянцу в этих местах. щёки, пылающие от волнения и переизбытка эмоций их владельца, всё же смогли привести в чувства тэна. таец едва держится на ногах, и альфа заботливо обнимает, чтобы перенести часть чужого веса на себя. янян смотрит на омегу с такой нескрываемой любовью и искренним сожалением, словно осознав он, каким дураком был раньше, сейчас ему бы не пришлось смешивать этот адский коктейль из столь противоречивых эмоций. вероятно, любить и сожалеть – всё, что оставалось им обоим в подобных отношениях: пока один проклинал себя за длинный язык, второй – за то, что не послал другого ещё во время их первой крупной ссоры. тэн не сопротивляется, когда чувствует на своих губах осторожный поцелуй, словно попытка распробовать на вкус и уловить настроение партнёра. янян прижимает омегу к стене, выставляя ладонь, чтобы спасти чужой затылок от грубого соприкосновения с бетоном. тэн раскрывает рот, охотно впуская язык альфы и тут же начиная навстречу проталкивать свой. он готов поклясться, что слышит, как разбивается его маска притворного безразличия на тысячи осколков, ссыпаясь яняну прямо в ладошки. себя не обманешь: тэн всё ещё нуждается и потому сейчас так доверчиво жмётся, обвивает чужую талию стальным кольцом рук. после такого у лю даже мыслей сбежать не должно больше возникнуть. янян старательно вылизывает чужой рот, играется со штангой, слегка оттягивая её за шарик и параллельно с этим отмечает в своей голове пунктик: «пирсинг языка – штука горячая, которую не стоило запрещать делать». тэн возбуждённо стонет, понимая, что ещё немного и повиснет на шее альфы, умоляя избавить их обоих от штанов и переместиться на кровать. долгое отсутствие секса здорово сказывается, что на альфе, что на омеге, учитывая как много времени они уделяли этому занятию ранее. таец чувствует напряжение в чужом теле, а вскоре и вовсе натыкается бедром на выпирающую ширинку, стоило только раздвинуть ноги чуть шире, чтобы позволить лю прижаться к нему ближе. янян, которого несколькими секундами ранее застали врасплох, ощутимо прикусывает нижнюю губу омеги и на пробу проскальзывает одной ладонью под разноцветный свитер, предусмотрительно скинув с плечей плащ. тэн вытягивается струной и толкается языком навстречу. он давно позабыл о том, насколько хорошо янян осведомлён обо всех чувствительных местах и потому сейчас ему остаётся только постанывать в поцелуй, размазывая чужую слюну по подбородку. омега поднимает руки вверх, позволяя себя раздеть, и сразу же запрокидывает голову, помня о том, как лю обожает вылизывать её шею и оставлять после себя брусничные бутоны. янян, рассчитав силу, подхватывает тэна под бёдра и сажает на комод, помогая расчистить место и скинуть вниз какие-то журналы и папки с документами. их губы снова встречаются, голодно скользя в давно выученном танце. тэн переплетает пальцы с яняновыми, окольцовывает чужую талию ногами и прижимает к своему нуждающемуся телу максимально близко. он не фанат долгих прелюдий, а потому в следующую секунду резко тянет вверх худи, складывая ткань гармошкой у самых подмышек лю. тэн не может сдержать восхищённый стон, мельком разглядывая обнажённый торс альфы. кое-кто явно не терял времени зря и коротал дни в спортзале. забавен тот факт, что после расставания они оба занялись тем, чему не могли посвятить себя, будучи в отношениях: тэн всерьёз увлёкся татуировками и пирсингом, пока янян решил подружиться с спортом и вернуться в танцевальный клуб, в котором раньше совершенствовал свои навыки и наслаждался тяжестью в мышцах после длительных тренировок до полуобморочного состояния. словно все эти годы что-то сдерживало их и в один момент избавило от оков, накрывая волной возможностей успешно реализовываться в обществе как отдельные личности. тэн честно учился жить самостоятельно. он так «успешно» справился с этим челленджем, что прямо сейчас старательно вылизывал янянов кадык, беспорядочно скользя ладонью по вздымающейся груди альфы. глупо верить в то, что у этой истории мог бы быть какой-то другой конец. янян выставляет вперёд руку, чтобы опереться о стену, и закатывает глаза, осознавая, что в данный момент у него нет власти над тэном, не на шутку увлёкшимся выцеловыванием его ключиц. ситуация накаляется до предела тогда, когда омега принимается расстёгивать ремень на чужих штанах и в два счёта расправляется с ширинкой. оттянув резинку трусов, тэн с наслаждением выдыхает, ощущая давно забытую и столь приятную тяжесть члена его альфы в своей ладони. таец чувствует себя нуждающимся и отчаянным, когда понимает, что хочет взять яняна в рот, резко пробежаться языком по головке и подавиться, пытаясь толкнуться глубже. тэн обязательно перепачкает всё в собственной слюне, позволив альфе вплести пальцы в волосы и потянуть, самостоятельно задавая