Ведомый

      Двери «Лепрекона» были закрыты наглухо. До десяти вечера клуб пребывал в коматозном состоянии, и стучаться в его главный вход смысла не представлялось.       Впрочем, никто и не собирался ломиться с главного хода.       Джон, припарковав «Импалу» в узком каменном проулке, сразу за зданием клуба втиснув машину между двух мусорных баков, наполненных до отказа, быстрым шагом направился к обитым тёмным металлом дверям чёрного входа. Кастиэль старался не отстать ни на сантиметр, разумно полагая, что если хотя бы ненадолго замешкается, то старший офицер может преподнести очередной сюрприз. А сюрпризы Винчестера Новак уже не любил. И оставаться на улице после того, как за спиной напарника захлопнется дверь, отрезая ненужное навязанное партнёрство, молодому полицейскому очень не хотелось.       Оглядев проулок, Кас переступил невысокий бордюр, подходя к Джону, уже стоящему у дверей клуба.       Быстро и дробно постучав, Винчестер замер, глядя себе под ноги. Кастиэль притих рядом, выжидающе рассматривая узор трещин ржавчины, покрывающий правый верхний угол косяка. Для элитного гадюшника, как метко окрестила клуб Барнс, подобное было странно.       — На опросах свидетелей быть уже приходилось? — спросил вдруг Винчестер, не поднимая головы.       — Только в учебных ситуациях, сэр, — Кас напрягся, осознавая, что сюрпризы, похоже, всё-таки планируются.       — Тогда считай то, что будет сейчас, последним экзаменом, — усмехнулся Джон и вскинул голову, впиваясь взглядом в лицо своего напарника. Новак напряжённо сглотнул, стараясь не отводить глаз и ответить Джону таким же спокойным изучением. Винчестер хмыкнул и усмехнулся.       — И если ты не справишься с заданием, то запиши свою попытку работать со мной в провалы.       Офицер отошёл от двери, вставая позади Каса и вскидывая брови, явно ожидая развития событий. Или хотя бы реакции молодого полицейского.       Кастиэлю очень захотелось выматериться, вспоминая одно из витиеватых выражений матери своего отца. Новак ещё только сегодня утром убедил себя в том, что в закончившейся учёбе в Академии нет ничего катастрофического и свободное плавание без права пересдать собственный промах – это огромный шаг к той жизни, которую Касу всегда хотелось. Что назначение поможет проявить себя и показать свои способности. Что те, к кому он попадёт после распределения, как минимум – примут его, а максимум – помогут втянуться, а не будут тыкать мордой в лужу.       Но вот прямо сейчас Новаку напоминают о том, что его амбиции вновь могут идти дальним заснеженным полем к одинокому пню и не возвращаться в принципе. Потому что никому нахрен не нужны, равно как и сам Кастиэль со всеми его надеждами, стремлениями и порывами. Потому что слишком много негатива в нарушенном личном пространстве.       Но ответить хоть что-то Кас не успел – тихий щелчок замка ясно дал понять, что экзамен начался.       Появившийся в приоткрытой двери секьюрити больше напоминал огромный рефрижератор. Широкие плечи напряжённо расправились под тёмной тканью пиджака, густые брови на высоком лбу выжидающе свело, прищуренные глаза с безразличной незаинтересованностью скользнули по полицейским.       Запах лимона и виски ударил в ноздри, вырвавшись на свободу из помещения клуба и окутав проулок своей дымкой.       — Чем могу? — неожиданно сочный глубокий баритон показался Кастиэлю слегка несовместимым с видимым. Но Кас постарался не выдать своё удивление.       — Добрый день, я офицер Новак, это – офицер Винчестер. У нас есть несколько вопросов к вашему руководству. Можем мы войти?       Раздавшийся за спиной насмешливый хмык Джона пробудил внутри Каса уже начинающее затихать раздражение и прогнал всякое смирение с ситуацией. Скользкие невидимые щупальца обвились вокруг шеи, преграждая дыхание и не разрешая смотреть куда-то, кроме широкого лица охранника. Впрочем, на лице не читалось ничего, кроме сдержанного безразличия.       Ещё раз пройдясь взглядом по напарникам, секьюрити сделал шаг назад, уходя с дороги и давая понять, что путь свободен.       