Говори шёпотом, Катюш

《Повествование от лица Игоря》 На часах семь тридцать. Я подъезжаю к небольшой кофейне с вывеской «Mad Espresso Team» и поднимаюсь по ступенькам лестницы к зданию. Интересно, почему люди не пьют кофе летом? Так даже вкуснее. Внутри за барной стойкой меня встречает девушка с блондинистыми кучерявыми волосами, работница одета в нефритовый рабочий халатик, предназначенный специально для работы любого бариста, в классические серые брюки с высокой посадкой, они прекрасно подчёркивают её и без того тонкую талию, и в белоснежную длинную рубашку, над которой она небось пыхтела ночью и агрессивно, но медленно выглаживала. Бейджик гласит " Юлия, бариста.» Замечая меня, она меняет своё раздражённое и будто обидчивое, на наигранно-улыбчивое. Давай, улыбайся, это твоя обязанность. — Доброе утро! — она убирает непослушную прядку волос за ухо, которая выпала из неустойчивого хвостика. — Доброе, доброе, — всё ещё сонно бормочу я. — Юленька, что вы можете мне посоветовать? — вытягивая угол брови, спрашиваю с поддельным интересом. Телефон на мгновение завибрировал в кармане тонких летних джинс. — Ну, это уже сугубо ваш выбор, исходя из своего выбора — я бы посоветовала вам взять «Латте Макиато», он содержит в себе... — Я знаю, знаю, — обрываю её на полуслове и зеваю. — Давайте его. Без сдачи, — Я протягиваю девушке купюру в пятьсот рублей, на что та одобрительно покачала головой и положила в кассу купюру фиолетово-бордового оттенка. Присаживаюсь в пуфик кофейни и тянусь рукой к карману за смартфоном. «Вика» — понимаю я, читая отправителя сообщения, отвожу взгляд в глубь помещения. 《Надеюсь, что ночью ты не пил. Не приедешь сегодня на работу — Пряник тебе устроит разлёт полётов》. А я пил. Пил, Вик. Потому что не могу справиться с контролем собственных чувств и эмоций. Пытаясь отомстить Игнатьеву — я опустил одну важную, очень важную деталь. И у этой детали много имён, но моё любимое имя — «Катюша.» Такое одновременно смешное и детское, но при этом ласковое и нежное. А теперь она грозная Екатерина, не сказать, что великая, но тоже по-своему грозная. Где теперь её искать? Как поговорить с ней? Она ещё ко мне что-то чувствует? Эти вопросы терзали меня ежедневно, напоминая о расставании. Но, с другой стороны, у меня есть Вика, такая важная на работе, но такая тихая и спокойная дома. 《Угу, только я к ней отношусь, как к старшей сестре.》 — Мужчина, заказ готов! — выводя из раздумий, окликает меня бариста, я вновь морщусь и кладу мобильное устройство обратно к себе в карман. — Спасибо. — кидаю на прощание я и громко хлопаю железной дверью, отчего юная миледи вздрагивает и нервно кривит рот. — Всем привет. — здороваюсь и допиваю остатки уже остывшего кофе. Острая головная боль бьёт по вискам, давая вспомнить, сколько я выпил за ночь. — Оо, Мажор! Я уже успел подумать, что ты умер! — Аверьянов решительным шагом почти подлетает ко мне и бьёт по плечу. — А у нас новенький! — только тогда я, прищурив веки, встречаю нового капитана полиции. До неприличия унизительно долго рассматривая Валерия (а именно так его звали позже), я отвращёно качаю головой и слышу приближение стука каблуков недалеко от кабинета. Не успев познакомиться, я замечаю Родионову в двери. — Соколовский, — строгий женский голос зовёт меня, а я уже примерно догадываюсь, какой разговор меня ждёт. — И где же ты у нас пропадал? — интересуется она, зная, что я снова совру, что не пил, не пью и пить не буду. — Догадайся с трёх раз. — Я тебе тут загадки разгадывать не собираюсь. Тебя ещё Пряников ждёт. 《Ещё лучше.》– язвительно шепчу я, ноги подкосились из-за приличной нехватки сна, а челюсть сжалась, омерзительно скрипя зубами. Немного постояв перед деревянной дверью с табличкой, я всё-таки, наконец, решаюсь войти в кабинет к подполковнику. — Вызывали? — поправляя воротник синей рубашки и шумно сглатывая, спрашиваю я, ловлю на себя грубый и раздражённый взгляд подполковника Андрея Васильевича. — Я, вот, смотрю на тебя, и не понимаю. Как можно быть таким оболтусом?! — сменяя тон, вскрикивает тот, хватается руками за голову и, словно китайский болванчик, только раздражённо, а не радостно, качает головой. — Тебя где, идиота, носило? Мне тебя должности лишить?! — Андрей Васильевич, у меня, так сказать, больничный был, просто без предупреждения, — оправдание приходит само собой, в попытках понять себя и свою неистовую длительную пьянку. — Я не хотел, честно, — виновато добавляю я и прижимаю тонкие губы, теперь складывается ощущение, что у меня вместо рта — длинная ниточка. — Пил? — задал вопрос Пряников, чуя маленький, еле заметный запах перегара, который я пытался скрыть от людей обильным количеством духов, но, как обычно, тщетно. — Пил. — подтверждаю я, немного корчась от стыда, и ловлю новую порцию головной боли. — А почему? Действительно, а