Devil's Bride

      В руке Бакуго, обтянутой в перчатку, лежала открытая маленькая черная коробочка, а та располагалась на подушке из синего атласа. Внутри лежало кольцо с черным бриллиантом, которое он выбрал для Урараки, та в свою очередь стояла с разинутым ртом, глядя на лежащую перед ней драгоценность. — Думаю, что это чертовски подойдет? — пробормотал Бакуго сквозь зубы, не глядя на нее.       Урарака молча кивнула, широко раскрыв глаза. Бакуго поворчал, прежде чем взял с подушечки кольцо, и поднял левую руку Урараки, и быстрым движением надел его на безымянный палец, прикрыв шрам, означавший их сделку.       Странная ситуация, в которую она попала, все еще оставалась сложной. Ее мысли все еще были заняты тем фактом, что она заключила сделку с дьяволом. Роскошная карета Бакуго остановилась перед ее магазином, ее жених был не слишком обременен расходами и мало заботился о том, чтобы его воспринимали как декадента, что контрастировало со многими, хорошо сдержанными джентльменами, пришедшими в лавку Урараки. Сумка Урараки лежала рядом с прилавком магазина, что заставило Бакуго раздраженно оглянуться вокруг: — Я думал, что сказал тебе приготовить свое дерьмо, когда вернусь. — Это все, что у меня есть, — честно ответила она. Бакуго скептически посмотрел вниз на сумку, затем снова на Урараку: — Ты, блять, издеваешься надо мной?. — Нет… это буквально все, что у меня есть, — ответила Урарака, слегка обиженная его тоном. — И у меня есть еще одна просьба к тебе. — Какого хрена, сейчас? — Бакуго фыркнул, его гнев вспыхнул с новой силой. Урарака улыбнулась, когда она подошла к подножию лестницы, ведущей наверх, в апартаменты: — Папа! Мама! Он здесь! Бакуго выругался себе под нос, скрестив руки на груди, затянулся сигаретой и постучал по мундштуку. Его желудок сжался, когда он увидел, как родители Урараки спускаются с лестницы, впечатленные улучшением состояния ее отца. — Мама, Папа, это Кацуки Бакуго, тот самый человек, который попросил моей руки, — приветливо сказала Урарака, улыбнувшись Бакуго. Киришима наклонился к Бакуго: — Вы должны быть вежливым. Если Вы не будете, то это вызовет некоторые проблемы. — Отвали, дерьмоволосый, — проворчал Бакуго, шагнув к ее семье. Кацуки перевел взгляд с них на Урараку и обратно, заставляя себя улыбнуться, когда он двинулся вперед: — Мистер и Миссис Урарака, я рад познакомиться с вами и смиренно надеюсь, что вы позволите мне жениться на Очако. — О… конечно, — Мистер Урарака слегка кашлянул. — Но, Мистер Бакуго, я должен признаться, что мы ничего не можем предложить вам за нее. — Мы очень благодарны за то, что такой богатый человек полюбил Очако, но мой муж прав, сэр, — сказала Мисс Урарака, и ее глаза наполнились беспокойством. — У нас нет приданого для нашей дочери. Бакуго решил использовать свое обаяние, чувство легкости охватило комнату, когда Бакуго подошел к Урараке, обнял ее за плечи и ободряюще сжал: — Меня заинтриговало не перспективное богатство вашей дочери, а ее дух и остроумие. Урарака почувствовала, как вспыхнуло ее лицо, когда она посмотрела на него, она не могла сказать, был ли он искренним или просто льстил ради ее семьи. — Мы будем недалеко, — заверил Бакуго, лукаво улыбаясь. — Совсем рядом с городом. В моем поместье много комнат, и оно всегда открыто для вас. Мисс Урарака облегченно вздохнула: — А когда же будет ваша свадьба? — На следующей неделе. — Что?! — Урарака и ее родители воскликнули в унисон. — А что, есть проблемы? — спросил Бакуго, стиснув зубы, чтобы сдержать улыбку. — Ты не можешь планировать свадьбу через неделю! Ты знаешь, сколько на это уходит времени? — воскликнула Урарака. Бакуго переступил с ноги на ногу, убрал руку с ее плеча и потянулся к сигарете, которую держал в руке:  — Почему это должно занять больше времени? — Т-там платье, цветы, место встречи, торт, приглашения… — Урарака отбарабанила прочь, считая на пальцах, оглядываясь назад на Бакуго, который, как она заметила, заметно расстроился. — Может быть, вы вдвоем могли бы просто обручиться… у нас же небольшая семья, Очако, — заметил Мистер Урарака. — Пока мы можем видеть, как ты выходишь замуж, мы с твоей матерью будем счастливы. — Это, кажется, подходящим, — сухо прокомментировал Бакуго, заслужив взгляд Урараки, который отражал ее недовольство. — Но, если ты хочешь устроить вечеринку, мы можем устроить ее позже, когда поженимся. Я бы предпочел не ждать. Мистер Урарака прочистил горло, казалось, испытывая облегчение от того, что дышит глубоко: — Я не уверен, что вы были вместе до обручения. Поэтому мне кажется.... — Пожалуйста, Папа, мы уже говорили об этом, — резко прервала отца Урарака. — Тебе и маме будет легче, если я буду жить там, ожидая свадьбы. У Мистера Бакуго есть много комнат, как он сказал, поэтому