Как неделя для композитора стала Адом.

Нанами Харука, увидев в дверях Рена не удивилась. Наоборот, его отсутствие в четверг показалось ей странным. Следовательно, потихоньку Рен добивался своего - Харука привыкала к нему. На этот раз он пришёл не только ради того, чтобы маячить перед девушкой. Была ещё одна причина, в виде синеволосого друга детства - Масато Хидзирикавы. Рен, будучи человеком гораздо более наблюдательным, чем могло показаться, знал точно, что у Масато нет достойного предлога, чтобы попасть в комнату композитора. И нет необходимых душевных черт, чтобы придумать этот предлог на ходу. И зная Масато, можно было так же точно сказать, что врать он для достижения цели тоже не станет. Для чего же нужен Рен? Верно. Если Хидзирикава не станет врать, то станет он, его лучший друг. Дзингудзи вальяжно опёрся плечом о дверной косяк: - Доброе утро, Козочка. Масато, - Рен отсалютовал ему. - Дзингудзи-сан, и вам доброе утро. Простите, мы уже закончили завтрак, но если вы хотите... - Не суетись так, Козочка, я по делу, - взгляд Рена перешёл с неё на Масато, - из комнаты Леди выбегала крыса, я только что видел это. Может, пойдём и проверим, нет ли их там ещё? Эту блестящую ложь Масато сразу понял, но был тем не менее признателен за помощь. Он понимал, что Рен делает это только ради него. В его синих глазах отразилась благодарность. - Я согласен, Рен. Харука, есть ли какие-нибудь щели в твоей комнате? Девушка серьёзно задумалась и пожала плечами. Экспедиция отправилась в комнату композитора. Конечно, рассчитывать на появление там крысы, которая была мифическим для магистратуры существом, не стоило. Но вот серьёзная дыра в полу нашлась - на углу между стеной и полом. Там стоял комод, закрывавший угол, и её поэтому не было видно - это была официальная версия, выдвинутая Реном. Комод, правда, действительно там стоял, но кто-то вполне мог его отодвинуть. И гадать о том, кто это был, не приходилось. А Харука пребывала в счастливом неведении. Она не догадалась ни о том, что дыра была проделана человеческими руками ровно так же, что и сама крыса была придумана. Зато ей доставило радость, что Масато и Рен делают что-то вместе. Ей было приятно ощущать эти невидимые узы дружбы между ними, и она радовалась почти как ребёнок. И вместе, но отдельно от неё радовались оба парня, пребывающих в этой комнате. - У каждого есть своя тайна, - проронил случайно Рен, когда разговор зашёл о найденной дыре в полу, - но она рано или поздно будет раскрыта. Да, Масато? Через некоторое время Рен ушёл, оставив своего друга и Харуку наедине. Масато понял, к чему было это сказано, но твёрдо знал - его тайна, возможно, никогда и ни в каком виде не будет раскрыта. Сейчас же у него было около десяти обязательных минут, которые нужно отбыть рядом с девушкой. Да, можно спросить, почему Рен не остался с ними на протяжении всех тридцати минут. Но ответ очевиден - Рен просто дал Масато шанс раскрыться. Шанс привыкнуть быть с ней. Дзингудзи, вечно подкалывающий Масато на тему его чувств к Харуке понимал, как она важна ему. И сейчас был прекрасный момент, чтобы оставить их. В конце-концов, задача Рена была просто дать предлог задержаться Хидзирикаве там. А дальше - дело техники. И тем не менее в течение этих оставшихся десяти минут надо было о чём-то говорить. А "говорить" для Масато задача такая же сложная, как для Сацуки - не выходить из себя. Но если ты плохо владеешь словами, но хорошо - музыкой, почему бы не сыграть? Фортепиано - вторая спасательная нить за этот день. Пододвинув табурет к фортепиано, Масато сел, и собравшись с мыслями, заиграл. Он играл мелодию, которую долгое время прокручивал в своей голове. Мелодию к стихам, которые остались лежать в его комнате. Музыка, способная сказать о чувствах лучше, чем любые стихи. Композитор даже не представляла, что это - музыкальное признание, однако не могла не оценить красоты мелодии. И даже когда Масато ушёл, доиграв её до конца, она продолжала звучать в голове Харуки и даже, как ей казалось - по всему зданию. Масато, идя в свою комнату, тоже слышал её. Слышал и улыбался. Улыбался от того, что это была одна маленькая победа над самим собой и одно гениальное решение - сыграть свою любовь. И он понял, что был не прав - его тайна всё же была раскрыта. Но так, чтобы никто, кроме него и Рена, не знал об этом. Звучание её до сих пор длилось в голове.