Шашечный блиц под барабанные ритмы

      18 марта 2021, Динамо Загреб - Тоттенхэм       На тридцать второй минуте он сыграл слишком грубо, а значит, пропустит следующий матч.       Кристиян Якич стоит на бровке и только и может, что сжимать кулаки — так, что ногти впиваются в ладони. Пусть пропустит. Только бы следующий матч был. Мислав сотворил чудо, забив в ворота «Тоттенхэма», но одного чуда этим вечером мало. Нужно еще два. И бесчисленное количество чудес от Доминика.       Дамир орет так, что его слышно, наверное, и в Англии, но даже его крики порой тонут в воплях из раздевалки, где Зоран смотрит матч, командует, корректирует игру. Кристиян старается молчать, не лезть поперек указаний тренеров — исполняющего обязанности и бывшего. Дамир не стал объяснять, почему он заменил Кристияна, да и самому Кристияну объяснения и не нужны, все понятно: надо было усилить атаку, Ияйи на поле будет полезнее, нужны, нужны чудеса! Так что Кристиян стоит на бровке рядом с технической зоной, молчит, сжимает кулаки.       Ему хочется верить.       Он смотрит на Стефана, который с каждой минутой прихрамывает все сильнее — колено, черти бы его побрали; смотрит на Мислава, который раз из раза рвется к воротам Льориса; на Арияна, который теперь, когда Кристиян не может его поддержать, пашет вдвое больше; на Бруно, который огребает через три минуты на четвертую — не время играть аккуратно!       На каждого смотрит, кусает губы, давит крики, советы, мольбы.       На Луку только не смотрит.       Боится: посмотрит — сглазит.       У Луки тоже желтая, у Луки тоже ноги в синяках, у Луки — необходимость играть дальше.       Когда Мислав забивает второй с передачи Ияйи — угадал Дамир, правильно сделал! — Кристиян почти зажмуривается, хватает себя за левое плечо, прикрывая глаза вытатуированному на нем тигру: тоже пусть не глядит! Синяков от пальцев все равно в сплетении синих линий татуировки никто не разглядит.       Перед овертаймом он почти заставляет себя прирасти к месту, стоять, не двигаться, почти не дышать — не мешать установкам тренера. Только слышит внезапно рядом с собой рваный выдох, и сам не понимает, как идет вперед, сжимает горячие потные пальцы Луки в ладони. Пытается подобрать слова — но что можно сказать, когда впереди еще куча времени, когда Тоттенхэм костьми ляжет, но не допустит чуда на Максимире? Он бы обнял Луку, притянул к себе, прижал, чтобы хоть так поддержать.       — Играй, — вместо этого говорит Кристиян, сжимая ладонь Луки. — Я в тебя верю.       Он действительно верит, верит вопреки разуму, вопреки логике, вопреки всему мирозданию, верит, как все пять лет знакомства верил — наперекор всему. И шепчет, сбиваясь, не думая, жарко, страстно, пряча губы за высоким воротником куртки, обещает: выход за грань, нарушение законов природы возможны, сегодня ночью вообще возможно все! Все, слышишь, возможно!       Ариян, проходя мимо, одобрительно ухмыляется.       Когда Лука отдает голевую на Мислава, Кристиян бежит к нему, бежит через все поле. И пока все заваливают Мислава на газон, орут ему в ухо, сходят с ума, Кристиян прыгает вместе с Лукой. Кричит ему что-то, что сам не может понять.       Впрочем, они все орут так, что никому ничего не понятно.       А потом он продолжает стоять рядом с Арияном, вместо которого вышел Дино. Рядом — другие, не стоится, нельзя быть спокойными накануне чуда, на последних минутах, отделяющих невероятное от свершившегося. И чудится — они не в технической зоне, они все там, на поле, бегут рядом с игроками, делятся стуком сердец, ритмом дыхания.       А потом мир опрокидывается в бесконечность.       Прооравшись, пропрыгавшись, подкинув Мислава к небу на глазах у сотен фанатов, приехавших к Максимиру, они возвращаются в раздевалку.       Как тут разойтись? Кровь кипит, адреналин требует выхода, пальцы все еще дрожат, и они все хохочут в голос, когда Зоран предлагает — ну его, спать в такую ночь, мальчики, айда в ресторан, надо же пользоваться родной инфраструктурой по полной!       Когда они выходят из душа, Зоран уже все устроил, в ресторане их уже ждут. Динамовцы выходят по двое, трое, пока Кристиян не понимает: в раздевалке остались только они с Лукой. Стоят, пялятся друг на друга, почти не мигая; да еще Мислав заканчивает говорить по телефону со своей Сюзаной.       — Догоните, — кидает Мислав. Почему-то, уходя, он очень тихо закрывает за собой дверь.       Лука смотрит на Кристияна — и тот не может расшифровать значения этого взгляда, в котором смешалось, кажется, все возможное: и нежность, и замешательство, и желание, и отблески страсти, и алое пламя файеров. А потом Лука протягивает к нему руку — как это обычно бывает на поле: иди, дескать, сюда. Утыкается лбом в лоб, положив Кристияну руку на затылок. Сколько их было, таких объятий за пять лет, что они знакомы! Но все — на поле. Кристиян нежно кладет руку Луке на плечо, слегка проводит по ткани пальцами. И вздрагивает, застонав вполголоса, когда чувствует губы на мочке уха.       Они замирают в хрупком равновесии между двумя вероятностями будущего, и Кристиян знает, уверен, что Лука чувствует точно то же самое, что он сам. Им хочется кинуться друг к другу, вжаться друг в друга, врасти друг в друга, наброситься друг на друга, раствориться друг в друге — до ломоты, до дрожи в пальцах, пересохшего рта. Кристиян прикладывает пальцы к губам Луки, задыхается, когда тот их целует — нежно, почти невесомо, не поцелуй — обещание поцелуя. Все так просто, естественно; Кристиян уверен — сегодня они с Лукой могут зайти куда угодно, вытворять любые безумства, и в этом не будет ни капли смущения, ни грамма неудобства, ни единой фальшивой ноты, только чистые эмоции, адреналин, кипящая кровь.       Он все же заставляет себя выдохнуть:       — Не сегодня…       Снова кладет руку на затылок Луке — ежик бритых волос слегка колет ладонь. Чувствует — губы на шее — чуть выше ключицы, томительно, сладко, страшно. И слышит влажный шепот:       — Ты прав, не сегодня.       После безумного банкета в ресторане они разъезжаются по домам, на прощание облапив Мислава, главного творца сегодняшних футбольных чудес. Их дороги расходятся в разные стороны, но видят они оба одно и то же: Загреб пылающий файерами, взрывающийся криками «Динамо! Динамо! Динамо!»       Кристиян паркуется недалеко от дома, прикрывает глаза, старается выровнять дыхание.       «Понял? Не понял?» — нервно думает он, достает телефон — надо бы написать, объяснить. И улыбается, прочитав сообщение, пришедшее меньше минуты назад:       «Ты прав, такое нельзя на эмоциях, на адреналине. Надо, чтобы все было осознанно. Позвони мне днем, если не передумаешь».       «Понял», — улыбается Кристиян.       Наутро он уже не улыбается. Голос сомнений в душе шепчет: «Ну вот позвонишь, он скажет, что передумал, что все вот это — адреналин, неверная оценка дружбы, что его вовсе… Что он вовсе в тебя не влюблен. И будешь сидеть дурак дураком». Кристиян вертит телефон в пальцах, никак не может набрать номер.       Потом думает: «Ну дурак значит, что поделать».       — Привет, — говорит он, дождавшись ответа. — Как тебе идея пообедать вместе?       Они встречаются в пустом ресторане Максимира — антиковидный протокол не оставляет им такого уж выбора, а тут никто не удивится, увидев футболистов. В конце концов, подумаешь, приехали на тренировку пораньше, вечно так кто-нибудь делает. Это только кажется, что стадион замирает между матчами и тренировками, на самом деле в любое время суток на нем кипит жизнь. Прямо сейчас на тренировочном поле занимается вторая команда, а после них будут двенадцатилетки, а потом…       — Мне страшно, — признается Лука, ковыряясь вилкой в салате. У него давно уже такая привычка — растащить все компоненты по тарелке. Зеленые в одну сторону, красные в другую…       Кристиян молчит, ждет продолжения. Ему, признаться тоже, тоже до одури страшно неверным словом, движением, даже мыслью разрушить несвершившееся.       — Я боюсь, что, — Лука улыбается, но за улыбкой прячутся неуверенность и страх, голос ниже и более хриплый, чем обычно, — что я… сыграю слишком грубо и пропущу…       — Следующий матч? — Кристиян пытается поддержать улыбку, но получается только кривая ухмылка и неровный шепот. Иносказаниями ничего не скрыть.       — Следующую жизнь, — так же шепотом отвечает Лука. — Один матч — это слишком мало. Я хочу не один матч с тобой. Сотни.       Вместо ответа Кристиян протягивает руку, сжимает ладонь.       — Мне тоже страшно, — просто признается он. — Мне тоже.       Когда они встречаются взглядами, Кристиян понимает: во всяком случае, они попробуют.