***
Когда солнце прокралось сквозь занавески, Урарака вздохнула и потянулась, почувствовав давление вокруг своей талии. Она с ужасом посмотрела вниз, заметив, что рука Бакуго обвилась вокруг нее. Она вскочила, схватила подушку и с громким криком швырнула ее ему в голову, мгновенно разбудив его. — Что за хуйня?! — закричал Бакуго.- В чем, блять, проблема, круглолицая?! — Да как ты смеешь! — Урарака взвизгнула, схватив простыни и подтянув их к подбородку. — Как ты смеешь вторгаться в постель леди, когда она спит? Бакуго потер лицо и раздраженно прорычал: — Ты что, блин, издеваешься надо мной? Ты не помнишь, что это ТЫ попросила меня остаться здесь прошлой ночью? — Я…я…так и было? — Да, черт возьми, так и было! Ты чуть было не вцепилась в меня, чтобы я не ушел! Урарака устроилась поудобнее, позволяя простыням упасть, когда она начала вспоминать предыдущий вечер. Они выпили по чашечке теплого молока с медом, а потом Бакуго отвел ее в свой кабинет, где играл для нее на пианино, пока она не уснула. Она смутно припомнила, как он привел ее обратно в комнату, где она просила его остаться с ней на ночь. Ее лицо покраснело от смущения, когда она покачала головой: — Я… я так сожалею! — А теперь ты извиняешься? — пробормотал Бакуго, выползая из постели рядом с ней и натягивая перчатки на руки. Урарака склонила голову набок: — Почему ты носишь их все время? Ты боишься грязи или чего-то еще? — Нет, идиотка! Я еще не придумал, как регулировать температуру своего тела, — огрызнулся Бакуго. — Я могу что-нибудь сжечь, если не буду осторожен! Встав с кровати, Урарака подошла к Бакуго, который сразу напрягся, как только она вошла в его личное пространство. Урарака дерзко взяла его за руки, изучая ладони и одновременно ощущая исходящий от него сладкий запах теплой карамели. Она легко вложила свои руки в его, заставляя Бакуго замереть, когда она переплела свои пальцы с его. — Мне нравятся твои руки. — Хе-хе, — усмехнулся Бакуго, отдергивая от нее руки, отчаянно желая оставить его в покое, чтобы избавиться от странной и неприятной боли в теле от ее прикосновения. — Ты кричишь на меня за то, что я был в твоей постели, а потом издеваешься надо мной сентиментально? Не играй со мной в ебаные игры, Очако, ты не можешь учить меня жестокости. Урарака нахмурила брови и в отчаянии возмутилась: — Я не жестокая, и я не издевалась! Бакуго оглянулся на нее через плечо, сердито глядя на нее с раздражением: — Да брось ты, мать твою. — Я не хотела ранить твои чувства, — на лице Урараки отразилось понимание, когда ее глаза сфокусировались на нем.- Я не манипулирую и никогда не буду играть с тобой, Катсуки. — Я же сказал, чтоб ты, блять, прекратила это дерьмо! Ты должна слышать меня с первого раза, когда я что-то говорю! — закричал Бакуго, сжимая кулаки, когда они начали гореть от ярости. — Не льсти себе. Ты не задела мои гребаные чувства. Я ничего не чувствую к тебе. Урарака стояла твердо, когда увидела дым, исходящий от его сжатых кулаков, держа ее голову высоко и стоя прямо: — Ну, и кто теперь жесток? Если ты не можешь выносить меня так сильно, тогда зачем утруждать себя предложением руки и сердца? Зачем ты меня сюда привел? Рот Бакуго скривился в рыке, когда он подошел к ней, стоя нос к носу, а его глаза метнулись к ее лицу. Она была невыносимой, но интригующей. Несмотря на его вспыльчивый характер, она не вздрогнула от его вспышек и не съежилась перед ним. Бакуго грубо схватил ее за подбородок, его руки становились все более теплыми, когда его раздражение закипало в крови: — Мы-средство для достижения цели друг для друга. Я вылечил твоего старика и даровал им глупое богатство до конца их земной жизни. Ты заключила сделку, чтобы стать моей женой, в которой ты упомянула, что хочешь быть послушной, так начни выполнять эту часть уговора. — Убери от меня свои руки, — прорычала в ответ Урарака, отчего глаза Бакуго расширились, а удивление едва скрылось на его лице, когда он опустил руку. Она слегка потерла подбородок, ее глаза зажглись собственным огнем, который привлек внимание Бакуго: — Никогда больше не прикасайся ко мне так. Если мы застрянем вместе, то я не буду мириться с твоим неуважением ко мне. Я достаточно ясно выразилась, Мистер Бакуго? Бакуго неохотно вздрогнул от ее слов — она снова вернулась к сохранению барьера, между этим и использованием его фамилии. По какой-то причине он почувствовал острую боль в груди, и если он не знал лучше, он задавался вопросом, чувствует ли он вину в первый раз в своей жизни — Очевидно, Мисс