Попытка исправить

— Тук-тук, — Глухарев, с видом, как будто он самый желанный и приятный подарок, появился на пороге Ирины Сергеевны. Зимина отвлеклась от папки с документами, оставленными на подпись. — Сереж, ну на сорок пять минут опоздал, куда это годится? Проспал? — Ир, обещаю больше так не делать. — Ага, и меньше тоже. Случилось что-то? — Давай я тебе потом расскажу, а? — Сергей вместо внятного ответа, потянулся за чистым листом. — Ручкой угости, пожалуйста… «Надо было в кабинете написать, блин. Туплю по-страшному… Все-таки четыре часа сна это как-то маловато. Эх… Где мои семнадцать лет? Не спал ночами и нормально все было. А щас я просто не человек и энергетики не помогли. Надо еще парочку купить, что ли… А то пока в больничку, пока обратно… К Аньке, опять же, смотаться надо», — Сергей, прикрывая рот ладонью, придвинул к себе лист. Рапорты писать никогда не любил и не умел, но сейчас варианта не было — совместить постоянные мотания между Тверью и Москвой с ненормированным рабочим днем вряд ли бы получилось. — Держи, — мало что понимающая Ирина протянула ручку. — Что собираешься писать? — Если моя любимая начальница проявит широту души и щедрость своей натуры, то заявление на три дня в счет отпуска. — Пиши, но… Точно не хочешь рассказать, откуда такая срочность и что вообще происходит? Ира даже обиделась, хотя и старалась делать вид, что все в порядке. «Ну подумаешь, очередной «вираж», потом обязательно расскажет… Надеюсь. Опять во что-то вляпался? Если снова криминал и попытки поиграть в супер-героя, то… То придется помогать. Если, конечно, попросит помощи. У нас вроде бы все в порядке последнее время, я бы заметила, если бы кто-то появился… Или нет?», — Зимина никак не могла разобраться в собственных чувствах по поводу всего происходящего. Что-то ее тревожило, но что именно внятно она объяснить не могла бы и самой себе. — Ир, мне нужно уладить кое-какие дела. Я обещал помочь одному человеку… Там ситуация такая, что… — Глухарев махнул рукой. — Придется, думаю, уехать в Питер на денек. Но через три дня обязуюсь быть как штык, готовым к труду и обороне. — Хорошо. Срочное по делам передай Тарасову. Вместо ответа Сергей поднялся из-за приставного стола и подал рапорт на подпись. — Сереж, ну как курица лапой… Школьники в прописях и то лучше пишут. — Ага, как курица лапой, сломанной в трех местах и на бегу, — хохотнул Глухарев. Вместо этого ему хотелось рассказать о «веселой» ночи и том, какие проблемы нежданно-негаданно на него свалили. Но вместо этого он решил, что не будет нагружать Иру еще и этим. А расскажет как-нибудь потом, когда все немного уляжется. — Можешь быть свободен, — Зимина отодвинула подписанный рапорт, стараясь не смотреть на Сергея. — Ир, ну что ты в самом деле? Ревнуешь, что ли? — ляпнул Серега наобум и поразился тому, что вырвалось. А вдруг и правда Ира могла его приревновать, думая, что он увлекся кем-то на стороне? — Иди уже, Сережа. У тебя срочные дела и мне работать надо. — Ирка, ну чего ты вредная такая? Сразу какие-то тайны Мадридского двора мерещатся… Если хочешь знать — ты у меня лучше всех и никто больше мне не нужен. Поняла? — Ты меня отвлекаешь от работы. — Ой-ой-ой, — состроил гримасу Глухарев и вместо дальнейших препирательств нагнулся для поцелуя. Ира сопротивляться не стала, хотя настроения для нежностей особо и не было. — Вот теперь я точно пошел. До вечера, я за тобой заеду. Освободишься раньше — звони. — Хорошо, — растерянно кивнув в ответ, Ирина даже забыла посопротивляться. В дверях Сергей столкнулся с Карповым, выглядевшим этим утром чересчур мрачновато. — Следующий… — пропустив начальника СКМ в личные владения Ирины Сергеевны, Сергей поплелся в сторону своего кабинета. Текучка, которой он явно «осчастливит» Николая, заботила в последнюю очередь. Но скинуть кое-какие материалы все-таки следовало, чтобы не подставлять Иру и не подставляться самому. Антошин, ждущий у дверей кабинета начальника СО, играл в отнятый у кого-то