Глава 8. Чудес не бывает
19 марта 2015 г. в 08:13
POV Рихард
2002-2003 год
- Рихард, ты сможешь сам хотя бы обзвонить своих приятелей?
- Это плохая идея, Карон.
- Зануда! – укоризненно посмотрев на меня, воскликнула супруга. – Ты ведь обещал своим друзьям собраться у нас на Новый год.
- Это ты обещала.
Карон махнула на меня рукой и уткнулась в свой список покупок, старательно выверяя несколько раз, всё ли она записала.
- Послушай, - я подошёл к жене сзади и положил подбородок ей на плечо, - нам действительно это нужно? Может, мы хоть раз толково отпразднуем с семьёй?
- Круспе-Бернштайн, ты стареешь! В Рождество даже Кира с Мерлином с нами заскучали. Хочешь, чтобы они совсем в тебе разочаровались и поскорее вернулись к матери?
Слова Карон оказались излишне резкими. Я нахмурился и отошёл от жены.
- Не стоит напоминать мне лишний раз, что я плохой отец.
Супруга виновато посмотрела на меня и попыталась исправить ситуацию:
- Рихард, ты замечательный отец, ты любишь своих детей, но...
- ...Но любовь выражается не в денежном эквиваленте. Ты это хотела мне сказать? Лишний раз напомнить, как мало я уделяю им внимания?
- Да нет же...
- Послушай меня и запомни раз и навсегда, - неласково обратился я к жене, - если бы я так не молотил лапками в период жуткой безработицы и тотального безденежья, мои дети бы утонули в нищете. Разве безбедная и стабильная жизнь, которую я им обеспечил, не показывает моё к ним отношение в полной мере?
Карон молчала, хотя я видел, что ей было что сказать. Однако она разумно предпочла не усугублять ситуацию и не провоцировать настоящую ссору.
- Я всё поняла, Рихард. Извини. Больше не будем возвращаться к этой теме.
Смирившаяся с положением дел, но не оставившая своего мнения супруга тихо развернулась и почти беззвучно обронила перед тем, как уйти в другую комнату:
- Я сама всем позвоню.
- Па-а-ап, нам точно это надо? Я была там тыщу тыщ раз, - надула губы Кира, нарочито медленно завязывая шнурки на сапожках. Мерлин молча сопел за спиной своей сестры, предпочитая не ввязываться в перепалку.
- Я в вашем возрасте сошёл бы с ума от счастья, если бы кто-то предложил мне пойти в Берлинский зоопарк. Хоть в первый, хоть в сотый раз.
Поправив шарф под воротом пальто, я открыл входную дверь, пропуская детей первыми. Кира всё ещё излучала недовольство, но препираться со мной перестала. Карон предпочла остаться дома и позволила мне побыть с детьми наедине. Я подозревал, что в данном случае дело было не в нашей недавней перепалке. Несмотря на то, что все старательно изображали дружную семью, Карон и мои дети были друг другу совершенно чужими людьми. Разумеется, неприязни никто не показывал, но меня не покидало ощущение, словно после отъезда моих отпрысков обе стороны вздыхали с облегчением.
Лихо запрыгнув на заднее сидение и немного попинав обивку передних, ребятня наконец-то уселась. Я сел за руль, неспешно пристегнулся, бросил взгляд в зеркало заднего вида и тронулся с места. Кира немного успокоилась, очевидно решив, что зоопарк – не самое страшное из всех зол в её жизни. Если бы я знал, чего хочет моя маленькая леди. Про Мерлина пока рано говорить: общеизвестный факт, что мальчики взрослеют дольше. Однако Кира, на мой взгляд, слишком рано стала ощущать на себе все невзгоды подросткового возраста. Вероятно, в этом есть моя вина, равно как и вина Марайке: ребёнок, живущий на две семьи, очень рано прощается с детством. На место наивности приходит понимание того, что взрослая жизнь – это, судя по всему, задница, и если даже самые близкие и сильные в твоих глазах люди – родители - не могут с такой жизнью справиться, то как же возможно спокойно существовать дальше?
Я преувеличиваю, конечно. Сейчас, когда мои дети тихо и беззлобно цапаются между собой на заднем сидении, они ещё не понимают этого и не знают таких слов. Однако пройдут годы, и в задушевных разговорах с друзьями и близкими они будут винить нас – родителей - за свои покромсанные судьбы и чересчур быстро прошедшее детство.
Найти парковочное место во время рождественских каникул было практически невозможно, но в конце концов я отыскал неприметный закуток, куда можно было воткнуть машину.