я уверена, что мы можем жить в разных районах и поддерживать связь, пока не поженимся. — Да, но что скажут соседи? — воскликнула Мисс Урарака, озабоченно прижав руку к щеке. — Мы не хотим, чтобы пострадала твоя репутация. — Больше, чем уже после неудачной помолвки? — заметила Урарака. Пока она сладко улыбалась, Бакуго уловил глубокую горечь в ее голосе. Это был звук, который он не слышал от нее раньше, и это заставило его немного удивиться, почему это была больная тема. Мистер Урарака печально нахмурился, обнимая Урараку: — Мы просто хотим, чтобы у тебя было все, что ты хочешь, любовь моя. Если ты хочешь пойти с ним, то иди. Но, пожалуйста, дайте нам знать, что вы решите. Мне бы очень хотелось, чтобы моя дочь вышла замуж за человека, который сможет о ней позаботиться. — Конечно, папа, — заверила Урарака, целуя отца в щеку, прежде чем двинуться и обнять мать, — Я пошлю весточку, как только мы решим, что делать. Госпожа Урарака крепко обняла свою дочь, и ее глаза наполнились слезами, когда она сказала: — Конечно, моя дорогая. Пожалуйста, дайте нам знать как можно скорее. Урарака кивнула, поцеловав мать в щеку, а потом взяла свою сумку, которую Киришима почти сразу же забрал у нее. Бакуго предложил ей руку, которую она нерешительно взяла, оглядываясь на свою семью, когда они выходили из магазина. Ашидо ждала на месте кучера, когда Киришима поставил сумку Урараки рядом с ней, прежде чем открыть карету. Бакуго помог Урараке забраться внутрь, забравшись внутрь после нее, закрыв за собой дверь. Он наблюдал, как родители Урараки подошли ко входу и помахали им, а Урарака печально помахала в ответ, не сводя с них глаз, пока они не скрылись из виду. Это был первый раз, когда они остались одни. Бакуго наблюдал за Ураракой, когда она прислонилась к борту кареты, наблюдая за уличной суетой, пока они проезжали мимо. — Это, вероятно, самая удивительная карета, которую я когда-либо видела, не говоря уже о том, чтобы ездить на ней. — Я нихрена не могу поверить, что у тебя есть только мешок с твоими вещами. Я ожидал, что там будет хоть какой-нибудь чертов чемодан, — заметил Бакуго, скрестив руки на груди. Урарака обратила свое внимание на него: — Мне не нужно много одежды. В любом случае, я не могу себе это позволить. Бакуго хмыкнул, делая глубокий вдох своей сигареты, прежде чем выдохнуть с грубым дыханием: — Ты больше не смеешь носить эти тряпки. Моя жена заслуживает лучшего. Урарака благодарно улыбнулась: — Мне много и не нужно. Я все еще не могу забыть это кольцо, которое ты мне купил. Бакуго заерзал на стуле, сосредоточившись на Урараке: — Ты, должно быть, одна из самых простых в угождениях смертным, которых я когда-либо встречал. — Надеюсь, из меня получится хорошая жена, — искренне ответила Урарака. Усмехнувшись, Бакуго склонил голову набок, скептически глядя на Урараку. - Так чего же ты хочешь теперь? Урарака встретилась с его взглядом, выражение ее лица было мягким и нежным: — Я хочу, чтобы мы были счастливы вместе. Бакуго зарычал и отвернулся к окну. По какой-то причине ее правдивость раздражала его. Он не мог дождаться, когда избавится от нее. Она вызывала неприятное волнение в его груди, и ее сладость была почти тошнотворной для него. — Я все думаю, — начала Урарака тихим, но вопросительным голосом, — зачем Дьяволу понадобилась невеста? Разве ты не должен иметь гарем или что-то в этом роде? Бакуго выдохнул смешок, его глаза переместились, чтобы посмотреть на нее: — Что? Ты думаешь я не могу жениться? Или то, что у меня есть куча женщин на побегушках? Урарака придвинулась и села рядом с ним, что заставило его удивленно отпрянуть от нее: — Я подумала, что Дьявол будет иметь женщин каждую ночь или группу ведьм, которые будут преданы ему, или что-то в этом роде. — У смертных бывают такие глупые предрассудки… — проворчал Бакуго. — К твоему сведению, как я уже говорил — у меня нет жены. Я не занимаюсь любовью. Я трахаюсь с кем хочу и когда хочу, и это все, что мне нужно. Зачем беспокоиться о гареме, если я все равно могу иметь любого, кого хочу? Лицо Урараки вытянулось, когда она надулась. — Ты собираешься продолжать делать это после того, как мы поженимся? Бакуго вздохнул, постукивая себя по виску и тщательно подбирая слова: — Пока мы женаты, я не буду, — он не лгал, но и не ставил на то, что она проживет достаточно долго, чтобы это стало проблемой. Его ответ, казалось, осчастливил Урараку, когда она расслабилась, прислонившись к борту кареты, и улыбка вернулась на ее лицо. Слава Сатане, он находил ее невыносимой, когда она выглядела печальной. — Ну… — Какого хрена то сейчас? — Ну и чего же ты от меня ждешь? — тихо спросила Урарака. Бакуго вынул изо рта мундштук, постучал по нему и задумался. По правде говоря, он и не думал о том, что