Атмосфера нижних уровней Академии всегда казалась Дарту Марру вдохновляющей. Древние катакомбы с высокими сводами украшали изрезанные рунами колонны, тёмно-оранжевый песок ложился узором на гигантских плитах. Казалось, по ним клубками сырого тумана растекается сама Тёмная Сила, внушая страх слабым и укрепляя дух тех, кто сильнее. Такое место не могло не понравиться Нокс. Наверное, она бы кружилась по этим залам с восторгом слабоумного ребёнка, с придыханием поглаживая пыльные камни и лепеча: «Ах, тысяча восемьсот шестнадцатый до Соглашения, герб Истов поверх клановой резьбы Дзорхут». Потом нахмурилась бы, увидев, как рабочие безо всякого сакрального почтения сдвинули пустые саркофаги в один угол, чтобы освободить место для генераторов и энергоклеток, сжала маленькие ладони в кулаки, когда на глаза попалась бы грубо врезанная в каменную арку укреплённая дверь. Узнав, что это его распоряжение, посмотрела бы совершенно уничтожающим взглядом: не как на повелителя, а как на недалёкого солдафона, использующего древние палаты для утилитарных целей. Этот взгляд только пробудил бы старое желание отучить её так делать раз и навсегда, таился внутри и вырывался бы наружу, подпитывая собой гнев, когда подобная надменность встречалась в глазах соперника.
Среди джедаев такое сочувственное пренебрежение было нередким. Но за вызывающим видом они прятали не азартную уверенность советницы в том, что дуэль будет как минимум долгой и жестокой, а низкий, почти животный страх. Тот момент, когда они понимали, что их учения, как и ложная маска стойкости, не стоят ничего, был самым приятным. Всё это спокойствие вмиг осыпалось с них, словно осколки хрупкого фарфора, оставляя беззащитное, дрожащее от ужаса существо — и редко кому удавалось преодолеть это, особенно здесь. Одни принимали бесславную смерть, корчась на каменных плитах в собственной крови и нечистотах — лица этих недостойных быть одарёнными Силой никто даже не запоминал. Другие ломались, едва почувствовав вкус настоящей боли: но слабые джедаи не становились сильными послушниками, и тела их наверняка были хорошей пищей для шираков и тук’ат. Судьбой проваливших испытания тоже никто не интересовался. Впрочем, иногда такие не подающие надежд джедаи превосходили ожидания: лорд Сатос, надсмотрщик этих комнат, не только завершил обучение, но и достиг заметных успехов на поприще инквизитора, избавив Марра от необходимости созерцать большую часть этих ничтожеств. Обида на собратьев сделала бывшего рыцаря настоящим зверем, и, хоть сам Марр не находил ничего достойного в этой слепой ненависти, Сатос был полезным инструментом в отсеивании будущих послушников. Но существовали и те, кого никакая жестокость не могла сломить: эти пленники были самым лучшим материалом и требовали особенного подхода.
— Тёмный лорд, — Сатос низко поклонился, всё ещё откровенно плохо скрывая страх. — Двое в этот раз.
Повелитель вошёл вслед за молодым лордом в хорошо защищённую комнату, где на практически вертикальных допросных столах ожидала своей участи пара джедаев. Первой бросилась в глаза женщина-мириаланка с глубокими, давно затянувшимися шрамами на золотом лице. Скулы раньше украшали татуировки, но сейчас из-за рубцов невозможно было различить рисунок. Вторым был рыжеволосый человеческий мужчина: с невозмутимым взглядом и наверняка смешливый в более благоприятных обстоятельствах.
— Мастер Мегним, — Сатос указал на мириаланку. — Два раза отправлял дроида-дознавателя на зарядку, но шкура у неё, похоже, как у банты. Её друг — рыцарь-джедай Чадеш Коор, если верить транспортным спискам. Он отказывается подтверждать это, но и не опровергает.
Марр жестом отпустил дроидов и инквизитора. Последний исчез с превеликой радостью на лице, вероятно, помня, в каком состоянии он обычно получает своих подопечных. Странно, что опустошённость пугала его больше, чем физические повреждения.
