Глава 18. Пламя
14 декабря 2015 г. в 16:52
POV Рихард
Три года назад
— Какой остолоп трезвонит мне посреди ночи? Опять, поди, Мерлин перебрал… — я бы не стал поднимать трубку, перевернулся бы на другой бок и вернулся к своему спокойному сну, если бы некто не названивал мне каждые две минуты. Незнакомец подолгу не сбрасывал звонок, а едва он обрывался сам, как трезвон раздавался снова. После четвёртого раза моё терпение закончилось: я потянулся за надрывавшимся телефоном и уже вознамерился зашвырнуть его под диван, как звонок оборвался. На дисплее светилось: «Тилль, пропущенный (4)». Сон слетел с меня, и на его место пришла озадаченность: время наших ночных звонков друг другу давно прошло. Для общения осталось лишь нейтральное пространство, и полуночные встречи и беседы туда не входили. Нечто горячее облизнуло меня изнутри: внезапный звонок Тилля был приятной неожиданностью. Телефон ожил вновь, и я моментально нажал на кнопку ответа.
— Ты совсем ничего не слышишь?! — Линдеманн кричал так, что пришлось отстранить трубку от уха.
— И тебе доброй ночи, друг, — буркнул я.
— Приезжай живо.
— Не поня… у-у-уй, — конец фразы я простонал в трубку, ударившись мизинцем о прикроватную тумбочку.
— Всё ты понял, чтобы через двадцать минут у меня, — Тилль отключился. Он не говорил зачем и почему, даже не старался быть вежливым. Но он знал, что я приеду.
Берлин был холоден и будто мёртв. Я внутренне радовался, что сегодня остался ночевать во второй квартире ближе к студии, не став нестись домой к Марго. Значит, за ночную вылазку оправдываться не придётся.
Калитка у дома Тилля была не заперта. Я заглянул внутрь и невольно выругался: иными словами было не описать творившийся там хаос. Сад Линдеманна словно разбомбили, кто-то проехался почти по всем садовым гномам и мелким кадкам с цветами. Колёса мощной машины пропахали в земле две вихляющие чёрные полосы, приведшие меня к чёрному «Мерседесу».
— Твою мать, — вырвалось у меня. Водитель ещё сидел на месте — я мог узнать этот профиль даже в темноте. Тилль угощался водкой прямо из бутылки, расслабленно откинув голову назад.
— Какого чёрта здесь происходит?! — я распахнул дверцу, обхватил вокалиста и чуть-чуть присел, чтобы выволочь его.
— О-о-о, Риха-а-ард. А я вот ехал к тебе, ехал… и не доехал, — Линдеманн расстроенно пожал плечами.
— С чего ты вдруг водку как воду глушишь? — пыхтя, произнёс я. Тилль позволил мне взвалить на себя своё тело.
— Я столько потерял… столько потерял, — Линдеманн согнулся пополам, будто его сейчас стошнит, однако он всё-таки сдержался, и мы кособокой четырёхногой конструкцией поползли дальше.
— Что ты опять умудрился потерять? Вдохновение? — фыркнул я, заодно пытаясь сдуть нависшую на лицо чёлку.
— Софию, — рыгнув, вокалист упал на колени, перестав бороться с силой притяжения. Тащить Тилля дальше у меня не было сил, поэтому я сам опустился на землю рядом с ним.
— Вон она, в телевизоре сегодня щебетала.
— Эта птичка больше для меня не поёт.
— Вы поссорились?
— Мы разошлись, — Тилль нахмурился, но не от злости, а скорее от разъедающего чувства досады.
— С чего вдруг? — я попытался заглянуть Тиллю в глаза, но он увернулся. Вероятно, прятал несолидные мужские слёзы.
— Надоел. Слишком стар, слишком жесток. Какая, к чёрту, разница?! В моём доме не осталось ни единой её вещи. Она забрала всё. Забрала мою душу.
— Чем я-то смогу тебе помочь?
Вокалист звучно втянул воздух носом и только потом выдал:
— Давай убьём меня.
— Совсем ужрался, старый хрыч, — я предупредительно схватил Тилля за запястье, заметив, что он подозрительно начал отклоняться назад. Линдеманн пугающе громко расхохотался и нервно похлопал меня по плечу.
— Это лишь очередное шоу, Рихард. Спектакль, понимаешь?
— Ага, фарс, — я стряхнул ладонь вокалиста с плеча и попытался встать, но Тилль неожиданно прытко ухватился за мой рукав и потянул меня обратно на землю.