ему нужно от Урараки. Он твердо намеревался сделать так, чтобы Киришима оборвал ее нить в их первую брачную ночь, прежде чем у них появится возможность пожениться. Когда механизм в его голове начал крутиться, Бакуго понял, что до тех пор, пока они не назначат дату свадьбы, ему придется иметь дело с ней и, возможно, взаимодействовать с ней ежедневно. — Просто делай то, что делает чертова жена, — огрызнулся Бакуго, скрестив ноги и опускаясь на свое место. Урарака поджала губы, чувствуя, как ее лицо заливает жар. — Все то, что делает жена? Бакуго подозрительно нахмурился, глядя на нее: — К чему ты клонишь? Повернувшись на стуле, Урарака заправила прядь волос за уши и ответила: — Я имею в виду все то, что делает жена… включая то, что она делит с тобой постель. К ее ужасу, Бакуго начал смеяться, качая головой, наклоняясь к ней: — Ты говоришь так, как будто ты гребаная школьная горничная. Ты же не девственница, зачем танцевать вокруг этой чертовой темы? — Потому что, — робко ответила Урарака, теребя юбку в руках, — я знала только одного мужчину. Закатив глаза, Бакуго отразил свое веселье: — Одного? Ты ведешь себя так, как будто работала в борделе и была исправившейся монахиней с тем типом раскаяния, которое ты показываешь прямо сейчас, — заметив, что ее поведение не изменилось, он почувствовал необходимость продолжить. — Беру свои слова обратно. У меня были исправившиеся монашки, а ты ведешь себя гораздо хуже. Урарака отвернулась от него, глядя на другую сторону вагона пустым взглядом. Прежде чем он смог остановить себя, вопрос сорвался с его губ: — Почему твоя последняя помолвка не удалась? Урарака открыла рот, чтобы заговорить, но вместо этого губы скривились в фальшивой улыбке: — Он решил, что больше не хочет нас видеть. — «Нас»?  Перестань задавать глупые вопросы — Он больше не хотел видеть меня, — поправила она, слегка коснувшись своей ключицы и указывая на нее самой себе. Бакуго искоса посмотрел на нее: — Ты всегда улыбаешься, когда тебе грустно? Урарака вздохнула, опустив плечи, хотя ее улыбка осталась: — Это делает меня менее грустной. — Ну так прекрати это, — приказал Бакуго, стиснув зубы, — если тебе грустно, то и будь грустной. Если ты злишься, то будь чертовски зла. Не надо напускать на себя этот чертов фальшивый вид, чтобы сделать меня счастливым. — Но.. — Ты ведь хочешь быть покладистой женой, верно? Тогда соглашайся со своим мужем. Я не хочу от тебя какой-то дерьмовой лжи, — выкрикнул Бакуго, грозя ей пальцем. — Ты скажешь мне правду или вообще ничего не скажешь. И прекрати свои проклятые трагические выходки. Ты выходишь замуж, твой старик будет жить, а ты станешь неизмеримо богатой. Урарака моргнула, удивленная вспышкой Бакуго, и ответила: — Но ведь… — Какого хрена тебе надо? — За то, что ты просишь меня быть искренней. Большинство мужчин хотят, чтобы их жены улыбались и кивали, даже если они не счастливы. — Ну и нахуй эти куски дерьма, — рявкнул Бакуго, снова скрестив руки на груди и отвернувшись к окну. — Я не хочу, чтобы моя жена была какой-то ненастоящей куклой. Ты скажешь мне, что ты думаешь и чувствуешь на самом деле, понятно? Если я узнаю, что ты, нахуй, лжешь мне, тогда у тебя будут проблемы. — Право, — промурлыкала Урарака в ответ. После этого они несколько минут молчали, но поза Бакуго стала более расслабленной. Когда показалось поместье, Урарака выпрямилась, склонившись к окну с зачарованным взглядом, ее губы приоткрылись, и она тихо ахнула от удивления. Поместье Морнингстар было более великолепным, чем она себе представляла, хотя часть ее была смущена, тем, что она не могла вспомнить, чтобы видела его раньше. Такой величественный дом был бы чем-то, что она запомнила, но, несмотря на все свои усилия, она не могла. Урарака повернулась к Бакуго с растерянным выражением лица: — Это всегда было здесь? — Нет, — честно ответил Бакуго, — я восстановил его. Он был в руинах, когда я приехал. Урарака кивнула: — Понятно, — когда они проходили через сторожку у ворот, Урарака скользнула с одной стороны кареты на другую, рассматривая сады и достопримечательности вокруг поместья. — Это все наше? — Нет, часть принадлежит Киришиме… Да, черт возьми! Это все наше! Лицо Урараки просветлело, когда она снова посмотрела на него: — Могу я ухаживать за садом? Бакуго приподнял бровь в ответ на ее слова: - Я никогда не слышал, чтобы женщина так сильно хотела быть покрытой грязью, как ты. — Земля — это не грязь, это естество природы и она дает жизнь, — возразила Урарака, усмехнувшись в ответ. Очевидно, это оскорбление было ей знакомо, потому что она ответила без паузы. Когда они подъехали к двери, Киришима спрыгнул на землю вместе с Ашидо, а Каминари и Серо встретили их у входа. На мгновение возникло удивление, когда Урарака последовала