Чужие жизни

POV Пауль Утром моё семейство разбежалось по делам, и я воспользовался моментом, чтобы поговорить с лид-гитаристом. - Рихард, где ты остановился? - В гостинице в Кройцберге, - реакция Круспе была какой-то заторможенной: очевидно, ураган недавних событий сказался на нём не лучшим образом. Выглядел Рихард неважно: волосы, прилипшие к покрытому испариной лбу, обожжённая флоридским солнцем кожа, начавшая стареть намного быстрее, и неровная трёхдневная щетина с проплешинами седины. - Перебирайся ко мне, хотя бы на первое время. - За мной не нужно присматривать, - рука Рихарда потянулась за сигаретами, лежавшими на тумбочке. - Здесь не курят, - я резко накрыл его ладонь своей. Круспе метнул на меня полный неприязни взгляд, но руку не убрал. Рихард недобро прищурился и несколько секунд тщательно изучал моё лицо. Затем всё-таки послушно отодвинул руку от пачки. - Пауль, живи себе спокойно, без меня. У тебя семья... - Рихард, вот семьёй-то меня от себя не отгораживай, - раздражённо бросил я в ответ. Лид-гитарист нахмурился и замолчал. - Ты не меняешься, Круспе. Твоя схема давно всем известна: взял человека – использовал – в утиль. У тебя хоть раз что-нибудь внутри пошевелилось, когда ты швырял очередного приятеля? Думаю, вряд ли. Накосячил – в кусты. Напакостил – и в Америку. Гитарист злобно смотрел на меня исподлобья, так сильно стиснув зубы, что казалось, будто его голова вот-вот взорвётся от напряжения. Однако меня здорово понесло, и мой гневный монолог на этом не закончился. - Я не буду тебя жалеть, и тем более я не собирался за тобой «присматривать». Зачем ты вообще вернулся сюда? Неужто в Штатах тебе было мало внимания? Наверное, там не из кого было вить верёвки. Хотя... Ты ведь оставил там Марго, верно? Максим-Аляску? Бросил жену и маленького ребёнка, молодец! Рихард продолжал молчать, буравя меня взглядом. Только его медленно багровевшее лицо выдавало его эмоции. Однако, несмотря на то, что я ему наговорил, он продолжал сидеть неподвижно и выслушивать мою гневную тираду. - Тебя никто и никогда не ставил на место. Что ты знаешь о боли? Той невыносимой боли, которую причиняют близкие? Ты трус, Круспе, ты паршивый человек! Нужно было делать так же, как Линдеманн – вытирать о тебя ноги... Я нашёл его красную кнопку. Рихард сорвался с места и опрокинул меня назад, пригвоздив к полу и намертво прижав мои руки коленями. - Не смей... Даже... Упоминать... Его имя, - Круспе ожесточённо молотил меня кулаками, не давая ни доли секунды на то, чтобы набрать в грудь воздуха, не говоря о том, чтобы сказать что-то в ответ. Из Рихарда выплёскивалась ярость; она взрывалась, как магма, потоками лавы изливаясь на меня. Мне почти никогда не было настолько страшно. Кровь хлюпала в носу, стекала в горло, я кашлял и с трудом отхаркивал её, плюясь Рихарду в лицо. Он впивался в меня диким, злым и жестоким взглядом, но вскоре кровавая пелена застелила мои глаза, расщепляя глазные яблоки, и я совсем потерял связь с реальностью. Не знаю, в какой момент всё закончилось. Веки слиплись из-за запёкшейся крови, и я неловко потёр их пальцами, чтобы открыть глаза. Рихарда, конечно, рядом уже не было. Где-то вдалеке громыхнуло. Я осторожно повернул голову в сторону окна и несколько минут пролежал в таком положении, глядя, как на меня медленно надвигается тьма. Мне не было больно или слишком неприятно. Разумеется, радоваться здесь тоже было нечему. Однако горький металлический привкус во рту говорил мне о том, что я оказался прав. Грязно-серые тучи заняли свои позиции и, дождавшись команды, принялись обстреливать город свинцовыми каплями. Осторожно, чтобы верно оценить своё состояние, я начал подниматься с пола. Головокружения не чувствовалось, но левый глаз с трудом