Глава 13. Плыви, плыви
20 сентября 2015 г. в 20:11
POV Рихард
Ноябрь, 2003 год
Запись «Reise, reise»
Меня встретил Шнайдер. Он пытался рассказать мне что-то о природе-погоде по пути к вилле, где обосновался для записи альбома заново собранный Таранный камень. Я не слушал, просто дышал морем.
— Рихард, — барабанщик отвлёк меня от созерцания испанских ландшафтов. — Я очень рад, что ты одумался…
Я кивнул в ответ, но оказалось, что Крис ещё не закончил.
— …Но не думай, что все встретят тебя так же радушно, как и я.
Снова короткий понимающий кивок. Меня ждали здесь как гитариста, как часть музыкального монстра по загребанию денег, но никто, кроме Шнайдера, не встречал меня как друга.
Барабанщик аккуратно припарковался у входа; мы вышли из машины и выгрузили мои чемоданы.
— Э-ге-ей! — голос Шнайдера добрался до каждого уголка огромной резиденции-студии. Мне нравилось внутри: отделка из дерева и большие окна добавляли уюта, а по-домашнему разбросанные вещи парней придавали этому месту обжитый вид.
Первым выглянул Флаке.
— Здравствуй, дорогой друг! — клавишник сердечно обнял меня. Я дружественно похлопал его по спине. — Как твой перелёт?
— Ри-и-ихард! — со второго этажа сбежал Ландерс и приветственно ткнул меня под рёбра, за что получил щедрый подзатыльник.
— Я отлично добрался, спасибо. Воспользовался советом Марго и захватил маску для сна. Вот это вещь!
Кто-то хмыкнул за спиной. Меня будто шлёпнули по спине, выбивая воздух из лёгких.
— Привет, — нейтрально поздоровался я с вокалистом, вышедшим, наконец, вперёд к остальным. Он смотрел на меня чуть более безразлично, чем того требовала вежливость, но меня сковывало ощущение его сильных пальцев на моём горле. Я сглотнул, пытаясь разорвать эти тиски. Уголок губ Линдеманна дёрнулся: он злился на мой побег, но, получив меня снова, начал оттаивать. А я начал жалеть, что вернулся.
— Ай, Круспе! Разбросал свои чемоданы! — едва зашедший в дом Оливер сразу же встретился мизинцем с моей сумкой. Напряжение временно выдуло из комнаты.
— Так и быть, сегодня мы тебя пощадим! — объявил Ландерс, встав на лестницу для того, чтобы всем было лучше его видно. — Но чур с тебя завтрак. Блинчики! И омлет с ветчиной.
— Ты хотел сказать: тосты и панкейки? — усмехнулся Лоренц. Остальные загоготали.
— Рихард, you know what we mean*, — хлопнул меня по плечу давивший улыбку Шнайдер.
— Хватит, — поморщился я.
— Надо же! Неужто тебе Америка поперёк горла встала? — Ландерс увернулся от пущенной в него диванной подушки. Картина за его спиной скрипнула, покачнувшись.
— Довольно, жеребцы, — повысил голос Тилль. — Круспе — в душ, остальные — на кухню.
«Я не подчиняюсь тебе, Линдеманн», — мысленно прошипел я и потащился в ванную.
Ужинать расположились на веранде: безоблачное звёздное небо над головой было приятнее электрического освещения.
— Ты осмотрелся в доме? Нашёл свою спальню? — поинтересовался Лоренц, накладывая себе макаронный салат.
— Только закинул туда чемоданы, — я сделал глоток колы.
— Ночью ты поймёшь, насколько тебе не повезло, — ухмыльнулся Оливер.
— Почему?
— Напротив спит Линдеманн. Храпит он ещё мощнее, чем поёт, — Шнайдер шумно втянул воздух ртом и носом одновременно, имитируя храп вокалиста. Все, кроме меня, загоготали.
Тилль храпел редко. Иногда, когда он спал на спине, его голова запрокидывалась и, очевидно, это блокировало дыхательные пути. Было достаточно перевернуть его набок…
— Рих, что это у тебя лицо так вытянулось? — вопросительно вздёрнул бровь Ридель.
— Я рад соседству, — не очень радостно пробубнил я и набил рот жарким, отстраняясь от других вопросов.
— Не переживай, приставать не буду, — Линдеманн театрально причмокнул, вызвав новый взрыв смеха.
— Жаль, — я разочарованно закатил глаза. Вновь раздались смешки. Мы с Тиллем сидели друг напротив друга по узким сторонам стола, и мне было прекрасно видно, как недобро вспыхнули его глаза.
— Рихард, я ведь могу передумать, — Тилль побарабанил пальцами по столу, демонстративно продолжая переигрывать: «публика» не должна была догадаться, что наш диалог — нешуточный.
