Чужие жизни

Два года спустя POV Рихард — Проклятье! — кто-то нарисовал мне на груди сердечко защитными кремом от солнца. За спиной раздался девчачий смех, и из-за пальмы выскочила Максим Аляска. — А ну иди сюда, маленькая негодница! — с притворным гневом крикнул я ей, поднимаясь с шезлонга. Девочка взвизгнула и побежала прятаться в дом. Я лишь расхохотался, глядя, как она улепётывает и белоснежный песок разлетается у неё из-под ног. Когда малышка исчезла внутри нашего бунгало, я лениво потянулся, прогоняя остатки сна, и стёр полотенцем художества дочери. Загар уже успел хорошо взяться, и рисунок был отчётливо виден на коже. Но я ничуть не рассердился на дочку, даже наоборот — это меня позабавило. На пляже никого не было — очевидно, все спрятались в доме от беспощадно палящего полуденного солнца. Решив немного освежиться, я разбежался и плюхнулся в прохладную океанскую воду. Однако она не только остужала моё перегревшееся на солнце тело. «Чёрт!» —чувствуя, как соль разъедает обгоревшую кожу, я поскорее выбрался из воды и помчался домой, чтобы ополоснуть горящее тело пресной водой, оставив вещи на пляже. Но, видимо, судьба не могла мне позволить без приключений добраться до душа: не заметив, что кто-то задвинул стеклянную входную дверь, я со всей силы впечатался в неё лицом. Коротко и злобно взвыв, я схватился за ушибленный нос, проверяя, на месте ли он. Когда первый шок от боли немного прошёл, я снова рискнул зайти в дом, на этот раз убедившись, что дверь открыта. Но мне не стоило расслабляться — сразу за порогом меня ожидало минное поле из раскиданных игрушек. Чертыхась, я перепрыгивал через разбросанных кукол и лошадок, продолжая ощупывать ноющий нос. Наконец, спасительная ванная была достигнута, и я со вздохом облегчения закрыл дверь изнутри, прислонившись к ней спиной. — Пап, тут уже я прячусь, — внезапно раздался шёпот. Я вздрогнул от неожиданности, озадаченно покрутив головой по сторонам. — Кира? — моя старшая дочь сидела на полу, согнувшись в три погибели, стараясь, чтобы её не было заметно из-за биде. — Тс-с, — девушка приложила палец к губам, с опаской выглядывая из своего укрытия. — Ищи быстрее другое место. — Что тут происходит?— я машинально ответил ей шёпотом. — Мы же в прятки играем… — услышав за дверью шаги, девушка замолчала и притянула голову к коленям, чтобы ни одна часть тела не дай бог не выглядывала наружу. В другое время я не стал бы мешать детям развлекаться, но зудящая и ноющая кожа сделала меня на редкость раздражительным. — А ну брысь отсюда — мне нужен душ! — сердито воскликнул я, кивком головы указывая на дверь. — Но пап... — Давай-давай, ещё есть время сменить локацию, — Кира недовольно скривила губы, но ванную покинула. Едва она вышла, я мигом закрыл дверь на замок. С той стороны раздались злорадные возгласы Мерлина и недовольные — Киры, после чего всё вновь стихло. Открыв до конца кран с синей ручкой, я встал под спасительные струи ледяной воды. Ощущение, будто меня облили кислотой, прошло, и, заметно повеселев, я решил составить компанию детям. — Э-эй! — громогласно крикнул я, чтобы собрать всю ораву вокруг себя. Но дети были настолько увлечены игрой, что совершенно не замечали меня. Махнув на них рукой, я прошёл на кухню и извлёк из холодильника вазу с фруктами. — Может, дождёшься обеда? — Марго, завязавшая парео на манер платья, была похожа на сошедшую с Олимпа богиню. Я закрыл дверцу холодильника и, обхватив любимую за талию, притянул её к себе. Она уткнулась носом мне в шею, и я почувствовал, как её губы растянулись в блаженной