Poured all my heart to you Излив тебе всю душу, Freeze up when I'm near you Обмираю рядом с тобой
Sleepwalker — akiaura
— Расскажи мне всё. Даби неимоверно веселил столь занятный кадр. Зеленоволосый парнишка с тощим телом, но неимоверно твердым и упрямым взглядом, цепляясь за единственный предмет, бросал ему вызов. До ужаса знакомая ситуация — он не верил, что влияние Бакуго может быть заразительным, но таким и являлось. Заражение мыслей, эмоций и обстоятельств всегда было оружием человека в попытке завоевать другого. Отними у человека волю и возможность думать самостоятельно, можно заработать верного товарища. Кей был в этом плане настойчивым невеждой. И всё же был непонятен выбор в пользу этого несносного облика всеобъемлющего человеческого сострадания — Бакуго всю свою жизнь ненавидел слабых. А этот пацан — прародитель слабости в самом истинном виде. Но тот подвал показал, на что способен человек в своем храбром достижении защитить другого. Эти подростки не умеют думать головой. Даби намеренно ожидал вопроса, цепляясь за открытые шрамы на запястьях. Замечая, как его собеседник ежится под пристальным рассматриванием. — Что связывало его с Хакаматой? И что в действительности произошло? — А тебе он, оказывается, ничего не рассказывал? — Даби тронул за живое. Неуязвимый плот серьезности пошатнулся — зеленые глаза переметнулись в сторону, открывая наружу болезненную обиду. — И всё ещё полагаешь, что ты ему так важен? — Я в этом уверен. — Тогда зачем сюда пришел, раз уверен? — Даби вся эта ситуация начала смешить. У молодежи каждого поколения есть серьезные проблемы соединения логических мыслей с действиями. Жажда справедливости подвергает их ступать на путь неверных поступков. Этот паренек был так воодушевлен узнать правду через него, не понимая, как сильно ошибался в своей целеустремленности. — Потому что знаешь, что Кей тебе ничего не расскажет? Какой мне смысл выдавать всю информацию тебе? Ты не дашь мне ничего, что имело бы выгоду. — Я знаю, что ты пришел сюда не просто так, — зеленоволосый уцепился за этот вариант событий, размышляя, что он верен. — Твоим мотивом служит торжество справедливости, как и моим. Зная, что Катсуки не причинит тебе вреда, ты помешался на нём из-за обычной жажды мести, поэтому и сдался полиции. Возомнив себя нигилистом, ты хочешь делать то, что тебе вздумается. — Судя по твоим словам, мы преследуем разные цели, — неудобные наручники на запястьях давят на жженую кожу. — Я хочу его убить, а ты — спасти. Ты спросил Кея, хочет ли он этого? Или ты простой эгоист? — Я не буду спрашивать очевидного. Он находится здесь из-за тебя. — Мир не крутится вокруг Бакуго. Но вот твой — определенно. Единственной причиной, по которой ты здесь находишься, является избегание. Кей намеренно отвергает тебя как такового, ты чувствуешь злость и обиду, не подкрепленную никакой информацией. Тот Хакамата, кружащий у тебя в голове, был его ошибкой, из которой он до сих пор не выудил жизненных уроков. Его место тут, потому что он сам этого захотел. Это его воля, а ты ведешь себя, как настоящий самолюб, думая лишь о своих желаниях. — То видео полиции подбросил ты, я уверен. — Обвинять меня во всех грехах людских — самое удобное решение, — Даби мог в любой момент закончить бессмысленный разговор, однако этот настойчивый парень приводил его в некоторый трепет. — И разве ты не грешен, Мидория Изуку? Помнишь Тогу, светловолосую молодую девушку, которую вы лишили жизни? Зеленоволосый вздрогнул от своего произнесенного имени. Даби непонятен мотив выбора Кея на нем — изменение взгляда с уверенного на встревоженный лишь доказывает его душевную слабость. Трещина в намерениях пошатнулась сразу, как только всё внимание было обращено на него, а не на цель его прибытия