открывался. Немного мутило, но это не казалось мне критичным. По крайней мере, я смог без приключений добраться до ванной и избавиться от жегшей кожу кровавой корки, покрывавшей мои шею и лицо. Не с первого раза попав по выключателю, я зажёг свет в ванной и посмотрел на себя в зеркало, чтобы в полной мере оценить масштабы бедствия. Рихард превратил моё лицо в очень качественную отбивную. Обе губы были разбиты, глаз заплыл, под кровавыми подтёками на правой скуле и подбородке угадывались два здоровых синяка, и наверняка там было ещё несколько поменьше. Аккуратно умывшись и промыв раны, я доплёлся до холодильника, вытащил оттуда лёд и приложил к губе, надеясь, что тащиться в больницу и зашивать всё-таки не придётся. Всё тело жгло. От травм, оттого, что Рихард наплевал мне в душу, и оттого, что я снова позволил ему это сделать. В который раз оказываюсь лопухом и помогаю этому кретину. Клянусь, больше никогда. Всё-таки губа слишком сильно саднила, поэтому, немного очухавшись от произошедшего и дождавшись, пока погода хоть чуть-чуть утихомирится, я позвонил в такси, собрался и поехал в клинику. К счастью, зашивать не пришлось, но точно требовалось отказаться от съёмок в ближайшее время. Из-за непогоды город уже днём погрузился во мрак. Я рассчитался с водителем, нащупал в кармане ключи и медленно, словно сомнамбула, поднимался к своей квартире. На площадке было темно, однако я различил смутный силуэт мужчины, сидевшего на лестнице. - Прошу прощения, - вежливо обратился я к незнакомцу, чтобы попросить его подвинуться. - Пауль, - я вздрогнул, узнав этот хрипловатый голос. - На мне уже нет живого места, так что, Рихард, просто уходи. Я не буду перед тобой извиняться, - переступив через развалившегося на ступеньках гитариста и "нечаянно" задев его ногой, я подошёл к двери и демонстративно отвернулся от бывшего друга. - Извиниться нужно мне, - гитарист поднялся и приблизился ко мне вплотную. - Позволь мне объясниться. Если это было сказано и неискренне, то, по крайней мере, мне послышалась такая непривычная для Рихарда попытка раскаяться. Ещё немного поколебавшись, я всё-таки ответил ему: - Заходи. Тихо звякнули ключи, повешенные на крючок в коридоре, лениво пропищал пульт охраны. Я испытал облегчение от того, что дома до сих пор никого не было. Для полного взрыва моей несчастной головы не хватало только расспросов о том, что случилось. Круспе медленно и неуверенно снял ботинки, словно ещё сомневаясь, что я действительно готов его впустить. На деле у меня не было ни малейшего представления о том, что делать с этим чудом-юдом. Несмотря на то, что я ему наговорил, Рихард не был подлецом. Необязательным, взбалмошным, самовлюблённым и безответственным был, но предателем и подонком – нет. Он совершал много глупостей, но никогда не делал это преднамеренно, и ему всегда сходило это с рук. Стоило ему ангельски улыбнуться, как обиженные тут же забывали суть проблемы. Такое исключительно детское свойство, которое сохранилось во взрослом мужчине. Пока я наблюдал за «большим ребёнком», он стянул с себя ветровку и, аккуратно повесив её на крючок, направился вглубь квартиры. - Ты просто так пришёл или... – молчание Рихарда нравилось мне ещё меньше, чем его крики. Я до сих пор злился на него, но почему-то не мог дать выход этой агрессии. Кто-то словно дёрнул за жёсткий поводок, призывая слушать и наблюдать, а не продолжать выяснять отношения. Внутренне я был не согласен с положением «терпилы», но разумом понимал, что холодная голова – мой единственный надёжный союзник. - Можно чего-нибудь выпить? Буянить не буду, - Рихард попытался пристыжённо улыбнуться, но актёр из него был так себе. - Пиво всё там же, - не особо дружелюбно буркнул я и проводил лид-гитариста взглядом