улыбке. Каждый раз, когда она, словно беззащитный котёнок, прижималась ко мне, я мысленно воздавал хвалу небесам за то, что кто-то свыше два года назад схватил меня за шкирку и, пригрозив кулаком, не позволил бросить её и ребёнка. Заливистый смех наполнил дом — очевидно, все бесенята нашлись и теперь искали нового водящего. Пока они вновь не разбежались по всему дому, я выбежал в коридор, подхватив на руки взвизгнувшую от неожиданности Максим Аляску: — Кажется, пришло время поиграть со мной! — воскликнул я, покрутившись пару раз вокруг своей оси к радости младшей дочурки. — Паа-ап, — недовольно протянули старшие, закатывая глаза. — Как хотите, — я понимал, что моим взрослым детям, уже самим почти обзаведшимся семьями, было неинтересно участвовать во всем этом ребячестве. Они с удовольствием играли с маленькой сестрёнкой, но им уже было явно не по возрасту весь день предаваться развлечениям и ничегонеделанию. Я кивнул им в знак того, что они свободны и заботу о малышке я возьму на себя, и ребята исчезли каждый в своей комнате. Кира наверняка сейчас сядет за эскизы. Хотя, на самом деле, мне было немного грустно от того, что моя любимая девочка отдалилась от меня: теперь вечерами за сказками на ночь она бежала к другому мужчине — своему жениху Адонису. Несмотря на моё первоначальное неприятие этого молодого человека, сейчас я смирился с выбором дочери и, может, даже был доволен им. Как любой любящий отец, я желал дочери счастья и больше всего на свете хотел, чтобы моя девочка оказалась под крылом надёжного и любящего человека. Адонис прошёл мою отцовскую проверку, и я со спокойной душой благословил их будущий брак. Ещё пара месяцев — и у Киры будет своя, новая, как говорится, ячейка общества. Как ни печально было осознавать, что любимый ребёнок отдалится от меня, я видел в этом только положительные стороны. Другое дело — Мерлин. Этот раздолбай и не думал остепеняться, хорошенько устроившись на моей шее. Не скажу, что это приводило меня в восторг, но я почему-то так и не мог выпихнуть его в свободное плавание. Я осознавал, что парнишка сильно вжился в роль тусовщика, забыв, каким должен быть настоящий мужчина. Но, по правде говоря, я уже не ждал от него ничего особенного. Даже если он так и не изменит своего отношения к жизни, у меня вполне хватит сил и средств, чтобы обеспечить ему безбедную жизнь. На ум упорно приходило всем известное выражение про то, что в семье не без человека с определёнными недостатками, но я всё-таки старался не думать так о Мерлине. Кто, как не отец, будет до последнего верить в своё неразумное чадо? Тем временем маленькая Максим Аляска уже отметила свой первый юбилей. Девочка была очень способной в рисовании — её крошечные ручки подчас выдавали на редкость красивые для такого возраста рисунки. Закончив карьеру музыканта, я полностью посвятил себя младшей дочери, с горечью осознавая, что со старшими детьми я почти полностью упустил все прелести процесса воспитания. Вместе с Марго я учил нашу малютку читать, а ещё не так давно я заметил у Максим Аляски интерес к моим гитарам. Наверное, сказывалось то, что последние пару лет не было ни дня, когда бы я не садился возле её кроватки перед сном и не наигрывал на акустике старые и известные всем колыбельные. Сейчас, стоя на кухне и обнимая любимую жену, я ощущал себя свободным от былого пафоса, беспощадного мира шоу-бизнеса и чувствовал себя абсолютно счастливым. От плавящей всё жары не спасали даже кондиционеры. Марго мирно спала рядом, а мне казалось, будто я лежу на раскалённой сковородке. Когда по