— Дослушай! — воскликнул он в отчаянии. Заметив, что я не собираюсь уходить, вокалист добавил немного спокойнее: — Мне нужно исчезнуть. Ярко, как всегда.
Начало моросить. Я поднялся и подал вокалисту руку:
— Давай зайдём в дом. Лучше ты будешь изливать душу на сухом и мягком диване.
Спрятались мы вовремя: небо взорвалось дождём за нашими спинами. Я нащупал выключатель и зажёг свет в гостиной. Почти ничего не изменилось, но те мелочи, что исчезли — фотографии, награды, какие-то книги, — искажали привычный облик жилища Линдеманна.
Вокалист добрался до дивана, предварительно выхватив из распахнутого бара новую бутылку.
— Не самое умное решение, — я приблизился к Тиллю, чтобы забрать у него выпивку, но реакция вокалиста не подвела, и он своевременно отдёрнул руку.
— Мне уже много лет, Рихард, и я заслужил думать сам за себя. Я же вокалист самой известной немецкой, чтоб её, группы, — Тилль рыгнул и развалился на диване, раскинув ноги. — Вот только что поделать с тем, что я устал? Если мне больше не хочется устраивать клоунаду, напяливать перья и размахивать на сцене резиновыми членами?
— Да неужели, — безэмоционально ответил я, опустившись в кресло напротив. Тилль был очень пьян: достаточно, чтобы перестать здраво думать, но пока не настолько, чтобы лишиться связной речи.
— Когда бы ты обратил на это внимание, — Линдеманн хотел фыркнуть, но подавился воздухом и разразился хриплым, скоблящим слух кашлем. — Человек, что вечно носится сам с собой. Нарцисс!
— Вот сейчас я совсем не понял тебя, Тилль, — я недобро посмотрел на вокалиста.
— Придурок ты, Рихард. Урод самый настоящий. Мне не хватало тебя, а ты исчез. Утонул в своей Америке. А затем вернулся — чтобы вбить ещё гвоздь в крышку моего гроба.
— Ты сбрендил, что ли? Ты сам отвернулся от меня! — я наклонился к Линдеманну почти вплотную, чтобы лучше видеть его лицо.
— Потому что ты меня ненавидишь, — Тилль оказался слишком близко — я чувствовал его дыхание на своих губах, будто произносил это сам. Нужно было что-то ответить, но я не мог: замер, ощутив, что давно не был так близко к нему. Я прижался лбом к его лбу, посмотрев прямо в глаза. Теперь его взгляду было некуда бежать.
— Линдеманн, я сейчас действительно хочу тебя задушить. Чтобы ты умолк и перестал нести эту чушь, — потребовалось немало сил, чтобы выдавить каждое слово из лёгких.
Едва я хотел отстраниться, как Тилль обхватил меня за шею, не дав разорвать контакт.
— Давай уйдём вместе, — тихо произнёс он. Удивляюсь, как я смог расслышать его шёпот сквозь ураган в моей голове. — Покинем этот мир старым-новым способом. Давай инсценируем нашу смерть, — Тилль продолжал говорить спокойно, ведь это был только мой личный шторм.
Море эмоций потемнело, мне слышно лишь эхо его голоса. Он думает, что я уже соглашаюсь, и затягивает меня дальше в бездну.
— Ты, я, небольшой остров. Вокруг океан и…
— И я навечно стану твоим пленником, — мои молнии вырвались наружу и ослепили вокалиста. Ему наконец-то стало так же больно, как всегда было мне.
Время утонуло в океане вместе с моим сердцем. Линдеманн не двигался и не смотрел на меня. Наверное, его душа тоже ринулась туда, на дно океана, всё ещё в надежде спасти хрупкий остов наших отношений.
— Я помогу тебе исчезнуть, — произнёс я, когда волны вновь успокоились. — Но для меня ты умрёшь тоже.
— Понял, — Тилль устало потёр глаза руками. — Тогда ты можешь уходить. До завтра.
Он разлёгся на диване и, пыхтя, повернулся лицом к спинке. Едва его дыхание выровнялось, я поднялся с кресла и подошёл вплотную, но в последний миг дёрнул себя за невидимый поводок. Простоял рядом с ним ещё пару вдохов-выдохов, резко развернулся и чуть ли не бегом покинул этот дом.