Урарака. В эту игру можно было играть только вдвоем. Он повернулся на каблуках и выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. Бакуго тяжело ступал по коридору, громко ругаясь и дергая себя за волосы. Во что он ввязался с этой упрямой и своенравной женщиной? Он постоянно напоминал себе, что это всего лишь на несколько недель. Проходя через холл, Бакуго с грохотом промчался мимо Киришимы и Ашидо, направлявшихся к нему. — Милорд? Может, Вы хотите позавтракать? — спросил Киришима. Бакуго стряхнул их, рыча в ответ, и вошел в свой кабинет, резко захлопнув за собой дверь. Он подошел к своему столу, открыл один из дубовых ящиков и увидел маленькую золотую нитку, медленно перекатывающуюся от одной катушки к другой на крошечной золотой прялке. Это была линия жизни Урараки, которую он тайно пронес в смертельную ловушку. Бакуго сверкнул зубами, дергая за колкую нить, убеждая себя в своей власти над ситуацией. С ней было слишком легко справиться. Всего лишь порез от божественного клинка, и она упадет замертво. Смертные так хрупки. Когда его гнев начал остывать, он взял катушку и веретено, внимательно изучая нить. Когда Бакуго посмотрел на историю ее жизни через крошечные катушки, он заметил темную часть, которую он не видел раньше. Прищурившись и пытаясь сосредоточиться на мельчайших деталях нити, Бакуго заметил мужчину в ее жизни. Нить перешла от блестящего блеска к тусклому латунному цвету на период, который длился около двух лет, прежде чем вернуться обратно к маленькому мерцанию, где она в настоящее время была. — Так вот, кто тебя сломал, Очако? — пробормотал Бакуго себе под нос. — Он, блять, ничтожен… Этот человек не произвел на Бакуго никакого впечатления. У него были лохматые, непослушные волосы такого темно-каштанового цвета, что они казались почти черными. Его глаза были почти миндалевидной формы, с теплым коричневым цветом, который напоминал ему Урараку. Он был худощав в мышцах, но высокий. Осознав, что Урарака была влюблена в этого человека, Бакуго невольно стиснул зубы. Как она могла быть обманута кем-то, столь непримечательным? Его раздражало, что она вообще влюбилась в такого мужчину.Так глупо и скучно.
Но он лишил Урараку невинности, что, вероятно, было еще одной причиной, по которой она была так убита горем, когда он оставил ее.Дуреха.
Вопреки себе, любопытство Бакуго взяло верх, продолжая рассматривать ее жизнь с пристальным вниманием и убеждая себя в своей незаинтересованности. Когда он, наконец, подошел, чтобы рассмотреть часть медного цвета, глаза Бакуго расширились, когда он посмотрел на детали дальше. У него пересохло во рту, когда он увидел горе и потерю Урараки, понимая, почему она чувствовала, что отправится в ад и, что подразумевала под «оставил нас». Поморщившись, словно от боли, Бакуго почувствовал, что только что вторгся в ее жизнь так, как не должен был. Он молча положил нить ее жизни обратно в ящик и закрыл его, прежде чем потереть лицо руками. В ушах начало гудеть, а голова кружилась в мыслительном процессе. Он был прерван стуком в дверь его кабинета. Бакуго покачал головой, возвращаясь к реальности, и выпрямился: — Кто это, черт возьми? — Это я. Можно мне войти? — тихо спросила Урарака. Бакуго поджал губы и постучал пальцами по столу, прежде чем ответить: — Входи. Теперь она была одета в одно из дневных платьев, которые он ей подарил. Оно было темно-малиновым, с многослойной юбкой. Кружево обрамляло ее чуть выше груди, прикрывая ключицы. Оно идеально подходило к ее фигуре, оставляя мало места для его воображения, когда он рассматривал ее изгибы. Урарака вошла в комнату, закрыв за собой дверь, и прислонилась к ней. Когда он понял, что ее глаза опухли от слез, Бакуго почувствовал, как внутри у него все сжалось от непривычной боли сожаления. Он встал, но не двинулся с места. Он глубоко вздохнул, прежде чем заговорить: — Ты в порядке? Урарака медленно покачала головой, но не подошла к нему: — Я знаю, что я не самая красивая женщина, которую Вы когда-либо имели, и мы узнали, что у нас обоих есть упрямая черта, которая сталкивается друг с другом. И, как говорится, я хочу очистить воздух прямо сейчас, прежде чем у нас будут дальнейшие проблемы с этим. Он был полностью сосредоточен на ней. Как она могла сказать, что она не красива? Бакуго тяжело сглотнул и кивнул: — Согласен… я не буду извиняться, Очако, но я не буду вести себя так грубо по отношению к тебе в будущем. — И я не прикоснусь к тебе, пока ты не попросишь или не потянешься ко мне первым, — проговорила она