— И на этом моменте мы дружно сдаёмся, да? — дерзко улыбнулся мужчина, когда дверь за Сатосом закрылась. — Твоя самоуверенность обескураживает, ситх.
— Ты не внушишь нам страха, — миролюбиво добавила его компаньонка. — Ни словами, ни действиями, ни этой маской. Я знаю, что под ней ты сам прячешь его. Чернота изъедает твоё сердце, и ты не можешь её остановить. Причиняя боль другим, ты надеешься заглушить собственную, но этого не будет. Ты захлебнёшься в гневе, растаешь в Пустоте. Но есть другой путь. Останови это. Позволь показать его.
— Нет.
Жаль, что мастер-джедай не видела его улыбки. Марр слышал эту речь сотни раз, и только один из десятка умирал с твёрдой верой в свои принципы. Повелитель испытывал к таким джедаям уважение, но их жизни были ему не нужны.
— Пусть, — нисколько не удивившись согласилась Мегним. — Нас сменят другие жертвы, но мы обретём единство с Силой. Я знаю твоё имя, ситх. Но оно не пугает меня, а, наоборот, укрепляет в моей решимости. Твои инквизиторы прибегли к крайним мерам, чтобы сломить нас. Это значит, что воля наша сильна, и мы не склонимся перед тобой. Не трать своё время.
Лорд позволил ей выговориться. Сама того не зная, она снабжала информацией, открывая уязвимые места. Мириаланка держалась за свою фанатичность. Потеряв её, она осталась бы без вектора движения, утонула бы в море сомнений. Этим можно было воспользоваться. К мужчине Марр пока относился со скептицизмом.
— Эй, про меня не забыли? — напомнил о себе второй джедай и тут же вскрикнул, пронзённый молниями ситха.
— Не такие как у Сатоса, я знаю, — хладнокровно произнёс повелитель, опуская руку. — Это было только начало. Я покажу вершины настоящей боли.
— Тебе бы потренироваться с пафосными речами, — огрызнулся пленник, глубоко вбирая в легкие воздух. — Звучит как-то наигранно.
Второй удар молнией Силы был мощнее и продолжительнее первого, заставив джедая судорожно затрястись в кандалах.
— Он не сломает тебя, друг, — успокоила его женщина. — Твой учитель всегда говорил мне о силе твоего духа.
— Она лжёт тебе, Чадеш, — Марр встал ровно напротив джедая, загораживая собой весь свет от ламп. — Так тебя зовут?
— Я так сказал? На самом деле, моё имя Мар-р-ркус, и я твой потерянный в детстве брат, — мужчина театрально всхлипнул и зажмурился, ожидая очередной пытки.
Вспышка, однако, пришлась на мириаланку. Та не издала ни звука, но, судя по плотно сжатым зубам, ей не слишком понравилось. План Чадеша был столь наивен, что Марр даже оскорбился такими мыслями об уровне его интеллекта: джедай определённо пытался обратить гнев на себя, чтобы защитить женщину. Интересно только, из солидарности, личных чувств или раздутого благородства?
— Хочешь умереть первым, чтобы доказать ей что-то? — ситх чуть подался вперёд, заглядывая в его тёмные глаза. — Нет. Не хочешь видеть, как она сдастся. Знаешь, что так будет. Знаешь её лучше меня.
— Даже мысли такой не было, — с пылом ответил Чадеш. — Мег сильнее, чем ты можешь представить.
— «Мег». Она сказала, что у тебя был другой учитель, — вспомнил Марр. — Любовники? Нет, не подходит. Друзья. Женщину… инородку с такими шрамами трудно назвать красивой. Достойной внимания.
— Она гораздо красивее, чем ты под этим шлемом, чудовище, — зло фыркнул джедай.
Мириаланка отвернулась. Либо ей пришлось не по душе сравнение с ним, либо, наоборот, понравилось услышать комплимент из уст напарника, и она предпочла это скрыть. Марр поставил на второе.
— Что за жалкая картина. Мастер-джедай, который не в состоянии следовать даже собственному учению, и её компаньон, скрывающий своё отвращение за тактичным отказом.
— Не говори с ним, Чадеш, — с легко уловимым раздражением попросила мириаланка. — Он лишь пытается нарушить наше равновесие.