Особняк спалят вместе с тремя подставными мёртвыми телами — вот и весь план. Мне нужно было только дать команды двум бригадам: сначала тем, что тайком внесут трупы, а затем — другим, поджигателям. Состыковать две команды оказалось непросто: всю схему ломал ушлый санитар, который не мог выделить нам три «лишних» тела, но деньги за которые уже взял. Детей и мужчин за пятьдесят было с достатком, а вот молодых женщин, походящих по параметрам на старшую дочь Линдеманна, не было совсем. «Сжигать» всю семью Тилль отказался, заявив, что у него всего два самых близких родственника и тащить за собой всех до десятого колена — значит увеличивать шансы на то, что всю затею раскроют. Так что оставался последний элемент подготовки — собрать букет из всех трёх трупов одновременно.
Пока колёсики плана медленно набирали обороты, Линдеманн отправил своих сопутствующих «жертв» в Италию — напоследок взглянуть на мир в старых ролях. Как раз в день их возвращения дал о себе знать и последний труп.
— Герр Круспе, вы не могли бы сегодня забрать свой заказ? — слышалось, как по ту сторону кто-то отстукивает карандашом по столу.
— Уже сегодня? Почему вы не предупредили заранее? — я сел в машину и заблокировал двери.
— Знаете ли, при такой работе очень сложно предсказать, когда и откуда поступит заказ, — мужчина хмыкнул, вновь щелчок от карандаша.
— Я пока не могу дать вам точный ответ, я всего лишь посредник. Мне нужно посоветоваться с… главным заказчиком, — машина тронулась, и я аккуратно вырулил одной рукой с парковки, суетливо глянув на часы. — Могу дать ответ через двадцать минут.
— Поторопитесь, у нас сегодня проверка — тела опишут и вскоре увезут. Сами уже знаете, комбинацию для следующего заказа можно ждать очень долго…
— Ладно, — раздражённо прервал санитара я. — Скоро дам вам знать.
Чёртов план не нравился мне совершенно. Моё согласие участвовать в нём — это лишь желание окончательно оградить себя от Тилля. Выжечь эту заразу из своего организма и зажить, наконец, спокойно, не мучаясь терзаниями, какой ещё эксперимент Линдеманн приготовил для моего сердца.
Как назло, Тилль трубку не брал. Наверное, он там, где все остальные и куда я нагло опаздывал — в студии.
— Тилль! — я нёсся прямиком к нему.
— Угу, — вокалист собирал вещи и даже не удостоил меня взглядом, но мне нужно было вытащить его на разговор.
— На днях я забыл у тебя кое-что… Я заеду к тебе… — сбившееся дыхание подводило и путало слова.
— Не сегодня, — оборвал меня Тилль, сердито дёргая заклинившую молнию на сумке.
— Давай сейчас, по пути…
— Как-нибудь потом.
— Тилль…
— Рих, отвали! — небрежно бросил Линдеманн, закинул сумку на плечо и, оттолкнув меня, чтобы не загораживал проход, вышел из студии. Я оторопел и поэтому не сразу кинулся вслед за ним.
— Не парься ты так, красотка, завтра заберёшь свои стринги у любовничка, — попытался поддеть меня Флаке, не понимая, насколько это оказалось остро и неуместно. Пауль почувствовал мой внутренний всплеск ненависти и положил руку мне на плечо, не давая сорваться.
— Всё в норме, — выдохнул я, стараясь не показать своей обиды. Не на клавишника, разумеется, а на нашего господина вокалиста. Даже на последнем отрезке нашего совместного пути он стремился меня подрезать.
— Не могу с вами сегодня остаться, — обронил я и последовал за Тиллем к нему домой.
Музыка в машине оборвалась, переключившись на режим телефона.
— Круспе, — я, не глядя, ответил на звонок.
— Ты что-то хотел?
— Линдеманн, я твоими похоронами занимаюсь, между прочим, — Тилль негромко кашлянул в ответ. — Заказ собран, надо устраивать фаер-шоу сегодня.
— Уже? И сколько у нас времени?
— Я уточню детали и тебе перезвоню.
— Жду, — было слышно, как Линдеманн отстранил трубку от уха, собираясь положить трубку, и я отчаянно выкрикнул вслед:
— Тилль?!
— Забыл что-то?
— Да… да нет. До связи, — мне стало стыдно за свою вспышку, и я спешно сбросил звонок. Поздно волноваться о Линдеманне, все чувства уже поглотила тьма.
Паззл сложился подозрительно идеально, все части подходили друг к другу вплоть до секунд.
— Присядешь? — Тилль кивнул в сторону кресла.