ощущениям моя спина уже прожарилась до хрустящей корочки, я не выдержал и встал с кровати, устало поводив ногами по полу в поисках тапочек. Так их и не обнаружив, я, плюнув на это дело, вышел на улицу босиком. Уже успевший остыть песок приятно холодил ступни, и это ощущение прогоняло зачатки так и не состоявшегося сна. Всё вокруг давным-давно погрузилось в царство Морфея, только океан не желал успокаиваться, словно изнывал от жары так же, как и я. Он возмущённо плевался волнами, изредка обдавая меня солёными брызгами. Я подтащил шезлонг поближе к воде, улёгся на нем поудобнее, закрыл глаза и полностью обратился в слух. Мне нравилось слушать, как волны бьются о берег — этот звук нёс в себе особенную силу и мощь. Сквозь эту мелодию я ощущал другую — какую-то свою, берущую начало где-то глубоко внутри меня, льющуюся от низа живота, скользящую через солнечное сплетение, оплетающую сердце, но не находящую выхода. Я вскочил на ноги и быстрым шагом вернулся в дом, чтобы отыскать гитару. Много времени на это не потребовалось — она стояла в комнате Максим Аляски. Бережно взяв в руки горячо любимый инструмент, я вернулся на берег, снова сел на шезлонг, и, нежно прижав гитару к себе, сквозь кончики пальцев выпустил наружу мелодию, что созрела внутри меня. Пока музыка обвивала кокон вокруг меня, я чувствовал, что огонёк, который я затоптал пару лет назад, так и не погас, а только и ждал того момента, когда снова можно будет разгореться в бушующее пламя. Волны грохотали, отбивая нужный ритм и создавая подходящую атмосферу, а я ласкал гитару так, как никогда не дотрагивался до любимой женщины. Был только один человек, которого я касался с тем же трепетом… Был. Болезненные импульсы воспоминаний побежали от кончиков пальцев к моему мозгу, будоража воображение. Мелодия тут же исказилась, приобрела трагические нотки, но, взяв себя в руки, я вернул всё в прежнее русло. Не время бередить прошлое, его призраки не так давно обрели покой. Я отложил в сторону гитару и растянулся на шезлонге, разглядывая усыпанное звёздами небо. Возле океана всегда так много этих маленьких белых огоньков, никогда столько не увидеть в мегаполисе — будто специально сторонятся больших и шумных людских муравейников, отдавая предпочтение величественному спокойствию природы и неугомонным морским волнам. Из звёздного неба можно рисовать свои картины, соединяя точки так, как подсказывает воображение. Сейчас я видел над собой родную улыбку, призраки которой не покинут меня никогда, и знакомые очертания губ успокаивали, забирали все тревоги и волнения… Я и не заметил, как меня убаюкала колыбельная волн. Первые солнечные лучи легонько пощекотали меня, и я, приоткрыв глаза, не сразу понял, где нахожусь и как там очутился. Потребовалось несколько минут, чтобы восстановить события прошлой ночи, после чего, сладко потянувшись, я соскочил с шезлонга и, подхватив гитару, бодрым шагом направился в дом, на ходу насвистывая ночную мелодию. Зайдя внутрь, я первым делом бросил взгляд на часы — без десяти пять. Ясное дело, что все домочадцы ещё крепко спали, но у меня уже сна не было ни в одном глазу, я чувствовал себя на редкость отдохнувшим. Чтобы не терять времени, я занялся готовкой: думаю, большая тарелка свежих кексов к завтраку никого не оставит равнодушным. Я забегал по кухне, как розовый заяц из рекламы батареек, уже особо не заморачиваясь тем, чтобы не шуметь. Тарелки, ложки, миски, формы для выпечки летали со стола на стол, процесс шёл полным ходом. Когда кексы уже доходили, я наклонился к духовке, чтобы ещё разок их проверить, как