— Боишься услышать правду? — Марр вновь обернулся к ней. — Легче жить в собственных иллюзиях. Как… присуще вашему Ордену.
Чадеш, нахмурился, явно подбирая слова.
— Не надо, — строго остановила его Мегним.
— Но я хочу сказать, чтобы и ты, и ситх это знали, — упрямо заявил джедай и глубоко вдохнул, собираясь с мыслями. — Особенно если это будут мои последние слова. Ты потрясающая. Я люблю тебя. Но мы посвятили жизнь Ордену и должны оставаться верными нашему Кодексу до конца.
— Да не любит он тебя, Мегним, — дополнил его повелитель, не скрывая усмешки. — И боится сказать это, потому что тогда тебе останется только шаг до Тьмы. Разве Кодекс стал бы помехой настоящим чувствам?
Джедай попытался что-то сказать, но ситх сдавил его горло Силой. Комментарии Марру были сейчас не нужны, поскольку он как раз нащупал ту грань, что удерживала мириаланку.
— Он считает тебя слабой. Неспособной сопротивляться Тёмной стороне. Защищает от собственной глупости. Он должен умереть за это, не так ли?
— Нет, — с яростью высказала мириаланка, и волна её возмущения уже чувствовалась ясно. — К чему эти игры?
— Злится от того, что узнала твои истинные мотивы, Чадеш, — Марр позволил мужчине дышать. — А ты должен испытывать облегчение. Сколько лет ты держал это в себе?
— Ложь, ложь, — хрипло процедил Коор. — Всё, на что вы, ситхи, способны. Ты знаешь, что это не так, Мегним. Ты всегда была мне дорога.
— Разве ты не слышишь, как фальшиво звучат его слова, Мегним? — Марр снова обратился к мириаланке. — Ему всё равно, он лишь хочет снять с себя вину за твои страдания. Он даже хотел умереть первым, чтобы не видеть, как ты падёшь: так сильно его неверие.
Советник заметил, как поджаты губы женщины, как блестят её тёмно-синие глаза. Смотреть, как джедаи выкапывают друг другу яму было занимательно, но нисколько не весело. Марр наблюдал, только чтобы сделать лучший выбор. Выбор оказался очевидным, и повелитель приставил рукоять меча к грязной робе Чадеша. Чуть ниже сердца, чтобы смерть не была слишком быстрой. Что-то, как показалось, шевельнулось в мириаланке. Крошечная искра предвкушения. И этого было достаточно, чтобы увериться в собственной правоте.
Мегним зажмурилась от резкого шипящего звука, стараясь не выдать эмоций, но боль её растекалась по воздуху, жадно пожираемая тьмой Коррибана. Пульсировала в такт последним вдохам рыцаря-джедая Коора и отравляла разум его напарницы.
— Это ничего не меняет, — еле выдавила из себя женщина, гордо подняв подбородок. — Я не подведу его.
— Ты отвратительна, — хладнокровно произнёс Марр. — Он втоптал тебя в грязь, смеялся над твоими чувствами, а ты до сих пор цепляешься за ту иллюзию любви, которую сама себе придумала.
— Прекрати, — мириаланка непроизвольно дёрнулась в металлических оковах. Марр не стал её больше держать, разблокировал узы велением Силы. Мегним не напала: осела на пол, так как едва стояла на ногах после долгих пыток.
— Ты злишься, но не на меня, а на Чадеша. Он заставил тебя отступиться от пути. Оберегал, словно дитя, считая безвольной, неспособной бороться с собственной тьмой.
— Хватит.
Её просьба звучала жалкой. Она не могла спокойно вынести его слова, это уже было понятно. Яркий, горящий гнев — зачем было прятать его столько времени? Прятать силу? Марр никогда не мог понять Кодекс джедаев до конца.
— Он не принял твою любовь, зная, что ты и так стоишь на краю пропасти. Ему не нравилась твоя мягкотелость, поэтому он отказался от тебя.
— Хватит! — громко и жёстко повторила Мегним, сжимая пальцы в кулаки.
— Ты думаешь, что сейчас постигла ненависть, но она не стоит и сотой доли того, что он чувствовал, глядя на твои метания. И ты ненавидишь его, потому что он был прав.