- Два детских, один взрослый, - пробормотал я, протягивая кассиру деньги. День для посещения зоопарка и впрямь оказался неудачный: небо затянули сердитые тучи, так и норовящие засыпать горожан снегом, ехидный ветерок неприятно задувал за шиворот. Должно быть, сейчас все животные попрячутся.
Пройдя контроль, я взял детей за руки и подвёл к небольшому киоску с игрушками. При виде всеразличного плюшевого зверья даже капризничавшая Кира наконец-то совершенно растаяла и чуть ли не целиком залезла в стенд в поисках своей игрушки. Мерлин практически сразу выбрал себе плюшевую змею, а Кира, радостно улыбаясь, обнималась с большеглазым слонёнком. Рассчитавшись с продавцом, я повёл повеселевших детей дальше, к вольеру с бурым медведем. Несчастное животное неохотно вылезало из своей пещерки, устав от чрезмерного внимания туристов. Однако дети терпеливо ждали, когда «ми-и-ишка» соизволит к ним выйти, и облепили стекло вольера со всех сторон.
Приглядывая за своими двумя, я отошёл в сторону и присел на скамейку, чтобы ненадолго остудить голову и побыть наедине со своими мыслями. По правде говоря, эта поездка в зоопарк – вовсе не моё желание доказать Карон, что я прекрасно справляюсь с отцовскими обязанностями. Истинная причина моего поведения гораздо хуже: я просто не хочу видеть жену. Она мила, красива и обаятельна, как и прежде, но почему-то в ней больше нет и десятой части той привлекательности, что манила меня раньше. Когда я делал ей предложение, то был уверен: эта женщина заслуживает того, чтобы лететь к ней на край света. Не так давно я даже хотел от неё ребёнка, но сейчас... Я жду, когда наконец пройдёт Новый год и она улетит обратно в Америку. Карон думает, что я присоединюсь к ней через неделю-две, однако где-то внутри себя я уже знаю, что у меня найдутся неотложные дела и мой визит в Штаты внезапно придётся отменить.
- Круспе? – раздалось почти у самого уха. Я вздрогнул и покраснел до корней волос, почему-то решив, что подкравшийся ко мне человек мог ненароком услышать мои мысли.
- Зд-дравствуй, Тилль, - вокалист вальяжно расположился рядом со мной на скамейке. Внутри меня всё напряглось: мне не приходилось оставаться наедине с этим человеком с того инцидента в туалете, о котором, кстати, он не помнил. Я не был смертником и, разумеется, не спрашивал об этом напрямую, но внешне отношение Линдеманна ко мне ни на толику не изменилось. Это могло означать либо то, что он попросту забыл о всём произошедшем, едва зелёные черти его отпустили, либо старательно делал вид, что забыл. Меня устраивали оба варианта. Было обидно, но я предпочту остаться без извинений, нежели без репутации.
- Ты как-то плохо выглядишь. Не болеешь? Быть может, грипп? – Тилль тщательно разглядывал моё лицо, пытаясь уловить, что со мной не так, но я спешно сменил тему, стараясь отвлечь вокалиста от моей физиономии.
- Ты какими судьбами тут? – Линдеманн усмехнулся и кивнул в сторону вольера, около которого Кира, Мерлин и Мария-Луиза хвастались друг другу своими игрушками.
- Время поиграть роль папочки, - мне очень не понравилась интонация Тилля, но я списал всё на своё взбудораженное воображение. – Знаешь, Рихард, мы так давно с тобой не говорили, вот просто так, по-мужски. Наверное, годы прошли с тех пор, когда мы с тобой незатейливо сидели в баре, потягивая пиво. Что думаешь, Рих? Ты, я, хорошая выпивка, м?
«Издевается», - мрачно подумал я. Нельзя было совершенно ничего не ответить, поэтому пришлось попытаться осторожно вырваться из цепких лап вокалиста.
- Даже не знаю... Пока Карон здесь, я бы предпочел побыть с ней побольше.
- Хорошо, сформулирую по-другому. Сегодня я сам заеду за тобой, и мы вместе поедем в бар. Карон разрешила, она мне недавно звонила насчёт вашей вечеринки, - Тилль разом пресёк все мои дальнейшие отказы.
- Идёт, - буркнул я.
- Может, заедем с детьми в кафе-мороженое? – как ни в чём не бывало предложил вокалист, словно не заметив моей перемены настроения.
- Что-то погода портится, я лучше отвезу детей домой. Мерлин, Кира, пора ехать!
- Пап, ты чего? Мы же только что пришли, - возразила дочь.
