Шашечный блиц под барабанные ритмы

      декабрь 2020       Ариян держит в руках награду лучшему футболисту Хорватии по мнению капитанов команд и неверяще качает головой. Кто бы мог подумать год назад, что к Рождеству все сложится именно так.       «Все» и «так» в мыслях Арияна переливаются тысячами оттенков и воспоминаний — стеклянная елочная игрушка с приклеенными стразами искрится в дрожащем свете рождественских свечей. Мгновения года, который то ли был, то ли не был, проносятся в мыслях.       — Не чувствуешь себя самозванцем? — с доброй усмешкой спрашивает Зоран Мамич: он стоит неподалеку, на привычном месте на бровке, смотрит за работой фотографа. Снимки Арияна с наградой надо опубликовать на сайте «Динамо» не позже, чем через четыре часа.       — С чего вдруг, Зоке? — Ариян только слегка пожимает плечами. — С того, что до меня эту награду вручали Модричу, Кранчару, Манджо и Краме, что ли? Или может с того, что я не играю за Пламенных?       Зоран смотрит на Арияна пристально и почти холодно; если не знать его так, как знает Ариян, можно холод принять за правду.       — Я был лучшим, Зоке, — уверенно говорит Ариян.       — Мы не обогнали «Осиек».       Ариян закатывает глаза. Фотограф уже закончил снимать, и теперь неспешно убирает технику.       — У нас два матча в запасе, — чопорно и желчно отвечает он. — Но за тысячу кун в час, так и быть, я поработаю твоим психотерапевтом.       Они с Зораном буравят друг друга взглядами, пока не начинают одновременно смеяться. Между ними пропасть, Мамич — спортивный директор и тренер «Динамо», а Ариян — всего лишь капитан «синих». Но годы, проведенные бок о бок, позволяют им быть друг с другом честными. «Вкладывать друг другу персты в раны», — приходит Арияну в голову формулировка. Зоран знает, что Арияну никогда не подняться на уровень Модрича или Кранчара, или Манджукича, или да Силвы; что ему никогда не взять медали со сборной — сборной Северной, мать ее, Македонии. Ариян знает, что Зоке до сих пор гложет история с Ненадом Бьелицей. Плохая получилась отставка. А нынешнее положение «Осиека» в таблице уязвляет гордость Зоке чуть ли не больше, чем многочисленные едкие интервью Ненада.       — Бьелица тут подкатывал к Шукеру, — бросает Ариян делано-равнодушно камень прямо в гордыню Зоке. — Метит на место Далича.       — Давор не пойдет на смену тренера сейчас, — отмахивается Зоран. — Лучше подумай, как замотивировать защиту.       — Уел так уел, — кисло произносит Ариян.       На тренировку он приезжает не просто заранее — за два часа. Уже не морщится, сдавая экспресс-тест на ковид. Только мимолетно думает, что еще в мае, когда у него брали мазок, хронически чувствовал себя дохлым фараоном, у которого палочкой выковыривают мозг, чтобы спокойненько потом мумифицировать тело. А теперь это стало рутинной процедурой.       Последняя тренировка в году, дружный веселый сабантуй перед рождественскими каникулами, не к чему готовиться, все игры сыграны, все победы и поражения уже стали историей, ничего не исправить до конца января. Но провести тренировку надо.       Пока все начнут собираться, у Арияна есть время подумать.       Ариян медленно идет по кругу по краю поля, шаги в такт глухим ударам снаружи — рабочие заканчивают укреплять опоры Южной трибуны. Синие металлические косые кресты, которые они устанавливают, позволят пускать на трибуны больше болельщиков. Когда, разумеется, разрешат власти и эпидемиологическая обстановка. Но даже если не разрешат, «синие» не имеют права проигрывать, когда чемпионат и Лига Европы возобновятся. «Мотивируй защиту», сказал Зоке, кто бы еще знал, как это сделать! Только у Гвардиола достаточно страсти и желания, Теофиль творит херню из матча в матч, Леовац вылетел, хорошо бы успел восстановиться, Перич… Что с Перичем, Ариян вообще понять не может. Казалось бы — вернулся после разрыва крестов, должен гореть, доказывать в каждой игре, что достоин и места в основе, и места в сборной, ан нет.       «Думай, — приказывает он себе. — Начни с кого-нибудь одного. Начни с Перича».       Начать получается с трудом. Все они после марта и апреля были в раздрае, Дино к тому же восстанавливался от травмы, но сейчас-то уже декабрь, год кончается, что ж такое?! «Где твое пламя, Пламенный? — обращается он к тени Дино. — Может, тебе в «Динамо» некомфортно? Может, с кем-то рассорился? Но я бы заметил», — в последних словах привкус вопроса. Ариян вдыхает плотный туман, представляет себе всех одноклубников, выстраивает мысленно их по росту, морщится, перестраивает по возрасту, морщится еще раз, строит по количеству месяцев, которые они играют в команде, и удовлетворенно кивает.       