Наша альтернативная история

Все наши неловкие разговоры и кривые улыбки рано или поздно должны были к чему-то привести. И они привели. Развернувшись ко мне лицом, он внимательно посмотрел на меня, а затем его лицо оказалось настолько близко, что я, затаив дыхание, успел рассмотреть даже его кожу. К слову, она была восхитительна, а ещё трещинки на его губах: такие маленькие и незаметные. Его губы мягкие и совсем скоро я в этом убедился. Он поцеловал меня, и я даже не стал сопротивляться, потому что мой последний поцелуй был в школе, а теперь я целуюсь с Зейном Маликом и это уму непостижимо. Он очаровательно целуется. Настолько хорошо, что я обнял его за шею, пока он повалил меня на спину и навис сверху. Я боялся оторваться от его губ и что-то сказать, потому что мог испортить момент или вернуть его к мыслям о том, что мы этого не должны делать. Не знаю, как он, а я прекрасно понимал это, но мне, правда, было плевать, потому что, оказывается, я люблю целоваться. Не знаю, сколько это длилось. Пять минут? Десять? Может, все сорок, но мы не проронили ни слова, только лишь целуясь до тех пор, пока губы не опухли и он не улёгся головой мне на грудь, мило улыбаясь. Думаю, хорошо, что он остановился, потому что, кажется, я начинал возбуждаться. Сейчас же Зейн выглядел безумно милым, видно было, как ему неловко, поэтому я запустил пальцы в его волосы и густо покраснел, понимая, что и мне тоже было неловко. Он красавчик, следующее, что пропустил я в своей голове, пока мы все так же молча смотрели друг на друга, не веря во все происходящее. — Мне нравятся твои губы, — наконец-то, он оборвал тишину. Я улыбнулся и, прочистив горло от долгого молчания, ответил: — Мне твои тоже и... как ты лежишь сейчас на мне тоже нравится. Зейн слегка поднялся вверх, целуя мой подбородок, а я только и почувствовал, как он проехался своим пахом по моему паху. Я дернулся, потому что это было слишком, слишком приятно. Он сдавленно посмеялся, все прекрасно поняв. Должно быть, именно поэтому следующее, что он сделал, — накрыл своей ладонью мой пах, касаясь пальцами молнии джинсов. Я закрыл глаза и шумно выдохнул, сжимая руки в кулаки, словно это могло помочь. Увы, на кожаном диване мне не во что было вцепиться. — З-зачем? — скулю, когда он принимается плавно двигать ладонью вверх-вниз. — Чувствую, как он твердеет. Ты слишком легко возбуждаешься. Это все потому, что или школьные поцелуи так ни до чего большего и не дошли, но я не собираюсь говорить ему об этом. Мне почти двадцать шесть и это стыдно. — Убери руку, если ты не хочешь... — в самый ответственный момент английский предаёт меня, и я не могу закончить фразу «сейчас переспать со мной». Через пару секунд, он убрал ее. Наконец, я смог выдохнуть с облегчением, хотя меня всего ещё слегка трясло от возбуждения. — Я обижусь, если ты не останешься на ночь или уйдёшь, когда я ещё буду спать. — Я не уйду, — я улыбнулся, потому что это невозможно мило. И сам он невозможно милый. Как бы не влюбиться, потому что мне уже хочется поставить его на заставку телефона.