едва слышным шепотом. Издав разочарованный звук, Бакуго вышел из-за стола и пересек комнату, направляясь к ней. Он положил одну руку на дверь рядом с ее головой, заставляя ее посмотреть на него с растерянным выражением лица. Вопреки здравому смыслу Бакуго схватил ее другую руку, поднес к своему лицу и удержал там. Он сразу же почувствовал, как его сердце заколотилось в груди, а переносица стала теплой, когда он уловил ее запах цветов и земли. Она заметила, что его рука была горячей на ее коже, но это было успокаивающе. Если уж сравнивать, то Урараке казалось, что она гладит дикого зверя, который становится покорным от ее прикосновения. Несколько мгновений они стояли молча, глядя друг другу в глаза. Его глубокие алые озера зарывались в ее сладкий темный кофе: — Ты должна быть моей женой… ты можешь прикасаться ко мне, когда захочешь… я чертовски привыкну к этому. — Нет, если это расстроит тебя, я не буду, — пробормотала Урарака, поглаживая большим пальцем изгиб его щеки. — Я не нежен, Очако, — прогремел голос Бакуго, — я Дьявол, и ты не должна забывать об этом. Урарака кивнула, и ее губы растянулись в легкой улыбке, когда она это сделала: — Ты, кажется, предпочитаешь вести себя более человечно здесь. Ее слова задели его за живое, но Бакуго сдержался. Все это фиаско было вызвано сделкой его матери с ним и условиями вступления на трон. Мысль о том, что он может быть похож на отвратительных смертных, которых он презирал, приводила его в ужас, однако, Урарака была не так уж плоха. Он находил ее, в лучшем случае, сносной. Что его заинтриговало, так это то, как его человеческое тело реагировало на нее. Когда ее мягкая рука ласкала его щеку, Бакуго хотел, чтобы она продолжала это делать. Он решил насладиться этим ощущением, пока оно не кончилось, а потом убрать свою руку из ее. Урарака отошла и сложила руки перед собой, с любопытством глядя на своего жениха. Она сжала губы вместе, когда схватилась за юбку: — Пожалуйста, не заставляй меня плакать, Катсуки. Вздрогнув от этой просьбы, Бакуго опустил голову и застонал, глядя на нее сквозь челку: — Я сделаю все возможное, чтобы этого не случилось. Какая-то часть его хотела спросить ее о том, что он увидел в ее нити, но он передумал. Его не касалось, с кем она была или что пережила до него. Не было никаких причин становиться сентиментальным или слащавым, потому что Урарака не собиралась оставаться здесь достаточно долго, чтобы ему было не все равно. Но ему хотелось знать, как она сравнивала его с ее предыдущим любовником. При всей своей самонадеянности, Бакуго не мог смириться с мыслью о том, что в глазах Урараки жалкий смертный, тем не менее глупый, будет восприниматься лучше, чем он сам. Его эмоции смущали, в конце концов, он продолжал повторять, что ему все равно, что она думает. Чувствуя его внутренний конфликт, Урарака подошла к нему ближе: — Что-то не так? Бакуго покачал головой, слегка обнял ее за плечи и ободряюще сжал: — Ничего страшного. Наверное, нам нужно что-нибудь поесть. Я чертовски голоден. — В-верно, — пробормотала Урарака, кивая головой, когда он потянулся к ручке двери. Его лицо оказалось в опасной близости от ее лица, и она почувствовала на своих губах его коричное дыхание. Урарака тут же густо покраснела и отпрыгнула в сторону, когда Бакуго открыл дверь. Он жестом показал ей, что она должна пройти вперед, и она слегка засуетилась. — Что, черт возьми, с тобой сейчас не так? — спросил Бакуго, его слова были резкими, но в голосе звучала тревога. Она в панике замахала руками: — А-а! Ничего! Совсем ничего! И где же кухня? Его лицо вытянулось, когда он посмотрел на Урараку, которая неуклюже шла впереди, поглаживая свои щеки. Когда Бакуго понял, что она взволнована, он не смог сдержать тихий смешок, вырвавшийся из его груди. Пока они шли на кухню, Каминари убирал со стола после завтрака. — О, здравствуйте! Что случилось, Милорд? Миледи? Я убрал остатки мяса в холодильник, если вы вдруг захотите. В противном случае, я могу приготовить еще кое-что. — Эй, Голди, ты использовал свои способности, чтобы приготовить завтрак, или сам его приготовил? — спросил Бакуго. Каминари пожал плечами: — Я использовала свои силы. Это всего лишь мы. — Отныне ты будешь готовить, как чертов повар. Очако сказала, что мы не можем полагаться на эти методы так сильно, нам нужно, чтобы ты был главным поваром, понятно? — прошипел Бакуго. Каминари кивнул, ухмыльнувшись при этом: — Будет сделано, Босс. Так вы хотите, чтобы я что-нибудь приготовил сейчас или…? — Вообще-то, я