— Постою, — я помотал головой. Кресло вроде ни в чём не виновато, но я помнил, что именно там я принял, пожалуй, самое болезненное решение в своей жизни. — Твои готовы?
— Да, почти собрались, — Тилль рассеянно провёл рукой по спинке дивана. — Ты всё запомнил?
Короткий кивок.
— Сейчас я выхожу и жду пятнадцать минут. В это время санитары вносят тела, а вы выходите и садитесь в машину за домом, — я бросил взгляд в окно, на неприметный серебристый «Фольксваген». — Ровно через четверть часа я даю команду поджигателям.
Тилль кивал, хотя и не слушал. Он смотрел сквозь меня, доводя до мурашек по коже. Наверное, так действует на людей радиация: входит в тебя незаметно, и ты погибаешь под её незримым влиянием.
— Всё верно? — Линдеманн вздрогнул, возвращаясь в реальность, и, отстранённо кивнув, прикрыл глаза.
— Ты действительно останешься здесь?
— Да, — едва слышно, но уверенно выдохнул я. — У нас ведь нет четвёртого тела.
Нервный смешок.
— Ты прав, — Тилль подошёл ко мне вплотную. — Пора прощаться.
Он стиснул меня своими ручищами и нарочито грубо похлопал по спине. И я опьянел — от чувства, что моё тело создано для того, чтобы его касались именно эти ладони. Я опьянел — и он поцеловал меня.
«Не надо!» — следовало выкрикнуть мне и отпихнуть вокалиста, но я не смог пошевелиться. Он будто выстрелил мне в голову, и тело перестало подчиняться мыслям.
— Теперь уходи, — бросил он так же внезапно и открыл передо мной дверь. В этом было что-то унизительное, словно мной в который раз воспользовались и вновь выставляют за дверь.
— Прощай, — собрав остатки гордости, я развернулся на каблуках и пошёл прочь.
Звонок сделан, поджигатели взялись за дело. Я припарковался неподалёку, чтобы видеть, как сгорает моё прошлое, но и не попадаться Тиллю на глаза. Дом занялся огнём. Чудовищно-завораживающее зрелище. Огонь расплавлял мои воспоминания, будто бы кто-то сжигал киноплёнку. Боль и обида хлестали меня по щекам, но раны мгновенно затягивались любовью. Чёрт возьми, наверное, никого больше я так не желал, как Линдеманна. Лишь бы такого больше не повторилось. Без этой грёбаной любви как-то спокойнее.
Прохожие уже вызвали пожарных. Моя история на этом закончилась.
Едва я завёл машину, в кармане джинсов зазвенел телефон:
— Извините, мы не поняли. Тела ведь следовало занести до пожара?
— Что, простите?! Разве вы этого не сделали?
— Нет, поступил звонок от герра Линдеманна, нас попросили подождать ещё полчаса.
— Но как же… — телефон выпал из пальцев. Мозг отказывался генерировать общую картинку, но отчаянно посылал сигналы тревоги. Я объехал дом: серебристый «Фольксваген» по-прежнему стоял на своём месте. Только через пару вдохов я смог закричать.
Уши заложило. Я убил его. Чёрно-рыжий фонтан вырвался наружу, а я бежал ему навстречу, оглушая других своим криком. Я. Убил. Его. Меня хватали за руки, тащили в обратном направлении, но я не сдавался. Я убил его. Почему я не смог вырваться из своей кожи и броситься к нему? Зачем они заточили меня в этом теле? Не позволили уйти в его мир? Я. Убил. Его.
Хотя никто ещё не знал, был ли Тилль в доме, почему-то я был уверен: он там был. Это подтвердили и пожарные, вытащив три до неузнаваемости обгоревших тела. Домой меня доставила полиция. Оказавшись в квартире, я упал на пол в прихожей и не смог больше сделать ни шага. Кажется, это Марго стащила с меня провонявшие гарью вещи. Она не заметила, как из заднего кармана моих джинсов выпал клочок бумаги. Это показалось мне странным: никаких записок в моих карманах до встречи с Тиллем не было. Разве что… Может быть… Как бы я хотел…
Дождавшись, пока жена уйдёт, я сгрёб листок с пола. На нём был номер телефона, и я знал, чьей руке принадлежали эти двенадцать цифр. Во мне тут же нашлись силы подняться. Я схватил телефонную трубку с журнального столика и медленно, тщательно сверяя каждую цифру, набрал этот номер. И получил контрольный выстрел в голову.
«Набранный номер не существует».