Внутри клуба было темно и тихо. Кондиционер разгонял тяжёлый воздух, пропитанный алкоголем и потом, устраняя последнее напоминание о прошедшей ночи. Острые углы лампочек на танцполе блекло сверкали в приглушённом верхнем свете. Отчётливый шум посудомоечной машины, доносящийся из подсобки, разрезал звенящую тишину. Барная стойка сиротливо сверкала толстой стеклянной столешницей, бокалы и шекеры были спрятаны в крепления и задвинуты на ролики под потолком. Ровный ряд бутылок отражался в зеркальной стене за баром. Поручни второго этажа, тонущего в темноте, слабо светились в редких проблесках неоновых ламп.       Элитный гадюшник замер, ожидая очередного пробуждения.       — Третья дверь направо, — останавливаясь и показывая рукой налево, произнёс охранник, вновь заставляя Каса задуматься над сочетанием его голоса и внешности.       Джону же на это странное сочетание было ровным счётом наплевать, и он тут же устремился в указанный коридор.       Зеркальные панели отражали тёмные обои, покрытые зелёными разводами и крохотными четрёхлистничками клевера. Низкий потолок, стилизованный под камень, создавал впечатление нахождения в пещере. Пещере карлика, охраняющего золото. Золотые монетки, кстати, были расклеены по полу. У Кастиэля появилось дурацкое желание подпнуть одну из наклеек, проверяя – появится ли лепрекон, почувствовавший покушение на его богатство.       Тёмная дверь, обтянутая мягкой, приятной на ощупь кожей, оказалась чуть приоткрытой.       Джон, вновь отступив в сторону, позволил Кастиэлю самому постучать в кабинет руководства клуба.       — Да? — негромкий отклик послужил для Новака сигналом к действию.       — Добрый день, — Кас толкнул дверь и вошёл в небольшую комнату, практически не отличающуюся от всего остального пространства заведения по оформлению, но дополненную широким столом, двумя креслами напротив него и кожаным диваном по стороне двери. — Я офицер Новак, это офицер Винчестер. Нам нужно поговорить с вами, мистер…       — Шерли. Чак Шерли!       Сидящий за столом мужчина приподнялся в знак приветствия. Дорогой костюм ладно сидел на худой фигуре, аккуратная бородка, ухоженные руки и уверенные движения создавали впечатление любящего себя человека. Внимательные маленькие глаза окинули вошедших напарников.       — Прошу, располагайтесь. Что привело, господа?       Указав рукой на два кресла, Чак снова занял своё место, закрывая папку, лежащую перед ним, и откладывая в сторону телефон. Экран включенного ноутбука отражался в очках, лежащих на стопке бумаг под руками управляющего.       Джон выбрал правое кресло, оставляя Касу то, которое находилось чуть ближе к столу. Самоликвидация старшего напарника, который должен был быть стажистом и помогать с адаптацией, а не швырять Новака одного в море без спасательного круга, начинала раздражать. То есть продолжала, потому что раздражение проходить и не думало.       — Мы хотели бы поговорить с вами об одной вашей посетительнице. Возможно, постоянной.       Шерли вопрошающе подался вперёд.       — О ком идёт речь?       Кастиэль понял, что его игру в психологический подход вежливого опроса поддерживают, и почувствовал себя увереннее.       — Для начала нам хотелось бы, чтобы вы опознали девушку.       Перед управляющим легла на стол фотография, сделанная Барнс сегодня утром. Бледное лицо практически не отличалось от цвета прозекторского стола, развалы ран, порывающих серую кожу, казались накладными элементами, не относящимися к реальности. Тёмные круги под глазами выдавали начавшееся уже давно омертвение тканей.       — О, Боже… — Чак ошарашенно прикрыл рот ладонью и отодвинулся от фото, вжимаясь в спинку своего кресла. — Это… Это Бэлла… Бэлла Талбот. Что случилось? Как… Как она погибла?       — Нападение и множественные ножевые ранения, — бесцветным голосом отозвался Кас, наблюдая за вмиг побелевшим лицом управляющего. Натуральный шок мужчины заставил молодого полицейского впиться свободной ладонью в поручень кресла, ещё сильнее подаваясь вперёд, но вовремя спохватываясь и оставаясь на месте. — Она погибла сегодня ночью, судя по всему, после того, как вышла из вашего клуба. Во сколько это было?       — Я… Я не знаю, нужно просмотреть запись с камеры слежения, — губы Чака еле шевелились, потемневшие глаза не отпускали страшное фото, словно стараясь разглядеть каждую чёрточку изуродованного лица. — Господи…       — Вы можете предоставить нам доступ к видео? — Кастиэль наклонился чуть вперёд и забрал фотографию со стола, вновь пряча её в небольшую папку, прихваченную из офиса. Управляющий опёрся локтями в стол, обхватывая руками голову и прикрывая глаза.       — Да, конечно, это в смотровой, — Чак растерянно прошёлся по тёмным волосам ладонью, словно пытаясь стряхнуть с себя шок, в котором пребывал. — Кто это сделал с ней?       — Мы стараемся это выяснить, сэр, — Кастиэлю показалось, что его голос звучит слишком резко. — Вы были знакомы с Бэллой?       — Она дочь одного из меценатов, — хрипло откликнулся управляющий. — Очень часто бывает тут… Бывала… Вчера тоже. Боже…       — Вы хорошо знали её?       Чак вздрогнул, отнимая руки от лица, и поднял глаза на Новака.       — Она помогает мне с клубом… Организация, проведение, приглашение… Да.       Кастиэль сглотнул. Настоящее время. Непринятие случившегося. Психологический барьер, который будет не так-то просто разбить. Хреново.       — У неё могли быть недоброжелатели?       Кастиэль продолжал задавать вопросы, полагаясь на стандарт, который был един для всех разговоров со свидетелями. Вроде бы пока этот стандарт осечки не давал.       Шерли тихо рассмеялся, вновь роняя лицо в ладони.       — Она тяжёлый человек. С ней трудно, она капризна. Да, многие не любят её, но чтобы до такой степени, чтобы так…       Плечи мужчины вздрогнули. Кас напрягся, готовясь к истерике или срыву, но Чак быстро справился с собой и поднялся с кресла.       — Простите, — приблизившись к невысокому журнальному столику, на котором стояла початая бутылка бурбона и четыре стакана, управляющий молча перевернул один из стаканов, плеснул себе алкоголя и залпом влил бурбон в себя. Руки Чака тряслись. — Я дам вам полный доступ к видео… Сейчас…       — Как долго вы спали с Бэллой, мистер Шерли? — внезапный вопрос Джона заставил даже Кастиэля вздрогнуть.       — Что?.. Мы не… — Чак осёкся, напоровшись на спокойный взгляд Винчестера. — Два года. Мы были вместе два года.       — Где мы можем получить записи? — Джон поднялся с кресла, явно давая понять, что не расположен к долгому раскачиванию.       — Смотровая в конце коридора, — Шерли вновь подошёл к столу, выдвинул верхний ящик и достал связку ключей, протягивая их Джону. Винчестер спокойно принял брелок.       — Если позволите, я присоединюсь позже, — голос Чака снова дрогнул и мужчина бросил недвусмысленный быстрый взгляд на бутылку, в которой осталось ещё приличное количество спиртного.       — Вы можете не торопиться, сэр, — Джон чуть наклонил голову, вглядываясь в дрожащие губы. — Мы сообщим вам, если что-то обнаружим.       Управляющий кивнул, опираясь ладонями о стол и опуская голову, почти касаясь груди подбородком.       — Примите наши соболезнования, — Джон развернулся к двери, стараясь не смотреть на Шерли. От Кастиэля это не скрылось, и он перевёл удивлённый взгляд с управляющего на офицера и обратно.       — Вы найдёте того, кто это сделал? — вдруг глухо поинтересовался Чак, не поднимая головы.       — Найду, — так же глухо отозвался Винчестер.       Новак понял, что перед ним только что произошло что-то, находящееся за пределами его осознания и прочувствования. Незримый договор, непреложный обет, ненарушаемая клятва. Голосами и непересечёнными взглядами.       Однако спросить на счёт этой клятвы Кастиэль не успел – Джон взялся за ручку двери и толкнул её от себя. Новак поспешил выскочить в коридор вслед за напарником.       — Никакой психологии – это раз! — не оборачиваясь бросил Винчестер, устремляясь к дальней двери коридора, за которой скрывалась смотровая. — Никакого проникновенного взгляда – это два. Никаких херовых шаблонов опроса – это три. И никакого показного сочувствия. Ты полностью провалил тест, мальчик.       — А то, что ваш вопрос был некорректным, это… — Новак постарался сказать хоть что-то в своё оправдание, однако Джон резко развернулся и остановился прямо посреди коридора, хмуро глядя на Кастиэля сверху вниз.       — Ему нужен был этот вопрос. Для того, чтобы показать, что я знаю всё и сделаю всё, чтобы найти ублюдка. И если ты это не запомнишь, то тебе и в самом деле нечего ловить рядом со мной.       Подойдя к двери смотровой, Джон резко вставил ключ в замочную скважину и повернул, открывая замок.       — А теперь давай займёмся делом, вместо того, чтобы строить из себя службу психологической поддержки.