почему? Может потому, что совесть поедает, а возможность извиниться за идиотские поступки пропала? Воспоминания вновь нахлынывают свежей волной, заставляя тяжело вдохнуть прохладный воздух, который проник в помещение благодаря открытой небольшой форточки, и заставляя впихнуть в остаток рабочего дня новенькую дозу алкоголя. Стоило бы сейчас бросить всё и улететь куда-нибудь, не смотря на то, что я итак и дал себя немалый, даже солидный отдых в заброшенном старом, но дёшевом ангаре (увы, студией я это назвать не могу). В голове останавливается странная идея, которая повлечёт за собой много безумства, и я на мгновение ловлю мысль — озвучить её: — Так получилось, — сказать большее я осмелиться не решаюсь, — Можно вопрос? — представляя ярость Пряника, но всё же не теряя надежды, интересуюсь я. — Слушаю, — всё ещё раздражённо разрешает он. — Я хочу оформить отпуск, и, — меня обрывают, не дав издать ни звука. — Какой ещё отпуск?! А ты сейчас где пропадал? Сейчас у тебя не отпуск был?! — подполковник от неожиданности моего заявления аж побелел, громко крича, он несколько раз яростно бьёт кулаком по крупному вытянутому столу, показывая всю неприязнь к моим пьянкам и предложениям. Его ноздри расширяются, а в серо-голубых заметна такая очевидно явная злоба, что кажется, что ещё чуть-чуть, и из его носа повалит густой белёсый дым, который заставит меня задохнуться от едкости запаха и упасть замертво. — Был отпуск, — повторяю за подполковником, пытаясь хоть как-то его успокоить безмятежностью в своём бархатном и мирном голосе, — Но мне бы хотелось всё-таки оформить заявление и дать себе передышку. Я согласен на то, что бы Вы сократили эту передышку с месяца до трёх недель, — похоже, это единый мой способ уговорить Андрея Васильевича на отпуск. Я предлагаю ему сделку, словно пытаясь отмазаться от типичных полицейских будней и проблем. — Подумать мне надо, — всё же приводя свою агрессию в порядок, он всё также строго и пунктуально заявляет мне, и я замечаю, как пропадают искорки бешенства в его суровых глазах. — Всё, иди, иди давай! Я принимаю его фразу насмешкой и направляюсь к выходу. — Игорь, — чуть мямля, начинает Капитан Виктория Родионова. Что ж ты так нервничаешь? Это на ребёнка плохо влияет, Вик. Сохрани хотя бы ребёнка, а я, в свою очередь, постараюсь сохранить здравие мозга и жизненные ценности. Она жадно вдыхает воздух, проводит рукой уже по явно значительному округлившемуся животу, и я нехотя отрываю взгляд, заостряя внимание на человеке, который стоит рядом с ней. Передо мной стоит, видимо, самовлюблённый мужчина, который презрительно кривит губы, разглядывая мой силуэт. На него надет тёмно-лазурный деловой костюм, и точно такого же цвета галстук, снизу гляжу на его коричневые дерби, которые настолько отлично «вылизаны», что кажется, что я отражаюсь в его ботинках. 《Небось перед Викой решил выпендриться. Пытается из себя строить хуй пойми кого》– ловлю себя на сквернословии и шёпотом выругиваюсь. — Это Валерий, Капитан Валерий, — вижу её отвращение к нему, но спросить, почему оно появилось, не решаюсь. — Спасибо, Виктория. Но я бы сам предпочёл поздороваться, — голос его настолько чёткий и громкий, что я начинаю понимать, почему Вика его не взлюбила. — Валерий Симоненко, — он протягивает мне свою ладонь, но я лишь делаю шаг назад. — Очень приятно, Валерий. Игорь Соколовский, — Кажись, Родионова заметила мою неприязнь к Валерию, и слегка улыбнулась. Давненько я не видел у неё на лице такую искреннюю, даже детскую насмешку над нами — придурками. Он снова протягивает мне ладонь в качестве приветствия, а я вновь отрицательно качаю головой и отхожу назад от него. Вика, уже не скрывая смеха, прикрывает рот рукой и немного хохочет. Вау, Капитан Родионова, да тебя прям не узнать. Куда ж пропала твоя строгость? Третий раз протянуть ладонь он не желает, а лишь постепенно опускает уголки губ всё ниже и ниже. Поправляет свой тёмный голубой галстук и пристально следит за моими движениями. Даже не надейтесь, Капитан Симоненко, я не извинюсь, хотя стоило бы. Видя всю серьёзность моих действий, он хмуро хмыкает и отправляется к своему столику. Валерий тянется к кружке-пеналу с различными канцелярскими принадлежностями, берёт шариковую ручку с синими чернилами и заполняет какие-то документы, иногда поглядывая на меня. А я стою неподвижно, словно чего-то ожидая, и тут слышу в ухе шёпот: 《Он мой гражданский муж.》– всё ясно, Виктория, Ваша неприязнь к Симоненко оправдана. Моё лицо застывает и я смотрю на Вику, будто говоря 《Да ладно?! 》. Суровая и важная Виктория умеет кого-то искренне и счастливо любить? Вау, действительно поражён. И вновь из шока меня выводит вибрация телефона в кармане. Я достаю мобильник и гляжу в текст сообщения. Моё выражение лица сменяется с хмурого и раздражённого, на обрадованное и удовлетворительное.