вдруг услышал шаги у себя за спиной. — Кто это проснулся?.. — игриво начал было я, но, обернувшись, увидел полностью одетого Мерлина, который едва держался на ногах и, очевидно, только что притащился с очередной гулянки. — Бать, не начинай, — непутёвое дитя лишь отмахнулось от меня, заметив, что я уже нахмурил брови и выбирал выражения посочнее. Мерлин потянулся к холодильнику, видимо за тем, чтобы достать пиво и опохмелиться, но я в пару шагов обогнал его и крепко прижал дверцу. — Завязывай, дорогой мой, — угроза в моём голосе была не наигранной — меня в самом деле выводило из себя такое поведение сына. Я сам в его возрасте был редкостным обалдуем, но уже тогда чётко знал рамки дозволенного. Однако у моего отпрыска тормоза совершенно отсутствовали. Мерлин закатил глаза, попытавшись отодвинуть мою руку, и этот жест уже взбесил меня не на шутку. Я схватил парнишку за ворот рубашки и рывком притянул к себе, заставив посмотреть себе в глаза: — Я живо могу осушить твои золотые реки, посмотрим, как ты заговоришь, — Мерлин прожигал меня ненавидящим взглядом, но я был непреклонен. Казалось, тишина искрилась от царившего напряжения, как вдруг заверещал таймер на духовке. — У тебя плита, — буркнул Мерлин, сбрасывая с себя мои руки и удаляясь в свою комнату. Я хмуро посмотрел ему вслед и выключил духовку. Всё-таки иногда моя новая жизнь давала трещины. — Пап, где ключи от машины? — крикнула мне Кира, выбегая к бассейну. — На полке слева от двери, — ответил я ей, подплывая поближе. — А ты куда собралась? — Как ты мог забыть, что к нам сегодня приезжает гостья? — девушка бросила на меня укоризненный взгляд и была такова. Как часто случается на отдыхе, я с трудом вспомнил, какое сегодня число. Наконец на меня снизошло озарение: Кира поехала в аэропорт встречать Марию-Луизу. После трагедии дочка Тилля много времени проводила у нас. Если раньше Кира была значительно ближе с Неле и с младшей девочкой Линдеманна общалась неохотно, то общая потеря сблизила девушек, и теперь они были хорошими подругами. Со своей стороны мы с Марго всегда были рады Марии-Луизе как своему собственному ребёнку, и она была частой гостьей в нашем доме. Легко подтянувшись на бортике, я вылез из бассейна и, спешно вытершись полотенцем, зашёл в дом в поисках Марго. Мерлин, к моему недовольству, снова куда-то свалил, Максим Аляска вместе с няней поехала в город, в зоопарк, и сейчас был редкий момент, когда я мог побыть с любимой женщиной наедине. — Марго! — крикнул я, поднимаясь по лестнице на второй этаж. — Я здесь, — раздалось со стороны кухни. Я бросил взгляд вниз и увидел свою жену, сидящую на кухонном столе, болтающую ногами и с аппетитом поедающую мои кексы. Я мигом очутился рядом с ней и вцепился зубами в её кекс, за что тут же получил по лбу. — Возьми другой, — Марго протянула мне тарелку. Я взял её одной рукой и тут же отставил в сторону, в это время второй притянув к себе жену. Она звонко рассмеялась, сразу догадавшись, куда я клоню. Её не надо было упрашивать — она сама страстно поцеловала меня, в это время медленно развязывая резинку на моих плавательных шортах. Я оживился и, безжалостно расправившись с её маечкой, начал поглаживать её грудь. Марго тихо простонала и легла на стол, глядя на меня затуманенным от возбуждения взглядом, я стал стягивать с неё трусики, как вдруг… Мелодия прошлой ночи не переставала играть в моей голове. Она звенела маленькими колокольчиками и не покидала меня с самого утра, а теперь достигла такой мощи, что церковные колокола ей в подмётки не годились. Я посмотрел, как