- Посмотрите, вот-вот начнётся снегопад, - я показательно кивнул на небо. Тучи послушно приняли действительно грозный вид.
- Ладно, - разочарованно согласились дети и, неохотно попрощавшись с подругой, поплелись за мной.
- Пока, Тилль, - бросил я напоследок, и мы излишне спешно направились к выходу из зоопарка.
- До встречи, Рихард, - негромко произнёс Линдеманн, оставшийся сидеть на скамейке. Я чувствовал, что он не сводил с меня взгляда, пока мы не скрылись за углом, и старательно пытался побороть желание повернуться и посмотреть ему в глаза в ответ.
Полная палитра эмоций, от жгучего желания до всеразрушающей ненависти – вот что я чувствовал, когда Тилль был рядом. Я презирал его не меньше, чем хотел оказаться под ним. Он сломал меня тогда, в гримёрке, рассёк мою душу надвое. Я боялся его, но, как глупая бабочка, всё равно летел на свет. Однако пока мне хватало выдержки и здравого смысла, чтобы не приближаться к Линдеманну. Один его взгляд превращал меня в песок, измельчая в пыль моё достоинство. Я не принимал хозяев, но каждый раз сдавался в его присутствии. Отдавал ему власть с таким мучительно-болезненным наслаждением. Тиллю не требовалось истязать меня физически, он делал это одним резким, как удар кнута, словом. Страшно, с какой скоростью его влияние стирало мою гордость. Страшно приятно.
Звук клаксона прорезался сквозь шум ветра. Я застегнул последние пуговицы пальто, мягко прикоснулся губами к щеке Карон и вышел на улицу. Глянцево-вылизанный автомобиль нетерпеливо ждал меня у порога.
- Привет, - спокойно поздоровался я, сев в машину.
- Пристегнись, - только и бросил мне Тилль, и, едва я защёлкнул ремень безопасности, стальной зверь сорвался с места.
- Куда поедем? – излишне непринуждённо поинтересовался я.
- Недалеко, - бросил мне в ответ вокалист, напряжённо вглядываясь перед собой. Дорожная ситуация была ужасна, было ни зги не видно, и я решил оставить болтовню на потом.
Тилль не обманул меня: мы добрались до места меньше, чем за десять минут.
- Где... – хотел было спросить я, как вдруг уши заложило от звука взлетающего самолёта. - Темпельхоф? Мы куда-то летим? – я нервно усмехнулся.
- Не надейся, - пробормотал Тилль и обернулся, чтобы достать свой шарф с заднего сиденья. Я украдкой наблюдал за тем, как он возится. Вдруг Линдеманн резко развернулся обратно, и наши взгляды на миг пересеклись. Как я ни старался делать вид, что всё так и должно быть, мои уши предательски заалели, что не укрылось от вокалиста.
- Смешной ты, Круспе, - лишь усмехнулся Тилль. – Взгляд у тебя такой преданный. Как у собаки.
- Чёрт, вот спасибо, – хмуро посмотрел на вокалиста я.
Линдеманн явно хотел сказать что-то ещё, но внезапно осёкся. Он повернулся ко мне вполоборота, и мы на секунду сцепились взглядами.
- Так мы пойдём уже или нет? – сердито буркнул я, натягивая кожаные перчатки.
Ответа не последовало. Последовал длинный и взрывоопасный поцелуй.
Тилль напористо притянул меня к себе, положив ладонь мне на затылок, и сразу залез языком в мой рот. Я простонал больше от неожиданности, чем от удовольствия, и поддался. Мои самолёты взмыли ввысь, рассекая облака недозволенного. Именно этого я так долго ждал.
Линдеманн подался телом вперёд, прижавшись к моей груди, и мы стали пожирать друг друга в поцелуе, нелепо, по-мальчишески ударяясь зубами и больно кусая за губы. Это всё были мелочи, их можно было перетерпеть, ведь мы уже набрали высоту. Падать будет намного больнее.
Спустя какое-то время Тилль нехотя отодвинулся от меня.
- Может, теперь всё-таки в бар? – спросил он, пытаясь выровнять дыхание.
- Кажется, я уже пьян, - вокалист ухмыльнулся, услышав мой ответ. Тилль снова пробежался пальцами по моему затылку и прижался своим лбом к моему. Мы смотрели друг другу в глаза, обмениваясь хитрыми улыбками, но нарочито оттягивали продолжение.
- Мы немного не доехали, - Линдеманн лукаво подмигнул мне и вновь завёл машину. – Нас ждёт Ораниен Штрассе*.
