Таран (видашичи)
16 августа 2020 г. в 12:15
2006 – 2010
Домагой Вида всегда все делает наотмашь, в полную силу. Никаких полумер. И влюбляется так же: с разбега и навсегда. Врезается в стену, которая стоит на линии ворот «Задара» — размазало, расплющило, сам дурак.
— И зачем ты снес их вратаря? — спрашивает в раздевалке вратарь «Осиека» Иван Кардум, передергивая плечами. Явно на себя примеряет: Домо с разбега — ужас!
— Забить хотел, — смеется Домагой. А сам прокручивает в голове: у вратаря «Задара» Даниела Субашича глаза смеются, а кулаки стальные — ребра болят до сих пор, так врезал. Синяк наливается всеми цветами от нежно-оранжевого до черного; сам дурак, надо было не тонуть в глазах, а вставать и помочь встать. «В следующий раз так и сделаю», — обещает себе Домо, в глубине души понимая: пропал. Ну и ладно.
Они не только соперники. Иногда и соратники. Дражен Ладич инструктирует их перед началом тренировки. Домагой откровенно скучает: скорей бы на поле, что резину тянуть. Ладич смотрит на Домагоя, хмыкает, добавляет, обращаясь уже непосредственно к вратарю молодежной сборной:
— Но на твоем месте, Даниел, я бы ни на кого не рассчитывал.
Домо обидно: почему бы не рассчитывал? Что он, пустое место? Ни хрена подобного, он просто и так отлично знает, когда что делать. Он никого к Дани не подпустит! На поле не подпустит, вне поля не подпустит, нечего тут на его вратаря никому глазом косить… Ну или ногами бежать. Повыдергает. Даже если Даниелу это не нужно.
— Я рад, что уезжаю, — то ли признается, то ли врет он Даниелу, подписав контракт с «Байером». — Сил нет никаких играть против тебя.
Даниел недоуменно поднимает бровь. «Что ты несешь?» — читает Домо во взгляде. «Может, объяснить?» — он внимательно обдумывает эту мысль, решает: рано, бессмысленно, не нужно. Если будет нужно, Домагой уверен, он узнает об этом первым. Но пока — время молчать.
Вместо ответа он пожимает плечами и прикладывает ладонь к груди. Фантомный синяк — от оранжевого до черного через всю палитру цветов — отзывается под пальцами биением сердца. Сам дурак, нечего врезаться было, вот теперь и болит. Кажется, болит навсегда.