темп. жаль, что на данный момент у омеги нет столько выдержки и желания растянуть процесс. всё, на что она способна сейчас – судорожно избавлять их обоих от оставшейся одежды и параллельно с этим успевать отвечать на дурманящие поцелуи. янян выцеловывает линию челюсти тэна, пробираясь пальцами под кромку чужого белья, чтобы наконец коснуться бархатных ягодиц и требовательно смять в руках. они оба теряются друг в друге, позабыв о том, что хотели сказать в первую секунду, встретившись взглядами. все тщательно продуманные аргументы, контраргументы и глупые разногласия отбрасываются вместе с бельём, лежащим бесформенной кучей на полу. подхватив тэна под бёдра, янян транспортирует свой ценный груз на кровать, бережно укладывая на неё тело омеги, пылающее желанием принадлежать и запечатлеть родной запах. согнув ноги в коленях, тэн манит пальцем альфу, полностью раскрываясь перед ним. янян прижимается возбуждённым членом к чужим бёдрам, дрожащим в предвкушении, после чего наклоняется, чтобы оставить парочку самых нежных и щекочущих поцелуев на ярёмной впадинке. переключившись с ключиц на грудь, альфа уделяет достаточное внимание сверхчувствительным соскам партнёра, создавая вакуум, чтобы потом, играясь с ореолами, оставить после себя след, клеймящий и заявляющий о том, что эта омега уже занята. сжав плечи яняна в качестве поддержки, тэн дразнящими движениями начинает потираться бёдрами, пытаясь самостоятельно насадиться на член, но безуспешно. понимая, что лю нарочно не даёт свободу действий, таец вплетает пальцы в чужие волосы, чтобы после грубо потянуть на себя и, лизнув в уголок губ, прошептать: «трахни меня уже наконец и заставь забыть собственное имя». ухмыльнувшись, янян обводит пальцами контур губ возлюбленного, погружаясь на две фаланги в сладкий плен чужого рта. они оба знают, что в дополнительном увлажнении и растяжке для мягкого проникновения смысла нет, так как омежья природа позаботилась о том, чтобы сэкономить партнёрам время на подготовку, но тем не менее это не мешает тэну старательно вылизывать пальцы, сопровождая сие богохульство громким причмокиванием. совершенно случайно прислонившись на мгновение носом к омежьему животу, янян вдруг ощущает мощный пинок и теряется во времени и пространстве, не понимая, остановить ли всё прямо сейчас или продолжить, просто выкинув из головы мысль о том, что его собственная дочь заявляет о своём присутствии и призывает родителей, вероятно, к совести. не долго думая, альфа вновь склоняется над «круглым домиком» и целует чуть ниже пупка. тэн аж пальцами во рту давится, не ожидая такого поворота событий. янян носом ведёт щекочущую дорожку выше, оставляя осторожные поцелуи на каждом миллиметре кожи. — нашёл время... – причитает омега, выпуская пальцы изо рта. и вот даже злиться на яняна не получается, потому что тэн настолько растерялся, что он не представляет возможным произнести сейчас что-нибудь против, чтобы разрушить волшебство момента, о котором так давно грезил. та самая сцена, что из раза в раз рисовал в своём воображении таец, представляя согнувшегося над животом альфу, который предпочёл поворковать немного с малышкой вместо просмотра телевизора или бездумного листания ленты в социальных сетях. посчитав, что момент и вправду не самый подходящий для изучения реакции малышки на поцелуи и нежные поглаживания живота, янян без предупреждения резко обхватывает тэна под бёдра, чтобы потянуть на себя и одним движением войти на всю длину. омега всхлипывает, округляя рот в надрывном стоне. она в душе не ведает, как яняну так успешно удаётся за одну секунду переключиться и задать настроение, необходимое для «продолжения банкета». он явно многому научился, находясь в отношениях с таким опытным любовником, как тэн. глубокими и размашистыми толчками, янян выбивает из тэна восторженные стоны, наслаждаясь звучным голосом любимого. омега оставляет после себя горячие полосы на спине и боках, словно пытается ухватиться хоть за что-нибудь, лишь бы перестать метаться по кровати и не сойти с ума от того, насколько хорошо её трахают впервые за долгие месяцы. потянувшись к шее лю, тэн небрежно размазывает слюну по чужому кадыку, прикусывая и зализывая после себя бордовые пятна. когда омега тянется ладонями к яняновым щекам, чтобы после нежно коснуться бронзовых скул и осторожно пробежаться по ним кончиками пальцев, дыхание перехватывает у обоих. альфа теряет самообладание от самого факта того, что кто-то может его так трепетно ласкать. несмотря на ледяную маску безразличия, которой последнее время прикрывался тэн, было совершенно очевидно, что он всё ещё любит. немного приложи усилий – и читтапон снова твой. интересно, насколько долго его хватит на этот раз. перехватив и прижав омежьи запястья у неё над головой, янян переплетает их