за Бакуго из кареты, заставив обоих обменяться взглядами, прежде чем посмотреть на своего короля. — Кто это, милорд? — спросил Каминари, пристально глядя на Урараку. — Это моя будущая жена. Госпожа Очако, — представил Бакуго, помогая Урараке выйти из кареты. —Ох, пожалуйста, никакой «госпожи»! — настоятельно размахивала руками, Урарака, глядя на Бакуго перед тем, как повернуться к ним. — Просто Очако или Урарака подходит для меня. — Она скоро станет Бакуго, но если вы будете грубы с ней, то будете отвечать передо мной. Вы, идиоты, блять, понимаете это? — прошипел Бакуго, скрестив руки на груди и выпуская дым из носа. — Да, сэр! — нетерпеливо повторили они. В конце концов, раз Бакуго нашел себе жену, значит, они скоро вернутся домой. Каминари сделал шаг вперед, поклонившись: — Пожалуйста, мадам, позвольте мне помочь вам с вашими вещами. Киришима поднял сумку Урараки, слегка ухмыльнувшись: — Это оно, чувак! У Каминари и Серо от удивления отвисла челюсть: — Ты шутишь! Заметив поблекшую улыбку Урараки, Бакуго прорычал, схватив ее за запястье и потянув за руку, повел ее в поместье: — Отнеси ее вещи в ее комнату.       Когда Урарака вошла в особняк Морнингстар, ее глаза загорелись, и она резко обернулась. Это был самый прекрасный дом, в котором она когда-либо бывала, с роскошной мебелью и картинами. Было что-то мистическое в воздухе, когда солнечный свет проникал через высокие окна, освещая комнаты теплым цветом. Бакуго на мгновение остановился, заметив, как свет отразился на лице Урараки. Ад был темным и тусклым по сравнению со светлыми и блестящими цветами смертного кольца. Он не видел цветов, подобных тем, что были в ее волосах и глазах в аду, или как солнце освещало ее естественные розовые щеки. Немедленно отбросив затянувшееся внимание, Бакуго снова легонько потянул Урараку за запястье. — Именно такой образ, — он повел ее вверх по парадной лестнице, где она продолжала стоять в благоговейном страхе и изумлении перед окружающим миром. Киришима следовал в нескольких шагах позади с сумкой Урараки, осторожно и спокойно наблюдая за своим другом, который замедлил свой стремительный шаг, чтобы позволить Урараке оглядеться еще больше. Часть его чувствовала себя виноватой в том, что ее выбрали, но Киришима находил некоторое утешение в том, что она отправится на небеса, и его принц, наконец, станет королем, как он и хотел. Он открыл дверь в спальню, где Урарака чуть не упала. Это была великолепная кровать с балдахином, которая тянулась до самого потолка, завернутая в зеленые цвета земли, небо, нарисованное на кессонном потолке, с декоративным зубчатым лепниной, выравнивающей длину комнаты. — Поскольку ты, похоже, заботишься о «приличиях», то пока это будет твоя комната, — заявил Бакуго, давая Киришиме знак распаковать сумку в гардероб.       Урарака на мгновение покраснела, прежде чем повернуться к Бакуго: — Наша спальня дальше по коридору, — ответил Бакуго с дьявольской ухмылкой. То, как он сказал «Наша», заставило ее тело задрожать в предвкушении. Она стряхнула с себя эти эмоции, прижав руки к груди и стараясь держать себя в руках. — А дьяволу обязательно спать? — тихо спросила Урарака.       Бакуго сделал шаг к ней, его горячее тело стояло в опасной близости от нее, а его лицо нависло над ее собственным: — Если я, блять, этого хочу… в противном случае я могу думать о других вещах, которые я мог бы делать в поздние вечерние часы.       Урарака сделала маленький шаг назад и улыбнулась ему в ответ: — У тебя будет достаточно времени для таких вещей, когда ты сделаешь меня честной женщиной.       Жар пристального взгляда Бакуго прошелся по ней, понимая, что в его глазах было желание, которое застало ее врасплох. Она впервые заметила, что он интересуется ею, причем больше, чем просто их отношениями. Почувствовав, что температура ее тела повышается, Урарака немедленно повернулась к Киришиме: — Я бы не хотела, чтобы джентльмен занимался моим нижним бельем. — Ты говоришь как настоящая чертова ханжа, понимаешь? — Бакуго хихикнул, забавляясь ее попыткой казаться сдержанной. Она пахла, как смесь из цветочного магазина, в котором работала, и новый запах похоти захватил его чувства. Урарака фыркнула, глядя на Бакуго, когда она подошла к своему гардеробу: — Я бы хотела переодеться перед ужином! Оставь меня!       Киришима слегка поклонился, прежде чем немедленно выйти, но Бакуго остался стоять в дверях, сделав еще одну длинную затяжку из мундштука, поскольку его внимание было приковано к Урараке, которая уже начала складывать оставшиеся вещи. Когда она распустила волосы, то почувствовала его присутствие все еще в комнате, заставляя ее оглянуться через плечо назад на него: — Я просила тебя оставить меня. — Я не был уверен, что, возможно, тебе не понадобится помощь, — осторожно предложил он, и его проклятая ухмылка украсила его губы.       