Чужие жизни

POV Пауль Я громко постучал, будучи уверенным, что Круспе до сих пор спит. Однако дверь открылась почти мгновенно. — Зачем так тарабанишь? — вяло пробормотал Рихард, впуская меня в свой номер. — Где Шнайдер? — барабанщика в комнате не было, только две рюмки на столе говорили о том, что он заглядывал сюда. — Уехал на работу. А откуда ты знаешь, что он здесь был? — соло-гитарист покачнулся и, ухватившись за стену, дополз до ближайшего кресла. — Караулил, небось. Я стыдливо опустил глаза. Не понимаю, зачем я остался ночевать в машине возле гостиницы Круспе. Оберегал его? Не исключено. Ревновал? Да, но не как любовника. Хотел оказаться на месте Шнайдера? Несомненно. С того момента, как я вытащил Рихарда из больницы, я будто чувствовал свою ответственность за него. Он взрослый, самостоятельный мужчина, способный без моего вмешательства решить, что ему требуется. Однако я упрямо таскался за ним, словно зная, что так нужно. Вероятно, наша связь появилась многим раньше, тогда, когда мне пришлось оглушить Линдеманна и выволочь Круспе на себе из туалета. Рихард отключился ещё пару раз у меня на руках, и я думал, что дело вот-вот дойдёт до скорой. Обошлось. Наверное, тогда Круспе зацепился за меня невидимым крючком, делая меня невольным свидетелем всех своих авантюр. Видел ли кто-то ещё, как Линдеманн истоптал несчастного Рихарда? Сомневаюсь. Поэтому я заслужил то, чтобы Круспе доверял мне. Тем не менее эта привилегия досталась Шнайдеру, человеку, так и не принявшему пристрастия соло-гитариста. Даже тогда, когда Рихард выпотрошил свои воспоминания, я не смог отвернуться от него. Зато он от меня смог. — Мне не нужен наблюдатель, — Круспе упал на кровать. Я хотел подойти поближе, но почувствовал, как под ногами что-то хлюпает — вода. — Что это за ерунда? — раздражённо тряхнул я носком ботинка, разглядывая следы. Они тянулись из ванной, вслед за убитым перепоем и внутренними бурями гитаристом. — Зачем ты приходишь вновь и вновь, Пауль? — устало протянул Рихард. — Оставь меня одного. — Круспе, ты тварь. Ты должен быть благодарен, что нежишься сейчас в кроватке в уютном номере, а не обживаешь свою камеру в тюрьме. Рихард рассмеялся. Громкий, болезненный, этот смех больше подходил умирающему. — Ландерс, не идёт тебе роль плохиша, — Круспе с усилием поднялся на локтях и окинул меня взглядом с головы до ног. — Ты слишком благороден. Рихард продолжал скалиться, будучи уверенным в своей безнаказанности. — Тилль был и моим другом тоже, — негромко возразил я. — Был да сплыл, — соло-гитарист небрежно откинул голову назад. — Не думай, что ты неуязвим, Круспе, — в моём голосе зазвучали нотки угрозы. — У тебя всё равно никого, кроме меня, нет. Думаешь, узнает Шнайдер о твоём грешке и продолжит так за тобой ползать? О нет, дорогуша, Кристоф — правдоруб. Не знаю, на кой чёрт ты решил вплести его в свои планы. Твоя шкура задымится, если он узнает, что на самом деле произошло с Тиллем. — Ландерс, тише, не гони, — простонал Рихард, будто бы я утомил его своей болтовнёй. — Подойди сюда. Я послушался его и приблизился к кровати. — Ложись, — скомандовал Круспе. Мне показалось, будто я неправильно понял его, но Рихард подтвердил свои слова раздражённым кивком головой. Стянув куртку и ботинки, я осторожно пристроился сбоку от него. Соло-гитарист тут же перевернулся, чтобы была возможность видеть моё лицо. — Пауль, Пауль, не на то ты давишь, — он манерно растягивал слова, заставляя мои внутренности сворачиваться. — Думаешь, я не смирился со своей виной? Перепил, перекурил, перетерпел. Внутри моего тела остался лишь пепел, и зажечь во мне страх будет ой как непросто. Рихард смотрел прямо в глаза, не моргая и не отводя взгляд, будто