Мегним в ярости бросилась на него с невероятной скоростью, и её синие глаза мгновенно вспыхнули ядовито-жёлтым сиянием. Сноп молний осадил мириаланку, заставил снова упасть на колени. Её короткие охряные ногти ожесточенно впились в напольную плиту, царапая камень с отвратительным скрипучим звуком, заглушавшим тяжёлое дыхание. Мегним провела в этом положении минуту или две, и Марр все это время терпеливо ждал, возвышаясь над ней огромной недвижимой статуей.
— Теперь… — Мегним подняла на него глаза. Взор её неожиданно стал осмысленным, живым, будто женщина только что проснулась и впервые в жизни видела его безликую маску. — Теперь всегда будет так… пусто?
— Нет. Встань.
Он вновь подошёл к телу Чадеша вместе с ней. Мегним коснулась щеки мужчины с сожалением — но не той болью, что испытала при его смерти.
— Возьми, — коротко приказал Марр. — То, что хотела.
Она обернулась на него непонимающе; догадавшись, колебалась какое-то время, пока Марр предупредительно не снял меч с пояса. Мегним призвала последние остатки Силы, погружая пальцы в мёртвую плоть. Отвратительный хруст ребёр нарушил тишину.
— Ты можешь иметь всё, что хочешь, — напоследок произнёс ситх. — Если готова за это платить.
Повелитель оставил джедая в допросной, приказав Сатосу позаботиться о будущем послушнике. Возвращаясь в саму Академию, Марр думал, что ещё услышит о Мегним — такие, как она, не исчезают в глубинах коррибанских гробниц, не белеют костями в логовах диких зверей. Она станет повелителем ситхов, его инструментом, его волей — или умрёт, исполняя свое предназначение. Советнику же оставалась только надежда, что потраченное на неё время не окажется напрасным.
Вечер на Коррибане Марр посвятил медитации, рефлексируя над событиями дня. Воля мириаланки была сильна, но сломило её потаённое чувство, скрываемое ото всех, даже от себя. Оно же, однако, помогло ей раскрыть свою силу. Второй джедай был не менее перспективен, но его эмоции оказались лишь тенью того, что чувствовала Мегним. Они сделали её куда более могущественной, чем она была, скованная ложным Кодексом. В конце концов, стала её любовь причиной падения или, наоборот, раскрыла недоступный ранее потенциал? А что сделала его собственная?
— Превратила в идиота, — резко произнёс вслух Марр, поднимаясь из круга.
***
Заврос не любила задания Дарт Нокс. Ей не нравились полные брезгливости взгляды имперских служащих, которые мгновенно превращались в подобострастные улыбочки, когда девушка говорила о целях своего визита и покровительнице. Ей не нравилось согревающее злорадство, что просыпалось внутри. Ашара находила утешение только в писаниях ордена дже’дайи, не расставаясь с ними даже в пути, и скрывала от Нокс то, что подвергает бесценный фолиант опасности быть похищенным, потерянным или уничтоженным. Мастер может и не видела практической ценности в этой книге, но всегда с уважением относилась к любым реликвиям. И только ненависть к антикварной мебели и предметам искусства удивительно контрастировала с этим её принципом.
Вернувшись из Тёмного Храма, куда она была послана для наблюдения за извлечением содержимого новой крипты, Заврос поспешила доставить отчёт наставнице. Дарт Нокс ждала её в своем рабочем кабинете, расположенном при личных покоях. Ашаре тут нравилось: редкие артефакты, безумный творческий беспорядок и довольно умиротворяющая атмосфера. Даже Нокс здесь была совершенно другой. Порой она откладывала маску, перехватывала волосы в небрежный пучок и забиралась с ногами в огромное кресло, расшифровывая так очередную смертельно опасную скрижаль. В подобные моменты ученица была рада проводить время вместе с ней, делать поиск по словарям на терминале или подбирать диски из архивов.
Сегодня день был, определённо, не из этих.
— Я не могу затыкать собой все бреши, Талос, — сурово заявила Нокс голопроекции лейтенанта, параллельно приглашая Ашару сесть. — У нас что, во всём ведомстве нет специалистов по наддистам?