Урарака покачала головой, отмахиваясь от него: — Я вполне способна переодеться и без тебя! Бакуго насмешливо поклонился и взялся за дверную ручку: — Миледи.       Когда дверь закрылась, Урарака почувствовала, как у нее перехватило дыхание, а в голове все закружилось, если она позволит ему остаться. Изо всех сил стараясь отогнать от себя эти мысли, Урарака схватилась за край шкафа, опустила голову и в отчаянии стиснула зубы. — Не падай перед ним так быстро… ты помнишь, что случилось в прошлый раз? ***       Урарака сидела в конце большого обеденного стола, широко раскрыв глаза, когда она встала, ошеломленная тем, что только что увидела. Когда она положила салфетку на колени, из ниоткуда возник фантастический пир. Бакуго, Ашидо, Серо и Киришима принялись есть, не останавливаясь ни на минуту. Заметив ее колебания, Бакуго махнул вилкой в сторону еды: — Ешь. — Т-ты не можешь этого сделать! — Не могу сделать что? — спросил Бакуго, разрезая курицу на своей тарелке.       Урарака встала, помахав рукой над столом: — Ты не можешь просто фокусничать с едой, что появилась здесь!       Бакуго нахмурился, откусывая кусочек от своей еды и потягивая вино: — Ты же, блять, не ожидала, что буду делать все то, что делает любой смертный. — Н-нет, но если бы у нас были гости, то подобные вещи вызвали бы серьезные вопросы и внимание! — воскликнула Урарака. — Вы должны позволить мне готовить и делать все как обычно. Серо помахал в воздухе индюшачьей ножкой:  — Я бы с удовольствием попробовал вашу стряпню, Миледи! — Разве это не должно быть твоей работой? — прорычал Бакуго, раздраженно постукивая пальцем.       Урарака вздохнула, нерешительно отхлебнула вина и посмотрела на своих новых спутников. По какой-то причине, когда она представляла себе адских отродий, она думала, что они будут гораздо более страшными и агрессивными, но Бакуго и его спутники, казалось, были склонны радоваться смертному декадансу. В голове у нее крутилось так много вопросов, но она также помнила о вспыльчивости своего жениха. Заметив ее молчание, Бакуго повернулся к Урараке: — Ты не можешь сказать мне, что на этом столе нет ничего, что не привлекало бы тебя. — Н-нет, дело не в этом, — запинаясь, проговорила Урарака, беря вилку и подбирая с блюда несколько кусочков говядины. — Просто в больших домах еду обычно подают всей семье. Это больше похоже на ситуацию с пансионатом. — Заметано, — сказал Бакуго, складывая руки. — Что еще мы должны делать, чтобы не вызвать подозрения? — Ну, еда и предметы, появляющиеся из ниоткуда, — это две большие вещи… — заметила Урарака в свою чашу, сделав глоток вина. — Есть определенные правила, которые должны соблюдаться в обществе. Например, мы должны сделать объявление о нашей помолвке, а затем о нашей свадьбе в газете. — У людей есть такие чертовски глупые ритуалы… — пробормотал Бакуго себе под нос. — И когда мы бываем на людях, нам всегда нужна компаньонка, пока мы не поженимся. Откинувшись на спинку стула, Бакуго издал тихий смешок из глубины своей груди: — Я почти уверен, что как только люди узнают, что ты живешь здесь, они сделают свои собственные предположения, с или без сторожевого пса на наших каблуках. Урарака увидела вспышку решимости в его глазах, заставившую ее слегка вздрогнуть, когда она схватила нож и вилку, продолжая есть свою еду. По правде говоря, это была самая лучшая еда, которую она ела за всю свою жизнь, если не всю ее жизнь: — Ну, мы начнем с основ того, как мы будем управлять нашим домашним хозяйством и пойдем оттуда. Я хотел бы иметь компанию несколько вечеров, особенно с тех пор, как мои друзья так дороги мне.       Надоедливая девка: — Отлично. ***       Хотя ужин был восхитительным, Урарака должна была признать, что позволять Бакуго щелчком убирать все было намного легче, чем мыть все вручную. Для нее было неожиданностью, когда Бакуго заявил, что он рано ложится спать, однако, это позволило ей отступить, чтобы устроиться на ночь. Когда она вернулась в свою комнату, то заметила, что комод появился, включая несколько новых предметов одежды в ее гардеробе. Урарака была поражена красивыми тканями и платьями, включая новую ночную рубашку и нижнее белье. Вспомнив обещание Бакуго, что у нее не будет ограниченного чувства стиля, как у его жены, она радостно захихикала, держа платья перед собой, вращаясь перед большим зеркалом в своей гардеробной.       