пальцы. чувствуя напряжение в теле партнёра, альфа делает вывод, что пора применять секретную технику, дабы помочь тэну достичь оргазма. повстречавшись с ним почти два года, лю прекрасно осведомлён о том, где оставить поцелуй или даже шлепок, после которого обязательно последует бурная реакция благодарного и весьма отзывчивого тела читтапона. та самая полезная информация, которой обучил яняна сам тэн, продолжая экспериментировать и пробовать с альфой различные позы и секс-игрушки. если бы не большой живот и ограниченное время, янян обязательно поставил бы омегу в коленно-локтевую, принявшись оставлять на медных ягодицах звучные шлепки. жаль, что сейчас, по всей видимости, придётся придумывать что-то другое и отложить хороший спанкинг до лучших времён. но янян, как упоминалось ранее, довольно упёртый человек, именно поэтому, проявив свою изобретательность, альфа помогает тэну подтянуть ноги к себе и, страхуя левой рукой одно из бёдер, оставляет на втором пробный шлепок. тэн вскрикивает, когда янян начинает точечно попадать по простате и одновременно с этим оставлять на ягодицах алеющие отпечатки. рассекая ладонью воздух, альфа старался равномерно обжигать бархатную кожу шлепками и следить за тем, чтобы омега срывала голос только от удовольствия, а не в попытках произнести хоть что-то, чтобы прервать процесс, умоляя остановиться. ещё немного и тэн пачкает собственной спермой торс яняна, тяжело дыша. сжимая возлюбленного изнутри, таец старается продолжить двигаться, чтобы оказать ответную услугу. именно в этот момент он чувствует, что всё волшебство момента вот-вот испарится, а потому отчаянно цепляется за шанс растянуть удовольствие ещё на чуть-чуть. схватив яняна за волосы вновь, тэн прижимает его к собственной шее, к тому месту, где расположена пахучая железа, чтобы пропитать собственным запахом и также заклеймить принадлежащего ему альфу. не поддающаяся контролю любовь, которая уже сломала не одну жизнь. и тем не менее тэн не отдаёт себе отчёта, когда чувствует свою одержимость идеей владеть яняном, потому что понимает, что до сих пор не отпустил и продолжает лелеять надежду под кодовым именем: «не всё потеряно». ещё можно спасти их отношения, сесть и спокойно поговорить, озвучив то самое, что наболело и обидело когда-то обоих. почему у этой истории не может быть хорошего конца? осознание приходит лишь тогда, когда, устремляя свой взгляд в потолок, тэн вспоминает слова чону об образе человека, которого, сам того не подозревая, наделил несуществующими качествами. тяжело сказать себе перестать обманываться ложными надеждами и ожидать, что партнёр когда-нибудь изменится. однако, как бы ни было больно и обидно, не стоит забывать о том, что нельзя позволять человеку, что не достоин вашей любви, заставлять вас забывать собственную ценность. янян вовсе не единственный, не особенный и уж точно не последний в мире мужчина, который сможет сделать тэна счастливым. он – прошлое читтапона, часть его биографии: да, её нельзя просто взять и выжечь из памяти даже самыми горькими слезами и ядовитыми проклятиями, брошенными в воздух в попытке хоть как-то сделать больно обидчику в ответ. тэн больше не хочет ни от кого зависеть. он устал быть разменной монетой для тех, кто не стремится разобраться с собственным ментальным состоянием, предпочитая вместо этого вымещать накопленный негатив на близких. тэн отныне не желает находить себя после затяжных истерик на полу, разбитым и связанным сожалениями о том, чего изменить он уже не в силе. янян всё ещё отец их маленькой принцессы и у омеги нет причин запрещать ему видеться с малышкой в будущем. только вот возвращаться к лю из-за маниакальной идеи, что поддерживает общество, – растить детей в полной семье – она не собирается. тэн не какая-нибудь плюшевая игрушка, из которой от скуки можно выпотрошить весь пух, а потом, как надоест издеваться, запихнуть обратно и зашить кривыми стежками, не особо стараясь. если честно, тэн настолько погружается в собственные мысли, что пропускает момент, когда достигает своего оргазма янян и после безвольным телом ложится рядом, обнимая. они долго молчат, осмысляя произошедшее и заранее вспоминая все аргументы и контраргументы, которые готовили перед этой встречей, чтобы защитить и донести свою позицию. опередив все вопросы, что могли бы за последние несколько минут возникнуть в голове яняна, тэн высказывается первым, на удивление, достаточно спокойно и уверенно: — отвечая на твой ранее заданный вопрос, ты опоздал, янян. я больше не хочу тебя видеть, – он берёт паузу, переводя дыхание и поворачиваясь лицом к альфе, словно показывая, что не боится сказать, глядя в глаза, следующее: — я выслушал тебя, как ты и просил, а теперь уходи. нам больше нечего обсуждать и перед уходом не забудь вернуть мне ключи.