сюда. Наивно и бестолково. — Твой гедонизм зиждется на исключительных случаях собственного харассмента, и всякий раз, понимая, что Кей отдаляется от тебя, снова ощущаешь пустоту, ответственность за которую возложил не на себя. — Это не так… — Мир всегда был несправедливым по отношению к тебе. Но, ощутив, как чье-то неравнодушие направлено на тебя, ты видишь бога. Это маниакальная стадия веры — ты боишься потерять бога и вернуться в мир, который ты не принял. — Ты ошибаешься! — И теперь, в попытках вернуть то, что не было твоим, ты теряешься и не знаешь, что делать. Это видно по твоим глазам, по поведению, по эмоциям. Изначально, придя сюда, ты хотел услышать то, что придумал в своей голове, ожидая от меня именно таких слов. Отрицая истину, ты ищешь правду. Я знал ту, которая совершала твои же ошибки. Токаге — не забыл этого имени? Мидория подскочил с места и воззрился на него взглядом птенца с разбитым гнездом. Даби провел четкую параллель между ним и Бакуго, осознавая, наконец, в чём они схожи — боль прошлого они так и не отбросили. За что несут наказание. — Эта девушка была такой своеобразной и одухотворенной, — Даби склонил голову набок, искажая видение в более сверхъестественную сторону. Мидория стоял на стене — его искривленный силуэт и глаза душевнобольного исходили словно из другого мира. — Любила философию и жаждала найти своё призвание. Как неправильно обошлась с ней жизнь, ты не думаешь? — Почему ты вспомнил о ней? — Бессмысленно бежать к новому, ощущая, как воспоминания вцепились корнями. Токаге — твой призрак прошлого. Хакамата — призрак Кея. Как только ты осознаешь это, поймешь, почему Бакуго находится здесь. ***Forget the words that I need you to hear Забываю слова, что мне нужно тебе сказать
Шинсо стоял на постриженном газоне, наблюдая, как работники похоронного агентства кладут отливающий медным цветом гроб в свежую, вырытую яму. Неудивительно, что он находился здесь совершенно один — его мать не имела хороших знакомств, а её собутыльники уже давно нашли себе очередную компанию. В его силах было не приходить сюда, оставив всю работу на похоронников, но считал, что проводить человека в его последний путь было его обязанностью. Он вертел в руке одинокую красную розу, поправляя пальто. Его силуэт со сгорбленной спиной веял спокойствием, скорее, беспроигрышным равнодушием. Он желал поскорее закончить это дело, чтобы пойти перекусить в забегаловке — его живот урчал ещё со вчерашнего вечера. Когда пара крепких мужчин опустили гроб в яму и принялись лопатами загребать обратно свежую землю, Хитоши поднял глаза, заметив знакомое круглое лицо. И тут же его настроение похерилось в разы. Урарака не могла быть здесь по простым причинам — это не место для прогулок. Она целенаправленно шла в его сторону, и раздражение накалялось с новой силой. Благо, парень не видел очередного назойливого друга, желавшего принять участие в панихиде. — Соболезную, — произнесла она, поравнявшись с Хитоши. Её заготовленный венок из веточек ели с желтыми цветами, название которых ему неизвестно, предназначался именно для данного случая. — Как ты? — Было нормально, пока ты не пришла, — откровенно выдал Шинсо, не смотря на девушку. Надежда, что после таких слов она уйдет, не увенчалась успехом — Урарака продолжала стоять. — Ребята тебя разыскались. Тут такие события происходили… — Очень странно, что ты не взболтнула им о похоронах. Иначе бы ты пришла не одна. — Изначально я хотела так и поступить. Но после поняла, что не стоит. И я не такая болтушка, как ты думаешь. — Это и удивительно, — хмыкнул Хитоши, наблюдая, как похоронный процесс подходит к концу. Водружая на свежей земле белый гранитный памятник с инициалами почившего, могила становится идентичной остальным, теряясь в