хочу есть, поэтому не рискую, что ты дашь нам пищевой яд, — Дьявол вздохнул, хватаясь за сковородку и лопатку. Урарака с удивлением наблюдала, как Бакуго чувствует себя на кухне, словно дома. Он знал, где все находится, и схватил несколько яиц с кусочками бекона из коробки со льдом. Бакуго протянул ей сковородку: — Эм… — Урарака отпрянула, смущенно улыбаясь. — Я действительно не знаю… как готовить. Бакуго издал невеселый смешок и покачал головой: — Ты, блять, издеваешься надо мной? Ты не можешь поджарить яйцо? Указывая пальцами друг на друга, она постукивала указательными пальцами по острию шпиля: — Я могу поджарить одно… но они всегда получаются коричневыми или горелыми. — Господи… у меня невеста, которая не умеет готовить? Как ты можешь быть ужасной во всем? — пошутил он, начиная топить печь и готовить им завтрак. Урарака скрестила руки на груди, защищаясь: — Я не так уж плоха! Я отлично разбираюсь в садоводстве, поэтому у нас всегда будут свежие фрукты, овощи и травы для вас, ребята, чтобы работать! — Хорошо, по крайней мере, тогда мы не будем голодать, и это сократит расходы на продукты… хотя они нам и не нужны. — Нет, нас должны хоть иногда видеть на рынке, — настаивала Урарака, — иначе люди будут удивляться, откуда мы берем нашу еду. Кроме того, время от времени я не возражала бы выйти и быть замеченной с моим мужем. Бакуго закатил глаза и принялся готовить завтрак. Урарака наблюдала, как умело двигаются его руки, почти заинтригованная тем, насколько он подвижен. Она почти назвала бы его кулинарный стиль изящным, но сдержалась от такой лести. С другой стороны комнаты Каминари наблюдал вместе с Серо, как они с игривым подтруниванием ходили взад и вперед, пока Бакуго настойчиво показывал Урараке, как готовить. — Странно, — тихо заметил Серо, — я никогда не видел, чтобы он так себя вел. — Жаль, что это не продлится долго, — вздохнул Каминари, почесывая затылок. — Он вкладывает много сил в то, что скоро уничтожит. Серо пожал плечами, подталкивая Каминари следовать за ним и оставить их вдвоем. — Может быть, он и не будет. — Он никогда не передумает, если что-то надумает, -сокрушался Каминари.***
После того, как они вместе позавтракали, Урарака настояла, чтобы они занялись подготовкой к свадьбе. Идея побега казалась такой романтичной, но Урарака был взволнована перспективой планирования более крупной вечеринки позже. Бакуго мало говорил на эту тему, он лишь кивал и соглашался с ней или избегал отвечать на вопросы. — Я бы хотела заехать к маме и друзьям, чтобы они купили мне одежду, -весело спросила Урарака. Бакуго раздраженно сморщил нос: — Какого хрена ты хочешь это сделать? Я могу создать тебе любое платье, какое ты захочешь. — Это не одно и то же! — Урарака настаивала, слегка надув губки. -Примерка платья-это большая часть свадебного опыта для женщины. Можно мне взять карету? Пожалуйста, скажи «да». Решив не испытывать ее, если он откажет Урараке, Бакуго помахал ей рукой: — Хорошо, делай, как знаешь. Урарака взвизгнула от восторга, обняв Бакуго, который мгновенно застыл от ее вспышки нежности. Она отпустила его сразу же, как только начала резвиться вниз по коридору — Мина! Мина! Мы идем гулять! Глядя, как она скачет по коридору, Бакуго поймал себя на том, что смотрит ей вслед, пока она не скрылась из виду. К его ужасу, Киришима тоже это заметил, ухмыльнувшись своему другу с веселой усмешкой. — Какого черта ты ухмыляешься? — рявкнул Бакуго, скривив губы, чтобы обнажить зубы. — Знаешь, она действительно очаровательна, — поддразнил его Киришима. — Она чертовски раздражает, вот что она такое, — усмехнулся Дьявол. — Пусть Серо или Каминари уберут этот беспорядок. Ты сопровождаешь Очако на эту дурацкую прогулку, на которую она хочет пойти. — Конечно, я позабочусь, чтобы она вернулась домой целой и невредимой, — Киришима закинул руки за голову и продолжил улыбаться. Дьявол фыркнул и повернулся на каблуках, покидая столовую и удаляясь в свой кабинет. Он тяжело потер глаза, что-то проворчал себе под нос, вернулся к своему столу, сел и положил ноги на столешницу. Бакуго откинулся на спинку своего мягкого кожаного кресла, слегка покачиваясь и тупо уставившись в потолок. Его внимание переключилось на позолоченное зеркало на стене, в которое он смотрел на свое собственное отражение. Рыча, он закипел: — Тебе нравится это дерьмо, мама? В зеркале появилась Мицуки, которая тепло улыбалась: — Она прекрасна, Катсуки, хотя мне интересно, почему ты взял ее жизненную нить в смертельную петлю. Дерьмо. — Я хотел