до дверей кухни. Вернулся Круспе с двумя бутылками – подлизываться он умел. - Хватит мне тут скалиться, - устало пробормотал я, глядя на его дурацкую смущённую улыбочку. – По правде говоря, мне неприятно твоё общество. Как можно общаться с человеком, от которого не знаешь, чего ждать? Рихард так и продолжал чертовски наивно пялиться в пол, словно действительно осознавал свою вину. Пиво не лезло, я отставил бутылку в сторону и плюхнулся в кресло. - Мне правда хотелось тебе помочь, Рихард. Я действительно думал, что в какой-то степени по тебе соскучился. Однако за ту пару скудных дней, что мы провели вместе, я оказался сыт тобой по горло. - Мне некуда идти, Пауль. У меня никого нет. Только не напоминай мне про семью, - последнюю фразу Круспе выплюнул с каким-то малопонятным мне отвращением. - Позвони Шнайде... - Рихард едва заметно скривил губы, и я понял, что нет смысла продолжать. – Ты швырнул и его. Лид-гитаристу не требовалось отвечать, его мимика была весьма красноречива. Моё лицо ещё помнило, как его пропустили через мясорубку, поэтому в этот раз я решил не подначивать приятеля. Достаточно того, что он и так выглядит весьма жалко, стоя передо мной, как нашкодивший школьник. Я поднялся и подошёл к нему поближе, чтобы заглянуть ему в глаза. - Видимо, мне никогда не понять того, что с тобой творится. Рихард прищурился, отвечая на мой прямой взгляд, и резко дёрнулся в мою сторону. Я пошатнулся, не желая вновь попадать под его горячую руку, но лид-гитарист потянулся ко мне не за этим. Плавно обхватив за шею, он притянул меня к себе и настойчиво поцеловал. Я упёрся руками ему в грудь, но Круспе не думал сдаваться, прижав меня к себе настолько крепко, насколько это было возможно. Его вторая рука чутко скользила по моей спине, словно наперёд зная, в каких местах следует прикасаться. Рихард не терпел отказа: он ловко пресекал все мои попытки вырваться и неумолимо продолжал меня целовать. Я возмутительно быстро сдался под его настойчивыми ласками и положил руки ему на плечи, приближая неизбежное. Круспе прервал поцелуй так же резко, как и начал. В эту секунду мелькнули моё разочарование, его пустой и безэмоциональный взгляд и точный удар мне в живот. Я согнулся пополам, выплюнув воздух из лёгких. Голова звенела от боли и возникшего внутри диссонанса. С трудом подняв голову, я непонимающе посмотрел на Рихарда. Передо мной стоял не он, а какой-то совершенно чужой безумец, бормочущий какую-то бессмыслицу, иногда переходя на крик: - Вот что со мной творится... И так было всегда, все годы с Тиллем... он ненавидел меня, любил меня... ненавидел! Любил, ненавидел, любил... Ненавидел! Внутри Рихарда что-то сломалось, разбилось вдребезги и окутало его ураганом безумия. Я постепенно приходил в себя и понимал, что приятеля тоже нужно привести в чувство. Передний карман джинсов завибрировал. Какого чёрта, Шнайдер! С опаской оставив Рихарда одного в комнате, я вышел в коридор и ответил на звонок, постаравшись звучать как можно более спокойно и невозмутимо: - Ландерс. - Пауль, Рихард у тебя? - Нет. А разве он в Берлине? – не стоило раскрывать гитариста, ни в чём не разобравшись. - Кто из нас известный журналист, ты или я? – Шнай попытался меня подколоть, но сейчас в комнате меня ждала проблема посерьёзнее. - Давай встретимся. Сегодня. - Ок, - коротко ответил я барабанщику и сбросил звонок, сразу прерывая дальнейший диалог. Вернувшись обратно, я обнаружил Рихарда сидевшим на полу и как ни в чём не бывало потягивавшим пиво. Подойдя к нему поближе, я опустился рядом с ним, прислонившись спиной к стене. Круспе сделал ещё один глоток, прежде чем обратить на меня внимание, а затем холодно и отчётливо произнёс: - Даже не пытайся понять меня, Ландерс. Это я убил Линдеманна.