Ариян закрывает глаза, продолжая идти, шаги в такт ударам снаружи, максимирское поле помнит до последней травинки, шаг за день уходящего года. Идет по краешку, по памяти, посолонь, команда тенями скользит за своим капитаном — изо дня в день с начала двадцатого года: победа, тренировка, отдых, тренировка, удары строителей в ушах отзываются фантомными барабанами Севера, победа, тренировка, тренировка, март. Ариян резко останавливается, открывает глаза. С чего он взял, что наперекосяк все пошло только в марте с началом пандемии? Конечно, март и апрель для них выдались такими, каких не было никогда, и коронавирус, и землетрясение, искалечившее Максимир, и увольнение Бьелицы, и все же, все же… Расставь игроков на поле, капитан, посмотри, кто не вписывается, пойми, почему, да не сойди с ума в процессе. Он стирает из мысленной реальности всех, кто не обжегся о сборную; шестым, седьмым, сто сороковым чувством чует: дело в огне в крови, только в нем. Четыре тени за спиной, шаг, шаг, шаг.       Он подходит к воротам. Из-за спины у него выскальзывает тень, касается бело-синей сетки, потом штанг и перекладины, складывает руки в молитве — Господи, не оставь! Доминик, вице-капитан, куда ему без вратарских ритуалов! Ариян делает несколько шагов дальше; еще одна тень из-за спины выскальзывает, на бровке снимает бутсы, надевает правую на левую ногу, делает три шага и переобувается — уже нормально. Мислав, полузащитник-на-подмену, три матча за сборную, а уже успел отравиться огненным зельем, в огненную паутину врастать начал. Третья тень из-за спины выскакивает — стремительно, хищной птицей, несущейся за добычей, Бруно, звездный мальчик, почти сорвавшийся с небосклона, чудо будет, если удержится.       Ариян оборачивается, смотрит в упор на тень-Дино.       — А ты?!       Тень-Дино зябко вздрагивает, неуверенно идет в штрафную, смотрит на Тень-Доминика, виновато разводит руками, пожимает плечами.       Ариян садится на траву, не обращая внимания на холод и туман, подтягивает колено к подбородку, встряхивает головой, разгоняя выдуманные им тени.       — Полный дурдом, — тянет он. Когда-то он видел что-то подобное: защитник просто не признает вратаря, не узнает, не видит, не понимает. Творит хер знает что, не чувствуя, ни подсознанием, ни знанием, что происходит за спиной, действует так, будто за спиной кто-то другой. Кто мог так зацепить динамовского выкормыша Перича, если не Лива?       Он прикусывает губу, неверяще качает головой. Нет. Быть не может. Не должно.       — Это «Динамо», тут все может быть… В этих дровах для костра! — вслух хмыкает он, опровергая сам себя.       «Динамо» — основа Пламенных, «синие» искры становятся хорватским огнем, ни один другой клуб не отдает сборной столько собственного жара. Ариян знает, что у Пламенных — свои ритуалы, свои суеверия, свои заклинания и молитвы. Своя паутина, связывающая игроков. Иногда — насмерть. Ариян неверными замерзшими пальцами вытаскивает из кармана телефон, набирает короткий запрос в гугле. И стонет в голос, прочитав первые новости в ленте. «Астон Вилла» отдала Ловре Калинича в аренду «Хайдуку».       До начала тренировки он пытается придумать, что же сказать такого Перичу. Ничем не помогут слова, что сборная и клуб — разные истории, в сборной тоже Лива в воротах. Ничем не помогут слова, что надо быть профессионалом — если связались в одно, не развязать словами. К тому же, ему надо убедиться, что его безумная догадка верна.       В раздевалке — шум, поздравления с наступающим Рождеством, веселье. Ариян дожидается, пока все переоденутся и начнут выходить на поле, задерживает Дино, спрашивает — почти что приказывает отвечать:       — Тебе все время кажется, что за спиной у тебя не Лива, а Ловре?       Во взгляде у Дино замешательство.       Ариян молчит, только требовательно смотрит прямо в глаза Дино, пока тот наконец не отвечает — в голосе глухая тоска:       — Он обещал мне март.       Ариян только качает головой: противно оказаться правым. Что может быть хуже, чем связка динамовского защитника и вратаря «Хайдука»? Только если вратарь «Хайдука» снова станет его капитаном. Синяя кровь не должна смешиваться с белой. Ловре обещал март, которого не случилось, разрыв мышцы бедра у Ловре, кресты у Дино, коронавирус у мира. Обещание, маячащее за спиной, мешающее почувствовать своего настоящего вратаря.       — Несбывшееся не исправить никак, — почти сочувствуя Дино, говорит Ариян. — Только сбыть. Но знаешь, Лива не виноват…       — Он обещал мне март, — упрямо повторяет Дино.       Ариян вздыхает, садится рядом с долговязым мальчишкой. Барабанит пальцами по колену, потом пожимает плечами. Сбыть и забыть. Никак иначе.       — Дурак ты, — говорит он и продолжает, не давая Дино вклиниться: — Март мартом, а нам с «Хайдуком» играть в феврале.       После февраля у них будет достаточно времени, чтобы взять чемпионство, а у Дино — чтобы научиться разделять сбывшееся и настоящее.