узнать о ней больше за меньшее время, так что это был самый эффективный способ сделать это, — ответил Бакуго, опершись подбородком на ладонь и лениво раскачиваясь взад-вперед. — Интересно, — просияла Мицуки. — Я рада, что ты проявил интерес к такой замечательной женщине. — Да, ну… она была здесь более терпимой из плотских мешков. Все это место просто отвратительно, — Бакуго заворчал, раздраженно постукивая пальцем по щеке. — Так ты всегда шпионишь за мной через эту штуку? — Конечно, нет, я очень занятой Божок! А я бы хотела, чтобы ты был добрее к ней, — возразила Мицуки, скрестив руки на груди. — Но я не хочу, чтобы ты был слишком добр ко мне. Она женщина, Катсуки, и ее нужно обожать. Ты должен ухаживать за ней, если хочешь, чтобы она осталась с тобой. Бакуго прищурился, глядя на свою мать: — Я женюсь на ней на следующей неделе. — Да, но любишь ли ты ее? — спросила Мицуки, наклонившись вперед. — Нет. — Тогда ты не получишь мой трон, ты ведь понимаешь это? — Да… — Я говорила тебе, что ты должен научиться любить и смириться, живя, как смертный. Пока этого не произойдет, ты не сможешь занять мое место. — Я уверен, что влюблюсь в нее, — сквозь зубы солгал Бакуго. — Просто дай мне немного гребаного времени. Не похоже, что у меня есть какой-то опыт в отношениях. — Все это требует времени, мой дорогой мальчик, но если ты уверен, что твоя привязанность к ней будет расти, и сделал свой выбор в ее пользу, то я знаю, что однажды ты влюбишься в нее, — тепло заверила его Мицуки. Бакуго выдавил из себя улыбку, пытаясь скрыть свое волнение по этому поводу: — Мне пора возвращаться к работе. Проклятые души сами себя не обработают. — Вот и сделай это. Я бы тоже хотела поскорее поговорить с Очако, — весело сказала его мать. Закатив свои малиновые глаза, Бакуго искоса взглянул на свою мать: — Да, потому давай не будем делать всю эту ситуацию немного более странной для нее. Я просто скажу: «Эй, Очако, познакомься со своей свекровью, Королевой ада», — потому что в этом нет ничего чертовски странного. — Кстати, о чем, черт возьми, ты думал, показывая ей свою божественную форму?! А что, если ты сведешь девушку с ума от страха?! — взревела Мицуки, сотрясая комнату. Бакуго встал, подошел к зеркалу и яростно ткнул пальцем в сторону Мицуки: — Если она не может понять, кто я такой, и что я такое, то она не стоит ни времени, ни усилий. Ты хоть представляешь, как трудно было найти смертного, которого не было в моем списке? Весь этот город полон грешников. Ад станет еще более многолюдным через несколько десятилетий, когда они все будут пинать ведро. — Я удивлена, что ты хотел невинного ребенка, — заметила Королева, положив руки на бедра. — Было бы легче раскачать проклятого. — Я не хотел легкой жизни, — холодно ответил Бакуго. — Я уже получил ее. Легко-это скучно. — Она определенно заводит тебя, это уж точно. Я подслушала ваш небольшой разговор ранее. А почему ты заставляешь ее плакать? Вена на его виске дернулась, когда его рот изогнулся вверх: — Она разозлила меня, и я сделал что-то глупое. Этого больше не повторится. Кроме того, меня не интересует меланхоличная жена. Я бы предпочел, чтобы она была веселой и раздражающей, а не рыдающей беспорядком, — когда эти слова слетели с его губ, и Мицуки, и он сам выглядели удивленными его заявлением: — Я имею в виду, что ее глупые красные глаза и проклятое жалкое хныканье больше терзают мои нервы, чем ее хихиканье, и веселье. Она такая чертовски солнечная во всем, что ей нравится, — заметив, как его мать подавила смех, прикрыв рот рукой и тихонько хихикая, Бакуго тут же вспыхнул гневом: — Что тут такого смешного, старая ведьма?! Изо всех сил стараясь сдержать смех, Мицуки торжествующе улыбнулась: — Ты уверен, что еще не влюбился в нее? Потому что ты очень усердно притворяешься, что она для тебя ничего не значит. — Это ты так чертовски сильно хочешь, чтобы я влюбился, — фыркнул Бакуго, сердито скрестив руки на груди. — Я думаю, что ты счастлива, как свинья в дерьме, от любого комплимента, который я ей сделаю. — Я хочу, чтобы ты был счастлив, Катсуки, — поправила его Мицуки. — И думаю, что это пойдет тебе на пользу. Кажется, она тебе подходит. — Как бы то ни было, у меня есть работа, — повторил Бакуго, возвращаясь к своему стулу и вытаскивая из стола какие-то документы. В его руке появилось красное гусиное перо, а на столе появилась чернильница, полная крови. Мицуки игриво отсалютовала: — Я оставлю тебя с твоей невестой и твоей работой. Я люблю тебя, сынок. Бакуго пренебрежительно махнул рукой, когда его мать исчезла из зеркала. Какое-то время он сидел, бесцельно уставившись в свои документы, не имея ни малейшего желания заниматься любимым делом. Вместо этого он начал задаваться вопросом, как долго Урарака будет отсутствовать, и сможет ли она получить платье, которое она хотела. Как только он осознал свои собственные мысли, Бакуго ударился лбом о стол, обильно ругаясь и в отчаянии хватаясь за волосы: — Черт возьми!!!***