уйдя за грань этого мира. — Всю жизнь я то бежал от него, то возвращался. Смерть ничего не меняет. Договорив, гитарист отвернулся. Круспе был отвратительно притягателен в своей откровенности. Наверное, поэтому я не разделил тяжесть его груза с кем-нибудь ещё, не пошёл в полицию и продолжил кружить за его спиной, не позволяя себе навредить. — Не стоило втягивать тебя, Ландерс. Однако я уже усвоил урок: история не знает сослагательного наклонения. Если ты делаешь что-то — плати по счетам. Рихард рывком поднялся, опрокинул меня на спину и сел сверху, прижав мои руки коленями. — Какого чёрта? — Круспе навалился на меня, не оставляя возможности скинуть себя на пол. Несколько минут я продолжал сопротивляться, но, несмотря на ослабленный вчерашним шабашем организм, держался гитарист стойко. Перестав зря тратить силы, я расслабился и выжидающе посмотрел на Рихарда. Убедившись, что «жертва» больше не предпринимает попыток сбежать, гитарист приподнялся и серьёзно заявил: — Я хочу трахнуть тебя, Ландерс. Воспользовавшись моим замешательством, Круспе вновь прижался ко мне, попытавшись поцеловать. Столь тесный контакт с гитаристом не входил в мои планы, и я инстинктивно больно укусил его за губу, чтобы он оторвался от меня. Привыкший к садистским наклонностям Линдеманна Рихард только улыбнулся сквозь поцелуй и принялся елозить своей промежностью о мою. Ниже, под ремнём, становилось горячее, и мой член перестал мне подчиняться, отозвавшись на движения Круспе. Плотнее стиснув мои руки коленями, Рихард дёрнул рубашку на моей груди в разные стороны, припав губами к соску и пустив в ход зубы. Мерзавец знал код доступа: навык «дешифровки» годами отшлифовывался на Линдеманне. Каждое его движение было правильным; он на шаг ближе к цели, я — на шаг дальше от гордости. Желаемое Круспе вскоре заполучил: с моим первым стоном это перестало быть изнасилованием. Убедившись, что я достаточно скован возбуждением и не способен кинуться на него с кулаками, Рихард поднялся и спешно избавил меня от штанов. Он пристроился боком ко мне, чтобы я мог лучше видеть, что творит его рот. Круспе знал, что нужно делать и как. Он выпивал меня, наращивая темп ровно настолько, чтобы я начинал дрожать, но не доводя дело до конца. Язык Рихарда пособничал его губам, изведя меня настолько, что я схватил голову Круспе и крепко прижал её к своему паху. Рихард этого ждал, приняв меня глубоко в глотке. Наступил конец. Тягуче-сладкий, как мёд. Пока я возвращал себе способность двигаться, Круспе поднялся, плеснул немного водки в рюмку и, опустошив её, ушёл в ванную. Открылся кран, и до меня донеслось, как Рихард полощет рот и резко сплёвывает. Через минуту он вернулся обратно в комнату, поднял мои штаны и кинул их рядом со мной на кровать. — Теперь я могу тебе доверять, — Рихард плюхнулся в кресло, задумчиво разглядывая простенькую картину на стене. — А до этого не мог? — спросил я, одеваясь. — Я и так слишком болтлив, Ландерс, — ни его слова, ни его тон мне не понравились. — А ты слишком много знаешь. Неужели я могу ещё полагаться на некогда дружеские связи? Нет, это слишком ненадёжно. Репутация ценится выше дружбы. Мне плевать, если вдруг кто-то узнает, что ты трахал меня в рот, — наш некогда вокалист делал то же самое. Но твоей жене будет не очень приятно знать, где ещё помимо её чудного тела бывает твой член. Я промахнулся мимо штанины и потерял равновесие. Кажется, мне даже не было больно при падении. — Ах ты дрянь, — выдавил я, уничтожая Рихарда взглядом. — Прости, Пауль, мне действительно жаль, — у Круспе и впрямь был крайне виноватый вид, словно он подставил меня не нарочно. Я поднялся на ноги и, покончив с одеванием, убрался восвояси из этого змеиного логова.