едином образе кладбища. Присев на корточки, он положил одинокую розу рядом. Очако, поначалу замявшись, сделала так же — теперь на могиле карикатурно лежали безвкусный венок и роза. Приглаживая фиолетовые паклы, Шинсо напоследок взглянул на могилу и зашагал в сторону выхода. — Ну и что у вас снова приключилось? — невольно, слова быстро излились из его уст, понимая, что не удалось скрыть напыщенную бесчувственность. — Бакуго попал в тюрьму, а по словам Мины, на неё охотится Мирио. Это очень кратко. Шинсо издал некоторое подобие смеха, с удивлением взглянув на девушку, думая, что та его обманывает. — В тюрьму? Мирио? Господи, вы не умеете жить спокойно. Шинсо остановился, осознав по-серьезному ситуацию. Посмотрев на девушку, в его взгляде пробежала кроха беспокойства. — А Мидория? Надеюсь, он не пытается вызволить Бакуго из тюрьмы, ведь так? Очако странно посмотрела на парня, не понимая, откуда доносится его так называемая забота о друге и как она возникла спонтанным образом. — Мы обсуждали это сегодня у Мины. Изуку поначалу хотел выстроить план, но после пообещал, что никаких мер предпринимать не станет. — И вы поверили? — прыснул Шинсо с психическим уклоном. — Боже, какие вы идиоты. Все, поголовно. — С чего ты взял? — обиженно ответила ему Урарака, догоняя его короткими ногами. — Он дал обещание. — С того, что Мидория — самое настырное существо на планете. ***These shapes and colors overwhelm my vision
Эти формы и краски переполняют моё восприятие
— Не нравится мне всё это. Тсукаучи устало выдохнул, скрещивая руки, натягивая голубую рубашку на плечах. Мятая и не совсем свежая одежда шерифа показывала его трудолюбие и отсутствие нормального отдыха. Практически всё рабочее и нерабочее время он проводил у себя в кабинете, в следственном отделе и на выездах. Работа по делу Бакуго отнимала всё больше сил, а новое происшествие в лице Даби ситуацию не улучшало. Напротив, делало её всё более запутанней. — И мне так кажется, старик, — в таком же усталом тоне ответил Кагами. Снимая солнцезащитные очки, он начал протирать их краем белой майки. — Что-то здесь не чисто. Тсукаучи бросил взгляд через стекло, представляющее собой черный экран, по ту сторону которого в переговорной сидел сам виновник происходящего, Даби, вместе со следователем. Его спокойная, ровная спина не выдавала никаких эмоций, оранжевый комбинезон стянут в рукавах до локтей, обнажая устрашающего вида шрамы. Обоженная кожа, ничем не обработанная, показывалась каждому, кто смотрел за обстановкой. То, какую Даби имел выдержку терпеть боль от каждого ветерка в сторону ран, в некоторой степени восхищало. И напрягало. — Ты разрешил ему курить? — с упреком в голосе сказал Тсукаучи, недовольно воззрившись на своего напарника из Анджелеса. Тот лишь пожал плечами, не понимая, почему сигареты вдруг стали шерифу поперек горла. Даби закурил очередную сигарету из пачки, которую ему благодушно предоставили сотрудники полиции. Изящно хватая сигарету двумя кончиками пальцев, он попросил искру у следователя, поскольку зажигалку ему в руки давать запретили. — Да ладно тебе, от сигареты хуже не станет, — хмыкнул Таками, надевая привычные его образу темные очки. — Может, даже посговорчивее станет. — Теперь будет вонять во всем отделе, — буркнул шериф, натягивая на себя прежнюю серьезность. — Назовите координаты вашего последнего местоположения, — начал допрос следователь. Даби не обращал на того внимания, всё его нутро было занято сигаретным дымом. — А также имена ваших помощников, которые ещё находятся на свободе. — Точных координат у меня нет, я же не дилер, — тянущимся голосом ответил он, взъерошивая рукой черные волосы, лезущие в глаза. Сцепленными наручниками руками это давалось не так просто — был шанс подпалить