— О боже мой! — воскликнула Яойорозу, выйдя из цветочного магазина. Девочки пришли на помощь, когда обнаружили, что Мистер и Миссис Урарака работают на полу. Не имея никаких других дел в этот день, они решили продолжать добровольно тратить свое время, как обычно. Хагакуре, Джиро и Тсу похлопали ладонями по роскошному экипажу, в котором сидела Урарака. — Божечки, Очако! Ты уже помолвлена?! — воскликнула Хагакуре. — На Господине из поместья Морнингстар?! Тебе так повезло! Урарака на мгновение растерянно моргнула, а затем вспомнила, что Бакуго говорил ей о том, что он внушил людям, что его поместье находится здесь уже некоторое время: — Я тут подумала, не хотите ли вы, девочки, пойти со мной и вместе выбрать мое свадебное платье. К нам присоединится моя подруга Мина. Ашидо выглянула с другой стороны кареты, помахав всем рукой: — Привет всем! Очень приятно с вами познакомиться! Меня зовут Мина Ашидо. Я работаю в поместье и служу господину Бакуго. — Приятно познакомиться, Мина, ты можешь называть меня Тсу. Это Тору, Кека и Момо, — ответила Тсу, улыбаясь вслед за ней. — Мы все дружим с Очако с момента окончания школы. — А? А это еще что такое? — спросила Ашидо, склонив при этом голову набок. — Это в основном обучает нас, как быть женами, — сухо ответила Джиро. — Сейчас мы, девушки, все многому научились и сумели подцепить хороших мужей благодаря нашему образованию! — воскликнула Яойорозу. — Не могу поверить, что наша Очако, наконец, выходит замуж! А каков твой жених? Лицо Урараки вспыхнуло со смешанным чувством смущения и тревоги: — Он очень красив. Он высокий, у него хорошая сильная фигура, хорошие ноги… пепельные светлые волосы и красивые малиновые глаза… плюс у него есть эта дьявольская улыбка. У Хагакуре от восторга закружилась голова, и она захлопала в ладоши: — Это звучит так, будто может дать шоу пробежку за свои деньги! — Буквально, он должен сделать совсем немного, чтобы обеспечить вас и вашу семью, как он сделал, — прокомментировала Яойорозу. -Я не могу поверить, насколько ваши родители были одарены! Они могли бы открыть целую сеть цветочных магазинов! — Может быть, когда-нибудь… Если это то, чего хотят папа и мама, — ответила Урарака, открывая дверцу кареты и подскакивая. — Пойдем! Киришима, поздоровайся с моими подругами! Дамы подняли глаза на алого демона, который кивнул им, приподняв шляпу с красивой улыбкой. Сами того не сознавая, все четверо слегка покраснели в ответ на его жест: — Приятно познакомиться с друзьями этой леди. Я Эйджиро Киришима, и я буду вашим водителем и защитником сегодня днем, дамы! — Даже твои слуги красивы! — воскликнула Хагакуре, забираясь в карету вместе с Джиро. — Ты такая балбесина, Тору. Покажи хоть немного сдержанности, ты тоже скоро выйдешь замуж, — вздохнула Джиро, сложив руки на коленях. Хагакуре игриво толкнула подругу локтем, когда Тсу и Яойорозу тоже вошли в вагон: — Я выхожу замуж, но еще не умерла! — А как же ты, Кека? — спросила Тсу, постукивая себя по подбородку. — Ты не проявила никакого интереса к замужеству. С другой стороны, тебе это действительно не нужно, так как ты опытный музыкант. — Я выйду замуж, если захочу этого мужчину, иначе я предпочитаю выступать, — возразила Джиро. — Кроме того, я нахожу мужчин временами мимолетными. Это не значит, что у меня нет моих поклонников, но это помогает моей популярности оставаться незамужней в любом случае. Это дает иллюзию, что поклонникам, кажется, нравится. Яойорозу хихикнула: — Я никогда не видела, чтобы мужчины и женщины падали в обморок из-за кого-то так, как это делают с тобой, Кека! Вы вызвали такой непристойный шум, когда появились во фраке на своем выступлении несколько месяцев назад. — Это все из-за маркетинга, — хвасталась Джиро, гордо улыбаясь, как и она. — Появляюсь ли я в платье или во фраке, пока люди приходят и любят музыку, тогда я счастлива. — Ух ты, Кека! Ты, должно быть, удивительный музыкант! Я бы с удовольствием послушала, как ты играешь! У нас в доме есть рояль и фортепиано. Когда ты приедешь навестить меня, ты позволишь мне послушать, как ты