моя жена извивается на столе, ожидая продолжения, и понял, что не смогу. Точно не сейчас. — Прости, — я отступил на шаг назад и опустил глаза, делая вид, что завязываю верёвочки на шортах. — Что-то не так? — Марго привела себя в вертикальное положение, грациозно закинув свои красивые ножки на бок. Наступило время нелепых импровизаций. — Понимаешь, какая штука… У меня там… потница, — я нервно хихикнул, сам обалдевая от той чуши, что нёс. — Что? — Марго недоверчиво вскинула левую бровь. — Весь день в тесных шортах, всё упрело — ужас! А как зудит… — я показательно поскреб промежность и добавил для убедительности: — А присыпка у нас есть? — В шкафчике в ванной посмотри, — кисло произнесла Марго, плавно спрыгивая со стола, словно кошка, и поднялась наверх. Я поднял с пола её трусики, чтобы никто из детей на них не наткнулся, и тяжело вздохнул, нахмурившись. Не в первый раз замечаю, что любимая женщина не всегда является для меня желанной. Если раньше я ещё что-то пытался доказать себе, то сейчас почувствовал, что от механического секса меня просто вывернет. Настроение испортилось. Я взял с тарелки кекс, задумчиво прожевав его и даже не почувствовав вкуса. — Герр Круспе, а что у Вас?.. — Мария-Луиза покосилась на мою грудь, где красовалось художество моей младшей дочери. — Максимка проказничает, — усмехнулся я, разводя руки для объятий. — Иди ко мне, милая, тысячу лет тебя не видел. Девушка крепко обняла меня, и я звонко чмокнул её в макушку. — А меня? — в дом вошла Кира, таща в руках тяжёлые пакеты из супермаркета. Я поманил её рукой и также прижал к себе. — Ну всё-всё, хватит, — дочка почти сразу отстранилась от меня, поманив за собой подругу. Девушки живенько разобрали пакеты, и Кира повела Марию-Луизу в её комнату. Я с грустью подумал, что в голосе этой девушки мне послышались нотки голоса её отца. Я специально допоздна сидел с книгой, чтобы Марго легла спать без меня. Глаза закрывались, но я стоически терпел, лишь бы не пересекаться с женой. Обычно я не бегал от разговоров, а их сейчас было не избежать. Но что я мог сказать ей? У меня не встаёт из-за музыки в голове? На её месте я бы тут же позвонил в дурдом. Я специально сидел в кресле на балконе с другой стороны дома, чтобы видеть, когда в нашей спальне погаснет свет. Выждав ещё час для верности, я бросил осточертевшую книгу на кофейный столик и отправился спать. Проходя по коридору, я слышал, как Кира у себя болтает по телефону, а Мария-Луиза, должно быть, уже спит, утомившись после длительного перелёта. Я подошёл к двери её комнаты и, не зная, зачем я это делаю, я тихо открыл её и зашёл внутрь. Лунного света было достаточно, чтобы различать в темноте предметы и не спотыкаться о них. Я подкрался к кровати Марии-Луизы, присел на корточки напротив неё и всмотрелся в её лицо. Совершенно никакого сходства с Тиллем, черты лица иные, чужие. Я поднялся на ноги и уже собирался покинуть комнату, как вдруг выглянул в окно и обратил внимание на то, что луна красная. Это не редкость на юге, но почему-то это никогда меня не интересовало. Присмотревшись, я понял, что цвет вовсе не красный, а, скорее, кирпично-рыжий. Огненный. Я вздрогнул от возникших в голове ассоциаций и пошёл прочь. На следующий день я вызвался отвезти девчонок в клуб — всё, что угодно, лишь бы не оставаться с женой наедине. Кира прихорашивалась в своей комнате, в то время как Мария-Луиза была уже почти готова и сидела со мной на кухне. Перед девушкой стояло небольшое зеркало, и она по очереди прикладывала к ушам четыре пары серёжек, пытаясь выбрать, какие