волосы тлеющей сигаретой. — Где-то в этом городе, я не особо с ним знаком. В основном там, где темно. — Назовите причину вашего задержания. Почему вы сдались самостоятельно. — Разве это важно? — спросил Даби, поворачивая голову к черной стене, где, как он знал, находятся остальные копы. — Я здесь, в ваших руках, делайте, что хотите. — Назовите имена ваших приближенных, оставшихся на свободе. Где они находятся. — Если бы я знал, пошел бы к ним, а не сюда, — умение лавировать в разговоре из стороны в сторону подбешивало шерифа. Однако Даби это определенно нравилось. Он посильнее затянулся и, поднимая голову к свету, медленно выпустил дым. — Я тут совершенно один, как грустно бы это ни звучало. — Тогда почему вы здесь? — Всё очень просто — мне некуда идти, — наблюдая за игрой Даби с не совсем опытным следователем, Тсукаучи захотел взять дело в свои руки. — Этот Даби так вальяжно ведет себя, как обыкновенный воришка, — озвучил свои мысли Таками. — И не подумаешь, что за ним числятся несколько дюжин убийств. Это только по данным Лос-Анджелеса, и то открытых. Ты бы знал, как поднасрал он нашему городу — даже Шигараки не был таким проблемным. У второго хотя бы имелись мотивы и хладнокровие — он вел бизнес. А этот хер с болот только и рад, что убивать. — Если он думает, что легко выйдет на свободу, заплатив залог, как это случилось с Бубайгаварой, то он сильно ошибается, — нахмурив брови, бросил Тсукаучи. — Я сделаю всё, чтобы его никогда не выпустили из тюрьмы. — Ты же понимаешь, что этот допрос ничего не даст, — Таками посмотрел на товарища. Из-за темных очков не были ясны эмоции на его лице. — Он попадет в ту же тюрьму, что Бакуго, Шигараки и остальные. Может быть, в этом его план? Воссоединиться с друзьями и замутить очередную тему? Я считаю, что его стоит посадить в другое место. — Я тоже так считаю, — задумавшись, ответил Тсукаучи. Носом почуяв запах сигарет, он сморщился. — Но пока дело ведется в едином окружном суде и нет мотивов для судей в их перемещении, они будут оставаться в одной тюрьме. Конечно, все их связи внутри будут пресечены и наказуемы, но всё же… нельзя терять бдительность. В любом случае ты возьмешь дело Бакуго и Даби на себя, у меня уже не будет компетенций в этом вопросе. Лос-Анджелес — твое прибежище. — Если бы я хотел, давно бы свинтил в округ более спокойный, — потирая уставшую шею, сказал Кейго. — Давно меня зовут в Колорадо, да бросить это дело не могу. Может, когда посажу всех ублюдков, уеду куда подальше… — Как думаешь, его что-то связывает с Бакуго? До сих пор? — вопрос был задан риторически, поскольку сомневаться в обоих случаях невозможно — Бакуго и Даби были давними товарищами, можно быть уверенным, что доказательства убийства гражданина Хакаматы были подброшены им. Как бы не было жаль Тсукаучи этого парня, он понимал, что руки в его прошлой профессии никогда не были чистыми. Тсукаучи, не выдержав больше смотреть на развернувшийся цирк, вышел из наблюдательской и вошел в допросную, чем обескуражил коллегу. Но точно не задержанного. — Ты готов признаться в убийствах, назвать поименно каждого и отсидеть за каждое деяние? — упершись рукой об стол, Тсукаучи смотрел на Даби сверху вниз. Тот поднял голову на шерифа, в его глазах не виднелось ни крупицы страха или взволнованности. — Тогда присядьте, я буду говорить очень долго. — Вот и славно, — жестом приказав следователю выйти из допросной, он сел на его место. Всё это время Даби, не сводя заинтересованного взгляда, следил за его движениями. — Ты говори, запись ведется, чем быстрее закончим, тем быстрее попадешь под суд и будешь сидеть, где и планировал. — Но есть одно условие, которое развяжет мне язык. — Ты не в том положении, чтобы требовать условия. — Однако я помогу вам поймать