Урарака переоделась в ночную рубашку, прежде чем прыгнуть в постель, уютно устроившись на роскошных простынях, плюшевом матрасе и подушках. Она пролежала неподвижно несколько минут, прежде чем поняла, что было слишком тихо, и она была слишком взволнована, чтобы спать. Взяв с собой масляную лампу, Урарака решила осмотреть поместье. Было темно, но лунный свет проникал через окна, освещая коридоры. Единственным звуком, который она слышала, было стрекотание сверчков и лягушек снаружи, с редкими звуками совы или другой крылатой птицы ночи. Это был резкий контраст с городскими звуками, к которым она привыкла.       Она прошла мимо столовой, спустилась в холл и вошла в гостиную, которая была больше, чем все, что она видела раньше. На потолке висели созвездия звезд, а в центре — большая лампа в арабском стиле, подвешенная к потолочному окну. Комната была уставлена растениями и местами для отдыха, включая небольшую тележку для сервировки еды, которую она с удовольствием использовала для вечернего чая со своими друзьями. Когда она шла по длинному коридору в соседнюю комнату, Урарака почувствовала, как волосы у нее на затылке встали дыбом, когда она почувствовала на себе чей-то взгляд. Развернувшись с потушенной лампой, она подпрыгнула, испустив вопль, когда на нее упала тень. — Черт возьми, Очако! Почему ты кричишь?! — прошипел из темноты голос Бакуго. Урарака подняла фонарь повыше, заметив горящие красные глаза Бакуго, отражающиеся от черноты. — Кацуки, — выдохнула она, хватаясь за грудь и стараясь выровнять дыхание, прежде чем легонько стукнуть его по плечу, — я думала, что это призрак. — Ты, блядь, издеваешься надо мной…призрак? — язвительно спросил Бакуго. — Ты боишься призраков? Урарака вновь обрела самообладание, кивнув: — Ну да, я боюсь призраков. Бакуго засунул руки в карманы и оглядел ее с ног до головы: — Ты что, издеваешься надо мной? — Ну да! Неужели ты никогда не видел призрака? Они все прозрачные и страшные! — воскликнула Урарака, настороженно оглядываясь по сторонам. — Я вижу их все время, — похвастался Бакуго, — они склоняются передо мной. — Но ты явно не призрак, так что все в порядке, — Урарака вздохнула с облегчением. Бакуго переступил с ноги на ногу, изогнув бровь в усмешке на свою будущую невесту: — Ты хочешь сказать, что серая кожа, упавший нимб и гигантские гребаные крылья не пугают тебя, но плавающий белый светящийся призрак — да? — Да, именно так, — немедленно ответила Урарака, дернув головой в ответ. Он не был уверен, что делать с ее логикой, но Бакуго едва мог скрыть свое удовольствие от страхов Урараки. Не адские отродья, демоны и Дьявол заставляли ее дрожать, но мысль о том, что она увидит призрак мертвеца — что-то безобидное для нее — пугало Урараку. Действительно, он выбрал довольно неприятную смертную в качестве своей временной спутницы. — Ну, я могу заверить тебя, что в нашем поместье нет призраков. — О-откуда ты знаешь? Это место было здесь в течение многих веков, прежде чем вы восстановили его. Кто знает, что случилось на этих землях… — тихо ответила Урарака, продолжая вглядываться в темноту. — То же самое, что происходит на любой старой собственности — смерть, разврат, смех, жизнь… не волнуйся… никаких спиритических сеансов, беспокойных душ или поклоняющихся Дьяволу здесь нет, так что никаких призраков, — заверил Бакуго, проходя мимо нее, прежде чем снова повернуться к ней. — Почему ты вообще бродишь вокруг? Урарака постучала ногтями по лампе и отвернулась, почти смутившись: — Здесь так тихо, и я не могла заснуть, поэтому решила встать и еще раз осмотреть дом. — Уже поздно, тебе надо немного поспать, — для него не имело значения, что она делала, но Бакуго не собирался иметь полубессознательную супругу утром за завтраком. Есть вещи, которые он мог бы сейчас делать, например, работать в своем офисе, но вместо этого он был склонен убедиться, что Урарака устроилась на ночь. Урарака посмотрела на Бакуго: — У нас есть молоко и мед? — Я могу сделать немного, если ты хочешь, — сухо ответил Бакуго. Урарака подошла к нему, взяв его за руку: — Пожалуйста, если ты не возражаешь, отведи меня на кухню. Раздраженно вздохнув, Бакуго проводил ее на кухню, где Урарака принялась за работу с чайником и молоком. — Я могу разогреть его для тебя, ты же знаешь, — резко напомнил ей Бакуго. Урарака сладко улыбнулась в темноте: — Пожалуйста, позволь мне сделать кое-что самостоятельно, хорошо? — Хорошо. Прошло несколько минут, пока Урарака топила печь и грела молоко в чайнике. Никто из них не произнес ни слова, смотря на теплый свет лампы и печки, когда загорелись дрова. Когда Урарака наконец заговорила, ее тон был мягким и нежным: — Ты так и не ответил мне раньше. — Насчет чего же? — ответил он, скрестив руки на груди. — Зачем Дьяволу понадобилась невеста? — снова спросила Урарака. Бакуго хмыкнул и закатил глаза: — Лучше тебе не знать. — Мне кажется, я должна знать, почему стану твоей женой. Я не принимаю, что это потому что ты одинок. — деловито заметила Урарака. Бакуго стиснул зубы: — Я не одинок. Если ты хочешь знать, это