— Дарт Каннар занята Вашим особым поручением, повелитель, — осторожно сообщил Дреллик. — Но такой шанс выпадает…
— Всё, — оборвала она офицера. — Не покидай центр связи. Я найду и отправлю ровно один текст, и, если лорду, который там с тобой прохлаждается, он не поможет, оба будете клеить этикетки на коробки до конца жизни.
Взгляд у Дарт Нокс был достаточно злой, чтобы Ашаре стало некомфортно. Но повелительница вдруг встряхнула головой, будто избавлялась так от недовольства.
— Отложи отчёт. Мне нужно в хранилище, а ты пока найди контейнер с тем убийственным амулетом Син. Он где-то… — она неопределённо махнула рукой в сторону большого завала в углу, — там.
Заврос послушно кивнула и двинулась в указанном направлении ещё до того, как мастер покинула комнату. Ящиков тут было много, и, открыв с десяток, тогрута поняла, что это бесполезное дело займёт куда больше времени, чем у неё есть. Если Нокс вернётся и обнаружит, что ученица ничего ещё не сделала, то будет очень недовольна. Поэтому девушка решила немного облегчить себе задачу, воспользовавшись компьютером для поиска инвентарного номера.
Залезть в файлы Нокс не составило труда. У Заврос, выполнявшей роль не только её ученицы, но и правой руки, был доступ к большинству данных повелительницы, кроме самых секретных, касавшихся особых дел и деятельности Совета. Какое-то время Ашара даже просматривала официальную корреспонденцию, пока для этого не появился целый штат служащих.
В каталогах Ашара ориентировалась хорошо: перебирать их мешало разве что раздражающее уведомление о письме. Тогрута игнорировала его какое-то время, но потом, отчаявшись, без задней мысли открыла файл и только спустя несколько долгих секунд поняла.
Цилиндр-дешифратор Тёмного лорда всё ещё занимал разъём. Канал был личным.
«Нет. После Экибо, Нокс. Оставленные тобой раны саднят под доспехом. Я злюсь. Офицеры нервничают. Падает продуктивность. Может быть, долгая разлука научит тебя хоть капле сдержанности».
Заврос всеми силами пыталась не смотреть на имя отправителя, так как понимала, что уже подписала себе смертный приговор. Никто в Империи не живёт долго, зная такие секреты. Девушка зажала рот рукой, спешно закрыла письмо и выключила компьютер, но сердце всё равно колотилось так, что готово было выпрыгнуть из груди. И Нокс легко почувствует такой страх.
Ученица вернулась к ящикам, попыталась восстановить спокойствие с помощью дыхательных техник и выбросить из головы всё, что успела прочитать. Стереть из памяти напрочь и подумать о чём-нибудь другом. О деле, которое ей поручила наставница, например. Яростно открывая контейнер за контейнером, Ашара даже отпустила эти мысли, но, когда комлинк требовательно замигал, девушка, услышав голос Нокс, совсем перестала дышать.
— И снова смена планов. Оставь, что я просила, на столе и забери посылку в центральном холле. Один гран прислал мне подарок, — попросила наставница, и от её дружелюбного тона дыхание понемногу начало возвращаться. — Только не открывай без меня. Потом свободна до конца дня.
Она даже не могла представить, что делать дальше. Пробовала обратиться к своей книге, пыталась медитировать, репетировала извинительную речь. Просматривала расписание рейсов с Дромунд-Кааса, прикидывала, сможет ли добраться до хаттского пространства, прежде чем агенты Нокс её обнаружат. Поняв, насколько это всё глупо, заперлась в библиотеке, словно заблокированные двери могли бы закрыть её собственные мысли. Гарантированно оставшись одна, тогрута просто села на пол между полок с инфодисками и наконец дала волю своим внутренним рассуждениям.
Дарт Марр. Она не могла связать такое непринуждённое письмо с его образом, и от этого становилось ещё страшнее. Заврос думала, что Нокс шутила про все эти попытки флирта и прочее, но она действительно…
Ашара протяжно взвыла.