приспешников Шигараки, которые знатно вам поднасрали, — Даби снова посмотрел туда, где находилась наблюдательская, его игра глазами надоедала с каждой секундой. — Адвоката и так предоставят тебе, но не думаю, что он тебе поможет. — Нет, нет, адвоката мне не нужно. Я хочу, чтобы моя камера была напротив или рядом с Бакуго, ведь я понимаю, что мы будем находиться в одной тюрьме. — Это невозможно, — отрицательно мотнул головой шериф, не понимая пристальное внимание Даби к этому парню. — Вы все будете сидеть в отдаленных частях тюрьмы, в одиночных камерах. Поймешь по Шигараки — он как раз находится в такой же. — Тогда я буду молчать, — откинувшись на спинку стула, Даби выбросил бычок от сигареты на кафель. — Молчи, — взмахнув руками, ответил Тсукаучи, не принимая условия игры Даби. — Мы сами найдем необходимые сведения. — Вам придется искать очень долго, — шерифу надоела эта болтовня. Поднявшись с места, он собрался выйти из допросной, но Даби продолжил: — Но вот кого будете искать? И где? У вас хоть есть представления, скольких вам придется ловить? — Знаем и без твоих слов. Ведь, как ты говорил ранее, была бы возможность, ты пошел к своим, а не сидел тут, ожидая суда. — И вы поверили? Тсукаучи пришлось обернуться на заносчивого и спесивого мужчину. Его угнетал только один момент. — Зачем тебе быть около камеры Бакуго? Испытываешь личную неприязнь и хочешь убить его? Даби поднял руки в примирительном жесте. — Упаси боже, шериф. Мне нужен обыкновенный разговор. Я знаю, что нам запретят находиться рядом из-за прошлых связей. А так пользу получат оба — я поговорю с Бакуго, а вы быстро и без лишних заморочек найдете, кого искали. Ведь вы уже знатно подзаеблись, господин Тсукаучи. Даби окинул взглядом уставшее тело шерифа. И правда, на поиски оставшихся членов группировки потребуется много времени, энергии и материальных затрат, которые будут не эффективны, если их перемещение будет частым. Тсукаучи подошел к стулу и присел, пододвигаясь ближе к столу. ***I'm losing power Я теряю силы
Изуку сидел на лавочке в темноте небольшого сквера, находящегося рядом с полицейским участком. Освещения здесь как такового не было — три полуживых фонаря освещали узкую тропинку, ведущую от края проезжей части до парковки. На ней стояли несколько рабочих полицейских машин и парочка гражданских — очевидно, что в участке была ночная смена. Подогнув под себя колени, Изуку размышлял. К его короткой прическе прикасался легкий ветер, отдававший пылью и угарным запахом заправки неподалеку. Он взглянул на часы — время приближалось к полуночи, а шериф всё ещё не уходил с работы. Вернувшись из Лос-Анджелеса, Мидория сразу же направился сюда, в ожидании устроившись в опустелом сквере на такой же пустующей лавочке. Заходящий закат был мутным, всему виной темные облака, предвещающие завтрашний дождь. Всё это время, проведенное в скрытном ожидании, Изуку никак не мог успокоиться. Разговор с Даби дал противоположный эффект и, как бы трудно ни было признавать, некоторые слова мужчины были правдивы. Негодование покрывало его нутро — Изуку так и не узнал ничего, совершенно. Только в очередной раз ему напомнили о собственной слабости. Взглянув в темноте на свои руки, они показались ему грязными и черными. Эта краска опускалась на бинты на руках, окрашивая их и попеременно выделяя яркой краской места его ран и тянущийся от предплечья большой шрам на правой руке. Темная материя покрывала его руки, опускаясь на плечи и протекая за спину. Это была обычная тень, но для Изуку — жестокая отметина. Его бросало в дрожь от одного упоминания Сецуны из уст Даби. И Изуку думал, по каким причинам были вылиты эмоции — точно не из-за долгой годовалой скорби. Скорее, очередные тайны от людей, которые ему были дороги. Он