Шашечный блиц под барабанные ритмы

      Доминик совсем не так представлял дебют в национальной команде.       Товарняк с Молдавией в шестнадцатом, когда он весь матч ожидаемо просидел на лавке, ей-богу, за настоящий дебют считать нельзя. До настоящего дебюта с той игры пришлось ждать почти год. Доминик знал, что рано или поздно его вызовут, поэтому лишний раз не дергался. Мечтал, конечно: вот, позовут, пусть на товарняк, но основным кипером. Но не нервничал. Ждал.       Когда дождался, выяснилось: он ждал совсем другого. Все должно было быть не так.       Как минимум, не посреди января, когда у многих уже возобновился сезон после рождественской паузы.       Доминику всегда нравилось, как называют команду: А-репрезентация. Репрезентация высшего уровня, символ и представление страны. Не какая-то там банальная national team. Он мечтал, что окажется среди лучших, среди тех, кому так фатально не везло, но кто все равно уже вписал свои имена в историю страны.       А оказался — в Китае, среди имен, которые он знал слишком плохо — и слишком хорошо одновременно. В Гуанчжоу на товарищеские игры против Чили и Китая тренер Чачич повез две трети молодежной сборной, слегка разбавив ее малоизвестными игроками из лиг второй десятки. Было обидно — исполнение мечты оборачивалось насмешкой.       — Не кисни, — попытался поддержать Доминика Йосип Пиварич, чуть ли не единственный в команде настоящий «пламенный». — Все еще будет. К тому же, поверь, в «настоящей» команде тебя тоже ожидает немало сюрпризов. Строчащий пулемет за стенкой, например.       Доминик хотел спросить, что это за «строчащий пулемет», но не успел: тренеру взбрело в голову провести дополнительную тренировку, потом медштабу — усиленно погонять молодняк на тестах… Во время игры так и вообще ни до чего, кроме матча, дела не было: поди, выстой не только основное время, но и полчаса экстратайма, а потом еще и серию пенальти!       Так и забылось.       О «строчащем пулемете за стенкой» Доминик вспомнил гораздо позже, когда наконец уже по-настоящему оказался в А-репрезентации. Пусть третьим вратарем, но все же!       — Дети Задара должны держаться вместе! — хлопнул его по плечу Даниел Субашич, и Доминик улыбнулся: пусть Суба и второй вратарь Ловре Калинич и были из «белых», а он сам — из «синих», но клубное противостояние «Хайдука» и «Динамо» мало что значило для сборной.       Даниел вел Доминика по «Максимиру» («Ты же никогда на нем еще не был по-настоящему! Сейчас я тебе все покажу»), рассказывал: вот тренажерка, вот гимнастический зал, вот этот коридор ведет запасному выходу, а если свернуть на втором повороте, попадешь к медикам, этот лифт — это чтобы попасть в административное здание, а тот — в столовую, вот тут коридоры расходятся, налево пойдешь — в подтрибунку игрового поля попадешь, направо пойдешь — в раздевалках тренировочного поля окажешься, а прямо не ходи, там физиотерапевты новые методики на добровольцах отрабатывают! Доминик поначалу хотел возмутиться: что значит «не был»? Потом смирился. К тому же, во время игр сборной здесь и вправду, казалось, все было совершенно не так, как обычно.       На тренировку Доминик вышел, уже несколько обалдев. А после того, как Анте Чачич представил новичка команде, на Доминика от тренера вратарей Марьяна Мрмича обрушился ворох информации: Митрович часто перекрывает обзор, Вида любит устроить пожар, сделав скидку головой в сторону своих ворот, Едвай уносится на фланг, Лешкович отходит почти к линии ворот — учти, он может конкретно мешаться, но когда этого не делает — золото, а не центрбэк, кстати, учти, Едвай еще и не всегда верно оценивает остроту момента, это кроме флангов… К концу тренировки Доминик твердо понял: как и всегда, можно быть уверенным только в самом себе. Сколько бы футбольных легенд на поле ни вышло.       Уже в душевой Даниел поманил Доминика в сторону. Прошептал на ухо:       — И запомни главное! — Даниел смотрел грозно, но в глазах у него плескалось веселье. — В этой команде есть непреложный закон. Закон трех «П». Если слышишь, как строчит пулемет, значит пришло время бежать за пингвином, или придется надевать парашют. Иначе пиздец!       — Ч-что, прости? — Доминик даже поперхнулся.       — Если слышишь, как строчит пулемет, значит пришло время бежать за пингвином, или придется надевать парашют, — терпеливо повторил Даниел. — Ты не парься. Все поймешь на практике. Просто запомни. Пулемет. Пингвин. Парашют.       Возможно, во всем было виновато расшалившееся после этих слов воображение, но ночью Доминику сквозь сон действительно казалось, что где-то вдалеке строчит пулемет.       Все складывалось хорошо. Ну, почти все.       Уже на второй день в расположении сборной Доминик стал замечать, что на него очень зло и угрожающе смотрит Марио Манджукич. Словно оценивает: прибить сразу или подождать пару часов.       — Да ладно тебе, это паранойя! — расхохотался Даниел, когда Доминик ему об этом сказал. — Марио на всех так смотрит, он же наш Mister No Good. Почему-то Доминик ему не поверил. То ли слишком наигранным было веселье в голосе, то ли слишком старательно Даниел не смотрел Доминику в глаза.       К концу второго дня Доминик убедился: он совсем, совершенно, категорически не нравится Марио Манджукичу. Ночью, ворочаясь в кровати, Доминик все никак не мог заснуть, прокручивал в голове картинки из завершившегося дня. Вот Манджукич возмущенно что-то доказывает в центре поля Луке Модричу — и при этом тыкает пальцем в него, в Доминика Ливаковича. Вот неодобрительно смотрит, практически пялится — разыгравшееся воображение было уверено, что на ноги Доминика. Вот всплескивает руками: «Вы что, опять не объяснили новичку правила?!» Эти самые «правила» Манджукич выделил особо. Тогда ему никто не ответил — Бадель только рассмеялся и потащил Манджо дальше заниматься в паре.       Уже засыпая, Доминик опять услышал длинные очереди пулеметных выстрелов. На этот раз они звучали ближе и громче, чем в первую ночь.       Он подскочил в кровати — сердце бешено колотилось, будто пыталось пробить ребра. «Настало время бежать за пингвином», — мелькнула в голове мысль. Но где было взять пингвина в центре Загреба?! Быстрое изучение сайта загребского зоопарка ничего утешительного не принесло: в зоопарке были капибары, сервалы, филиппинские водные вараны, броненосцы и калифорнийские морские львы, не считая десятков банальных кошачьих, волков, медведей, да кого угодно. Кого угодно — кроме пингвинов. Запрос в гугле «пингвин напрокат в Загребе» тоже не принес облегчения. Раздраженно пролистав пару страниц отзывов на ресторан «Пингвин», он все же нашел аниматоров, которые предлагали устроить праздник с дрессированными пингвинами. Но находилась контора в Сплите, а Даниел четко сказал: «бежать за пингвином!» Вряд ли он имел в виду, что Доминику надо срочно пробежать четыреста километров.       Неимоверным усилием воли Доминик все же заставил себя заснуть. Помогли ему беруши, про которые он с тех пор был свято уверен: это наилучшее изобретение человечества.       С утра он не смог найти в раздевалке свою форму. Вместо нее на его месте лежало нечто безразмерное. Менеджер команды Ива Оливари, когда он подошел к ней, держа в руках ком темно-синего трикотажа (при желании в эти «футболку» и «трусы» можно было упаковать трех Домиников, и еще бы место на половинку осталось) пробормотала что-то, напоминающее «Ну вот так всегда…» и выдала ему запасной комплект.       — Да пошутил кто-нибудь, — отмахнулся Даниел. — Ерунда.       Но для Доминика это не было ерундой. Он все никак не мог сосредоточиться: злобные взгляды Манджукича, звук пулемета среди ночи, эта глупая шутка в раздевалке — конечно, он же был единственным новичком в команде на этих сборах! — все это заставляло нервничать и слишком много ошибаться, когда стали отрабатывать пенальти. Тем более, что Манджукич изо всех сил зарядил ему мячом в живот. Было больно и очень, очень обидно.       — Что с тобой? — спросил после тренировки Марьян Мрмич. — Я видел, как ты берешь пенальти в клубе. Гораздо лучше.       Доминик глубоко вдохнул, отбросил в сторону мысль, что Марьян, пожалуй, сочтет его сумасшедшим, и вывалил все.       — Эти обормоты что, не объяснили тебе, где взять пингвина?! — поразился Марьян, и Доминик заскрипел зубами. Заподозрить старика Марьяна — за полтинник уже! — в глупых шутках он никак не мог. — Поганцы. Могли бы уже не издеваться над новичками и рассказать. А то ведь, — Марьян грустно обвел поле взглядом, — если не отобьешься пингвином, придется надевать парашют.       Пока Доминик пытался подобрать слова, чтобы вежливо спросить, что именно подразумевается под «отобьешься пингвином», Марьян подозвал Даниела и строго спросил:       — Почему не выдали ребенку инструкцию по выживанию и пингвина?       — Тут такое дело, — Даниел смущенно потупился, потеребил пальцами край трусов. — Пингвин пока… вне кондиции. Но к ночи мы его приведем в порядок! Ну или завтра.       — Мы? — Марьян на секунду задумался, потом криво усмехнулся. — Ну да, «мы», конечно. Дождавшись, пока Даниел отойдет, Марьян пожевал губы, потом пожал плечами, обернувшись к Доминику: — Ну ладно. Иди, милое дитя, и постарайся ночью выспаться.       Выспаться не получилось. В коридоре отеля, прямо у дверей номера, Доминика перехватил Манджукич, больно сжал плечо, долго холодно смотрел в глаза.       — Да что такое?! — попытался вырваться из хватки Манджо Доминик.       — Я с тобой еще разберусь, — тихо и очень угрожающе проговорил Манджукич.— Прямо завтра.       