Предпочтения мастера её сейчас волновали меньше всего, так как большая часть сознания просто умирала от ужаса, понимая, что два повелителя легко избавятся от лишнего свидетеля. Даже если Нокс встанет на защиту ученицы, то одно неосторожное слово не тому человеку — и сама наставница не спасёт её от убийц влиятельного Тёмного советника.
Другая микроскопическая часть всё же задумывалась, насколько правдивы все эти слухи про искажение Тёмной стороной.
Дарт Нокс не славилась осторожностью в применении ритуалов, но старалась здраво оценивать риски, чтобы не повторить судьбу Заш. Дарт Марр не выглядел как человек, которому знакомо слово «осторожность». Слухи ведь не рождаются на пустом месте, и если всё действительно очень плохо… Нокс бы не пошла на такие отношения из выгоды. Неужели это было нечто большее, чем политические игры?
В этом случае её дела становились десятикратно хуже.
До самой ночи Ашара не могла найти себе места, хоть к этому времени и значительно успокоилась, решив, что если лорд Нокс не дала знать о ситуации, то этого маленького, несущественного вторжения в личную жизнь она не заметила. А значит, ничего смертельно страшного не произошло, и если вести себя как обычно, то скоро всё сотрётся из памяти.
Когда инфопанель показала полночь, Ашара действительно уже забыла о произошедшем, целиком погрузившись в чтение найденного в библиотеке свитка. Обратив внимание на поздний час, девушка отправилась в свои покои, привычно закрыла двери и вдруг вскрикнула, оказавшись вжатой в них плотным, сдавливающим потоком Силы. Разглядеть лицо напавшего было сложно во мраке, но Ашара и так знала, кто это. Паника мгновенно вернулась.
— Ты сделала очень, очень глупую вещь, ученица, — то, что Дарт Нокс не назвала её по имени, показалось жутким. Ашара попыталась было ответить хоть что-то, но всё тело сдавило так, что кислород в лёгкие не поступал вообще. Лорд даже не дала ей шанса оправдаться. — И поставила меня в непростое положение.
В глазах стало темнеть, но Заврос держалась, укрепив себя Силой. Она надеялась, что, после того как мастер скажет всё, что думает, потом выслушает и её. Грозовая вспышка за окном очертила фигуру женщины, которая стояла без движения с протянутой к тогруте ладонью.
— Я знаю, что твоя верность принадлежит мне, — продолжила Нокс холодно и отстранённо. — Но есть обстоятельства, которые выше этого. Иногда нельзя полагаться лишь на неё одну.
Ашара почувствовала, как лорд усилила давление: реальность начала проваливаться в чёрные пятна, и сил сопротивляться этому больше не было. Девушка резко пришла в себя только от звука собственного громкого вдоха. Тело начало непроизвольно сползать на пол, но сильная рука мастера грубо придержала её за шею.
— Я доверюсь тебе, — тихо произнесла повелительница, почти прижимаясь губами к подбородку. От этого вибрация шла по всем монтралам, нарушала восприятие пространства и создавала ощущение тесной клетки. — Но если об этом хоть кому-нибудь станет известно — я не просто убью тебя, Ашара. Ты будешь умирать целую вечность в таких мучениях, которые ты никогда в жизни не испытывала. Ты поняла меня?
Тогрута кивнула, насколько позволила рука на шее.
Повелительница отошла куда-то вглубь комнаты, и Ашара, когда дрожащими пальцами включила освещение, обнаружила, что Нокс сидит на её кровати, нервно массируя виски. Поза была напряжённой и уставшей. Девушка, несмотря на то, что мастер только что чуть не убила её, почувствовала лишь желание как-то ободрить и уверить в собственном осознании всех последствий. Она просто села рядом, но не решилась коснуться наставницы.
— Я не хочу, чтобы это произошло, — с сожалением добавила Нокс, взяв её ладонь в руки. — Я ценю тебя, считаю своим другом. Твоя смерть станет для меня большой потерей. Но моя связь с лордом Марром сокрыта не только из соображений репутации. Любой альянс в Империи будет разрушен, любые привязанности — использованы против. Мы не пешки в большой игре, а ключевые фигуры. Мы не можем позволить себе обнажать такие точки. От этого зависят не только наши жизни.