подумал, что утаивание от него своих личных секретов и жизни в целом было виной его собственной. Ни Сецуна, которая хранила самые темные подноготные. Ни Бакуго, отдалявшийся с каждой секундой всё дальше от него. Ему просто не доверяли. Никто. Жалкий наркоман, почувствовавший себя живым. Изуку схватил себя за волосы, утыкаясь лицом в колени. Темный клубок на краю лавочки с трудом могли заметить прохожие — парнишка умело слился с окружающей средой. Он хотел остаться так на всё оставшееся время, никем не найденный и никем не увиденный. Мидория никогда не верил в бога, но упоминание бога в Катсуки дало понять парню, что он всегда имел веру. Она приняла облик блондина, но была такой хрупкой и еле уловимой — Изуку боялся, что она упорхнет навсегда. Забывшись, Изуку не заметил, как Тсукаучи вместе с Таками, его товарищем из Лос-Анджелеса, вышли из участка, сели в форд и уехали. Он продолжал сидеть, пока его не схватили за плечи и как следует встряхнули. Сильно испугавшись, он поначалу не смог увидеть перед собой лица, в темноте и мутных глазах с трудом различался силуэт. Словно облик ангела смерти наконец посетил его в самый неожиданный момент. — Ты долбоеб, скажи мне? — Изуку различил знакомый хриплый и недовольный голос. Отбрасываемый слабый свет показал фиолетовый блик волос. — Тебе жить надоело? — Хи… Хит? — прищурившись, неуверенно спросил Изуку, насильно поднявшись на ноги своим из ниоткуда возникшим другом. — А кто ещё? — грубо произнесли ему в лицо, обдавая запахом земли и одеколоном Мономы от пальто. — Ты что здесь забыл? — Откуда ты здесь? — Изуку продолжал изображать недопонимание на своём лице, чем подбешивал Шинсо гораздо сильнее. — Из жопы мира я здесь, — скрестив руки, ответил парень, отойдя от Мидории на шаг. Изуку различил ещё одну фигуру, наблюдавшую за ними чуть поодаль и курящую очередную одноразку. — Узнал, что случилось с Бакуго и что ты полный кретин. И позвонил Шото в придачу. — Я изначально не поверил твоим обещаниям, — произнес Шото холодным, но обеспокоенным тоном. — То, что остальные поверили в твой бред, неудивительно. Когда я поговорил с Хитоши, полностью убедился в своих догадках. И решил, что ты можешь находиться либо у вас с Бакуго в квартире, либо тут. — Я настолько предсказуемый? — грустно усмехнулся Изуку, в который раз убедившись в этом. Стоя втроём в темноте сквера, можно было подумать, что они намечают что-то нелегальное. — Вам не стоило… — Не стоило, не стоило, какой ты, блять, тупой! — грузно опустившись на скамейку, с недовольством выпалил Шинсо, не беспокоясь, что пальто Мономы могло помяться или испачкаться. Немного успокоившись, парень посмотрел на безмолвную статую в лице Изуку, слегка смягчая голос. — То, что Ашидо, Монома и остальные не должны в это лезть, я понимаю. У них своя личная жизнь, они не должны бросать всё, чтобы спасать чью-то жопу. — И вы не должны, — произнес Изуку, поочередно посмотрев на молчаливого Шото и на сердитого до удивления Хитоши. — Привлекать вас к этому делу я не стану. Это только моё бремя. — Мидория, ты же умный, включи логику, — прервал поток слов Шинсо, наблюдая за хрупкой фигурой зеленоволосого. — Что ты сможешь сделать один? — Я не могу подвергать вас опасности. — Мы и не будем совершать опрометчивые действия, которые к этой опасности приведут, — приблизившись, произнес Шото. Изуку посмотрел на него с нескрываемым изумлением и огорчением зеленых глаз. — Обойдемся нашими силами, втроём. Нам уж точно терять нечего. — Шото… Тодороки положил руку ему на плечо, слегка сжав. Изуку опустил голову, из-за чего его лицо скрыла тень деревьев. — Спасибо вам. Шинсо поднялся со скамейки, подойдя к друзьям. — Пойдемте перекусим. Есть хочу до невозможности. И подумаем над реализацией плана, идет?