подходят лучше всего. — Вот эти, — кивнул я, когда девушка критически рассматривала объёмные серебряные серёжки. Они на удивление красиво сочетались с цветом её глаз. — Спасибо, — Мария-Луиза кокетливо улыбнулась мне, аккуратно вдевая украшение в дырочки в ушах. Я по-отечески любовался ей, особенно её глазами: зелёно-голубыми, словно волны океана перед грозой. Кажется, точно так же я когда-то описывал глаза её отца… Девушка залезла в свою маленькую сумочку и вытащила коробочку для линз. — У тебя испортилось зрение? — удивлённо спросил я. — Нет, всё в порядке, — звонко усмехнулась Мария-Луиза. — Это писк моды сейчас — цветные линзы. Я себе купила фиолетовые. Она открутила одну крышку, аккуратно указательным пальцем вынула оттуда линзу и поднесла к левому глазу. — Не смей! — рыкнул я, хватая девушку за запястье. Мария-Луиза вздрогнула, линза упала на пол. — Что? — испуганно переспросила она, шокированная произошедшими во мне переменами. — Никогда. Не надевай. Цветные. Линзы, — чётко проговаривая каждое слово, ответил я. — Мне больно, — пискнула девушка, и я только сейчас заметил, насколько сильно стиснул её руку. Наваждение схлынуло, и я отодвинулся от дочери друга, чувствуя, что весь пылаю от стыда за свою вспышку. — У тебя глаза отца, — тихо проговорил я. — Не прячь память о нём. Я поднялся со стула и вышел из кухни. Со мной в последнее время происходила какая-то чертовщина. Всё, что было выстроено за последние два года, начало рушиться, как карточный домик. Срочно требовалось во всём разобраться, устроить себе кардинальную встряску, и я знал, кто мне в этом мог помочь. Забежав в гардеробную, я вытащил из шкафа чемодан и бросил туда несколько вещей. Ураганом промчавшись по дому, собрал всё необходимое и зачем-то захватил давешнюю книжку-прикрытие. Марго, услышав, как я ношусь по дому, вышла из комнаты с Максим Аляской на руках. Бегло переведя взгляд с меня на чемодан, она недоумённо спросила: — Ты куда-то собираешься? — Ага. Да. Собираюсь. В… — я натянул свитер поверх футболки, — Берлин. — Зачем? — до этого плавно покачивавшая ребёнка на руках Марго теперь устроила малышке нервную тряску. Я на мгновение остановился и посмотрел на жену и на ребёнка. Секунду поколебавшись, я подошёл к ним: — Вопросы не могут остаться без ответов, — поцеловав моих девочек в щёки, я захлопнул чемодан. Резкий свист молнии, пара хлопков по карманам, чтобы проверить, на месте ли документы, пальто на локте, — в Берлине сейчас холодно — и я полностью готов к отправке. — Будь умницей, слушайся маму, — выдал я дочке дежурную фразу, улыбнулся ей напоследок и быстро сбежал по лестнице, подхватив полупустой чемодан. Девушки уже ждали меня на улице. — Пап? — Кира с удивлением посмотрела на чемодан, не понимая, что происходит. — Я домой, милая, — улыбкой я показал, что хотел бы воздержаться от объяснений. Дочка всё поняла и кивнула подруге, чтобы та залезала внутрь. Дорога прошла в молчании. Лишь напоследок, когда Мария-Луиза покинула машину, оставив нас с дочерью наедине, Кира крепко стиснула меня в объятиях и прошептала на ухо: — Я буду скучать, — после чего выскочила на улицу, и они с подругой исчезли в неоновом мареве. Я давно бросил курить, но в бардачке всё равно хранил сигареты на всякий случай. Этот случай явно настал. Сидя в самолёте и невидящим взглядом скользя между строк пресловутой книжки, я думал о том, как ошибался, решив, что похоронил прошлое в Берлине. Какой-то хвостик всё равно увязался и по сей день отравлял мою жизнь. Следовало вернуть его обратно и вновь дышать воздухом свободы.