играешь? — воскликнула Ашидо. — Вы все так совершенны, — с улыбкой заметила Урарака. — Я не могу дождаться, когда вы приедете ко мне на ланч. Катсуки сказал, что я могу ухаживать за садом, сколько захочу. — Значит, у него, наконец-то, есть имя, а? — мягко поддразнила ее Тсу. — А какая у тебя будет фамилия? — Бакуго, — ответила Урарака, любуясь ее обручальным кольцом, — я буду Очако Бакуго. Хагакуре потянулась и взяла левую руку Урараки: — Ого! Я никогда не видела обручального кольца с черными бриллиантами! Даже это потрясающе, Очако! Другие девушки дивились этому неповторимому покою, хихикая и перешептываясь между собой. К радости Урараки, Ашидо, казалось, идеально вписалась в ее группу. Единственное, о чем она сожалела, так это о том, что ее мать не могла выйти из магазина и пойти с ними за покупками. Несмотря на ее разочарование, это будет только вопрос времени, когда она увидит платье. Когда они подъехали к магазину одежды, Урарака почувствовала, как ее сердце затрепетало от волнения, потому что она не смогла сдержать улыбку. Наконец-то у нее будет хороший день.***
Когда Урарака вышла из гримерной, которая, казалось, была уже в миллионный раз, девушки упали в обморок и принялись болтать с ней. — Это тоже выглядит потрясающе! — обрадовалась Хагакуре. — Я никогда не видела столько кружев! — сказала Яойорозу, любуясь деталями платья. — Только не это, — Урарака ответила, качая головой. — Оно слишком узкое, и мне не нравится такое глубокое декольте. — Скромная, как всегда, — заметила Джиро с дружелюбным взглядом. — Ты действительно могла бы купить любое из тех, что примеряла. Урарака посмотрела на себя в зеркало, покачиваясь в платье и любуясь собой в зеркале: — Это просто не мой стиль. Тсу улыбнулась, оглядывая магазин: — Думаю, ты хочешь чего-то более традиционного, Очако. Может быть, что-то с рукавами, вместо воротничков? — Ты права, Тсу. — Мадам, могу я вам чем-нибудь помочь? — любезно спросила портниха. Она была особенно внимательна к вечеринке, когда ей сообщили о бюджете Урараки на покупку ее платья, который был безграничен. Урарака кивнула: — У вас есть что-нибудь с рукавами и кружевом? Может быть, с более широкой юбкой, которая не облегает мое тело так сильно? Портниха кивнула, метнулась в заднюю комнату и исчезла из виду. Урарака вздохнула, медленно расхаживая по комнате и глядя в пол. — Что-то случилось, Очако? — спросила Ашидо. Урарака покачала головой, мило улыбаясь: — Я просто думала об одежде Катсуки. Я не уверена, хочу ли я, чтобы он носил белое или черное. Яойорозу хихикнула, махнув рукой своей подруге: — Ты должна настаивать на белом. Шото был одет в белое, и мы сделали акцент на красных деталях, чтобы представлять его семью. И я не могу сказать вам точно, сколько серебра у нас было. Половина мэрии была у нас в качестве наших гостей, особенно учитывая компанию моего отца и репутацию отца Шото. Урарака нервно теребила руками юбку своего платья, вертя ее в руках: — Это небольшая церемония… на этот раз нам не понадобятся краски, скатерти и столовые приборы. — Кстати, Очако, почему ты так быстро сбежала? Мы никогда даже не встречали твоего жениха и не слышали, чтобы ты говорила о нем до сегодняшнего дня, — спросила Тсу. Ашидо прикусила нижнюю губу, глядя на Урараку и гадая, как та отреагирует. Урарака продолжала мягко улыбаться: — Он встретил меня в магазине и был восхищен. Кроме того, это было благословением, так как я уже была такой обузой для моей семьи. Естественно, можно предположить, что у меня больше не будет такого предложения, поэтому было бы глупо отказывать ему. — Говоря о семье.Какое чудо, что твой отец был исцелен от болезни легких! Я уверена, что с твоих плеч упал тяжкий груз, зная, что он чувствует себя лучше. Медленно кивнув, Урарака сложила руки вместе — Да, нам очень повезло. — Ты счастлива, Очако? Я имею в виду… ты всегда была самой сентиментальной из нас, до того, как несколько лет назад после…ну…эм… В группе наступило неловкое молчание, прежде чем Ашидо нарушила его: — Что случилось несколько лет назад? — У меня была неудачная помолвка, Мина, — тихо ответила Урарака.