из задержанных «тетрис», забыв обо всем на свете. — Ты че тут забыл? — поинтересовался Глухарев, надеясь, что хотя бы у Дэна ничего не случилось. — А ты че, увольняться решил? Почему я об этом от Коли узнаю? — Трепло, блин, — Сергей усмехнулся. — Ты погромче об этом ори, а то мало ли, не все знают. — Серега… Нафига увольняться-то? — Динь, не лечи меня. Пока я никуда не ухожу, но не исключаю такой возможности. — Ирина знает? — Нет, не знает. И вообще, пошли в кабинет, некогда мне тут лясы точить… Я три дня за свой счет взял, надо Кольке пару дел скинуть, и так, по мелочи. Антошин, продолжая бухтеть себе под нос, поплелся за другом. — Секретный весь, куда деваться. Мы же друзья, блин, мог бы и сказать. — Мог бы, — с готовностью кивнул Глухарев, — но не скажу. — Дэн прав. Серега, зря ты всех отталкиваешь. Мы помочь можем, если че… — Я это ценю, мужики, но с проблемами я должен разобраться сам, — выгружая из сейфа папки с делами, Сергей прикидывал, что подождет еще немного, а что надо спихивать без пяти минут родственнику прямо сейчас. Мобильник, оставленный на столе, зазвонил как раз в тот момент, пока Глухарь собирал рассыпавшиеся по полу листки. Денис успел заметить короткое «Аня» на экране и многозначительно хмыкнуть. — Блин! — Серега засуетился, бросил свое занятие и кинулся к телефону. — Да, привет! Что? На работе пока… Выехали? Ну так это же хорошо, чего ты ревешь… Анют… Я понимаю… Да. Не переживай, я приеду, с врачом поговорю. Ага. А ты где? У Лоры Ипполитовны? Понял. Ань, я буду на связи. Ага… Все. Антошин, позабывший о своем «Тетрисе», теперь всеми фибрами своей души жаждал узнать, что же за Аня завелась у лучшего друга и с каких это пор он так мило с ней, и почти ласково, беседует. У Коли вообще казалось рухнуло мировоззрение в этот момент, но он все еще пытался делать вид, что находится на рабочем месте и вообще крайне занят. Не замечая повисшей паузы, Глухарев убрал телефон в карман кителя и удивленно уставился на Дэна — тот, казалось, готов был прожечь в нем дыру. — Ты че? — А ты че? Че за сюси-пуси с Анечкой? Кто это вообще? Надеюсь не та потерпевшая с ребенком… — Думай, че несешь, — офигевший Серега даже пальцем покрутил у виска. — Стану я с ней… Да если бы я с каждой потерпевшей… — А кто это? — Кто-кто… Крестница моя, Анька. У нее мать вчера на «скорой» увезли, они в Твери живут… Меня ночью разбудила, поехал туда. Сейчас Веру — ее мать, — по «скорой» перевезут в клинику, я договорился, вроде бы можно что-то сделать… Анька и ревет сидит, потому что страшно и вообще, непонятно, что это будет. Сама не поехала — у нее школа. Да и бабка не пустила в Москву. — Серега, ну если че — я никому не скажу, — с честной физиономией пообещал Антошин, сам прекрасно понимая, что может и не удержаться. Особенно если Ира станет спрашивать, что да как. — Да иди ты, — Глухарев отмахнулся. — Ирке главное не говори, иначе по башке получишь. — А че такого? — Коля искренне удивился. — Тут же ничего такого нет, наоборот, она проникнется… — Я сказал не надо. Это понятно? Надо будет — сам все расскажу. Если друзья, так помалкивайте. — Да не заводись ты, Серега. Хочешь, я с тобой поеду? — Что, Настя уже не котируется? — хмыкнул Коля. — Совсем дебил. Я помочь, вообще-то, — Дэн, оскорбленный в самых лучших чувствах, запустил в Колю скомканной бумажкой. — А лет ей сколько? И вообще, че ты раньше молчал? — Семнадцать ей. Мы три года не общались… Я только деньги посылал на праздники. Веру так вообще лет пять не видел, — Серега, погрузившись в свои мысли, подпер лоб костяшками пальцев. Все происходящее никак не желало укладываться в голове, чувство вины, тщательно подавляемое столько времени, снова напомнило о себе. И на душе было очень и очень погано. Сейчас, спустя столько лет после гибели лучшего друга Глухарев очень хотел помочь его дочери — своей крестнице, и ее матери, можно сказать, давней подруге. Но пока ему казалось, что ничего кардинально изменить он не сможет, как бы ни пытался.