- Не слишком ли вызывающе? – усомнился я в выборе вокалиста. Мелькать на публике мне сегодня не улыбалось, тем более в таком возбуждённом состоянии.
- Мне показалось, ты сегодня открыт приключениям, - Тилль надавил на газ, и машина послушно тронулась с места, отрезая мне пути к отступлению.
Вокруг нас толкались люди, но даже периодически наваливавшиеся на меня проспиртованные туши не портили моего настроения. Ликовать было рано, но нельзя не согласиться, что именно этого я так долго вожделел.
Оказавшись у всех на виду, Линдеманн заметно остыл и начал вести себя как и прежде, уделяя мне ровно столько внимания, сколько положено давнему другу.
- Двойной виски, - приказал Тилль бармену и вальяжно разлёгся на барной стойке, поглядывая на меня помутневшим взглядом. – Рихард, ты ещё апельсиновый сок закажи!
Я мрачно барабанил пальцами по запотевшей бутылке слабоалкогольного пива. Желание сблизиться ещё не означало способность довериться этому человеку, и прошлая алкогольная потасовка долгое время отзывалась мне нытьём в челюстях.
- Глотни, а? – Тилль насильно сунул мне в руки стакан. Я сделал вид, что пью, и вернул нетронутый напиток обратно.
- Как баба, ей-богу, - хмыкнул вокалист, едва сдержав отрыжку. Внутри меня всё сжалось. Неужели круг замкнулся?
- Мне нужно отлить, - я отставил в сторону бутылку и протиснулся среди декадентно дёргавшихся тел.
Было не больше девяти вечера, и пока мёртвый клуб только наполнялся жаждавшими плясок людьми. Болотно-зелёные стены пустого туалета слабо вибрировали от хрипевшей снаружи музыки. Я едва успел подойти к писсуару и расстегнуть ширинку, как кто-то подкрался ко мне сзади:
- Тебе помочь? – ехидно раздалось у меня над ухом. Вокалист бесцеремонно запустил руку в мои трусы.
- Какого... – неубедительно сопротивляясь, воскликнул я.
- Тебе решать, какого, - вполголоса ответил Линдеманн, как бы нарочно касаясь губами мочки моего уха.
Я чутко прислушивался к каждому прикосновению Тилля. Он настойчиво тыкался носом мне в затылок, изучая мою кожу поцелуями. Грубая, мозолистая ладонь неестественно медленно двигалась по моему члену, уговаривая меня согласиться.
- Нет.
Сердце забилось в конвульсиях, вереща, как сирена: «Идиот! Идиот! Идиот!».
Тилль замер, пытаясь вникнуть в смысл моего ответа, после чего осторожно переспросил:
- Нет?
- Не стоит, - я охватил его запястье и вытащил его ладонь из своих штанов.
Повернувшись к Тиллю лицом, я на миг пожалел о своём решении: мне никогда не доводилось видеть в этих глазах такую искреннюю, почти детскую обиду. Я замешкался, но решения своего не изменил.
- Разберёмся с этим позже. Сейчас мне пора.
Едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на позорный бег, я вырвался из душного полумрака клуба под обстрел отрезвляюще-ледяных снежинок.
Я заполз в квартиру на полусогнутых и не стал включать свет, чтобы никого не разбудить. Мутило от алкоголя и развернувшейся на сто восемьдесят реальности. Недоверие царапало лёгкие изнутри. Мне немало лет, поэтому не больно мне верится во внезапное осознание неземных чувств ко мне. Не может человек, так остервенело трахавший меня в рот, проникнуться ко мне нежной симпатией. Я больше ожидал того, что Тилль «вылюбит» меня до полусмерти в этом грёбаном туалете. Однако он предпочёл поиграть со мной, пытаясь своим языком слизать сомнения с моей кожи. Когда Тилль рядом, от меня разит страхом. Он чувствует это, питается моей слабостью.
Сегодня мне не место рядом с Карон. Я устало бухнулся на диван и почувствовал под своей пятой точкой нечто плюшевое. Поморщившись, я вытащил из-под себя брошенных детьми слона и удава. Пару минут задумчиво покрутил зверей в руках, рассеянно вспоминая отрывок из «Маленького принца», затем отложил игрушки в сторону и в одежде улёгся под забытый кем-то на диване плед.
Тебе не проглотить меня, Линдеманн. Подавишься.
*Примечание автора: Ораниен Штрассе – одна из улиц Берлина, расположенная в районе Кройцберг, славящаяся своей насыщенной ночной жизнью.