Hello, Dean

Я был рад, когда Сэм ушёл. Странно, конечно, что у него появились какие-то дела, о которых я не знаю. Но во всяком случае это лучше, чем чувствовать на себе его взгляд, полный презрения и обиды. Он думает, что его обидела жизнь. Что ж, может быть, вполне так и есть, раз он совершенно потерял рассудок. Точнее, он даже не хочет заметить, что я тоже не в себе. Я не смог спасти маму. Я не смог спасти отца. Я не смогу спасти даже маленького плачущего младенца, что-то тут говорить про неё. В тот момент, когда на мое «Ты в порядке?» она ответила «Да, я думаю.», я действительно поверил, что с ней все в порядке. Как я глубоко ошибался. В тот же вечер я увидел ее. Убитую. Разбитую в хлам. Сломанную. С силой била в руль, думая, что боль заглушит то, что творилось в ее голове. Елена расклеилась, думая, что ее никто не видит. Но ее видел я. Виски запульсировали, и я быстро схватил с прикроватной тумбы бутылку пива. Оно приятно охлаждало. Запрокинул голову. Пиво уже потекло мимо рта, я облил джинсы, но мне как-то все равно. По барабану. Бросил бутылку куда-то назад, прикрыл лицо руками. Дышу тяжело, через силу. А затем хватаю телефон. "Привет, Дин." С силой закрываю глаза, что становится неприятно, тело пронзает боль. Ее голос - это равно моему состоянию. Убито, сломлено, грустно, тошно. Жить не хочется. Совершенно. "Я бы никогда не смогла сказать тебе это в лицо. Не хватит смелости." - Дин, я дома! - закричал Сэм, на что я закатил глаза. - Заткни свой рот. Умоляю. — шепчу это с такой ненавистью, и отворачиваюсь, прикрываю лицо руками. Грубо. Но уход дорогих людей всегда делает человека грубым. Без обид. "Знаешь, я думаю, что делаю тебя... несчастным. Ведь... все, что ты видишь - это сломанная игрушка. Прости меня." За такие вещи никогда не стоит извиняться. Если у тебя в жизни все плохо, ты теряешь рассудок и не можешь совладать с собой, в этом нет твоей вины. Никаких извинений. Извинения должны приносить люди, которым это якобы мешают. Я, например. Неожиданно я услышал ее дикий крик, будто кто-то готов вырвать ей глотку. "Прекрати! Прекрати! - Елена!" Это был мой голос. Воспоминания мощно ударились в череп. Это моя вина. Сомнений нет. Я убил ее изнутри. Зная, как она доверяет мне, зная, что она чувствует ко мне, я предал ее, убил ее. Мразь. Я - конченная мразь. "- Елена, ты будешь в порядке. Клянусь. - Н-нет. - Я помогу тебе." И снова лживые обещания, которым не суждено сбыться. Я говорил это лишь для того, чтобы успокоить самого себя. "К-как ты мне поможешь? Как? Он... убил во мне человека, Дин." Это я убил в тебе человека, а не он. "Я смогу помочь, окей? Но не затыкай меня!" Грубая, жалкая ложь.