средство для достижения цели для нас обоих. — А это значит… — Ты задаешь слишком много гребаных вопросов, — прошипел Дьявол, его гнев вспыхнул еще ярче, отчего пламя лампы и печки вспыхнуло еще ярче. Бакуго не знал, как реагировать на то, что Урарака совершенно не заботится о его характере. Он привык к тому, что люди съеживались или умоляли его успокоиться, но она либо никак не реагировала, либо начинала хихикать. Даже когда пламя прыгнуло, она не сделала этого. — Так ты можешь контролировать огонь? — спросила Урарака, начав обыскивать шкафы в поисках чашки. Издав недовольное рычание, Бакуго прислонился к стойке, наблюдая, как она ходит по комнате: — Когда я рядом с ним… температура моего тела, кажется, увеличивается также С МОИМ гневом. — А, понятно. Ну, я буду уверена, что ты будешь очень раздражителен зимой, чтобы убедиться, что дом остается теплым, — весело воскликнула Урарака, поставив на стойку две чашки и блюдца, а сама сняла с плиты чайник и налила в обе горячего молока. По щелчку его пальцев появилась маленькая баночка меда, заставляя Урараку подпрыгивать от восторга: — Разве это грех — есть сладости с молоком после обеда? Подавив смешок, Бакуго не смог сдержать усмешку, появившуюся на его губах: — Я уверен, что это немедленно отправит тебя в ад.       Урарака хихикнула, капнув в обе чашки по маленькой капельке меда, и протянула одну Бакуго. Она чокнулась их чашками, прежде чем сделать глоток, наслаждаясь теплой сладкой жидкостью, согревающей ее существо. Никогда прежде не пробовавший медового молока, Бакуго находил этот вкус интригующим, но совсем не похожим на ту пряность, которую он предпочитал. Он почти хотел добавить туда кайенского перца, но решил позволить Урараке взять на себя руководство рецептом. Обхватив обеими руками подогретую чашку, игривые карие глаза Урараки блеснули в темноте. — Так какой же твой любимый цвет? — Серьезно? — Бакуго застонал. — Я нихуя не болтаю о пустяках. — А как же мы узнаем друг друга, если не будем говорить о мелочах? — сладко спросила Урарака.        <i>Чертова баба. — Мне нравится красно-черный цвет. — Я люблю розовое и черное, — Урарака зазвенела, улыбаясь вслед за ней, — так что мы оба любим черный цвет. А что такое ад? Ты пытаешь души и колешь их вилами? Бакуго сделал еще один глоток молока, прежде чем поставить чашку на разделявший их остров. — Ад — это то, что думает об этом человек, посланный туда. В общем, это просто темно и далеко от света, но если человек думает, что это огонь и сера, то их ад будет огнем и серой. — Интересно, — заметила Урарака, постукивая пальцем по подбородку, — я всегда слышала, что это место огненного наказания, пока ты не приблизишься к Сатане. Я имею в виду, если вы следуете за «адом Данте», то так оно и устроено. Проповедники, кажется, тоже идут этим путем, когда говорят об аде. — Прежде всего, Данте был извращенным итальянским пьяницей, который написал Божественную комедию, после плохой ночной пьянки. Урарака в замешательстве покачала головой. — Это была эпическая поэма, написанная почти за два десятилетия… — И он умер через год после того, как закончил ее, потому что Богу не понравилось, как близко он был со своими представлениями об аде, Чистилище и Рае, — указал Бакуго, — вся эта проклятая божественная тайна довольно велика с божеством наверху. Бог не является большим поклонником представления смертных о Божестве, когда оно близко к тому, чтобы быть чертовски точным. — Ты когда-нибудь видел Бога? — Видел Бога, слышал Бога, на меня кричал Бог, проклинал Бог, — усмехнулся Бакуго, закатывая глаза. — В конце концов, я Дьявол. Некоторые идиоты думают, что голос Бога говорит им сделать что-то, и большую часть времени это просто они говорят сами с собой. Хе-хе, я люблю развращать «верных слуг». Вы, смертные, очень высокомерны в своих убеждениях. — Понятно, — ответила Урарака, тоже улыбаясь. Бакуго взял ее пустую чашку и поставил ее в раковину вместе со своей, взяв ее за запястье и мягко потянув за собой. Урарака тихо рассмеялась, быстро подняв лампу и последовав за ним. Он повел ее из кухни по одному из коридоров в другую большую комнату с потолками в соборном стиле, вырезанными из темного дерева. Мебель была темной, и комнату было труднее разглядеть в сравнении со светом в коридорах, — Где это мы, Кацуки? — Это мой личный кабинет, — ответил Бакуго, подводя ее к большому роялю, который стал виден в темноте. — Никогда не заходи сюда без меня, ясно? — Хорошо, — согласилась Урарака слегка дрожащим голосом, — но, почему? — Потому что здесь могут скрываться темные твари, а я все еще совершаю темные дела, — без колебаний признал Бакуго, подходя к клавишам и похлопывая ладонью по сиденью рядом с собой. Урарака поставила лампу на край рояля, когда Бакуго заиграл