— Тогда я жду, — мне, в отличие от Линдеманна, играть надоело. Обнажать душу перед всеми я не спешил, но внутри пенилось давно скопившееся недовольство. Он думает, что мне страшно себя проявить. Будто мне стыдно себя показать. Словно мои предпочтения и желания — это нечто аморальное.
Я поднялся из-за стола и медленно облизал губы. Вокалист напрягся, замер между вдохом и выдохом. Все взгляды обратились ко мне. Парни не совсем поняли, что происходит, но им это явно не очень нравилось.
Тогда я понял, насколько Тилль хорошо меня знает. Даже безупречно. Все ямочки, каждый изъян моего характера. Мне и вправду стало страшно — а вдруг я слишком самоуверен?
Линдеманн поднял на меня строгий взгляд. «Сядь!» — он по-прежнему поджимал губы, но я отчётливо слышал его голос внутри себя. Опустившись на стул, я вернулся к своему ужину, стараясь не встречаться ни с кем взглядом.
— В погребе есть вино, — нарушил тишину Ландерс. — Я принесу пару бутылок.
— И фрукты с кухни захвати, — крикнул ему вдогонку Шнайдер, протягивая Флаке блюдо с жарким.
— Тилль, кстати, как там твоя лирика? — Лоренц благодарно кивнул барабанщику и перевёл взгляд на вокалиста.
— Может, мы хоть поужинаем в отвлечённой от работы атмосфере? — встрял Ридель, но Флаке отмахнулся от него.
— Столько лет тишины. Ты должен был соскучиться по любимому делу.
Оливер хмыкнул и перепалку продолжать не стал. Тилль не торопился с ответом. Он спокойно допил пиво, небрежно вытер рот и только затем обратился к Лоренцу:
— Ты действительно хочешь это узнать сейчас, за столом? — Линдеманн хищно оскалился.
— Брось, я тебе не фарфоровая принцесса. Говори давай.
— Да про каннибализм он пишет, — вернулся Ландерс, одной рукой взяв сразу три бутылки вина, а на локоть водрузив вазу с фруктами. На лицах ребят поползли хитрые улыбки. Острая и низменная тема? Звучит как новый сингл Раммштайн.
— А что ещё? — я попытался влиться в разговор. Сидеть особняком тоже не хотелось, однако в горле горчило: Тилль по-прежнему сердился на меня. Он не даст мне дышать, пока не получит моих извинений.
— Есть одна темка, — вокалист потёр подбородок. — Про пидоров.
Четыре вопросительных взгляда обратились к Линдеманну, но он смотрел только на меня.
— И что ты об этом думаешь? — осторожно спросил Ландерс, невзначай скользнув по мне взглядом.
— Разве это плохо? Что такого в том, чтобы хотеть себе подобных? Подумаешь, засвербело в заду. Вы думаете, только бабы хотят хорошего толстого члена? А кто лучше сделает минет? Да ни одна баба вам так не отсосёт, как парнишка, разбирающийся в членах, — Тилль демонстративно схватил себя за яйца.
— Прекращай, Тилль, я только банан почистил, — гоготнул Шнайдер и решил всё-таки не откусывать искомый фрукт, а нарезать его.
— Говоришь как знаток, — хмыкнул Оливер, откупоривая бутылку. — Кто-нибудь ещё будет?
Те, кто пили пиво, отказались, и он плеснул немного в бокалы мне и Ландерсу.
— Что ты думаешь, Рихард, об этой концепции? — Тилль откинулся на спинку пленённого стула, и считывал мои эмоции. Я нервно хлопнул себя по карману в поисках сигарет.
— У меня есть, — Пауль протянул мне пачку с зажигалкой. Поблагодарив его, я расслабленно закрыл глаза, почувствовав на языке никотиновый вкус.
— Прекрасная идея, — обеденный стол стал полем боя. — В клип потом крепких ребят позовём. Тех, что любят другим ребятам засандаливать. Только актёров надо качественно отобрать. Не то самим играть придётся.
Тилль начал терять самообладание. По напряжённому лицу я мог определить, что он стиснул зубы, и поводок, что его сдерживает, вот-вот лопнет. Тогда мне не убежать. К нежно щекочущему ощущению опасности добавлялись нотки возбуждения.
— Я, пожалуй, распакуюсь и лягу пораньше. Перелёты — дело изматывающее.
Потушив сигарету, я заранее пожелал всем спокойной ночи и зашёл в дом. Шнайдер был прав — мне стоило вернуться.
Тилль открыл дверь и без спроса зашёл внутрь. Пинком захлопнув крышку чемодана, я повернулся к нему. Он едва заметно хмурил брови. Линдеманн тихо прикрыл дверь, стараясь, чтобы не было хлопка. Подойдя ближе к нему, я опустился на колени, развязал пояс его халата и окончательно лишился своей воли.
*You know what we mean (англ.). — Ты знаешь, что мы имеем в виду.