Ашара не знала, что ей сказать. Она понимала, что ситхская политика таила в себе много опасностей, но не могла понять ни мотивов, ни желания Нокс играть в неё.
— Ты его любишь? — полушёпотом спросила тогрута после долгого молчания.
— Что? — повелительница от неожиданности вопроса даже рассмеялась. — Нет, конечно.
— А он?
— Нет.
Лицо Нокс стало мрачным, задумчивым. Она вдруг крепко, до боли сжала руку Ашары. А потом заглянула в глаза девушки, даже не скрывая своего страха.
— И он убьёт меня, если узнает, что я оставила тебя в живых.
***
Древний обелиск Фаршола на юге Каас-Сити ночью выглядел ещё мрачнее. Расколотые камни торчали из земли, словно кости огромного монстра, выгравированные лики принимали ужасные оскалы во всполохах молний. Более уединённого места было не найти, но Дарту Марру всё равно не нравился этот напускной мистицизм, которым веяло от встречи. Повелитель сделал несколько шагов от своего шаттла по мягкой, покрытой листвой земле, осмотрелся. В очертаниях деревьев прятался небольшой корабль, вокруг которого сновали две любопытные манки. Гул репульсоров их даже не напугал, но, почувствовав живое существо, звери заинтересовались потенциальной добычей куда больше, чем куском металла. Во мраке леса зажглись ещё несколько мерцающих пар глаз. Остальные ждали, пока одна из манок с осторожностью подступалась к ситху: кошка бесшумно переставляла лапы по траве, даже ощетинилась, словно приглашала начать бежать, чтобы охота стала ещё интереснее. Марр не пошевелился. В голове его вообще была посторонняя мысль о том, что дикие животные в последнее время не внушают ему должного чувства опасности. Манка же с очередным шагом вдруг тряхнула головой и зашипела: достигла его поля Силы и тут же стремительно исчезла между деревьев. Глаза в темноте погасли один за другим.
— Удивительно нестандартный выход из ситуации.
Фигура в чёрном плаще, всё это время наблюдавшая за происходящим, вышла из-за почти обвалившейся колонны.
— Оставь философские дебаты другим, служитель, — сухо ответил Марр.
Человек кивнул без малейшей заминки. В голосе его и так не звучало интереса.
— Мне жаль сообщать, — неестественно безликим тоном начал он, — но Седьмой служитель покинул цитадель, вопреки моему запрету.
— Тогда ты знаешь, что его ждёт.
— Я принял решение рассказать, поскольку предпочитаю бескровное…
— Мне всё равно на ваши внутренние дрязги, — грубо прервал его повелитель. — У нас был договор: ты держишь своих псов на поводке, я — больше не преследую остатки твоей сети. Ты нарушил его. Нам нечего больше обсуждать, служитель Один.
С трудом подавляя возмущение, Марр развернулся к шаттлу. Советник желал как можно дольше держать Руку на расстоянии, пока у них не будет возможности им ответить. Теперь же ему придётся многое рассказать Нокс. Время бездействия кончилось.
— Мы не беспомощны, — громко и равнодушно сказал ему в спину служитель. — Владыка тоже не забудет этого, когда вернётся.
— Я и не рассчитываю на это.
Едва оказавшись в личной резиденции, Марр первым делом приказал связаться с Дарт Нокс. Её экспедиция проходила в глубинах татуинских пустошей, и офицер связи пытался около двенадцати минут установить соединение. Проекция передавалась с помехами, но повелитель смог разглядеть полевую форму и суровое лицо женщины. Марр не любил контактировать с ней во время работы: увлечённая поисками Нокс напоминала голодную злую вампу, и сохранять дипломатичность с каждой минутой разговора становилось всё сложнее.
— Прошу быть короче, лорд Марр. Мы оставили половину лагеря без энергии, чтобы усилить сигнал комм-ретранслятора и получить Ваш вызов.
— Исследования, которые Вы для меня проводили, Нокс. Я готов предоставить объект, однако результаты нужны мне как можно скорее.
Выражение повелительницы на секунду стало ещё более хмурым. Она явно была не рада такому предложению, но быстро собралась, практически не выдав своего недовольства.
— Конечно. Я отправляюсь на Дромунд-Каас.