тихую мелодию. Это было тихо и успокаивающе, без какой-либо определенной песни, которую она могла бы узнать, но тем не менее это расслабляло. Она нерешительно наклонилась к нему, положила голову ему на плечо и закрыла глаза. Бакуго на мгновение напрягся, прежде чем расслабиться, позволив кончикам пальцев скользить по клавишам в гипнотическом ритме, пока он бесцельно играл. — Я и не знала, что Дьявол играет на пианино, — вздохнула Урарака, и на ее губах появилась искренняя улыбка. — Когда у тебя есть столетия жизни, ты кое-что подхватываешь, — бездумно ответил Бакуго. — Ха… музыка успокаивает диких зверей? — она тихо напевала. — Что-то вроде этого, — ответил Дьявол, его голос стал мягче, когда он почувствовал, что она расслабилась рядом с ним. Прошло несколько коротких минут, как Урарака слушала нежную мелодию. Это была неразборчивая песня, позволяющая ее слушать без концентрации. Бакуго осторожно перевел взгляд на Урараку, чья голова тяжелела на его плече по мере того, как он продолжал играть. В слабом свете лампы Бакуго признался себе, что находит ее красивой и очаровательной, и это было для него странно. Возможно, быть рядом с ней и жениться на ней какое-то время будет не так уж плохо. В конце концов, Урарака была забавной, хотя и раздражающей, и задавала слишком много вопросов. Тем не менее, она была сильна в своих убеждениях, хотя и озадачена тем, что беспокоило ее. До него вдруг дошло, что это был первый вечер, когда они называли друг друга по именам, и ни один не поправлял другого.       Когда Бакуго замедлил свою мелодию, Урарака упала на него, свернувшись вокруг его плеча в изгибе, где его рука соприкасалась с его грудью. Он на мгновение замер, раздумывая, стоит ли продолжать игру. С большой осторожностью он закрыл крышку на клавиатуре, двигаясь мягко, когда он обнял руками Урараку: — Давай, Очако… Она что-то пробормотала, прежде чем прижаться к нему, заставив его неловко пошевелиться. Бакуго осторожно подхватил ее на руки, и ее длинное ночное платье каскадом выпало из его рук, когда он прижал ее к своей груди. Урарака свернулась калачиком, уткнувшись лицом в изгиб его шеи, устраиваясь в нем, пока он нес ее по коридору. — Милорд, — раздался из темноты голос Киришимы, — когда вы хотите, чтобы дело было сделано? Бакуго снова посмотрел в красные глаза, которые горели в ожидании его товарища, пожимая плечами в безразличии: — Не сегодня, мы поженимся достаточно скоро. Сделайте это после первой брачной ночи. — После, сэр? — спросил Киришима, оживившись. — Я думал, ты хочешь этого после церемонии. — Мы убьем ее после этого. А теперь заткнись и ложись спать, — приказал Бакуго тихим и спокойным голосом.  — Если ты ее разбудишь, я подарю тебе гребаный ад. Ты не представляешь сколько мне пришлось ее развлекать ,чтобы эта девка наконец уснула. Бакуго отодвинул Урараку, чтобы открыть дверь в ее спальню, и тихо вошел, закрыв за собой дверь. Он отнес ее к кровати, где усадил и осторожно откинул назад.  Прежде чем Бакуго успел отодвинуться, Урарака протянул руку и схватила его за воротник полуприкрытыми глазами. Мгновенно замерев, он почувствовал, как его сердце забилось громче, а лицо запылало. — Останься, — тихо прошептала она, притягивая его к себе. Бакуго ухмыльнулся ей, потянувшись и схватив ее за руки: — Ты была единственной, кто чертовски беспокоился о приличиях. — Пожалуйста… — тихо взмолилась Урарака, снова легонько сжимая ее руку.       Какая-то часть Бакуго хотела убежать от нее, вырваться из ее объятий и мольбы, но еще большее желание остаться с ней бурлило в его венах. Нет ничего плохого в том, чтобы остаться с ней сегодня ночью. В конце концов, это не было похоже на то, что будет какая-то близость, и если что-то это укрепит ее желание остаться с ним, еще больше устранив риск того, что она заподозрит его истинные намерения. Бакуго вздохнул и кивнул ей, что заставило Урараку ослабить хватку. Она смотрела, как он снимает сапоги, плащ, перчатки и галстук, прежде чем лечь рядом с ней в постель.       Урарака снова сонно свернулась калачиком на груди у Бакуго, прижавшись к нему, и, наконец, погрузилась в глубокий сон. Бакуго замер, когда почувствовал, как ее пальцы вцепились в ткань его рубашки, и услышал, как изменилось ее дыхание. Она была такой мягкой и теплой, что он едва мог сдерживаться. Возможно, лежать с Ураракой было плохой идеей, потому что Бакуго чувствовал себя ослабленным в своей решимости, когда желание вспыхнуло в нем. Он отмахнулся от этого как от плотского вожделения, поскольку уже давно ни с кем не спал, не говоря уже о том, чтобы вспоминать о чем-то таком, что могло бы занять его мысли.       Вместо этого Бакуго сосредоточился на звуке дыхания Урараки и слабом биении ее нежного сердца, бьющегося о его грудь.