Разжал пальцы и ушел. В соседний, как с ужасом заметил Доминик, номер. Еще вчера Манджукич жил этажом ниже.       Потом Доминик долго стоял на балконе и пытался сообразить, к кому ему надо обратиться в такой ситуации? Анте Чачич, как он заметил за эти дни, в команде уважением не пользовался. Даниел Субашич помогать настроен не был («Вот вам и "нет клубного противостояния"!» — с обидой подумал Доминик). Марьян Мрмич посоветовал выспаться.       И главное, чего не мог понять Доминик — при чем здесь пингвин?! Неужели, Манджукич пытается каждого нового игрока убить, а отмахаться от него можно пингвином?!       В дверь постучали. Доминик вздохнул и обреченно поплелся открывать.       За дверью стоял пингвин. Ростовая плюшевая кукла смотрела на Доминика черным пластиком зрачков сверху вниз. Отодвинув замершего от шока Доминика в сторону, кукла, почему-то ругаясь сама с собой на два голоса, переваливаясь с боку на бок, зашла в комнату. Доминик молча закрыл за ней дверь. Раздался треск, и из шва, крепившего «крыло» к «телу» показалась волосатая мужская рука.       — Я тебе говорил, что швы получаются плохие! — донесся из глубин пингвина голос Даниела, уже гораздо меньше искаженный слоем изрядно потрепанного плюша.       — Нормальные швы, ты просто нитки плохие купил! — мгновенно отозвался из пингвина другой голос, плохо знакомый Доминику. Двое внутри пингвина, весело переругиваясь, пытались расстегнуть потайную молнию, а Доминик все так и стоял в коридоре, силясь понять, что за ерунда происходит.       Пингвин, не выдержав издевательств двух человек внутри, завалился на пол. Раздался треск, боковой шов разошелся окончательно, и Доминик с изумлением увидел, как из куклы выбираются взрослые и вроде бы серьезные люди: Даниел Субашич и Домагой Вида.       — Пиздец пингвину, — со вздохом отметил Домагой очевидное. — Не спасем мы тебя этой ночью.       — Что. Вообще. Происходит?! — хрипло спросил Доминик. В «Динамо», когда он начинал говорить таким тоном, защитники сразу переставали косячить… на ближайшие три минуты. Иногда на пять.       — Ты понимаешь, наш Марио — та еще стесняшка, — весело сказал Домагой, раскладывая пингвина на кровати. — Не одобряет, если кто-то выходит на тренировку или, тем более, на игру в трусах, которые обтягивают жопу. Понятно, что на тебя столько новой инфы навалилось, что ты просто не обратил внимание, что мы все играем в достаточно свободной форме.       — Считает, что иначе неприлично, — подхватил Даниел. — Так что стук пулемета по ночам — это предупреждение, что Марио злится. В этот момент Доминик услышал тихую длинную пулеметную очередь. Он вздрогнул и шепотом спросил:       — И что будет, если он разозлится?       Домагой и Даниел переглянулись.       — Н-ну… — Домагой почесал в затылке. — Мы как-то опытным путем выяснили, что Марио боится пингвинов. Ну, если завалиться к нему ночью в пингвине, напугать и сказать, что какого-то игрока не надо трогать, то Марио, конечно, будет беситься, но… Но нормально, короче, все будет. А вот если нет… — Он многозначительно посмотрел на Доминика. — Но сейчас мы пингвина…       Домагой обернулся на порванную куклу на кровати и слегка покраснел.       — Ну, то есть в ночь перед сборами. За пивом мы в нем ходили, во! Так что бери иголку, зашивай и действуй!       — Абсурд, — выдохнул Доминик, закрывая дверь за Субашичем и Видой. — Бред.       Пулемет за стеной не умолкал.       Пингвина за ночь Доминик так и не успел зашить. Старая ткань — внутри Доминик нашел полустертую бирку из химчистки, на которой сообщалось, что последний раз пингвина приводили в порядок около десяти лет назад — расползалась от ниток, которые ее стягивали, оставалась на пальцах неприятным черным ворсом. Он так и заснул: в обнимку с недочиненным пингвином.       На тренировку Доминик собирался, как на похороны. Надел лучший костюм, белую рубашку, шляпу. Решил, что приедет раньше всех остальных, — авось и пронесет, не столкнется с Манджукичем в коридоре. Ива Оливари, когда он предупредил ее, что поедет сам, только пожала плечами: Доминик не один год прожил в Загребе, не заблудится.       В раздевалке никого не было. Лежала аккуратно сложенная форма. Горел холодный белый свет. Доминик вздрогнул, когда услышал угрожающий голос Марио за спиной:       — Раздевайся.       «Убьет, — понял он. — А "раздевайся" — это чтобы потом труп не опознали по одежде».       Он медленно потянулся к шляпе.       — Шляпу можешь оставить, — так же грозно сказал Марио. — Снимай костюм.       Пока Лива обреченно расстегивал пуговицы, у него перед носом появился кулак Марио. В кулаке были зажаты форменные трусы — на четыре размера больше тех, которые были сейчас на Доминике.       — В моей команде играют в приличной форме! — услышал Доминик яростное. — А не наденешь — бабушкиным «Зингером» пришибу!