- Это был настоящий роман и небольшой скандал, но это так. — Он был развратным ублюдком, — проворчала Джиро. — Его поэзия была даже отчаянной, и он из тех мужчин, которые заставляют потерять веру во весь пол. Ашидо навострила уши, гадая, не попал ли этот человек в число тех, кто будет приговорен к Аду. Увы, у нее не было такой силы, как у ее хозяина, чтобы понять, куда направляется его душа, только то, что она могла уловить запах проклятия, если он был близко. Смущенно поежившись, Ашидо посмотрела на Урараку с глубокой серьезностью. — Мой Господин никогда не предаст тебя, Моя Госпожа. Это была убежденность в голосе Ашидо, которая привлекла внимание всей комнаты. Глаза Урараки стали мягкими от беспокойства за ее собственное самосохранение. По правде говоря, часть ее боялась, что Бакуго может передумать в последнюю минуту, как это сделал ее предыдущий жених. Он сказал это так холодно, что она ничего для него не значила, кроме его поступков и того, как он вел себя по отношению к ней, смущало ее. Были моменты, когда он был холодным и отстраненным, а затем другие, когда она чувствовала, что его глаза зарываются в нее и заставляют ее кожу гореть. Она знала, что ни для кого не секрет, что Бакуго был одним из тех, кто предавался плотским грехам, но это также означало, что он мог устать от нее в пользу более красивой женщины. Урарака заставила себя нервно улыбнуться Ашидо: — Что заставляет тебя так говорить? — Ну, — начала Ашидо, уверенно улыбаясь, — за все годы моей службы у него никогда не было такой леди, как ты. Я имею в виду… Господин Бакуго улыбается, когда ты рядом, и мне кажется, что я тоже слышала его смех несколько раз. Легко рассмеявшись, Урарака пренебрежительно махнула рукой: — Я уверена, что он смеялся и раньше. — Нет, не совсем так, — настаивала Ашидо, глядя на девочек, а потом снова на Очако. — Во всяком случае, не от радости. Он довольно нахальный человек, большую часть времени, и наслаждается своей работой. Так что ты видишь… я счастлива видеть, как он раскрывается перед кем-то. Урарака покраснела, когда ее глаза начали расширяться от удивления: — Правда? Ты думаешь, он так высоко обо мне думает? — Ну, он же просил тебя выйти за него замуж довольно быстро, — заметила Ашидо, хлопая в ладоши. — И я знаю, что он не сделал бы этого, если бы ты ему не нравилась. Господин Бакуго очень разборчив в том, кого он держит рядом с собой. — Он не самый ласковый из людей, — сказала Урарака, слегка закатывая глаза. — А разве это не так? -перебила Яойорозу.- Ты выйдешь замуж за холодного человека? Это на тебя не похоже. Рот Урараки дернулся в ответ на ее замечание: — У Катсуки есть свои собственные манеры и обычаи. Ему требуется некоторое время, чтобы привыкнуть. Ашидо хихикнула, кивая в знак согласия: — Это один из способов понять это. Он не так уж плох, как только вы узнаете его поближе. Я обещаю, он гораздо больше лает, чем кусается. Разговор прервался, когда из задней комнаты вышла портниха. Через ее руку было перекинуто самое красивое платье, которое Урарака когда-либо видела. У него была длинная струящаяся юбка в стиле бального платья, с белым прозрачным слоем, подчеркнутым тонким кружевом и небольшим жемчугом. Рукава были похожи на полупрозрачные облака с похожими рисунками на предплечьях, ведущих вниз к запястьям. Его высокий воротник был отделан кружевом, которое спускалось к лифу, который был покрыт цветочной вышивкой из светло-розовых цветов. Лицо Урараки осветилось обожанием, когда она приблизилась к платью, скользя руками по ткани. Сразу же девушки начали выражать волнение по поводу реакции своей подруги. — Ты должна его примерить! — воскликнула Яойорозу. Подпрыгивая от восторга, Урарака немедленно начала снимать платье, которое было на ней, и разделась до нижнего белья. Между портнихой и ее восторженными друзьями, платье было на ней прежде, чем она смогла едва моргнуть. Как только они отошли от нее, и она увидела себя в зеркале, всё дыхание покинуло ее легкие. Она чуть не заплакала при виде того, что уже давно не могла заставить себя думать о том, что когда-нибудь снова станет возможным. Мысль о том, чтобы стать невестой и иметь свою собственную жизнь, наконец, вызвала у нее чувство восторга, которое она едва могла сдержать. Увы, существовала холодная реальность, с которой ей приходилось мириться, а именно-предрасположенность Бакуго к ней. Неужели он действительно так безразличен к ней? Возможно, он просто хотел её как тело, и это было бы не самым худшим, что она могла бы придумать. Тем не менее, это заставило ее сердце немного разбиться в груди, когда она поняла, что вполне возможно, что она будет в браке без любви. И что еще хуже, если бы любовь не росла, мог бы он избавиться от нее или уйти к другой через несколько лет? Эхо смеха ее друзей и веселые восклицания вернули ее к действительности, заставив улыбнуться, когда она загнала свою неуверенность глубоко в душу — Это платье!